Письмо IX

Лондон, 11 ноября 1710.

[суббота]

Я был приглашен сегодня на обед к государственному секретарю мистеру Сент-Джону[247]. Перед обедом к нам зашел мистер Гарли и принес мне свои извинения за то, что он не обедает с нами, объяснив, что ему совершенно необходимо принять сейчас людей, пришедших предложить правительству денежную ссуду. Кроме нас двоих присутствовали только мистер Льюис и доктор Фрейнд[248] (тот самый, что написал «Отчет о военных действиях лорда Питерборо в Испании»). Я пробыл с ними до позднего вечера и ушел в одиннадцатом часу, а посему мне пришлось и восьмое письмо отдать ночному сторожу, что я и сделал собственноручно. Но это все же лучше, чем попросту задержать его до следующей почты. Мистер Сент-Джон был со мной учтив сверх всякой меры. Когда после обеда пришел Прайор, так он (государственный секретарь) сказал по какому-то случаю, что самое лучшее из всего когда-либо им читанного написано не Прайором, а доктором Свифтом по поводу Ванбру, хотя я, признаться, отнюдь не считаю, что эти мои стихи так уж хороши. Прайор, однако, был этим весьма обескуражен, пока я не ободрил его, ввернув пару комплиментов. Я вспоминаю, сколько почтения внушал нам, бывало, сэр Уильям Темпл и все потому, что он мог бы, если бы пожелал, стать государственным секретарем в пятьдесят лет, тогда как мистер Сент-Джон занимает эту должность будучи совсем молодым человеком, едва достигшим тридцати[249]. Его отец — любитель пожить в свое удовольствие, из тех, что имеют обыкновение прогуливаться по Мел и наведываться в Сент-Джеймскую кофейню и модные кондитерские, в то время как молодой сын — первый государственный секретарь. Не находите ли вы, что это весьма необычный случай? Он сказал мне, между прочим, будто мистер Гарли жаловался, что ничего не мог от меня утаить, настолько я оказался способен проникать в его мысли. Я, конечно, прекрасно понял, что все это не более чем изысканная любезность, и так и сказал господину секретарю, да собственно так оно и было, и все же сколь тяжело сознавать, что в то время как знатные особы обращаются со мной, как с человеком, который явно их превосходит, ваши ирландские щенки едва удостаивают меня внимания. Однако для такого обхождения есть свои причины, о коих я расскажу вам при встрече. Придя домой, я увидел письмо от вашей матушки; это ответ на мое, отправленное двумя днями раньше. Судя по всему, она в Лондоне, но не может по утрам отлучаться, как вы верно заметили в письме, между тем, бог весть, когда у меня будет досуг днем; а ведь, если я отправлю ей записку с пенни-почтой, а потом не смогу с нею встретиться, это будет чрезвычайно досадно, к тому же и дни сейчас короткие. Одного я никак не возьму в толк — почему она не может уйти из дому рано утром, до того, как в ней есть нужда. Я посоветую ей сказать леди Джиффард, что я, как она слыхала, нахожусь в Лондоне и ей хотелось бы повидать меня, чтобы расспросить о вас. Удивляюсь, что она так себя стеснила в угоду прихотям этой старой бестии. Вы знаете, что чувство собственного достоинства не позволяет мне видеться с леди Джкффард и, следовательно, я не могу прийти в ее дом. Ну вот, полагаю, и достаточно для начала.

12. Как вы ухитряетесь писать на такой тонкой бумаге? (Я забыл сказать вам об этом в предыдущем письме). Разве нельзя раздобыть чуть плотнее? Ведь существует общеизвестное правило, которое учителя правописания внушают своим питомцам; вы должно быть сто раз слышали его. Вот оно:

Нынче я получил письмо от злополучной миссис Лонг, описавшей мне свою теперешнюю жизнь, в полной безвестности, в глухом провинциальном городишке; она, правда, уверяет, что при всем том у нее очень спокойно на душе. Бедняжка! Это такая же перемена в жизни, как если бы Престо насильно разлучили с МД и принудили наслаждаться обществом миссис Раймонд. Обедал нынче с мистером Фордом, мистером Ричардом Левинджем[251] и др. там, где они обычно столуются: это неподалеку отсюда. Признаться, я несколько устал и довольно скверно себя чувствую, оттого что вчера так поздно засиделся в гостях. Весь вечер был очень занят, сидел дома и писал и посему затопил камин (купленного мной угля едва ли надолго хватит), а сейчас лежу в постели и уже поздно.

13. Пообедав нынче в Сити, я отправился после этого крестить чадо Уилла Фрэнкленда, а одной из крестных была леди Фолконбридж[252]: это дочь Оливера Кромвеля, и она необыкновенно похожа на его изображения, по крайней мере те, что я видел. Я пробыл у них почти до одиннадцати, а теперь пришел домой и улегся в постель. В Сити я отправился, чтобы поблагодарить Стрэтфорда за любезность, которую он мне оказал и о которой я вам сейчас расскажу. Прослышав, что акции Английского банка упали на тридцать четыре процента, я очень захотел купить их, однако упустил подходящий момент, когда они были дешевле всего, будучи отвлечен всякими своими здешними делами. Представьте себе, я оказался настолько дальновиден, что угадал, как долго они будут падать, с точностью до одного дня. План мой был таков: у меня в Ирландии есть триста фунтов наличными, и вот я написал мистеру Стрэтфорду в Сити, чтобы он купил мне акций Английского банка на триста фунтов и оставил их у себя, я же обязуюсь вернуть ему их стоимость и попытаю счастья, а тем временем буду выплачивать ему проценты. Я показал это письмо кое-кому из моих знакомых, знающих толк в такого рода делах, и они сказали, что сейчас очень трудно разжиться деньгами и ни одна живая душа не согласится ссудить их мне. Однако же Стрэтфорд, великодушнейший из людей[253], это сделал; правда, за ценные бумаги на сумму в сто фунтов пришлось уплатить сто фунтов с половиной, то есть доплатить еще десять шиллингов, так что акции на триста фунтов обошлись мне в триста фунтов и тридцать шиллингов. Это было сделано неделю тому назад, и я уже заработал пять фунтов. До того, как они упали, они стоили сто тридцать фунтов, и мы убеждены, что они вновь поднимутся до этой цены. Я уже говорил вам, что написал вашей матушке с тем, чтобы она попросила леди Джиффард сделать то же самое с принадлежащими вам деньгами, однако та ответила, что у нее сейчас нет наличных. Видит бог, до чего мне хотелось бы, чтобы все имеющиеся у вас деньги были вложены в эти акции. Когда бы вы ни ссужали деньги, положите себе за правило, чтобы за должника непременно поручались двое и чтобы оба они имели приличное состояние, ведь они едва ли умрут в одночасье, а ежели один из них умрет, вы накинетесь на второго и заставите его поручиться и за долю первого; одним словом, как только Рэтборн[254] (теперь я знаю, как его зовут) возвратит вам ваши деньги, тотчас сообщите мне, и я дам Парвисолу соответствующие распоряжения; он будет обо всем осведомлен и сделает все, что нужно. Ну, мои дамы, для одного вечера, пожалуй, о делах достаточно. Уже зааааа полллночь. Мне остается только добавить, что после затяжного приступа дождливой погоды у нас было два или три погожих дня, а сегодня стало холодно и даже морозно; так что вам придется позволить бедному маленькому Престо топить в своей комнате утром и вечером, а он ответит вам тем же.

14. Послушайте, уж не спятил ли ваш канцлер подобно Уиллу Кроу?[255] Я забыл сказать Дингли, что был вчера на Ладгейт и заказал там в большой лавке очки и через день-два получу их. Нынешний день прошел очень уныло. Пообедал у миссис Ваномри и степенно прошествовал домой, заглянув перед тем в кофейню. Говорят, будто сэр Ричард Кокс[256] нисколько не сомневается, что он отправится отсюда лордом-канцлером, а ведь другого такого хлыща свет не видывал, но что поделаешь, у герцога Ормонда природная склонность к таким молодчикам, и это весьма и весьма досадно, поскольку сам он не из их числа. До сего часа я развлекался, сидя дома, а теперь ложусь спать и желаю вам доброй ночи.

15. Утром отправился с визитами, но никого не застал дома, ни секретаря Сент-Джона, ни сэра Томаса Ханмера[257], ни сэра канцлера Вертопраха[258] и пр. Потом в числе других пятидесяти ирландских джентльменов я сопровождал герцога Ормонда в Скиннерз-холл[259], где Общество Лондондерри[260] выложило триста фунтов, чтобы попотчевать нас и его светлость обедом. Нас ожидали три огромных стола, ломившиеся от яств. Сэр Ричард Левиндж и я благоразумно уселись за вторым столом, дабы избежать толчеи за первым, но было так холодно и к тому же трубы и гобои так досаждали своим ревом, что все это мне быстро надоело, и я незаметно улизнул еще до того, как принесли вторую перемену, а посему никакого отчета о пиршестве представить вам не могу, о чем бесконечно сожалею. Я заказал на Ладгейт очки для Дингли и получу их дня через два; а что касается микроскопа, то, боюсь, он обойдется мне в тридцать шиллингов, а посему я выложу эти деньги не иначе как с позволения Стеллы, ведь она, как мне помнится, любительница редкостей. Покупать его или нет? Он не слишком громоздкий, однако же и не обычный маленький, которые пригодны лишь на то, чтобы (простите за вольность) насадить вошь на кончик иглы, но зато куда более точный и позволяет значительно отчетливей все разглядеть. Со всеми полагающимися принадлежностями он умещается в небольшом ящичке, который вы сможете носить в кармане. Так что ответьте мне, сударыня, покупать его для вас или нет? Я пришел домой прямо из лавки.

16. Обедал нынче в Сити с мистером Мэнли, пригласившим мистера Аддисона, меня и еще нескольких друзей к себе на квартиру, где он принимал нас на широкую ногу. Ушел оттуда с мистером Аддисоном и до девяти болтался в кофейне, где меня уже мало кто узнает, оттого что я очень редко там бываю. Я хлопочу здесь за Траунса, вы его знаете: он был артиллеристом в прежней команде корабля лорда-лейтенанта и охотно остался бы в новой. Помните ли вы его? Славный, румяный здоровяк. Любопытно, стану ли я дожидаться следующего письма от МД или запечатаю это раньше? С мистером Аддисоном я встречаюсь теперь немного реже, чем бывало, хотя в глубине души мы остались такими же добрыми друзьями и лишь слегка расходимся в своих суждениях насчет обеих партий.

17. Ходил сегодня в канцелярию государственного секретаря к мистеру Льюису и встретил там мистера Гарли, который обещал в ближайшие несколько дней завершить мое дело. Пожурив его за то, что он ставит меня перед необходимостью напоминать ему, я начал над ним подшучивать, что он воспринял должным образом. Обедал у некоего мистера Гора[261], старшего брата одного знакомого мне негоцианта, в обществе Стрэтфорда и других моих приятелей купцов. Мы просидели допоздна, попивая кларет и бургундское, и я только-только улегся в постель, а посему ничего больше не стану вам говорить, кроме того, что уже подошло время получить письмо от моих маленьких МД, ведь последнее я получил более двух недель тому назад и к тому же оно было написано давным-давно.

18. Обедал вместе с Льюисом и Прайором в таверне, но Льюис принес с собой вино. Потом Льюис ушел, а мы с Прайором посидели еще час или два и каждый превозносил остроумие и поэтический дар собеседника. Когда я в седьмом часу возвращался домой, меня остановил на Пел-Мел незнакомый джентльмен и попросил моего совета, сказав, что ему непременно надобно увидеть королеву (которая только что возвратилась в город), однако слуги никак не пропускают его к ней, что в его распоряжении имеется двести тысяч человек, готовых служить ей своим оружием; что он очень хорошо с нею знаком и у него даже были при дворе свои апартаменты, и если бы она знала, что он находится здесь, то сей же миг послала за ним; что она задолжала ему двести тысяч фунтов и пр. и пр., а посему он желал бы услышать мое мнение, следует ли ему еще раз попытаться увидеться с ней, или, поскольку она, возможно, устала с дороги, отложить это лучше на завтра. Желая избавиться от назойливого болтуна, я стал горячо убеждать его, не мешкая пойти и добиться свидания с королевой, потому что она, конечно же, примет его, ведь у него дело чрезвычайной важности, которое не терпит отлагательства; я попросил его известить меня об успехе его предприятия, пообещав, что буду ожидать его до полуночи в кофейне «Смирна», на чем и закончилось это приключение. Я даже готов был дать ему полкроны, однако побоялся, что он будет оскорблен таким предложением, ведь помимо названной им суммы у него еще тысяча фунтов годового дохода. Домой я возвратился довольно поздно и желаю обеим дамам спокойной ночи.

19. Обедал с беднягой лордом Маунтджоем, которого донимает подагра, а вечером крестил отпрыска хозяина нашей кофейни Эллиота[262]; этот прощелыга дал потом превосходнейший ужин, и мы вместе со Стилем сидели за чашей пунша в довольно-таки гнусной компании, так что домой, мои юные дамы, я добрался очень поздно и не в силах дольше писать моим маленьким плутовкам.

20. Полдня слонялся по комнатам, а обедал с сэром Эндрю Фаунтейном у него на квартире, после чего возвратился домой; дурацкий день.

21. Все утро делал визиты, а потом отправился в канцелярию секретаря и застал там мистера Гарли, с которым и пообедал; секретарь Сент-Джон и Гарли оба обещали в ближайшие несколько дней завершить оставшиеся формальности по моему делу. С нами был также Прайор, и завтра все мы будем обедать у секретаря. Нынче же утром я виделся с матушкой Стеллы: она пришла пораньше, и мы часок проговорили с ней. Я хочу, чтобы вы предложили леди Джиффард отдать вам находящиеся у нее триста фунтов с обязательством пожизненно выплачивать ей обычные проценты и кроме того найти поручителя. Епископ Клогерский или любой другой ваш приятель охотно поручатся за вас, если вы дадите им ответное поручительство. Можно также привести такой довод, что на случай ее кончины было бы предпочтительнее, чтобы деньги находились не у нее, а у вас. Ваша матушка говорит, что если вы напишете, то она со своей стороны попросит об этом тоже; вы даже можете просто написать матушке, а уж она все передаст. Она говорит, что леди Джиффард, судя по ее словам, была бы не прочь со мной повидаться; но я научил вашу матушку, как ей следует ответить этой особе, чтобы побольнее ее уязвить. Она предупредила леди Джиффард, что собирается со мной повидаться; выглядит она превосходно. Я пишу в постели, разлегшись, как тигр; ну, а теперь спокойной ночи.

22. Обедал у мистера Сент-Джона в обществе второго государственного секретаря лорда Дартмута, а также лорда Оррери[263], Прайора и др. Гарли тоже был зван, но он не мог обедать с нами, потому что сам ожидал гостей, и не прочь был увести меня с собой, однако его компания была мне не по вкусу. Мы просидели до восьми, а потом я наведался в кофейню просмотреть полученные там письма, но ни на одном из них не было имени мистера Престо. В конце концов я увидел пакетец на имя мистера Аддисона, адрес на нем напоминал почерк одной знакомой плутовки, так что я заставил слугу отдать его мне, и, распечатав пакет на глазах у слуги, обнаружил там целых три письма, и все они были адресованы мистеру Престо; после чего я засунул их в карман и отправился домой. Ну-с, а сейчас вы все узнаете: так вот, одно из них было написано рукой Дингли, другое — Стеллы, а третье — Домвиля[264]. Ну вот, сейчас вы все узнаете. Что сие означает, сказал я про себя, неужто пришло сразу два письма от МД? Но чуяло мое сердце, здесь что-то не так. И вот я вскрыл одно и вскрыл второе и сейчас вы все узнаете: одно было от Уоллса, да-с, а вот второе действительно от моих дорогих МД; да-с, от них! О господи, так вы значит получили мое седьмое, но в таком случае, мои юные дамы, я должен отправить это письмо завтра же, иначе может произойти ужасный конфуз, право… — А вот отвечать на ваше новое письмо в этом я не стану: нет-нет, и не приставайте ко мне; вот еще, никогда ничего подобного не видывал. Передайте Уоллсу (с поклоном ему и его благоверной), что я в первый раз слышу, будто мистера Пратта собираются отстранить от должности, и еще скажите, что пока Пратт поддерживает хорошие отношения с Клементсом[265], ему ничто не грозит; кроме того, я уже уговорил лорда Гайда похлопотать за Пратта и еще за двадцать человек впридачу; если же это тем не менее случится, я постараюсь помочь по мере моих сил. У меня сейчас на руках еще добрый десяток дел других моих знакомых, в половине из них я скорее всего потерплю неудачу. Письмо, которое я от вас сейчас получил, — шестое по счету. Я снова написал с последней почтой епископу Клогерскому. Отправлю ли я это письмо завтра? Пожалуй, да, чтобы МД чувствовали себя в долгу передо мной. Что вы предпочитаете — короткое письмо еженедельно или длинное — раз в две недели? Длинное, что ж, быть по сему. Итак, спокойной вам ночи. Ну, а это письмо длинное? Готов поручиться, слишком длинное для таких дерзких девчонок.

23.[266] Я только хочу спросить: вы получили десять фунтов дважды или только один раз? Надеюсь, что два раза. Пожалуйста, будьте хорошими хозяйками, и еще прошу вас при малейшей возможности гулять ради здоровья. Держите ли вы лошадь в городе? И ездите ли когда-нибудь на ней? И как часто? Признавайтесь. Аххх, сударыня, вот я вас и вывел на чистую воду! Не можете ли вы передать как-нибудь миссис Фентон[267] нижеследующее: я постараюсь использовать все свое влияние, чтобы выполнить просьбу, с которой она ко мне обратилась в письме, хотя это очень трудно и я весьма сомневаюсь в успехе. Коксу не бывать вашим канцлером, потому что все объединились против него. Ужинал вместе с Прайором, Льюисом и доктором Фрейндом у лорда Питерборо. Вот уж поистине другого такого отъявленного враля и мошенника не сыщешь в целом свете. Доктор Раймонд приехал в Лондон. Уже поздно, а посему желаю вам спокойной ночи.

24. Сейчас я поведаю вам одну занятную историю: Нэд Саутуэл рассказал мне на днях, что получил письмо от ирландских епископов с обращением к герцогу Ормонду, в котором они просят его похлопотать перед королевой об отмене первин. Я обедал с ним сегодня и видел это письмо вместе с другим, отправленным ему епископом Килдерским[268], с поручением запросить у меня бумаги и пр.; а я в свою очередь получил с последней почтой письмо от архиепископа Дублинского, изъясняющего мне причину этих действий. Он пишет, что таково было пожелание епископов, которые, услыхав о назначении герцога Ормонда лордом-лейтенантом, все собрались и весьма холодно говорили о том, что именно я являюсь ходатаем, поскольку я был в милости у другой партии, и пр.; вместе с тем они все же пожелали, чтобы я не оставлял свои хлопоты. Мудрость этого решения восхитительна, тем более, что как раз перед тем я уведомил архиепископа об оказанном мне мистером Гарли приеме и о том, что он уже говорил с королевой и обещал, что все будет сделано, но только не велел мне пока сообщать об этом ни одной живой душе. Несколько времени спустя мистер Гарли позволил мне известить примаса и архиепископа о том, что королева даровала первины и что в самом непродолжительном времени государственный секретарь лорд Дармут отправит в Ирландию официальное уведомление об этом. И таким образом получилось, что в то время, как их письмо было на пути к герцогу Ормонду и Саутуэлу, мое — с отчетом о том, что все уже сделано, шло к ним. Я тотчас же написал архиепископу довольно резкий ответ, в котором выказал свое возмущение действиями епископов, исключая его самого, но, разумеется, во вполне пристойных выражениях. Хотел бы я знать, что они скажут теперь, когда узнают, что все уже улажено. Мне пришлось вчера по этой причине уведомить Саутуэла, что королева уже все сделала, поскольку он стал обещать мне, что милорд непременно над этим поразмыслит, но только через несколько месяцев после отъезда в Ирландию. Однако герцог Ормонд, как известно, уже и прежде занимался этим целых три года и притом без всякого успеха. Я предоставляю вам теперь полную свободу сказать при случае, что все уже сделано и что королеву убедил даровать первины не кто иной, как мистер Гарли. Клянусь жизнью, сам я презираю эту честь, потому что слишком горд, и не желаю, чтобы вы приписывали мне хотя бы малейшую заслугу, когда будете об этом говорить, но мне очень бы хотелось насолить епископам и широко разгласить, что добился этого именно мистер Гарли; пожалуйста, сделайте это.