Глава 6

Так о войне не писал никто!

Кстати, про ГРУ.

Накануне войны советская военная стратегическая разведка, именовавшаяся тогда РУ ГШ, сумела добыть сведения величайшей важности и почти невероятной достоверности. Военные разведчики совершили подвиг — они достали германский план вторжения и установили ориентировочную, а затем и точную дату нападения Германии на Советский Союз. Мало того, в докладах советских военных разведчиков германский план нападения был изложен в развитии: это — первый вариант, это — второй, а это — третий, окончательный. Однако из точной и правильной информации были сделаны неправильные выводы.

Помимо военной стратегической разведки, которая являлась составной частью Генерального штаба, предельно активно и результативно работала военная оперативная разведка — разведывательные органы штабов военных округов, флотов, армий и флотилий. «В мае 1941 года удалось узнать не только количество стянутых к нашим границам дивизий, но и места их дислокации — вплоть до расположения батальонов, штабов частей. Уточнялись даже огневые позиции отдельных артиллерийских и зенитных батарей» («Красная звезда», 16 июня 2001 г.).

Главное в том, что сведения из разных источников стыковались. Агентура военной стратегической разведки в Берлине добывает, к примеру, сведения о переброске на советскую границу еще одной пехотной дивизии, тут же агентура военной оперативной разведки из района, допустим, Кракова подтверждает прибытие этой дивизии, сообщает номера частей, фамилии командиров, места расположения боевых частей, штабов, узлов связи, тылов. Информация из разных независимых друг от друга источников капельками, струйками и ручейками стекалась в Генеральный штаб...

Написаны терриконы книг о том, что советская военная разведка предупреждала о неминуемом вторжении, но Сталин на предупреждения не реагировал. Вывод: глупый трусливый Сталин боялся смотреть правде в глаза.

Обвинения в глупости и трусости пали и на сталинское окружение. Народного комиссара обороны СССР Маршала Советского Союза С.К. Тимошенко и начальника Разведывательного управления Генерального штаба генерал-лейтенанта Ф.И. Голикова нам рисуют кретинами и лизоблюдами: в руках держали информацию потрясающей важности, но, стремясь угодить Сталину, докладывали только то, что было угодно вождю. В результате Советский Союз и его Вооруженные Силы попали под сокрушительный внезапный удар. Гитлер нанес Советскому Союзу смертельную рану, от которой страна так никогда и не смогла оправиться. Свое поражение во Второй мировой войне коммунисты объявили чуть ли не победой. Однако таких позорных «побед» в мировой истории просто не было. В результате «великой победы» страна превратилась в труп, хотя и с ядерной дубиной в гниющей руке. В результате «великой победы» Советский Союз скатился на уровень самых отсталых стран мира и в конечном итоге рухнул и рассыпался. Но и на этом процесс распада не завершился.

Процесс пошел.

А конца не видно.

Но вот что интересно. Начальника Разведывательного управления Генерального штаба генерал-лейтенанта Ф.И. Голикова упрекают в ротозействе, глупости и преступной халатности, считают виновником величайшей ошибки, которая в конечном итоге привела к поражению Советского Союза. Виновником этой же ошибки считают народного комиссара обороны Маршала Советского Союза С.К. Тимошенко. В числе виновников Лаврентий Берия, народный комиссар внутренних дел, и Всеволод Меркулов, народный комиссар государственной безопасности. Понятное дело, Сталин — главный виновник. А вот начальник Генерального штаба Красной Армии генерал армии Жуков в числе виновников почему-то не значится. Жуков из цепочки виновников выпал.

Сам Жуков своей вины не признал, себя к преступникам и ротозеям не причислил. Мало того, из обвиняемого он сам себя перевел в обвинители. Жуков негодует: «Сталин доверился ложным сведениям, которые поступали из соответствующих органов» (Воспоминания и размышления. М., 1975. Т. 1. С. 259). В последующих изданиях жуковский гнев усилен: «И.В. Сталин допустил непоправимую ошибку, доверившись ложным сведениям, которые поступали из соответствующих органов» (Воспоминания и размышления. М., 2003. Т. 1. С. 257).

Вот видите, как беспощадно великий Жуков обличает глупенького и доверчивого Сталина. Вождю суют ложную информацию, а он верит. Нашел кому верить!

Однако и к обвинителю Жукову есть претензии.

Информацию о том, будет война или ее не будет, а если будет, то когда и какая, глава правительства должен получать не от каких-то там «соответствующих органов», а из Генерального штаба, так как в вопросах войны «ни один орган в стране не является более компетентным». Это слова самого Жукова.

У «соответствующих органов» — другие задачи. И люди там не военные, в военных вопросах несведущие, хотя иногда и ходят в военной форме. У них другая подготовка, другой взгляд на мир, они не имеют опыта войны. На «соответствующих органах» миллионы преступлений. Им своих грехов не искупить никогда. Но валить на них вину за то, что проглядели войну — это все равно что в число виновников записать начальника Военторга Западного фронта.

И уж если «соответствующие органы» представили главе правительства ложную информацию, то руководимый Жуковым Генеральный штаб должен был выложить на сталинский стол свою информацию: точную, правдивую, исчерпывающую, своевременную, с правильными выводами и неоспоримыми доказательствами.

Представил ли начальник Генерального штаба генерал армии Жуков главе правительства Сталину неоспоримые доказательства намерений Гитлера совершить нападение? Или он таких доказательств не представил? Вот в чем вопрос.

Было бы лучше, если бы гениальный стратег не на кого-то вину валил, а рассказал о том, что он лично докладывал Сталину.

Вот что на этот счет сказано в мемуарах Жукова: «20 марта 1941 года начальник Разведывательного управления генерал Ф.И. Голиков представил руководству доклад, содержавший сведения исключительной важности. В этом документе излагались варианты возможных направлений ударов немецко-фашистских войск при нападении на Советский Союз. Как потом выяснилось, они последовательно отражали разработку гитлеровским командованием плана „Барбаросса“, а в одном из вариантов, по существу, отражена была суть этого плана» (Воспоминания и размышления. М., 1969. С. 239).

Тут же Жуков излагает суть германского плана так, как он был отражен в докладе Голикова, так, как германские генералы его написали: «Для наступления на СССР создаются три армейские группы: 1-я группа под командованием генерал-фельдмаршала Бока наносит удар в направлении Петрограда; 2-я группа под командованием генерал-фельдмаршала Рундштедта — в направлении Москвы и 3-я группа под командованием генерал-фельдмаршала Лееба — в направлении Киева. Начало наступления на СССР — ориентировочно 20 мая» (Воспоминания и размышления. М., 1969. С. 240).

В своих мемуарах Жуков подробно перечисляет то, что сообщали разведчики руководству: «По данным Разведывательного управления нашего Генштаба, возглавлявшегося генералом Ф.И. Голиковым, дополнительные переброски немецких войск в Восточную Пруссию, Польшу и Румынию начались в конце января 1941 года. Разведка считала, что за февраль и март группировка войск противника увеличилась на девять дивизий... На 4 апреля 1941 года общее увеличение немецких войск от Балтийского моря до Словакии, по данным генерала Голикова, составило 5 пехотных дивизий и 6 танковых дивизий. Всего против СССР находилось... На 5 мая 1941 года, по докладу генерала Ф.И. Голикова, количество немецких войск против СССР достигло 103-107 дивизий... На 1 июня 1941 года, по данным Разведывательного управления, против СССР находилось 120 немецких дивизий...».

Жуков приводит сообщение военного атташе в Берлине от 14 марта, в котором указывался срок германского нападения: между 15 мая и 15 июня.

Жуков негодует: начальник Разведывательного управления генерал-лейтенант Голиков имел такие сведения, но не сумел их оценить по достоинству, из правильной информации Голиков делал совершенно необоснованные выводы!

Следующая жертва Жукова — народный комиссар Военно-морского флота адмирал Н.Г. Кузнецов, который тоже имел сведения исключительной важности, но тоже не сумел вникнуть в их суть. 6 мая 1941 года Кузнецов направил И.В. Сталину записку, в которой, помимо прочего, говорилось о сообщении военно-морского атташе в Берлине капитана 1 ранга Воронцова: немцы готовят вторжение к 14 мая. «Данные, изложенные в этом документе, тоже имели исключительную ценность. Однако выводы, предлагавшиеся руководству адмиралом Н.Г. Кузнецовым, не соответствовали приводимым им же фактам» (Воспоминания и размышления. М., 1969. С. 240).

Во всех последующих изданиях обвинения против генерала Голикова и адмирала Кузнецова повторены и усилены. Начиная со второго издания «Воспоминаний и размышлений» в числе обвиняемых оказался еще и «посол СССР в Германии Деканозов», от которого якобы тоже поступала «такого же характера информация». Деканозов, по словам Жукова, своими успокаивающими сообщениями дезинформировал Сталина.

В данном случае Жуков ошибся: Владимир Георгиевич Деканозов в 1941 году не имел ранга посла. И вообще в то время у нас послов не было, как не было и министров. Ранг Чрезвычайного и Полномочного Посла Деканозов получил 14 июня 1943 года. А в 1941 году он был заместителем наркома иностранных дел и полномочным представителем СССР в Германии. Но не в этом суть. Суть в том, что и Голиков, и Кузнецов, и Деканозов имели в руках бесценные сведения, но правильных выводов сделать не смогли.

Давайте же вместе с Жуковым посмеемся над, мягко говоря, не очень умными Голиковым, Кузнецовым, Деканозовым, а потом подумаем вот над чем: Голиков сделал неправильные выводы, и Кузнецов дров наломал, другие товарищи дали маху, но ведь это не так страшно! Тогда, весной 1941 года, ошибки Голикова, Кузнецова и других можно было легко исправить. Ведь не Голиков и не Кузнецов и даже не Деканозов определяли политику страны и стратегию ее армии, и не для себя они писали доклады и записки, а для вышестоящего руководства. Вот они-то, вышестоящие, и должны были оценить изложенные в докладах факты, сделать собственные выводы, наложить обоснованные резолюции, принять правильные решения. Если Голиков ошибся, задача вышестоящих руководителей — поправить. В этом суть и смысл их работы. За это им деньги платят. Именно для этого их посадили в высокие кабинеты. Если глупый Голиков сделал необоснованные выводы, то гениальный Жуков из той же информации должен был делать правильные выводы. Сделал ли он их?

Представьте себя начальником любого ранга. Подчиненный высыпает на вашу бедную голову груду весьма неприятных фактов, а заключает доклад ничем не обоснованными оптимистическими выводами: все хорошо, прекрасная маркиза! Что прикажете делать? Выбор не широк. Одно из двух.

Первое: думать своей головой и делать из неприятных фактов столь же неприятные выводы.

Второе: своей головой не думать, а соглашаться с необоснованным оптимизмом докладчика, делать из пренеприятнейших фактов весьма приятные заключения.

Никто не спорит: начальник Разведывательного управления Генерального штаба генерал-лейтенант Голиков в своих выводах жестоко ошибся. Теперь ответим на вопрос: а разве Жуков оказался умнее? Разве, имея те же данные в руках, Жуков пришел к другим заключениям?

Жуков возмущен: выводы адмирала Кузнецова не соответствовали фактам, которые он сам же приводил. Да, есть чему возмущаться. Только не после войны следовало всему миру об этом рассказывать. Жуков об этом должен был заявить Сталину и Кузнецову еще тогда, 6 мая 1941 года. Тогда, весной 1941 года, надо было возмущаться: товарищ Сталин, давайте обратим на факты внимание! Давайте сами их оценим! А Кузнецову и Голикову верить нельзя, их выводы не стыкуются с фактами, которые они сами же докладывают!

Жуков — мудрейший стратег. Но в его мудрости есть малый изъян: величайшие озарения приходили в его светлую голову с некоторым опозданием — через 25 лет после позорного разгрома.

А как прикажете разуметь загадочную фразу в мемуарах Жукова: «Ф.И. Голиков представил руководству доклад»? Это кому? Руководство — понятие эластичное. Вопрос принципиальный: относит себя Жуков к руководству или нет? Доклад Голикова от 20 марта 1941 года назывался «Варианты боевых действий германской армии против СССР». По рассказу Жукова выходит, что Голиков представил этот доклад некоему абстрактному руководству, с которым у нашего гениального стратега не было ничего общего.

Если Жуков себя к руководству относит, то надо прямо и честно сказать: я, гениальный Жуков, оказался ничуть не умнее придурковатого Голикова, я держал ту же информацию в руках и сделал из нее те же дурацкие выводы.

Если же Жуков себя в понятие «руководство» не включает, то об этом тоже надо было внятно заявить.

Нам рисуют Жукова эдаким борцом, он-де хотел правду о войне рассказать.

Вот и рассказал бы! Вопрос исключительной важности: в чьи руки попал доклад Разведывательного управления Генерального штаба от 20 марта 1941 года? Кто его читал? Кто на нем писал резолюции? Над Голиковым мы уже посмеялись, но кто согласился с дурацкими выводами Голикова? Над кем еще надо смеяться? Кого еще записать в разряд идиотов? А ведь тех, кто этот доклад читал, не могло быть больше, чем пальцев на одной руке! Вот их бы и назвать по именам! Отчего же Жуков говорит о каком-то таинственном руководстве, не называя никого конкретно?

Оттого что пришлось бы и себя любимого назвать в числе тех, кто не оценил по достоинству великий подвиг разведчиков, кто согласился с выводами Голикова и тем самым подставил страну и ее армию под сокрушительный удар.

Но может быть, Жуков этот документ и не читал? Может быть, Жуков под ним не расписывался? Эти вопросы давно интересовали историков, и вот через много лет после войны полковник Анфилов предъявил Жукову докладную записку начальника Разведывательного управления Генерального штаба генерал-лейтенанта Ф.И. Голикова от 20 марта 1941 года и задал вопрос: как вы оценили этот документ?

Далее последовало вот что:

"— Я впервые вижу ее, — возмущенно сказал маршал, прочитав документ.

— Разве Голиков вам не докладывал?

— Он не подчинялся мне, а потому и не делал этого" («Красная звезда», 26 марта 1996 г.).

Правда интересно: в своих мемуарах Жуков пространно описал доклад начальника Разведывательного управления от 20 марта 1941 года и высмеял Голикова за неправильные выводы, а через газету «Красная звезда» на весь мир объявил, что впервые видит этот документ.

Что из этой нестыковки следует? А все то же: руководство Центрального Комитета Коммунистической партии Советского Союза к написанию мемуаров Жукова отнеслось крайне халатно. Надо было ознакомить Жукова с содержанием его мемуаров. Надо было определить, вникает ли он в суть написанного, понимает ли смысл? Это не было сделано, и получилось нехорошо. Люди, которые писали мемуары Жукова, с докладом разведки от 20 марта 1941 года были знакомы и весьма пространно от имени Жукова его описали, а сам Жуков кипит от возмущения: впервые эту бумагу вижу!

Второе издание мемуаров Жукова было более полным и более правдивым, т.е. более смешным. Вначале, как и в первом издании, Жуков перечисляет множество сообщений разведки о подготовке германского вторжения. Жуков снова лягает адмирала Кузнецова за неправильные выводы, снова обличает Голикова, который своими дурацкими выводами испортил правильный доклад от 20 марта 1941 года. Он снова описывает германский план в том виде, в котором советская разведка его представила руководству Советского Союза, — удар наносят три группы армий: Бок — на Ленинград, Рундштедт — на Москву, Лееб — на Киев. Жуков снова рассказывает о том, что разведка предсказала дату вторжения: вначале с точностью до месяца, затем до недели, наконец, была названа правильная дата.

Сообщив все это, Жуков вдруг начинает сам себя опровергать: «С первых послевоенных лет и по настоящее время кое-где в печати бытует версия о том, что накануне войны нам якобы был известен план „Барбаросса“, направление главных ударов, ширина фронта развертывания немецких войск, их количество и оснащенность. При этом ссылаются на известных советских разведчиков — Рихарда Зорге, а также многих других лиц из Швейцарии, Англии и ряда других стран, которые якобы заранее сообщили эти сведения. Однако будто бы наше политическое и военное руководство не только не вникло в суть этих сообщений, но и отвергло их. Позволю со всей ответственностью заявить, что это чистый вымысел. Никакими подобными данными, насколько мне известно, ни Советское правительство, ни нарком обороны, ни Генеральный штаб не располагали» (Воспоминания и размышления. М., 1975. Т. 1. С. 259).

Здрасьте, пожалуйста!

Жуков подробно описал сообщения Разведывательного управления о появлении новых германских войск на советской границе и показал: это был не просто стремительный рост, а рост с ускорением. Разведка сообщала не только голые данные о сосредоточении и развертывании германских дивизий, но и указывала цель такого сосредоточения — вторжение в Советский Союз. Мало того, с указанием приблизительных сроков вторжения. Рассказав все это, Жуков «со всей ответственностью» заявляет, что о сосредоточении германских войск ничего не знал.

Ладно, поверим.

Но как поверить другому: на странице 258 первого тома второго издания Жуков рассказывает, что «Ф.И. Голиков представил руководству доклад, содержавший сведения исключительной важности. В этом документе излагались варианты возможных направлений ударов немецко-фашистских войск при нападении на Советский Союз. Как потом выяснилось, они последовательно отражали разработку гитлеровским командованием плана „Барбаросса“, а в одном из вариантов, по существу, отражена была суть этого плана». А на следующей 259-й странице «со всей ответственностью» заявляет, что направление главных ударов не было известно ни разведке, ни Генеральному штабу, ни наркому обороны, ни Советскому правительству.

Главой правительства до 4 мая 1941 года был Молотов, после этой даты — Сталин. Если верить Жукову, то ни Сталину, ни Молотову, ни наркому Тимошенко, ни ему, Жукову, ничего о германских планах не было известно: ни количество германских дивизий, ни направления ударов, ни примерные даты вторжения.

Простите, но тогда какому же руководству Голиков направил свой знаменитый доклад от 20 марта?

На одной странице Жуков сообщает, что были правильные сведения, но дурачки Голиков, Кузнецов, Деканозов их неправильно истолковали. А на следующей странице он же «со всей ответственностью» объявляет, что все это — чистый вымысел, не было никаких сведений.

А противоречия множатся. Вспомним жалобы Жукова о том, что «Сталин очень мало интересовался деятельностью Генштаба. Ни мои предшественники, ни я не имели случая с исчерпывающей полнотой доложить И.В. Сталину о... возможностях нашего потенциального врага. И.В. Сталин лишь изредка и кратко выслушивал наркома или начальника Генерального штаба».

И тут же его заявление, что Генеральный штаб сведениями о количестве германских войск и их намерениях не располагал. Вдумаемся, как мог Жуков «с исчерпывающей полнотой» доложить Сталину о «возможностях нашего потенциального врага», если сам «со всей ответственностью» заявляет: не было у него никаких сведений.

Зачем упрекать Сталина в нежелании слушать, если самому нечего докладывать?

Как быть? Как стыковать мысли гения? Сам я не в силах. Остается обратиться к любимому мной центральному органу Министерства обороны СССР: «Издание „Воспоминаний и размышлений“ явилось крупным событием. До сих пор ТАК о войне никто не писал» («Красная звезда», 12 января 1989 г. Выделено «Красной звездой»).

Полностью согласен и присоединяюсь: до сих пор ТАК о войне никто не писал.

Надеюсь, и в будущем ТАК о войне никто писать не будет.

Глава 7

Про Голикова

Вина начальника Разведывательного управления Генерального штаба генерал-лейтенанта Ф.И. Голикова минимальна. А может быть, вообще никакой его вины нет. По крайней мере Сталин за ним никакой вины не числил. Об этом можно судить по тому, что уже 9 июля 1941 года генерал-лейтенант Голиков от имени советского правительства вел в Лондоне переговоры с правительством Великобритании.

Официально Голиков прибыл в Лондон в качестве главы советской военной миссии. В документах была правильно указана его должность: заместитель начальника Генерального штаба Красной Армии. Без дальнейших уточнений.

Это была правда, но не вся.

О неофициальной части миссии Голикова каждый может догадаться сам, задав простой вопрос: неужели в драматические дни июля 1941 года Сталину некого было послать в Великобританию, кроме главы военной стратегической разведки?

Это было критическое время, когда разведывательные данные требовались немедленно. До зарезу. Зарубежные резидентуры РУ ГШ нужной информацией располагали, однако связь со многими из них прервалась. Причина: агентурная связь создавалась на случай сокрушительного наступления Красной Армии в Европе, для ситуации, когда советские фронты и армии стремительно идут к вражеским столицам. А на случай «великой отечественной» каналы связи не готовили. Агентурные радиостанции «Север» обеспечивали устойчивую связь с советской территорией при внезапном нападении Красной Армии на Германию. Однако все сорвалось. В оборонительной войне советский фронт откатился, приемный центр Разведывательного управления Генерального штаба в Минске был потерян. Связь оборвалась. Срочно развернули новые приемные центры, но не хватало дальности.

Винить за это одного Голикова нельзя. «Великую отечественную», т.е. войну на своей территории, в Советском Союзе не предвидел никто. Красная Армия прогревала моторы для освободительного похода. Единственно возможный вариант войны: «на вражьей земле, малой кровью, могучим ударом».

Разведка готовилась к той войне, к которой ей приказали готовиться, к той войне, которую планировали в Кремле и в Генеральном штабе.

Война пошла не по кремлевским сценариям. И переделывать-переиначивать в стране и армии пришлось решительно все.

И вот Голиков летит в Лондон...

Главная цель: перестроить сети агентурной связи. Если с советской территории принимать передачи из Берлина, Женевы, Парижа, Вены, Копенгагена невозможно, то надо срочно развернуть приемный центр и ретранслятор в советском посольстве в Лондоне. Речь шла о внезапной и срочной организации новых каналов связи с самой важной агентурой по всей Европе. Никому, кроме начальника Разведывательного управления, эту задачу доверить было нельзя.

Именно поэтому Голиков оказался в Великобритании.

Он решал и другие задачи. С ними он тоже справился.

Полет главы военной стратегической разведки в Великобританию — это неслыханное доверие со стороны Сталина. 4 июля 1941 года был арестован командующий Западным фронтом генерал армии Павлов. Именно в этот день Сталин назначил Голикова главой советской военной миссии. 6 июля было арестовано все руководство Западного фронта, включая начальников Военторга и ветеринарной лаборатории. В этот день Голиков вылетел из Москвы в Архангельск, чтобы дальше лететь в Лондон.

После возвращения из Лондона Голиков командовал армиями и фронтами, снова был начальником военной разведки, которая к тому моменту получила свое гордое имя ГРУ. А в марте 1943 года генерал-полковник Голиков был назначен на ключевую должность заместителя народного комиссара обороны по кадрам. Народным комиссаром обороны, как мы помним, был Сталин. Маленков расставлял кадры в масштабе государства, Голиков — в масштабе Красной Армии.

За что такое доверие?

За то, что, допустив одну ошибку, Голиков ее тут же исправил.

После войны Голиков стал генералом армии, а затем и Маршалом Советского Союза.

Спору нет, был доклад «Варианты боевых действий германской армии против СССР» от 20 марта 1941 года. Да, Голиков сделал неправильные выводы.

Однако после этого были другие доклады, в которых Голиков правильно оценивал обстановку.

Уже 4 апреля Голиков направил Сталину, Молотову, Ворошилову, Тимошенко, Жукову, Берия, Кузнецову и другим высшим руководителям Советского Союза и Красной Армии спецсообщение об усилении группировки германских войск на границе СССР (ЦАМО РФ, опись 7237, дело 2, листы 84-86). На этот раз Голиков не делал никаких выводов. Голые факты. Без комментариев. И если Голиков испортил свой доклад 20 марта неправильными выводами, то новую картину от 4 апреля он ничем не портил. Он обрисовал обстановку как она есть, без комментариев. Факты сами говорили за себя. Голиков предоставил возможность вождям страны и Красной Армии самостоятельно делать выводы. Такую возможность имел и величайший стратег всех времен и народов. На этот раз неправильные выводы Голикова не могли сбить Жукова с толку. Он имел возможность самостоятельно оценить обстановку. Но Жуков почему-то никаких выводов не делал.

16 апреля генерал-лейтенант Голиков направил руководству спецсообщение о переброске германских войск в приграничную полосу. Рассылка в восемь адресов: Сталину, Молотову, Ворошилову, Тимошенко, Берия, Кузнецову, Жукову, Жданову (ЦАМО РФ, опись 7237, дело 2, листы 89-91). В этом спецсообщении говорилось о том, что на территории оккупированной Германией Польши запрещен проезд гражданских лиц по железной дороге. Уже одно это должно было насторожить руководителей Советского Союза. И если глупый Сталин ничего не понимал, то мудрейший Жуков должен был сообразить: немцы что-то затевают. Железные дороги им для чего-то требуются.

Жуков мог бы в данном случае и не думать своей головой, ибо Голиков сообщил причину происходящих изменений на польских железнодорожных линиях: германские войска через польскую территорию, помимо прочего, подвезли к советским границам 6995 вагонов боеприпасов и 993 цистерны горюче-смазочных материалов. Голиков сообщал не голые цифры, а давал развернутую картину с точным анализом: вот 16 основных железнодорожных узлов, куда прибывают вагоны с горюче-смазочными материалами и боеприпасами. На станцию Остров — 4000 вагонов снарядов и 342 вагона ГСМ; Седлец — 1640 вагонов со снарядами и 30 вагонов ГСМ; Замостье — 236 вагонов ГСМ...

К докладу приложена карта. Одного взгляда на нее достаточно, чтобы уяснить, где сосредоточены запасы снарядов и где ГСМ. Из этого можно было делать выводы о намерениях и планах германского командования.

Но Голиков и на этом не остановился. Он докладывал в том же спецсообщении, что германское командование перебросило к советским границам полк парашютистов и сосредоточило в этих же районах 17 тысяч вооруженных украинских националистов. Жукову следовало бы задуматься: а это зачем?

Голиков продолжал: идет сосредоточение переправочных средств, понтонов и разборных деревянных мостов у пограничных рек, в том числе севернее Бреста и в 15 и 20 километрах юго-восточнее Бреста.

Это спецсообщение Голиков не испортил неправильными выводами. Вывод прост, как правда: «Продолжается переброска войск, накопление боеприпасов и горючего на границе с СССР».

26 апреля в те же адреса Голиков направил спецсообщение «О распределении вооруженных сил Германии по театрам и фронтам военных действий по состоянию на 25.04.41 г.».

Сообщение начинается так: «Массовые переброски немецких войск из глубинных районов Германии и оккупированных стран Западной Европы продолжаются непрерывно». А завершается фразой: «По имеющимся данным, с 1 апреля немецкое командование приступило к формированию до 40 дивизий, что требует дополнительной проверки». В этом спецсообщении все правильно. Никаких неправильных выводов Голикова оно не содержало.

5 мая Голиков направил в десять адресов спецсообщение «О группировке немецких войск на востоке и юго-востоке» (ЦАМО РФ, опись 7237, дело 2, листы 97-102). Среди тех, кто получил этот документ, как всегда, Сталин, Молотов, Берия, Тимошенко, Жуков... Голиков снова сообщил об усилении группировки германских войск, подробно доложил, куда и какие дивизии перебрасываются. К этому добавил, что в Словакии, Польше, Румынии ведется строительство вторых путей на железнодорожных магистралях стратегического значения, которые идут с запада на восток. Голиков ясно и четко заявлял, что расширяется сеть аэродромов и посадочных площадок в приграничных районах. «По всей границе, начиная от Балтийского моря до Венгрии, идет выселение с приграничной зоны населения... Производятся усиленные рекогносцировки немецкими офицерами нашей границы...»