– До свиданья. – радостно крикнул я в быстро удаляющиеся спины бывших товарищей по несчастью. Парочка товарищей поняла, что возможно, расстаются со мной не насовсем. Содрогнувшись, они заметно прибавили шагу, нагоняя Джейн, возглавлявшую группу. Я посмотрел на короткий ежик поседевших волос на ее затылке и послал в него прощальный грустный вздох. Потом я сделал тупую радостную морду и повернулся к то ли молодому старшему прапорщику , то ли пожилому младшему лейтенанту, поджидавшему меня с терпеливостью качественно сделанного капкана.
      Пользуется ли КВР старшими прапорщиками, я не знал, потому что Строевым Уставом Конфедерации Второго Расселения мне погрозили издалека, а почитать, на всякий случай, не дали. Поэтому в рангах военнослужащих, пытавшихся войти со мной к контакты я ориентировался исключительно руководясь своим богатым армейским опытом.
      Непонятый военный уже спрятал куда-то глубоко квиток расписки о получении меня с рук в руки, разве что без пеленок, и изучал меня зеркалами очков, натянутых на шрамистую лысую голову. Как только я повернул к нему дружелюбное лицо, он прорычал:
      – Ко мне шаг слева рядом марш!
      Я подавил естественное желание сказать, что мне очень приятно и меня зовут Харш. Вместо этого я рявкнул, стараясь криком сбить с него очки:
      – Есть, сэр!
      Очки удержались, как приваренные автогеном. Наверно, все таки старший прапорщик.
      Я вздохнул этому безрадостному открытию и занял позицию в шаге слева от него. Вытащив из кармана прожженого и запыленного комка поцарапанные, разболтанные и помятые, но выжившие зеркальные очки, я спрятал за ними глаза и показал очки прапорщику.
      – Ваше приказание выполнено, сэр. – буркнул я и понадеялся, что он хоть как-то среагирует на то, что мы теперь двое лысых в зеркальных очках, только один в комке, а другой в сером комбинезоне.
      – Пошли. – тихо прохрипел он, повернул взгляд к маячившим где-то на горизонте постройкам и начал движение. Точно прапорщик.
      Пристроившись в ногу, я некоторое время ностальгически покомандовал себе левой-левой-раз-два-три, а потом начал оценивать свое положение…
      Путь к постройкам пролегал через гигантское поле, выпиленное в камне планеты то ли лобзиками в руках новобранцев, то ли вакуумными бомбами. Ровное каменное зеркало было захламлено звездолетами, между которыми сновала разнообразная ползучая, ездящая и летучая техника и шли два пешехода.
      Оглядевшись и убедившись, что прогулками в обозримых окрестностях занимаемся только мы, я задумался. Сам собой напрашивался вывод, что мне по результатам транспортировки с родной планеты поставлен диагноз Острый Геморрой. И что в качестве лечения прописан полный покой и подвальный режим.
      Лечиться от неспособности попасть в Задницу очень не хотелось.
      Я достал из кармана почти пустой кисет, аккуратно набил полтрубочки и чиркнул зажигалкой.
      Конвоирующий поднял голову на маленькое вонючее облачно, неторопливо поползшее в безоблачное небо и повернул зеркала очков ко мне.
      – Это что – ритуальное жертвоприношение? – спросил он, хмуростью голоса демонстрируя неприязнь к портящим воздух и затуманивающим мозги религиозным обрядам.
      Я любовался растворяющимся в воздухе дымным призраком и раздумывал, стоит ли мне побыть дураком или попытаться втереться в доверие. Выбрав первый вариант, я пустил еще одно облачко и прицепил к нему мысль вслух:
      – Ага. Это что-то типа молитвы, чтобы нам попался попутный транспорт, а то я уже начал пугаться, что это такая специальная последняя прогулка перед пожизненным нарядом на ловлю крыс в каком-нибудь глубоком подвале.
      Старшпрапорщик повернул голову прямо по курсу, помедлил и довольно незлобно прохрипел:
      – Попутных транспортов здесь не бывает, поскольку возить что-нибудь без документационного сопровождения нельзя. А вы, рекрут, пока не отметились в центральной информационной Базы – как раз груз без документов. Поэтому мы и идем пешком.
      Я благодарно покивал его полупризнанию в том, что ему не сообщили что я нехороший.
      Прапорщик, помолчав, спросил:
      – А почему вас сняли к нам?
      – Взломал бортовой компьютер. – вздохнул я, старательно делая вид, что я случайно и мне можно рассказать пару секретов. – А куда это к вам?
      Прапорщик оценил, сколько нам до построек. Наверно прикидывал, успеет ли он меня напугать до готовности к побегу. Придя к выводу, что времени хватит, он внушительно прокашлялся и отбарабанил:
      – Военно-космические войска КВР, сто сорок второй десантный полк, служба экстренного силового реагирования ДНП, известный так же как «баллистический булыжник». Фактически состоит из 256 отдельных специализированных тактических единиц, интегрируемых в более крупные единицы и усиливаемые любыми из 42 единиц поддержки. Единицы интегрируются в зависимости от задач. Преимущественный тип задач – спасательные и предотвращение утечки технологий. Выполняются отделением. Средний срок службы рядового и сержантского состава до наступления профнепригодности – 10 лет с момента начала тренировочно-подготовительного цикла.
      Прапорщик сделал длинную паузу, видимо, дать мне осознать, что я теперь пушечное мясо и из меня будут делать пушечную котлету с помидоркой. То ли он не обратил должного внимания на лычки на моем камуфляже, то ли пытался меня насмешить.
      Я схватился за трубку, чтобы спрятать гнусную ухмылку и сообщил ему, что меня живьем не запугать:
      – А какой процент из выходящих по профнепригодности остается при этом в живых?
      – Двадцать шесть процентов. – грубо отрезал он. Грубость явно была попыткой заткнуть меня, чтобы не вытянул какое-то ценное данное
      – А остальные? – очень заинтересованно спросил я, глядя на последнего вонючего посланца небесам.
      Прапорщик посмотрел, как я созерцаю дымы. Подождав, пока они растворяться в воздухе он вернул голову в положение прямо по курсу и почти сочувственно сообщил:
      – А из остальных семидесяти четырех процентов сорок восемь пропадают без вести. Из которых сорока восьми, по слухам, половина рано или поздно обнаруживается в живых.
      – А половина, значит, не обнаруживается?
      – Ага. – согласился он и посмотрел, как я засовываю в карман дымящуюся трубку.
      – Что сеанс молитвы закончен? – с хитренькой усмешечкой поинтересовался он.
      – Ага. – очень серьезно подтвердил я. – Счас начнет действовать.
      На поясе у прапорщика пискнуло.
      Он замер. Потом посмотрел на маленькую коробочку, висящую на ремне, а потом поднял на меня стекла очков. В стеклах читалось, что он жутко хочет перекрестится, но не знает, как это сделать. Не сводя с меня очков, он осторожно вытянул из коробочки шнурок, воткнул конец шнурка в ухо и почти испуганно сказал:
      – Старший прапорщик Кляц.
      В ответ ему сказали что-то такое, что он, сорвав очки, вперил в меня бешеный взгляд бледно-желтых глаз и проревел:
      – Нештатная 46!! Текущий пароль?!!
      – Не знаю. – испуганно промямлил я, но, похоже, ему ответили прямо в ухо, поскольку он чуть смягчил взгляд и продолжил переговоры.
      – Как – все бросить? У меня тут тело без документов… Может, и дойдет, а может и потеряется… И что с того, что и так полно потерянных? Этот сырой, как нимфетка в мужской бане…
      Я радостно осклабился комплименту.
      – … Ладно, уговорили, сэр. Только под запись приказа…
      Выслушав ответ, он опустил взгляд на кончики моих ботинок, проутюжил меня им до макушки и рыкнул:
      – Имя?
      – Тивсол Харш Трокли , сэр!
      – Тивсол Харш Трокли. – повторил он и, выслушав что-то, выдернул провод из уха. Дав ему втянуться в коробочку, он нацелил взгляд мне в переносицу и зарычал:
      – Вам временно присвоен статус рекрута, номер сто шесть, транзитный! В случае неявки в центральный приемно-распределительный пункт полка в течении десяти часов вам автоматически зачисляется побег, и двадцать лет каторги! И там…
      Откуда-то с неба рухнул маленький застекленный ящик с люком в днище.
      Высунувшаяся в люк рука схватила прапорщика за шиворот и втянула в уже взлетающий ящик. Я проводил его уходящие в небо ботинки задумчивым взглядом и потянулся за трубочкой.

      Заблудиться у меня не получилось. Край поля, отмеченный жирной красной полосой, пестрел намалеванными на камне стрелочками с надписями, рассказывающими всем желающим, какие подразделения можно найти в зоне административных корпусов. Последняя из украшавших дорожку между газонами стрелочек с надписью «распред. 142» показывала на тяжелые стальные герметичные двери низенького каменного бункера. Бункер внешним видом демонстрировал готовность выстоять падение на себя пары нетяжелых бомб, землетрясение, и несколько пьянок. Однако, похоже, все это незаметно проникло внутрь и только там развернулось вовсю – несмотря на герметичность, сквозь дверь доносились приглушенные крики.
      Как только я свернул к дверям, они разъехались и из образовавшегося прохода выпрыгнул ефрейтор . Лицо ефрейтора говорило, что внутри владельца идет настоящее сражение между всем желудочно-кишечным трактом, стремящимся в панике избавиться от содержимого, и анальным сфинктером, по причине той же паники заклинившим насмерть.
      В спину ефрейтору ударил рев озлобленного администратора, громкость которого могла бы расклинить сфинктер:
      – У вас пятнадцать минут!!!!!!!!!!!!
      Я сочувственно отсалютовал пролетевшему мимо ефрейтору и грустно посмотрел на захлопнувшиеся перед моим носом двери.
      За спиной раздался скрип ботинок о камень, а потом сдавленный хрип:
      – Ты кто!????!
      Медленно повернувшись, я посмотрел на статую «Ефрейтор бегущий с вытаращенными глазами», и сообщил:
      – Транзит сто шесть.
      Ефрейтор разстатуился, сплюнул, покосился на мои лычки и прорычал:
      – Звание, линкор тебе на яйца, звание!!!!
      – Старший сержант. – честно ответил я.
      Глубокий вздох облегчения согнул его в глубоком поклоне. Решительный вдох разогнул, расправляя плечики, возвращая глаза в орбиты, и меняя цвет лица с камуфляжно-защитного зеленого на естественный бледный.
      – За мной, бегом! – выдохнул он, прыгая ко мне.
      С цепкостью крокодильих челюстей схватив меня за руку, он героически кинулся грудью на дверь. Двери испуганно разъехались и ефрейтор с истеричным криком «Получите!» втащил меня в каменную комнату десять на десять шагов.
      Посередине комнаты двухметровой башней возвышался майор, от которого исходила свирепая решимость стереть в пыль окружавшие его столы с экранами и кресла с людьми.
      Майор отвернул массивное лицо от подавленного и вжавшегося глубоко в кресло щуплого лейтенанта и навел прицелы глубоко посаженных карих глаз на меня. Я повесил на лицо невинное выражение и сделал вид, что я стеклянный. Медленно повернувшись ко мне всем корпусом, майор мгновенно сфотографировал и оценил мой внешний вид. Желания растереть что-нибудь в порошок голыми руками у него убавилось. Он заглянул в глаза и рявкнул:
      – Звание-имя-номер?!!!
      – С Ташей сежант Тивсол хАрш Трокли, т разит што сесть!!!! – рявкнул я, успешно сравниваясь с ним по громкости рева. Майор моргнул. Не отрывая от меня взгляд, он тихо рыкнул в замершего рядом со мной капрала:
      – Если это шутка, то смеяться будете не вы.
      Майор сдернул со стоящего на столе рядом с ним монитора небольшой обруч и метнул его в меня. Обруч врезался мне в грудь и отскочил. Поймав его, я потупил на него взгляд.
      – Одевай! – прорычал майор, загребая лапищей монитор. Подняв монитор на один уровень с моим лицом, он уставился в него.
      – Но сэр, психопроверка… – промямлил лейтенант, пока я поудобнее устраивал обруч на голову.
      – Молчать!!!!!!! – рявкнул майор. Лейтенанта вжало в стул. Монитор напротив него мигнул и погас.
      Я замаскировал улыбку под кислую усмешку и мизинцем прочистил ухо.
      Майор как раз оторвался от наблюдения результативности крика и глянул на монитор. Его брови медленно поползли вверх. Посмотрев на мою кислую усмешку, он рывком опустил брови и тихо пророкотал:
      – Это проверка на безопасность. Я задам вам несколько контрольных вопросов. Я могу видеть несоответствие ваших слов с записями вашей памяти.
      На одно короткое мгновение мелькнула мысль, что сейчас он спросит об… Потом мысль сменилась злобным радостным ожиданием, что сейчас он меня спросит, и я на него вывалю, а там пусть сам попробует не испугаться. Майор хмыкнул, перевел взгляд на монитор, и отчеканил первый вопрос. Вопрос в полной тишине маленькой комнатки прозвучал тревожным набатом:
      – Род войск?
      – Военно-космические! – радостно выкрикнул я.
      Рука майора, до этого лежавшая на кобуре, медленно опустилась.
      – Угу. – буркнул он. – Звание?
      – Старший сержант.
      Майор хмуро, но уже не смертоносно, посмотрел на застывшего рядом со мной капрала и вернул взгляд на монитор.
      – Количество человек противника, уничтоженных лично вами, включая уничтоженных с применением тактической техники?
      Я собрался задуматься, чтобы вспомнить и подсчитать, но ответ выскочил сам:
      – Семьсот восемьдесят четыре.
      Стоящий рядом со мной капрал вздрогнул и отодвинулся.
      – Максимальное количество человек, находившихся под вашим командованием?
      – Восемь тысяч сто сорок три. – выдал я первое, что пришло в пустую-пустую голову.
      Майор оторвал взгляд от экрана и посмотрел на меня очень заинтересованно.
      – Это как ж ты так?
      – На днях ловил маньяка, и освободил, на свою голову, принцессу. – Я тяжело вздохнул. – Если б знал, что у нее такая большая семья…
      Комната расплылась в улыбках,
      Майор, не улыбаясь, но уже не хмурясь, покосился на экран и сквозь заполнявшее комнату веселье спросил:
      – А что ты в таком виде?
      – Да я прямо оттуда. – виновато сказал я.
      Майор поставил экран на стол и протянул руку. Я одним плавным движением сорвал обруч и метнул его.
      – Потянет. – буркнул майор сам себе, кладя обруч на стол.
      По комнате прокатился вздох облегчения. Комната начала оживать и заполняться шелестом клавиатур.
      – Старшсерж, личный номер? – выкрикнул лейтенант, глядя в монитор, уже оживший после попадания в него майорского рявка. Я оценил, что будет, если я сообщу лейтенанту номер своего военного билета, понял, что майор его убьет и решил спасти ему жизнь.
      – Не знаю, сэр.
      Его метнувшиеся к клавиатуре руки застыли на пол дороге.
      – Как – не знаю? – ошарашено спросил лейтенант, поворачиваясь ко мне.
      – Опять начинается… – тихо прорычал майор себе под нос. Движения в комнате замедлились. Вздохнув, майор тихо погремел:
      – Лейтенант, оформляй прибытие транзит сто шесть и назначение 142-223-1, а все остальное заполнишь позже.
      Лейтенант облегченно вздохнул, потрещал клавиатурой и огласил:
      – Старший сержант Трокли, вы назначены командиром двести двадцать третьего отделения сто сорок второго полка. Откомандированы из распределительного центра под командование командира роты 13 майора Касда. Действительно с момента оглашения.
      – Принято. – рыкнул майор, и уже на ходу к дверям бросил: – Старш, за мной.
      Выскочив в успевшие распахнуться перед ним двери, майор мелькнул смазанным пятном и очутился за штурвалом двухместной компактной фиговины, припаркованной в паре шагов от входа.
      Я с разбегу прыгнул на место рядом.
      Дернув рычаги, он как картофелину кастрюлькой поймал меня фиговиной. Ускорение распластало по спинке кресла. Как только ускорение отпустило, и фиговина влилась в жидкую струйку транспортов, летящих в десятке метров над полем, Касда воткнул себе в ухо шнур и буркнул:
      – Диспетчер, это комроты 13, опаздываю с отправкой, прошу скорости… Ага.
      Нос летуна задрался кверху и меня опять размазало по креслу. Через несколько секунд кораблик наклонился носом вниз и стал падать на колбаску космолета.
      – Держись. – буркнул Касда за мгновение до того, как кресло осталось сзади, а лобовое стекло ринулось навстречу с подставленными руками.
      Через пару секунд кораблик затормозил. Отдернув руки и внимание от стекла, я обнаружил в паре метров за стеклом люк, в котором уже стоял Касда.
      Выскочив из кресла, я помчался за ним по темному коридору в полутемную комнату с пятью стеклянными саркофагами. Крышка первого от двери была откинута, ожидая меня.
      – Прыгай, не разуваясь! – буркнул Касда.
      – А неразутого поцелуют, чтобы проснулся? – вяло отшутился я, запрыгивая внутрь.
      Касда хохотнул и захлопнул крышку. Похлопав по ней на прощание, он выскочил из комнаты в уже закрывающуюся дверь.
      – Комод-223, доложите готовность. – проворковал у меня над ухом приятный женский голосок.
      Пару секунд я собирал куски соображалки, которая по дороге из расперделителя по частям срывалась с крепежей и вываливалась на камни. Кое-как собрав ее в единое целое, я понял, что это Белоснежка, которая будет меня целовать, чтобы проснулся, и доложил:
      – Ангел мой, я насчитал четыре гробика с телами и сам тоже уютно устроился для низвержения в любую преисподнюю, в которую нас занесет твоя легкая рука.
      Голос поперхнулся, а потом сообщил:
      – Благодарю. Начинаю отсчет старта. Пятнадцать, четырнадцать, тринадцать…
      Вид стеклянной крышки над головой сменился темнотой.

      – Эй, комод, воскресни!
      Голос выхватил из сна. Сон мгновенно спрятался за черной завесой. Интересно, что же там за порнография, если она стыдливо прячется за черной занавесочкой?
      – Воскрес, мой ангел. – мурлыкнул я, пытаясь сладко потянуться в довольно тесном стеклянном ящике.
      – Тогда вылезай из гробика. Через десяток секунд очнуться твои мордовороты и мордоворотки и, как обычно, и по Уставу, захотят сразу же увидеть твое радостное улыбающееся лицо.
      Крышка гробика отскочила в сторону вместе с мыслями о том, что мне теперь надо что-то сделать, а Устав я не читал, а даже если бы и читал, то не понял бы, и даже если бы понял бы, то неправильно. Выбравшись из саркофага, я уставился на крышки четырех гробиков, из которых на счет десять на свет должны подняться пальцы, которые я запирал в кулак отделения.
      – Блин, мне что, Устав во сне показывали? – буркнул я, обеспокоенный появлением у меня такой значительной и умной мысли. Мысль не успела сознаться, откуда она, спугнутая шорохом поднимающихся крышек.
      Четыре тела мелькнули и оказались в позиции «смирно рядом с капсулой». Движение у них получилось одно на четверых, но подумать об этом я не успел, поскольку мысли все испуганно разбежались, оставив меня в голом одиночестве стоять под прицелом четырех разных взглядов.
      Я быстренько принялся раздавать ответные взгляды, и заодно изучать внешний вид своего отделения, красовавшегося передо мной в каких-то одноразовых набедренных повязках.
      У ближайшей капсулы высился очень коренастый бледный лысый здоровяк, который сошел бы Касде братом, если бы не раскосые желтые глаза и тонкие бледные губы. Я ненадолго задержал внимание на его приплюснутом носе, ноздри которого шевелились, отлавливая из воздуха запахи, и перевел взгляд на очень компактную коротко стриженую рыжую девушку у второй капсулы.
      Натолкнувшись на хохот гигантских зеленых глаз, я опустил взгляд как раз вовремя, чтобы заметить, как ее правая грудь от дрыга грудной мышцы весело подпрыгнула до подбородка. Я сделал умное лицо ценителя шедевров и поднял взгляд от подбородка к глазам. Задумчиво покивав, я перевел взгляд на белобрысого крепыша моего роста и телосложения.
      Крепыш радостно и честно улыбался мне вздернутым носом и глазами ясными и голубыми, как сжиженный кислород. Маленький круглый ротик его был совершенно серьезен.
      От дальней капсулы мне хмурилась черноокая дева, которую можно было бы запросто записать в родные сестры голубоглазому, не будь она совершенно наоборот окрашена.
      Монстр с ведьмой и добряк со злобышкой.
      – Мальчик с девочкой, мальчик с девочкой и только я, как обычно, сам с собой. – очень тихо поздравился я.
      – А вы, сэр, согласно штатному расписанию полка, с комод-224 при действовании до полувзвода. – мягким журчащим тенорочком сообщил весельчак.
      Злобышка навела взгляд ему в затылок и нахмурилась. Ведьмочка чуть не лопнула со смеху. Монстр расправил ноздри и с шипением втянул воздух.
      – Пасибо. – важно кивнул я ему и задумался, что бы им такое сказать, чтобы хоть немного сойти за пехотинца ВКС КВР. Поняв, что брякнуть что-то по Уставу у меня все равно не выйдет, я сделал голос серьезным и сообщил:
      – Я – ваш комод старшсерж Тивосл Харш Трокли! Не знаю, сколько вы проживете под моим командованием, но могу гарантировать, что все это время скучно вам не будет.
      Дыхание у них дружно сперло.
      – А теперь представьтесь.
      – Капрал Хам. – тихо прогудел в воздух перед собой монстр.
      – Рядовая Зараза. – мурлыкнула ведьма прямо в меня.
      – Рядовой Хват. – прозвенел добряк в потолок.
      – Рядовой Шнырк. – буркнула злобышка в пол.
      – Великолепно. – восхитился я, подумал, что это может быть понято как издевательство, и уточнил: – Банда, я от вас в восторге!
      Банда удивленно хрюкнула. Углубится в фантазии о том, насколько и куда я отклонился от Устава, не дал прозвеневший с потолка ангельский голосок:
      – Старшсерж, это старлей Мана. Шлюзанемся через полминуты. С борта базы передали, что вас хотят на плацу через несколько мгновений после шлюзовки. Пока.
      – Пока, ангелок. – бросил я в потолок, и рявкнул отделению, демонстрирующему, каждый по своему, признаки шока от первого знакомства с неуставными отношениями:
      – К входу бегом… только не МАРШ, а ма-а-а-а-арш.
      Отделение, правильно расценив ленивую растяжку «ма-а-а-арш», не стало играть в упившихся ракетным топливом мультяшек, а стронулось с мест легкой трусцой. Пристроившись в затылок к Шнырк, я, не останавливаясь, 1) сбежал по упавшему на металл ангара люку, 2) пробежал вдоль построившегося в шаге от люка отделения по направлению к полковнику, качавшемуся с пяток на носки в десятке шагов от люка, 3) отпечатал три последних шага, 4) вытянулся в метре перед полковником и 5) из всех сил заорал на него:
      – Комод два два три
      старшсерж Трокли!
      Полковник тряхнул толстыми щеками и прошипел.
      – Вольно, червя тебе в ухо.
      Я расслабился.
      – Почему в таком виде? – с тем же змеиным акцентом спросил он, опуская взгляд к моим ботинкам, хранящими на себе следы всех возможных ботинкозагрязнителей.
      – Простите, сэр, на корабле не нашлось щетки, чтобы почистить.
      – Ты что, идиот!? – взвизгнул он мне в лицо. – Почему не по форме одет!!!?
      – Вы хотели сказать – почему не по форме раздет? – участливо уточнил я. – Извините, сэр, не успел переодеться при переформировании с предыдущего задания.
      Полковник тихо выдохнул припасенный для следующего вопля воздух и нормальным голосом спросил:
      – А что было?
      – Ловил маньяка с парой танков и ядерной бомбой. – сообщил я, умалчивая, что дело было на планете, которой до производства ботинок-говнодавов еще лет триста технического прогресса.
      – Один ловил?
      – Почти. Еще учавствовали два ликвидатора спецдепа, одного из которых застрелило случайным выстрелом, а второй ринулся на маньяка в рукопашную.
      – Тогда понятно. – вздохнул полковник, поняв, видимо, происхождение коричневых пятен на моих ботинках. – А здесь, старшсерж, ситуация такая: сорок девять часов семнадцать минут назад из ниоткуда, то есть методом телепортации, появилась планета со звездным спутником, то есть автономно-блуждающая. Очень похожа на корабль, но это только мое мнение.
      – Планета выскочила прямо, то есть в тысяче километров, возле транспорта с двумя специалистами по телепортации на борту. Транспорт аварийно сел, то есть упал, на планету. Связи нет.
      – Спутники орбитального слежения при вводе на орбиту выходят из строя и падают на поверхность планеты.
      Я не сдержался и улыбнулся уголками губ. Полковник нахмурился.
      – Спутники дальнего наблюдения некоторое время передавали изображение, по которому мы распознали планету уровня 5 типа Ж, а затем пошли помехи. Телепортированный на поверхность разведзонд вернулся, но на него была запись мужских половых органов и пятнадцать минут изощренной ругани на старом диалекте космояза.
      – После этого мы просканировали планету на наличие пси-полей и обнаружили что там их полно и разных. Из доступных архивов получить удалось только одно данное: об исчезновении когда-то давно, то есть восемь тысяч триста тридцать два года назад, Ассоциации экстрасенсов и практикующих магов Конфедерации первого расселения. В общем, вы поняли, куда вам десантироваться и что делать.
      – Не совсем, сэр. Во-первых, я хотел бы уточнить: на опавшем корабле только специалисты или еще и оборудование, которое нам предстоит снять?
      Полковник вздрогнул и вытаращил на меня глаза. Воспользовавшись этим, я продолжил:
      – Во вторых, какое оборудование получим мы, чтобы нас убили не сразу?
      Полковник помотал головой, разгоняя навеянные моими вопросами картинки, и прорычал:
      – Старшсерж, вы читали личные дела своего отделения или думаете, что оно попало сюда случайно?
      – Второе, сэр, а оборудование на корабле было?
      – Было. – буркнул полковник. – А рядовой состав отделения два два три должен быть полностью укомплектован солдатами с полной ментальной блокировкой динамического типа. Кстати, какой уровень ментальной проницаемости у вас?
      – Не знаю, сэр. С того момента, как я сломал борткомпьютер рекрут-транспорта, меня не сажали ни в какое оборудование сложнее лингвоимплантатора.
      Полковник испуганно на меня посмотрел и закричал:
      – Капитан!
      От входа в небольшой ангар, почти пустой, не считая пары бочкообразных транспортников и тройки ощетинившихся пушками и ракетами штурмовиков, отделилась длинная тощая фигура. Не дожидаясь, пока она приблизиться, полковник побежал к выходу из ангара на бегу выкрикивая:
      – Капитан, отделение – в имплантатор, в арсенал и в капсулу! Капсулу – в море в точку глубина двести, от берега триста, чтобы наводить с разбросом сто! Всем кроме языка записать видео наших двух человек и карту. Все. Исполняйте.
      Капитан молча салютнул пробегающему мимо полковнику и перевел взгляд серых колючих глаз на меня.
      Я повернулся к замершему у люка отделению и попытался соображалкой, настроенной на беседу с начальством, сообразить, что им сказать.
      – Дети, в школу собирайтесь! – рявкнул я на весь ангар.
      – Че? – быстрее всех опомнилась Зараза.
      – Не «Че?», а за мной учить язык. – поправился я и побежал за капитаном, устремившимся к выходу вслед за полковником.

      – Вот это ни хрена себе! – воскликнул я, осторожно шевеля пальцами рук, которые покалывало от очередного языка, запиханного мне в память. Возглас относился к пониманию, сколько языков должен знать средний агент к моменту выхода на пенсию.
      – Да уж, на этот раз решили сделать маленькое исключение и предоставить вам полную свободу выбора. Только не растягивайте удовольствие. У вас десять минут до переброски. – сказал капитан и гостеприимно махнул рукой в сторону арсенала.
      Салютнув, он убежал по коридору, оставив нас на пороге комнатки с табличкой «Уровень 5». Комнатка была забита всяким железом, полезным для здоровья носителя и вредным для окружающих.
      – Оружись! – скомандовал я, посмотрел на кучку кожаных одежд у входа и добавил: – И прикройсь.
      – Старш, а если нужного размера нет? – ангельским голоском поинтересовалась Зараза, поигрывая грудными мышцами.
      Отделение начинало входить во вкус. Теперь самое главное – но отбить аппетит.
      – Тогда одевай, что есть, а на месте набьем травой, чтобы не приняли за мальчика. – буркнул я, и с треском рванул ворот куртки.
      Пуговицы барабанной дробью загрохотали по полу. Отделение превратилось в смазанное движение, в котором мелькали куртки, портки, ботинки и кольчуги. Отметив, что подъем по тревоге с ними надо тренировать в милисекундах, я быстренько скинул ботинки, штаны, китель и прижал рукой шлепнувшийся в грудь куль с одеждой.
      Подняв глаза посмотреть, кто это кидается, я увидел расширившиеся глаза Шнырк, уставившейся на мое плече. Выронив кольчугу, она ткнула пальцем в вытатуированный на плече глазок и в наступившей гробовой тишине тихо прошептала:
      – Злоблин.
      За спиной лязгнуло и заскрипело. Я обернулся посмотреть, что бы это значило.
      Зараза с Хамом, уже успевшие залезть в кольчуги и спрятаться за спину Хвата, целились в меня из луков. Хват, раскорячившись в стойку с доброй улыбочкой заглянувшего в ясли некропедофила лениво разгонял воздух двумя мечами.
      – Очень страшно. – похвалил я, отвернулся и начал натягивать штаны.
      – Ты хто? -прохрипела Зараза.
      – А ты что подумала? – буркнул я через плече ей и мурлыкнул застывшей у шкафчика с одеждой Шнырк: – Шнырк, раз уж ты взяла на себя заботу обо мне, кинь, пожалуйста, что-нибудь на ноги, а то мне срочно надо их спрятать, а то сил уже нет удерживать пальцы от превращения в когти.
      Шнырк, нахмурившись, осмотрела мои ноги, потом полку с сапогами, сняла парочку, и швырнула их к ногам.
      – Так ты все-таки кто? – чуть спокойней переспросила Зараза.
      Я повернулся к ней лицом, грохнулся жопой об пол, и, натягивая сапог, пропыхтел:
      – Тебя напугать или успокоить?
      – Старш, ты скажи как есть, и мы сами решим, успокаиваться или пугаться. – прогудел Хам, ослабляя тетиву.
      – Ну если как есть, то по дороге с планеты рекрутирования меня зачем-то под видом лечения от девственности выкинули за борт, где мой трупик и подобрал патруль злоблинов. Следили, наверное. Я пообщался с экипажем патруля и экипаж быстренько сделал мне этот значок, построился и, кланяясь, сдал с рук на руки прилетевшей за мной инструктору.