8.1. Опять – двадцать шесть!

 
      Уже в начале 1936 г. практически всем танкостроителям стало ясно, что концепция перевода танков на колесно-гусеничный ход себя не оправдывает. Что «единый» танк Т-46 получается слишком сложным и дорогим и потому он, скорее всего, не оправдает возложенных на него надежд, а комплектовать механизированные корпуса и танковые батальоны стрелковых дивизий было чем-то нужно, и срочно.
      Поэтому свернутые было работы по дальнейшему совершенствованию танков Т-26 и БТ были продолжены.
      Завод № 174 им. Ворошилова продолжил выпускать старые, хорошо освоенные Т-26, которые удалось сделать еще более дешевыми, а КБ завода № 174 занялось реализацией мер по совершенствованию их боевых характеристик.
      К таковым относились:
      1. Увеличение проходимости танка путем установки в него более мощного двигателя (150-200 л.с.). Предпочтение – двигатель дизеля как менее пожароопасный в эксплуатации.
      2. Поднятие среднетехнической скорости движения Т-26 путем совершенствования КПП и бортовых передач.
      3. Доведение запаса хода танка не менее чем до 250-300 км.
      4. Совершенствование броневой защиты танка, поднятие толщины бортовой брони до 20-22 мм, установка броневых листов под углом, введение конической башни.
      Именно в этом направлении и велись работы над танком Т-26 в 1936-37 гг.
      Но начавшийся 1937 г. характеризовался большим числом процессов по разоблачению действительных и мнимых вредителей и шпионов. Поэтому все, на что в прежнее время уходил месяц, теперь растягивалось на два-три, и не было уверенности в завтрашнем дне. Новые разработки пробуксовывали.
      Однако еще в 1935-36 гг. некоторые работы в первом приближении были закончены. В конце 1935 г. была разработана установка дополнительного бензобака в танке, что позволило на серийном образце в 1936-37 гг. поднять запас хода до 240 км.
      Была также изменена вся схема бензопитания, сэкономившая некоторое количество дефицитных медных и резиновых трубок. В том же 1937 г. были разработаны бакелитовые бензобаки не только более дешевые, но и более легкие и простые в уходе, а главное – меньше боящиеся прострела пулей (пробоины небольшого диаметра, как правило, самозатягивались).
      Корпус танка, первоначально клепаный, с 1935-36 гг. начал изготавливаться с применением электросварки, причем качество сварных соединений Т-26 было много лучше таковых же на танках БТ и Т-38.
 
       Танк Т-26 выпуска 1936 г. со сварным корпусом и штампованным щитком башни.
 
       Танк Т-26 выпуска 1936 г. Вид сбоку.
 
      В конце 1935 г. в кормовой части башни Т-26 стали устанавливать шаровую установку с пулеметом ДТ (который тогда именовался «Ворошиловским»). Тогда же часть пулеметов ДТ начали оборудовать оптическим прицелом с 2,5-кратным увеличением.
      В феврале 1936 г. прошла испытания установка для обороны танка от атакующих самолетов. Установка была разработана в конце 1935 г. на опытном заводе № 185 и представляла собой «шкворневую лапу с захватом для пулемета Дегтярева». Однако будучи изготовлена малой серией, установка по опыту эксплуатации в войсках была сочтена неудобной и снята с производства, а ей на смену пришла вращающаяся турель типа П-40, принятая на вооружение в 1937 г. Доработка турели в 1938 г. привела к рождению турели 56-У-322 (П-40-УМ).
 
       Шкворневая установка зенитного пулемета на танке Т-26, 1936 г.
 
       Турель П-40 на танке Т-26, 1936 г.
 
       Турель П-40 на танке Т-26, 1936 г.
 
      В 1935 г. наконец-то удалось освоить изготовление штампованной маски пушки, которая была запущена в производство. Однако еще некоторое время сварные маски выпускались параллельно со штампованными, так как производительность штампа первое время была недостаточной.
      В том же 1935 г. на танки Т-26 стали устанавливать две мощные фары-прожектора для ночной стрельбы (так называемые фары боевого света). Они крепились на маске орудия и размещались непосредственно над стволом пушки. Установка этих фар на Т-26 велась из расчета на каждый пятый танк вплоть до осени 1939 г., причем их конструкция и крепление к маске орудия несколько отличались у танков выпуска 1935-1936 гг. и 1936-1939 гг.
      Изменения затронули ходовую часть Т-26. Поскольку резиновые бандажи опорных катков не выдерживали нагрузок, приходящихся на них в условиях нашего бездорожья, был введен новый съемный бандаж опорного катка со шпильками. Теперь при выходе катка из строя его можно было не менять целиком, а лишь отремонтировать, заменив вышедшую из строя грузошину, которые теперь прессовались из синтетического каучука – неопрена. Была изменена конструкция натяжного механизма гусеничных цепей, начато изготовление траков горячей штамповкой, в результате чего их прочность значительно поднялась и главное – успешно закончились опыты по закалке гусеничных пальцев токами высокой частоты (ТВЧ).
      Результаты ошеломили. Пальцы получились что надо – абсолютно твердые на поверхности и вязкие в толще, не хуже, чем лучшие образцы британских и немецких, что были в распоряжении УММ. Проведенные испытания окрыляли. Опытный танк со штампованными траками и пальцами, закаленными ТВЧ, прошел больше 200 км и не испытал ни одной поломки траков, ни одного обрыва пальцев!!! Две поломки кареток, обрыв коренной рессоры подвески, а гусеничные цепи целы! Результат казался невероятным.
      Беда пришла неожиданно, причем откуда ее никто не ждал. Из-за того, что разработка дизельмотора ДТ-26 мощностью 95 л.с. была отменена в 1933 г. в пользу дизеля ДМТ-4 мощностью 200 л.с. для танка Т-46, а имевшийся бензомотор стал слабым, было принято решение о проведении форсирования существующего двигателя до мощности 105 л.с. Двигательный отдел завода № 174 проделал такую работу, и танк, оснащенный более мощным бензомотором, в 1937 г. пошел в войска. И тут случилось то, что новые танки стали массово выходить из строя. У них вдруг пошел массовый обрыв клапанов при движении под нагрузкой.
      Это привело к началу разборок и остановке выпуска Т-26 сроком на месяц. «Следственные мероприятия» прошлись широким фронтом как по заводу, так и по КБ. Были отстранены от работ и арестованы многие конструкторы, но в результате выяснилось, что виной массового обрыва клапанов была поставка несортового материала и потому вскоре производство Т-26 было возобновлено, правда в прежней комплектации (с прежним двигателем).
      Если рождение Т-26 сразу поставило его в особые условия – наиболее сильного среди танков малой массы, то уже в 1935-36 гг. положение изменилось. В разных странах появились модели сходной боевой массы (до 10 т), имевшие сравнительную подвижность при сходной или лучшей броневой защите, хотя и при несколько более слабом вооружении. Наиболее интересными с точки зрения советских специалистов стали чехословацкие танки «Lt. vz. 34», «S-IIa», японский «Ха-Го», французские R 35, Н 35, FCM 36.
      В справке, подготовленной в мае 1936 г. С. Гинзбургом для начальника УММ, в частности, значилось: «В настоящее время лучшие иностранные танки по всем характеристикам, кроме вооружения, обгоняют отечественные образцы, являющиеся развитием конструкций, разработанных шесть-семь лет назад… Наибольший интерес для отечественного танкостроения представляют танки «Шкода», имеющие чрезвычайно мягкий ход, французские «Форме и Шантье обр. 1936 г.», как имеющие корпус из толстых броневых листов, соединенных сваркой, а также танки «Рено обр. 1935 г.», использующие броневое литье…» Хоть справка была посвящена только обзору новых образцов иностранных танков, в ней были также мысли и об отечественных боевых машинах: «В настоящее время развитие отечественных танков идет по пути наращивания их массы без изменения двигателя и конструкции ходовой части… Это приводит к тому, что ходовая часть и подвеска отечественных танков являются перегруженными и склонными к выходу из строя во время их боевой эксплоатации…»
      Уже в сентябре 1936 г. С. Гинзбург обращается с эскизным проектом принципиально нового танка сопровождения непосредственно в НКВМД. Проект был очень интересен и заслуживает отдельного описания. И несмотря на то, что планом конструкторских работ предполагалось в 1937 г. изготовление и испытание опытного образца танка усиленной защиты – с наклонной броней подбашенной коробки и конической башней, распоряжением М. Тухачевского главный конструктор Т-26 С. Гинзбург был отстранен от работ в конце 1936 г., а танк с наклонной броней подбашенной коробки и конической башней построен в 1937 г. не был.
      Мы не будем искать виноватых в этом. Сегодня нам важно понять лишь, что к началу 1937 г., по мнению большинства отечественных конструкторов, Т-26 себя исчерпал.
 
       Обучение техников на частично вскрытом танке Т-26 выпуска 1936 г.
 

8.2. Этюды с «трехдюймовкой»

 
      Еще в 1932 г., когда обсуждался вопрос организации производства танков БТ и Т-26, поднимался вопрос об усилении вооружения танка путем установки на части их 76-мм пушки. Однако такое усиление потребовало создания новой более просторной башни, что сделать на существующих корпусах указанных танков было невозможно. Но против изменения конструкции корпуса категорически возражал Комитет обороны (КО).
      Подлил масла в огонь уже упоминавшийся здесь изобретатель Н. Дыренков, который еще осенью 1931 г. предложил УММ проект танка Д-38, представлявший собой танк «Кристи» с 37-мм пушкой в башне и 76-мм пушкой в корпусе и разработавший большую башню для 76-мм пушки в Т-26. Правда, специальная комиссия «по проверке расчетов и оценки конструкций Д-4, Д-5 и Д-38» сочла данные решения неоправданными и работы по ним в существующем виде предписывала прекратить. Но в декабре 1931 г. начальник НКТ УММ Лебедев послал Н. Дыренкову письмо следующего содержания:
 
      «Тов/ ДЫРЕНКОВУ
      Н.Т.К.
      … декабря 1931 г.
      Согласно решения НТКопг 21/10с.г. и Вашему пожеланию продолжить работы над усилением вооружения гусенично-колесных танков типа КРИСТИ путем установки в них 76-мм пушки. НТК поручает Вам завершить проэкт большой башни танка Д-38 второго варианта /с пушкой 76мм/, при условии ее установки на корпусе танка «БТ-КРИСТИ» без переделок последнего с исключением второй огневой точки в корпусе.
      Эскизный проэкт большой башенной установки Д38 согласовать с КБ-3 ОРПО не позднее 10/2 с.г.
      ПРЕДСЕДАТЕЛЬ НТК УММ РККА
      /Лебедев/»
 
      Таким образом, Н. Дыренкову давалась «зеленая улица» в создании танка, с корпусом БТ и большой башней, вооруженной 76-мм пушкой. Одновременно такую же башню Н. Дыренков взялся изготовить и для танка Т-26.
      Между собой две разрабатываемые башни отличались технологией изготовления. Башня для танка БТ изготавливалась сварно-штампованной конструкции, а для Т-26 – сварной из плоских листов.
      Штампованная башня была изготовлена раньше и, будучи установленная на танк БТ-2, уже в марте 1932 г. подверглась испытаниям возкой и стрельбой. Но из-за большого отката и чрезмерной реакции на погон испытания пришлось прекратить «вплоть до готовности новой 76-мм танковой пушки укороченного отката». Вместо запланированных на испытаниях 200 выстрелов было сделано лишь 50. Испытания же «улучшенной сварной башни», получившей индекс А-43, на танке Т-26 проходили в НИАП с 26 ноября по 5 декабря 1932 г. Обе башни были установлены на несколько переработанный корпус танков соответственно БТ и Т-26. Большой размер круга обслуживания (погона) башни заставил нарастить длину подбашенного листа указанных танков назад, что привело к установке их кормового листа под большим наклоном.
      Было выявлено большое количество недостатков как в конструкции самих башен, так и в конструкции пушки. Неудачный погон заставлял прикладывать на маховик поворотного механизма чрезмерные усилия, особенно при страгивании башни с места. Полковую пушку установить в башню не представлялось возможным из-за чрезмерной длины отката (до 900 мм). Уменьшить откат путем применения дульного тормоза АН ИИ не разрешил. Поэтому башня А-43 испытывалась с пушкой «Гарфорда».
      Только в начале 1933 г. в башне А-43 была смонтирована новая 76-мм пушка КТ обр. 1927/32 гг., представлявшая собой ту же «полковушку» с уменьшенной до 500 мм длиной отката. Конструкция башни была немного изменена, но кардинальных улучшений все же не последовало. Особенно угнетала теснота в боевом отделении. Так, при производстве выстрела заряжающему (он же – пулеметчик) приходилось буквально вжиматься в правую стенку башни и, «прерывая всякую возможность ведения стрельбы из пулемета», прижимать к себе левую руку (чтобы его не ударило откатывающейся казенной частью). «Механизированный» спуск давал частые отказы, а производить выстрел со шнура в такой тесноте было невозможно. Угол обстрела из башенного пулемета был никуда не годным. Обзор – крайне ограниченным. Отсутствие вентиляции могло привести к угару экипажа при ведении огня с закрытыми кормовыми дверьми башни. По окончании этих испытаний башня была забракована УММ.
 
       Танк БТ со штампованным вариантом башни А-43 (кинокадр), 1932 г.
 
       Танк Т-26 со сварной башней А-43 Н. Дыренкова, 1932 г.
 
      Однако от идеи установки в легкий танк 76-мм пушки все-таки не отказались. Еще в ходе испытаний башни Ды-ренкова, когда выяснились ее основные недостатки, проектирование новой башни под 76-мм пушку КТ обр. 1927/32 гг. поручили КБ завода им. Ворошилова. Новая башня была показана представителям АНИИ и УММ в ноябре – декабре 1932 г. и была в целом одобрена. Установка 76-мм пушки КТ обр. 1927/32 гг. в новой увеличенной башне танка Т-26 получила индекс КТ-26. На 1933 г. последовал заказ на 5 танков Т-26-КТ (то есть оснащенных новой башней), чуть позднее названных Т-26-4, три из которых должны были быть вооружены пушкой КТ, а два – новой 76-мм пушкой ПС-3.
 
       Артиллерийский танк Т-26-4, 1934 г.
 
      Пушка ПС-3 испытывалась в Т-26-4 в октябре 1933 г. В конструкции орудийной установки имелось много технических новшеств для отечественного танкостроения: ножной спуск, крепление по-походному, «двойная оптика», подъемный механизм со сдающим звеном и т.д. Кроме того, конструктор орудия П. Сячинтов предложил разработать для своей пушки спаренную установку пулемета и новый широкоугольный оптический прицел. Но УММ отказалось от спарки для орудий калибра выше 45-мм (кстати, этот отказ просуществовал фактически до появления танков СМК, Т-100 и KB), а остальные предложения были оставлены без внимания. Испытания ПС-3 в танке Т-26-4 привели к многочисленным поломкам танка: деформации погона, поломке рессор, прогибу крыши танка. Танк был выведен из строя, и для него требовался большой ремонт.
 
       Разрушение ходовой части Т-26-4 после стрельбы из пушки ПС-3, октябрь 1933 г.
 
      Несмотря на решение о производстве пробной серии танков Т-26-4, долгое время этот заказ не выполнялся, т.к. к изготовленным башням с орудиями У ММ в 1933 г. не поставил ходовых частей, а единственный испытанный на НИБТполигоне танк с башней из некондиционной брони простоял сломанным до 1934 г.
      Но в сентябре 1934 г. заказ на Т-26-4 был наконец выполнен, и пять машин, все вооруженные орудиями КТ, поступили в войска, где в ходе учений 19 сентября произошел прорыв газов через затвор в боевое отделение вследствие разрушения гильзы. Этот дефект орудия и гильзы никак не был связан с новой башней, но репутация последней была несколько подмочена. Заказ на изготовление 50 шт. Т-26-4 на 1935 г. был отменен, и танк начал уступать дорогу безбашенному «артиллерийскому танку» AT-1.
      Башня же танка Т-26-4 была адаптирована для применения в колесно-гусеничном танке Т-29.
 

8.3. От пяти до семи…

 
      Тем временем «артиллерийский» вариант танка БТ жил своей жизнью. Неудачные испытания танка типа Д-38 и острое желание военных иметь танки «артиллерийского сопровождения» в мехчастях привели к тому, что в 1933 г. УММ РККА согласилось с доводами Т-2 О ХПЗ по частичному изменению конструкции корпуса для возможности установки башни как с 45-мм, так и с 76-мм пушкой. И вскоре харьковчане предложили промежуточное решение – изменить только носовую часть корпуса, оставив моторно-трансмиссионное отделение неизменным. 28 января 1933 г. УММ РККА и ХПЗ подписали договор на проектирование и изготовление танка БТ с усиленным до 76,2-мм артиллерийским вооружением, увеличенной башней и измененной конструкцией только носовой части машины.
      В июне 1933 г. в распоряжение 3-го управления УММ от имени дирекции ХПЗ были направлены фотоснимки модели нового танка БТ с 76,2-мм пушкой. Зам. начальника УММ Г. Бокис просил срочно прислать на рассмотрение весь проект, но ничего кроме эскизной проработки Т-2-О в срок представить не смог. Проектирование и изготовление опытной серии затягивалось. Лишь в декабре 1933 г. проект улучшенного танка БТ с 76-мм пушкой был рассмотрен руководством 3-го управления (НТК) УММ РККА. Проект был в целом принят. Лишь установку курсового пулемета предписывалось упразднить из-за невозможности размещения пулеметчика рядом с водителем и невозможности заряжать пулемет и вести огонь самому водителю.
 
       Модель танка БТ-7. Вид сзади, 1934 г.
 
       Модель танка БТ-7, 1934 г.
 
      Несмотря на то что с начала 1934 г. завод был переориентирован на освоение малосерийного выпуска нового танка ПТ-1 за счет свертывания программы БТ, как уже говорилось, ожидание танка затянулось. Поэтому работы по доводке нового БТ с 76-мм пушкой, получившего индекс БТ-7, понемногу продолжались. Доводкой проекта занимались инженеры Дорошенко, Веселовский, Ульяненко и Райхель.
      Однако неожиданно выяснилось, что танк БТ-7 может оказаться без двигателя. С 1934 г. авиационный двигатель М-5, который до того шел на танки БТ, был снят с производства, а дизель БД-2 мощностью 400 л.с., испытывавшийся в 1933-м в БТ-5, так и не был освоен в серийном производстве. Поэтому в апреле 1934 г. управляющий Спецмаштрестом К. Нейман предписал устанавливать в новый танк БТ авиамотор М-17, но с условием сохранения основных габаритов МТО танка по сравнению с БТ-5.
      Для этого моторный завод № 26 в Рыбинске провел следующие доработки серийного мотора: мощность двигателя ограничена на уровне 400 л.с.; плунжерный бензонасос заменен шестеренчатым; длина коленвала уменьшена на 160 мм; уплотнены воздушные трубопроводы и т.д. В таком виде мотор пошел в серию под индексом М-17Т.
      Поскольку с освоением серийного выпуска пушки ПС-3 на Кировском заводе обнаружились проблемы, СТО СССР «вплоть до освоения серийного выпуска ПС-3» рекомендовал «вооружать новый танк ХПЗ 45-мм полуавтоматической пушкой». Для разработки и изготовления башни с 45-мм пушкой управляющий Спецмаштрестом К. Нейман выделил срок – 4 месяца.
      Первый опытный образец БТ-7 был готов 1 мая 1934 г. Ввиду неподачи ПС-3 он был вооружен 76,2-мм пушкой обр. 1927/32 гг. (КТ) в башне элипсоидной формы.
      Во время испытательного пробега у него постоянно кипела вода, и потому танк был направлен на доработку – были установлены новая водяная помпа разработки ЦИАМ и более эффективный охлаждающий вентилятор ЦАГИ. Повторные испытания закончились в целом успешно.
      Второй опытный образец был готов осенью, но и для него 76,2-мм пушка подана не была, а вместо нее в амбразуре встала 45-мм пушка во временно приспособленной маске. На крыше башни разместились два люка посадки и высадки экипажа, а также лючки вентиляции и флажной сигнализации.
 
       Испытания танка БТ-7, 1934 г.
 
      Корпус БТ был уже цельносварным, его носовая часть была расширена до 440 мм вместо 210 мм на БТ-5, что позволило сдвинуть вперед механика-водителя с органами управления. Для размещения курсового пулемета лобовой щиток механика-водителя был уширен.
      Для увеличения возимого запаса топлива в корме танка установили дополнительный топливный бак емкостью 480 л, доведя общую емкость топливных баков до 840 л.
      Согласно заданию подвижность танка должна была сохраниться на уровне танка БТ-5, но в ходовой части использовалась мелкозвенчатая гусеница.
      Тем временем выяснилось, что серийное производство ПТ-1А нецелесообразно, и потому постановление СТО № 71 от 19 июня 1935 г. предписывало «оставить на вооружении танк БТ. Отказаться от замены его на танк ПТ-1». Шедший на замену ПТ-1А танк Т-29 планировалось выпускать на Кировском заводе, и, таким образом, на долю ХПЗ вновь достался старый добрый БТ, сменивший номер с 5 на 7.
 
      Устройство БТ-7
      Корпус танка собирался из броневых и стальных листов и представлял собой жесткую коробчатую конструкцию с двойными бортовыми стенками, продолговатой, суженой закругленной носовой частью и трапециевидной кормой. Все неразъемные соединения корпуса были выполнены преимущественно сварными и в меньшей степени клепаными.
      Корпус состоял из следующих основных узлов: днища, носа, бортов, кормы, крыши и внутренних перегородок.
      В верхних и нижних листах носа были сделаны вырезы, образующие люк для посадки водителя. Люк закрывался двухстворчатой дверкой с массивными приваренными петлями. Для герметичности дверки по краям люка в специальных пазах крепилось резиновое уплотнение.
      Верхняя створка двери открывалась изнутри танка вверх и могла фиксироваться в любом положении на зубчатом секторе, приваренном к крыше корпуса. Для облегчения открывания она снабжалась уравновешивающей пружиной.
      Борта корпуса имели двойные стенки. Наружные – броневые, съемные; внутренние – стальные 4-мм листы, с внешней стороны которых было приварено по 6 подкосов. К подкосам крепились вертикальные рессоры и съемные наружные броневые листы. Второй и третий внизу соединялись между собой броневой планкой, являвшейся нижней опорой (поддоном) расположенных в этом месте бортовых бензобаков. Между четвертым и пятым подкосами находились масляные баки. Между вторым и третьим подкосами внутренние стенки корпуса выполнялись с развалом для дополнительного подвода воздуха к радиаторам. В кормовой части 4-мм лист имел отверстия для выхода воздуха при движении танка с закрытыми жалюзи, в передней верхней части с левого борта – отверстие для крепления в нем сигнала, а с правого борта – люк с дверкой для удаления из танка стреляных гильз.
      На внутреннем листе в местах, не защищенных наружными броневыми листами (у гитары и балансиров), наваривались броневые накладки.
      Наружная съемная навесная броня, состоявшая из пяти отдельных листов, крепилась к подкосам винтами с конусной головкой.
      Крыша над боевым отделением состояла из трех сваренных друг с другом броневых листов, образующих круглое отверстие нижнего погона башни. Крыша над двигателем – съемная, она включала в себя средний лист, два колпака над радиаторами и поперечную планку. Для доступа к двигателю (чистка свечей, регулировка карбюраторов, заправка водой и т.д.) в средней части листа имелся большой прямоугольный люк, закрывающийся крышкой на петлях. В передней части крышки крепилась ручка, которая одновременно служила ограничителем угла склонения пушки при стрельбе назад. В средней части крышки был установлен воздухоочиститель.
      Надрадиаторные колпаки устанавливались над отверстиями для входа воздуха в радиаторы, защищая их от поражений.
      Крыша трансмиссионного отделения состояла из двух броневых листов жалюзи и расположенного над ними сетчатого колпака. Задний лист жалюзи имел два выреза для прохода выхлопных труб. С правого борта танка проходила тяга управления поворотом жалюзи. Крыша над кормовым бензобаком – съемная, она крепилась винтами с конусной головкой к уголкам внутренних стенок корпуса и заднего листа кормы.
      Внутри корпуса танка имелись три поперечные перегородки: моторная, вентиляторная и кормовая. Последняя – между трансмиссионным отделением и кормовым бензобаком. Между отделением управления и боевым находилась распорная арка, усиливавшая подбашенный лист.
 
       Компоновка танка БТ-7, 1935 г.
 
      Башня. На танках БТ-7 выпуска 1935 и 1936 гг. устанавливалась сварная цилиндрическая башня, идентичная по конструкции со сварной башней танка БТ-5.
      Существовало два типа башен – линейная, имевшая снарядную укладку в нише, и радиобашня, у которой в нише находилась радиостанция. Кроме того, на танках выпуска 1937 г. в нише располагался пулемет ДТ. Часть башен оборудовалась также установками для стрельбы по воздушным целям из пулемета ДТ.
      Корпус башни состоял из двух полукруглых броневых листов, крыши и ниши. Полукруглые листы сваривались встык и образовывали усеченную конусную часть корпуса. Стыки листов с наружной стороны защищались накладками. Передний полукруглый лист башни имел амбразуру для спаренной установки пушки и пулемета. Кроме того, в переднем листе находились два смотровых отверстия и под ними два круглых отверстия для стрельбы из личного оружия, закрываемых стальными грушами.
      Задняя стенка ниши – съемная, крепилась четырьмя болтами с конусными головками. В верхней части задней стенки также было предусмотрено отверстие для стрельбы из личного оружия.
      В средней части крыши над конусной частью башни располагались два овальных люка для посадки экипажа. На танках с зенитной установкой пулемета был только один левый овальный люк. Вместо правого люка монтировалась зенитно-пулеметная установка со своим круглым люком.
      Крышки овальных люков имели уравновешивающие пружины, значительно облегчавшие их открывание и закрывание. Ось, пружина и петли крышек люков частично защищались специальными броневыми листами. Крышки люков фиксировались в открытом положении.
      В передней части крыши находились три круглых отверстия. Правое предназначалось для установки командирской панорамы, среднее в центре – для вентиляции и левое для перископического прицела. Над нишей в крыше имелось круглое отверстие, и сюда же приваривался броневой стакан для защиты ввода антенны. На танках без радиостанции это отверстие закрывалось заглушкой.
      Поворот башни осуществлялся вручную с помощью червячного поворотного механизма.
      Вооружение. На танках выпуска 1934-1937 гг. устанавливалась 45-мм танковая пушка 20К образца 1932/34 гг.
      Пушка снабжалась вертикальным клиновым затвором с полуавтоматикой инерционно-механического типа, ножным и ручным спусками, корытообразной люлькой, гидравлическим тормозом отката, пружинным накатником и секторным подъемным механизмом.
      С пушкой был спарен 7,62-мм пулемет ДТ. Они размещались в общей маске, с углами возвышения от -8° до +25°.
      На танках выпуска 1937 г. (с конической башней) в нише башни располагался еще один пулемет ДТ в шаровой установке.
      Кроме того, на части танков выпуска 1937-1939 гг. монтировался пулемет ДТ на зенитной танковой турельной установке П-40. Она позволяла осуществлять плавное слежение пулеметом за целью как в горизонтальной, так и в вертикальной плоскостях со скоростями наведения более 50° в секунду. Угол вертикального наведения от -5° до +90°, горизонтального – 360°. Стрельба из пулемета производилась стрелком с пола или со специальной подножки с помощью зенитного прицела.