А. Свистунов
      Чудо по-русски
      В славном городе Санкт-Петербурге вечерело. Белая ночь входила в город долгими, как последние проводы, хмурыми сумерками. На Невском, в семи комнатной квартире с евроремонтом, тихо зрел заговор.
      После того как был сделан заказ, скучно стало слушать господина Мусинского. Заговорщики предвкушали выпивку и закуску. Григорий Алексеевич почувствовал нервозность ожидания и объявил перекур. Он улегся на любимый диван, выпятил живот и пускал вверх затейливые колечки табачного дыма. Вера, очаровательная зеленоглазая ведьма, в мечтах уже перенеслась на шабаш ведьм в Палермо, на Сицилию, куда была приглашена через три дня и где собиралась отрываться целую неделю. Она с удовольствием делилась своими творческими замыслами со Шмелевым, долговязым учеником чародея. А тот, активно болея за свою любимицу, смаковал подробности черного пиара русской королевы красоты. Петрович, солидный и уверенный в себе заслуженный маг, баловался затейливым пасьянсом с шестью живыми блуждающими джокерами.
      Входная дверь широко распахнулась и гонец, с вялой торжественностью в голосе объявил:
      - Посланец от феи Ренаты, с горячим заказом прибыл.
      Петрович настороженно спросил.
      - А водку захватил?
      - Не извольте беспокоиться, - голос гонца стал заискивающим, - как заказывали: Три бутылочки "Русской Чудесной", со специальным магическим ароматом, усиливающим алкогольный эффект. Похмелья не будет, - после короткой паузы решительно добавил он. - Также извольте получить семь бутылочек пива "Забористого", пицца очень хат, сосиски с зеленым горошком, кило сыра голландского, крабы - банка, икра красная - банка, соленые сухарики, двести грамм масла сливочного. Все в соответствии с вашим заказом стоимостью - одна тысяча сто двадцать талантов. Ваша магическая сила на эту сумму уже переведена на счета феи Ренаты.
      Гонец поклонился, забрал опустошенную корзинку, и, вместо того чтобы исчезнуть, внимательно стал рассматривать Мусинского. Тому скоро это надоело. Он рассеяно окинул взглядом своих товарищей.
      - Есть у кого-нибудь мелочь? Заклинание, талантов на пять. На чай народу надо.
      Петрович, уже мысленно опустошивший бутылочку "Чудесной", тяжко вздохнул и дотронулся указательным пальцем до лба гонца.
      - Себе берег, но отдам, владей. Превосходное заклинание по материализации комаров.
      - Тоже деньги, - ответил гонец. Хотя, Питер на болотах. И так комаров полно.
      Он не спеша, растаял в воздухе, оставив после себя рекламный запах вкусноты.
      - Ладно, - строго сказал Мусинский, - водку, масло, икру в холодильник, остальное на стол. Водку, - Григорий Алексеевич строго посмотрел на Петровича, - пить будем, когда разговор о деле закончим. Итак. - Мусинский не пожалел двух талантов и резко прервал мыслепередачу Веры о Сицилии. - Завтра грабим Короля. Вера, у тебя главная роль в нашем деле. Знаешь, сколько денег я отдал за заклинание "русской революции"? Бешеную кучу талантов. Мог бы сейчас быть просто богатым человеком и не надеяться на Чудо.
      - Григорий, не мети пургу. - Вера окинула предводителя снисходительным взглядом, похрустела сухариком, глотнула пива. - Тебя же не устраивает быть просто богатым. Ты же все время приговариваешь: "Неужели Король совершил больше чудес чем я. Почему у него миллиарды талантов, а у меня нет. Не волнуйся, просто его чудеса были гораздо масштабнее твоих, вот и нажил он огромное состояние. И мне его таланты очень симпатичны. Я тоже не прочь оторвать кусочек его состояния.
      - Как это замечательно, что мы друг друга понимаем. - Мусинский глотнул пива, - кстати, питерское забористое лучше московского. Вот в Праге я пил пиво Бжезинского, очень недурно, а сосиски лучше баварские, от Колля. Значит, Вера, отдашь мне все твои таланты. Я эти деньги в сейф запру. При себе оставишь только магию неземной красоты и внешней гармонии, волшебную сексапильность не забудь, ну и прочее, что мужикам надо. Будешь бедной овечкой, убежавшей от стада мужиков - волков. Помнить о нас ты не будешь, пока не встретишь, так что охрана короля тебя не расколдует. Главное, чтобы, темной бархатной ночью, наедине со счастьем в виде тебя, король сглотнул наше заклинание и был готов устроить Чудо Русской Революции.
      - Хорошая ведьма может из Короля своего верного слугу сделать, - веско заявил Петрович. - Крабов мне передай, - попросил он Шмелева.
      Шмель приподнял банку, зацепил крабов вилкой, плюхнул солидную порцию себе в тарелку, затем передал остатки Петровичу и спросил, как будто репер куплет пропел.
      - А - не - ки - нет - ли - нас - Вер-ка?
      - Не кинет. Правда, Вера, - ласково спросил Мусинский, У нее и времени-то, вечер и ночь. Не успеет развести Короля и стать мадам Королевой. Вера хорошая девочка-ведьмочка. Помнишь историю с Бароном? Кому все боком вышло? И ты нас кинула, и барон тебя кинул. Не нужно самодеятельности. А кинешь... Я знаю, как и на этом заработать.
      - Григорий Алексеевич, ну когда я тебя кидала? - Вера высасывала маслинку досуха. От ее ведьминого глаза в доме у Мусинского ничего не могло укрыться вкусного, да и мужики для нее были прозрачны в плане сексуальных пристрастий. Она изящно плюнула косточкой в Мусинского, попала прямо в губы. Получился волшебный поцелуй. Григорий Алексеевич сдался.
      - Ладно, все претензии снимаются, иди готовься. Сегодня вечером ваш выход, моя прекрасная ведьма.
      Вера всем послала по воздушному поцелую, обжигающему губы.
      - Икру и водку я вам, пожалуй, оставлю. Поужинаю у Короля и песенку ему спою.
      Зеленоватым облачком Вера унеслась прочь.
      - Шикует, - не преминул отметить Шмель. - Нет, чтобы на автомобиле добраться. Таланты на проезд выбрасывает.
      Мусинский окинул взглядом своих соратников. Петрович сосредоточенно грыз кусок сыра без хлеба, Шмель вилкой накалывал горошины и отправлял их в рот по одной. Пиво у обоих заканчивалось. Григорий Алексеевич тоже допивал вторую бутылку.
      - А хороший мы план придумали? - спросил он.
      - Угу, - буркнул, не разжимая зубов, Петрович. Затем, прожевав кусок, допил пиво и продолжил фразу. - Значит, Шмель летает вокруг охраны и покусывает всю девятку своей магией. Пока он их отвлекает, я аккуратненько охрану Короля упаковываю в бутылку с остатками виски "Крейзи Хорс". Недешево обойдется, придется потратить заклинание тысяч на двадцать пять талантов. Дальше твоя работа, Григорий. Все ясно, можно водку пить.
      - Подожди, дело большое, такие деньги могут обломиться. Их нужно уметь отработать. Помните, как десять миллионов талантов спасали в Москве, во время кризиса?
      - Но не мы же были виноваты. Кризис. - возразил Шмель.
      - Когда каждый день творятся огромные чудеса, зарабатывается и теряется невообразимое количество талантов, при нынешней миллиардной ставке нам нужно все сделать чисто. Без случайностей и форс-мажоров.
      - Как скажешь, Григорий, так и сделаем, - ответил Петрович.
      - Ну вот. А когда Король останется один, подойду я к нему с протянутой рукой, со словами: "мосье я не ел шесть дней" и заставлю сотворить "Чудо Русской Революции". И отдаст он мне все свое состояние.
      - Тогда выпьем за наше безнадежно обреченное на успех дело! - радостно прокричал Шмель.
      - Тащи водку, Петрович, - с облегчением сказал Мусинский.
      Шмель едва разлепил глаза и поплелся в ванную - глотать холодную воду, заливая великую сушь в горле, смывать усталость после ночного веселья. Похмелья не было. Была только вселенская успокоенность. Сквозь шум воды из крана, между глотками Шмель услышал грозный рык Мусинского.
      - Петрович, блин клинтон, собирайся быстрее, где Шмель?
      - Что за спешка? - поинтересовался булькающим от воды голосом Шмель, выйдя из ванной. - Ого, - воскликнул он, увидев Мусинского в костюме, при галстуке, нервно играющим ключами от машины.
      Это в шесть утра! Тогда как Григорий Алексеевич всегда любил поваляться на диване часиков до одиннадцати.
      - Случилось чего? - спросил Шмель.
      Петрович спокойно дожевал вчерашний бутерброд с икрой и недоуменно
      пожал плечами.
      - Случилось, - резко бросил Мусинский. - Губы его непрестанно шевелились, изрыгая неслышные ругательства. - Денежная реформа бахнула.
      - Ну?! - воскликнул Шмель. Сон у него в момент испарился. - Че на че меняем?
      - Сегодня, в двенадцать ночи, Король явил чудо народу - обмен денег. А с утра новое чудо творит. Перестаралась Верка, видно.
      - Как творит? - спросил Шмель.
      - Как обычно. Масштабно, на Петровском пляже, на песочке, у Петропавловской крепости.
      - Почему не на Дворцовой? - удивился Петрович.
      - А кто его знает. У богатых свои причуды. Поехали, поехали.
      У Петропавловки, на Петровский пляж плотной мошкарой опустилась толпа народу. Как в старые добрые времена. Когда Ельцина защищать к Белому Дому в Москве ходили. Мусинский, используя пробивную магию Петровича, проложил дорогу к Королю. У стены крепости стояла благоустроенная торговая палатка, разрисованная яркими красками, как цирковая касса. Король по-доброму улыбался всем людям в широко распахнутом окошке. Его охрана вежливо, но настойчиво организовывала толпу в образцово-показательную очередь. А Король кормил пятью хлебами и двумя рыбами много тысяч человек. Вся Петропавловка была окутана монотонным шумом, в котором определенно слышались разнообразные благословения в адрес Короля.
      Трое заговорщиков протолкались вперед и заняли место в организованной очереди. Люди, стоящие рядом, были радостны и спокойны. Они готовы были делиться со всеми сбывшейся мечтой. Мусинский с удивлением озирался вокруг и встречал лишь добрые и счастливые человеческие взгляды. Петрович тяжко вздыхал. Очень уж ему хотелось выпить. Шмель пританцовывал на месте от нетерпения.
      - Григорий Алексеевич, я начну охрану покусывать заклинаниями, а?
      - Погоди, - отмахнулся Мусинский. Нужно сначала у Короля узнать, что он учудил. Надо же понять за какими деньгами мы пришли.
      Король между тем без устали одаривал неиссякаемый поток людей. А вручал он каждому: чудодейственный бальзам, излечивающий от всех болезней; рождественскую американскую индейку; большой киевский торт; головку сыра, фаршированного черносливом; килограмма три сибирских пельменей; женщинам добавлял бутылку шампанского "Абрау-Дюрсо" и шоколадку; мужчинам вручал грузинский коньяк 'Игриси" и пару лимонов.
      - Благодарствуйте, всех вам благ, - кланялся впереди старичок в строгом черном костюме, с густой седой шевелюрой. Старичок бережно погрузил все дары на самодвижущуюся тележку, которой тут же снабжали, и укатил, напевая и подпрыгивая от радости.
      Мусинский гордо остановился напротив Короля и с вызовом посмотрел ему в глаза. Король был как всегда, сама аккуратность, уверенность и благополучие.
      - Что-то не так, Григорий Алексеевич?
      - Что же ты учудил, Владимир Борисыч? - по приятельски поинтересовался Мусинский.
      - Так ведь все, дорогой мой. - Король ласково улыбнулся. - Магия больше не эквивалент денежной массы.
      - А что? - Мусинский в изумлении чуть не сел на песок, но его поддержали Шмель с Петровичем.
      - Совесть, - веско заявил Король. - Не убий, не укради, не обмани... Ты хороший маг, Григорий Алексеевич, ты можешь творить чудеса. Можешь попытаться обмануть себя, убеждая, что творишь добро для людей, а то, что при этом хорошенько нажился, так это вовсе и не твоя вина. Но если суть твоего чуда - обман, денежек у тебя станет намного меньше. Задумаешь что-то украсть, и сам потеряешь состояние. Появиться мысль кого-то убить, и станешь нищим.
      Но! Можешь стать миллиардером, и ты им станешь, только помогай новому миру и людям в нем.
      - Это проповедь? - с подозрением спросил Мусинский.
      - Нет. Теперь это закон рынка. Единственной ценностью стала совесть.
      Ее нынче гораздо меньше осталось, чем золота, алмазов и волшебства. И приобрести такой товар нелегко. Знали бы вы, каких трудов и душевных мук стоила мне эта Русская Революция. Все мои миллиарды талантов пришлось вложить в Чудо, зато мир преобразился, а я стал безмерно богатым.
      Мусинский думал.
      - Значит, если я возжелаю много, много денежек, то состояние мое резко уменьшится. Кошмар. Чем больше хочешь разбогатеть, тем беднее становишься. Мир сошел с ума. - Подвел итог Григорий Алексеевич.
      Петрович и Шмель сидели на песочке и пытались постичь непостижимое. Петрович мечтал о бутылке водки, но согласен был и на грузинский коньяк. Он встал и пошел получить дары. Когда он выпил залпом все пол-литра, прямо среди толпы, то горестно вздохнул и изрек.
      - Совестью, значит, теперь торгуем.
      Под громкий шепот многочисленных благословений, Шмель, следуя примеру Петровича, тоже вернулся в очередь.
      Мусинского занимала одна мысль, где же ему теперь взять духовное богатство.
      Вдруг, он заметил, впервые в жизни, над предрассветной Невой, зеленый солнечный луч. Луч мигнул и исчез. Показался край солнечного диска. Над Питером занималась алая заря.