Полюбовавшись на Галерею Полководцев и на изящную Театинскую
      Церковь, сворачиваю под арку дворцового сада.
      Небольшой, но очень красивый и стильный дворцовый парк отделен от площади стеной, внутренняя сторона которой расписана сценами из истории Баварии.
      В парке, на прямых аллеях между аккуратно постриженных газонов и ухоженных клумб, люди играют в какую-то незнакомую мне игру с металлическими шарами.
      Прохожу в центр парка, к ротонде, откуда доносится музыка. В ротонде потрясающая акустика, и выступления обычных уличных музыкантов превращаются здесь в настоящий концерт.
      Над парком возвышается купол бывшей полковой церкви. В ней и в современных пристройках по бокам сейчас располагается баварская государственная канцелярия. Перед ней маленький мавзолей в память о солдатах, павших на первой Мировой войне, а сбоку черный каменный куб памятника борцам против национал-социализма.
      Выхожу из дворцового парка и, мимо небольшого запущенного садика, кишащего кроликами, иду к подземному переходу.
      Выйдя из него, оказываюсь в Английском парке.
      Английский парк Мюнхена один из самых больших городских парков
      Европы. До сих пор я знал о нем только то, что где-то там находилось главное здание радио Свобода/Свободная Европа. На самом деле, это далеко не самое интересное в Английском парке. Дом за высоким забором, напоминающий то ли тюрьму, то ли военный объект, вообще не стоил бы никакого внимания, если бы не этот факт из его истории.
      Когда-то в парке проводились международные выставки, о них и сейчас напоминают японский чайный домик и китайская пагода. Главное здание выставочного комплекса сгорело, а на его месте при Гитлере построили музей. Именно в этом музее проходили знаменитые выставки дегенеративного искусства. А вообще музей был посвящен "правильному" искусству, нацистскому. Помпезное здание построено в характерном для того времени стиле. После войны его не снесли потому, что американцы устроили в нем гарнизонную столовую. А сейчас в этом здании находится музей современного искусства, того самого, что нацисты считали дегенеративным.
      За музеем, из-под моста вырывается бурный поток, уходящий вглубь парка. На бурлящей волне отважная молодежь занимается серфингом: катаются на гребне волны, стоя на досках. Впечатляющее зрелище.
      Посмотрев на этих смельчаков, иду к станции метро с красивым названием Лель и отправляюсь домой, в Дейзенгофен.
      Завтрак в гостинице. Шведский стол и бодрая баварская музыка, напоминающая об уроках физкультуры и о производственной гимнастике на радио в одиннадцать часов. Набираюсь бодрости для предстоящего рабочего дня. Уже здесь начинается чувство какой-то нереальности происходящего. Почему я здесь, как меня занесло в Дейзенгофен под
      Мюнхеном? Впрочем, я стараюсь не забивать себе голову такими вопросами, не думать ни о прошлом, ни о будущем. Просто завтракаю, слушаю бодрую музыку, наблюдаю за немцами, тороплюсь, стараясь не опоздать на прямой поезд.
      – Как провел вчерашний вечер? – спрашивает меня Шуберт.
      – Гулял по Мюнхену.
      – И как он тебе?
      – Замечательный город. Я здесь в первый раз, мне все интересно.
      Здорово, когда есть возможность посмотреть другие города, другие страны, жизнь других людей. Жаль, что такая возможность предоставляется не часто. Я мало что в мире видел. Франкфурт, Париж и все, собственно.
      – Значит, у тебя все впереди. Я тоже люблю ездить по городам. В
      Париже я недели две провел в отпуске с семьей.
      – Это здорово, у меня там было гораздо меньше времени. Я даже не успел сходить в Лувр. А вы, наверное, были даже в Диснейленде.
      – Ну вот еще! Что я там не видел? Картонные замки? Я же живу в
      Германии, здесь настоящих замков сколько угодно. Ты был в
      Нойшванштайне? Ты не знаешь, что это такое и не стыдишься в этом признаваться? Люди со всего мира приезжают, чтоб на него посмотреть.
      Вот куда стремиться надо, а не в Диснейленд. Право же, увидев
      Нойшванштайн, ты не захочешь никаких игрушечных аттракционов. В
      Верхней Баварии вообще масса мест, которые обязательно надо посмотреть. Пинакотеки в Мюнхене, Немецкий музей, Нимфенбург,
      Герренкимзее – баварский Версаль. У нашей Фирмы, кстати, тоже есть собственный музей, тоже очень интересный. Тебе непременно надо туда сходить. И в Аугсбург съездить надо. Ты ведь Брехта читал, а Брехт родился в Аугсбурге. В Гармиш-Партенкирхен съездить надо. Туда тоже едут со всего мира. Там Цугшпитце, самая высокая гора Германии. В
      Баварии у тебя столько разных возможностей, а ты думаешь о каком-то
      Диснейленде.
      – Да, Бавария замечательная страна. Кстати, у меня под окном стоит полосатый столб, я здесь много таких столбов видел. Что он означает.
      – Это Майское дерево. В мае отмечается старинный баварский праздник. На верхушке столба закрепляются ленты: белые и голубые.
      Парни и девушки берут эти ленты и ходят вокруг столба, обвивая его и переплетаясь. Потому и на гербе Баварии переплетены белый и голубой цвета.
      – Жаль, что я приехал не в мае.
      – Ты приехал еще удачнее. Ты увидишь Октоберфест, самый знаменитый мюнхенский праздник. Туда надо сходить обязательно. Это на Терезином лугу. Ну, да это уж ты все равно не пропустишь.
      У меня действительно огромные перспективы. Только как успеть все это за такое короткое время?
      После работы я заезжаю на Терезин луг. Это огромная лужайка в центре города. Над ней, на небольшом холме высится огромная статуя женщины со львом. Это Бавария. Когда она была отлита, это была самая большая статуя в мире. Статуя Свободы появилась после. За спиной Баварии колоннада, в которой выставлены бюсты выдающихся баварцев.
      Статуя внутри пустая. По узкой лестнице можно подняться наверх, в смотровую площадку, расположенную в голове, и через ухо статуи посмотреть сверху на город.
      На лужайке вовсю идет подготовка к празднику. Строятся гигантские павильоны с логотипами мюнхенских пивоварен, устанавливаются аттракционы. Праздник обещает быть грандиозным. Просто не верится, что такую большую стройку затеяли ради всего лишь двух недель веселья. После все это разберут до следующего года, и Терезин луг опустеет.
      Гуляя по Мюнхену, мимо вокзала и окружающих его злачных мест, выхожу к довольно красивому зданию с надписью "Левенброй". Главная пивная одной из самых знаменитых пивоварен Мюнхена.
      Я сильно проголодался и, конечно же, захожу вовнутрь.
      Пивная впечатляет своими размерами. Множество залов, заставленных столами, выглядит непривычно. Впрочем, как выяснилось позже, по мюнхенским меркам эта пивная не такая уж и огромная. Но я это узнал только потом.
      Несмотря на размеры помещений и количество столиков, свободное место найти довольно сложно. После десяти минут поиска нахожу столик, который как раз освобождается. Официант приносит мне меню.
      Чтение меню мне и в России дается с трудом. В кулинарии я не разбираюсь, выбор довольно большой, и понять, что именно из этого я сейчас хотел бы, не легко. А я хочу что-нибудь местное. Потому я и зашел именно в эту пивную. Разных ресторанчиков мне по дороге встретилось много: китайские, японские, итальянские, греческие, мексиканские. Немецкие попадаются совсем не часто.
      Чтобы долго не выбирать, прошу белых сосисок. Официант мрачнеет.
      "Белые сосиски? В семь часов вечера?"
      Никогда еще Штирлиц не был так близок к провалу. А ведь меня предупреждали.
      Что еще едят в Баварии? Свиные ноги. Заказываю свиную ногу и пиво.
      Разливное пиво, конечно, куда как лучше бутылочного, того же
      Левенброя. Я выпиваю почти весь бокал, когда мне, наконец, приносят еду. Огромная тарелка салата совсем не похожа на то, что я заказывал, зато его много. Пожалев, что я так и не научился понятно говорить по-немецки, приступаю к еде. Съев большую часть салата, я уже сыт и готов уходить. И тут мне приносят свиную ногу. Один только ее размер производит неизгладимое впечатление. Я мог бы это есть неделю. Я не ел бы салат, если б знал, что мне принесут такое. И что мне теперь с ней делать?
      Увы, есть как баварцы я так и не научился. Порции здесь рассчитаны на великанов. Мне никогда не удавалось съесть все, в лучшем случае половину. Я знаю, что это не хорошо, но я бы лопнул. Иногда меня подмывало взять детскую порцию: то же самое, но меньше. По размеру это было бы мне в самый раз, но я не решался ее попросить. К ней еще полагается игрушка или раскраска с карандашами. И мне это принесут.
      Позор-то какой!
      После мне удалось найти места, где еда по масштабам сравнима с привычной. Обычно эти места рассчитаны на туристов. Самой удачной моей находкой была пивная "Баварский Донизль" прямо на Мариенплатц.
      Большое двухэтажное здание, украшенное изнутри гербами баварских областей. Деревянная мебель, приемлемые цены, сравнительно небольшие порции. Выбор тут не большой, и всегда одно и то же. Зато все очень традиционное, а в меню есть фотографии каждого блюда, что очень удобно. А по вечерам гармонист играет бодрые баварские мелодии.
      Просто рай для туриста.
      Утром, придя на работу, захожу в туалет.
      В кабинке мне бросается в глаза табличка: "В случае проблем с инсталляцией обращайтесь по такому-то телефону".
      Это пугает. Сажусь особенно осторожно. Впрочем, инсталляция проходит успешно, помощь не потребовалась.
      В Германии скоро выборы. Только и разговоров о том, что Коль всем надоел, пора его сменить. Так говорили и четыре года назад, но
      ХДС/ХСС все равно победили, и Коль остался Федеральным канцлером.
      – Не понимаю, как можно ставить так вопрос, – говорю я. – Германию без Коля представить себе просто невозможно. Мне бы и мысль такая не пришла в голову, что Друга Гельмута можно сменить на кого-то другого. С кем тогда будет ходить в баню наш любимый Президент?
      – А нечего ему ходить в баню с кем попало, – отвечают мне. – В свободное время пусть дружит с кем угодно, а на работе пусть делом занимается. Тоже выдумал, "Друг Гельмут". Что за дурацкие фамильярности?
      – Это не фамильярности, – отвечаю я. – Конечно, Ельцин имел в виду
      "Наш возлюбленный брат Гельмут Германский", но так прямо сказать нельзя, ведь один из них не монарх.
      – Еще не хватало! Не для того кайзеров прогоняли, чтоб сажать себе на шею новых.
      – Ты бы сам за него не стал голосовать, – говорит Шуберт.
      Он открывает на своем компьютере сайт, посвященный грядущим выборам.
      – Здесь есть тест, – говорит он. – Ответишь на вопросы, и он тебе скажет, за кого ты должен голосовать.
      Отвечаю на вопросы. Компьютер сообщает мне, что я должен голосовать за бывших коммунистов. Меня это не очень удивляет, коллег тоже.
      Зоопарк Мюнхена не очень знаменит, но, тем не менее, заслуживает всяких похвал. В Германии к зоопаркам отношение особое. Это не зажатые домами площадки с клетками, как у нас. Это большие парки с просторными вольерами, ухоженные и радующие глаз. Здесь не воняет, здесь не мучают животных, здесь много места для расширения.
      Единственный хороший зоопарк в России, где мне довелось побывать, был в Калининграде. Но ведь этот зоопарк тоже немецкий.
      В мюнхенском зоопарке можно не только смотреть на животных и кататься на пони или на верблюде. В некоторые вольеры здесь можно просто заходить, гладить животных, кормить их какой-то гадостью из специальных автоматов. Особенно большую радость это доставляет детям. Мне жаль, что ребенком я не мог ходить в такой зоопарк.
      В вольере много людей, козочек, овечек, пара оленей. Очаровательная идиллия.
      Я провожу здесь весь вечер до закрытия. Парк большой, есть на что посмотреть.
      В африканском вольере молодой сотрудник рассказывает про хищных птиц. На руке у него сидит настоящий сокол.
      На мостике через ручей висит табличка: этот мостик построен в соответствии с дипломным проектом студентов Мюнхенского
      Военно-Инженерного училища. Достойная работа для будущих военных инженеров.
      В птичнике, на площадке, обтянутой сеткой, можно просто погулять среди цветов и экзотических птиц.
      Начинает темнеть. Зоопарк пустеет.
      По раскачивающемуся на ветру подвесному мостику захожу в вольер к козлам. Останавливаюсь у автомата, продающего корм. Разворачиваюсь, чтоб идти к выходу и вижу перед собой четырех обитателей вольера.
      Выпускать меня они не собираются, выразительно смотрят на меня своими раскосыми глазами, давая понять, что пришло время ответить за козлов. После нескольких неудачных попыток выйти, бросаю монету в автомат. Меня отталкивают, собирают высыпавшийся корм и дают понять, что больше не задерживают. Не желая испытывать терпение хозяев, ухожу.
      Утром Шуберт встречает меня словами:
      – Ну и что ты на все это скажешь?
      – На что?
      – Ты что, совсем не следишь за новостями?
      Телевизора у меня нет, газет я не читаю, а новости мне надоели еще в
      России. Тут мне хватает развлечений и без них. А какие могут быть новости в конце лета? В Германии скоро выборы, но мне до этого нет никакого дела. А что еще может быть?
      – Тебя не интересуют события в России?
      Что может случиться в России в мое отсутствие?
      Сажусь к компьютеру Шуберта и смотрю новости в интернете.
      – И что ты на это скажешь? – повторяет свой вопрос Шуберт.
      – Ну, бывает. Неприятно, конечно, но у меня все равно нет никаких
      ГКО, я даже и не знаю толком, что это такое.
      – Тут все гораздо серьезнее, – говорит Шуберт. – Такие вещи даром не проходят, это на всех скажется, и на тебе тоже. Увидишь еще.
      Ему, конечно, виднее. Он разбирается в экономике, а я нет. Пока что я не могу разделить его озабоченность.
      В субботу я решаю пойти в Немецкий музей. Я много слышал про него, все мне советовали обязательно туда сходить.
      Музей расположен в центре Мюнхена на небольшом островке. Это большое помпезное здание с орлами на углах крыши. Оно очень хорошо сочетается с таким же помпезным мостом, украшенным большими каменными статуями, символизирующими области Баварии.
      Мои ожидания оправдались. Музей просто потрясающий. Вспоминаются слова из "Левши" Лескова "Тогда англичане позвали государя в самую последнюю кунсткамеру, где у них со всего света собраны минеральные камни и нимфозории, начиная с самой огромнейшей египетской керамиды до закожной блохи, которую глазам видеть невозможно, а угрызение ее между кожей и телом".
      Музей посвящен истории науки и техники. Всем их областям.
      В первых залах выставлены корабли от старинных парусников до современных подводных лодок и батискафов.
      В разделе космонавтики можно зайти в жилой отсек настоящего американского космического корабля и посмотреть советский спускаемый аппарат. Здесь можно увидеть военные самолеты всех времен, современный пассажирский самолет в разрезе и ракету фау-2.
      В отделе, посвященном железной дороге представлены локомотивы всех времен, есть тут и кафе в старинном вагоне-ресторане, огромная действующая модель железной дороги, где на поездах установлены миниатюрные видеокамеры, картинка с которых проецируется на большой экран. Кажется, что едешь в настоящем поезде.
      Во дворе выставлена настоящая мельница.
      В отделе автомобилестроения представлены автомобили всех времен и народов, показан весь процесс разработки, испытания и производства автомобилей. Особенное впечатление на меня произвела шикарная машина тридцатых годов, переоборудованная для работы на дровах.
      В разделе металлургии рассказано об отливке статуи Баварии.
      В разделе химии и физики каждый может сам провести множество экспериментов на стоящих за стеклом установках.
      В залах, посвященных истории музыкальных инструментов, я прибиваюсь к экскурсии, где экскурсовод рассказывает, как развивались клавишные инструменты. Для наглядности она играет на каждом из них фрагменты из произведений соответствующей эпохи.
      Пищевая промышленность представлена действующими макетами, показывающими, как производились и производятся пиво, водка, хлеб и сахар.
      В отделе телевидения можно посмотреть на себя на фоне различных пейзажей. Стоя у бесцветной ширмы, видишь у себя за спиной море, пустыню, вулканы… Здесь я с удивлением узнаю, что в Германии уже в тридцатые годы у населения были телевизоры, а игры олимпиады 1936 года полностью транслировались по телевидению. Тут же представлена и камера, с помощью которой велись съемки.
      Осмотреть музей за один день невозможно, сюда надо приходить много раз, все время открывая для себя что-то новое и необычное.
      В дополнение к музею, есть магазин, где можно купить массу занятных книг, игр, игрушек и сувениров, связанных с наукой и техникой. Я чувствую себя ребенком в этом магазине. У настоящих же детей обычно случается истерика, когда, оказавшись здесь, они понимают, что все им тут не купят.
      И, наконец, кинотеатры музея. Планетарий, стереокино, лазерные шоу.
      Оснащенные самой современной техникой, они производят неизгладимое впечатление. Хочется непременно пересмотреть весь репертуар, причем по несколько раз.
      Я провожу в музее весь день до закрытия, а после иду в планетарий.
      Право же, уже ради этого стоило ехать в Мюнхен из Петербурга.
      На оставшемся корешке от билета обнаруживаю рекламу парка водных аттракционов "Альпамар". Предъявителю этого корешка обещана большая скидка. Интересно, если это скидка, то сколько стоит билет? Впрочем, отказываться от такого подарка я не хочу. Надо будет обязательно посмотреть, что это такое.
      В воскресенье отправляюсь в ближнюю летнюю резиденцию баварских королей Нимфенбург.
      Это уже не пригород Мюнхена, как в те времена, а район города.
      Красивый дворец, парк, где в лесу ходят настоящие олени, парадная же часть напоминает парки пригородов Петербурга.
      Во дворце несколько музеев: музей карет, музей фарфора – в
      Нимфенбурге была фарфоровая мануфактура, замечательный музей Природы и Человека. Это вроде Немецкого музея, но посвящено естественным наукам: палеонтологии, географии, минералогии, зоологии, физиологии, генетике и другим. Здесь, как и в Немецком музее множество действующих макетов, диарам, игр, где нужно отвечать на вопросы из разных областей естественных наук, мониторов, на которых можно смотреть научно-популярные фильмы. Действуют временные выставки о жизни и природе разных стран. Во время моего посещения действует выставка, посвященная Кубе.
      Часть парка занимает ботанический сад. Глаза устают от обилия всевозможных цветов.
      После таких содержательных выходных и на работу идти приятно.
      Проходя мимо газетных киосков, вижу на первых полосах всех газет сообщения исключительно из России. Предстоящие в самое ближайшее время выборы забыты. Видать, прав Шуберт, все действительно серьезно.
      Читаю тревожные новости с Родины. Черт возьми, в какую страну я вернусь?!
      Вечером в пивной гостиницы всегда много народа. Кроме постояльцев здесь собирается весь Дейзенгофен. Отдельных столиков на всех не хватает, потому подсаживаются друг к другу, знакомятся, чокаются пивом и непринужденно общаются.
      Пачка сигарет, лежащая у меня на столике всегда привлекает внимание.
      Я привез сигареты из России, здесь они дороже раз в десять.
      На этот раз пачка сигарет с надписью по-русски привлекла внимание немолодой женщины в очках.
      – Так вы из России? – говорит она. – А откуда именно?
      – Из Петербурга.
      – Петербург? Это который Сталинград?
      – Нет, который Ленинград.
      – А, знаю. Я, когда училась в школе, была в России, правда, только в Москве. Я из восточной Германии. А Петербург это в какой россии?
      – Что значит в какой? Россия одна.
      – Как же! Это раньше она была одна, а сейчас их много: Украина,
      Белоруссия, Казахстан…
      – А, в этом смысле… В той россии, которая Россия. Российская
      Федерация.
      – Понятно. Как там поживает ваша детская неожиданность?
      – Кто?
      – Премьер ваш. Вы же его так называете.
      Премьера Кириенко в России действительно называют киндерсюрпризом.
      Однако, как непривычно слышать это по-немецки!
      – В отставку его отправили. А так ничего. Жив, здоров.
      – До чего же вы, русские терпимые. У нас бы правительство не в отставку ушло, а уехало бы куда-нибудь в Латинскую Америку, с поддельными паспортами.
      – Зачем же так? Пусть живут, жалко что ли? Со всяким может случиться. Да и паспортов на всех не хватит, если из-за таких пустяков бежать в Латинскую Америку.
      – Хватило бы одного раза для острастки. А то они же делают с вами что хотят. У нас бы уже десять раз социалистическая революция случилась, если б над нами стали так измываться.
      – Пробовали. Не помогает.
      – Плохо, значит, пробовали. Так ведь жить невозможно! У вас ведь полстраны зарплату не получает. Такое и представить себе нельзя.
      – Почему нельзя? Очень даже можно. Вот вы, например, работаете, и вам каждый месяц перечисляют деньги. А теперь представьте себе то же самое, только деньги не перечисляют.
      – А как жить?
      – Россия теперь свободная страна. В личную жизнь граждан государство больше не вмешивается. Это раньше его интересовало, как мы живем, а теперь каждый сам себе свободный гражданин – как хочет, так и живет. По себе знаю, жить без зарплаты можно, а кто не хочет – никто не заставляет. Можно и не жить. Демократия.
      – Ну, если так понимать демократию… Какая может быть демократия при таком отношении к гражданам? У нас, недалеко от дома, была советская воинская часть. Солдаты постоянно побирались и подворовывали. Мы их даже не осуждали за это – мы их жалели, ведь так, как с ними обращались их офицеры, нельзя обращаться даже с военнопленными. А, если их ловили, то наказывали очень жестоко.
      – А где взять другое понимание? У нас крепостное право отменили всего полтораста лет назад. А от монархии до сих пор избавиться не можем. Пройдет время, и мы до понимания демократии дорастем.
      Германия вон через что прошла, пока доросла до демократии. У нас сейчас вроде Веймарской республики. Остается только надеяться, что нам не придется пройти через все те же этапы. Лучше уж еще лет сто подождать.
      – Да, у вас ведь и национал-социалисты имеются. Я про них в газете читала. Как же вы дошли до жизни-то такой? Неужели вы забыли войну?
      – Мы не забыли. Я думаю, это временные трудности. Победили чужих нацистов – разберемся как-нибудь и со своими. Не все сразу.
      Она предлагает мне выпить водки. Я соглашаюсь. Водка здесь понятие символическое. В тех наперстках, из которых ее здесь пьют, если оттуда еще и выковырять лед, от водки остается один запах.
      Мне, наконец, дали свой компьютер. С нетерпением включаю его и вижу запрос сетевого пароля.
      – Как же я буду с ним работать без сетевого кабеля? – спрашиваю я.
      – Ничего не знаю, секретарша сказала, что у тебя есть сетевой кабель, – отвечает мне сотрудник.
      Странное дело! Откуда у меня взяться кабелю? Или они думают, что я постоянно ношу его с собой? Может мне самому установить операционную систему? Мне сеть не нужна. Нет, это запрещено. Сотрудник советует мне оформить заявку на кабель.
      – Лучше не надо, – говорит Шуберт, когда тот уходит. – Ты не дождешься, пока заявку выполнят. Компьютер для тебя мы заказали в тот же день, когда послали тебе приглашение. Ты здесь уже неделю, а компьютер принесли только что. Лучше сходи в магазин и купи кабель.
      Чек тебе оплатят.
      Иду в магазин за кабелем. Вернувшись, спрашиваю у секретарши, кто мне оплатит чек. Не вполне доверяя ее ответу, переспрашиваю у
      Шуберта. Естественно, это совсем не там, куда меня послала секретарша.
      Дородная дама открывает шкаф, достает оттуда коробку с деньгами и платит мне. Так просто. И никаких заявок писать не надо.
      Вот я и при компьютере. Наконец-то! Он у меня самый лучший в офисе.
      У всех остальных сотрудников машины совсем старые. Спрашиваю, почему они их не меняют.
      "Зачем? – отвечают мне. – На новых компьютерах и программы будут новые, так что работать они будут не быстрее старых".
      Немного поработав, понимаю, что коллеги правы.
      В пивной гостиницы полно посетителей. Только за большим столом в углу есть свободные места. Там сидит только один баварец в кожаных штанах. Рядом лежит его шляпа с пером, в руке у него кружка пива.
      – Можно присесть? – спрашиваю я.
      Он удивленно смотрит на меня и, подумав, отвечает:
      – Ну, садись, раз уж решил.
      Сажусь.
      К столику бросается официант Тони.
      – Мне его прогнать? – спрашивает он.
      – Да нет, я разрешил, – отвечает баварец. – Пусть уж сидит. Ты ему лучше пива принеси.
      – Что-то не так? – спрашиваю я.
      – Да нет, все нормально, – машет рукой баварец. – Тони просто перестраховщик.
      – Это какой-то особенный столик? – только сейчас я замечаю медную табличку на столе.
      – Не бери в голову, – отвечает баварец, переворачивая табличку. -
      Это несущественно. Вообще, это столик только для местных, но ты же этого не знал. Да и все равно никто из наших сегодня не пришел. Что же мне, одному тут пиво пить? Ты сам-то откуда будешь?
      – Из России.
      – Да, – задумчиво говорит он, отхлебывая большой глоток. – В России тяжело. Кризис у вас. И премьеры меняются как… Как в Италии. Тони, у вас ведь тоже все время меняются премьеры?
      – Ничего, – говорю я, – я сам не премьер, так что меня это мало задевает. Они не так уж давно меняться стали. Раньше один долго был.
      – Я помню. У него еще фамилия была такая, что не выговорить. Как вы ее выговаривали?
      – Привыкли.
      – А чего сменили?
      – Надоел.
      – Разнообразие, значит, любите? А вообще у вас как?
      – Ничего, помаленьку. Примерно как здесь, только похуже.
      – А пшеничное пиво у вас есть?
      – Все больше ячменное.
      – Как же вы так бедно живете?
      – Человек ко всему привыкает.
      – Да, – задумчиво вздыхает он. – Ну, ничего, – он чокается со мной.
      – Все образуется. Будет и у вас пшеничное пиво.
      Конечно, все образуется. Куда оно денется?
      – Ну, как дела? – спрашивает Шуберт.
      – Продвигается. Читаю, конспектирую. Хорошо бы еще сравнить с другими моделями. А то что-то очень уж односторонняя информация.
      Аналогичную технику наверняка выпускают и другие фирмы.
      – Так тебя интересуют модели наших конкурентов? Понимаю. Есть у нас такая информация.
      Он протягивает мне папку с пометкой "секретно". Документ называется
      "Как нам побить конкурентов".
      – Забавно, – говорю я. – А у конкурентов, небось, и на вас такая папка имеется.
      – А как же!
      Шуберт протягивает мне папку с таким же названием. Секретный документ, подготовленный в конкурирующей фирме, предваряется электронным письмом: "В соответствии с вашим запросом, высылаю интересующую вас документацию". Судя по адресу, документ прислал сотрудник конкурентов. Прямо "Алекс Юстасу".
      – Так у вас там и шпионы имеются?
      – Шпионы? Мне кажется, это не совсем удачное слово. Холодной войной отдает.
      – А как еще назвать того, кто посылает конкурентам секретные материалы?
      – Такие материалы всегда секретные. Зачем их читать кому попало? Но не от нас же их секретить. Ведь тут речь идет о вещах, которые непосредственно касаются нашей фирмы. Было бы просто невежливо не поставить нас в известность. Да мы бы и все равно узнали.
      Как все, оказывается, просто в современном мире большого бизнеса!
      Выходной решаю посвятить посещению Пинакотек, знаменитых музеев живописи.
      На метро доезжаю до станции Кенигсплатц. Уже на самой станции видно, что рядом находятся знаменитые музеи. Стены украшены репродукциями картин, в витринах на платформе выставлены копии античных скульптур.
      Король Баварии Людвиг Первый, при котором были построены музеи в округе, был большим любителем искусства, особенно античного. Желая превратить Мюнхен в подобие древних Афин, он обустроил площадь
      Кенигсплатц в духе древнегреческих традиций. По бокам от больших триумфальных ворот были построены музеи античного искусства – красивые здания в классическом стиле. Улица, начинающаяся на площади, ведет к черной колонне – монументу баварцам, павшим в наполеоновских войнах.
      Гитлер, который тоже был неравнодушен к античному искусству, питал понятную склонность к этой площади. При нем здесь проводились костюмированные парады и факельные шествия. Здесь же, на краю площади, противоположном триумфальным воротам, были построены два мрачных симметричных здания: резиденция фюрера и канцелярия НСДАП.
      Мюнхен был столицей гитлеровской партии. В районе античных музеев
      Кенигсплатц и Пинакотек был создан целый комплекс партийных зданий.
      Отчасти это были здания, построенные при Гитлере, как эти два серых близнеца или Храмы Славы – мавзолеи павших бойцов национал-социалистического движения, отчасти это были старые дворцы, каких немало было в округе. Одним из них был знаменитый Коричневый дом.
      В конце войны этот район особенно сильно бомбили. Американцы со свойственной им тщательностью разбомбили все музеи, практически не повредив ни серых близнецов, ни Храмы Славы. Храмы Славы взорвали уже после войны. Сейчас от них остался только фундамент, заросший кустарником. А близнецы так и остались стоять. После войны американцы устроили там свой штаб. Сейчас в бывшей резиденции фюрера расположилась консерватория, а в бывшей канцелярии НСДАП – институт этнографии.
      В солнечную погоду на каменных ступенях помпезных зданий загорают студентки. Жизнь берет свое.
      Но ночью, в тусклом лунном свете эти дома снова становятся мрачными и жутковатыми. Кажется, даже если бы я и не знал, что в них раньше находилось, они производили бы на меня такое же страшное впечатление.
      Собственно, эти два дома, да еще музей в Английском парке – все, что осталось от нацистской столицы. Коричневый дом, да и другие дворцы, обсиженные нацистами, после войны восстанавливать не стали. На месте
      Коричневого дома сейчас пустырь, окруженный забором, а на месте бывшего здания Гестапо площадь Жертв национал-социализма. Это мемориальное название, нет ни одного дома с таким адресом. Это просто место, посвященное памяти павших. На месте дома стоит черный столб, на котором горит вечный огонь. Напротив – современный дом-коробка с мемориальной доской, где написано, что здесь некогда был дворец одного из баварских принцев, где после был исполком