17

Когда Джастин вечером спустился к обеду, в гостиной была только Мелани. Увидев его, она хотела было встать с дивана, но он сказал:

– Пожалуйста, сиди.

Устроившись в кресле напротив нее, он сжал ее руки в своих ладонях. Она удивленно подняла на него глаза.

– Мелани, мисс Пенфорд сказала мне, что ты никогда не получала ни писем, которые я тебе писал, когда ты жила с дедушкой и бабушкой, ни карманных денег, которые я тебе присылал. Это правда?

Ее изумленное выражение было само по себе достаточно красноречивым ответом. Да будут прокляты эти люди за свою жадность и лживость!

Когда Мелани опять обрела способность говорить, она спросила, запинаясь:

– Ч-что... что ты мне писал?

– Помимо всего прочего, я спрашивал, как тебе нравится в Дортон-Холле, и, если нет, предлагал подумать, где тебе хотелось бы жить.

На ее лице отразилось сначала изумление, потом сомнение.

Джастин мягко сказал:

– Поскольку во всех письмах, которые я от тебя получал, ты говорила, как хорошо тебе в Дортон-Холле, и просила, чтобы я не забирал тебя оттуда, я даже не представлял, что все может быть по-другому.

Ее глаза наполнились слезами.

– Бабушка говорила мне, что писать, а я только повторяла ее слова.

– Но почему же ты так покорно слушалась, почему ни разу не написала мне правду?

– Я тебя боялась.

– Но почему? Что плохого я сделал, чтобы заслужить к себе подобное отношение?

– И бабушка, и мама рассказывали мне, как ты ужасно обращался со своей женой. – Мелани поежилась.

Джастин с трудом подавил гнев, вспыхнувший в нем при этих словах. Зная, как любила Кларисса жаловаться на него всем, кто готов был слушать, он охотно верил ей. Джастин успел забыть, насколько его безмозглая мачеха находилась под влиянием Клариссы. А Кларисса, когда ей было нужно, могла быть на редкость очаровательной и убедительной. Горестно вздохнув, он сказал:

– Каждый судит со своей колокольни, Лэни, а твоя мама знала обо мне только по рассказам моей жены. – Ее мама и не могла знать всю правду, потому что он не позволял себе плохо отзываться о Клариссе. Это шло бы вразрез с его понятиями о чести – выносить на общее обозрение свои семейные проблемы.

– И они... они предупреждали меня, что ты будешь обращаться со мной даже еще хуже, чем с ней, если заберешь меня к себе.

– И ты верила им?

Что-то в его грустном тоне, видимо, тронуло ее, потому что Мелани вдруг посмотрела на него с такой надеждой, что у него комок встал в горле.

Но она тут же передернула плечами и высвободила свои руки.

– Конечно, я верила им! – В ее глазах был вызов и гнев. – А почему бы мне не верить? Ты ведь украл у меня мое наследство!

Он взял ее за подбородок, нежно, но твердо, чтобы поглядеть ей прямо в глаза.

– Я клянусь тебе, Мелани, и Бог в том свидетель, что я никогда не брал у тебя ничего.

– Но они говорили, что ты присвоил мое наследство, забрав его для себя и своего брата, а меня оставил нищей.

– Я не делал ничего подобного.

– Ты имеешь в виду, что у меня все еще есть папино наследство?

Она посмотрела на него с такой радостью и надеждой, что у него не хватило духу сказать ей правду. Вместо этого Джастин отпустил ее подбородок и тихо сказал:

– Ты отнюдь не нищая.

Так или иначе, он о ней позаботится, и незачем Мелани знать, что отец ничего ей не оставил.

Мелани вскочила с места и начала ходить в волнении взад и вперед по комнате.

– Они все время твердили, что ты меня ненавидишь.

Джастин тоже поднялся.

– Ну почему бы я стал тебя ненавидеть?

– Потому что папа любил мою маму и меня больше, чем тебя и твоего брата. – Ее лицо стало грустным. – Мама говорила, что папа обожал ее.

Ее мать явно ввела Мелани в заблуждение насчет чувств, питаемых к ней их отцом, а возможно, и сама заблуждалась на этот счет, но это Джастин тоже решил держать при себе. Что же до его отца, то он не обращал внимания ни на кого из своих детей, если они не представляли для него какой-нибудь пользы.

– Я никогда не испытывал к тебе ненависти, Лэни, – мягко сказал Джастин. – Но ты вела себя так, как будто ненавидела меня.

– Я тебя боялась! Разве можно меня винить после всех рассказов моей мамы? А если ты изредка и виделся со мной, то был всегда таким суровым и молчаливым!

– Ты тоже не отличалась словоохотливостью, – напомнил он ей. – Я вообще не чувствую себя свободно с незнакомыми. Если честно, я не имел ни малейшего понятия, о чем можно говорить с девочкой школьного возраста.

Лэни посмотрела на него так, как будто видела впервые.

– Ты правда посылал мне деньги на карманные расходы?

– Да. – Он назвал ей ту щедрую сумму, которую отправлял каждые три месяца. Она ошеломленно ахнула.

– Ох, Лэни, если бы ты только написала мне, что тебе там плохо! Я бы никогда не оставил тебя в Дортон-Холле.

Мелани разразилась на этот раз вполне искренними слезами, и рыдала так, как если бы сердце ее разрывалось. Не в силах смотреть на ее боль, Джастин обнял сестру и привлек к себе. Она уткнулась лицом ему в плечо, а он утешал ее, как маленького ребенка.

– Мне так жаль, Лэни, так жаль, – шептал он.

Глаза Джорджины тоже заволокло слезами при виде этой трогательной сцены, свидетелем которой она стала совершенно случайно. Она была в столовой, проверяя, все ли готово к обеду, а открыв дверь в гостиную, услышала конец разговора Лэни и Джастина.

Теперь она застыла в нерешительности в дверях, не зная, войти ей или лучше незаметно удалиться. Брат и сестра были так погружены в свои переживания, что ничего вокруг не замечали. Джастин продолжал что-то шептать на ухо Лэни, но так тихо, что Джорджина не могла разобрать слов.

Постепенно слезы Лэни высохли. Джастин вынул из кармана носовой платок и осторожно вытер ей слезы. Ее заплаканное лицо осветилось улыбкой, и она порывисто обняла его.

Джорджина отступила в столовую, не желая им мешать. Но как раз в этот момент Джастин поднял глаза и увидел ее. Прежде чем он успел что-то сказать, открылась другая дверь и появился хозяин дома. Увидев его, Лэни немного отстранилась от брата. Лорд Пенфорд предложил девочке руку и повел в столовую.

Когда Джастин взял Джорджину под руку, чтобы последовать за ними, она прошептала:

– Почему вы не сказали Лэни, что у нее нет наследства?

– Я не хотел ее расстраивать, – ответил он.

В эту ночь Джорджина долго не могла уснуть, пытаясь разобраться в сумбуре своих чувств.

Благодаря стараниям родственников Лэни она возненавидела его задолго до того, как повстречала. Затем в ее душе боролись симпатия и неприязнь. Но когда за время его пребывания в Пенфилде она узнала его лучше, ее враждебность начала таять.

Ей хотелось плакать при воспоминании о трогательной сцене между Лэни и Джастином, которую она невольно наблюдала в гостиной.

И еще Джорджина никак не могла вычеркнуть из памяти волшебные ощущения, которые пережила в объятиях Джастина. Его поцелуи волновали ее, будоражили, наполняли почти болезненным желанием испытать нечто большее.

«Джастин прекрасно знает, как доставить женщине необычайное наслаждение. Он был лучшим из всех моих любовников».

Сначала Джорджина скептически восприняла это заявление Нэнси Уайлд, зная, как нас может подводить память. Но теперь она была готова поверить в это.

«Любимый человек, добрый и понимающий, сможет принести тебе необыкновенную радость, удовольствие, счастье», – говорила Нэнси.

Было ли это тоже правдой? Ей хотелось больше знать о предмете, о котором с таким знанием дела рассуждала Нэнси. Джорджина говорила себе, что этого требует ее ум ученого. Она всегда гордилась своим умением быть рациональным, объективным исследователем природных явлений. Теперь же она решила провести эксперимент, чтобы установить объективную истину в этом предмете.

И, разумеется, странное чувство, разгоравшееся внутри ее при объятиях и поцелуях Джастина, не имело никакого отношения к ее желанию провести эти исследования, убеждала она себя.

Возможно, она будет чувствовать то же самое в объятиях любого мужчины, который ей нравится. Последнее само по себе было довольно сомнительно. Джорджина находила отвратительными большинство своих поклонников, вроде Инглэма и Плимптона.

Но был еще один мужчина, к которому она испытывала симпатию. Это Роджер Чедвик. Он как раз приедет завтра на обед.

Она должна проверить, подействуют ли на нее его поцелуи так же, как поцелуи Джастина. Роджер был таким милым человеком, всегда готовым ей услужить. Если она объяснит ему суть своего эксперимента, он, конечно же, не откажется помочь ей.

Когда Джорджина наконец заснула, в ее снах то и дело всплывали темные глаза на смуглом лице, обрамленном черными волосами, густыми и непокорными.

Джастин предложил Джине прокатиться верхом во второй половине дня, но она отказалась.

– Вечером приедет гость, так что мне нужно будет проследить за приготовлением обеда. Кроме того, я хотела бы быть здесь, когда появится Роджер.

Ревность охватила Джастина. Он не привык, чтобы леди отказывалась от его приглашения ради другого мужчины, и ему это отнюдь не понравилось. Если она не хочет с ним поехать, в раздражении думал он, он поедет один, используя возможность порасспрашивать местных жителей о Дж. О. Дугласе и его местопребывании. Он также попытается найти Саймона, деревенского почтальона, который так и не ответил на оставленную ему записку.

Когда Джастин доехал до дома Саймона, почтальон открыл ему дверь. Это был небольшого роста худой человечек с кривыми ногами и маленькими, подозрительными глазками.

– Я лорд Рэвенстон. Почему вы не ответили на мою записку насчет Дж. О. Дугласа?

– Мне было нечего сказать. Я не знаю такого человека. Никогда его не видел. – Саймон повернулся, чтобы идти в дом, считая разговор оконченным.

– Подождите-ка, – приказал Джастин таким: тоном, что Саймон замер на месте. – Хотя бы скажите мне, где его дом.

Саймон опять повернулся к нему.

– Этого я тоже не знаю.

– Вы должны знать. Вы же доставляете ему почту.

– Не доставляю, – ответил немногословный почтальон.

– Так что же тогда вы делаете с его почтой? – не отставал Джастин.

– Отдаю его другу.

– А как его зовут?

– Я не вправе говорить об этом. Не могу вам сказать ничего больше.

Он вошел в дом и закрыл за собой дверь.

Отъезжая, Джастин бормотал про себя ругательства, неподходящие для уст благородного джентльмена.

Так же безрезультатны оказались и все остальные его попытки. Большинство тех, кого он расспрашивал о Дугласе, смотрели на него в полном недоумении. Они отрицали даже, что когда-либо слышали о таком.

Джастин вернулся в Пенфилд как раз вовремя, чтобы лицезреть прибытие Роджера Чедвика в фаэтоне, запряженном четверкой гнедых. Чего ради этот Роджер приехал так рано? До обеда оставалось еще два часа!

Джорджина выглядела прелестно в платье из палевого шелка с поясом, завязанным большим оранжевым бантом, которое самым соблазнительным образом подчеркивало прелести ее фигуры. Она тепло поздоровалась с Роджером.

Слишком уж тепло!

К большому неудовольствию Джастина, Чедвик имел такую внешность, которая обычно пользуется благосклонностью у дам. Он напомнил Джастину статую Аполлона, которую он однажды видел в греческом храме. Джастин никак не ожидал, что Чедвик окажется таким чертовски привлекательным. Нет, даже не привлекательным, а просто красавчиком, прекрасно сложенным, с точеными чертами лица.

Роджер крепко сжал руки Джины. По взгляду, который он на нее бросил, было видно, что его чувства к ней ничуть не остыли. Закипая от гнева, Джастин наблюдал за ними. Интересно, не с тем ли Роджер приехал, чтобы повторить ей свое предложение?

Чедвик продолжал держать Джину за руки, глядя на ее прекрасное лицо, озаренное необыкновенной улыбкой, и она не спешила отойти от него.

Джастина снедала ревность от того, что она смотрит на Роджера с такой теплотой. Намереваясь положить конец этой душещипательной сцене, он выступил вперед, протянув руку Роджеру.

– Я лорд Рэвенстон. Мы, кажется, прежде не встречались.

Прошло несколько секунд, прежде чем Роджер смог оторвать свой взор от Джорджины. С явной неохотой он отпустил ее пальчики и пожал руку Джастину. Она представила молодых людей друг другу, потом сказала:

– Идемте, Роджер, я покажу вам вашу комнату.

– Как любезно с вашей стороны, – произнес красавец с улыбкой, которая заставила Джастина заскрежетать зубами. – Мне не терпится привести себя в порядок.

С голубыми глазами, золотыми волосами и тонкими точеными чертами лица он, по мнению Джастина, и так был слишком хорош. Роджер взял Джину под руку, и они направились к мраморной лестнице.

– Я присоединюсь к вам. – Джастин мгновенно оказался по другую сторону от Джорджины. – Я только что вернулся с верховой прогулки и тоже должен переодеться.

Пока они поднимались по ступеням, он ожидал, что Джина хотя бы поинтересуется, где он побывал, но все ее внимание было приковано к Роджеру. Она засыпала его вопросами о его жизни и об их общих знакомых. Джастин как будто не существовал для этой парочки, и это бесило его.

Когда они дошли до двери в комнату Джастина, Джорджина сказала тоном, который ясно показывал, что от него хотят избавиться:

– Увидимся за обедом, милорд.

Стоя в дверях своей комнаты, Джастин в бессильном гневе наблюдал, как она идет с Роджером дальше по коридору. Повернувшись, чтобы уйти, она прошептала ему что-то. Джастин не мог услышать, что это было, но слова Джины вызвали довольную улыбку на лице Роджера.

Джастин ворвался в свою спальню, как метеор, и приказал приготовить ванну таким тоном, что слуга онемел от изумления.

Джорджина и Роджер шли по усаженной чайными розами тропе, которая зигзагами спускалась к пруду.

Джорджина тщательно обдумала, где и когда удобнее будет провести свой эксперимент. После обеда осуществить его станет сложно, потому что все перейдут в гостиную или библиотеку. Какой предлог тогда можно придумать, чтобы уединиться? Нет, решила она, лучше сделать это до того, как все начнут собираться в гостиной к обеду. Роджер, когда он приглашен к обеду, обычно приезжает довольно рано, так что у них будет время. Вот почему она отклонила предложение Джастина поехать кататься верхом. Прощаясь с Роджером у дверей его комнаты, она попросила его прогуляться с ней к пруду, как только он приведет себя в порядок. Приглашение явно порадовало его, и он мгновенно согласился, сказав, что присоединится к ней через двадцать минут. Он оказался человеком слова. Идя с ней к пруду, Роджер сказал:

– Я был удивлен, получив приглашение на обед от вашего отца.

Джорджина тоже была этим удивлена, потому что отец, как ей казалось, не особенно любил Чедвика.

– Мне казалось, что вы с отцом собирались дольше оставаться в Лондоне, но теперь Лондон потерял, а Сассекс многое приобрел в вашем лице, – произнес Роджер с многозначительной улыбкой.

– Мне гораздо больше нравится здесь, чем в Лондоне.

– Я знаю и тоже разделяю ваши склонности. – Он помолчал, а затем спросил неожиданно резким тоном: – Как долго здесь находится лорд Рэвенстон?

– С того дня, когда мы вернулись из Лондона.

– Он сопровождал вас из Лондона? – Роджер помрачнел.

– Нет. – Джорджина объяснила, как Джастин появился здесь, желая найти свою сестру.

– Но ведь прошел уже почти месяц? Почему же он все еще здесь?

– Мы с папой стараемся убедить его позволить Лэни остаться с нами. Он хочет удостовериться, что ей здесь будет хорошо, прежде чем принимать такое решение.

– Судя по тому, что я о нем слышал, ему в высшей степени безразлично, где ее оставить.

Роджер неоднократно слышал жалобы на Рэвенстона от Дортонов и леди Рэвенстон. Джорджина почувствовала, что обязана вступиться за Джастина.

– О, он гораздо более заботлив, чем его представляли его мачеха и ее родители.

– Никак не ожидал, что вы будете так хорошо отзываться об этом человеке. Я был уверен, что вы его ненавидите.

– Это так и было, пока мы не познакомились.

Роджер пристально посмотрел на нее, в его глазах мелькнула тревога:

– Как получилось, что вы изменили свое мнение?

– Я обнаружила, что он совсем другой, чем я думала, – рассеянно ответила Джорджина, решая, как бы подвести разговор к ее эксперименту. Обычно вполне свободно выражающая свои мысли, тут она не могла найти подходящих слов, чтобы объяснить Роджеру свою цель.

Но на ком еще она могла бы проверить то, что она чувствовала к Джастину? Роджер, кроме него, был вообще единственным мужчиной, к которому она испытывала хоть малейшую симпатию.

Они дошли до пруда и остановились, наблюдая за лебедями, скользящими по воде.

– С какой целью вы пригласили меня на эту прогулку? – прямо спросил Роджер.

Не умевшая притворяться, Джорджина ответила с присущей ей откровенностью:

– Я надеялась, что вы меня поцелуете.

Он посмотрел на нее с таким изумлением, что она почувствовала, как краска заливает лицо.

– Вы опять смеетесь надо мной, Джорджина?

– Нет, я вполне серьезна. – Она почувствовала, что лицо просто горит от смущения. Странный торжествующий блеск появился в его глазах.

– Я ни за что не отказал бы вам – особенно в таком случае! – Не теряя времени, Роджер положил руки на ее плечи и наклонился к ней.

Джорджина надеялась почувствовать такой же взрыв волнения и желания, который она испытывала с Джастином. Но когда губы Роджера легонько, почти робко, прикоснулись к ее губам, а через мгновение отстранились, она испытала только разочарование. Должно быть, его поцелуй был слишком короток. Подняв на него смущенный взгляд из-под ресниц, она прошептала:

– Пожалуйста, поцелуйте меня еще раз, но только на этот раз не так быстро.

Ее удивило, каким самодовольным сделалось его лицо при этой ее просьбе.

– Ваше желание для меня закон, – прошептал он и послушно стал ее целовать.

Этот поцелуй, хотя и более долгий, все равно был лишен той страсти и огня, которыми отличались поцелуи Джастина. Джорджине не надо было продолжать эксперимент, чтобы понять это.

Вот если бы Роджер немного приоткрыл рот... Возможно, если она поцелует его так же требовательно и страстно, как Джастин целовал ее, то их охватит такое знакомое ей пламя?

Джорджина притянула к себе Роджера и постаралась вложить в поцелуй все искусство, приобретенное ею от Джастина.

Это сработало, но только не с тем эффектом, на который она рассчитывала. Никакого желания или волнения она так и не испытала, ну абсолютно ничего. Но, судя по тому, с какой пылкостью Роджер ответил на ее поцелуй, он чувствовал нечто гораздо большее, чем она.

Джастин вышел из ванны и завернулся в халат, поданный ему слугой. Он посмотрел в окно на пруд, вокруг которого так недавно они гуляли с Джорджиной. Яркое пятно женского платья привлекло его внимание.

Джина – и с этим ненавистным Роджером!

Вдруг он увидел, как Роджер положил руки на плечи Джорджины и наклонился, чтобы поцеловать ее. Ревность охватила Джастина, несмотря даже на то, что поцелуй длился всего мгновение и казался скорее дружеским, чем романтическим.

Только его дыхание опять выровнялось, как Джина и Роджер поцеловались еще раз. Этот поцелуй уже нельзя было принять за дружеский. Мало того, он продолжался гораздо дольше. Он все длился и длился до бесконечности!

Вне себя от бешенства, Джастин выругался, как извозчик, схватил приготовленные слугой панталоны и быстро надел их. Ослепленный ревностью, он ринулся, из комнаты, на ходу завязывая пояс.

– Милорд, куда вы?.. В таком виде? Вы же не одеты!

Потрясенное восклицание слуги вернуло Джастина к действительности. Он посмотрел на себя и поспешно вернулся в спальню.

Благородным графам не пристало появляться в таком виде.

Постаравшись взять себя в руки, Джастин опять подошел к окну. Джорджина и Роджер уже не целовались. Они медленно поднимались вверх по склону холма к дому. Джастин пытался успокоиться. Черт возьми, он нисколько не ревнует! Просто ни чуточки! Но он убьет этого красавчика, если еще раз увидит его целующимся с Джиной!

18

Джастин рано спустился к обеду, желая быть первым в гостиной, но обнаружил, что Роджер Чедвик опередил его. Они молча смотрели друг на друга, не скрывая взаимной неприязни.

Роджер, с волнистыми светлыми волосами, аккуратно начесанными на лоб, сейчас выглядел особенно привлекательным, как со злостью отметил Джастин. Темно-синий фрак подчеркивал голубизну его глаз. Его костюм, скроенный по последней моде, сделал бы ему честь даже в лондонском салоне. Фрак, длинный сзади, спереди доходил до талии. Воротник и отвороты были более темного синего цвета. Белую батистовую рубашку украшало пышное жабо, а шейный платок был завязан большим аккуратным узлом.

Джастин с трудом подавил желание затянуть этот узел намного туже.

Роджер первый нарушил молчание:

– Добрый вечер, милорд. Мисс Пенфорд сказала мне, что вы приехали в Пенфилд, чтобы решить, можно ли оставить здесь вашу сестру.

Желая послушать, что Роджер скажет о Джине, Джастин заметил:

– Да, но у меня есть сомнения. Я нахожу мисс Пенфорд очень необычной леди и не знаю, как она может повлиять на Мелани.

– Да, боюсь, Джорджина отличается некоторой эксцентричностью, – ответил Роджер, явно воспринявший слова Джастина как критику. Его тон был снисходительно-насмешливым, как у отца, говорящего об избалованном ребенке. – Лорд Пенфорд слишком попустительствовал ей.

– Вы так думаете? – спросил Джастин.

– Безусловно. Но когда мы поженимся...

– Я не знал, что вас уже можно поздравить, – перебил его Джастин. – Мне казалось, мисс Пенфорд вам отказала.

Роджер бросил на него торжествующий взгляд, заставивший Джастина сжать кулаки. Он еле удержался, чтобы не испортить этому Аполлону всю его красоту.

– Сегодня Джорджина переменила свое решение, – самодовольно заметил Роджер.

Ярость, сильнее которой Джастин, казалось, никогда не испытывал, охватила его подобно пожару.

– Как я уже говорил, – продолжал Роджер самоуверенным тоном, который заставил Джастина заскрежетать зубами, – когда мы поженимся, я смогу сделать из нее прекрасную жену и мать.

С трудом сдерживая свой гнев, Джастин сказал:

– Я очень сомневаюсь, что кто-либо может сделать из мисс Пенфорд то, чем она не захочет быть.

– Вы слишком пессимистичны, милорд.

– Неужели? – Джастин вопросительно поднял бровь.

– Ей нужен только строгий и сильный муж, каковым, уверяю вас, я буду. Вы должны доверять моему знанию характера мисс Пенфорд. Мы знакомы уже много лет.

Было очевидно, что понимание Роджером Джины – сколько бы они там ни были знакомы – было значительно хуже, чем у Джастина. И чего ради она приняла предложение этого напыщенного ничтожества?

С тяжестью на душе шла Джорджина в гостиную. Эксперимент с Роджером не принес желаемых результатов. Его поцелуи не пробудили в ней ни капли того ослепительного, ни с чем не сравнимого волнения, которое она испытывала с Джастином. Хуже того, ее беспокоило торжествующее выражение лица Роджера во время их обратного пути – словно у кошки, которая только что поймала мышь.

Когда она вошла с гостиную, Джастин разговаривал с ее отцом. Мелани не отрывала зачарованного взгляда от Роджера, который, в свою очередь, поминутно поглядывал на дверь. Едва увидев Джорджину, он тут же бросился ей навстречу.

– Как прелестно вы выглядите! – Роджер дотронулся до пышного рукава ее платья из кремового шелка, затканного розами. Это был подарок отца на ее день рождения.

В этот момент Джастин повернулся к ним. При виде этой сцены его лицо приобрело такое гневное выражение, что Джорджина вздрогнула.

– Это прекрасно! – прошептал Роджер. Джорджина не была уверена, относилось ли это к ее платью или же только к рукаву.

– А моя леди, которая его носит, еще более прекрасна, – добавил Роджер тоном собственника.

Но она едва слышала его. Ее внимание было приковано к Джастину, который направлялся к ним через комнату. Он был одет не так вычурно, как Роджер, в черный фрак с простым белым жилетом и рубашкой и черные же панталоны. Лицо его было хмурым. Никогда еще он не казался Джорджине так похожим на пирата. Недоставало только черной повязки на глазу.

Он подошел к ней как раз в тот момент, когда объявили, что обед подан. Джастин немедленно взял Джорджину под руку, отчего по ее телу пробежал знакомый трепет. Роджер, не успевший воспользоваться ситуацией так быстро, запротестовал:

– Я поведу даму к столу.

– Граф на этот раз опередил вас, мистер Чедвик, – сказал Джастин, подчеркнув простое «мистер».

Роджер вспыхнул при упоминании о его более низком статусе.

Джорджина уже собиралась было сказать, что сегодня можно пренебречь светскими правилами, но вовремя сообразила, что ей будет гораздо приятнее сидеть за столом рядом с Джастином, чем с Роджером. И она промолчала.

Ее отец распорядился, чтобы обед сегодня был подан в парадной столовой. Зная, что он так же не любит эту комнату, как и она, Джорджина тут же спросила его о причине столь странного распоряжения.

– Стол в маленькой столовой недостаточно большой, чтобы всем было удобно.

Дочь хотела было напомнить ему, что у них бывало и большее число гостей, которые располагались там вполне удобно, но он, предупредив ее возражения, сказал:

– Я прошу тебя сегодня не прекословить мне.

Джорджина с удивлением посмотрела на него. Он никогда так с ней не разговаривал.

– Мне также хотелось бы, чтобы ты надела то платье, которое я подарил тебе на день рождения. Оно так тебе идет, а ты его никогда не носишь.

Джорджина никогда не носила его, потому что его низкий вырез и тугой корсаж вынуждали ее надевать корсет, который она ненавидела. Но платье действительно было очень красивым, и она надела его, чтобы порадовать отца. Несколькими розами, подобранными в тон наряду, она украсила прическу.

Сопровождая ее в столовую, Джастин прошептал ей на ухо:

– А я думал, вы никогда не носите корсет.

Она растерянно подняла на него глаза. Он насмешливо улыбался, но в глубине глаз таился гнев.

– Значит, в особых случаях, вроде приезда мистера Чедвика, вы отступаете от своих правил, мисс Пенфорд?

Его ироничный тон сбил ее с толку, и они молча прошли в парадную столовую к огромному столу.

Поскольку стол был пятидесяти футов длиной, Джорджина распорядилась разместить приборы на одном его конце. Ее отец сидел во главе стола, Лэни и Роджер с одной стороны, а они с Джастином с другой.

В продолжение обеда ее взгляд часто останавливался на Роджере. Хотя он был пониже ростом и более хрупкого сложения, чем Джастин, его внешность была очень приятной, и она никак не могла понять, почему же она ничего не чувствовала, когда он целовал ее. Может быть, стоит дать Роджеру еще один шанс, чтобы быть полностью уверенной?