Театр одной актрисы - Барышня-воровка (сборник)

«Ишь какой вежливый!» – подумала Софья.

– Меня зовут Лена. Я подруга Иннокентия. Я пришла с вами обсудить один очень важный вопрос.

– Не знаю никакого Иннокентия.

– А вы позвольте мне пройти, я все объясню.

– Ну что ж, проходите.

Маленький черный вихрь рвался с цепи, выделывал пируэты в воздухе и надрывал глотку.

– Это – Бяка, – пояснил Приходкин. – Обратите внимание! Маленькая, но чрезвычайно вредная!

– Я заметила.

Приходкин провел актрису в дом, обстановка которого с одной стороны явно свидетельствовала о невысоком достатке его обладателей, а с другой – о стремлении хозяев к домашнему уюту. Соня, глядя на это, даже не верила, что хозяин – бывший наркоман. Вот к чему может привести истинная любовь!

В скромной гостиной она увидела Марию, девушку явно скромную, совсем не похожую на Надежду Верящую. Маленькая, лишенная всякой женственности, в больших очках, с не очень симпатичной физиономией и прической, напоминающей грачиное гнездо. «Какова же была Нина! – с изумлением подумала Софья. – На видеокассете разглядеть ее как следует возможности не представлялось, хотя, скорее всего, дело тут вовсе не во внешности»…

– Здравствуйте, – сказала Мария. – Извините, я сейчас, – и скрылась в кухне.

Соня отругала себя за то, что никак не могла войти в роль. Не могла заставить себя говорить так, как она задумала. Тяжело было с такими людьми играть роль стервы, которая прознала, что Приходкин задолжал за наркотики некоему барыге, любовницей которого она является и теперь собирается шантажировать бывшего наркомана, попутно пытаясь склонить его к соучастию в убийстве. Даже если Приходкин заявит, что никому ничего не должен, он не сможет доказать, что такого не было, к тому же людям, страдающим наркотической зависимостью, свойственны провалы в памяти. А имя барыги можно и утаить.

– Понимаете, мы с Иннокентием – журналисты, – начала нести ахинею Соня, сама не понимая, что она такое говорит.

– И мы хотим включить в статью реальную историю счастливой семьи.

Приходкин расплылся в улыбке.

– А сама статья – о том, что человек в силах самостоятельно избавиться от наркотической зависимости.

– Так вы все знаете! Но откуда?

Соня понимала, что находится в одном шаге от провала. Стоит ей хоть раз ляпнуть что-то невпопад, и пиши пропало. В лучшем случае ее примут за дурочку.

– Нам сообщил один из пациентов наркологической клиники, где Иннокентий тоже собирал материал для статьи.

– Как его звали?

– Сережа.

– Был у меня такой кореш. А он что, сейчас лечится?

– Да.

– И слава богу! Вы не представляете, какая это страшная штука – наркотики!

Вернулась Мария. Она принесла на подносе три тарелки с жидким супчиком, в котором, кроме нескольких картошинок и пары листочков зелени, ничего не было. Все это чрезвычайно растрогало Соню. Она прониклась к этим людям трепетной любовью и чуть не прослезилась.

– А вы бросили иглу ради любви к Марии, да? – спросила Соня, протягивая руку к тарелке с нарезным батоном.

– Как ни странно, все началось по-другому. Я тогда встречался с одной страшной женщиной, которая в обмен на ночи со мной снабжала меня деньгами на наркотики.

– И где сейчас эта женщина?

– Ее убили. Как это ни грустно, ее убили. Я осознал, что должен попросить у нее прощения и принести ей благодарность, только тогда, когда уже слез с иглы, когда нашел Марию.

Алексей нежно обнял жену, поцеловал ее в лоб.

– Самая любимая! – прошептал он. – Жизнь отдам! Нежная моя! Лапочка!

Слеза таки выступила на левом глазу Софьи. Приходкин тоже плакал. И глаза Марии блестели от счастья.

– Я стал философом, когда слез с иглы, – продолжал Приходкин свою исповедь. – Понимаете, я слез с иглы, потому что терпеть не мог Нину! Я ненавидел ее! И я твердо решил: чем так унижаться, брошу-ка я наркотики! И добровольно сдался в клинику. А там работала медсестра. Мария.

Приходкин поцеловал жену в щечку.

– Ангел мой! Самая святая на свете! Жизнь моя!

Слеза выступила теперь на правом глазу Софьи.

– И мы полюбили друг друга! – воскликнул Приходкин, крепко стискивая жену в объятиях.

Софья, как девушка чуткая, уже вовсю хлюпала носом. Все остальные испытывали не менее бурные чувства.

– Мария помогала мне бороться за жизнь. И я рассказывал ей о Нине. И Мария сказала мне, что я должен непременно поблагодарить ее за то счастье, которое смог обрести в своей жизни только благодаря ей. Смотрите, как удивительно устроен мир! Я думал, что Нина – кара, ниспосланная мне богом, а оказалось, это была награда! Ведь наркотики не могут сравниться с великой искренней любовью! Никак! И теперь я не пытаюсь сетовать на судьбу, так как понимаю, что никогда не могу знать истинного значения тех сюрпризов, которые она мне преподносит… Но вот, когда я решил отблагодарить Нину, оказалось, что какой-то негодяй ее убил!

Соня слушала его, изумленно затаив дыхание.

– Люди не могут видеть разумность и гармонию этого мира! – взахлеб продолжал Алексей. – Они не видят, что все есть добро, и все есть радость, и все есть красота и вдохновение, а потому держат друг на друга зло. Я понял, о чем толковали святые, чему учил Христос…

«Какой все-таки контраст в мировоззрении со вчерашним! – думала Соня, а у самой аж дух захватывало. – Вот оно какое, просветленье-то!»

– Если бы я мог объяснить этим несчастным убийцам все то, что вижу я! – восклицал, воздевая руки, Приходкин.

– Я напишу статью! – пообещала Соня. – Я напишу статью, чего бы мне это ни стоило!

– Сделайте это! Донесите до людей правду о любви и наркотиках!

– Обязательно! Обязательно!

Соня покидала дом Приходкиных, безудержно рыдая. Ей рыдали вслед. Бесилась Бяка.

И долго еще не могла успокоиться Софья Невзорова. И не только потому, что была искренне тронута историей четы Приходкиных, но и потому, что с того момента, как она принялась за расследование, последнее не сдвинулось ни на йоту, ибо поверить в причастность только что виденных ею людей к убийству было практически невозможно. Тем более Мария все знала о прошлом своего будущего мужа. Значит, Нине не было никакого смысла шантажировать Приходкина.

* * *

Первым дело Соня решила навестить своего клиента, поделиться переполнившими ее душу чувствами, а также обсудить дальнейшую стратегию расследования. Оставался непроверенным всего один подозреваемый, и Соню терзали смутные сомнения, что это такой же тупиковый ход, как и все остальные.

Светлинский был зол и мрачен. Он отвел Софью в гостиную. А там уже попивал чаек Цереберов. Кроме майора, в гостиной присутствовали еще двое. Парень и девушка. Судя по их неприязненным взглядам, бросаемым время от времени в сторону Цереберова, к милиции они никакого отношения не имели.

– А вот и вы, девушка! – воскликнул он. – Может, вы прольете свет на тайну, почему Светлинский не брал с собой бухать жену? А то оч-чень подозрительно!

Часы на стене показывали двадцать три минуты четвертого.

– Я не понимаю, о чем вы, – сухо ответила Соня. После Приходкиных ей действительно начало казаться, что все люди вокруг добрые и чуть ли не святые.

– Ну как же! – пафосно усмехнулся Цереберов. – А тут вот до нас такая весть дошла интересная. Один очень солидный человек, сотрудник рекламной компании, занимающий там достаточно крупный пост, заходил к нам в милицию жаловаться. Вроде как двое наших работников оскорбили его. Один из работников – женщина. И описание очень подозрительно совпадает с вашим.

– Не знаю, о чем вы.

– Но это еще не самое интересное! Самое интересное – то, что работает этот человек в той же компании, где работала Нина Светлинская.

– Ну вот и проверяйте его, – огрызнулась Соня. – Я к этому отношения не имею.

– Знаю-знаю! – плотоядно ухмыльнулся Цереберов. – Доказательств у меня пока нет. Никаких. Знать бы, кто этот второй самозванец! Судя по всему – не Владимир Светлинский.

– Почему вы мне это все говорите? – строго спросила Софья.

– Да потому, что не туда вы лезете, девушка!

– Я никуда не лезу. Я, кстати, тоже могу заявить в милицию по поводу оскорбления личности, так как подвергаюсь с вашей стороны нелепым нападкам, а сама остаюсь в полном неведении.

– Ухожу-ухожу! – Цереберов поднялся с дивана. – Но учтите: я все равно докопаюсь до правды! Я узнаю, почему этот молодой человек жену с собой бухать не приглашал! Все это оч-чень подозрительно.

Двадцать восемь минут четвертого. Майор направляется к выходу. Светлинский идет его провожать.

Когда он вернулся, к нему обратился находившийся в гостях молодой человек:

– Я вообще не понимаю, Володя, зачем ты его еще и чаем угощал?

– А ты попробуй не угости, когда он так настаивает! Кстати, познакомьтесь! Софья, это мой приятель Анатолий и его жена, Алина. Когда-то мы все учились в одном классе.

– Очень приятно. Софья.

– Анатолий когда-то мне очень помог. Я, кстати, говорил. Именно с Анатолием мы застали Нину мертвой, – продолжал Владимир. – А Алина подыскала для меня хорошего психиатра. Ведь у меня тогда был настоящий психологический шок!

Супруги показались Соне очень милой парочкой.

– Как продвигается наше расследование? – поинтересовался Светлинский.

– Все подозреваемые сходят со сцены один за другим. Сейчас я вам поведаю массу прелюбопытнейшего.

– А вы молодец! – заметила Алина, когда Софья закончила свой рассказ.

– Сразу видно – талант. Скажите, а это не про вашего приятеля из милиции толковал Цереберов, когда пытался здесь вам вменить в вину неизвестно что?

– Про него, – рассмеялась Соня.

– Надо проверить брата Нины, – подвел итог Владимир. – Он – последний, кто может быть.

– Или не быть, – мрачно заметила Соня.

– Да, быть или не быть – извечный вопрос, – согласился Анатолий.

Скоро гости собрались уходить. Владимир проводил их до двери.

Втроем они вышли на улицу. Соня обратила внимание, что Алина смотрит куда-то в сторону напряженным взглядом.

– Что вы там увидели? – спросила она и догадалась, что бывшая одноклассница Светлинского наблюдает за шагающим вдоль стены дома молодым человеком необычной внешности. Квадратные очки, худая и длинная покачивающаяся фигура, всклокоченные волосы. Он выглядел безумцем.

– Кто это? – спросила Соня.

Алина словно вышла из транса.

– А? Не знаю.

– Просто вы на него обратили внимание, вот я и подумала, что вы его знаете.

– Да нет. Просто он чем-то мне не понравился. Я и сама не поняла, чем. Да ладно. Это все так, пустяки. Пойдемте.

* * *

Последним подозреваемым, которого предстояло проверить, являлся Александр Невезучий, родной брат покойной Нины.

Какую сцену нужно разыграть перед ним, Соня представляла смутно. Творческая фантазия ее иссякла. Владимир сообщил, что Невезучий – криминальный журналист одной из газет. Это наводило на определенные соображения. За годы работы он мог изучить самые изощренные способы совершения преступлений. Соня решила посоветоваться с мамой.

– Ну, журналист – это просто, – сказала Маргарита Ярополковна, выслушав Соню. – Не надо разыгрывать никаких сцен. Один из моих бывших учеников как раз сейчас работает журналистом и, насколько я помню, в той самой газете, где трудится твой Невезучий. Если хочешь, я могу ему позвонить прямо сейчас.

– Было бы очень неплохо, мама, – обрадовалась Соня.

* * *

Журналиста звали Семеном Хмельным. Он обещал Маргарите Ярополковне заняться этим вопросом прямо сегодня же вечером и сдержал обещание. Это был лысеющий молодой человек в небольших очках, с сумкой через плечо. Увидев его, Маргарита Ярополковна поморщила нос: Семен явился под хмельком.

– Вы уж извините, мы сегодня в редакции приняли немножко, – покорно склоняя голову, придавая лицу невинное выражение, объяснил он причину своего состояния. – Сегодня нам новый компьютер поставили, мы его обмывали, так сказать.

– Ничего страшного, – улыбнувшись, кивнула Маргарита Ярополковна. – Пойдем, я познакомлю тебя со своей дочерью.

Когда Хмельной появился в гостиной, Соня привстала.

– Сема, – представился Хмельной.

– Соня.

Тут Хмельной снова смутился, покраснел и сказал:

– Я подумал, что неприлично идти в гости с пустыми руками, а потому принес бутылку вина.

Маргарита Ярополковна буквально расстреляла своего бывшего ученика суровым взглядом.

– Понимаете, – оправдывался Семен, – я выпил совсем немного. Чуть-чуть.

– Спасибо, что откликнулся на просьбу, – сказала бывшая учительница. – Прошу к столу.

Хмельной, испытывая неловкость, уселся за стол. Маргарита Ярополковна подъехала на инвалидном кресле к серванту и вынула оттуда три хрустальных бокала. От неловкости Семена не осталось и следа. Он сразу повеселел, порозовел и ловким движением фокусника, вынимающего кролика из шляпы, достал из сумки бутылку явно крепкого красного вина. Маргарита Ярополковна покачала головой.

Словно заправской бармен, Хмельной принялся наполнять бокалы. Соня отметила, что ей самой и матери журналист наполнил емкость с соблюдением всех правил, а себе – почти до краев.

– Сонечка, расскажи гостю о своей проблеме, – попробовала ввести разговор в нужное русло Маргарита Ярополковна.

– Может, сначала позволить гостю выпить вина? – обеспокоенно спросила Соня и вдруг заметила, что бокал свой тот уже опустошил и с целомудренным личиком наполняет его по новой.

– Рассказывайте, рассказывайте! – живо отозвался Хмельной. – Ведь, собственно, за этим я и пришел!

Соня изложила свою историю. Тем временем гость успел выпить еще. Вина в бутылке оставалось катастрофически мало. Семен наполнил бокал Маргариты Ярополковны, Соне не хватило.

– Не беспокойтесь! – с широкой улыбкой заявил журналист. – Эту ситуацию я предусмотрел!

И тут же откуда ни возьмись на столе появилась вторая бутылка.

– Собственно говоря, проблемы и нет никакой, – разглагольствовал Хмельной, опустошая очередной бокал. – Как раз завтра среди журналистов состоится пьянка, то есть я хотел сказать, банкет. Ваш Невезучий будет там. Так что я приглашаю.

– Опять пьянка? – изумилась Маргарита Ярополковна.

– Нет, банкет.

– Я не о том. Я о том, что сегодня вы с журналистами что-то отмечали, когда я тебе звонила, ты сказал, что болит голова после того, как вы отмечали что-то позавчера, а теперь ты говоришь, что будет что-то и завтра. Мне это кажется странным.

– Ну кто же виноват, что этим летом столько важных событий подряд! Знаете, как я мучаюсь по вечерам, размышляя о предстоящем утре и проклиная эту черную полосу банкетов, спрашивая у бога, когда это все кончится. Но как только я успокаиваюсь и думаю, что это последнее сборище, каким-то чудом появляется что-то еще. Я не знаю, как с этим бороться!

– А завтра-то вы что отмечать собираетесь?

– Одна из наших сотрудниц сняла квартиру в самом центре города. Планируется новоселье.

– А я не окажусь там лишней? – спросила Соня.

– Что ты! Ты придешь со мной. Я скажу, что назначил тебе встречу, а потом неожиданно свалилась на голову эта новость о новоселье, и мне ничего не оставалось, как взять тебя с собой на праздник.

– Что за человек этот Невезучий?

– Это очень мрачный тип. Бесчисленные кровавые зрелища на местах криминальных разборок и прочих преступлений сделали его таким.

«Вполне подходящая кандидатура на роль убийцы», – подумала Соня.

– К тому же он постоянно страдает с похмелья, – добавил Семен.

– А это с чем связано?

– Невезучий, он и есть невезучий, – усмехнулся каламбуру Хмельной. – Только подходит время опохмелки, а тут – вызов! Представляете себе, каково ему там, на месте происшествия, приходится? Мало того, что обстановка там совсем не как в каком-нибудь райском уголке, вроде пивнушки, так еще и похмелье! Оттого Невезучий еще злее становится. Бр-р-р! Другое дело – я. Я журналист светских хроник. Если у меня и вызов, так в сугубо приятные места, банкеты там всякие, вечеринки… А потому я добрый.

– Как же мы поступим?

– Давай я тебя встречу.

– Где?

– У фонтана, что у Крытого рынка. Завтра в три.

– Идет.

– Ну вот и ладушки.

* * *

На рынке пестрая толпа людей сновала в поисках нужного товара. Соня с трудом протискивалась между рядами. Наконец ей удалось выбраться к фонтану. Хмельной пил пиво.

– Привет!

– Привет. А сейчас какой повод для выпивки? Новоселье ведь еще не наступило.

– А я просто шел по улице и десятку нашел. Поднимаю голову, а там щит – реклама пива. Я и решил, что это знак свыше. То есть десятку надо потратить на пиво. А то потом события самым нежелательным образом повернуться могут. Я всегда прислушиваюсь к знакам свыше.

– А какие еще знаки могут быть?

– Ну вот, например, как-то еду я в автобусе и слышу старушечий голос: «Займи, но выпей!» Я подумал, с чего это она мне вдруг такое советует. А потом оказалось – это она другой старушке говорила, про лекарства. Мол, займи у кого-нибудь денег на лекарства, но выпей их обязательно. Старушки, они, знаешь, порой не совсем правильно синтаксические конструкции строят. Но я все равно сразу понял, что это был знак свыше. Займи, но выпей! Я занял и выпил. А то кто знает, куда бы меня занесло, если бы я пить не стал, может, в такое дерьмо вляпался бы…

– Весело. Ну как, мы идем?

– Конечно!

* * *

Новоселье было в разгаре. Хотя, по идее, гости должны были только-только начать приходить. На Сонину персону никто не обратил внимания.

– Смотри! – шепотом сказал ей Хмельной, указывая пальцем на плакат с изображением какой-то попсовой звезды. Плакат сопровождался лозунгом: «Давай сразу!»

– Это означает, – пояснил журналист, – что начинать пить надо сразу, а то кто знает, каким образом потом цепь случайных событий повернется? Стану как этот Невезучий! Кстати, как он тебе?

Хмельной наполнял свою рюмку водкой.

– Я его в лицо никогда не видела! Откуда я могу знать?

– И правда. Извини, я что-то не подумал. Вот он!

Невезучий выглядел поистине трагично. Он напоминал озлобленного пса, которого хозяин никогда не пускает в дом, даже зимой. Лохматый, с потухшим взглядом, впалыми щеками.

На нем был серенький в клеточку костюм, мятый и явно очень дешевый. Мрачно созерцал Невезучий пустой бокал, и никто не собирался его ему наполнить.

«И Нина оказалась невезучей, – рассуждала Софья, – и отец их вот-вот умрет! Словно какое-то проклятие на их роду!»

– Мне даже страшно заводить с ним разговор! – прошептала Соня.

– Да. Он ведь и послать может! – согласился Хмельной, наливая себе вторую рюмку.

Невезучий, по-видимому, не выдержал и решил налить себе сам. Бутылка выскользнула у него из рук и упала на пол и вдребезги разбилась.

– Не повезло! – угрюмо, словно оправдываясь, изрек Невезучий.

Прибежала виновница торжества.

– Ну вот, как всегда! – констатировала она. – Опять у Санька все из рук валится!

Невезучий молчал.

– Ладно, ты мой гость, – продолжала хозяйка. – Не беспокойся, сейчас я уберу. Только в следующий раз, когда захочешь налить, попроси кого-нибудь.

– Так никто не откликается! – воскликнул Невезучий, обращаясь к компании. – Я прошу, а никто не откликается.

Никто не откликнулся и в этот раз. Невезучий поник.

– Ты можешь меня ему представить? – спросила Соня Хмельного.

– А как?

– Скажи, что я пишу детективы, узнала о том, что он – криминальный журналист, и хочу с ним посоветоваться.

– Одну секунду.

Хмельной поднялся с места и направился к Невезучему. Они о чем-то посовещались и вскоре подозвали Соню.

Какой-то парень освободил место, Софья уселась по правую руку от Невезучего. «Могли бы сами ко мне подойти!» – подумала она, возмущаясь бестактностью брата покойной Нины.

– Александр Невезучий! – представился последний из списка подозреваемых и протянул Софье руку. При этом он умудрился угодить локтем в салатницу.

Соня назвала свое имя и отметила, что даже со списком подозреваемых этому человеку не повезло: в нем он оказался последним.

– Понимаете, я пишу детективы, и у меня сейчас загвоздка по сюжету. Вы хорошо знакомы с криминалом и, возможно, сможете дать мне дельный совет.

– С удовольствием.

– А дело, собственно говоря, вот в чем. У меня по сюжету преступник проникает в дом, совершает кражу и незаметно этот дом покидает. При этом все ходы и выходы к моменту прихода милиции оказываются идеально запертыми изнутри. Как вы думаете, что тут можно придумать?

Невезучий вскинул брови.

– В смысле?

– Ну как вам объяснить? Нужен способ, который помог бы преступнику проникнуть в дом, а потом покинуть его, оставив двери и окна закрытыми.

– А много уже написали?

– Прилично.

– А когда писать начинали, вы об этом обо всем не подумали?

– Да вот как-то нет.

– Создается впечатление, что вы работаете следующим образом – сначала пишете, а потом думаете.

– Именно так и работаем.

– Странно.

– Ничего странного. Понимаете, рыночная экономика, бешеный ритм жизни…

– А-а-а…

– Так вы ничего не подскажете?

– Знаете, примерно так преступник проник в дом моей сестры и убил ее.

Соня тут же зафиксировала внимание на выражении лица Невезучего. Но тот говорил спокойно и с грустью.

Было не похоже, что он имеет отношение к убийству.

– Она, как и я, оказалась невезучей, – завершил мысль Александр, и было непонятно, с маленькой или большой буквы писалось бы последнее слово в его заявлении. Соня предположила, что с маленькой.

– Но у вас были хоть какие-нибудь версии на этот счет?

Невезучий покачал головой.

– В общем-то я считаю, что подобное невозможно.

– Что же делать?

– Я много размышлял над моментом убийства моей сестры и пришел к выводу, что преступник никуда сверхъестественным образом не проникал и ниоткуда не смывался. Возможно, это кто-то из тех, кто обнаружил труп, или кто-то из близких знакомых Нины, кого несчастная пустила к себе в дом, и он потом прятался где-то, пока не появилась возможность уйти. Какая теперь разница? Все равно сестру мою не вернуть. Хотя она была и не очень хорошим человеком… Подумайте над такой вот сюжетной линией.

– Я обязательно подумаю.

«А может, это все-таки он, – не теряла надежды Софья. – Может, на самом деле он смог каким-нибудь образом пролезть в эту форточку…»

– Позвольте, я отлучусь ненадолго, – оборвал Сонины размышления Невезучий.

В руках его появились костыли, которые он все это время прятал где-то под столом. Затем Невезучий поднялся с места, и Соня увидела, что одна нога у него напрочь отсутствует.

– Это как же? – удивленно спросила она у Хмельного, который вливал в себя очередную рюмку водки.

– Так. На место приехали, там террористы бомбу заложили. Она и взорвалась. Все успели лечь, а Саньку не повезло.

– И давно это случилось?

– Давно. Года два как…

Раздался грохот. Это Невезучий задел костылем стул. Список подозреваемых накрылся. Не мог человек без ноги забраться на девятый этаж и проникнуть в форточку. А если еще принять во внимание свойственное ему невезение… У Сони мелькнула мысль, что Невезучий мог нанять киллера. Это была последняя соломинка, за которую цепляется утопающий. Однако, взглянув на костюм Невезучего, сыщица решила, что этому человеку наверняка порой на бутылку пива денег не хватает, не то что на киллера.

Вернулся Невезучий и подозвал девушку, новоселье которой здесь справляли. Соня краем уха услышала его слова:

– Понимаешь, ручка у бачка отлетела…

Расследование зашло в тупик.

* * *

– Что ж ты сразу не сказал, что у Невезучего ноги нет? – укоризненно спросила Соня у еле держащегося на ногах Хмельного, когда они покинули квартиру.

– А зачем?

– Я бы тогда, может, не стала продолжать расследование. Ты ведь объяснял, что он невезучий, почему ты при этом молчал о ноге, а рассказывал о похмелье?

– Так ведь невезение в похмелье ярче всего проявляется… Эх-х-х, тут меня один товарищ на рыбалку зовет. Завтра с утра. И когда это все кончится?..

Глава 5

Соня находилась дома у Светлинского.

– А что, если все-таки Анатолий? – задала вопрос Соня.

– Нет, что ты! Анатолий? Быть не может! Он – верный друг!

– А если все-таки его проверить?

– Я, право, даже не знаю. Вообще-то он присоединился к нашей компании позже, во сколько и когда, не помню.

– Вы не забыли о Цереберове?

Фамилия майора подействовала на Владимира магическим образом.

– Каковы ваши дальнейшие действия?

– Я намерена разузнать об этом человеке побольше. Кстати, где он работает?

– В пожарной службе.

– Что же вы раньше-то молчали?!

– Не понял.

– Кто имеет больше возможностей, чем пожарник, забраться наверх девятиэтажного здания?

– Не знаю!

– Так вот. Если Анатолий вступил в сговор с кем-нибудь из своих коллег… Непонятно, правда, в таком случае, какая ему самому личная выгода во всем этом, но тут нетрудно разобраться. Вы знаете график дежурств Анатолия?

– Для чего?

– Чтобы не натолкнуться на него, когда я заявлюсь в пожарную службу.

– Сегодня он работает в дневную смену. Если вы явитесь после семи…

– Так, пожалуй, я и сделаю.

* * *

На этот раз Соня решила прикинуться этакой полусумасшедшей дамочкой с навязчивыми идеями. Потренировавшись дома, она решила, что вполне может вписаться в соответствующий образ.

– Мне нужно посоветоваться с пожарником, – кокетливо надув губки, сообщила она вахтеру за решеткой, лицо которого оставалось в тени.

– С каким пожарником? – удивился тот.

– Который может проконсультировать.

– О чем?!

– О том, насколько пожарная служба может оказать мне помощь на тот случай, если у меня в квартире случится пожар.

– С чего вы решили, что у вас может случиться пожар?

– А с чего мне решить, что он не может случиться?

– Но он ведь пока не случился, не так ли?

– Может нагрянуть в любой момент.

– Этого не может быть!

– Уверяю вас, может!

– На то есть какие-то причины?

– Да. По статистике, в сутки в городе случается до десяти случаев возгорания зданий.

Цифру Соня назвала наугад.

– При чем тут статистика?! Какого черта вы морочите мне голову?

– Ничего я не морочу. Просто хочу быть уверена.

– У вас есть дети?

– При чем тут дети?

– Дети, которые играют со спичками.

– Нету у меня никаких детей.

– Тогда, может, сумасшедший родственник или у вас с плитой газовой что-то не то? Но в этом случае вам лучше обратиться в Горгаз.

– С плитой у меня все в порядке, и никаких сумасшедших родственников нет.

– Да вы, я гляжу, сами сумасшедшая!

– Послушайте, я могу пожаловаться в соответствующие инстанции, если вы сейчас же не позволите мне получить консультацию!

– Жалуйтесь!

– Я позвоню Альберту Ивановичу. Он в прокуратуре работает. Дядя мой, – в порыве вдохновения сочинила Сонечка.

Слово «прокуратура» возымело удивительный эффект.

– Погодите, я свяжусь с центральным отделом, проконсультируюсь, – сказал вахтер.

– Уж пожалуйста.

– Сейчас подойдет консультант, – после минутной беседы, которая почему-то оказалась настолько насыщенной матом, что не стоит ее воспроизводить, сообщил вахтер. Соня замерла в ожидании.

Через некоторое время вниз по лестнице спустился маленький мужичок с удивительно густыми усами и на редкость чумазой мордой. На нем была оранжевая форма пожарника.

– Шо такое? – грубо спросил он, и усы его дернулись кверху.

– Вот, проконсультируй ее, – зло сказал вахтер.

– Кого?

– Вот эту дамочку.

Пожарник подозрительно скосил глаза на Соню, и усы его при этом тоже покосились. «Какая богатая мимика! – восхищенно подумала Соня. – Ему бы только в театре играть!»

– Пойдем! – сказал пожарник и положил руку Соне на плечо, как будто бы собирался отвести ее в сторонку, чтобы надавать по морде. Сыщица поежилась, но тут же взяла себя в руки.

Пожарник вывел ее на улицу.

– Шо за проблема?

– Я боюсь, что в случае чего пожарная служба не сможет оказать мне помощь.

– Сможет, еще как сможет! Ты только не боись!

– А я боюсь. Вот у меня квартира на девятом этаже. Если она загорится, сможете вы туда забраться?

– Заберемся, заберемся.

– По пожарной лестнице?

– По ней самой, родимой!

У Сони начало складываться впечатление, что с ней разговаривают как с душевнобольной. Впрочем, именно такой она себя и показала.

– А если у меня все окна и двери заперты будут и я по какой-нибудь причине их отворить не смогу, меня спасут?

– Непременно спасут! – пожарник выпучил глаза от усердия.

– А ничего не поломают?

– Совсем ничего.

– А смогут сделать так, чтобы я даже не заметила, что кто-то приходил? – ехидно спросила Соня.

– Обязательно!

– Вы надо мной издеваетесь!

– Нисколько!

Пожарник говорил, а усы словно подтверждали его слова.

В этот момент из здания пожарной службы вышел здоровенный мужик с погонами.

– В чем дело? – рявкнул он на пожарника, с которым вела беседу Софья.

– Консультируем гражданку! – вытягиваясь по стойке «смирно», отрапортовал тот.

Не зная, что еще придумать, Соня пустила слезу.

– Он мне правду говорить не хочет! – жалобно протянула она, заглянула человеку в погонах в глаза, пытаясь вложить в этот взгляд как можно больше обаяния.

Это произвело впечатление.

– Василий! – строго обратился он к усатому, который, судя по всему, являлся его подчиненным. – Это как понимать?

– Я ей объясняю принципы работы нашей службы.

– Плохо объясняешь! Не так с девушкой разговаривать следует!