Эмануил Сведенборг
      Учение Нового Иерусалима о вере
      Сделанное известным:
      ЭМАНУИЛОМ СВЕДЕНБОРГОМ
      Служителем Господа Иисуса Христа
      --------------------------------
      Перевод с Латинского подлинника:
      Способ выражений, употребляемый Сочинителем, может казаться странным пока читатель не убедится в том, что великие и новые истины, в его творениях открываемые, не выразились бы иным образом с той отчетливостью и определенностью, от которых он не отступает ни в одном из своих писаний.
      Точности перевода дано преимущество над красотою и легкостью слога, из опасения, чтобы не опустить какого-либо оттенка и не представить превратно подлинника.
      По новости этого рода изъяснений на Русском языке, нельзя было не ввести совсем новых слов и не изменить даже смысла некоторым уже данный; как например вместо обыкновенного слова Срфкшефыб Любовь - необходимо было составить новое, выражающее любовь и деятельность ее в отношении к человеку; и потому введено слово Любодетельность, показывающее не только Любовь к Богу Фьщк, но и само применение ее к ближнему. Вместо Ьуты, Ум, принято слово Дух, потому что Сочинитель подразумевает под Ьуты способности человека Волю и Разум вместе; а под словом Ум, понимается одна только часть мыслящая. Фвгдеукфешщ переведено через Опрелюбодействование для того, что многие места в Священном Писании остались бы неудобоизъяснимыми, если бы не ввести такого слова, и потому, что иначе выразить это не возможно; и так далее. В необходимости этого читатель убедится, когда Промыслу угодно будет сделать известным прочие творения Служителя Своего Эмануила Сведенборга.
      Признано также лучшим перевести с подлинников, Еврейского и Греческого, совершенно буквально и без обращения внимания на правила гамматические, все те места Священного Писания, которые Сочинитель от слова до слова приводит. При тех обстоятельствах и в те времена, когда Слово было написано, грамматикою не стеснялись; потому и нельзя, без искажения смысла подлинника, подчинить перевод духу новейших языков.
      Впрочем и этому причина объяснена в творении Автора под названием "Учение Нового Иерусалима о Священном Писании". Места из Священного Писания, которые Сочинитель предлагает или сокращенно, или в виде общего смысла, извлеченного из многих стихов, тщательно с подлинниками сверены, и выражены по возможности самими словами подлинников.
      (Предлагаемый текст выверен, в части цитат из Библии, а также и самого текста. Но издатель считает необходимым заранее принисти свои извинения за возможные ошибки наборщика в нумерации ссылок, ибо, по острому недостатку времени, в этой версии текста они, к глубокому моему сожалению, не были выверены. Прим. изд)
      У Ч Е Н И Е Н О В О Г О И Е Р У С А Л И М А О В Е Р Е
      Вера есть внутреннее признание истинного.
      1. Под словом "Вера" ныне разумеется не иное что, как думать, что это так, потому что Церковь так учит, и что это не открыто перед разумом; ибо говорят: верь и не сомневайся! Если ответствуют: сего не понимаю; то говорят - для того-то оно и должно быть уверовано. И потому, нынешняя вера есть вера в неведомое, и может назваться слепою верою; а как она есть повелительное речение (вшсдфьут) одного в другом, (одного к другому), то и есть она вера историческая. Из следующего видно будет, что это не есть вера духовная.
      2. Самая вера есть не иное что, как признание, что это так потому, что истинно; ибо тот, кто в самой вере находится, думает и говорит так: это истинно, потому я и верю; ибо вера принадлежит истинному, а истинное вере. Такой, если не понимает что это истинно, говорит - не знаю, истинно ли это, и от того еще не верю; как верить тому, чего не понимаю - оно может быть и ложно.
      3. Но это есть общая речь, что никто не может понимать духовного, или богословского, потому что это сверхестественно; но истинное духовное удобопонятно настолько же, насколько и истинное натуральное (природное, естественнонаучное прим. изд); и хотя восприятие его может быть и не весьма прозрачно, но когда оно услышано, то входит достаточно глубоко в понимание (шт зуксузешщтуь) слушающего, чтобы тот мог заключать - истинно ли это, или нет; и сказанное особенно справедливо в отношении тех, кто охвачен любовью к истине. Это дано было мне познать из многих опытов. Мне дано было говорить с несведущими, с помраченными (щиысгкшы), с несмысленными, и с теми также, которые были во лжи, и которые во зле, родившимися в недрах Церкви, и слышившими нечто о Господе, о вере и любодетельности (срфкшефеу). Мне дано было говорить с ними о таинствах мудрости, и они понимали и признавали все то; но они были тогда во свете разума, свойственном каждому человеку, и, вместе, в том высокомнении (шт пдщкшф) - что суть разумны. Но это происходило, однако же, во время моего общения с духами.
      Многие, из присутствовавших тогда со мною, убедились этим опытом, что духовное удобопонятно, также как и натуральное, однако тогда только, когда слышится или читается, но что оно с трудом понимаемо бывает человеком, когда он из себя самого мыслит. Причина, почему духовные предметы удобопонятны, заключается в том, что человек, в отношении к разуму, может возвышен быть во свет небесный, в каковом свете не иное что является, как только духовные предметы, которые суть истинное веры: ибо свет небесный - есть свет духовный.
      4. Из того следует теперь, что внутреннее признание истинного есть принадлежность тех, которые суть в духовном расположении к Истинному (фааусешщ кукш). Поелику Ангелы состоят в этом расположении, то они во всем отвергают тот догмат, что разум должен быть в послушании веры; ибо говорят они: что значить верить и не видеть, истинно ли это? И если кто скажет, что, со всем тем, должно верить, ангелы отвечают - или ты почитаешь себя Богом, Которому я должен верить, или же меня безумным, чтобы я поверил слову, в котором не вижу истинного? Сделай же, чтобы я видел оное. Таким образом, этот догматик отступает. Мудрость Ангельская состоит единственно в том, что они видят и понимают то, о чем думают.
      5. Существует идея духовная, о которой немногие что-либо знают, которая влияет на тех, кои суть в расположении к истинному (шт фааусешщту кукш), и внутренно указует, истинно ли, или ложно то, что слышится или читается. В этой идее суть те, которые в озарении от Господа читают Слово. Быть в озарении, не иное что есть, как быть в понимании (шт зуксузешщту), и из того, во внутреннем признании, что то или другое истинно. Это те, которые называются научеными Иеговою. Иисаия Гл. 54: 13. Иоан. Гл. 6: 45. и о коих говорится у Иеремии:
      "Се дни приходящие, в которые заключу союз новый; сей будет союз: дам закон Мой в середину их, на сердце их напишу его; и не будут учить более муж сообщника своего, или муж брата своего, сказывая: познайте Иегову, ибо все познают Меня". Гл. 31: 31. 33. 34.
      6. Из сего явствует, что вера и истина суть одно; почему и древние, которые из расположения (уч фааусешщту) превосходили нас в мышлении истинного, вместо слова "Вера" употребляли "Истина". Из сего также происходит, что, на Еврейском языке, Истина и Вера - суть одно слово, которое называется Амуна, или Аминь.
      7. Что у Евангелистов, и в Апокалипсисе, Господом наименовывается вера, это потому, что Иудеи не верили, что истинно то, что Господь был Мессия, предреченный Пророками; а где не верят истине, там наименовывается вера. Но иное есть - иметь веру и верить Господу, и совершенно другое - иметь веру и верить кому либо. О различии, сказано будет ниже.
      8. Вера, отделенная от истины, вошла и вторглась в Церковь под Папским владычеством; потому что неведение истинного было главным оберегателем религии сей; поэтому и самое чтение Слова запрещалось; иначе предстоятели не могли бы быть почитаемы как Боги, и призываемы их Святые, и не могли бы люди быть введены в толикое идолопоклонство, что трупы, кости и гробницы их признавались бы святыми, и превращались бы в источник дохода. Из сего открывается, какую ужасную лживость может произвесть слепая вера.
      9. Слепая вера осталась потом у и многих реформатов (Куащкьфешы), потому что они отделили веру от любодетельности (Срфкшефы); а разделяющие их не могут не быть в неведении Истинного, и не называть верою думание, что это так, отделенное от внутреннего признания, что это так. У таковых невежество есть защита догматов, ибо доколе царствует невежество, и то убеждение, что Богословские предметы превышают (наши понятия), дотоле могут они говорить не встречая противоречия, но обретая веру тому, что предметы сии истинны, и что они сами понимают их.
      10. Господь сказал Фоме: "Потому, что видел Меня Фома, поверил; блаженны не видевшие и уверовавшие". Иоан. Гл. 20: 29.
      Чрез что не разумеется вера от внутреннего признания, но то, что блаженны те, которые не очами видят Господа, как Фома, но. со всем тем, веруют, что Он есть; ибо это есть во свете истины из Слова.
      11. Поелику внутреннее признание истинного есть вера, и поелику вера и истина - суть одно, как сказано выше, ном. 2. 4. 5. 6., то следует, что внешнее признание, без внутреннего - не есть вера, и что убеждение в ложном - также не есть вера. Признание внешнее, без внутренного - есть вера в неведомое, а вера в неведомое есть только знание, дело памяти, которое, если в том утверждается, делается убеждением; состоящие же в оном думают, что это истинно, потому что другой так сказал, или думают, что это истинно, по доказанному уже (уч сщташкьфещ); хотя и ложное может также быть доказано, как истинное, а иногда и сильнее. Думать, что нечто истинно по доказанному уже, значить думать, что истинно то, что сказано другим, и не исследовать сего наперед, но только утверждать.
      12. Если кто думает сам с собою, или говорит другому - кто может иметь внутреннее признание истинного, принадлежащее вере? Я не могу; то я скажу ему, как это можно: убегай зла, как греха, и приступи к Господу, и получишь сколько желаешь. Что убегающий зла, как греха, в Господе есть- это видно в Учении жизни для Нового Иерусалима, н. 18 до 31; что он любит истинное, и видит оное, н. 32 до 41 там же; и что он имеет веру, н. 42 до 52. там же.
      Что внутреннее признание истинного, которое есть вера, бывает у тех только, которые суть в любодетельности.
      13. Выше сказано, что есть вера; теперь сказано будет, что есть любодетельность. Любодетельность (срфкшефы), в первом своем начале, есть расположение (фааусешщ) к доброму; а как истинное любит доброе, и доброе любит истинное, то расположение (фааусешщ) к доброму и производит расположение к истинному; а чрез сие - признание истинного, которое есть вера. Через сие, в порядке своем, существует расположение к истинному, и становится любодетельностью (срфкшефы). Такова постепенность любодетельности, от начала своего, которое есть расположение к доброму, чрез посредство веры, которая есть признание истинного, до конечной цели своей (фв аштутш ытгь), которая есть любодетельность (срфкшефы), каковой же конечная цель - есть действие. Из сего явствует, каким образом любовь (фьщк), которая есть расположение к доброму, производит веру, тождественную с признанием истинного, и, через нее, производит любодетельность (срфкшефеуь), которая тождественна с действованием любви (фсешс фьщкшы) посредством веры.
      14. Но яснее: Доброе (Ищтгь), не иное что есть, как служение (гыгы); почему любодетельность, в первом своем начале, есть расположение к служению (фааусешщ гыгы); поелику же служение любит средства (необходимые для его существования), то и производит оно расположение к средствам, из чего проистекает познание их; а чрез сие, в порядке своем, происходит расположение к служению, и становиться любодетельностью (срфкшефы).
      15. Поступательность их такова же, какова поступательность всех принадлежностей воли, посредством разума действующих в теле. Воля ничего из себя не может производить без разума, и разум ничего из себя без воли. Чтобы произвесть что либо - они должны действовать в соединении. Или, что то же: расположение, которое есть принадлежность воли, ничего не производит из себя иначе, как только через размышление, которое есть принадлежность разума, а не обратно. Чтобы произошло что либо, они должны действовать в совокупности. Испытай - можешь ли думать, если отымешь от мысли побуждение, принадлежащее какой либо любви; или можешь ли быть побуждаем чем либо, если от расположения отымешь мышление; или, что все равно, можешь ли говорить, если от мысли отымешь расположение; или можешь ли что либо сделать, если от расположения отымешь мышление или разум. То же самое в отношении к любодетельности и вере.
      16. Это об(ясниться может через сравнение с деревом: Дерево, в первом своем начале, есть семя, в котором есть стремление к произведению плода; это стремление, возбужденное жаром, сначала производить корень, а из него лозу или стебель с ветвями и листями, и наконец плод, и, таким образом, осуществляется стремление к плодотворению; из чего открывается, что стремление производить плод находиться беспрерывно во всей постепенности, доколь осуществится; ибо если бы оно прервалось, то способность растительная тот час бы исчезла.
      Вот примененим: Дерево есть человек, стремление производить средства находится у человека из воли в разуме; лоза, или стебель с ветвями и листьями - суть у человека средства, через которые это происходит, и называется истинное веры; плоды, которые суть последние действия растительного стремления в дереве, суть у человека - служение; Воля его проявляет себя в служении, как в эффекте. Из сего видеть можно, что воля к произведению служения, посредством разума, находится беспрерывно во всей постепенности; пока не осуществится. О воле и о разуме, и о союзе их, смотри в Учении жизни для Нового Иерусалима, п. 43.
      17. Из сказанного явствует, что любодетельность (срфкшефы), поскольку она есть расположение к доброму (ищтгь), или служению, (гыгы), производит веру, как средство, через которое она осуществляется; следовательно, что любодетельность и вера, в произведения служения, действуют совокупно. Далее, что вера не производит добра, или служения, из себя, но из любодетельности; ибо вера есть посредствующая любодетельность (срфкшефы ьувшф). И так это ложь, будто вера производит доброе (ищтгь), как дерево плоды; дерево не есть вера, но дерево есть человек.
      18. Надобно знать, что любодетельность и вера составляют одно, как воля и разум; ибо любодетельность есть принадлежность воли, а вера есть принадлежность разума. Равным образом, что любодетельность и вера составляют одно, как расположение и мысль, ибо расположение есть принадлежность воли, а мысль - принадлежность разума. Равным образом, что любодетельность и вера составляют одно, как доброе и истинное, потому что доброе есть принадлежность расположения воли, а истинное - принадлежность мысли разума.
      Словом: любодетельность и вера составляют одно, как естество (уыыутешф) и форма (ащкьф); ибо естество веры есть любодетельность, и форма любодетельности есть вера. Из сего явствует, что вера без любодетельности как форма без естества, которая есть ничто; и что любодетельность без веры как естество без формы, которое есть также ничто.
      19. Любодетельность (срфкшефы) и вера в человеке - суть совершенно как движение сердца, которое называется сжиманием (ыныефду) и расширением (вшфыещду), и движение легких, которое называется дыханием. Сие находится также в совершенном соотношении с волею и разумом человеческим, а потому и с любодетельностью и верою; почему воля и ее побуждение (фааусешщ) разумеются под сердцем в Слове, а разум с его мышлением разумеется в Слове под душою (фтшьф), и также под Духом (ызшкшегы); почему "Испустить душу" (фтшьфь), значит не жить, не одушевлять (фтшьфку) более; а "испустить дух" (уььшееуку ызшкшегь) - не дышать более. Из сего следует, что не может быть веры без любодетельности, или же любодетельности без веры; и что вера без любодетельности есть как дыхание легких без сердца, чего ни в каком живущем быть не может; разве только в автомате (самодвигателе), и что любодетельность без веры есть как сердце без легких, из чего ничего жизненного не ощущается; следовательно, что любодетельность производит служение (гыгы), посредством веры, равно как сердце производит действование посредством легких. Столь велико сходство (Ышьшдшегвщ) между сердцем и любодетельностью, как и между легкими и верою, что в духовном мире во всяком по одному дыханию познается - какова вера его, а по биению сердца - какова любодетельность его. Ибо Ангелы и духи, равно как и люди, живут сердцем и дыханием; оттого они, подобно людям в мире, чувствуют, мыслят, действуют и говорят.
      20. Как любодетельность (срфкшефы), есть любовь (фьщк) ближнего, то сказано будет также, что есть ближний. Ближний, в натуральном смысле, есть человек в совокупности (шт сщьзщышещ), и в особенности (шт штвшмшвгщ). Человек в совокупности есть Церковь, отечество и общество; а человек в особенности есть согражданин, который в Слове именуется братом и сообщником. Но ближний в смысле духовном есть доброе, а поелику служение (гыгы) есть доброе, то ближний в духовном смысле, есть служение (гыгы). Что служение есть духовный ближний, - это всякий признает: ибо кто любит человека только как лицо? Но любит его из того, что в нем есть, из чего он таков, а потому по качеству его, ибо это и есть сам человек. Это качество, которое бывает любимо, есть служение (гыгы), и называется доброе; отсюда ближний. И так как Слово во внутренности (шт ыштг) своей - духовно, то любить доброе - это и есть любить ближнего в духовном его смысле.
      21. Но иное есть любить ближнего по причине добра (уч ищтщ), или служения в нем относительно к себе, иное - любить ближнего по причине добра, или служения, в себе относительно к нему. Любить ближнего по причине добра, или служения в нем относительно к себе - может и злой; но любить ближнего по причине добра или служения в себе относительно к нему, может только добрый; ибо этот из добра (уч ищтщ) любит доброе, или из расположения к служению (уч фааускшщту) любит служение. Между теми и другими различие описано Господом у Матфея. Гл. 5: 42.-47. и след. Многие говорят: люблю его, потому что он любит меня, и делает мне добро; но любить его только за это, не есть любить его внутренно, разве только если в добре находишься, и из оного любишь его доброе. Сей находится в любодетельности (шт срфкшефеу), а тот в дружбе, которая не есть любодетельность. Кто из любодетельности любит ближнего, тот сочетается с добром его, а не с лицом, разве поскольку и доколе он пребывает в добре. Этот духовен, и духовно любит ближнего; а кто любит другого только по дружбе, тот сочетается с лицом его, и вместе тогда и со злом его. Сей, по смерти, с трудом может отделиться от лица, находящегося во зле, а тот может. Любодетельность может делать это посредством веры, ибо вера есть истина; а человек, находящийся в любодетельности, посредством истины исследует и видит, что именно должно любить, и разсматривает качество служения в люблении и делании добра.
      22. Любовь к Господу есть собственно любовь (фьщк), а любовь к ближнему - есть любодетельность (срфкшефы). Не бывает у человека любви к Господу иначе, как в любодетельности; в ней соединяется Господь с человеком. Как вера в естестве (уыыутешф) своем есть любодетельность, то следует, что никто не может иметь веры в Господа, если не находится он в любодетельности. Из нее, посредством веры, происходит союз: чрез любодетельность - союз Господа с человеком, а чрез веру - союз человека с Господом. Что союз есть взаимный, смотри в Учение жизни для Нового Иерусалима н. 102 до 107.
      23. Одним словом: поскольку кто убегает зла как греха, и взирает к Господу, постольку находится он в любодетельности, а потому постольку в вере. Что, поскольку кто убегает зла как греха, и взирает к Господу, постольку находится он в любодетельности - смотри в Учении жизни для Нового Иерусалима, н. 67 до 73, потом н. 74 до 91 и, что по стольку имеет он веру, н. 42 до 52. Что есть любодетельность в собственном смысле, н. 114 там же.
      24. Из всего, доселе сказанного, утвердить можно: что вера спасительная, которая есть внутреннее признание истинного, не у иных быть может, как только у тех, которые суть в любодетельности.
      Что познания истинного и доброго не суть принадлежности веры, доколе человек не есть в любодетельности, но что они суть запасное хранилище, из которого может образоваться вера любодетельности.
      25. В человеке от первого детства есть расположение знать; чрез сие расположение он учится многому, что бывает ему полезно, и многому бесполезному. Возрастая, он из прилепления к какому либо упражнению, собирает нужные для сего упражнения сведения; тогда это становится его служением, которым он бывает побуждаем. Так начинается расположение к служению, которое есть расположение к средствам, коими достигает он до упражнения своего, которое есть его служение. Эта постепенность бывает у всякого человека в мире, ибо у всякого есть какое-либо упражнение, к коему шествует он от того служения, которое есть цель его стремлений, чрез опеделенные средства, ведущие к самому служению, каковое лишь и есть конечная цель. Но как это служение, со средствами своими, есть для жизни в мире, то и есть оно - расположение натуральное (природное, плотское прим. изд).
      26. Поелику же всякий человек взирает не только на служение для жизни в мире, но должен также взирать на служение для жизни в небе, ибо в эту жизнь переходит он после жизни в мире, и с ней живет вечно после сей жизни, то всякий, от детства, приобретает себе познание истинного и доброго из Слова, или из учения Церкви, или из проповеди, которые служат для той жизни, и слагает их в натуральной памяти, в большем или меньшем количестве, смотря по сродному расположению познавать, и по степени этого, возросшего посредством разных возбуждений.
      27. Но все эти познания, каковы и сколь бы они многочислены не были, суть только запасное хранилище, из которого вера любодетельности образоваться может; а вера сия не иначе образуется, как поскольку кто убегает зла, как греха, то эти познания делаются принадлежностью веры, в которой есть жизнь духовная; если же не убегает зла как греха, то познания те, не не более чем просто познания, и не делаются принадлежностью веры, в которой была бы какая-либо жизнь духовная.
      28. Это запасное хранилище весьма необходимо, ибо без него не может образоваться вера, потому что познания истинного и доброго входят в веру и составляют ее; нет познаний - и вера не осуществляется; веры совершенно порожней и пустой не бывает; если познаний мало, то и вера бывает маленькая и скудная; если много познаний, то и вера бывает обильная и полная, смотря по количеству.
      29. Надлежит ведать, что познания подлинно-истинного и доброго составляют веру, но отнюдь не познания ложного; ибо вера есть Истина, как выше в н. 5 до 11 сказано; а ложь, как противоположная истине, разрушает веру. Не может существовать любодетельности там, где находятся одни лжи (ьукфу афдышефеуы); ибо, как выше в н. 18 сказано, любодетельность и вера составляют одно, как доброе и истинное одно составляют. Из сего также следует, что где нет никаких познаний подлинно истинного и доброго, там никакой веры не образуется; что малые (познания) производят некоторую веру, и что многие - производят веру, светом исполненную, соразмерно полноте. Какова в человеке вера, проистекающая из любодетельности, таково и разумение его.
      30. Есть также многие, которые не имеют внутреннего признания истинного, но имеют веру любодетельности; это суть те, которые в жизни взирали к Господу, и, по религии, избегали зла, но, заботами и упражнениями в мире, удержаны были от размышления об истинном, равно и недостатком истинного в учащих; но таковые, со всем тем, внутренно, или в духе своем, бывают в признании истинного, потому что находятся в расположении к оному; почему они, по смерти, делаясь духами, и наставляемы будучи ангелами, признают истинное, и с радостью принимают оное. Н иначе с теми, которые в жизни не взирали к Господу, и по религии не избегали зла. Эти не есть внутренно, или в духе своем, в каком-либо расположении к истинному, и от того суть - без всякого признания оного; почему, по смерти, делаясь духами и наставляемы будучи ангелами, не хотят признать истинного, и не принимают оного: ибо злая жизнь, внутренно, ненавидит истинное, а добрая жизнь, внутренно, любит его.
      31. Познания истинного и доброго, предшествующие вере, кажутся некоторым принадлежностью веры, но, со всем тем, не суть та; они еще не верят, потому только, что мнят и говорят, что верят, и познания их не суть еще принадлежности веры, но только мышление, что это так, а не внутреннее признание, что это суть истины; вера же, что это истины, доколь неизвестно, в чем они действительно состоят, есть род убеждения, далекого от внутреннего признания. Коль же скоро насаждается любодетельность, тогда эти признания становятся принадлежностью веры, однако не более как сколько входит в них любодетельности; в первом состоянии, прежде чем восприемлется любодетельность, вера является им как-бы на первом месте, а любодетельность - на втором; но в другом состоянии, когда восприемлется любодетельность, тогда вера бывает на втором месте, а любодетельность - на первом. Первое состояние называется переобразованием; другое же состояние называется возрождением. Когда человек бывает в этом состоянии, тогда в нем со дня на день возрастает мудрость, и со дня на день доброе приумножает истинное, и оплодотворяет оное. Тогда бывает человек как дерево, которое приносит плод, и в плод влагает семена, из коих происходят новые деревья, и наконец сад. Тогда бывает он истинным человеком, а по смерти - ангелом, жизнь которого составляет любодетельность, а вера есть его образ прекраснейший, сообразный его качеству. Но вера тогда не называется более верою, а разумением. Из сего можно видеть, что все, принадлежащее вере, есть из любодетельности, и ничего из этого - из ея самой; потом и то также, что любодетельность производит веру, а не вера любодетельность. Познания истинного, которые предшествуют, суть точно как бы запасное хранилище в житнице, которое не питает человека, если алчущий пищи, не берет оттуда хлеба.
      32. Сказано также будет и о том, как образуется вера из любодетельности: у всякого человека есть дух (ьуты) натуральный, и дух (ьуты) духовный; дух натуральный - для мира, а дух духовный - для Неба. Человек, в отношении к разуму, находится в обоих, но не в отношении к воле, доколь не убегает и не гнушается зла как греха. Когда он творит сие, тогда открывается дух (ьуты) духовный также и для воли; когда же он открыт - то духовный жар из Неба влияет оттуда в дух натуральный, каковой жар в естестве (уыыутршф) своем есть любодетельность, и оживотворяет познания истинного и доброго, там находящиеся, и образует из них веру. Здесь бывает так же, как и с деревом, которое не принимает растительной силы прежде, чем когда влияет жар от солнца, и тогда лишь совокупляется со светом, как бывает во время весны. Совершенный находится параллелизм (подобие) между оживотворением человека и растительностью дерева в том, что сего образует жар мира небесный; почему также человек столь часто Господом уподобляется дереву.
      33. Из этих немногих заключений видеть можно, что познания истинного и доброго не принадлежат вере прежде, чем когда человек бывает в любодетельности; но что они суть только запасное хранилище, из которого может образоваться вера любодетельности. Познания истинного становятся истинным у возрожденного, также и познания доброго; ибо познание доброго находится в разуме, а расположение к доброму - в воле; истинным же называется то, что в разуме, а добром то, что в воле.
      Вера Христианская во своей всеобщей идее.
      34. Вера Христианская, во всеобщей идее, есть та: что Господь от вечности, который есть Иегова, пришел в мир покорить ад, и прославить Свою человечность, и что, без этого, никакой смертный спастись не мог бы; и что спасаются те, которые веруют в Него.
      35. Сказано, - во всеобщей идее, потому что это есть всеобщее веры; а всеобщее веры есть то, что находится во всем ее и в каждом. Всеобщее веры есть, что Бог есть Един, в отношении к Лицу и Естеству, в Котором Троица, и что Господь есть сей Бог. Всеобщее веры есть, что никто из смертных не мог бы спастись, если бы Господь не пришел в мир. Всеобщее веры есть то, что Он пришел в мир, чтобы отдалить ад от человека; и отделил его, посредством брани против него и победою над ним; так покорил Он его, и привел в порядок, и в повиновение Себе. Всеобщее веры есть также, что Он пришел в мир, чтобы прославить человеческое, которое восприял в мире, то есть, соединить с Божественным, из Которого оно было. Так, Самим Им покоренный ад, Он во веки содержит в порядке и в повиновении Себе. Поелику то и другое не моголо быть иначе, как посредством искушений, до самого крайнего из них, а самое крайнее из них было страдание крестное, то Он и подвергнул Себя оному. Это суть Всеобщности Веры Христианской о Господе.
      36. "Всеобщее Веры Христианской, со стороны человека, состоит в том, чтобы он веровал в Господа, ибо через верование в Него происходит союз с Ним, посредством которого спасение. Веровать в Него - значит иметь уверенность в том, что Он спасает; а как иметь уверенности не может никто, кроме того, кто живет хорошо, то это разумеется также через верование в Него.
      37. О сих двух Всеобщностях Веры Христианской говорено было особенно; о Первой, касающейся до Господа, в "Учении Нового Иерусалима о Господе", а о Другой, касающейся до человека, в "Учении Жизни для Нового Иерусалима"; почему здесь и не нужно выводить их более."
      Нынешняя вера во всеобщей идее.
      38. "Нынешняя вераБ во всеобщей идее, есть та, что Бог Отец послал Сына своего удовлетворить за род человеческий; и что, ради этой заслуги Сына, Он умилосердивается, и спасает тех, которые веруют тому. Другие: которых тому веруют и, вместе, доброе творят.
      39. Но чтобы яснее видно было, какова эта вера, то хочу я привести, по порядку, различные места из положений ее. Нынешняя вера:
      1. Полагает Бога Отца и Бога Сына, как двоих, обоих от вечности.
      2. Полагает Бога Сына, пришедшего в мир по воле Отца, чтобы удовлетворить за род человеческий, который иначе, по Божественной правде, называемой также мстительною, погиб бы вечною смертью.
      3. Полагает удовлетворение Сыном, чрез исполнение закона, и чрез страдание крестное.