– Я…Я хотела спросить тебя…Можно?-она осторожничала, говорила медленно, словно шла по краю трещины.
      – Почему же нет?-усмехнулся тот.-Конечно, спрашивай.
      – И…И ты ответишь?
      – Разумеется!
      – Да. Но…Просто…
      – Не пытайся ничего объяснить. Я знаю. Все знаю,-странно, но он торопил ее. Может быть, потому что ему тоже была известна изменчивость сна, а он хотел, чтобы Мати получила ответы на свои вопросы…Но если так, почему он не заговорил об этом раньше? Хотя бы тогда, когда рассказывал ей о даре предвидения и о том, каково это, изменять судьбу. Или Шамаш полагал, что собеседница поймет его лишь если услышит обо всем во сне?-Спрашивай, Мати.
      – Я…-она еще сомневалась, стоит ли ей говорить всю правду, или ограничиться лишь частью ее, но потом решила: это ведь ее сон, отражение ее души и сколь откровенна будет она, столь же откровенен будет и собеседник.-Я встретила Лаля.
      Он рассказал мне об изменении судьбы…Помнишь, мы говорили с тобой о том, что ты изменял чужие судьбы.
      – Да. И что же?
      – Я не знала, что чтобы спастись, нужно пожертвовать кем-то другим…
      – Это так.
      – Но жертва…-она болезненно поморщилась. Ей самой казалось, что в этом есть что-то не то, что-то, от чего веяло злом. Грехом. Или бедой. А может, и тем, и другим…
      – Что тебя смущает?-он же, казалось, не видел ничего дурного ни в этом слове, ни в том образе, который за ним скрывался, словно не богом солнца был запрещен этот жуткий обычай.
      – Ну…-вообще, действительно, что? Наверное, эта жертва и то жертвоприношение были разными вещами…
      А, какая разница!
      Девушка мотнула головой, махнула рукой. Она решила оставить в прошлом все свои сомнения, тем более, что они, как ей теперь виделось, были менее реальны, чем весь этот навеявший их сон. Ну конечно. Ведь если бы что-то было иначе, Шамаш непременно сказал бы ей, уберегая от ошибки.
      Мати и не заметила, как небожитель исчез.
      И небеса закрыла драконья тень.
      Как она ни убеждала себя, страх все равно пробрался в ее сердце. Девушка сжала зубы, стараясь удержать себя от того, чтобы броситься бежать.
      "Ведь это сон! Всего лишь сон…"-повторяла она то про себя, то вслух. Но душе не было покоя. Чем ближе было мгновение пустоты, тем сильнее становилось не просто желание – необходимость броситься бежать, прочь, стремясь спастись, спрятаться…Где угодно, главное – подальше от этого гиблого места.
      И, потом, она только тут вспомнила, что не спросила Шамаша, почему он заставил ее и всех остальных караванщиков забыть о встрече с Лалем. Ей захотелось вернуться назад, повторить сон заново, переделать. Она была почти уверена, что ей это удастся, но…
      "Нет,-упрямо процедила он сквозь стиснутые зубы.-Нет. Потом. Я всегда успею спросить. Сейчас главным другое – не то, о чем разговаривают, а что делают." Наконец, она должна была вырасти и перейти от слов к поступкам. Хотя бы во сне.
      Иначе жизнь так и останется всего лишь фантазией, выдумкой, происходившей не наяву, а лишь в мечтах.
      "Сперва я должна взглянуть в глаза своему страху. Должна." Она стояла на месте даже тогда, когда спину обдал порыв ветра, подобный урагану, который готов был сбить с ног. А потом, в какое- мгновение решив: "Пора" – обернулась.
      Это был дракон. Тот же самый, которого она видела в снегах пустыни вместе с Шамашем. В этом не могло быть никаких сомнений – те же шрамы, избороздившие шкуру, тот же огонь иного мироздания в огромных лунах-глазах.
      "Он действительно жив. Как говорила Шуллат…" Мати стояла и глядела на него. Уже без страха, лишь с долей какой-то странной, затаенной и безысходной тоски.
      Она не понимала, не верила, не хотела верить в то, что все случится именно так, что дракон, с которым было связано ее спасение, завершив круг, убьет ее.
      "Это несправедливо!"-кричали ее глаза, беззвучно шептали губы. Она не хотела, чтобы все случилось именно так.
      Мати всхлипнула. Слезы текли у нее по щекам, но она не замечала их.
      Сердце больше не рвалось вспугнутой птицей на волю из груди. Его щемило от страшной боли. Хотя она уже почти смирилась с мыслей о том, что умрет. Ведь рано или поздно это должно будет случится. Этим заканчивается путь любого человека.
      Только боги бессмертны. Но…
      "Нет! Я не хочу, чтобы все случилось так! Пусть я умру в тот же миг, в тот же самый миг…Но иначе! Великие вершители судеб, пусть это случится как-то иначе!" И в то мгновение, когда дракон уже занес свою огромную лапу, когти которой были во много раз длиннее и острее кривых охотничьих ножей, девушка тенью скользнула в сторону.
      Она не бросилась бежать, нет,- сделала всего лишь один-единственный шаг…даже не шаг – чуть заметный шажок. Но и его оказалось достаточным, чтобы кошмар закончился.
      Дракон исчез. И она проснулась.
      Мати лежала в своей повозке, которая, покачиваясь, мягко скользила по белоснежным хрустящим покровам пустыни. За пологом посвистывал ветерок, говоря о чем-то со снегами.
      "Все,-перекатившись на спину, вытянувшись во весь рост под пушистым меховым одеялом, девушка облегченно вздохнула.-Я проснулась. Кошмар прошел. Наконец." Ей очень хотелось верить, что она победила свой страх, что он больше никогда не вернется. И, все же…Все же сомнения не покидали ее сердца. Ведь город, этот странный, неведомый, непонятный, загадочный…она могла бы продолжать до бесконечности…Впрочем, от этого ничего не изменялось – что бы она ни думала, что бы ни делала, этот ужасный город был все еще впереди.
      – Дочка…-донесся до не взволнованный голос отца. Мати и не заметила, что он сидел с ней рядом в повозке.-Тебе снился ледяной сон…-ему уже давно не приходилось говорить этого. Ведь девочка выросла. А с возрастом сны теплеют.
      Чтобы потом вновь остыть под старость…
      – Да,-она вздохнула, отвела взгляд в сторону, чтобы он не увидел отблеска боли и страха в ее глазах.
      – Дочка…-вновь заговорил Атен.-Я понимаю, ты не хочешь, чтобы мы входили в этот город…
      – Не хочу,-она резко села, подтянув к груди колени, обхватила их руками.-Пап,-теперь ее глаза, в которых была мольба, были обращены на караванщика,-правда, давай обойдем его стороной. Ну пожалуйста!
      – У тебя есть причина этого желать?
      Девушка поспешно закивала.
      – И в чем она?-он спрашивал, хотя не ожидал получить ответ…Или, быть может, он ему и не нужен был вовсе, когда хозяин каравана и сам знал, каким он будет…
      – В этом городе…-она облизала вдруг пересохшие губы.-В этом городе…-повторила она, собираясь с силами, заставляя себя переступить через свой страх.-В нем ждет смерть,-тихо, еле слышно, но, все же, она ответила.
      Атен кивнул. Он не собирался больше ни о чем ее расспрашивать, но она продолжала сама:
      – Не всех…Но…
      – Не надо, милая,-прервал ее отец. Он все знал и так, чувствуя это своим сердцем.
      И еще. Он слишком ясно видел, читал в глазах, по лицу дочери, как трудно, страшно было ей говорить об этом.-Мы не войдем в этот город.
      – Пап…-она взглянула на него с сомнением, удивлением и, вместе с тем, долей облегчения, даже радости, которые, промелькнув по ее чертам, перелились в грусть.
      Мати качнула головой:-Мы не можем…-"Сделать это только из-за меня",-хотела сказать она, но отец не дал ей договорить:
      – Можем. Я посчитал, поговорил с другими. До следующего оазиса не так уж далеко, всего три месяца. У нас хватит продуктов и тепла добраться до него.
      – А если того города уже нет?
      – Давай надеяться на лучшее. И не звать беду…А даже если и так…Шамаш не оставит нас перед лицом смерти.
      – Шамаш…-она почему-то вздохнула. Воспоминание о боге солнца впервые несло грусть, причиняло боль.
      – Он спасет нас. Ведь он уже не раз изменял нашу судьбу.
      – Изменял,-она вновь вздохнула – еще более тяжело и потерянно, затем чуть слышно добавила: – Но какой ценой? – однако, отец не слышал ее. Может быть потому, что она не хотела этого.
      – Все будет хорошо, дочка. Обещаю тебе,-он считал себя просто обязанным успокоить ее, сделать так, чтобы она больше не вздрагивала при одной мысли о том городе, в который они должны были вот-вот войти, но никогда не войдут.
      – А как же тот горожанин?-странно, но она почему-то вместо того, чтобы схватиться за это решение отца обеими руками, начала упираться, словно бездушное животное, готовое слепо пойти навстречу смерти.
      – Что – горожанин? Он чужак. Всего лишь чужак… Если тебя так беспокоит его судьба – хорошо, мы пойдем возле самой городской черты, чтобы он смог вернуться домой.
      – Он не вернется без нас.
      – Почему?-теперь пришел его черед удивляться.
      – Я…Я так думаю,-ответив вскользь, она поспешила спросить:-А Шамаш?
      – Он еще не пришел.
      – Но он скоро вернется, ведь так?
      – Будем надеяться…
      – Может, тогда стоит дождаться его, поговорить с ним об этом?
      – О чем?
      – Ну… Что ты собираешься провести караван мимо города.
      – Не думаю, что Он станет возражать…
      Конечно, не станет. Атен был совершенно уверен в этом. Ведь небожитель не захочет подвергать Мати опасности, которая ждет девочку в городе.
      – Однако если ты считаешь…
      – Нет,пап,-вздохнув, взглянув на него как-то вскользь – потерянно и отрешенно – девушка качнула головой. – Не надо. Ничего не надо…-она двинулась к краю повозки.
      – Ты куда?
      – Хочу кое о чем спросить Хана,-"Да, так правильно,"- кивнула она своим мыслям.-Так лучше всего…" -Что-то случилось? Это как-то связано с даром предвидения, о котором говорил с тобой бог солнца незадолго до того, как ушел?
      – Да. Нет… Не совсем. Я не до конца уверена…
      – Но вряд ли волк развеет твои сомнения. Конечно, он священное животное, однако…
      – Он знает кое что… Что поможет мне во всем разобраться,-уклончиво ответила Мати.
      – Разобраться в чем? В том сне, который тебе приснился?
      – Угу,-кивнула головой та.
      – Это был плохой сон?
      – Да,-призналась та.-Пап… Скажи, а сны… Они ведь – послания богов, да?
      – Да. Дочка, ты такая странная… Сама не своя. Будто встречалась со своей смертью…
      – Может быть, так оно и было…
      – Что?
      – Нет, пап, ничего, – поняв, что сказала лишнее, она поспешила успокоить встрепенувшегося было отца.-Просто… Ну… Я не знаю. Можно я сперва разберусь во всем сама, а потом расскажу? Можно?
      – Конечно, дочка.
      – Спасибо,-девушка выскользнула наружу.
      Она нашла золотого волка чуть в стороне от тропы каравана. Он медленно трусил по по хрустящей снежной кромке, разбрасывая когтистыми лапами в стороны белые перья огромной снежной птицы.
      Мати успела сделать лишь только несколько шагов в его направлении, как к ней подбежала Шуллат.
      "Оставь его", – скользнув взглядом по лицу дочери огня, просвистела она.
      "Но мне нужно спросить…" "Не сейчас,-прервала ее волчица.-Неужели ты не видишь: брат хочет побыть один." "Почему? Что-то случилось?" "Не знаю. Может быть", – она была насторожена. Уши прижаты к голове, движения резки и нервозны, нос поднят по ветру. Было видно, что она, настороженно следившая за всем, происходившим вокруг, готова по первому подозрению об угрозе, какой-то опасности, хотя бы намеке на нее – броситься на врага, встав на защиту хозяина.
      "Он расстроился, потому что Шамаш ушел, а его с собой не взял?" "Так решил хозяин".
      "И кто вы такие, чтобы спорить с ним?" "Мы – его друзья. Но если он не ограничивает нашу свободу, то уж нам и подавно не следует претендовать на его…" "Раз так, ничего с твоим братом не случится от одного моего вопроса!" "Я сказала – не сейчас!" "Пусти меня! Это важно!" "Нет", – недовольно зарычала на нее волчица.
      "Это важно!"
      "Для него или для тебя?" Мати остановилась от неожиданности, несколько мгновений глядела на подругу удивленным взглядом ничего не понимавших глаз.
      "Я чем-то обидела тебя? Случайным словом? Неловким поступком? Что случилось?-она была готова заплакать от вдруг нахлынувшей на нее обиды.-Почему ты вдруг так ко мне переменилась? Или мы больше не друзья?" "Друзья,-волчица подошла к ней, потерлась головой о руку.-Не сердись. Не обижайся. Я сама не понимаю, что это вдруг на меня нашло. Прости. Я тоже беспокоюсь о хозяине".
      "Ну что с ним случиться, ведь он – бог!" "Ты говоришь это так, словно смеешься…" – она глянула на дочь огня с подозрением.
      "Как можно!-и, все же, она не могла скрыть усмешки.-Ведь вы так беспокоитесь о нем!" "Мы должны как-то отблагодарить Его за все…"…
      "Должны? Но разве друзья что-то должны платить за помощь?" – она погладила зверя по голове, потрепала за загривок, но та не спешила с ответной лаской. В желтых глазах плавилась грусть.
      "Он указал нам дорогу назад, к каравану…-задумчиво продолжала она.-Мы ведь сами спустя столько горизонтов, пройденных в разные стороны, вряд ли смогли бы вас отыскать…" "Он мог бы сделать это и быстрее. Ты говорила – вам пришлось долго бродить среди снегов. Совсем одним".
      "Значит, так было нужно".
      "Зачем? Чтобы вы поняли, как сильно провинились перед ним? Чтобы помучались своей виной?" "Мати?-волчица взглянула на нее с удивлением, словно не узнавая подругу.-Что с тобой? Ты говоришь такие вещи…" "Которые мне прежде никогда не приходили в голову? Потому что пока рядом был Шамаш, он не позволял мне думать об этом?" "Ты… Ты ведь знаешь, что это не так!" "Я знаю. Я знаю, что если бы он захотел, вы бы с Ханом никуда не ушли. Если бы он захотел, вас приняли бы в стаю и никуда, никогда бы из нее не прогнали. Вам не пришлось бы ни о чем беспокоиться, мучиться сомнениями и страхами. Он мог освободить вас от них. Нет же!" "Ты не справедлива к Нему!" "Не справедлива? И это говоришь ты, прошедшая через все сама?!" "То, что случилось, произошло по нашей воле! Это… Это путь свободы – ошибок и испытаний. Только рабство знает покой." "Откуда ты знаешь, что все так? У тебя прежде была эта свобода, свобода, за которую ты так держишься?" "Нет, но… Я думаю…" "А если ты ошибаешься? Если на самом деле все совсем иначе? Просто он хочет, чтобы ты так думала." "Но это правда,"-ответил за сестру подошедший к собеседницам Хан. Взгляд волка был строг. Глаза не доброжелательны, как обычно, но насторожены.
      "Правда? А вы спрашивали его об этом?" "За кого ты нас принимаешь? Мы что, неблагодарные твари, чтобы ненавидеть за то, о чем сами просили?" "Но вы считаете себя его друзьями!" "Вот именно – друзьями!" "А разве дружба не в откровении?" "В нем".
      "Почему же он не откровенен с вами? Он только говорит о дружбе, о свободе, на самом деле требуя лишь служения, выполнения приказаний".
      "Зачем ему это?-волчица села в снег.-Если бы Он только захотел, мы бы просто служили ему. Даже не мечтая о свободе".
      "Но он должен был дать ее вам. Потому что таким было условие вожака вашей стаи.
      Потому что такова была воля Матушки метелицы. И он обещал. А на самом деле дал вам не настоящую, призрачную свободу".
      "Мати, почему ты говоришь о Нем так? Ты не должна".
      "Хан, может быть, она права…"-начала было Шуллат, но волк резко одернул ее, грозно зарычав:
      "И думать не смей! Как ты можешь сомневаться, после всего, что Он для нас сделал!" "Хватит! Надоело! " – девушка резко повернулась, собираясь уйти.
      "Ты хотела спросить…"-напомнила ей волчица, словно не понимая, что время вопросов прошло.
      "Зачем? Зная то, что он уже сказал, я понимаю, какой ответ получу…" "Дождись Шамаша, спроси у Него…" "Я знаю, что он скажет,-она мотнула головой.-Нет, не хочу. Я лучше спрошу Лаля".
      "Лаль?-Хан аж подпрыгнул, закрутил головой, словно тот, о ком зашел разговор, был где-то поблизости и нес в себе несомненную угрозу. Он оскалился, из пасти вырвалось низкое тяжелое рычание.-Не смей говорить с ним!-он не просил в простом предостережении, но требовал, не допуская ни возражений, ни непослушания.-Все его речи обман!" "Даже те, в которых он говорит правду?"-горькая усмешка сорвалась с ее губ.
      Волк взглянул на нее исподлобья, проворчал что-то, что, будь он человеком, можно было бы принять за проклятия.
      "Ты не понимаешь!…" -Так объясни мне!-она заговорила вслух, более не сдерживая ни чувств, бушевавших у нее в груди, ни голоса, срывавшегося в крик.-Объясни, раз я такая глупая! Где та грань, что установлена между правдой и ложью и как она может быть нерушима, когда одно столь легко и незаметно перетекает в другое!
      "Не плачь!- волчица подскочила к ней, закружилась, стремясь лизнуть в лицо, стирая соленые дорожки слез.-Мне так плохо, когда тебе плохо!-затем, зло рыча, она стала надвигаться на брата:-Зачем ты с ней так! Если считаешь себя правым – объясни! Переубеди! Нет, приказать проще! А обидеть – еще легче!" "Шуш,-демонстративно повернувшись к волку спиной, Мати заговорила с волчицей, щедро делясь с подругой своей обидой, злостью и с трудом сдерживавшейся яростью, выплескивая их, остывшую воду из плошки,-а ты знаешь, что та история, ну, когда мы с тобой убежали на охоту в снега пустыни, вдвоем, произошла на самом деле, а не во сне, знаешь?" "Нет,-она мотнула рыжей головой, глядя на нее широко открытыми, округлившимися глазами.-Я не знала…-она повернулась к брату. – Это так?" "Да." "Да,-кивнула Мати. -Первые слова правды за весь разговор! Конечно, чего тут упираться! А скажи мне, Хан, почему Шамаш не рассказал вам, что все случившееся тогда, было правдой? Почему он не сказал тебе о Несущей смерти? Ты не думаешь, что был вправе знать об этом?" "Я знал столько, сколько должен был…" "А кто установил эти пределы? Шамаш?" "Ты снова?…" "Да! Потому что я хочу, чтобы ты задумался! Задумался хотя бы на миг! Что бы было, как бы все изменилось, если бы ты знал: сон был не сном, а правдой? – она видела, как пусть всего лишь на миг, но все таки глаза зверя подернулись задумчивой пеленой.- Если бы ты знал, что яд Несущей смерть не опасен для тебя?" "Это ничего бы не изменило,-ответил волк, но теперь он не рычал, скорее – поскуливал, словно от боли.-Ничего…" "Но Хан…" "Не лезь, сестра! Я знаю, что говорю! Да, тот сон был правдой! Но не в этом настоящем! На той дороге, по которой идем мы сейчас, не осталось ни одного следа, оставленного тогда! Потому что не было пройдено ни одного из тех шагов!
      Проснувшись в прошлом, я потерял данный исчезнувшим настоящим дар! Чтобы обрести его вновь лишь совсем недавно!" "Нет! " "Да! " "Мати, – Шуллат повернула к подруге морду. Она чувствовала себя такой несчастной, вынужденная разрываться на части между двумя столь родными и любимыми существами.- Не обижайся на Хана! Он…Он такой злой и грубый потому что не доволен, что должен был остаться, и…"-она пыталась объяснить, но девушка не хотела и не собиралась ее слушать:
      "При чем здесь Хан! Я зла совсем не на него!" "На хозяина?" "Это вам он хозяин, но не мне!"-ее губы обиженно надулись, совсем как в детстве, в сощуренных глазах затаилась злость.
      "Мати!"-волки смотрели на нее с укором.
      "Что Мати! Я уже 14 лет Мати!"
      "Так нельзя!" "Верно! Так нельзя! Нельзя убеждать, что никогда не лжешь, и при этом говорить неправду!" "Шамаш никого не обманывал…" "Ну конечно! Он просто назвал явь сном и все! Подумаешь, какой пустяк!" "Он ничего не называл. Он просто вернул время вспять." "Зачем?!" "Чтобы спаси тебя от смерти, ждавшей в будущем того настоящего…" "Ладно, пусть… Пусть так. Почему он не сказал правду? Зачем было ее скрывать?" "Он собирался…" "Собираться и сказать – не одно и то же!" "Спроси Его – и Он расскажет…" "Спроси! Неужели чтобы узнать то, что касается тебя, нужно спрашивать? Ведь это…
      Это часть моей жизни, часть меня! Он должен был рассказать обо всем тогда, сразу же! " "Возможно, тогда, ты… мы все были не готовы понять и принять эту правду…" "То, что скрываешь, все равно рано или поздно становится известным. Так было всегда и так будет. Вот, написал же дядя Евсей эту легенду…" "Потому что Шамаш ему позволил." "Конечно!-усмехнулась Мати.-А даже если и так,-спустя какое-то время вновь взвилась она,-тем более!" "Он не обманывал тебя,"- Хан готов был повторять это вновь и вновь.-Не обманывал никого из нас. Того, что было тогда, на самом деле никогда не происходило.
      Потому что время пошло другой тропой. Если кто и лжет, так это Лаль, заложивший сомнения в твою душу, настроивший тебя против Шамаша!" "Ни против кого он меня не настраивал! Просто он был искренен со мной! И говорил мне правду, какой бы они ни была! Позволяя мне самой решать, пойму я ее или нет!" "Ты не должна…" "Знаешь, что он сказал мне? Знаешь? Что для того, чтобы изменить чью-то судьбу, отвратить чью-то смерть, нужно принести жертву!" "Лаль – бог обмана…"-осторожно подошла к Мати волчица.
      "А Шамаш – справедливости".
      "Да".
      "Значит, справедливость она такая? Карать за обряд жертвоприношения других, но оставлять его для себя?" "Ты…" "Да что ты понимаешь!-Мати прервала волка прежде, чем тот успел хотя бы что-то сказать в ответ.- Ну конечно, он позволил вам вернуться, и теперь вы будете во всем ему потакать, во всем оправдывать!" "Остановись, -вонзившейся в девушку острый взгляд волчицы был мрачен, из пасти зверя вырвалось с трудом сдерживаемое ворчание – рык.-Остановись, пока не поздно…" "Поздно для чего? И разве уже не поздно? Неужели я так о многом просила? Все, что мне было нужно – это кому-то доверять, верить…-не удержавшись, она всхлипнула. – А он…Конечно, вы скажете – скрывать правду и говорить ложь – не одно и то же. Так по мне -это даже хуже!Хуже!Хуже!…"-и, сорвавшись с места, она бросилась назад, к своей повозке.
      Она не забыла, зачем пришла, просто ей больше не хотелось ни о чем говорить с Шамашем. Ей не хотелось даже видеть его. Она не верила больше никому и ни в чем.
      "Мати!-переглянувшись с братом, взволнованно скульнув, окликнула ее волчица. Она чувствовала что-то неладное, дух метался, не находя покоя. – Не уходи! Хан отведет тебя к Шамашу! Поговори с ним! Может быть, мы не правильно все поняли.
      Или неверно объяснили. Ведь мы всего лишь снежные охотники…" "А он – небожитель! Он хозяин своего слова – захотел, дал, захотел, взял. Сказал одно – и это стало правдой, сказал другое – и теперь правда – это…" "Мати, ты не можешь…" "Ну конечно! Ведь он – бог! А я всего лишь жалкая смертная! К чему мне что-то объяснять, зачем говорить правду? И вообще…"-она махнула рукой. Какая разница?
      Ей уже было все равно.
      Караванщица ушла, а волки остались застывшими изваяниями стоять на том месте, где она их оставила, словно оледенев.
      "Она вдруг так переменилась… " – волк наклонил голову, не скрывая своего удивления.
      "Да. Я никогда прежде не замечала за ней этой резкости… И упрямство… Да, она была упряма, но…" "Прежде она винила во всем себя, теперь – Шамаша…Может быть, ей действительно явился во сне Лаль?" "Если так… Мы должны снять навет бога сновидений!" "Никакого навета нет. Мы бы почувствовали его. Дело в другом: он сказал ей то, что она была готова услышать. И потому она поверила всему." "И, все же, почему… Хан, может быть, тебе следует позвать Шамаша? Он нужен Мати." "Болезь всегда легче лечить в начале… Но, думаю, сейчас тот случай, когда целебная трава может стать ядом…" "Ты думаешь…" "Я думаю: хозяин знал, что так будет, когда уходил. И все равно ушел." "Может быть… Может быть, ты и прав… Значит, тому была причина…" "Иди к ней. Нужно, чтобы кто-то был рядом с ней сейчас." "Да. Я постараюсь удержать ее…"-волчица и сама не знала – удержать от чего, просто была уверена – сейчас она была нужна Мати, как никогда. Чтобы Мати осталась Мати. Хотя бы в ее глазах.
 

Глава 9