Отпущенные подругами девушки рыбками метнулись по комнате и прижались к остальным рабыням, сбившимся у противоположной стенки и с ужасом смотрящих на харнгиратских воительниц. По их лицам было видно, что одна только мысль о том, что их могут продать этим жестоким женщинам, приводила несчастных девчонок в состояние ступора. Ларна удовлетворенно ухмыльнулась – кажется, роль удалась, пора было переходить к делу. Она снова состроила презрительную гримаску и задумчиво постучала пальцем по подбородку.
      – Как вы думаете, ард-лейтенант, – обратилась она к Нарин, самовольно присвоив той звание собственной приемной матери, – возможно, нам стоит рекомендовать для закупки рабынь все же не дом Тирвах, а дом Фатунг? Мне понравились здешние девушки.
      – Возможно, возможно… – столь же задумчиво протянула рыжая, теребя косу и продолжая подыгрывать подруге.
      Кровным сестрам только утром удалось выяснить, как зовут главного конкурента Фатунга, и теперь они очень удачно ввернули его в разговор. Когда работорговец услышал ненавистное имя, он переменился в лице и заскрипел зубами. Ларна отметила это и улыбнулась ему, потребовав еще вина. Дрожащая рабыня тут же подала кубок и поспешила убраться подальше от жестоких рук госпожи.
      – Понимаете, – обратилась к Фатунгу фальшивая ард-капитан, – нам поручено подыскать крупную партию рабынь для двора Матриарха в подарок от города Дуарамба. Наши торговые партнеры рекомендовали нам обратиться в дом Тирвах.
      – Но мои рабыни лучше! – возмутился работорговец. – Ваши партнеры были неправы!
      – Теперь я и сама это вижу, – кивнула в ответ Ларна. – Но нами уже было принято решение рекомендовать Совету и бургомистру города дом Тирвах. К вам же нас привела досадная случайность, а теперь я даже не знаю, что мне и делать. Ведь ваши воспитанницы действительно намного лучше выглядят.
      – Если документы еще не подписаны, то любое решение можно и изменить… – ухмыльнулся Фатунг, уже подсчитывая в уме возможные барыши, ведь еще ни один из королевских дворов не ходил в его покупателях, такой великолепный случай выпадал впервые, и отдавать его ненавистному Тирваху очень и очень не хотелось.
      Он начал прикидывать, чем бы еще заинтересовать посланниц Харнгирата, с интересом наблюдая за тем, как черноволосая подозвала к себе еще одну рабыню, шатенку с волосами до пола, и принялась ощупывать и эту, доставляя ей, по-видимому, сильную боль, так как девушка постоянно пищала под руками воительницы. Работорговцу нравилась жестокость харнгиратских стерв, слухи о них, были, как видно, правдой. Тут Фатунг вспомнил, что их привела к нему в дом какая-то случайность, и решил поинтересоваться, а какая именно. Он еще раз с удовольствием оглядел ладную, крепкую фигуру черноволосой воительницы и незаметно причмокнул губами, представив себе, какая бы из нее при соответствующей дрессировке могла получиться рабыня… Работорговцу давно уже надоели хрупкие, как бабочки, аллиорноинки и он попытался представить под своими руками такое вот, крепкое, мускулистое тело. Да, наверное, было бы весьма и весьма интересно…
      – Так что же именно все-таки привело вас ко мне? – поинтересовался Фатунг через некоторое время, нарушив длительное молчание.
      – Да, понимаете… – поморщилась черноволосая, – вчера мы вернулись в свою гостиницу и застали в комнате воришку. Девушку. Сами понимаете, разъярились мы донельзя и немножко… э-э-э… поигрались с ней… Может быть, слегка перестарались, но… Что сделано, то сделано. И только потом, допросив ее, мы выяснили, что это ваша беглая рабыня. Как ее там звали, ард-лейтенант?
      – Орид-х… Орхат… Тьфу! – досадливо сплюнула Нарин. – Ну и имена вы им здесь даете! Язык сломаешь!
      – Орихат, – уточнил работорговец. – Я бы хотел получить беглянку обратно, ее ждет, не дождется, нож палача.
      – Не думаю, – ухмыльнулась Ларна, – что у вашего палача больше фантазии, чем у нас. Да и… Мы, понимаете ли, несколько испортили ваш товар, господин Фатунг. И хотели бы купить ее именно с целью урезания и… э-э-э… вообще… Она оказалась крепкой, дней десять еще протянет, я много интересного для нее придумала. И как она приятно визжит… Слов нету, от одного визга кончить можно.
      – Ну, ежели вы хотите, – осклабился Фатунг, – то я могу отдать ее за пятьсот золотых. Клянусь, себе в убыток отдаю…
      Ларна тоже оскалилась и с непосредственным интересом уставилась на него, будто изучая неведомое насекомое. Потом поджала губы и укоризненно покачала головой. Работорговец наблюдал за этим с хищной ухмылкой, обдумывая что-то свое.
      – Не считайте меня полной дурой, раз я из Харнгирата… – насмешливо протянула она. – Во-первых, рабыня беглая, а значит – непокорная; во-вторых, худая, как бродячая собака; в-третьих – все равно предназначена для урезания и казни. Могу добавить и еще несколько пунктов, но этих, по-моему, вполне достаточно. Назовите реальную цену, и тогда мы посмотрим, стоит ли нам в дальнейшем иметь дело с вами.
      Фатунг снова ухмыльнулся – конечно же, Харнгират не мог послать для закупки рабынь ту, кто ничего не понимает в работорговле. Кроме того, он завысил цену, как минимум, вдвое и видел, что харнгиратские стервы прекрасно это понимают. Он задумался. Проблема получалась довольно интересной – если ему удастся перебить контракт и стать постоянным поставщиком двора матриарха, то выигрыш будет очень большим, можно будет расширить дело чуть ли не втрое. К тому же продажа этим жутковатым женщинам беглой дуры будет, похоже, для нее куда большим наказанием, чем даже встреча с палачом. А побег Орихат разъярил его донельзя, ибо Воспитательный дом, из которого бежала рабыня, терял лицо, и рабынь из него покупали не слишком-то охотно. И может, если продать им дуру, то харнгиратские офицеры могут захотеть заключить контракт таки с ним, а не с Тирвахом. Фатунг с интересом наблюдал за тем, как черноволосая ард-капитан продолжала мучить очередную подозванную, тихо плачущую рабыню. «Какая женщина! – билось в его голове. – Какая потрясающая женщина! Как бы мне хотелось ее попробовать…» Ларна поймала его похотливый взгляд и хищно осклабилась в ответ, поняв желание работорговца. А Фатунгу, между тем, очень захотелось увидеть, насколько же правдивы слухи о дикой жестокости харнгиратских стерв. Ради такого зрелища не жаль было и потратиться, рабынь у него хватало, да и проверить пришедших тоже не мешало. Еще ему вдруг стало интересно, а чего такого особого сотворили они с беглянкой, что она приобрела столь непрезентабельный вид, и он спросил об этом у черноволосой ард-капитана.
      – О!.. – хрипло рассмеялась Ларна, Нарин вторила ей. – Я, понимаете ли, обожаю засовывать им во влагалища раскаленные прутья… Как я уже говорила, эта ваша Орихат изумительно визжит, я, пока прутом ворочала, от визга кончить успела. Да и шкурку с грудей (они у нее такие полные!), чрезвычайно интересно было сдирать. Сучка, пока не подохнет, еще много удовольствия мне доставит…
      Она усмехнулась, щелкнула пальцами и стоящая рядом, трепещущая рабыня снова наклонилась и развела свои ягодицы руками, продолжая украдкой плакать. Единственная мысль билась в голове несчастной: «Ну что ей от меня нужно?! Ну что я ей сделала?!» Ларна, между тем, начала, гнусно ухмыляясь, выдирать сразу по несколько волосков между ног у нее. Та тихонько пищала и дергалась, не осмеливаясь протестовать. Работорговец некоторое время с интересом наблюдал за происходящим, затем подозвал к себе одного из слуг. Тот мгновенно куда-то исчез, но очень быстро вернулся, неся на подносе какой-то предмет. Фатунг взял его и протянул Ларне. Она взяла протянутое и изумилась – у нее в руках был очень толстый, длинный металлический член, весь утыканный короткими, острыми зубьями. Представив это в своем влагалище, девушка поежилась и зашипела, хотя она и понимала, что это очень больно, но ей все равно страшно захотелось испытать это ощущение.
      – Какая милая вещица… – мгновенно охрипнув, протянула она.
      – О! – усмехнулся Фатунг. – Она ваша! Это подарок. Представляете, если ее еще и раскалить?..
      Ларна попыталась представить себе это и даже заерзала на месте. Работорговец заметил это и снова ухмыльнулся, ему все больше и больше хотелось поглядеть на то, как же издеваются над своими жертвами харнгиратские стервы. Он начал припоминать слух за слухом, и интерес его стал возрастать. Пожалуй, для проверки их слов, да и для столь интересного зрелища можно было не пожалеть одну из рабынь, затраты невелики, а удовольствие обещает быть огромным. Он осклабился, указал рукой на стайку рабынь и стены и, облизав губы, протянул:
      – Я вижу, что госпожа офицер желает позабавиться?.. Любая из этих рабынь в вашем полном распоряжении…
      «Поймал, сука!», – мелькнула в голове Ларны отчаянная мысль. Она была в ужасе – замучить невинную? Не слишком ли велика цена даже за свою жизнь? Великовата, пожалуй… Но тут же девушка вспомнила данную ими клятву и то, что Серый Убийца или кто-то иной из Высших ее принял. Значит, она обязана это сделать. Не ради себя и не ради Орихат, а ради Предначертания… Ларна изо всех сил старалась, чтобы ее сомнения не отобразились на ее лице, ведь проклятый работорговец внимательно наблюдал за ней. Сердце безумно колотилось в груди, перед глазами стояла черная пелена – ведь девушка прекрасно понимала, что, сотворив подобное, она уже никогда не сможет быть спокойной, что совесть ее не даст ей покоя, но иного выхода все равно не было. Ее кровная сестра, сестра по Предначертанию должна остаться живой, живой и с ней! «Ну что же ты, дрянь? – со злостью сказала Ларна сама себе. – Клятву дала? Дала. Так исполняй, тварь! Не смей увиливать!» Несмотря на клятву, несмотря на понимание необходимости предстоящего, девушке было смертельно больно и очень жаль несчастную, которую придется замучить. Но холодная и жестокая решимость уже поднималась со дна ее души, та ее часть, которую Ларна и сама боялась, все более и более поднималась наверх, принимая управление над телом. Она сжала губы и решила идти до конца, не останавливаясь ни перед чем. Все это время девушка сохраняла на губах омерзительную, похотливую ухмылку. Тут она вспомнила желание, которое сама вызвала у Фатунга и вздрогнула – отвращение к мужчинам было стойким, но ради дела стоило преодолеть и его. «Несчастной рабыне будет хуже!», – оборвала Ларна свои сомнения, осклабилась еще гнуснее и повернулась к работорговцу.
      – Я искренне благодарю вас, господин Фатунг, – отвесила она в его сторону легкий поклон, – и с удовольствием принимаю ваше предложение, редко когда выпадает поработать со столь красивыми рабынями. Но понимаете, я очень люблю, чтобы в момент, когда я вонзаю раскаленный стержень в рабыню, кто-нибудь ввел свой член в мое влагалище. Не окажете ли вы мне такую любезность?
      – С преогромнейшим удовольствием, ард-капитан, – даже облизнулся работорговец. – Вы оказываете мне честь, госпожа моя.
      Он вновь повернулся к слуге, и что-то приказал ему. Буквально через несколько минут в зал внесли и установили козлы для урезания, на удивление красивые и ажурные для подобного устройства. Рядом поставили столик, на котором был разложен устрашающий набор пыточных инструментов. Слуги мгновенно разожгли жаровню и, испросив разрешения у Ларны, положили на нее стержень с шипами, подаренный девушке Фатунгом. Смотря на все это, она испытывала отвращение к самой себе, но была полна решимости спасти кровную сестру любой, даже самой страшной ценой. Значит, этой ценой являются муки и боль другой девушки? Что ж, она урежет и замучит! Потом, придет время, и за это она тоже заплатит! И заплатит без сожалений!
      Но настало время выбора, и Ларна направилась к сбившимся у стены, бледным до синевы и трясущимся рабыням. У нее даже захватило дух, настолько красивы и грациозны, несмотря на ужас, были эти двенадцать девчонок. Как же выбрать из них ту, которую нужно обречь на адские муки? На пытку… Ни за что… Как?! Ларна не знала и была в тихом ужасе, внимательно осматривая каждую. Каждая была прелестна на свой лад, но какие же они были разные… Прелестны, несмотря на этот ужас. Она внимательно осмотрела рабынь холодными, как у рыбы глазами – искусству никогда не показывать своих чувств девушка научилась давно, и как оно теперь ей пригодилось. Ларне до смерти жаль было бедняжек, но она не имела права показать эту жалость, ежели хотела спасти Орихат. Как обречь на муки именно ту или эту? Она не знала и терялась с каждым моментом все больше и больше. Рабыни же видели перед собой только мучительницу, и каждая из них пыталась отодвинуться подальше, когда взгляд страшной харнгиратской воительницы падал на нее. Взгляды девчонок были устремлены на козлы, на Ларну они осмеливались посматривать лишь украдкой. Она же продолжала рассматривать рабынь и уже была готова отказаться от всего, настолько жаль ей их было, когда вдруг ей в голову пришла спасительная мысль. Пусть погибнет самая подлая, та, которая способна отдать для спасения собственной шкуры на пытки другую. Ларна сощурилась и презрительно бросила рабыням:
      – Сами выбирайте, кому из вас достанется эта «радость»! И быстро!
      Она указала пальцем на козлы для урезания, злобно оскалилась и столь многообещающе поглядела на рабынь, что тех всех затрясло от ужаса. И она не ошиблась, среди них таки нашлась такая, какую она искала. Из-за спин других выпрыгнула вперед высокая, русоволосая девушка и ухватила за руку миниатюрную, грациозную, как серна, рабыню-шатенку. Затем потянула ее за собой к козлам, визжа на весь зал:
      – Ее!!! Ее возьмите, госпожа!!! Она слабая, она бесполезная!!!
      Несчастная шатенка заплакала и начала изо всех сил рваться из рук тащившей ее.
      – Не я! Не я! – кричала она, продолжая вырываться, но русоволосая была куда как сильнее.
      Девушка царапалась, била русоволосую рабыню свободной рукой, плакала, но ничего не помогало – страшные козлы все приближались и приближались. Видимо это в какой-то момент дошло до шатенки, потому что она побелела, глаза стали огромными, и такая боль отобразилась в них, что любого нормального человека должно было бы передернуть от вида этих широко распахнутых глаз. А затем губы рабыни сжались, на лице отобразились гнев и гордость, она повернулась к Ларне и со смелостью отчаяния выкрикнула:
      – Тварь! Харнгиратская мразь! Помни, придет время, и Творец отплатит тебе за мою боль!
      И плюнула в сторону фальшивой ард-капитана. После чего повернулась к застывшей от ее безумных слов русоволосой и бросила ей:
      – Отпусти! Сама пойду!
      Ларна смотрела на нее со все возрастающим интересом. Эта девочка, будучи рабыней с детства, ухитрилась сохранить гордость и человеческое достоинство! Она разрешающе махнула рукой и русоволосая отпустила шатенку. Та подошла Ларне, глянула ей прямо в глаза наполненными отчаянием синими глазами, снова плюнула ей под ноги, повернулась и, спотыкаясь, пошла к козлам. Взобравшись на них, рабыня широко расставила ноги и положила их на полки. Зажмурилась, из-под зажмуренных век потекли слезы, затем снова открыла глаза, повернула голову к слугам, застывшим у козел и бросила им:
      – Ну что стоите, сволочи, привязывайте!
      Эта девушка просто восхитила Ларну и с каждым мгновением восхищала все больше – идти на пытку с таким достоинством? Мало какая свободная могла бы сравниться с этой рабыней. А точнее сказать – почти никакая! Она с омерзением посмотрела на довольно ухмыляющуюся русоволосую – вот именно ее-то можно и нужно замучить, а, отнюдь, не эту храбрую девочку, которая вполне могла бы стать им соратницей и сестрой. У нее, похоже, хватило бы смелости на что угодно. Нет, ее трогать нельзя, жаль, что нет возможности вообще освободить. Ларна тяжело вздохнула и снова взглянула в сторону козел. Слуги уже взяли ремни и собрались привязывать шатенку. Но харнгиратская воительница приказала им остановиться и удивленно посмотрела на работорговца. Он досадливо пожал плечами и скривился, затем сказал:
      – Прошу простить меня, госпожа ард-капитан за строптивость девчонки…
      – Было бы за что, господин Фатунг, – криво ухмыльнулась в ответ она, – такие всегда попадаются. Девочка мне нравится, я уважаю смелость и отчаянность даже у рабов. С такой нужно работать медленно, не спеша, месяцами. Только тогда ее можно будет сломать, как следует, и заставить с благодарностью выполнять все приказы и желания господ. Сейчас я ее не трону, лучше отдайте мне вот эту.
      И она указала пальцем на продолжающую ухмыляться русоволосую. Ухмылка медленно сползла с лица той, и она во все глаза, не веря им, уставилась на согласно кивнувшего Фатунга. Поняв, что господин отдал ее харнгиратской стерве на растерзание, рабыня отчаянно завизжала от ужаса, рухнула на колени и умоляюще протянула к Ларне руки. Но девушка не смотрела на нее, она подошла к козлам, наклонилась над безучастно лежащей шатенкой и негромко сказала ей:
      – Вставай и возвращайся к остальным, я тебя сейчас не трону. Молодец, девочка! Всегда будь смелой и держись до конца! Только так надо жить, запомни.
      Рабыня недоверчиво посмотрела на нее – она не могла ничего понять. Как это, ее строптивость, за которую ее всегда наказывали, спасла ее? Разве так бывает? Но было не до того, невыразимое словами облегчение отобразилось на лице шатенки, она медленно встала, поклонилась хозяину и харнгиратской воительнице, затем поковыляла к сбившимся у стенки подругам и поспешила спрятаться за их спины. Судя по удовлетворенным взглядам, бросаемым остальными рабынями на воющую русоволосую, ту ненавидели все, и по этим взглядам Ларна поняла, что сделала правильный выбор. Она подошла к рабыне и вытянула ее плетью, приказав заткнуться. Та тут же перестала выть и только всхлипывала, с мольбой глядя на нее. Ларна же злобно ухмыльнулась, приподняла голову русоволосой за подбородок и прошипела:
      – Ты так легко потащила на пытки другую… Что же теперь воешь? Попробуй сама, каково это…
      И подтолкнула рабыню к козлам. Про себя же девушка решила одно – если та будет протестовать, вырываться, хоть словом оскорбит ее, то делать то, что хотел видеть Фатунг, будет нельзя. И будь, что будет! Как-нибудь прорвутся, они с Нарин все-таки неплохие бойцы. Но русоволосая покорно поплелась к козлам на заплетающихся от страха ногах, не осмелившись возразить. Она побоялась даже запротестовать, побоялась даже просить о милости! Только поминутно оборачивалась на Ларну и заливалась слезами при виде непреклонного лица той. «Трусливая тварь! – с отвращением подумала девушка. – Как другую девочку, которой сама и в подметки не годится на муки отдавать, так она первая… А у самой смелости даже проситься не хватает… Она свою судьбу заслужила, ради Орихат и десяток таких вот паскуд замучить можно!» Видимо ее отвращение так явственно отобразилось на ее лице, что русоволосая задрожала крупной дрожью и поспешила взобраться на козлы. Слуги стащили с нее платье, развели ноги в стороны и крепко привязали, закрепив даже голову специальным широким ремнем – работорговец заботился о своем имуществе и не хотел, чтобы при урезании рабыни ломали себе шеи, отчаянно колотя головами о раму. Закончив, слуги придвинули поближе столик с инструментарием и быстренько растворились в неизвестном направлении.
      – Разрешите попросить вас, госпожа ард-капитан, – услыхала Ларна за спиной голос Фатунга.
      – Конечно, – повернулась она к нему.
      – Не могли бы вы заниматься только теми частями ее тела, которые все равно потом отрежете? Мне не хотелось бы, чтобы она теряла товарный вид…
      – Никаких проблем! – заверила его девушка, сохраняя неприступный и холодный вид, хотя у самой от предстоящего мурашки по шкуре бежали.
      – А вообще-то, – прищурившись, добавил работорговец, – такие, как она, очень полезны в среде рабов.
      – Совершенно с вами согласна, – ухмыльнулась Ларна. – Но все равно презираю эту породу до глубины души.
      Тонкая, почти незаметная улыбка скользнула по губам Фатунга, он повернулся к Нарин, слегка поклонился ей, и спросил:
      – А чего бы желала госпожа ард-лейтенант?
      – Если бы у вас нашелся симпатичный мужчинка с членом побольше, – хищно облизала губы рыжая оторва, – я бы была весьма и весьма довольна…
      – Найдется, конечно, – засмеялся работорговец. – Один из моих стражников обладает таким огромным «инструментом», что можно лишь удивляться тому, как щедро одарили его боги.
      – Прекрасно! – хлопнула в ладоши Нарин. – Только…
      – Что, только?
      – Не будете ли вы против, если я после всего его… э-э-э…
      И она сделала рукой жест, как будто бы что-то отрывала.
      – О, да на здоровье! – снова рассмеялся Фатунг. – Он мне не раб, а найти нового дуболома в охрану никогда проблем не составит. Урежете – он вашим рабом станет. Вот только справитесь ли вы с ним, он здоров, как бык?
      Нарин только вновь хищно оскалилась. Девушке очень нравилась эта рискованная игра, жизнь расцвечивалась новыми красками и оттенками, подобного ей еще проходить не доводилось, и рыжая боялась только одного – подвести подругу и сестру. Как же хорошо, что ей довелось встретить Ларну, ведь если бы не это, она бы продолжала сидеть дома, под крылом матери, и маяться дурью. Смертельный риск приятно холодил рыжей низ живота, и она готова была в любой момент броситься в бой. Девушка действительно собралась урезать мужчину, и тому было две причины. Первой было то, что она хотела поддержать имидж «харнгиратских стерв». Второй же причиной было ее воспитание, ведь она была из Харнгирата, любой мужчина был для нее лишь кучей мусора, и с ним можно было, по ее мнению, делать все, что угодно.
      В дверь постучали, и в зал вошел, поклонившись, высокий, почти под два метра ростом, стражник с открытым, симпатичным лицом. Ларна глянула на него и тихо вздохнула про себя – она прекрасно знала Нарин и понимала, что та его не пожалеет, да и в бою с обученной «бешеной кошкой» парень почти не имел шансов. Девушке было его жаль, но ничего поделать она не могла. Что ж, она знала, что за достижение цели придется платить страшную цену, и эти жертвы были всего лишь первыми на ее пути, но, отнюдь, не последними. Фатунг в это время поманил стражника к себе, и парень подошел, басом прогудев из-под шлема:
      – Чего прикажете, господин?
      – Госпожа ард-лейтенант, наша гостья из Харнгирата, услыхала про размеры твоего члена и желает тебя поиметь, – ответил ему Фатунг.
      – Из Харнгирата?!! – полезли на лоб глаза парня, и он взмолился. – Нет, господин, прошу вас, не нужно… Прошу вас – нет!
      – Это приказ! Или собирай свои манатки и выметайся!
      Стражник остановился, зажмурился, вспомнив о жене и ребенке, а также о том, что другой работы, если Фатунг выгонит его, ему не найти.
      – Хорошо, господин… – сквозь зубы пробомотал он и повернулся к харнгиратской стерве. – К вашим услугам, госпожа…
      – Иди сюда! – приказала она.
      Парень, потупив глаза и скрипя зубами от бессильной злости, подошел к Нарин, стоявшей у столика с хлыстом в руках и надменной ухмылкой на губах. Он проклинал себя за то, что в свое время устроился к этому работорговцу – жалованье было совсем небольшим, но позволяло им с женой сводить концы с концами. Ужас пронизывал душу стражника, и он молил богов о том, чтобы обошлось просто изнасилованием – ведь о харнгиратских стервах ходили страшные рассказы, и сейчас они все всплыли в его памяти. Еще он очень надеялся на то, что от страха окажется неспособен, и эта рыжая госпожа выгонит его.
      – Раздевайся! – донесся до ушей парня короткий приказ и он, чуть не плача от унижения, повиновался. – Ляг на спину! И не двигайся! Говорить будешь, только если я прикажу! Понял, ублюдок?!
      – Да, госпожа… – мрачно пробормотал он, вытягиваясь на полу. – Я вас понял…
      Нарин с интересом рассматривала лежащего на полу и дрожащего мужчину. В глазах его она уловила ненависть, и девушке это понравилось – она прекрасно понимала, что если бы не приказ хозяина, то стражник бы никогда не подчинился, и ей пришлось бы его избить. В своей способности сделать это рыжая ничуть не сомневалась, она видела движения парня и понимала, что боевых искусств он не знает, так что вся его дикая сила ничуть не поможет ему в схватке с «бешеной кошкой». Нарин же была одной из лучших кошек в Школе боевых искусств, и ее обучали справляться с такими громилами. Она посмотрела на пах стражника и снова облизнулась – его член даже в висячем положении был столь огромен, что Нарин даже засомневалась, а войдет ли это чудовище ей во влагалище. Она отстегнула боковые застежки шорт и сбросила их, оставшись в сапогах и безрукавке. Нагнувшись над парнем, девушка опытными и умелыми пальцами принялась возбуждать его. Ей часто приходилась делать это в рабских домах, и опытные служительницы научили ее, какие точки нужно нажимать, чтобы член встал, встал независимо от желания самого мужчины. В стоячем положении член стражника был просто великолепен, и Нарин восторженно причмокнула, ощущая, что между ее ног стало совсем уж мокро. Она присела над ним, подвела головку к своим расширившимся половым губам и стала с силой насаживаться на нее. Рыжей долго не удавалось ввести в себя член, настолько толст он был, но, наконец, он медленно начал входить, и она застонала от наслаждения, смешанного с болью, ей показалось, что сейчас попросту лопнет, казалось, что внутри нее кол. А когда головка ударилась в матку, у Нарин возникло странное ощущение, что кончик члена вылез у нее из горла, пронзив ее насквозь. Она застонала, заерзала на этом великолепном колу и принялась методично насиловать мужчину, чуть ли не отрывая ему левой рукой яйца.
      Ларна смотрела на все это, сама возбуждаясь с каждым мгновением все больше и больше. Когда Нарин уже вовсю каталась на члене стражника вверх-вниз, девушка встала, тряхнула головой и сама сняла шорты. Она снова посмотрела на плачущую русоволосую и зловеще осклабилась. Привязанная отчаянно завизжала от ужаса, когда увидела, что харнгиратская стерва подошла к жаровне и вытащила оттуда за длинную ручку раскаленный добела стержень с шипами. В этот момент к козлам подошел уже сбросивший свой роскошный халат Фатунг и положил в специальную нишу у изголовья козел небольшой резной жезл с тускло мерцающим синим камнем в навершии.
      – Что это? – поинтересовалась Ларна.
      – Исцеляющий жезл, – усмехнулся работорговец, поклонившись в ее сторону. – Он был куплен на Колхрии, создан одной из учениц самой Магистра Боли. Жезл не даст ей истечь кровью, впасть в болевой шок и подсушит после всего раны. Но самая интересная его особенность такова: он не дает пытаемой потерять сознание и делает болевые ощущения куда более острыми и продолжительными.
      – Интересная вещица… – протянула девушка, смотря на жезл.
      – Три тысячи золотых! – поднял палец Фатунг. – Именно столько я за него выложил. И, клянусь задницей Серого Убийцы, он того стоит!
      Ларна ухмыльнулась и снова глянула на привязанную рабыню – та тихо плакала, боясь привлечь к себе внимание визгом. В этот момент девушка поняла, что ей нужно в туалет. Хотела было спросить у работорговца где у него это заведение, но снова глянула на русоволосую и поняла, что не стоит. Она положила стержень обратно на жаровню, до него еще дойдет очередь, и наклонилась над рабыней. Посмотрела прямо в ее наполненные страхом глаза и зловещим голосом сказала:
      – Сейчас я сяду на твою морду, падаль, и буду ссать! В твой рот! Поняла, сука? И если ты не будешь хорошо высасывать мочу или прольешь хоть немного…
      И она многозначительно ухмыльнулась. Это обещание в ее глазах настолько перепугало русоволосую, что ту начали бить судороги. Она долго силилась что-то сказать, пока, наконец, не выдавила из себя:
      – Я все сделаю, госпожа! Клянусь, я все высосу и вылижу так, как вы захотите! Смилуйтесь…
      «Трусливая падаль!», – еще с большим омерзением подумала Ларна, влезла на козлы и уселась на лицо рабыни. Ей было противно, она ведь помнила рабов, шедших на страшную смерть, но отказывающихся делать то, на что эта согласилась сразу же. Многие шли на кол, но не соглашались служить туалетом! Девушка лишь покачала головой – эта русоволосая заслужила свою судьбу, хотя ей самой, конечно же, не доставит удовольствия боль суки, но то, что необходимо, она все равно сделает. Ларна поерзала и устроилась поудобнее. Почувствовав неловко ткнувшийся в ее половые губы язык рабыни, она рявкнула:
      – Открой рот!
      И помочилась в этот тут же распахнувшийся рот, с удовольствием помочилась. Рабыня старалась изо всех сил, будучи в диком ужасе и боясь еще сильнее разгневать эту жуткую воительницу. Она заливалась слезами, которых никто не видел и до которых никому не было дела – ведь ее жизнь закончена, и, кроме того, что она сейчас испытывает и даже много худшего ничего в ее жизни уже не будет. Все закончилось – она уже рабыня для удовольствий, и ничего не вернешь назад… «Ну почему, ну почему она взяла меня?.. – внутренне стонала рабыня. – Я же только хотела услужить, эта проклятая Сириин действительно слабая и бесполезная, почему госпожа не взяла ее?.. Ну почему?..» Единственной надеждой для нее оставалось – попасть после урезания в богатый дом рабыней удовольствий, в дом, где не будет много людей, и ей не придется весь день, захлебываясь от отвращения, глотать чужую мочу. Слезы отчаяния продолжали течь из глаз русоволосой. Она все-таки никак не могла понять, за что именно ее обрекли на пытку, ведь она только стремилась помочь, и раньше ее господин всегда ценил ее усилия и давал ей привилегии. Почему же это не сработало сейчас? Ведь та строптивая и злобная тварь заслужила урезание куда больше ее! «Я же всегда выполняла то, что хотел господин… – захлебывалась слезами девушка, глотая мочу харнгиратской стервы и изо всех сил сдерживая рвоту. – Ну почему он отдал меня ей? За что?..» Ведь всегда был милостив раньше, всегда одаривал ее, когда она докладывала ему об очередной проделке рабынь. И так спокойно согласился, чтобы ее так уничтожили… Рабыня ничего не могла понять, и черное отчаяние все сильнее завладевало ее душой. Она продолжала неумело, но очень старательно елозить языком между половыми губами госпожи и та, наконец, кончила. Кончив, Ларна встала, хрипловато рассмеялась и подошла к остальным рабыням, столпившимся у стены и хмуро взиравшим на происходящее. Став напротив шатенки, которая русоволосая хотела отдать ей на пытку, она уперла той палец в грудь, ухмыльнулась и сказала:
      – Если хочешь в туалет – воспользуйся ртом той суки! Поняла?! Она ведь хотела, чтобы тебя замучили.
      Шатенка искоса глянула на нее, затем перевела взгляд на козлы, и ее личико исказила ненависть.