Топ-троп. Гряк-звяк.
      Я осторожно крался по коридору. Получалось не хуже, чем у Т-35 . За спиной почти неслышно в топоте обшитых кожей подошв и скрежете доспехов позвякивали две кольчуги и цокали каблуки. Стальные на сапожках Мары и подкованные на ботинках Нат, бывших моих.
      – Нат, как ботиночки – не трет, не жмет?
      Врезавшийся с армии в память вопрос вытащил меня из дремотного ощущения, что я – Гендальф, бредущий по пещерам Мории со снятым с предохранителя магическим жезлом во главе спецподразделения по транспортировке Кольца .
      – Как огурец в трехлитровой банке! – бодро отозвалась Нат, окончательно выводя меня из глубокой задумчивости.
      – Нат! – порицательно воскликнула Мара
      – А ты о чем подумала? – привычно спросил я, чтобы не сообщать, о чем подумал я.
      – О том, что не в курсе, чем занималась моя лучшая подруга до первого курса. – буркнула Мара и перешла на деловой тон: – Харш, там за твоим сильносверкающим топором вон то светлое пятнышко – это не выход?
      – Наверное. А может и проход.
      – Ну да. – вздохнула Мара. – А потом приехал поручик …
      – Для кого проход, а для кого – дверь в неизведанное – высказалась Нат.
      – Нат, я уже сказал тебе, что люблю тебя, как человека. Так что если ты будешь продолжать себя вести, как девушка моей мечты, то я начну любить тебя не только как человека, а просто. – сообщил я шепотом, обнаружив, что светлое пятно подрагивает, будто кто-то временами закрывает источник освещения.
      – Ты что, собираешься захватить монополию на право пошлить со страху? – шепотом же спросила Нат.
      – Точно. Я очень ревную Мару к тебе и надеюсь хоть так добиться ее расположения. А теперь тихо.
      – Да уж куда тише! – громко прошептала Мара и замолчала.
      Через минуту молчания мы сидели в темноте напротив краешка двери, невежливо выбитой в тоннель вместе с косяком, и во все глаза смотрели на большой кусок скалы с вырезанными в нем полками, на которых местами сохранились книги. Большинство книг громоздилось напротив входа, образовывая подъем к ней.
      – Так. – тихо шепнул я. – план такой. Я выпрыгиваю. Если на меня что-то валиться сверху – вы меня спасаете. Если все чисто – я вас зову.
      Девушки закивали и с тихим лязгом вытащили мечи.
      Обдумав и отбросив идею взять в левую руку арбалет, я набрал воздуха для крика, ухватил покрепче Крыло и сиганул на кучу книг. На ходу покрутив головой в поисках движений, я сбежал по полужидкой массе книг на твердый каменный пол и опустил топор.
      Никого. Круглая высоченная башня, рассеченная шестью ребрами уходящих под потолок шкафов.
      В середине зала – аккуратная круглая дырка с торчащей из нее верхушкой сверкающей лестницы. На полу в лужах крови – тела в серых балахонах. Два – у ближнего шкафа. Босая нога третьего торчала из-за угла.
      – Понятно. – буркнул я себе под нос. – Вход в гробницу лежал через библиотеку. Татаро-монголы со свойственное кочевникам непоседливостью прошли через нее…
      – Ну что там? – шепнула Мара из темноты
      – Да вроде чисто. – бросил я в проход и заорал на местом: – Есть кто живой? Или мне самому книги по местам расставлять?
      Вопль разлетелся по залу, усилился, заполнил его весь и начал медленно затухать.
      Из дырки в середине зала раздалось шебуршание. Потом лестница тихонько заскрипела и над краем дырки показалось напуганное молодое лицо в мешанине черных волос.
      – Ты – книжник? – спросил я засовывая топор за спину.
      – Да. – ответил он. Я с облегчением понял, что местный язык я все-таки понимаю.
      – Ты один?
      – Э-э-э-э… – парень посмотрел мне за спину и его глаза округлились от удивления.
      – Каш. – прошептал он благоговейно. Обернувшись, я посмотрел на спускавшихся по книжкам девушек и вернул внимание новому собеседнику. Собеседник уже вытащил на камни свое длинное тело, отягощенное длиной хламидой. Демонстрируя все признаки религиозного фанатизма, столкнувшегося со своим божеством во время посещения своего домашнего туалета, он бухнулся на колени и попытался по-страусиному спрятать голову в пол.
      – Это он вам. – сообщил я девушкам. раздвигая заслонки и кусая трубку. Мара неуверенно улыбнулась, думая, что я шучу. Нат, не строя иллюзий, тяжело вздохнула и засунула меч в ножны. Лестница снова заскрипела и над краем дырки медленно всплыла копна седых волос и блекло-каире глаза в сети морщинок.
      Глаза остановились на мне, округлились.
      – Хуш! – взвизгнул их владелец и исчез в дырке.
      – А это он тебе. – мстительно сообщила Нат.
      – Я заметил. – польщено сообщил я и ободряюще пыхнул дымком в паренька, пялившегося на меня, как верующий на заплакавшую икону.
      – Так. Что такое Хуш? – спросила Мара, засовывая саблю в ножны.
      – И что такое Каш? – подхватил я.
      – Ты – бог войны Хуш. – пролепетал парнишка в меня. – А ты – великая воительница Каш, боевая подруга Хуша. – сообщил он Маре. Не зная, как реагировать на это сообщение, я на всякий случай шокировано застыл. Мара составила мне компанию. Нат, сдавлено хихикая, опустилась на пол.
      – Ага. Без меня меня женили. – простонала Мара и присела рядом.
      – Ох уж мне эти легендарные инопланетяне. Наделают, а потом разгребай. – буркнул я себе под нос и задал пареньку вопрос, беспокоивший меня больше всего:
      – А кто, кроме тебя и этого старого книжника, который так меня боится, знает, что я – Хуш? И встань с колен, неудобно, наверное.
      – Топор Хуша знают все. – быстро сообщил парнишка, садясь по-турецки.
      – Ты вляпался. – с хохотом сообщила Нат.
      – Не. Это ты вляпалась. Я буду показывать врагам топор и они будут умирать со страху. А вот тебе придется отбиваться, нелегендарная девочка. – буркнул я и обернулся к пареньку.
      – Как тебя звать? А то как-то неудобно получается – ты знаешь, как меня звать, а я тебя – нет.
      – Гаркк.
      – А этого старца, что никак не вылезет из подвала? – включилась в разговор моя новая боевая подруга.
      – Уаманок, хранитель запасов.
      Слово запасы пролетело напрямую в желудок, который сорвался с цепи, на которой его держали уже пару недель.
      – Запасов еды? – хором спросили девушки. Я как-то забыл о существовании голосовых связок и попробовал произнести то же самое желудком.
      – Еды-еды. – раздался из дырки сварливый голос. Я подошел к ней.
      – Тогда вылезай и захвати чего-нибудь не слишком жесткого. Вино, с которым нас положили на ложе, конечно, хорошее. Но и пожевать чего-нибудь хочется.
      Потом я повернулся к девушкам, начавшим лениво листать книжки, пока я добывал пожрать и поделился соображением:
      – Мара! Я думаю, что сознаться что мы обычные инопланетяне, а не легендарная семейка, мы всегда успеем…
      – Если нас не успеют отравить при проверке на бессмертие… – вставила Мара.
      – Договорились. Если что – я беру все на себя и говорю, что замутил тебе сознание своей божественной силой.
      – Жрать хочу, божественный мой! – рыкнула Мара, отшвыривая книжку. Ответить, что я не являюсь ее частной собственностью, я не успел.
      Кусок стены между шкафами по другую сторону дырки, оказавшийся дверью, с грохотом распахнулся и вместе с ярким солнечным светом в него хлынули трое с мечами и пятеро с луками. Все мышцы, не посоветовавшись со мной, приготовились сокращаться, но я в отместку им пошевелил только лицевыми, изобразив дружелюбную заинтересованность – ребята отличались от мохнатожилетиков так же, как тевтонские пехотинцы от татаромонгол. К тому же они не стреляли, что положительно характеризовало их способность думать.
      За спиной зашуршали под ногами книги.
      Лучники расположились у двери, дружно нацелившись на меня, а меченосцы не спеша пошли в обход дырки.
      – Положи оружие на пол и отойди на пару шагов! – угрожающе сказал самый крупный и красномордый, останавливаясь в паре метров от меня.
      – Гракк, это кто? – ткнул я трубкой в громилу.
      – Н-не знаю. – нервно ответил он, отползая к шкафу. Я убрал трубку в карман и посмотрел на громилу. Потом я посмотрел на двух меченосцев, подкрадывающихся ко мне по другому краю дыры, на пятерых лучников и сопоставил их тактику с тактикой кочевников и парой случаев Херфаера.
      – Положи оружие, пока я тебе не снес башку вместе с этим горшком, что у тебя вместо шлема!
      – А ты кто такой? – вежливым голосом спросил я, мелким шажком прячась за его спину от лучников и захлопывая заслонки.
      Зарычав, он шагнул, быстро махнув мечем. Я вовремя вспомнил, что когда-то довольно недавно целых три года зачем-то ходил на кун-фу, и не испугавшись, шагнул навстречу, сопровождая меч рукой, а другой стукая в нос.
      Схватившись свободной рукой за ушибленный орган, он проскочил мне за спину.
      – В следующий раз стукну в полсилы. – пообещал я скорее двум меченосцам помельче, чем ему. Меченосцы, не дойдя трех метров, встали и покосились на лучников. Лучники смотрели на выставленный на обозрение арбалет.
      – Так вы зачем здесь? – спросил я меченосцев. Они дружно посмотрели мне за спину. Шаг с приседом назад, распрямиться шлемом в подбородок. Хрясь.
      С удовольствием посмотрев, как большое тело осело на камни, я повернулся к меченосцам и буднично переспросил:
      – Так вы зачем здесь?
      – Старший… – длинный тощий меченосец кивнул на неподвижное тело у моих ног. – получил летуна с запиской. Сказал, что уничтожают библиотеку. Потом сели в седла.
      – А-а! А я подумал было, что вы гробницу грабить. А то до вас двадцать… – я посмотрел на Гаркка. – Гаркк, расскажи им, ведь ты сам видел этих бритоголовых.
      Гаркк пустился в подробное изложение, как мохнатожилетики высадили дверь, выбили кусок стены и умчались в темноту. Я присел к старшему и потрогал шею, задрал веко. Пульса и зрачкового сужения нет.
      Дождавшись, пока Гаркк дошел до описания бегства кочевников и набрал воздуха для описания причин бегства, я громко прервал его:
      – Войны, мне очень жаль, но ваш старший…
      Войны посмотрели на тело старшего, на меня, а потом на коренастого меченосца. Коренастый посверлил меня водянистым глазом и не обнаружив никаких проявлений виноватости, засунул меч в ножны.
      – Это был честный поединок. – пробасил он. Остальные кивнули и вернули оружие в ножны. Новый старший покрутил головой по сторонам. задержался на дыре в стене и спросил:
      – Там что?
      – Там гробница. Опасно ходить туда.
      Старший хмыкнул. Я вздохнул, раздвинул заслонки и посмотрел на три ножа на поясе трупа. Один очень сочетался бы с мечем Нат.
      – А что с этим? – кивнул я на труп.
      – Это – твое. – удивленно ответил старший.
      – Я знаю – развеял я его подозрения. – Как его хоронить? Как-то особенно?
      – Нет. Вынести на солнце и оставить – как обычно.
      Да уж, милые обычай. Кстати, об обычаях. Как представить девушек? Женой и сестрой, наверно. Я открыл рот, чтобы позвать Нат для вручения кинжала, как вдруг понял, что понятия жена в местном языке нет. Только «боевая подруга» и «наложница»
      Пока я обдумывал это факт, старший взмахом руки оставил двух лучников в библиотеке и шагнул в туннель. Навстречу ему высунулась пара лезвий, а потом и сами Нат с Марой.
      – Девушки, уберите мечи. Эти ребята не собираются слопать нашу еду. Я уже договорился. И убивать вас они будут только в порядке защиты своей чести.
      Нат хихикнула. Мара посмотрела на меня укоризненно. Потом они убрали мечи и гордо задрав носы, прошествовали сквозь строй застывших воинов.
      – Это кто? – хмуро спросил меня старший.
      – Это – моя боевая подруга. А это моя сестра. – Я посмотрел на сестру, присевшую на корточки рядом и нежно проурчал: – Любимая.
      – А. – ответил старший и скрылся в темноте прохода.
      – Уманок, где наша еда? – заорал я вниз. – Или ты хочешь, чтоб я ел сладкое мясо?
      – Несу. – донесся снизу хрип.
      Пока он поднимался по лестнице, я снял с пояса убиенного мной тела ножи и раздал по одному себе, Нат и Маре.
      – Ты кинжальчик просила. – прокомментировал я для Нат.
      – Ага. Спасибо. Но самый хороший ты, конечно, забрал себе. – сказала она, любуясь доставшимся мне загнутым треугольником пол-локтя длинной.
      – Ну извини. Я же не виноват, что мне достается все самое лучшее – лучшие топоры, лучшие арбалеты, лучшие доспехи, лучшие ножи, лучшая еда, лучшие женщины…
      Бзяк!
      – … лучшие удары, лучшие ругательства, если не считать моих. – закончил я, наблюдая, как Нат дует на ушибленный об мой шлем кулак.
      – Еще бы тебе лучшие мозги и язык достались – цены бы тебе не было. – отцедила Мара.
      – А я что, давал тебе повод быть недовольной тем, как я работаю языком?
      Мара замахнулась, посмотрела на баюкающую руку Нат, опустила кулак и отобрала у вылезающего из ямы Уманока мешок.
      – Вот шиш тебе, а не лучшая еда. – злорадно сказала она, унося мешок в свободный от трупов угол зала.
      – Да кушай-кушай. Мне моей лучшей еды для моей лучей женщины не жалко.
      Мара надулась, покраснела, гордо вскинула нос и удалилась за шкаф.
      – Как закончишь чавкать и хрюкать – позови. Я тебя стесняться не буду.
      Нат укоризненно посмотрела на меня и пошла за тот же шкаф. Остановившись на углу, она по пальцам сосчитала присутствующих в зале и скрылась за углом.
      Я вздохнул и посмотрел на Гарка, застывшего под шкафом.
      – Гаркк! – позвал я, забивая трубочку и с печалью отмечая, что запасы табака начали заканчиваться.
      – Да? – он оторвался от созерцания тела старшего.
      – Вас часто так много народу в день посещает? – задал я ему вопрос, возникший после соотношения опыта воркрафта с двумя последовательными попытками нас убить.
      – Нет. Обычно раз в десять-двадцать дней приходит один человек, спрашивает что-нибудь. Если мы знаем, то он платит и мы ему читаем.
      – Здорово. – прокомментировал я сообщение, что сижу в местном аналоге справочной системы и углубился в раздумья.
      Со мной происходило то же, что я делал бы с уникальным юнитом врага во Воркрафте. В Воркрафте, обнаружив юникумного юнита в гордом одиночестве, я сразу кидаю на него ближайшие группы, чтобы они его прирезали, пока он не смылся под прикрытие толп своих. Мои стандартные группы в Воркрафте – три меченосца и шесть лучников.
      – Мда… Похоже на то, что я играю против Зергов, и в меня засадили паразита , чтобы видеть все, как я извращаюсь. а заодно – и где я…
      Кулончик. Который радиомаяк.
      Кто и зачем? И что со мной хочет делать? Не говоря уже, каких результатов добиться?
      – Да уж, ничего себе вопросы. – мрачно подвел я итог своих размышлений и покосился на дверь, в которую в любой момент могла ворваться группа-другая, получившая летуна с запиской, что кто-то уничтожает библиотеку, начав с запасов еды. Хотя, если у врагов пеленг с точностью до десятка метров, то пока мы сидим в башне – мы, теоретически, мертвы.
      Если все надуманное мною – не параноидальный бред, навеянный опытом прошлого, когда параноидальная шизофрения была неотъемлемой чертой любого нормального работника американского АНБ .
      – Так. Гаркк, ты много знаешь о племенах вокруг и есть ли у тебя карты?
      – Много. Есть.
      Из пролома в стене донеслось громкое гулкое Бум!, несущее с собой волну пыли. Когда она осела, я увидел, что тоннель почти сразу от входа завален останками потолка и песком.
      Я посмотрел на грустно глядящих в пролом лучников и вздохнул. Лучники перевели грустные взгляды на меня.
      – Похоже ваши… того. Я предупреждал.
      – Они ждали, на то шли. – успокоил меня один из лучников и повернулся к Нат. появившейся из-за шкафа. Она уже что-то жевала.
      – Ну вы идете? – спросила она.
      – Идем-идем! – поспешно ответил я и попросил Гаркка:
      – Принеси, пожалуйста, карту и иди есть.
      – С вами? – удивленно спросил он.
      – С нами. – ответил я и пошел за стол, на ходу махнув лучникам рукой.
      – Интересно, а что будет после того, как я угощу их со своего стола? – подумал я вслух, увидев, как их грусть разгладилась радостью ребенка, получившего новую игрушку.
 

«Одна голова хорошо – а две лучше» Менингит

 
      – Итак, Повтори, что здесь и здесь. – еле сказал я. Последние пять минут внимание то и дело падало в набитое брюхо, и я никак не мог запомнить, какие строения есть в округе, и какие люди в них жили до того, как с севера пошло нашествие мехожилеточных.
      – Здесь с северо-запада на юго-восток проходит караванная тропа. По ней стоят города здесь и здесь…
      Последний кусочек гамбургера без хлеба отправился путем ранее откушенных. Отметив это событие тяжелым вздохом, я не отрываясь от карты, приступил к забиванию трубки.
      – А здесь что?
      – Здесь замок солнечников. Книг про них нет, но говорят, что они преклоняются солнцу и приносят ему жертвы…
      – Несомненно, девственниц.
      – Если находят. А если нет… – Гаркк оторвался от карты и посмотрел под стенку, где возлежали осоловевшие от первого за пару недель перекуса Нат и Мара. Лучники, откушав, вернулись на пост у двери, к моему облегчению не объявив, что теперь они мои навек.
      Хранитель припасов наводил порядок, и нашему с Гаркком брифингу никто не мешал, что делало его очень полезным. Ситуацию надо было исправлять.
      – Эй, девушки! Я тут нашел ребят, которые по сходной цене закупят вас, чтобы принести в жертву. Вы не против, надеюсь?
      Потенциальные жертвы приподняли головы, сильной сморщенностью лиц демонстрируя, насколько их затруднил этот процесс.
      – Если ты в ближайшее время не изменишь свое поведение, то я задумаюсь над этим предложением в качестве равноценной альтернативы. – лениво протянула Мара и вернула голову на належанное место.
      – Хуш, я тебе больше не нужен? – осторожно спросил Гаркк
      – Нет. Только скажи, сколько ну… диаметров этой башне в толщине мизинца по карте.
      – Один дюйм карты равен тысяче шагов.
      Гаркк поднялся и сгорбившись, пошел к куче книг у дырки. Сгорбленная спина заставила меня подумать, что хорошо, что мне не долго на этой планете и причин подбирать всех недовольных жизнью у меня нет. Кстати, о недовольных жизнью.
      – Дорогая Мара. Тчк. С глубоким вниманием обдумав твое сообщение зпт содержащее предложение мнгтч радикально изменить свое поведение я после глубокого всестороннего обдумывания пришел к решению им попользоваться тчк. Хочешь сигарету?
      – Козью ножку, что ли? – отозвалась она
      – Обижаешь. Три пятерки английского производства. Без акциза и минзрава . Контрабандный.
      – И молчит! – Нат перекатилась на колени и грациозно поползла ко мне. Мара присоединилась. От этого зрелища возник ряд ощущений, вспыхнувших, как разлитый бензин. Таких обычных, совершенно повседневных ощущений нормального сексуального маньяка.
      – Ого! Хорошо, что вы в кольчугах. – высказался я, облизывая пересохшие губы.
      – А что? – мурлыкнула Мара, демонстрируя сверкающие зеленым огнем глаза.
      – В них вы чуточку менее привлекательны. – просипел я, переводя взгляд на Нат. Лучше бы я этого не делал. Черные дыры ее глаз были опаснее зеленого огня Мары.
      – И тебя это смущает? – прошептала Нат, отнимая пачку из моих ослабевших пальцев. От тона ее шепота сердце пропустило удар, а потом ринулось наверстывать.
      – Может быть, нам их снять? – спросила Мара, присаживаясь на колени, выпячивая грудь и чиркая по ней спичкой.
      Крыша быстренько провела предполетную подготовку и начала десятисекундный отсчет, не посоветовавшись с центром управления по поводу экстренного старта. Центру управления, в курилке которого обычно и обитал мудрый дядечка, не понравилось, что его игнорируют. Дядечка выплюнут в урну недокуренную сигарету и громко сообщил мне, что мной играют. Не со мной заигрывают, а именно мной играют, как бананом.
      Чмок! Я выскочил из сладкого вязкого болота, как нога в сапоге. Девушки все еще были здесь, на расстоянии протянутой руки. Они все еще выглядели смертельно возбуждающе – Мара, зажав спичку в зубах, давала Нат прикурить. Только все это было в метре от меня и оставалось там, сколько мне хотелось. И это было очень весело.
      – Мара, тигра уссурийская! – весело заорал я шепотом. – Если тебе так хочется взять что-то в рот – возьми у меня… сигарету, а не смущай местное население тантрическими техниками. Переймут – схлопочешь полтинник каторжных работ.
      Девушки медленно потухли, став привычными Нат и Марой. Мара посмотрела на меня очень обиженно.
      – А я кто? – заинтересованно спросила Нат облачком ароматного дыма. – Мара – тигра уссурийская, а я кто?
      – Ну-у-у… нечто космическое, черное, таинственное до невидимости. – я затянулся. ожидая, пока она выскажется.
      – Черная дыра, что ли?
      – Ты сама в этом созналась. – ткнул я в нее мундштуком.
      Секунды две она смотрела на меня, не понимая, в чем дело. Потом до нее дошла степень моей пошлости.
      – Ты!!! – возмущенно заорала она. – Мы к нему со всей душой…
      – То-то я испугался. По мнению индусских йогов, душа располагается на несколько пальцев ниже пупка.
      Я быстро втянул голову в шлем, и кулак Нат только слегка чиркнула по макушке, вместо получения об нее сильного ушиба.
      – Слова кончились. Остались только руки. – прокряхтел я, вскакивая и устремляясь к двери.
      – Трусливый шакал позорно покинул поле боя! – донесся в спину торжествующий вопль Мары.
      Но я не ответил, занятый вспоминанием какой-то важной идеи, которую я должен был реализовать до того, как выйду.
      А! Снять кулон.
      Рука заползла за шиворот и нащупала цепочку.
      – Коротковато будет. – буркнул я, когда снимаемая цепочка застряла, болезненно врезавшись в нос. – И как это Джейн ее исхитрилась нацепить?
      – Харш, ты чего? – спросила Нат тоном разряжающего мину сапера. Я как раз скосил глаза, прокручивая цепочку в поисках застежки или не запаянного звена.
      – Да вот, шею натирает. Снять хочу.
      – Э-э-э… Но тебя же тогда местные не найдут.
      – И хорошо, что не найдут. Черт, цельная.
      – Объясни. – Мара с серьезным лицом кинула хабарик к двери и требовательно на меня уставилась.
      – Ну я же сказал – шею натирает.
      – Харш! Я знаю, что ты законченный… э-э-э, а можно топор того, обратно.
      – Не-а. – злорадно оскалился я, подцепляя цепочку кончиком лезвия. Цвеньк! Я вытащил цепочку с кулончиком из лат и зажал в кулаке.
      – Харш, ты извини, конечно, не совсем нормальный. – продолжила Мара чуть ли не жалобно. – Но свою шкуру беречь умеешь. – Она опустила глаза к ботинкам. – Лучше, чем мы с Нат. Поэтому, объясни, зачем ты снял кулон.
      – Подставь шею. – приказал я, подходя к ней.
      – Зачем?
      – Ты уже поняла, что кулон надо снять. Точней, почувствовала. Доверься своей интуиции – она у тебя хорошая, а то бы тебя оставили пить ликер в Норе. А объяснения, которые я выдумал сам себе, чтобы не выглядеть в своих глазах идиотом, тебе не подойдет. Так что придумай свое. Например, что ты хочешь сделать сюрприз местным, когда они найдут Киро.
      – Не пойдет! – воскликнула Нат, подставляя шею. – На, сними, только скажи мне, в чем дело.
      Цвеньк!
      Мара, посмотрев на Нат, встала и жертвенно прогнулась, подставляя горло. Хмыкнув, я зашел со спины. Цвеньк.
      – Ну теперь-то ты скажешь? – спросила Мара, пялясь на кулончик в своей руке.
      – Не-а. Вы сами догадайтесь, зачем я не хочу, чтобы нас троих не находили как можно дольше, после вашего выползания за покурить. У меня там еще много.
      – Харш! – Мара
      – Задница! – Нат.
      Я молча протянул ладонь. Секунду помедлив, они сложили в нее кулончики.
      – Ну? – злобно надавила Нат.
      – Какова вероятность того, что через пару часов после нашего приземления на нас нападает банда ребят, чье нашествие двигается в паре километров севернее? Зачем им было нападать на НАС, да еще и после того, как мы вооружились? В меня выстрелили раз восемь.
      Какова вероятность того, что старший какой-то полевой группы через минуты три после нашего попадания в гробницу получает записку, что гробницу грабят и что ему надо убить грабителей? А лучше – захватить живьем. Живьем!
      – И что? Низкая, и что с того? – буркнула Нат, сопротивляясь пониманию ситуации.
      – А то, что сразу после приземления кто-то направил на нас отряд мохнатиков. А после падения в гробницу – кольчужных. Не слишком ли кто-то за нами присматривает?
      – Кулоны… – прошептала Мара.
      – Именно. Но если мы найдем остальных живыми и здоровыми – то ничего не теряем.
      – А если не найдем? – с опасением на грани страха спросила Нат.
      – Значит, их кто-то нашел по кулончикам раньше нас. И если не зарезал сразу, то нам их выручать.
      – Прям сказка какая-то. – прошептала Мара.
      – Ага. – охотно согласился я.
      Я посмотрел на зависших в своих мыслях девушек и повернулся к лучникам.
      – Войны, покажите не трех свободных лошадей?
      – Лошадей? – спросили девушки хором выскочив из моих мыслей. Получилась так, как будто они спросили Тараканов? Один из лучников поднялся и вышел. Я – за ним.
      – Ох! Тляк! – взвизгнул я, увидев восьмерых животных, валившихся на песке у входа.
      – И что, на ЭТО мне придется сесть? – нервно спросила Нат.
      – Ага. Только глаза завяжем и вперед. – рассеянно ответила ей Мара, круглыми глазами глядя на наших лошадок.
      – А что вам не нравиться? Ездят же люди и даже лошадьми называют, хотя и звучит по другому.
      – Ну не называть же им их верблюд толщиной с медведя, носящий на морде оленьи рога и имеющий заячий хвост. Это уже имя собственное вождя индейцев. – всплеснула руками Нат.
      – Да уж. – согласился я с ее описанием, чтобы не вступать в спор, как должен называться давно не стриженый гибрид жирафа с мелкой породой ветвистобивневых мамонтов.
      – Которые наши? – деловито спросила Мара лучников, пока я задумчиво играл в гляделки с крупным черным мохнатым существом, флегматично что-то жующим.
      – Какие вам ваш мужчина выберет – те и ваши. – спокойно ответил лучник. Ради наблюдения за лицами девушек я подавил в себе желание немедленно почесать за большим черным собачьим ухом.
      Лицо Мары демонстрировало полное непонимание – хамят ей или немедленно начать просветительскую работу о равенстве полов. Нат ожидающе смотрела на меня, затаив в глазах ожидание момента, когда надо будет что-нибудь перевязать, и хрен она даст своему мужчине выбирать, чем и как. Наивная.
      – Этот и этот. – быстро ткнул я во вторую и третью по величине меховые горки. – И черный – мой.
      – Твой. Он был старшего.
      – Понятно. А что любит и что не любит черный? – спросил я, надеясь узнать, где лежит мешок морковки, и с какой стороны уха его почесывать.
      – Черный? – задумчиво протянул лучник. – Да ничего, пожалуй. Старший его бил – пользовался, что Черный здоровый и спокойный даже для коня.
      – Может, он его и не кормил?
      – Нет. Кормить он его как раз кормил. Иногда даже своим хлебом делился, когда травы мало было. А раза два даже тела каких-то врагов ему скормил. Сказал – пусть после смерти будут тем, чем были при жизни – дерьмом.
      – Веселый человек был ваш старший. – почтил я память мертвеца, присаживаясь перед большой мордой непривередливого к продуктам существа.
      – Ну что, коняга, давай знакомиться. Меня зовут, наверное, Хуш, а тебя теперь зовут Сумрак. – вздох и почесывание за ухом пробудили в больших глазах удивление.
      – Сумрак! Я – твой новый хозяин. Думаю, ты будешь себя хорошо вести, а я буду кормить тебя яблоками.
      Длинный шершавый язык аккуратно слизнул с моей руки заныканый с обеда местный фрукт. Сумрак похрумкал фруктом и выжидательно посмотрел на меня.
      – Ладно. – я интенсивно чесал за ушами – Договорились. Если достану еще – делим пополам. А теперь осталось выяснить, как на тебе ездить. Если ты вообще…
      Сумрак удивленно фыркнул и посмотрел себе на спину, а потом выжидательно на меня.
      – Ух ты! да ты меня понимаешь, умник лохматый!
      Осмотрев седло с привязанными к нему связками сумок, я уселся в седло. Сидеть в нем было удобно, как в кресле, промятом одной задницей, этой самой заднице. Сумрак распрямил поджатые под себя лапы и спина взмыла вверх, вознеся меня на полтора метра. Переминаясь с ноги на ногу, он повернулся ко мне, ожидая инструкций.
      – Погоди, вот сейчас мои женщины оседлают своих коней и поскачем. Как всадницы они, наверно, будут смотреться интересно.
      Сумрак продолжал смотреть на меня.
      – Ждать. – вздохнул я, печально понимая, что Сумрак, как и любое животное, не понимает, а только реагирует.
      – Харш, у тебя яблочка не найдется?
      Нат просительно смотрела снизу вверх грустными черными глазами. Смотрела она таким специальным взглядом, каким обычно выпрашивают пару королевств или хотя бы миллионов долларов.
      – Я думаю, что у такой женщины, как ты, получиться и без яблока, в отличие от Евы.
      Нат жалобно вздохнула и поплелась к своему коню. Мара, у которой не было иллюзий на мой счет, уже обнюхивалась со своим новым транспортом и перешла к поглаживаниям и почесываниям. Нат с полминутки полюбовалась на попытки подруги подружиться с лошадью и резюмировала наблюдения сочувственным вздохом. Потом она со спокойствием садящегося за парту десятиклассника обняла ногами спину своего коня и устало скомандовала:
      – Встать!
      Посмотрев на ее резкий подъем над землей, я занес руки поаплодировать.
      – Пошел! – совсем измученно сказала она, растекаясь по мохнатой спине.
      – Вправо. Прямо… Догоняйте. – бросила она нам, удаляясь на юг.
      Мара пробормотала что-то неразборчивое, но явно нецензурное. Оставив в покое голову своего коня, она довольно уверенно повторила подвиг Нат.
      – Прощай! – бросил я лучнику, наблюдавшему, как мы издеваемся над лошадьми.
      – Прощай. – согласился он, и побрел к темноте прохода в библиотеку.
      Проводив его взглядом, я закурил беломорину и легонько стукнул пятками по бокам Сумрака.