29

Когда слабость прошла, Джорджина оделась. Яркий цвет всегда поднимал ей настроение, так что она была рада, что взяла с собой платье из ярко-алого шелка.

Она приоткрыла дверь, ведущую в спальню Джастина, и заглянула в темную комнату. Не желая будить его, она тихонько проскользнула внутрь и подошла к кровати. Джастин лежал на боку, вытянув вперед руку.

Приблизившись, Джорджина обнаружила, что он обнимает Сета. Его светлые волосы, белая кожа и маленькое тельце представляли разительный контраст с большим, черноволосым и смуглым мужчиной рядом.

Тронутая до глубины души этой картиной, Джорджина стояла, завороженная увиденным. Ее сердце переполняла любовь к Джастину. Он мог бы стать таким прекрасным отцом!

Ее ладони инстинктивно легли на живот. Она представила себе Джастина, лежащего вот так с их сыном – крепеньким мальчиком с отцовскими темными глазами, черными волосами и чудесной улыбкой. В этот момент она поняла, что не сможет лишить ребенка его отца. Она слишком любила Джастина, чтобы разлучить его с ребенком. Пусть он не любит ее, но он будет любить ребенка и станет ему хорошим отцом. Джастин был прав. Ребенок должен быть окружен любовью и заботой обоих родителей.

Более того, она никогда никого не полюбит так, как любит этого мужчину. Эта любовь делала ее смелой, она не боялась испытать судьбу.

Да, она выйдет за Джастина. Нет сомнения, что человек, так любящий детей, сможет постепенно полюбить и женщину, подарившую ему этих детей. Она была уверена, что со временем сумеет завоевать его любовь. А до тех пор ее любви к нему должно быть достаточно, чтобы положить ее в основу брака, который со временем принесет им счастье.

Еще несколько минут она с нежностью смотрела на спящих Джастина и Сета, прежде чем вернуться в свою комнату.

Все еще испытывая легкую тошноту, Джорджина решила выйти на свежий воздух, надеясь, что небольшая прогулка улучшит ее самочувствие. Спускаясь по лестнице, она столкнулась с Генри. Он приветствовал ее с такой холодной сдержанностью, что она удивленно спросила:

– Не обидела ли я вас чем-нибудь?

Он так долго смотрел на нее, что Джорджина не была уже уверена, ответит ли он вообще. Наконец он спросил:

– Почему вы отказываетесь выйти замуж за моего брата?

Пойманная врасплох, она чуть было не сказала, что именно это и собирается сделать. Но нельзя же было говорить это Генри, прежде чем она скажет обо всем Джастину.

– Я... я боялась, что он не будет хорошим мужем, – запинаясь, произнесла она. Генри нахмурился, явно оскорбившись за брата.

– Уверяю вас, вы заблуждаетесь на этот счет.

– Правда? – Она нарочно сказала это скептическим тоном, в надежде узнать больше. – Я слышала другое в отношении его первого брака. – Ей самой было противно вот так выспрашивать Генри, но ведь Джастин не хотел говорить с ней об этом. Что ей оставалось?

– Вы поверили сплетням. Поверьте мне, я видел все своими глазами, и Джастин проявлял невероятное терпение по отношению к этой ужасной женщине. Вы, должно быть, слышали версию Клариссы об их браке.

– Конечно! А как я могла услышать версию Джастина? Он отказывается говорить со мной на эту тему.

– Да, естественно. Понятия чести для него святы. Он считает, что мужчине непорядочно обсуждать с кем-либо свою жену или семейную жизнь. Вот почему мой брат никогда не пытался защититься от беззастенчивой клеветы Клариссы.

Так вот какова была причина молчания Джастина! Причина в высшей степени похвальная.

Джорджина испытала чувство вины. Джастин был прав. Она, требуя от него доверия, сама не полностью доверяла ему.

– А кто сказал вам, что мой брат был жесток по отношению к Клариссе? – спросил Генри.

– Ваша мачеха.

– Эта дурочка? Я, кажется, не встречал женщины глупее. Она провела в обществе Клариссы всего дня три-четыре, но поверила всему, что эта ведьма ей наговорила. Но хватит об этом. Я и так разболтался. Позвольте проводить вас в столовую. Обещаю, вы не останетесь голодной.

Ее желудок взбунтовался при одной мысли о еде, и Джорджина поспешно сказала:

– Пожалуйста, простите меня, я забыла кое-что в моей комнате. – Она повернулась, почти бегом взлетела по лестнице и едва успела добежать до комнаты.

Вскоре Джорджина услышала у своих дверей голоса тетушки Маргарет и Мэгги. Ей стало немного лучше, она решила покинуть свою комнату.

Не успела она выйти в коридор, как дверь в комнату Джастина тихонько приоткрылась и появился Сет, Его одеяние, судя по всему, одна из рубашек Генри, волочилось по полу.

Он сонно потер глаза и протянул ручку Мэгги.

– Мэгги, хочу есть.

Она взяла брата за руку.

– Как только я тебя одену, мы пойдем завтракать.

Когда дети зашли в свою комнату, Маргарет печально сказала:

– Сет предпочитает Мэгги мне.

– Это потому, что она заботилась о нем и защищала последние два года, – сказала Джорджина. – А почему Сет спит не в твоей комнате?

– Надеюсь, он не разбудил тебя своим плачем, – ответила тетка. – Бедный ребенок видел кошмары. Посреди ночи он проснулся, и я никак не могла его успокоить. Он меня не помнит и боится. Это просто разбивает мое сердце!

Джорджина нежно обняла свою тетку.

– Он скоро узнает тебя и полюбит.

– Я надеюсь. Он звал лорда Рэвенстона, который, по счастью, услыхал его и пришел на помощь. Как только он взял его на руки, Сет успокоился, но вцепился в беднягу и уже не выпускал. Даже Мэгги не могла уговорить его пойти к ней.

– Кажется, он очень привязался к Джастину.

Тетя Маргарет согласно кивнула.

– Лорд Рэвенстон решил взять Сета к себе.

Мэгги и Сет, одетые в те же костюмы, которые были на них вчера, появились в дверях.

– А ты уже позавтракала, Джорджи? – спросила тетка.

– Нет, но я не голодна, – сказала она. – Боюсь, что после целого дня в дороге я чувствую себя не совсем хорошо.

Джорджина опять вернулась в свою комнату, думая о Джастине и обо всем, что узнала от Генри о его жизни.

Едва проснувшись, Джастин потянулся к Сету и обнаружил, что мальчика нет.

Его ноздрей коснулся слабый аромат гардении, и Джастин приоткрыл глаза. В кресле у окна сидела Джина. Ее платье, такого же алого цвета, как и то, в котором он впервые увидел ее, выделялось ярким пятном в полутемной комнате. Его затопило теплое чувство при виде безмятежного, мечтательного выражения на ее личике. Он приподнялся на локте.

– Рад видеть тебя в своей комнате, только не садись так далеко от меня.

Она встала и подошла к кровати. Джастин сел, протирая глаза.

– А куда делся Сет?

– Пошел завтракать. Он, судя по всему, так полюбил тебя!

– Да уж, особенно ему нравится хватать волосы у меня на груди, – с усмешкой сказал Джастин. – А о чем ты сейчас думала?

Джорджина села на кровать рядом с ним, внимательно всмотрелась в его лицо.

– Я думала, как мы назовем нашего ребенка. – Даже целый кофейник крепкого кофе не мог бы лучше взбодрить Джастина, чем это известие.

– Да, ты знаешь, как заставить человека проснуться! Ты что, хочешь сказать мне, что у нас будет ребенок?

Джина кивнула.

Джастин был так удивлен и в то же время счастлив, что не мог вымолвить ни слова. Он нежно положил ладонь на ее живот, все еще не веря, что там зародилась новая жизнь.

Через минуту она спросила:

– Если это будет мальчик, как мы его назовем?

– Ты можешь выбрать любое имя, но его фамилия будет точно Александер.

– Конечно, если ты этого хочешь, – спокойно сказала она.

– Ну естественно, я этого хочу! – Ее спокойствие смущало его. Он пристально посмотрел на нее. – Но ты понимаешь, что это возможно только в том случае, если ты станешь моей женой?

– Понимаю.

Его сердце бешено забилось от радости.

– Так ты все-таки решила выйти за меня?

– Да. – В глазах Джорджины заблестели слезы. Его радость мгновенно исчезла.

– Ты не выглядишь такой уж счастливой! – В его голосе зазвучали насмешливые нотки. – Все еще боишься, что я завладею твоим состоянием?

– Нет, – тихо сказала она, посмотрев ему в глаза. – Я не верю тем россказням, которые слышала о тебе. Я спрашивала тебя об этом только потому, что хотела услышать правду от тебя.

Джастин замер.

– А что изменилось теперь?

– Теперь я уверена, что у тебя были веские основания поступить именно так. Ты слишком хороший и честный человек, чтобы причинить кому-то боль.

Надежда зародилась в его сердце, но он тут же подавил ее. Слишком часто он бывал разочарован.

– Почему же ты переменила свое решение и согласилась выйти за меня?

– Потому что ты был прав, Джастин. С моей стороны было бы несправедливо лишать ребенка отца. – Ее голос задрожал. – Нашему ребенку нужны и мать и отец.

Разочарование охватило его. Значит, его опять ждет брак, в котором жена руководствуется своими интересами, не имеющими ничего общего с чувствами к нему. Джина, по крайней мере, хоть не лгала ему, как Кларисса, изображая любовь.

Напряженное молчание повисло над ними. Наконец Джина сказала:

– Я думаю, из тебя получится прекрасный отец.

– Но не муж?

Боль сделала его безжалостным, и он спросил с иронией в голосе:

– А как же насчет твоей клятвы не выходить замуж, пока ты не найдешь человека, с которым можешь разделить любовь, уважение и доверие?

Ее единственным ответом были слезы. Джастин постарался спрятать собственную боль за презрением.

– Понятно, ты готова нарушить свою клятву, предать свою мечту только ради того, чтобы дать своему ребенку отца, да еще такого, который очень удачно имеет и титул, и состояние. Ты меня разочаровываешь! Ты такая же, как и все остальные женщины!

Ярость вспыхнула в глазах Джины. Она сердито смахнула слезы.

– Вы жестоко ошибаетесь, милорд! Я нарушаю свою клятву и выхожу за вас, хотя вы меня и не любите, потому что я люблю вас! Я слишком люблю вас, чтобы отобрать у вас нашего ребенка!

Джастин раскрыл рот от удивления, не в силах вымолвить ни слова.

Джина вскочила с кровати.

– Все, что мне нужно, Джастин, это твоя любовь, черт возьми, и ничего больше! Мне не нужны твои несчастные деньги. Я имею собственное состояние, которое позволит мне и моим детям безбедно прожить всю жизнь. И наплевать мне на твой титул. Светская жизнь вызывает у меня смертельную скуку!

Ее глаза гневно сверкали.

– А что до предательства моей мечты, то предупреждаю тебя, Джастин, я не отказалась от нее! Неважно, сколько это займет времени, но я намерена завоевать твою любовь, как ты завоевал мою.

Он был ошеломлен. Она его любит! Эта женщина, полная жизни и очарования, сделала его самым счастливым человеком на свете.

– Предупреждаю тебя, Джастин, я буду бороться за свою любовь до конца. – Она гордо вздернула подбородок. – Я докажу тебе не только то, что настоящая любовь существует, но что женитьба на женщине, которая любит тебя так, как я, может сделать тебя счастливым.

Она сердито, резким движением отвернулась от него, так что пышные юбки ее алого платья взметнулись как пламя костра. Джастин вышел из оцепенения. Он потянулся за ней и сумел схватить край платья, заставляя ее остановиться, словно норовистую молодую кобылу, рванувшуюся с привязи.

– Пусти меня! – прошипела она.

Вместо этого Джастин силой усадил ее на кровать и обнял с такой силой, что все ее попытки вырваться были безуспешны. Он попытался поцеловать ее, но она упрямо отворачивалась. Джастин удовлетворился тем, что стал теребить губами ее ушко, затем зашептал ей: – Ты великолепна, маленькая оса, когда сердишься. – Он губами ущипнул ее за мочку уха. – А теперь, вместо того чтобы говорить мне, как ты меня любишь, почему бы тебе не доказать это?

Джорджина повернулась к нему, и он сразу же завладел ее губами, вкладывая в этот поцелуй всю страсть, накопившуюся в душе. Его очаровательная партнерша ответила так же, как всегда – с пламенной готовностью.

Джастин расстегнул ее платье и быстро раздел. Ему самому нечего было снимать, так как он еще не успел одеться после сна. Он уже приподнялся над ней, но она остановила его.

– Нет, Джастин, теперь моя очередь. Ты просил меня доказать, как я тебя люблю, так позволь мне это сделать.

И она доказала, используя весь арсенал женских ласк, даря ему себя с щедростью, отдавая все без остатка. Ему никогда еще не приходилось испытывать, чтобы женщина занималась с ним любовью с таким пылом и наслаждением, с таким желанием доставить ему удовольствие.

И ей это удалось, превзойдя его самые смелые ожидания.

Он был на небесах.

Он был в аду.

Он готов был умереть, если она не избавит его от этого невероятного напряжения.

Ее темные волосы разметались по плечам, грудь глубоко вздымалась, губы припухли от пылких поцелуев. Она напомнила ему языческую богиню любви, пробующую на нем свое волшебство.

– Ты божественна!

Ее влажные губы насмешливо дрогнули.

– Слышать такое от человека, который никогда не говорит комплиментов!

– Это правда! О... – Джастин не мог вымолвить больше ни слова.

Она стала двигаться в неистовом ритме, а он сжал зубы, пытаясь отсрочить свое освобождение. Но вот этот блаженный миг наступил. Джастин снова и снова содрогался всем телом, беспомощный, словно во власти мощного урагана.

Потом, лежа в его объятиях, она прошептала:

– О, Джастин, я так тебя люблю.

Он крепче обнял ее, отводя с ее лица волосы, влажные от пота.

– Когда ты окончательно решила, что любишь меня?

– Почему окончательно? – удивилась Джина. – Я знала это давно. – Она повернулась на бок и тесно прижалась к нему. – Я бы никогда не легла с тобой в постель, если бы не любила тебя.

Джастин нахмурился.

– Но почему же ты говорила мне, что не любишь меня?

Она ласково погладила его по щеке.

– Ничего подобного я не говорила. Я сказала, что вовсе не думаю, что люблю тебя. Я знала без всякого сомнения, что люблю.

– А кто тот другой, которого ты когда-то любила? – Джастин сам себя ненавидел за то, что спрашивает, но он должен был знать. Он не хотел каждый раз, когда она улыбнется кому-нибудь, теряться в догадках, тот ли это человек.

– Какой другой? – Лицо Джины засияло ее удивительной улыбкой. – Единственный человек, которого я когда-либо любила, это ты, Джастин. – Ее улыбка пропала. – Но я не могла признаться в этом, ты бы стал смеяться над моей любовью. О, Джастин, я бы этого не вынесла!

Он понимал ее чувства, еще как понимал! Теперь он должен был сказать ей правду, должен был проявить такую же искренность, как проявила она.

– Джина, я никогда не обсуждал Клариссу или наш брак ни с кем, но раз ты моя будущая жена, то имеешь право знать, что произошло на самом деле.

Она прижала пальчик к его губам, чтобы он умолк.

– Ты не обязан мне ничего рассказывать, Джастин. Я тебе доверяю.

Он поцеловал ее палец.

– Между нами не должно быть никаких секретов, но прошу тебя никому больше не рассказывать об этом.

– Даю слово, – пообещала она. Джастин отодвинулся. Он был очень серьезен, когда приступил к рассказу.

– Брак с Клариссой устроили наши отцы. Потом я узнал, что моему отцу хорошо заплатили за это. Мне было двадцать, а ей едва исполнилось семнадцать, но она уже была красавицей, а также богатой наследницей.

– А ты не хотел на ней жениться?

Джастин мрачно посмотрел ей в глаза, но решил сказать правду.

– В том-то и дело, что хотел. Я этого и не отрицаю. Я женился с радостью. Никто не мог быть более очаровательным, чем Кларисса, когда ей это было нужно. Она казалась милой, хорошо воспитанной юной леди, готовой угодить своему будущему мужу. Она говорила очень мало, но я приписывал это застенчивости.

Он взял Джину за руку.

– Кларисса казалась воплощением всего того, что я хотел бы видеть в жене. Будучи наивным и молодым, я думал, что влюблен в нее, и верил ей, когда она говорила, что любит меня. Затем мы поженились.

Джина сочувственно взглянула на него.

– Но Кларисса не любила тебя?

– Нет, она притворялась по приказу своего отца. Мы мало общались с ней до свадьбы, и я не мог как следует узнать ее. Ее отец не хотел рисковать, опасаясь, что я обнаружу истинное лицо Клариссы прежде, чем мы окажемся у алтаря. Если бы я знал, ничто не заставило бы меня жениться на ней. Мой отец знал, что она собой представляет, но, не желая упустить такие деньги, молчал.

Джастин сделал паузу и со вздохом продолжил:

– Кларисса привыкла быть в центре внимания и получать все, что хотела. По малейшему поводу она впадала в бешенство. Никто никогда не знал, что может вывести ее из себя.

Он почувствовал, как Джина крепко сжала его руку, и этот жест ободрил Джастина.

– Возможно, если бы я был старше, я мог бы с ней справиться, но у меня недоставало жизненного опыта. Во время своих припадков она представляла опасность для окружающих, особенно для тех, которые, как она считала, не могли дать ей отпор, то есть для слуг. Или для мальчика, который, несмотря на свои одиннадцать лет, был очень щуплым и маленьким.

– Твоего брата? – ахнула Джина.

– Да, она ненавидела бедного Генри. Через несколько месяцев после нашей женитьбы она в очередном припадке ярости попыталась заколоть его кинжалом.

– Боже правый! – воскликнула Джина, округлив в ужасе глаза.

– И ей бы это удалось, если бы я не услышал крики. Мне удалось ее оттолкнуть, и тогда она ранила меня.

Джина высвободила свою руку из его руки и дотронулась до шрама на его плече.

– Так вот как ты это получил!

Джастин кивнул. Джина наклонила голову и поцеловала шрам. Это был такой нежный, полный любви жест, что он с трудом удержался, чтобы не прервать свой рассказ и не заняться опять любовью, но заставил себя продолжить.

– Чтобы избавить Генри от опасности, я хотел отправить его в Лондон, к отцу и мачехе, но та воспротивилась.

– Как бессердечно с ее стороны! – воскликнула Джина. – Нет ничего удивительного в том, что ты ее не любишь.

– Позже, анализируя все, что произошло, я понял, что Кларисса скорее всего ревновала к Генри, потому что я любил его. Ее поведение убило во мне все чувства, которые я когда-то питал к ней, скрывать мое истинное отношение мне удавалось плохо.

Джастин посмотрел Джине в глаза:

– Я не для того ограничил ее расходы, чтобы пользоваться ее состоянием самому. Я сделал это, лишь чтобы сохранить его.

– Ты не должен объяснять свои поступки, Джастин. Я знаю, что ты старался сделать как лучше.

Глубоко тронутый ее поддержкой, он с любовью провел пальцем по ее щеке.

– Спасибо, но, как я уже сказал, между нами не должно быть секретов. Кларисса была самой ужасной мотовкой, которую я когда-либо знал. Она истратила такие огромные суммы на безделушки и наряды в первые три месяца нашего брака, что мне пришлось положить этому конец. Иначе она бы потратила все до конца в следующие три месяца.

Он уронил руку на постель и умолк. Только пение какой-то птицы за окном нарушало тишину.

– И я не забирал у Клариссы ее драгоценностей. Это были фамильные украшения Рэвенстонов, которые были переданы мне и должны были перейти моим наследникам после моей смерти. Я забрал их у нее, когда она попыталась их заложить в отместку за то, что я ограничил ее расходы.

Джина взяла его за руку и опять сочувственно пожала.

– Она хотела, чтобы я отвез ее в Лондон, но я не мог оставить Рэвенкрест. Я отчаянно пытался поддержать хозяйство, в то время как мой отец выдаивал его досуха, просаживая все, что можно, за игорным столом или тратя на молодую жену. Вот почему Кларисса обвиняла меня в том, что я держу ее пленницей в Рэвенкресте.

Джина была явно озадачена.

– Ну зачем женщина стала бы так себя вести?

– Я долго раздумывал над этим вопросом и должен поблагодарить тебя, потому что ты помогла мне найти правильный ответ.