– Лейтенант Нуберг. – проскрипел черенок.
      – Капитан Лесо. – буркнул толстяк, засовывая меч куда-то в штанину.
      – Мошонку не отрежь, а то носить яйца в карманах неудобно. – посоветовал я ему, опуская автомат. Хмуро посмотрев на меня, он покатился по поляне собирать разное оборудование.
      – Капитан, вас разве не обеспечили? – заботливо спросил я, глядя на пять трупов, которые Нуберг засовывал в пластиковые мешки для мусора.
      – Инструкция 154-66 АНДОР. – рыкнул он, попытавшись сделать это нейтрально.
      Инструкция гласила, что ввоз изделий, или предметов, которые невозможно изготовить коренными жителями, на несостоящие планеты запрещаеться.
      – Они напали на нас на привале, взяв в кольцо и начали с тяжелых сюрикенов – пояснил Те.
      – Ага! Теперь понятно! – порадовался я прояснению обстановки. – Капитан, что далее?
      Лесо одарил меня хмурым взглядом и сообщением:
      – Мы организуем схорон и отсиживаемся в нем, пока нас не подберут. Связь оборвалась вчера утром.
      Так. От них помощи не жди.
      – Ну тогда удачно отсидеть. Чести не имею! – я козырнул, развернулся и исчез в кустах.
      Подойдя к девушкам метров на десять, я хорошенько прицелился и кинул почти вверх кусок ножа. Он рухнул между ними, за спинами, и они развернулись и утыкали окрестности падения стрелами.
      – Хорошо стреляете! – похвалил я, выходя из кустов и дергая Нирру и Таниту за уши.
      Пока они потирали ушибленные об мой живот локти, я вытащил из земли стрелы, засунул их в колчаны, призывно махнул рукой и исчез в лесу.
      Полчаса мы бежали молча.
      После данного промежутка времени при форсировании искусственного водоема, созданного стадом кого-то путем устройства общественного туалета, Ниррой была предпринята попытка утопиться.
      – Фак! – сказала она, поднимаясь. Мне сразу стало интересно, что она понимает под этим словом, и вытягивая потерпевшую на сухое место, я спросил:
      – А расскажи мне, что такое фак.
      Она плюхнулась на травку невдалеке от Таниты и Катрин и дала лаконичный ответ:
      – Не знаю, но звучит хорошо.
      – Для хорошего действа – хорошее название. Это неопределенная форма глагола, обозначающая половой акт. Ругательство.
      – Я так и думала. – с кислой рожей протянула Танита. Нирра, глубоко задумавшись, смотрела в землю. Такой вид бывает у людей, когда они пытаются что-то вспомнить.
      Через несколько минут, за которые все отдохнули, а я покурил, она вымолвила:
      – Где-то я это слышала…
      – Я так и знал. Пошли.
      – Что ты знал? – автоматически спросила Катрин, вставая.
      – Что отдых на берегу большой лужи мочи освежает. По крайней мере, память. Я например, вспомнил, что до замка, куда мы идем, еще десять километров. Так что бегом марш.
      – Блюк! – неуверенно выругалась Танита на линкосе.
      Я исхитрился не споткнуться, хотя мысль, что детство вдали от этой планеты провели все трое была достаточным основанием для этого.
      Веселая, однако, у нас подобралась компания. Налейте мне бензину! Я выпью его смакуя, маленькими глоточками.
      Покопавшись в карманах, я вытащил на свежий воздух бутылочку спирта.
      – Осамш-ш-ш-ш! – вырвалось из глотки в результате соприкосновения со спиртом.
      – Это что? – спросила Танита, обеспокоенная странным звуком.
      – Шпигт. – в ответ я ожидал воплей на тему как плохо пить по утрам на голодный желудок без закуски, но их не последовало. Видно, от опасения, что я напьюсь и начну к ним приставать, они потеряли дар речи.
      Скоро спирт взял меня за уши и привел в хорошее настроение,, после чего я забухтел себе под нос, что я неалкаш, и пьяница – тоже не я .
      – Эй, а погромче. – поступил запрос с толчком в плече от Нирры. Я увеличил громкость и дальше мы безпутяшествовали под музыку.
      Двигались мы медленно, так как девушки, заслушавшись, стали то и дело поскальзываться на дерьме и громко падать. Где-то через час такого движения сзади раздался вопль Таниты.
      – Дерьмо! Тут есть речка где-нибудь?!
      Я подмял под себя, чтобы девушки не напоролись, очередной куст, и ответил:
      – У замка есть ров, там и утопишься, если тебе так жить надоело.
      – Конечно, надоело! Это не ты тут всю округу засрал, чтоб пройти нельзя было? – попыталась съехидничать Катрин.
      – Нет. Я все засрал в другом месте. А вот вы то должны были привыкнуть к такому.
      – Это почему? – возмутилась Нирра.
      – Да как-никак лет пять по таким местам ходите.
      Характеристика дислокации их ордена шла до них минуты полторы. То, что она все таки дошла, я обнаружил по шуму падения всех троих, когда они ринулись на меня, забыв, где находятся. Оглянувшись на кучу-малу, я снизил уровень расчистки и прибавил скорости, предполагая, что им захочется меня догнать. Я угадал.
      Слушая их пыхтение и кряхтение я неторопливо бежал и раздумывал, дать им догнать меня или пока рано. С одной стороны, если не догонят, то могут обидеться. С другой – если догонят, то драки с непредсказуемым концом не избежать, о чем я им и сообщил:
      – Догоните – изнасилую.
      – Попадись мне только! – злобно пропыхтела Нирра.
      – Чего? Ты меня это самое, до смерти, да?
      В ответ она прибавила скорости, что меня вполне удовлетворяло. Вопрос был в том, сколько они продержаться в таком темпе.
      Продержались они достаточно долго. Их силы как раз доходили до исхода, когда я выбежал на асфальтовую дорогу к замку в полукилометре от него самого. Перепрыгнув через собственную яму-ловушку, я приземлился в сидячее положение и стал набивать трубочку. Раскуривание было прервано выбеганием троицы из кустов. Дружно ринувшись ко мне, они со злыми красными лицами аккуратно свалились в яму. Прослушав их дружный вопль, я неторопливо дораскуривал, встал, потянулся, медленно подошел к краю и заглянул внутрь. Как я и предполагал, они лежали на глубине трех метров и тихонько постанывали.
      – Эй! – радостно окликнул я, – Я, конечно, рад, что вы очень любите друг друга каждый раз, когда есть случай, чтобы утройниться. Но не пора ли нам идти, а? Вот, например, у меня дома есть шикарный трехспальный диван.
      Слабо шевелясь, они встали на колени и задрали головы вверх.
      – Козел старый! – прошипела Катрин.
      – Во первых, кто бы говорил, во-вторых, за козла получу, в третьих, не старый, а молодой еще, а в четвертых, я пошел за лягушками.
      – Ты этого не сделаешь… – понадеялась Танита, побледнев. Нирра и Катрин взяли с нее пример. Я посмотрел на Таниту очень добро и ласково.
      – Спорим на два получишь, что сделаю?
      – Нет!…Ты!…ТЫ!!!…– Нирра явно пыталась сказать что-то, на что у нее не было подходящих слов.
      – Да, милая, я тебя тоже очень люблю. – нежно мурлыкнул я, и отошел от ямы, уворачиваясь от взметнувшегося из нее столба ругани. Послушав немного, я пошел к ближайшему озерцу за лягушками.
      Вернулся я как раз к тому моменту, когда Нирра и Катрин, построив пирамидку, подняли Таниту к краю ямы. Приседания на корточки и квака оказалось достаточно, чтоб развалить пирамиду. Подождав, пока их взоры устремятся вверх, я продемонстрировал две единицы оружия массового устрашения.
      – Сдаетесь?
      – Да!
      – Ага!
      – Ох!
      – Только не надо!
      Увидев их страдальческие лица, я дал жалости, брызгающей уже из всех пор, выплеснуться фразой:
      – Счас вытащу!
      Вытаскивать их я стал самым простым способом. Спрыгнув вниз, я быстренько схватил Нирру под мышки и подкинул вверх. Пока Танита и Катрин наблюдали полет баллистического снаряда Нирра-1, экспериментальная, я скорректировал мощность выброса и запустил Таниту-1А. Запуск Катрин-1Б натолкнулся на неполадки в системе запуска. Как только я коснулся традиционных точек приложения двигательной силы, Катрин разразилась хохотом и серией ударов в моем направлении, сопровожденных вместо Кия!
      – Ты чего щекотишся!? Я тебя самого счас насмерть защекочу!
      – Ну попробуй! Вот, поднимаю руки вверх и сдаюсь на мылость и на мясость.
      Она попробовала. Ее руки шарили у меня под мышками до тех пор, пока сверху не прозвучал громовым раскатом глас Нирры.
      – Это что такое, а?
      – Меня щекотят. – я сделал довольное лицо. – А тебе завидно, да? Так спускайся.
      Я давно хотел выяснить, что могут делать трое в затемненном замкнутом помещении, где нет телевизора. На этот раз не получилось.
      – Да нет, это лучше вы поднимайтесь. – ответила Танита, тоже ревниво наблюдавшая за процессом.
      – Ладно. Сча. – я сложил руки замком. Катрин догадалась, что должно быть дальше, и даже немного перегрупировалась перед вылетом, в результате чего приземлилась не на ноги, как планировал я, а на попу, как, видимо, планировала она. Со временем из нее может получиться неплохой планер, а может, даже, вертолет.
      – А ты? – спросили Нирра и Танита, обнаружив, что мы поменялись позициями. Я молча, но с красноречивой гнусной ухмылкой, выпрыгнул из ямы и пошел к замку. До замка мы почли дошли. Когда до него оставалось почти, из-за леса вылетел вертолет. Я и пилот удивились в одинаковой степени, так как оба промазали. Я вполне был доволен, оставшись с ним на равных, но он явно страдал духом соперничества на почве ревности, и пошел на второй заход. Департамент перевоспитания побери этих затюканных детством мальчиков!
      – За мной! В Замок!
      Пробежав, а не пройдя, остаток пути до Замка, я нажал кнопку экстренного поднятия моста. Девушки отстали ненадолго, и когда мост начал подниматься, они уже были на нем. Экстренно приняв позу бревна, они скатились к моим ногам.
 

«Чем бы дитя ни тешилось – лишь бы не ошиблось» Подрывник-затейник.

 
      Я набил еще трубочку и стал наблюдать, как они принимают стоячее положение под аккомпанемент ракетно-бомбовых ударов в дверь.
      – Ну и гад же ты! – буркнула Танита, прислоняясь к стенке и стекая по ней на пол.
      – А что?
      – Да ничего! – поныла Нирра малоразборчиво проверяя, на месте ли челюсть. – Все тело в синяках.
      Они пытаются нарваться на жалость. Они нарвутся. Только не на нее, а на меня.
      – Да ладно, брось ты, откуда им взяться-то.
      – Показать?! – возмутилась Нирра прежде, чем Катрин успела ее перехватить.
      – Ну покажи. Только на таких грязных руках ведь не видно ничего, а если они на самом деле по всему телу…
      Я старательно затянулся, дав ей самой додумать фразу. Через пятнадцать секунд прилетело что-то вроде плохой пародии на консервный нож. Дав ему удариться о живот и отскочив, звякнуть о камни, я с глупым видом заскреб затылок.
      – В следующий раз за такие вещи буду… Так. Чего я буду?
      – Просить…
      – …Не, у вас не допросишься…
      – …прощенья…
      – Ну я и говорю. Вы злые и жестокие и никогда никого не прощаете.
      – Заткнись, а? – умоляюще протянула Нирра, подтягивая лук поближе.
      – Заткнулся. Да, я конечно, могу и совсем заткнуться, но от удушья. Которое здесь наступит, когда вы выдышите весь воздух, несмотря на мой затыкание.
      Они сделали глаза по восемь с четвертью.
      – Ты что, не знаешь, как нам выйти? – промямлила Катрин.
      – Знаю, но дверь открывается снаружи.
      – И как…? – подозрительно спросила Танита, обоснованно подозревая очередную пакость.
      – Просто. Счас попробую взломать.
      Взломать! Легко сказать. Взломать обычно ассоциируется с мускулистым мрачным мужиком с ломом и кувалдой, который делает с дверью и этими предметами все, что выпил три часа назад. Например, грызя зубами лом, колотит в дверь кувалдой.
      С этой дверью дело обстояло иначе – хозяин замка, когда его строил, оставил на дверке в стену (а не во двор) запись: Достукивайтесь, которая и навела меня год назад на мысль, что если долго стучать в дверь кулаками, то она в конце концов, когда наберется ударов на 10-20 тонн, откроется, если к этому времени вы ее не выбьете внутрь, что в общем-то сложно, поскольку она стальная сантиметровой толщины, запирающаяся шестью болтами в косяк, вшитый в гранитную мозаичной укладки стену двадцатью штырями, на которые где-то подведены датчики считывания вложенных в дверь ударов, компилирующие показания с термографическими датчиками в поверхности двери.
      Утомлять девушек описанием двери я не стал, и когда мои кулаки с громкими воплями обрушились на дверь, реакция у них была отрицательная.
      – Представьте себя на месте этой двери. – посоветовал я, и продолжил избиение, изредка вставляя в текст Присяги Конфедерации приличные фразы типа бревно фригидное.
      Минуты эдак через три, когда чувствительность рук сместилась куда-то на уровень локтей, замок наконец отправился в нокдаун и дверь отъехала, открыв проход, достаточный для проезда танка без десанта.
      – Ура! За мной, пока не закрылась! – завопил я.
      Наученные опытом с первой дверью, они вскочили и ринулись за мной, не заметив, что это другая дверь, сразу за которой есть маленькое озерцо. Сделано оно было для контроля уровня воды во рве, но между ним и рвом был фильтр, поскольку изредка из него брали воды для приготовки угощенья недорогим гостям.
      Очередное их попадание в лужу приятно разнообразилось заменой «панические вопли» на «бултыхческие булькли».
      – Вот вам и обещанная ванна. Теперь вы довольны? – обрадовал я их, пока они отплевывались.
      – Спасибо! – искренне поблагодарила Катрин.
      – Не за что, заходите еще. – машинально ответил я.
      – Да прекрати ты хоть ненадолго… Ты же нам жизнь спас.
      – Только дошло? Да я этим и занимаюсь с того момента, как вы въехали в Лес.
      Лицо Катрин исказила мука. Неприятно, конечно, но всяко лучше, чем виляние хвостиком и тортики с клубничными розочками. А вообще настал момент сделать серьезное лицо и зачитать какую-нибудь мораль.
      – А заодно пытаюсь спровоцировать на благодарность, а не спасибо, которое ни на хлеб не намажешь, ни в постель не положишь, ни души не согреешь. А то некоторые считают, что стоит кому-то дать бутерброд, то он тут же попытается отобрать всю буханку, и начинает делать вид, что двадцать спасибо равняются бутерброду с маслом, как-то не замечая, что спасибы одинаковыми не бывают, и что кучами по единому образцу можно выпустить только воздух. И выпускают, да так, что дышать нечем. А потом, когда невыданная благодарность начинает выплескиваться изо всех щелей и рушиться на ни в чем не повинных людей, которым свою девать некуда, начинается запихивание этой благодарности друг в друга. И пошло-поехало, что все подряд по принципу ты-мне, я-твоему дяде, твой дядя – твоему начальнику, твой начальник-твоему коллеге, твой коллега-тебе. И самое главное, чтоб никто никого не обсчитал. А самое поганое, что благодарности все меряют по себе. Если он спас мне жизнь, то я непременно должен спасти жизнь его сыну, или хотя бы застрелить его тещу. И никому в голову не придет, что спасение жизни оказалось приятным занятием, спасшим спасателя от скуки, и что ему больше ничего не надо. А ему за это сына спасают. Как это понимать? Ах ты гад, зачем спас, на тебе за это тортик, и сиди лучше жри его, а спасать больше никого и не пытайся?!…
      Лица у всех трех были уже не просто задумчивые, а параноидальные. Пора закругляться.
      – Да, это сложно, но подумайте об этом в свободное от убегания от погони время. А счас пора.
      Я развернулся и побежал к люку с подвального яруса на нижний стенной. Ни нижнем стенном располагались арсеналы, и вход в нужную мне башню с атомным мотоциклом был только с него. Добежав до люка и выдвинув из стены пульт, я отстучал на нем код и отскочил, уворачиваясь от рухнувшей сверху крышки. Проигнорировав лестницу, я взлетел наверх, целясь направо по коридору, а смотря налево. Мастера при этом нюхали, что сверху и…э-э-э… пятками чуяли, что снизу, но я не мастер. В коридоре никого не оказалось.
      Снизу раздалось чмокание мокрых сапог.
      – Можно наверх? – осторожно спросили снизу.
      – Нужно.
      Три мокрых-премокрых фигуры вылезли из подземелья, которое, судя по чистоте их лиц и одежды, наверняка и надолго стало мрачным.
      – Что дальше? – спросила Танита, беря наизготовку арбалет.
      – За мной!
      Я побежал к ближайшему арсеналу, на ходу пытаясь выслушать, что вокруг. Ближайший арсенал был метров через сто. Одновременный удар правой рукой и левой ногой по двум кирпичам кроме потери равновесия, выдвинул из стены дисплей с клавой.
      – Подержи. – протянул я в подбежавшую Катрин пистолет, левой рукой отбивая пароль допуска к общению с общественным компьютером. Как только он допустил, что я могу с ним пообщаться, я первым делом запросил карту Замка с обозначением, кто, где и сколько.
      Он выдал.
      Во внутреннем дворе стояло четыре вертолета. По замку бродило десятка три народу, и еще около десяти летало в комбинезонах с реактивным попогревом. Это ж они нас только касками закидали бы, если бы их снимать можно было. У нас правда, даже касок не было.
      Я кинул взгляд на свой отрядик, усердно изображавший командос с длинным послужным списком, и решил, что надо что-то дать вместо касок.
      Сервисный блок арсенала долго не хотел сознаваться, сколько и чего где припрятано, но все же, злобно скрипя процессором, выдал, что осталась пара мелкокалиберных восьмиствольных пулеметов, десятка два автоматов и автоматический гранатомет. Я отстучал заказ и переключился на камеры – всегда любил подсматривать, особенно когда для этого есть целых четыре минуты.
      – Скоро ты там? – шепнула Нирра. – Тетиву держать надоело.
      – Скоро ты распрощаешься с тетивой. Так что потерпи еще чуть-чуть…
      Не отключая камеры, компьютер открыл сбоку люк и на нас без предупреждения посыпались автоматы, патроны, гранаты и амуниция. Напоследок и на меня он выкинул ранец с патронами к пулемету. 14400 безгильзовых реактивно-кумулятивных патронов калибра 4.8 мм помножить на 5 грамм и свалить на ногу.
      – Это что? – прошипела Танита, смахивая с ног горку магазинов.
      – Это счас увидишь.
      Около минуты я наслаждался приведением оружия в состояние готовности. Разобрать ракетомет, разложить все по местам. Одеть пояс с обоймами к гранатомету, а его самого на левое предплечье. Вставить обойму. На спину ранец с патронами, присоединить подачу. Взвести пулемет и гранатомет. Взвести и раздать автоматы. Все.
      – А как…? – начала Нирра.
      Ах, да, инструктаж.
      – Наводить концом на то, во что стреляешь и нажимать сюда. Пока эта планочка тут, он не стреляет, когда здесь – курок надо погладить, как… котенка.
      Вот теперь все. И своевременно. У нас оставалось всего полминуты до попадания в зону слышимости первого пехотинца.
      Просчитав, как нам двигаться, я выключил компьютер и, тяжело громыхая, вбежал в косяк. Настроения думать не было.
      Пробежав около пятидесяти метров, я остановился. По коридору навстречу шло эхо. Такое же грохочущее и тяжело вооруженное.
      – А когда пострелять можно будет? – шепотом поинтересовалась Танита.
      – Через сорок секунд. Ложись. То есть дракон.
      Они подозрительно посмотрели на меня, на потолок, смерили глазом ширину коридора, и неторопливо залегли, взглядами давая мне понять, что если это шутка…
      Из– за угла выскочил летун, а за ним двое пехотинцев. Увидев меня, летун начал целиться, но выстрелить не успел, вбитый в стену тремя очередями.
      – Ух ты! Здорово! – восторженно завопила Нирра. Пехотинцы первым делом упали на пол. Я прыгнул вперед и в сторону, в полете два раза нажимая курок гранатомета. Падая, я прикрыл голову от града обломков и останков пехотинцев. Далее действовать надо было быстро – два взрыва просто так не случаются и к нам уже спешила вся бригада по встрече. Я вскочил и уже на бегу обернулся.
      Танита и Катрин вскочили тоже, а Нирра осталась лежать.
      Как– то я исхитрился развернуться кругом на бегу, и оказаться у неподвижного тела одновременно с девушками.
      – Что?… – выдохнул я в ошарашенное лицо Таниты.
      – Она вскочила от восторга, и обломки…
      Нирра пока дышала. И пульс был ровный. Рыкнув, я взвалил ее на плече, и кивнув девушкам, побежал по коридору.
      Играть в кролика теперь возможности не было, и я решил поиграть в раненого мамонта. Грозный рык, палец на курок спуск пулемета, и вперед. Скорострельность 800 в минуту. Ранца хватит на 14400 делить на 800. До башни бежать меньше. Танита и Катрин бежали как за пулеиспускателем прячась за мной.
      Размазывая все, что попадалось навстречу, струей плазменных пуль, и изредка обрубая хвосты гранатой, я довел отряд до башни. Дверь, как ей и положено, оказалась закрытой. Но при конструировании предусмотрелось, что к ней может подбежать кто-то с занятыми руками и погоней на хвосте, и открывалась она фразой на Даз.
      – Зуркандо уффат кирро!
      Как только дверь открылась, я вбежал внутрь, и удостоверившись, что в первом зале никого нет, развернулся и прикрыл отход Таниты и Катрин, опустошавших уже третью или четвертую обойму.
      Они развернулись и побежали к двери. Кусок стены с грохотом ворвался в коридор и прогнал по нему волну горячего воздуха и кусков стены.
      Катрин, оставшись на ногах, влетела в башню. Танита, споткнувшись, упала и в нее ударило несколько камней.
      Пока я думал, что же это за невезение на нас обрушилось, тело мое сбросило Нирру на плече Катрин и очутилось у Таниты. Взвалив на плече Таниту, оно вбежало обратно в башню и пинком захлопнуло дверь.
      Где– то посередине лестницы в подвал я вышел из задумчивости и взял тело под контроль, и дверь в подвал, открытая не очередью, а фразой, осталась цела.
      В подвале, сразу за дверью, начинался Большой Туннель. В начале туннеля стояла, дожидаясь хозяина, моя тележка.
      Сгрузив Таниту, и привязав ее, я принял у Катрин Нирру и проделал с ней то же. Потом я посмотрел на устало присевшую на краешек тележки Катрин. Она – на меня. Взгляд у ней был угрюмый.
      – А не дать ли им сдачи? – задумчиво спросил я в воздух.
      – Надо бы…– так же в воздух ответила Катрин.
      – Ну тогда пожалуйста, нажми на эту кнопочку… да-да, на дне туннеля.
      – И чего? – все еще угрюмо спросила Катрин.
      Сверху, почти застряв в толще потолка, просочился глухой «бум!».
      – Это Замок пернул и нехорошие дяди умерли от удушья. – объяснил я Катрин, что сработали баллончики с газом, подключенные мной к системе оповещения трассы гонок. Я поимел удовольствие пронаблюдать, как на лице у Катрин происходит смена выражений от тоска зеленая до здравствуй, любовь моя. Насладившись, я отстегнул вооружение, привязал его к тачке, и показал Катрин на веревочки.
      – Привязывайся, поедем быстро.
      Она кивнула, и начала устраиваться.
      Кресло радостно обняло мою попу, ремень, не менее радостно, – грудь, и я начал обряд старта. Взмахом руки включить все тумблеры, Снять с руля ветровую маску, зацепить за затылок, с щелчком на лицо. Надеть наушники, включить музыку. Тронуть с места, и пока реактор и системы передачи медленно раскочегариваються, достать сигару, всунуть в специальную дырку-мундштук в маске и прикурить.
      Руль от себя и вверх. Ускорение вжимает в кресло.
      Затянувшись, и наслаждаясь переливами «Замороженного Инферно», я подумал, что будет очень, очень, очень неплохо, если я успею довезти Нирру и Таниту до лазарета в старом городе.
 

«Не мешайте работать!» Тормоз

 
      Тележка, уносившая колеса от погони, представляла собой гений инженерно-агрегатной мысли, дошедшей до модифицирования атомного кофейника и припаивания его к бронеплите с колесами. От останков кофеварки, упокоившихся с миром в середине плиты, на заднюю ось шли два поршня, передававших энергию от пара колесам, заставляя их крутиться до 984 оборотов в минуту. Двухметровые цельнорезиновые колеса, заодно работавшие амортизаторами и укрытиями на случай перестрелки, разгоняли тележку до очень хорошей скорости.
      Скорость, определяемая кормежкой реактора, регулировалась рычажком на руле. Сам руль гидравликой соединялся с передней осью.
      Это плюсы.
      Минусами оригинальной конструкции являлись отсутствие бортового вооружения а так же термо– и радиоактивно– изоляций. По видимому, предусматривалось, что преобразователь в процессе поездки должен использоваться как сковородка.
      Минусы я исправил, выстелив поверхность изолятором, и сняв с останков завалявшегося на основной планете бота лазерную пушку и комп, после чего на нем можно было ездить не только любителям кофе с булочками, желающим хорошенько прожарить радиацией половые клетки.
      Первые километров двадцать я проехал не спеша, чтобы расслабиться на изогнутую дорожку.
      Старый Тоннель был, вероятно, построен для жаждущей острых ощущений молодежи. Начиная с пятидесятого километра – ловушки, ловушки, ловушки. Вся эта кишка диаметром двадцать метров очень напоминала мне пищеварительную систему травоядного крокодила. Такая же длинная, тощая и непонятная.
      Добираться по нему из Замка в Старый город я бы никогда не рискнул без большой необходимости типа двух раненых девушек. Но для отрыва от погони он был просто замечателен, если погоня о нем не знала и не просканировала планету послойно.
      На тридцатом километре Катрин очень громко, так, что я даже услышал, заорала:
      – За нами летят!!!!!
      Компьютер, выполнив функцию вид сзади, показал компанию из десяти летунов и маленького глайдера.
      Ура! Погоняем.
      Я глубоко затянулся и рванул руль вверх.
      Ускорение в полтора ЖЕ штука приятная. Особенно, когда за тобой погоня, между делом решившая перевалить ЭМ. Возможно, у них получиться обогнать свои грязные ругательства, но моя тарантайка могла ездить самое быстрое в три раза медленней. Мои шансы не быть поджаренным определялись их способностью преодолевать препятствия.
      За спиной затарахтел автомат. Поправка. Шансы зависели и от того, как будет стрелять Катрин.
      К тому моменту, когда началась полоса препятствий, пара лучиков уже шваркнула по колесам. Грузовая ниша между реактором и задней осью хорошо скрыта, и Катрин, надеюсь, не будет высовываться. А высокая спинка водительского кресла просто бронированная. Бедные колесики.
      Полоса началась с обрыва около десяти метров со смещением туннеля. Так что, как только впереди замаячило черное пятно, я крутанул руль, и в дырку мы вылетели завертевшись в спираль. Сместившись чуть влево и перевернувшись на 270 0, тележка влетела в следующий участок тоннеля.
      Метрах в двухстах от входа левую часть тоннеля перегораживал стенка, из которой через треть секунды после пересечения чем-нибудь прохода шарахало мощным лазером.
      Далее по тоннелю через каждые триста метров стояли такие же, где дырки чередовались правая-левая-правая. Только вы успевали привыкнуть к такой болтанке, как тринадцатая стенка ловила вас на оптическую иллюзию и на привычку. Надо было, наплевав на последовательность и на то, что подсказывают рефлексы, ехать прямо в стену.
      Проскочив, я резко притормозил, пережидая, пока погаснут лазеры, ловящие слишком разогнавшегося ездока. Где-то сзади что-то, наверно летун, взорвалось. Я вжал себя в кресло двумя ЖЕ, и глянул на радар.
      Летунов осталось трое. Глайдер успешно прорвался через первую полосу препятствий. Автопилотиться, какашка с крылышками..
      Вторая полоса препятствий составлялась лазерами. Об этом мне напомнила лазерная сеточка, неожиданно появившаяся передо мной в двухстах метров. Успев вывернуть, я проехался немного по потолку, и скользнул в дырку, открывшуюся в сплошном перекрытии тоннеля напополам вдоль.
      Проехав немного под сеточкой, тележка перемахнула небольшую щель случай медленной езды. Отсчитав за щелью три дырки, я нырнул в четвертую, вовремя уходя от очередной обманки – впереди по курсу стояли ретгеновские лазеры, а наверху – безобидные красные.
      Затем начиналось обычное чередование дырок, предназначенное, в основном, для придания желудку желания вылезти из брюшной полости в грудную, чтоб отдышаться.
      Далее туннель разветвлялся на две ветви. Правая вела к хорошему обрыву. Левая тоже, но там, если выехать к нему на 70 километрах, можно было попасть в продолжение гонок.
      Я еле-еле вписался в тоннель, и приземлившись с грохотом и легким сотрясением всех внутренностей и наружностей, погнал дальше. Это начинало нравиться. Скорость высокая, сигара вкусная, развлечений хватает. Чего еще для счастья надо?
      Два ЖЕ, треть ЭМ и вперед.
      Впереди меня, глайдера и двух летунов ждали новые развлечения – восемь якобы сплошных стен, где надо было знать, куда ехать. Между пятой и шестой сила тяжести менялась от местных 0,6 ЖЕ до пяти.
      – Бр-р-р-р-р! – только и сказал я, вылетая из этой полосы. Встряска потрясающая.
      Через секунду я оказался в основном тоннеле, куда сходились, почти одновременно, девять боковых ответвлений, и чтоб не вылететь в одно из них, опять пришлось использовать спираль, да и то тележка чуть не залетела в боковое ответвление. А это был бы большой Бум! и все.
      Я перемахнул через один обрыв, на этот раз прямой и не очень широкий, и стал разгоняться – впереди на десяток-другой километров была ровная трасса.
      Глайдер и присосавшиеся к нему два летуна догнали меня на втором километре. И опять принялись пулять лазерами налево и направо. За спиной, очень удивив, начал постреливать автомат. Катрин, солнышко мое крепкожелудочное, не вырубилась от этой гонки, и теперь выполняет главную задачу – не дать нас сбить до того, так мы доберемся до базы.
      Я позволил себе немножко прослезиться от умиления, а потом снова сосредоточился на трассе. Будучи на таковой, эмоции лучше засунуть глубоко и в карман
      Я поднял роль чуть-чуть повыше и тачанка, пошипывая паром, разогналась до максимума.
      Ребята сзади не отставали, вовсю освещая дорогу. Тачку тряхнуло, и экран компьютера заматерился, сообщая, что грохнут кожух преобразователя. Эдак они во что-то посерьезней скоро попадут, если не помешать.
      Прикинув, что до ближайшего маневра не менее минуты, я поставил тачанку на автопилот, отстегнулся, отодрал привязанный сбоку кресла гранатомет, и выпустил в тоннель две обоймы. Летуны пропали, а вот глайдер всего лишь пару раз чиркнуло о стены. И только-то. Надо его как-то засунуть под пушку, что довольно просто, если не считать торможения с много ЖЕ.