13. Все утро нынче чуть не до двенадцати часов лил свирепейший ливень и по временам гремел гром. Я дрожал за мои шиллинги, но потом прояснилось, и я ухитрился воспользоваться этим, чтобы погулять в парке, после чего отправился вместе с секретарем на обед к лорду-казначею. По четвергам у него всегда собирается избранное общество; на этот раз там были герцог Шрусбери, лорд Риверс, оба государственных секретаря, мистер Грэнвил и мистер Прайор. Половина из них ушла в шесть на заседание Тайного совета, но Риверс, Грэнвил, Прайор и я просидели до восьми. Прайор то и дело прикидывался рассерженным по поводу появления отчета о его поездке в Париж, да и в самом деле две последние страницы, которые типограф заказал кому-то другому, в дополнение к написанным мной, до того романтичны, что портят все остальное. Дилли Эш наплел мне, будто он собрался только на две недели в Оксфорд и Кэмбридж и потом возвратится обратно. Мне не удалось его повидать, хотя мы и уговаривались встретиться на днях, но его приятели уверяют, будто он попрощался с ними по случаю своего отъезда в Ирландию, и то же самое мне сказали у него на квартире. Судя по всему, мошенник постеснялся признаться мне в этом, потому что я советовал ему остаться в Англии на зиму, и он обещал последовать моему совету. Как я убеждаюсь, он успел свести здесь знакомство с изрядным числом ничтожных людишек и чрезвычайно весело проводил время, но при всем том, как видно, изнывал от тоски по Балдерику[630] и дублинскому кларету; что ж, в конце концов ему виднее; ведь там он сможет есть, пить и беседовать сколько его душе угодно. Утром у меня был Бернидж: он наведывается ко мне время от времени; его чрезвычайно беспокоит возможность заключения мира. Говорит, что ему никогда еще так хорошо не жилось, как в Португалии. Полковник очень к нему благоволит.

14. Лондон сейчас опустел настолько, что, к своей крайней досаде, я не имел нынче ни малейшего представления, где мне в сем мире пообедать. Мне встретился мистер Кут, и я надеялся, что он меня пригласит, но он и не подумал. Сэр Джон Стэнли как-то не пришел мне в голову, а посему я почел за лучшее отправиться к миссис Ван и пообедал с ней и ее чертовой хозяйкой, которая явная сводня — одни брови чего стоят. Вечером я встретил в парке Аддисона и пасторального Филипса и поужинал с ними на квартире у Аддисона. Мы очень славно провели время; что ни говори, а я все же не знаю никого, кто был бы мне хоть вполовину так приятен, как он. Я просидел с ними до двенадцати, из чего вы можете заключить, мои юные дамы, что уже довольно поздно. Тем не менее, я не прочь немного поболтать с МД, прежде чем ваш Престо отправится в постель, потому что постель наводит на меня сон, сновидения и тому подобное. Право же, это письмо что-то медленно подвигается, слышите, сударыни, но, сами понимаете, могу ли я писать помногу, когда вы еще не вполне обжились после путешествия, не сделали всех положенных визитов и не проиграли своих денег в ломбер. Вы что-то совсем перестали играть в шахматы, Стелла. Это привело мне на ум Дика Тая: я, кажется, уже говорил вам, что он частенько поколачивал здесь жену и что она вполне этого заслуживала; он решил расстаться с ней, и они уехали в Ирландию в разных каретах. О господи, ведь я наверняка все это уже рассказывал вам раньше. Отправляйтесь-ка спать, слышите, сударыни.

Виндзор, 15. Секретарь по моему настоянию сделал остановку в Брентфорде, потому что мы выехали нынче в два пополудни, а поститься — не в моем вкусе. Я намеревался ограничиться куском хлеба с маслом, но он непременно пожелал выйти из кареты, и мы, как заправские драгуны, велели подать нам ростбифы. При этом он заставил меня угостить не только его, но еще и двух джентльменов, так что сие развлечение обошлось мне в гинею. Хоть я и не охотник до таких шуток, но все же, признаться, получил и немалое удовольствие. Вечером наше Общество встретилось у секретаря; присутствовало девять человек, и мы избрали нового члена — графа Джерси[631], отец которого недавно скончался. Уже второй час, и я улизнул оттуда.

16. Я намерен провести здесь эту неделю сам по себе в связи с одним делом, которым я сейчас занят и которое потребует немало времени. Один из здешних каноников — доктор Адаме пригласил меня нынче на обед. Ведь в Виндзоре по воскресеньям за обеденным столом собираются такие многолюдные компании, что пообедать в узком кругу очень мудрено, а доктор Адаме знает, что я предпочитаю небольшое общество, и это было с его стороны весьма любезно. Королева принимала гостей в своей опочивальне; она прекрасно выглядит, хотя все время сидела. Ужинал я, как обычно с лордом-казначеем и, как обычно, ушел только заполночь; была наша обычная компания за исключением лорда-хранителя печати, который не приехал в Виндзор. Я смертельно ненавижу эти поздние обильные ужины, впрочем, я редко что-нибудь ем.

17. Лорд-казначей и господин секретарь останутся здесь до завтра: их задерживают кое-какие дела, о чем я весьма сожалею, потому что они еще один день будут отвлекать меня от работы. Мистер Льюис и я собирались пообедать без вина в час дня с одним нашим приятелем, занимающим при дворе скромную должность, но лорд Гарли и лорд Даплин насильно задержали меня и объявили, что мы непременно должны обедать у лорда-казначея, собирающегося в четыре часа выехать в Лондон. И вот я как последний олух уступил и отправился с ними к лорду-казначею, который прекраснейшим образом выставил всех нас троих за дверь. Оба мои спутника были, правда, приглашены к герцогу Сомерсету, но он уехал на скачки и должен был вернуться не раньше пяти, так что нам пришлось отправиться в таверну и послать за вином к лорду-казначею, о котором нам при этом сообщили, что он отложил свой отъезд на завтра, и у которого мы опять ужинали. Я попросил у него позволения предъявить ему счет за истраченные мной в обед четыре шиллинга. Мы засиделись до двух часов ночи, но я все-таки должен был хоть что-нибудь написать малышкам МД.

18. Все уехали нынче рано утром и мне предстоит теперь искать удачи в одиночку, однако доктор Арбетнот обещал обеспечить меня приглашениями на обед и предоставил мне вчера самому выбрать место, сотрапезника и кушанья на сегодня. Так вот, я предпочел пообедать у миссис Хилл, одной из камеристок королевы и сестры миссис Мэшем, и чтобы никого, кроме нас троих, не было, и заказал баранью лопатку, но только небольшую, и все это было в точности исполнено, разве только что еды было слишком много сверх того, что я назвал, и с нами была еще жена доктора. А завтра миссис Хилл и я собираемся обедать у доктора. Я часто встречал при дворе одного малого, которого, как мне показалось, знавал прежде; я спросил, кто это, и мне сказали, что это один из придворных служителей; в конце концов я его вспомнил: это знакомый Килли (я не говорю ваш) и зовут его, кажется, не то Ловет, не то Ловел, что-то в этом роде. Он едва ли меня знает, а в моем нынешнем положении я не слишком жажду возобновлять старые знакомства[632]. Помнится, я встречал его обычно у Брэдли. К слову сказать, миссис Брэдли[633] я так и не видел со времени моего приезда в Англию. Я как последний олух оставил ваше письмо в Лондоне и не могу поэтому на него ответить, пока не возвращусь, то есть не раньше следующего понедельника, так что это письмо будет отправлено позднее обычного, а не через две недели после предыдущего, как я положил за правило, но в следующий раз я восстановлю прежний порядок. А теперь идите и прогуляйтесь пешком к декану: в такую хорошую погоду это будет очень полезно для здоровья.

19. На следующей неделе здесь будут карты и танцы, такова воля королевы, из чего можно заключить, что она пробудет здесь дольше, нежели мы думали. Миссис Мэшем чувствует недомогание после родов; боюсь, что она простудилась, и в довершение всего она прихрамывает на одну ногу из-за ревматических болей. Доктор Арбетнот и миссис Хилл поедут завтра в Кенсингтон проведать ее и в тот же вечер возвратятся. Мы с миссис Хилл обедали нынче у доктора. Утром я поехал с ним верхом, чтобы осмотреть Крэнберн, загородный дом лорда Рэнла[634], а также охотничий домик герцогини Мальборо и парк; это самые прекрасные места, какие мне когда-либо доводилось видеть, как по своим природным свойствам, так и по насаждениям, и здесь самое прекрасное катание по дорогам, особо для того предназначенным и проложенным для прогулок королевы. Арбетнот уговорил меня сочинить проспект вымышленной подписки на книгу под названием «История фрейлин от царствования Генриха Восьмого», в которой якобы будет показано, что из них выходят впоследствии наилучшие жены, с присовокуплением списка фрейлин, начиная от тех времен и пр., с условием, чтобы одна крона уплачивалась сразу же наличными, а другая — при вручении книги; и все это с полным соблюдением принятых в таких случаях формальностей. Мы отыскали джентльмена, который красиво переписал этот проспект, потому что мой почерк хорошо известен, и разослали его фрейлинам, когда они явились к ужину. Если они на это клюнут, получится очень славная придворная шутка, и королева тоже, несомненно, подпишется; миссис Хилл мы о нашей затее ничего не сказали.

20. Полковник Годфри[635] пригласил нас сегодня отобедать за гофмаршальским столом; он женат на сестре герцога Мальборо, а герцог Бервик — ее сын от короля Иакова: мне приходится рассказывать вам об этих материях, поскольку все это было еще до вашего рождения. Я однако же послал свои извинения и пообедал вместе с молодым Харкуром, сыном лорда-хранителя печати, у моего ближайшего соседа доктора Адамса. Миссис Мэшем чувствует себя лучше и дня через три-четыре приедет сюда. Ей это крайне необходимо, потому что герцогиня Сомерсет, как полагают, с каждым днем все более упрочивает свое положение. — Мы пока еще не отправили законопроекты вашего парламента, и думаю, что в ваш финансовый проект внесены изменения. Власти предержащие осуждают здесь герцога Ормонда за проявленную им крайнюю нераспорядительность при выборах мэра. Им командуют дураки; сам он обладает куда большим здравым смыслом, нежели его советчики, но только никогда им не руководствуется. Мне необходимо знать, как вы себя чувствуете после Уэксфорда. Гуляйте и ездите верхом, слышите, сударыни; найдите кого-нибудь, кто играл бы с вами в волан, мадам Стелла, и ходите пешком к декану и в Доннибрук.

21. Полковник Годфри опять посылал нынче за мной, так что я обедал за гофмаршальским столом; нас было только одиннадцать человек, что по здешним меркам считается немного; впрочем, при дворе всегда немноголюдно до субботнего вечера. — Эти новые чернила и перо выводят диковинные закорючки. Я должен писать крупнее, да, должен, иначе Стелла не сумеет этого прочесть: S.S.S. — это ваши Ss, нарочно для вас, Стелла. Фрейлины клюнули на нашу выдумку, и все до единой внесли свои кроны, да еще пристают к другим, требуя, чтобы те тоже подписывались. Завтра я скажу об этом лорду-хранителю и лорду-казначею; королева, я полагаю, тоже подпишется. Вечером, немного погуляв сперва, я без толку растратил остальное время у мистера Льюиса, наблюдая за его игрой с доктором Арбетнотом в пикет. Никто, кроме меня, неспособен получать удовольствие от такого дурацкого времяпрепровождения, разве только еще престарелая леди Беркли. Но, уходя, я очень на себя досадовал и решил, что больше не стану попусту тратить время: у меня сейчас чертова прорва дел, а времени в обрез. Памфлетисты начинают чересчур рьяно нападать на кабинет министров, и я попросил господина секретаря примерно наказать одного-двух, чтобы другим неповадно было; он обещал мне это сделать. Уж очень они осмелели и стали дерзки на язык.

22. Нынче день приезда министров в Виндзор, по этой причине я днем только слегка перекусил на квартире у мистера Льюиса, потому что мне предстояло ужинать с лордом-казначеем, а в половине второго я уговорил мистера Льюиса пойти погулять по аллее длиной в две мили; мы прошли всего около пяти миль, но из-за его медленной ходьбы я так утомился, что, оставя его, прошел две мили в сторону Лондона в надежде встретить лорда-казначея и возвратиться вместе с ним, но стало темнеть, и я вынужден был повернуть назад, так что я прошел пешком целых девять миль. Лорд-казначей приехал только в девятом часу, что с его стороны крайне опрометчиво, потому что луны не было, и я уже не раз говорил ему, как безрассудно он поступает, подвергая себя такой опасности, но он всегда обращает мои слова в шутку. Я ужинал с ним и просидел до сих пор, а сейчас уже половина третьего. Он весел, беспечен и празден, как молодой наследник в день совершеннолетия. Однако уже очень поздно.

23. Секретарь приехал не вчера вечером, а только сегодня в три пополудни. Я еще его не видел, но убежден, что они стремятся как можно быстрее заключить мир, потому что иначе им дольше не продержаться. Королева была нынче в церкви, но ее принесли туда в кресле. Я и мистер Льюис уединенно пообедали сегодня с мистером Лоумэном, служителем королевской кухни. Утром я пошел повидаться с лордом-хранителем и рассказал ему о нашей шутке с фрейлинами, а лорд-казначей узнал об этом еще вчера вечером. Мошенник Арбетнот свалил все на меня. При дворе было нынче очень многолюдно. Я ожидал, что лорд-казначей пригласит меня на ужин, но он только раскланялся со мной в гостиной, и мы ни словом не перемолвились. А сейчас семь вечера, я сижу дома и надеюсь, что лорд-казначей на станет звать меня на ужин. Однако же, если он этого не сделает, я буду потом его упрекать, а он сделает вид, что сердится на меня за то, что я не пришел. — А теперь прощайте, пока я не лягу в постель, потому что сейчас я собираюсь заняться делами. — Уже одиннадцатый час, и я спустился вниз, чтобы справиться у слуг относительно господина секретаря. Они говорят, что королева будто бы все еще на заседании совета и что она уходила поужинать, а потом вновь возвратилась на заседание. Нет никакого сомнения, что они хлопочут о заключении мира. Баста! Ложусь в постель. — Сейчас уже одиннадцать, и только что явился посыльный от лорда-казначея с приглашением на ужин, но я просил передать мои извинения и очень рад, что уже в постели, в противном случае мне пришлось бы просидеть там до двух и пить, пока я не почувствовал бы себя разгоряченным. А сейчас я буду спать.

Лондон, 24. Приехал сюда в шесть часов вечера с лордом-казначеем и пробыл у него до десяти. Вчерашние разговоры, будто королева уходила поужинать, а потом опять возвратилась, — чистейшее вранье; я узнал это нынче утром от секретаря. Министры, я вижу, очень заняты сейчас с Прайором и, похоже, что его опять отрядят во Францию. Судя по тому, что я слыхал, мы наверняка очень скоро заключим мир. Всю прошлую неделю в Виндзоре стояла очаровательная погода, но нынче прошел небольшой дождь, а вчера было довольно ветрено. Памфлет о поездке Прайора все еще раскупают, уже продано две тысячи экземпляров, и это при том, что Лондон совсем опустел. Здесь меня застало письмо миссис Фен-тон, которая от имени леди Джиффард приглашает меня приехать и провести недельку в Шине, пока та находится в Мур-Парке. Уж я им отвечу, будьте покойны. А теперь вас, конечно, интересует, когда я примусь отвечать на № 20 от МД. Я так надежно его спрятал, что едва отыскал; но вот оно; боюсь только, что смогу отправить свое не раньше четверга, ведь завтра утром я должен повидать секретаря, а вечером побывать еще в одном месте.

25. Почерк Стеллы прямо императорский. И какой она представила отчет о своем путешествии, в жизни ничего подобного не видел. Так, посмотрим; отодвиньтесь-ка чуть-чуть в сторонку; давайте прикинем: значит, четыре дня вы пробыли в Эннискорти и две ночи — у матушки миссис Проби и при всем том уверяете, что путешествовали только шесть дней; вот ваши собственные слова: «Сегодня ровно неделя, как мы выехали из Уэксфорда, а сюда приехали прошлой ночью». Я не раз слыхал, что путешественники врут, не смущаясь. Когда же вы ехали? Объясните, если можете? Каково расстояние от Уэксфорда до Дублина? и сколько миль вы проезжали за день? Теперь о расходах: позвольте прикинуть — тридцать фунтов за два месяца составят сто восемьдесят фунтов в год: сущий пустяк для кошелька Стеллы. Мне приснилось, будто Билли Свифт жив и будто я сказал ему, что вы написали мне, будто он умер, и будто вы присутствовали на его похоронах, и я восхищался вашим бесстыдством и изо всех сил спешил сообщить вам, что вы просто лживые плутовки. Бедняга, его свела в могилу глупость и любовь его матери, и все же теперь я охотно верю, что она, как вы говорите, очень скоро перестанет о нем горевать. — О конечно же, мадам Дингли, вы чрезвычайно устали от общества в Уэксфорде, какие могут быть сомнения? А ваше описание жилища выше всяческих похвал: чистые простыни, но голые стены; мне остается только предположить, что вы спали на стенах. — Значит, миссис Уоллс получила, наконец, свой чай, но кто, хотел бы я знать, заплатит м«е деньги? Как, я никогда их не получу! Выходит, я сделал подарок в возмещение каких-то ваших долгов и пр. Но где тогда благодарность семейства? Ну что ж, быть по сему; этот чай стоит тридцать четыре английских шиллинга. — Тогда уж сами рассчитывайтесь с миссис Уоллс: в Ирландии это, видимо, будет дороже на столько же пенсов[636]. — Нет, по-моему, Ли и Стерн на побережье не были[637]. Боюсь, что дело Стерна не выгорит. Я его уже порядком не видал. Не могу простить ему, как он распорядился с отправленной вам посылкой, да и я свалял величайшего на свете дурака, понадеявшись на такого легкомысленного хлыща. При случае я еще поговорю с ним об этом. С мистером Аддисоном я с тех пор виделся еще лишь однажды и ужинал с ним, но я, кажется, уже упоминал о нашей встрече где-то в этом письме. Архиепископ, что и говорить, сделал превосходный выбор, остановись на Уоллсе в качестве посыльного ко мне, впрочем, на мой взгляд, для этой роли он годится больше, нежели для какой-нибудь другой. — Какого дьявола она согласилась! Я не рассматривал, как она выглядит. Что ж, она так и будет пропадать только потому, что стесняется леди Джиффард? Мне жаль бедняжку Дженни[638], — но ее муж сущий болван, так что тут она немного потеряла из-за своей глухоты. Боюсь, мадам Стелла, что в своих отчетах вы приняли один напиток за другой и что на самом деле там было сто сорок кварт вина и тридцать две — воды. — Все это написано утром, а сейчас я собираюсь пойти к секретарю. Ответ на ваше письмо вышел несколько короче обычного, потому что я намерен отправить это нынче, а свою запись за сегодняшний день сделаю вечером в следующем письме, ведь я ужасно боюсь получить от вас новое письмо до того, как отправлю свое. Я никогда больше не допущу, чтобы мне пришлось отвечать на два письма сразу. — Какая мне забота о докторе Тиздале и докторе Раймонде и о том, сколько у них детей? Я желаю им по сотне каждому. — Лорд-казначей обещал написать завтра ответ на послание епископов и показать его мне. Я убежден, что там будет подтверждено все, что я говорил, и будут посрамлены те, кто приписывает всю заслугу герцогу Ормонду. Я постарался, чтобы лорд-казначей почувствовал себя задетым, и на днях, говоря со мной об этом деле, он заметил: «Я свидетель, что вы добились для них первин еще до того, как герцог стал лордом-наместником». Нижайший поклон от меня миссис Уоллс, миссис Стоит и Кэтрин. Прощайте и прочее.

Как вы поступаете, когда обнаруживаете в моих письмах какие-нибудь описки? И как догадываетесь, о чем идет речь? ведь я никогда не перечитываю и не исправляю их. Еще раз прощайте.

Пожалуйста, пошлите это долговое обязательство миссис Брент, чтобы она получила по нему деньги, когда Парвисол приедет в город, или же пусть она перешлет это ему.