В течение ряда лет автор записывал рассказы героев повествования. Если читатель держит в руках эту книгу, значит, история имеет завершение.
      Герои – Олег и Рима (да-да, с одним «м», потом поймете почему) – совершают реальные поступки и проступки. Излагаемые детали событий и рассуждения могли бы шокировать западного читателя, если таковой появится. Однако жители нашей страны вряд ли удивятся как содеянному, так и сказанному. Это реальность, какой бы порочной она не казалась. Особенность героев только в том, что им удалось достигнуть более высоких вершин в Бизнесе и Власти, чем абсолютному большинству наших сограждан, и сохранить в себе человеческие истоки. Автор искренне благодарен им за откровенность, что позволило ему и, следом за ним, читателю увидеть реальную картину достижения так называемого Успеха.
      Один из друзей автора, прочитав еще незаконченное повествование, придумал свое название: «Как делать деньги, власть и любовь». Он настаивал на этой, на первый взгляд коробящей слух, формулировке: «делать власть и любовь». Понятие «делать деньги» уже не удивляет. Возможно, он в чем-то прав, но хотелось бы, чтобы читатель увидел нечто большее.
      Если это произойдет, цель автора будет достигнута.

      Я получил настолько хорошее образование, какое только было возможно в нашем провинциальном городке. Амбиций у меня хватало, желания победить всех и каждого – тоже, поэтому проблема выбора пути не стояла. Мой путь лежал в столицу, и только туда.
      Правда, мама настаивала, чтобы я или приступил к самореализации в местной мэрии в должности главного специалиста отдела торговли, или работал экономистом на местном хлебозаводе. Но позиция отца отражала мое собственное мнение:
      – Парень сам решит, как жить дальше.
      Первое время предстояло жить у друзей нашей семьи, до тех пор, пока не подыщу работу и не сниму комнату. В новом костюме, купленном в честь завершения учебы в университете (мама не смогла подыскать летнего, пришлось купить очень толстый шерстяной) и в страшно жмущих туфлях (это сейчас ботинки покупают и носят, в то время их предварительно разнашивали) я оказался в столице. Но, впервые самостоятельно ступив на столичную землю, я был просто подавлен.
      Вам, родившимся и выросшим в столице, никогда не понять нас, провинциалов, не ощутить того обрушивающегося впечатления от столичного размаха, предательского страха, подступающего к горлу, ощущения никчемности и пустоты. Эти рекламные плакаты, светящиеся рестораны и ночные клубы, роскошные автомашины и женщины превращают нас – провинциалов – в песчинки, сдуваемые ветром с ваших пиджаков. Контрасты настолько пугают и поражают, что новичку в столице с первого дня становится страшно и неуютно. Почему заливающиеся смехом девушки вдруг перестают смеяться и замораживают леденящим взглядом? Почему милиционер не отвечает на вопрос и откровенно смотрит сквозь меня? Почему даже бомжи разговаривают снисходительным тоном? Откуда этот столичный снобизм, зачем он вам нужен?
      Я отвлекся, вы, естественно, догадались, что первый страх перед столицей удалось победить, при том, что все-таки я приехал не в чужой город, здесь и по сей день живет друг нашей семьи, Евгений Ильич, или попросту дядя Женя. Его дом находится в самом центре, как потом я узнал, его называли «цекушка», то есть «Дом ЦК» – для работников ныне почившего центрального комитета коммунистической партии. Дом старинный, с красивыми сводами арок, массивными входными дверьми и исписанными (во всех смыслах), вонючими подъездами. Дядя Женя когда-то занимал высокий пост, но никогда не переставал общаться с моими родителями – скромными провинциальными педагогами-интеллигентами. За это я его заведомо уважал, а когда познакомился поближе, зауважал еще больше.
      Стоя перед двустворчатыми дубовыми дверьми квартиры дяди Жени, задавленный первыми столичными впечатлениями, измученный водопадом пота, с огромными авоськами в руках, львиную долю которых занимали соленья и варенья, переданные мамой в качестве гостинца, я не решался нажать кнопку звонка. Вдруг дверь открылась сама по себе и на пороге возникла современная и очень красивая девчонка. Как с обложки журнала!
      – Вам кого?
      Я уставился на нее как ...на новые ворота, не в силах вымолвить хотя бы слово. И сейчас поймете почему. На ней была надета такая коротенькая маечка, не закрывающая живота, обтягивающие шорты, из которых нахально вытянулись длиннющие, стройные ножки (они в столице совсем стыд потеряли!). Мне показалось, что смотрела она заинтересованно, но немножко брезгливо, такой взгляд бывает у городских девчонок, впервые увидевших живого быка на ферме. Ухоженное лицо с пухленькими и капризными губами и огромными, чуть раскосыми глазами обрамляли ярко-рыжие, буйные, всклокоченные волосы. Настоящий вулкан!
      Естественно, ее вопрос застал врасплох. Любой человек всегда готовится к первой встрече, если эта встреча для него очень важна. А я совсем упустил из виду, что у дяди Жени есть жена и взрослая дочь.
      «Эта столица меня совсем доконает», – подумал я. Заблаговременно заготовленная приветственная речь мгновенно вылетела из головы, удалось только проблеять:
      – А дядя Женя здесь живет?
      – Па, к тебе тут молодой человек с авоськами.
      С этой секунды и до сего дня я ненавижу маринованные огурцы и малиновое варенье!
      Дядя Женя встретил радушно, не переставая восхищаться тем, как я вырос. Я помню его по своему детству очень смутно, в редкие визиты нашей семьи в столицу или когда ему приходилось приезжать в наш город в командировку. И эти воспоминания связаны как раз с его постоянными восторгами моим изменившимся в сторону увеличения ростом, при том, что никто другой и никогда не отмечал во мне этого удивительного достоинства.
      Я рассматривал фотографии, развешенные на стенах кабинета дяди Жени. Вот он в окружении Брежнева, а здесь пожимает руку Андропову, а вот крутое фото – дядя Женя и Гагарин. Произвела впечатление фотография дяди с Дмитрием Лихачевым, не доводилось слышать, чтобы коммунистические функционеры его жаловали. Заметив это, он обрадовался:
      – Если наша молодежь знает Лихачева, то еще не все потеряно.
      Честно говоря, я не совсем понял, что именно не намерен терять дядя Женя, но в любом случае препятствовать ему в этом не собирался.
      Вспомнив о гостеприимстве, он мощным, отрепетированным докладами на бесконечных коммунистических пленумах и съездах голосом провозгласил:
      – Рима, приготовь нам чаю, видишь, парень устал с дороги, – и уже обычным голосом добавил: – А ты знаком с моей дочерью?
      Я забыл назвать ей свое имя, эта забывчивость нередко меня подводит.
      – А имя у вас есть? – спросила Рима.
      – Олег, – смущенно представился я.
      – Вещий? – уточнила она.
      Если вы впервые встречаетесь со столичными девочками из высокопоставленных семей – будьте начеку. Им палец в рот не клади, кусаются мгновенно и больно. Откуда мне было знать, что она шутит? Я не то чтобы сел в лужу, растерявшись от вопроса, по-моему, я в ней барахтался с момента появления в столице. Выручил дядя Женя.
      – Рима! – грозно выговорил он. – Его назвали в честь Олега Кошевого, героя войны, читала, надеюсь, «Молодую гвардию»?
      – Герой? Очень приятно. – Наконец она улыбнулась, надеюсь, без ехидства.
      К моей радости, Рима не стала пить с нами чай, лишь, удаляясь, сообщила:
      – Стол накрыт, буду поздно.
      Дядя Женя развел руками:
      – Что поделаешь, сейчас дети взрослеют очень быстро. Ты представляешь, она знает два иностранных языка!
      Жена дяди Жени не произвела благоприятного впечатления и, я думаю, это было взаимно. Вечером, разглядывая привезенные мною фотографии, дядя Женя периодически вздыхал, замечая, что мама совсем с возрастом не изменилась, на что его жена едко реагировала:
      – Ты на детей посмотри, им уже столько же, сколько было тебе тогда.
      На странное замечание, произнесенное с таким избытком желчи, на которое способны только женщины, я предпочел не реагировать, отправившись переваривать во сне первые столичные впечатления.

      Бедный мальчик, приехавший покорять столицу, сник в первый же день. А еще через несколько был готов превратиться в расплывшееся желе.
      – Представляешь, я позвонил в тридцать две фирмы и никто не захотел даже просто встретиться со мной! Задав пару вопросов, вежливо отказывают, – поражался Олег.
      При всей провинциальной наивности он чем-то нравился. Честно говоря, меня уже достали наши «новые» мальчики, основная проблема которых: «понтово-беспонтово». Вы меня поняли? Если не поняли, то, значит, вы из тех, что «беспонтовые». А в Олеге его наивность создавала ощущение чистоты, порядочности и даже некоторой интеллигентности. Кроме того, он был довольно высок, по-спортивному строен, а заостренный альпачиновский нос с горбинкой и складка на переносице придавали ему романтический вид. Однако, чего греха таить, колхоз и есть колхоз, первый парень на деревне. Ощущениям в наше время я доверять не собиралась, тем более жалеть. Поэтому и решила несколько протрезвить его размечтавшуюся голову.
      – Знаешь, что отпугивает потенциальных работодателей? Название твоего института ...
      – Университета, – вежливо поправил Олег.
      – Пусть будет университета, но у нас в столице оно звучит примерно так же, как и «ПТУ».
      Его унылый вид разжалобил. С другой стороны, меня не прельщала перспектива превращать наш дом в коммунальную квартиру и в качестве соседа иметь пусть тихого и скромного, но тунеядца. Тем более что и мама не испытывала симпатий к постояльцу, а семейный покой для меня так же важен, как и для вас. И учтите, что предметом для нервозности в доме, до появления Олега, была только я, и потому меня совсем не устраивала перспектива, что кто-то будет составлять мне конкуренцию. А кроме того, мои подруги нашли прекрасную возможность поупражнять языки на тему: «Будущее в провинции, многодетная мамаша, дойка коров и так далее и тому подобное».
      – Ладно, – твердо заявила я, – будешь работать на оптовом рынке, у меня там приятель торгует, и ему нужен помощник.
      Как энергично и эффектно он вскинул голову, ох как широко развернул плечи! В нем определенно что-то есть, промелькнуло у меня, когда он с гордостью заявил:
      – Я не для того учился в университете, чтобы торговать на рынке!
      Мне приходилось и не таких обламывать, поэтому его неожиданно открывшийся театральный талант не произвел особого впечатления.
      – Во-первых, не торговать, этому еще учиться надо, а помогать. Понял? Ящики таскать будешь! Или ты собираешься навсегда поселиться в этой квартире?
      Вообще-то я не такая жестокая, но мальчику надо было мыслить реально, на облаках далеко не улетишь. Но все-таки я смягчилась:
      – Это временное решение, освоишься в городе, попривыкнешь, начнешь, в конце концов, хоть что-то зарабатывать, а там жизнь покажет, может, и подвернется что-нибудь стоящее.
      Приятно наблюдать за лицом мужчины, когда до него что-то начинает доходить. Мама права, мужчины до старости лет остаются детьми. Его перекошенное страданием лицо постепенно приобрело решительные черты, а потом он наконец улыбнулся:
      – Ты права, Рима, так и надо поступить. Спасибо.

      Вы бы видели, как оглядывались прохожие, когда мы с Римой добирались до оптовки. Она такая современная, модная, яркая, я ею любовался и очень даже гордился... собой. Рядом со мной такая девушка!
      Современная женская мода, как мне кажется, взяла на вооружение лозунг: «Хочу, чтобы меня хотели!» Но Риме он не подходил, хотя выглядела она на первый взгляд так же, как и многие современные и, как принято сейчас говорить, стильные девушки. Ей больше подходило: «Хочу, чтобы меня любили!» Естественно, я прекрасно понимал, что ко мне указанный лозунг никакого отношения не имеет, хотя ...
      Долго разглядывать я ее не мог, честно говоря, стеснялся, и потому не могу подробно описать, одним словом – красивая. Да и не умею я расписывать, получается, как тушу разделываю на мясном прилавке: «Грудинка мясистая, ляжка совсем свежая!» Нет, не могу, не по мне это.
      Рима подробно проинструктировала:
      – Имя твоего хозяина Джек. Нет, не иностранец. Называй его Джеком, и этого достаточно. Ему нужен честный работник, понимаешь, потому и согласился взять тебя. Среди местных таких найти нелегко. Вопросов лишних не задавай, на работе не зевай, облапошат в пять минут. Комнату постарайся снять недалеко от рынка, так тебе удобнее будет и экономнее, на рынке есть своя квартирная мафия, они помогут. Все понятно?
      Мне показалась, что она постоянно оглядывается, как будто опасается кого-то. Потом дошло: она стеснялась моего общества, вдруг увидит кто-то из подруг. Я тоже хорош, сначала пытался вырядиться в черное длиннополое пальто.
      – Сними эту плащ-палатку, – отрезала Рима, – ты же на работу идешь.
      А старенькая и тесноватая куртка, которую я вынужден был надеть, не способствовала созданию необходимого Риме фона. Но больше всего я переживал за обувь. От новых туфель пришлось отказаться, работать в них было невозможно, да и жалко. А измученные ботинки, которые я привез на всякий случай, категорически отказывались принимать столичный лоск и, с только с им ведомой гордостью, демонстрировали свое провинциальное прошлое. Мысленно я поклялся отомстить им при первой же возможности!
      Не понравилось, как Джек заискивающе улыбался Риме, пытаясь казаться остроумным, но добился лишь кривой усмешки.
      На прощание Рима неожиданно поцеловала меня в щеку (удача, в то утро я тщательно побрился и не пожалел одеколона), сказала, что будет навещать, чтобы и я не терялся, пожелала успехов и удалилась.
      – Кто она тебе, ботинок? – безразлично произнес Джек.
      Нетрудно догадаться, что слово «ботинок» относилось именно ко мне, моя обувь самым предательским способом пыталась приклеить кличку хозяину и таким коварным способом обессмертить свой бесформенный образ. Любой, кто когда-то был пацаном, знает, что попытку приклеить кличку надо пресекать с самого начала, иначе упустишь момент и тогда никогда от нее не отмыться. Пришлось ответить.
      – Мы работать будем или сразу в рыло бить?
      Джек даже бровью не повел.
      – Не дергайся. Хочешь по имени, пожалуйста, но не рекомендую. Здесь у всех клички, имя тебе в другом месте пригодится. – Но, взглянув на мое гордое и, честно говоря, растерянное лицо, отказался от своей затеи. – Ладно, уговорил, буду называть тебя по имени. Так кто она тебе? – переспросил Джек.
      Я растерялся: как объяснить, что в принципе никто, но, с другой стороны, все, ну почти все в этом огромном и страшном городе! Джек ответил вместо меня.
      – Понял. Но не советую, не нашего поля ягодка.
      Работа не показалась трудной. Как и предсказывала Рима, первое время к торговле меня не подпускали, а перетаскивать ящики с товаром большого ума не надо.
      Рынок, как маленькое государство, имеет своего президента, полицию, налоговую и прочую надстройку. Хотя Джек и называл себя хозяином в лавке, однако ежедневно относил часть денег какому-то крутому типу, появлявшемуся на рынке к концу дня. Естественно, он платил и администрации рынка, налоговому инспектору, санинспектору и еще каким-то людям.
      Однажды на рынке появились люди, явно приезжие, продававшие товар, аналогичный нашему, но значительно дешевле. Джек о чем-то пошептался с тем крутым типом, и эти люди исчезли.
      – Система, – глубокомысленно прокомментировал Джек.
      Будь моя воля, я бы создал на рынке и министерство культуры, и Академию наук. Нигде больше я не видел такого скопления ученых и творческих работников. Кандидаты и доктора наук важно восседали за прилавками, вероятно представляя перед собой кафедру, пианисты и скрипачи ловкими и когда-то нежными руками быстро и умело сортировали товар. Но солистами и первыми скрипками были не они, а такие люди, как Джек – шустрые, деловые и очень хитрые. Ну а дирижерами, если продолжить аналогию, были совсем другие личности, как тот тип, с которым шептался Джек.
      Своя иерархия была среди тележечников, с жестокой конкуренцией и разделом сфер влияния. Они зарабатывали много больше моего, но я не мечтал приобщиться к их клану по той простой причине, что они были такими же, как и я, провинциалами. А мой круг общения на рынке составляла настоящая столичная интеллигенция. С их помощью я познакомился с произведениями модных сейчас авторов, с распространяемыми перепечатками из Интернета на темы, о которых не принято говорить вслух. Мне разъяснили понятие приватизации, совершенно отличающееся от того, что я читал в учебнике, как стать доктором наук или академиком, в случае, если повезет, стать крупным чиновником, и даже как добиться успеха на эстраде, не имея голоса и слуха. Я, как и Горький, проходил свои «университеты».
      Через некоторое время я поднялся на первую ступеньку своей будущей и, как хотел надеяться, головокружительной карьеры. Я стал продавцом. На рынке имеется собственная иерархическая лестница для продвижения карьеры. Продавец работает на хозяина и получает оклад или процент от проданного товара. Далее по рангу идет реализатор, человек, принимающий товар на реализацию и накручивающий свой интерес, а это уже бизнес, ведь товар надо суметь продать. Но реализаторы тоже бывают разные: те, кто является хозяином места (арендатором), и те, кто работает на хозяина места. Ну, вы меня поняли, быть хозяином места и принимать товар на реализацию – круто. Но по-настоящему крутыми можно назвать тех, кто поставляет товар. Привозят они его из дальних или ближних стран, другими словами, говоря по научному, имеют оборотный капитал, а проще говоря, «челноки». Среди них есть те, кто имеет свои торговые точки, и те, кто не имеет. Торговая точка – это, как правило, металлическая конструкция, представляющая собой прилавок и козырек, защищающий от солнца и дождя. Те же, кто имеет в своем распоряжении железнодорожный контейнер в качестве торговой точки, считаются серьезными бизнесменами.
      Владельцы магазинов? Это люди из другого мира, не рыночники, а я вам про рынок рассказываю.
      Конечно, мне мечталось стать челноком. Таким, например, как Аида. Говорили, что она летает в Пекин практически каждую неделю. К мешкам не прикасается, по китайским оптовкам ходит, как по своей квартире, и только указывает пальцем на понравившийся товар. У нее там все схвачено, товар упаковывают, доставляют к самолету, загружают. Расплачивается карточкой «Visa», пьет французский коньяк и имеет несколько точек, с дощатым полом, между прочим. А это, я вам скажу, очень важно! Вы постойте с продавцом на рынке зимним днем, сразу меня поймете. Одно смущало, Челноками (я пишу с большой буквы, потому что имею в виду таких, как Аида) были только женщины. Их подкаблучные мужья, а у некоторых такие имелись в качестве социальной нагрузки, выполняли роль в лучшем случае адъютантов, в худшем – домохозяек. Только много позже я понял, что у женщин гораздо лучше, чем у мужчин, развито «чутье на товар». Только женщина может предугадать, что на рынке пойдет, как говорится, «в лёт», а что нет. Не спорьте, это именно так, и не пытайтесь соперничать с ними, разоритесь. Бесплатный такой совет.
      Постепенно я стал неплохо разбираться в государстве под названием «Рынок». Естественно, здесь важно иметь соответствующие отношения и с надстройкой, от этого зависит местонахождение вашей точки, так называемая «проходимость». Хорошая проходимость – предел мечтаний, доходы возрастают в несколько раз. Администраторы, а точнее, их хозяева умело этим пользуются. Богатые люди делают деньги, сидя в кресле и поплевывая в потолок. Ну а налоговики, «санитары», сертификаторы – неизбежные издержки производства. Просто открывай кошелек и плати. Но в любом беспределе бывает свой предел, не раз был свидетелем и участником базарных бунтов, когда наглость этих вымогателей переходила границы. Вот тогда и появляются таинственные крутые, с которыми контачит Джек, и вопрос решается сам собой. Я к таким старался не приближаться. Мафия, одним словом.
      Кто такие сертификаторы? Представители госстандарта, проверяют качество товара. Отличная работенка, я вам скажу. На каждый вид товара должен быть сертификат качества. Вы представляете, где-то на оптовке в Китае или в Польше вам выписывают так называемый сертификат качества, отвечающий стандартам нашего государства? Нет! Поэтому каждый челнок обязан тащить свой товар в их конторы, где проверят его качество и выпишут сертификат соответствия. Долго и дорого! Поэтому приходит проверяющий от госстандарта, открываешь кошелек и... смотри выше.
      Я не утомил вас рассказом о рынке? Просто это такое яркое впечатление в моей жизни. А какие там люди работают! Вы знаете, что лучшие кроссвордисты в стране – работники рынка? Здесь собралась вся интеллектуальная и преимущественно гуманитарная элита страны.
      Рынок, конечно, затягивает. Для многих семья, дружба, любовь, взаимопомощь, плач в жилетку, азартные и другие страсти – все сконцентрировалось здесь. От моего соседа по прилавку ушла жена, прихватив троих детей и квартиру, ныне абсолютно одинокий, несостоявшийся кандидат геологических наук, тихий алкоголик так и поет:
      – Моя-я семья-я-я! – как в известной телепередаче.
      Когда-нибудь хозяин его прогонит и он, наверное, умрет, кроме рынка у него никого нет. А я ему благодарен, своим примером он не позволил мне увязнуть в этом болоте, которое я, вы уже догадались, все-таки хвалю, как известный всем кулик.

      Через некоторое время я забыла об Олеге. Папа говорил, что он появлялся пару раз, снял комнату недалеко от рынка, передавал мне большой привет.
      Вы заметили, у нас вся страна «с приветом»? По радио и телевидению все передают друг другу «приветы», всеобщее помешательство на «приветах». А один известный телеведущий на этом очень неплохо обогащается, за право передать привет получает в подарок великолепные вещи, вплоть до настоящих раритетов, не брезгуя ни высушенным лещом, ни бутылкой самогона. Его передача так и называется – «Страна дураков». Фантастика!
      У меня близились госэкзамены, я окунулась в учебу и забыла о хорошем провинциальном мальчике. Помнится, я обещала навещать его на рынке, но тошнотворная базарная обстановка ужасно раздражает, поэтому так и не собралась.
      Тем более что я познакомилась с Антоном, подающим надежды талантливым финансистом, выгодно отличающимся от всех моих предыдущих поклонников знаниями в области мировой экономики, политики и прочей ерунды, без которой мужчины не могут чувствовать себя значительными.
      – Поверь моему слову, этот малазийский кризис докатится и до нас! – встревоженно восклицал он.
      Вероятно, по его разумению, мне вменялось в обязанность реагировать словами:
      – Какой ты умный! Какой талантливый!
      Ему светила длительная стажировка за рубежом, что очень привлекало маму, ежедневно инструктировавшую меня на предмет будущего. С другой стороны, Антон на самом деле был человеком надежным: никогда не опаздывал на свидания, не приглашал в дешевые забегаловки, не хвастал дорогими побрякушками, не давал волю рукам и имел еще много других положительных «не», даже добросовестно пытался читать Борхеса, бедняжка.
      Однако его основательность несколько утомляла, он мог позвонить и сказать:
      – Рима, у меня на следующей неделе во вторник есть свободный вечер, может, сходим куда-нибудь?
      Вы понимаете, встреча со мной была одним из пунктов его дорогого, в кожаном переплете органайзера, то есть обычного ежедневника (Антон не умел или не хотел говорить простыми словами). А почему я должна знать, что произойдет со мной на следующей неделе во вторник, буду ли свободна, захочу ли пойти с ним или даже без него куда-нибудь?
      Но на горизонте никак не появлялся принц, а у Антона был хотя бы атрибут принца – белый конь, точнее, белый роскошный автомобиль, в котором мне, чего греха таить, было приятно раскатывать со своим поклонником.
      Словом, мамино влияние сказывалось, и мое заграничное турне с предполагаемым супругом стало постепенно приобретать реальные очертания. Однако это стратегическое решение воплощалось в жизнь под тихое, но настойчивое ворчание папы, которому Антон почему-то не приглянулся.
      – Знавал я его отца, – вздыхал папа. – Торгаш!
      Дальнейших комментариев не следовало, на что мама резонно замечала, что замуж мне выходить не за его отца, а сын, как следует из правила, установленного еще Сталиным, за отца не отвечает. И, наконец, пришли другие времена, профессия торгаша стала одной из самых уважаемых в стране.
      – Ты посмотри, – не унималась мама, – где сейчас твои друзья-академики, куда подевался наш родственник-писатель?
      Я воздерживалась пока знакомиться с отцом Антона и в дискуссию не вступала.
      Однажды к нам пришел Олег. Точнее говоря, он пришел, когда меня не было дома. Потом папа с восторгом рассказывал о его визите.
      – Олег, в новом спортивном костюме, принес бутылку армянского коньяка, большущий торт и цветы. Парень возмужал, рассуждает здраво. Думаю, у него впереди большое будущее!
      Маму словно обожгло.
      – Ты думай, о чем говоришь! Какое будущее на рынке?! – И, чуть успокоившись, добавила: – Слава богу, не голодает и ничего не просит, да и чем мы могли бы ему помочь? Коньяк, надеюсь, не подделка, а костюм его, между прочим, то ли турецкий, то ли китайский. Обычное барахло.
      Я привыкла к вялым перепалкам стариков, но в этой ситуации на папу что-то нашло, он еще долго возмущался маминым отношением к Олегу.
      Однако я забежала вперед. С Олегом я столкнулась в подъезде нашего дома, когда он уже уходил. От неожиданности он засмущался, но сумел выдавить из себя:
      – Я пришел поблагодарить твоих стариков за заботу. А тебя... – тут он покраснел, как свежесваренный рак, – хотел пригласить в кафе.
      «Мальчик растет прямо на глазах!» – позабавилась я и, недолго думая, согласилась, тем более что у Антона я на сегодняшний вечер не значилась.
      Заведение, в которое Олег привел, назвать «кафе» можно с некоторой натяжкой. На фоне свитеров и джинсов мой дорогой прикид казался здесь несколько неуместным и привлекал внимание присутствующих. А Олег чувствовал себя здесь как в своей тарелке.
      – Тут все наши, с рынка, – уточнил он.
      Я начала обдумывать причину, по которой могла бы побыстрее отсюда ретироваться. Есть несколько известных подготовительных мероприятий, после которых можно смело уходить, никого при этом не обидев: неожиданно приступить к поиску таблетки от головной боли, вспомнить, что надо срочно позвонить и «с огорчением» узнать о навалившихся важных делах, а кроме того, у меня на днях госэкзамены, чем не повод свалить пораньше и зарубить себе на носу: «Не ходи в сомнительные места!».
      Откуда ни возьмись на нашем столе появилась не заказанная нами бутылка шампанского. У меня от шампанского ужасно болит голова. Официант пояснил, что это презент от соседнего столика. Олег приветливо помахал рукой своим приятелям, а мне пришлось выдавливать из себя улыбку признательности. Чуть позже подошел и вручил цветы интеллигентного вида мужчина, сопроводив их словами:
      – Олег, позволь выразить восхищение твоей даме! – он сделал это настолько галантно, так изящно поцеловал мне руку, как это делают только в кино. Я почувствовала себя леди.
      – Кто этот галантный кавалер? – удивилась я.
      – Вадик, – пояснил Олег, – литературный критик, торгует кроссовками.
      Чуть позже, я даже не заметила, как это произошло, мы присоединились к веселой и, замечу, очень эрудированной компании. Я наплясалась и насмеялась в тот вечер от души. Как ни странно, никто из присутствующих не смотрел на меня оценивающе или цинично, а общение было очень интересным и веселым, культурным (старомодное словечко) и не занудным, как это бывает у слишком ученых, не сводилось к рассказу сомнительных анекдотов, к которым я с ужасом начинаю привыкать, бывая в иных, «достойных меня» компаниях.
      Олег очаровал меня в тот вечер, он был в центре внимания своих разновозрастных друзей, сыпал удачными остротами, а со мной обращался как джентльмен: вежливо и заботливо, что было очень приятно. Я узнала о нем много нового и интересного. Оказывается, он много читает, это отметили все его друзья. Интересное открытие, многим моим сверстникам, как я успела убедиться, это сейчас не свойственно. Второе открытие понравилось не меньше первого. Олег еще и классный спортсмен, какой-то пояс у него по карате, его друзья взахлеб рассказывали, как он утихомирил трех распоясавшихся хулиганов. Настоящий герой, рыцарь с нашего базара! И кстати, одет он был в тот вечер вполне приемлемо, скромный, но стильный костюм элегантно облегал фигуру и, что не менее удивительно, галстук гармонировал с внешним видом.
      Когда он провожал меня домой, было приятно опираться на сильную руку, слышать его уверенный голос и заразительный смех (с перчинкой!). Шампанское вскружило мне голову, и на прощание... мы поцеловались. Он что-то долго шептал о своей любви, но я слышала только его голос и отдалась подхватившей меня волне. Но Олег оставался настоящим джентльменом, не сделав ничего, о чем бы мы могли впоследствии пожалеть.
      В ту ночь я долго не могла заснуть. Войдя на кухню, встретила маму, которой не понравились мои глаза.
      – Что это они так сверкают? Случилось что?
      Не остыв от впечатлений вечера, я совершила, наверное, самую большую глупость в своей жизни.
      – Мам, ты знаешь, я, кажется, влюбилась... – со вздохом проговорила я.
      – Ну и слава богу, давно тебе говорю, Антон парень хороший, из обеспеченной семьи, перспективный. За границей поживешь, языки свои попрактикуешь, – стала перечислять мама свои железобетонные аргументы.
      Антон! Я о нем совсем забыла! Мама заметила что-то неладное.
      – Что-то не так? Ты меня совсем не слушаешь.
      – Мам, я полюбила другого...
      – Это пройдет, – философски заметила мама. – Ты влюбляешься чуть ли не каждый год, а то и еще чаще, а я тебе говорю о серьезных вещах. О создании семьи.