Время текло медленно, словно воды тихой, спокойной реки, беззаботно позволив минутам сливаться в часы, складывая их в дни.
      Где-то там, за лесной стеной проходили сонные, прощальные деньки поздней осени, которая торопливо срывала с деревьев послед-ние обрывки листвы. По ночам, пробуя силы, грядущие морозы, вры-ваясь на хвосте ветров, сжимали в немых объятьях землю, заставляя каменеть в страхе пред тем, что ждет впереди.
      Но здесь, в колдовской деревне, все также царило беспечное лето, украшая свое платье новыми цветами, вплетая в золотые косы огненные ленты – лучи доброго теплого солнышка, которое, каза-лось, никогда не устанет делиться своим теплом и нежной заботой.
      Несмотря на то, что Старший еще не вернулся, его присутствие чувствовалось повсюду: в спокойствии, наполнившем души, в надежде, что в будущем дне будет достаточно тепла, в откровении и понима-нии. И даже робкие, тихие разговоры, в которых то и дело прорыва-лись на волю тяжкие горькие мысли, казались отрешенными, похожими на зеркальное отражение чего-то далекого.
      Было утро. Дубрава возилась в саду, стараясь получше устро-ить под окнами низкие кусты дикой розы, когда появился взволно-ванный Влас.
      – Где дети? – еще издали, на бегу, крикнул он.
      – Не знаю, – выпрямившись, колдунья поправила на голове косын-ку, ее глаза оставались спокойными. – Пошли куда-то. С утра по рань-ше прибежал Видимир, Полеся упросила отпустить ее и, едва получив согласие, исчезла. Кажется, они говорили, что пойдут вместе с другими деревенскими ребятишками на луг. Какая разница? – она мах-нула рукой. – Я так рада, что девочка, наконец, нашла друзей, что она не чувствует себя одинокой…
      – Ладно, – прервал ее колдун, голос которого звучал встревожено. Постепенно его волнение передалось женщине:
      – Что случилось? Опасность? Рядом священники?
      – Нет, но… Эх, – он мотнул головой, словно прогоняя нахлынув-шее на разум наваждение, а потом вдруг схватил Дубраву за руку: – Идем!
      – Подожди! Куда ты меня тащишь! Я не могу оставить дочурку од-ну, особенно если…
      – Ей не грозит ничего, – он не ослаблял крепко сжатых пальцев, не замечая, что причинял женщине боль. – Поверь: сейчас в мире для нее нет более безопасного места… Идем, ты должна знать…
      – Хорошо, хорошо, только успокойся, – сняв платок, освобождая вмиг растрепавшиеся на ветру локоны, она послушно двинулась вслед за колдуном.
      Ива и Аламир, бледные, с всклокоченными волосами и воспален-ными, как-то болезненно поблескивавшими глазами сидели на ступеньках крыльца. Рядом с ними стояла жена Ясеня, Мерцана – высокая женщина с длинными черными косами.
      Колдунья не решилась ничего спросить у них, лишь посмотре-ла… Но к чему слова, когда взгляд красноречивее любых речей, особенно если в нем страх, невысказанной, тяжелой ношей лежащий на серд-це, боль и ожидание самого худшего?
      – Ночью прошел Совет, – вздохнув, промолвила Мерцана.
      Это известие, которое, казалось, не несли в себе почти ничего, заставило колдунью вздрогнуть.
      Последние несколько дней в деревне только и говорили о нем – Совете, на котором будет решена судьба народа и выбран путь: куда идти – к покаянию или войне.
      Никто не верил, что кровавая бойня лучше пусть худого, но все-таки мира. Все были уверены, что Стар-шие просто не могут после стольких веков вымаливания прощения одним словом перечеркнуть все усилия. И, все же, к покаянию, от-казу от силы и веры, тоже были не готовы.
      – Уже? – в душе Дубрава надеялась, что этот столь неотвратимо надвигавшийся кошмар удастся как-то отсрочить, что все случится потом, не так скоро.
      – Да, – продолжал Влас. – Произошел раскол. Яросвет решил пойти дорогой войны, остальные выступили за покаяние, – он смотрел ей прямо в глаза, удерживая, не давая убежать от правды, спрятаться в миражах грез…
      Покаяние. Они понимали, что это конец всего, что было преж-де… Возможно, останется надежда, кто знает, может быть все сов-сем не так страшно и плохо, как представлялось… Но как же не хо-телось уходить из деревни, где было все – наконец-то, свое, не чужое! А дети? Что будет с еще нерожденными? Они останутся безы-мянными? О боги! У них же не будет души, у них не будет даже бо-гов, ибо и от них придется отказаться! Не будет Старшего, объединя-ющего народ в единую семью, не будет храма, обрядов, без посвяще-ния никто не сможет вступить во взрослую жизнь, для умирающих не откроются врата вечности…
      – И Черногор? Он тоже согласился с этим решением? – спросила Дубрава. Она готова была ухватиться за соломинку.
      – Его не было на Совете, – чуть слышно промолвила Мерцана.
      – Но как, почему?! Где же он?
      – Говорят, – Аламир отвел глаза в сторону, стараясь не встре-чаться взглядом с колдуньей. – Говорят, он отправился к храму Звездного пути, чтобы узнать у богов, какая из дорог дает надеж-ду… Дубрава, всякое могло случиться, и может статься…
      – Я и слушать не хочу! Нет! – она резко вскинула голову, ее глаза пылали пламенем и мужчина, пожав плечами, умолк.
      – Ясень собирает всех у замка, – тихо промолвила Мерцана.
      – Хорошо, – сквозь стиснутые зубы процедила Дубрава. – Я приду. Но если заговорят о том, чтобы покинуть деревню, не дожидаясь возвращения Старшего, я не подчинюсь, даже если таковой будет во-ля большинства!
      – Мы все не хотим уходить, – Влас опустил руку ей на плечо, успо-каивая, – но должны быть готовы к этому.
      – Перед тем, как отправиться в путь, Черногор говорил обо всем этом с Ясененем, – продолжала Мерцана, – но запретил ему расс-казывать нам до тех пор, пока не придет время. Вот тот и мол-чал… Но теперь муж считает, что час настал.
      – Ты знаешь, что он скажет? – бросилась к ней Дубрава.
      – Нет, – качнула та головой.
      – Давайте останемся! – взмолилась женщина. – Кто считал, сколько в мире колдунов?
      Нет, я не хочу воевать, но почему мы не можем просто жить так, как жили раньше?…
      – Тебе незачем уговаривать нас, – молвил Аламир.- Если у тебя есть выбор, то у нас с Ивой его просто нет: нам придется остаться в любом случае… – он приобнял жену: – Ива не колдунья, она вероотс-тупница, совершившая смертный грех. Ее не спасет никакое покаяние… Черногор бы понял нас…
      – Я, – Дубрава оглянулась туда, где, за деревнями белел ее до-мик, где в колыбельке лежала ее дочь. – Я очень хочу остаться, но я не ослушаюсь Старшего…
      На все воля богов, – на глаза навернулись слезы.
      – Ну, успокойся, успокойся, – обняла ее Ива.- А то я сейчас то-же заплачу!
      – Пора, – Аламир встал.
      – Может быть, стоит дождаться детей…
      Дубрава еще не успела договорить, как к ним подбежали Полеся и Видимир.
      Запыхавшиеся, испуганные, они с волнением смотрели на собравшихся взрослых, не в силах вымолвить и слова.
      – Мы встретили учителя испытания, – наконец, отдышавшись, заго-ворил паренек. – Он рассказал нам о решении совета…
      – Это правда? – Полеся устремилась к наставнице. – Но почему? Мы не хотим уходить!
      Нам так хорошо здесь!
      – Нам нужно узнать решение Старшего, – женщина взяла ее за руку. – И, ты ведь понимаешь, мы должны будем поступить так, как он велел.
      – Угу, – опустив голову, вздохнула та.
      – Пора, – все встали.
      – Чем скорее мы все узнаем, тем лучше.
      На площади у подножия замка уже собрались почти все жители деревни. Колдуны выглядели взволнованными и подавленными. Малень-кие дети жались к тихо переговаривавшим между собой родителям, юноши и девушки, готовившиеся к испытанию, замерли в стороне, собравшись в маленький кружок, и старались не глядеть на осталь-ных, боясь, что колдуны прочтут по глазам их мысли. Они выгля-дели так, будто задумали что-то предосудительное.
      – Ну просто заговорщики, – хмыкнул Ясень, подходя к жене.
      – Кто? – испуганно взглянула на него Мерцана.
      – Да все вы.
      – Ты не думай, – вздохнув, молвила Дубрава. – Мы не ослушаемся воли Старшего.
      – Но если только заметите в его словах лазейку, непременно ею воспользуетесь, – на губы колдуна легла улыбка.
      – Слушай, хватит издеваться, – нахмурился Влас. Его скулы нервно дернулись – он с трудом сдерживал себя. – Говори, не томи!
      Все насторожились, придвинулись ближе к Ясеню, замерли, ловя каждое слово.
      – Уходя, Старший сказал мне, что мир ждут перемены. Уже тогда он понимал: Совет разделится, и колдовской народ пойдет в грядущее по двум разным дорогам, но ни одну из них он не считал правильной. Поэтому он отправился в путь, надеясь узнать истину у богов. Нам же он велел держаться в стороне от перемен так долго, как это бу-дет возможно.
      Вздох облегчения пронесся по площади. Колдуны поняли, что мо-гут остаться, что их желания совпали с волей Старшего и никто не осудит их за то, что еще миг назад они сами считали слабостью и без-верием. На лицах зажглись счастливые улыбки.
      – Слава богам, – прошептала Дубрава. – Ясень, а Черногор не ска-зал, когда вернется?
      – Нет, – его ответ прозвучал чересчур быстро и резко, но кол-дуны были слишком поглощены своими мыслями, чтобы обратить на это внимание. Тот же, словно оправдываясь, продолжал: – Он… обещал вернуться как можно скорее… Мы больше говорили о другом. Его очень заботила наша безопасность. Он велел организовать дозоры, сказал, что попросит драконов помочь нам защитить деревню от незваных гостей.
      – Мы все готовы…
      – Хорошо, – прервал их Ясень. – Тогда вот что: не будем терять время, никто не знает, как повернутся события… Идите-ка все по домам, успокойте детей, успокойтесь сами, а потом я жду муж-чин-добровольцев здесь и мы поговорим о том, как лучше устроить дозоры.
      – Только мужчин? – недовольно вскинула голову Дуб-рава. – Мы тоже…
      – Нет!
      – Это еще почему? – возмутилась та. – Лишь у лишенных дара женщина считается бесправным созданием! У нас же во все времена было иначе!
      – Но вы же не воины, – попытался возразить Влас.
      – А вы? Мы проходим такое же испытание, как и мужчины, и боги не дают нам никаких послаблений!
      – Она права, – поддержала Дубраву Мерцана. – Мы можем и хотим помочь!
      – Вы очень поможете, если останетесь дома, с детьми, и нам не придется постоянно беспокоиться о том, все ли с вами в порядке!
      – Но…
      – Хватит! – Ясень вынужден был повысить голос, чтобы прервать этот грозивший разрастись спор. – Дубрава,- повернулся он к колдунье, – Мерцана,- бросил быстрый взгляд на жену, – этот разговор не имеет никакого смысла, когда я говорил вам не о своих пожеланиях, а лишь передал волю Старшего.
      – Черногор хотел, чтобы в дозорные были отобраны лишь мужчи-ны? – Дубрава заставила себя успокоиться, подумать обо всем здраво.
      – Да. Надеюсь, вы не станете оспаривать его решение?
      – Нет, – вздохнула та. – Наверно, у него была для этого причина…
      – И еще какая, – пробурчал Влас. – Женщине место дома, с детьми, а не на острие меча, – остальные мужчины согласно закивали. В их глазах читалось облегчение: мужьям вовсе не хотелось ссориться с женами из-за того, что те собрались разделить с супругами всю опасность, как это было прежде, в землях лишенных дара.
      Но там нигде не было безопасно, здесь же колдуны знали, что могли защи-тить свои семьи, и ради этого были готовы на все…
      – Теперь расходитесь, – произнес Ясень. – Хватит пугать детишек взрослыми разговорами.
      – А как же мы? Что будет с нами? – вперед вышел высокий худоща-вый паренек.
      – Что с вами? – пожал плечами Ясень. – Вы готовитесь к испыта-нию? Вот и продолжайте. Или вы тоже решили стать дозорными?
      Ученики переглянулись: – Если нужно, мы готовы.
      – Пока мы надеемся справиться своими силами, – Ясеню стоило неимоверных сил говорить спокойно. С одной стороны ему совсем не нравилось, что подростки, еще не заслужившие права голоса, реши-лись вступить в разговор взрослых. С другой – страшно хотелось рассмеяться: дети всегда так мечтают побыстрее повзрослеть!
      – Я думаю, их более беспокоит нечто другое, – произнес ста-рик-учитель.
      – Что же, Тихомир?
      – Их будущее. Когда Старший вернется, они смогут пройти испы-тание. Но кто введет их в круг, кто признает их права, ведь, насколь-ко я понимаю, Совета больше нет?
      Ясень свел брови, его губы сжались.
      Приняв на себя на время отсутствия Старшего власть в колдовской деревне, он думал лишь о переменах, о том, как лучше исполнить волю Черногора и избежать опасностей. Но он даже не задумался над тем, что еще день назад казалось таким обыденным, несомненным… Да и как он мог думать об этом, когда все обряды исполнялись только Старшими? Никто другой просто не имел достаточно сил и знаний, чтобы провести их!
      Нет, конечно, если Черногор вернется, он сделает все необходимое, най-дет ответ на вопрос Тихомира. В конце концов, признание Советом всегда оставалось простой формальностью. Но если он никогда не придет назад? Что будет тогда?
      Колдун побледнел от одной мысли о том, что в этом случае мо-жет их всех ждать – ни с чем не сравнимое отчаяние и медленное умирание…
      – Ладно, – видя замешательство Ясеня, проговорил Тихомир. – Не будем торопить события. В конце концов, до срока остается еще месяц. Даже если мы чуть-чуть запоздаем, не произойдет ничего страшного. Подождем возвращения Старшего. Идемте, – он двинулся прочь от замка, увлекая за собой учеников, – вам давно пора возвращаться к занятиям, если вы хотите успешно пройти обряд.
      Колдуны начали расходиться по домам.
      Деревня встречала их настороженным, частым дыханием, окна домов испуганно глядели на людей, словно спрашивая: "Если вы уйде-те, что станет с нами?" Но, видя улыбки на губах хозяев, вновь ощущая прикосновение их рук к своим дверям и стенам, чуть слышные шаги по покрытым рогожей полам, они облегченно вздыхали, начиная понимать, что люди останутся, что они не бросят их медленно уми-рать в одиночестве.
      Постепенно жизнь вернулась в обычное русло. И лишь скользив-шие по небу над лесом черные тени драконов да всадники-дозорные напоминали о том, что мир стал более опасен и неприветлив. Но колдуны привыкли ждать ненастья.
      И только Ясень с каждым днем становился все более мрачным и нелюдимым. Мерцана с Дубравой и Влас с Аламиром, да и другие колдуны пытались расспросить его, узнать, что его тревожит, но тот лишь отмахивался от вопросов и поспешно переводил разговор на другую тему или уходил от них вовсе. Не получая ответа, колдуны пожимали плечами, качали головой, но не продолжали расспросов, полагая, что причина всего-ответственность, которая легла на пле-чи Ясеня.
      Им было невдомек, что Ясеня тревожило совсем не это… Вер-нее, не столько это, сколько то, что время шло, а Черногор все не возвращался.
      Колдун вновь и вновь вспоминал слова Старшего, произнесенные при расставании, его полные печали глаза, и уже начал ду-мать… Ему казалось, что тогда Черногор прощался навсегда.
      Так или иначе, Ясеню было доподлинно известно, что Старший ушел смертельно опасной дорогой, и чем дольше его не было, тем меньше оставалось надежд на возвращение.
      От осознания этого становилось так больно, так горько, что на глаза наворачивались слезы бессилия и злости: с каждым днем он все сильнее и сильнее винил себя за то, что не настоял, не упросил Старшего взять своего спутника с собой. Кто знает, может быть, его помощь помогла бы тому вернуться. …Как-то под вечер в замке собралось несколько мужчин, обра-зовавших своего рода деревенский Совет – Ясень, Влас, Аламир, Тихомир и Садовит – крепкий, двужильный колдун, выбранный главой дозорных.
      Замок Старшего казался отрешенным, бесчувственным, но в нем сохранялся покой, столь желанный для всех в этот миг, ибо он укреплял в вере, что все будет хорошо.
      Ведь эти залы, башни, своды, вне всяких сомнений, ощутили бы гибель своего хозяина.
      – Ладно, – спустя какое-то время произнес Влас. – Пора обсудить то, зачем собрались. Мы живем здесь как затворники, не зная, что происходит в мире. Минуло уже достаточно времени, чтобы перемены оставили след на лике земли. В общем, я готов отправиться в путь. По-хожу, послушаю разговоры лишенных дара, поспрашиваю их…
      – Это опасно, – нахмурившись, качнул головой Тихомир. – Время покаяния минуло.
      Если священники узнают, что ты не отказался от дара колдовства, они не пощадят тебя.
      – Сколько можно сидеть в темной комнате и бояться выглянуть наружу!
      – Мы знаем, что творится вокруг, – пожал плечами Садовит. – Мало ли со дня покаяния пришло сюда колдунов, выбравших наш путь? Ма-ло ли они привели с собой добрых людей?
      – Но им была известна такая малость! – не унимался Влас. – Да и сколько уже времени дорога перестала приводить к нам странников? Почему никого нет вот уже неделю? Число странников иссяк-ло? Или же на их пути встало препятствие, которое они не в силах преодолеть?
      – Рано или поздно священники должны были послать против нас войска, – сказал Садовит. – Видно, так оно и произошло. Думаю, они нашли наше убежище и остановились где-то поблизости. Теперь нас ждут совсем другие гости. И вряд ли они несут добро. Но вот знают они точно много больше живущих малым мирком крестьян и горожан… Я дал команду дозорным задерживать всех чужаков.
      – Мы не ведем войны. Раз так, зачем нам пленники? – Аламир гля-дел на дозорного с удивлением и подозрением.
      – Успокойся, я вовсе не призываю нарушить древние обеты. Но почему бы не расспросить воинов обо всем? Ведь ничто не запрещает нам задавать вопросы, а здесь, на нашей земле, вряд ли найдется лишен-ный дара, который не расскажет нам всего, что мы захотим узнать.
      – Не будет у нас никаких пленников, – качнул головой Влас. – Думается мне, священнослужители уже давно должны были нарушить наш покой. Я более чем уверен, что их войска взяли де-ревню в кольцо. Просто драконы, пропускавшие к нам друзей, стали отпугивать врагов, не давая приблизиться к границам наших земель. Но кто знает, долго ли это продлится. Нужно все разведать, пока не стало слишком поздно, пока божьи люди не бросили против нас всю мощь своих армий, найдя способ справиться с драконами.
      – И как же ты думаешь пробраться сквозь кольцо врагов? Как ты уйдешь отсюда, если лишенные дара перекрыли все дороги, а храм способен построить только Старший…- Ясень умолк, поморщился, как от резкой боли – он неосторож-но задел ту струну, которой последние дни все старались не касаться.
      – Как-нибудь, – поспешил ответить Влас, боясь, что тягостная пауза затянется. – В конце концов, я ведь колдун. Мне будет совсем не сложно заморочить или отвести глаза паре-тройке воинов, ничего не смыслящих в колдовстве.
      – Подожди, – вступил в разговор Тихомир. – Разве мы отказались от законов? Мы сохранили веру, дар, образ жизни. Мы не приняли пока-яния, не встали на путь войны. Почему ты думаешь, что запреты пе-рестали довлеть над нами? Или Старший велел нам отвергнуть их? Он сказал: "Оставайтесь в стороне от перемен", я правильно понял? Но ведь это значит, что мы не должны ничего изменять, когда ма-лейшее отступление может оказаться гибельным.
      Молчание стало ему ответом. Все были согласны с Тихомиром, и все же…
      – А что если расспросить драконов? – осторожно предложил Ала-мир. – Они летают над миром, видят все, что происходит…
      – Так они и стали с тобой говорить! – усмехнулся Ясень. – Мы для них – муравьи, бегающие по поверхности земли…
      – Но они помогают нам!
      – Конечно, ведь их попросил об этом Черно… – осекшись на по-ловине слова, колдун умолк.
      – Но мы же не можем просто сидеть и ждать, когда Старший вер-нется! – не выдержав, вскричал Влас. Глаза всех – грустные, измучен-ные сомнениями, поднялись на него.
      Колдун вздохнул и, уже не думая больше о том, чтобы спорить, продолжая настаивать на своем, лишь качнул головой, готовый безропотно согласиться с любым решением друзей.
      – Вообще-то, – вновь заговорил Ясень. – Мне не кажется идея Власа такой уж безумной. Разве мало мы бродили по земле раньше, до принятия этого покаяния? Или в то время было менее опасно? Тогда нам угрожал костер, вряд ли сейчас свя-щенники придумали наказание более жестокое, чем смертная казнь.
      – Я предпочел бы отправиться в путь ночью, – поспешно загово-рил Влас, боясь, что друг передумает. – Так будет надежнее. И вообще, что откладывать в дальний ящик?
      Я готов идти прямо сей-час. Кто знает, может быть, лучшего времени не будет…
      Поброжу денек, поговорю с окрестными жителями… Должны же воины у кого-то брать пищу, да и вряд ли они обходят свои поселения стороной. Я вернусь следующей ночью. И не волнуйтесь за меня: я буду очень осторожен.
      – Мы еще не дали согласия…- попытался остановить его Тихомир, но, видя, что колдун уже поднялся и собирается уходить, не слыша его слов, махнул рукой: – Да что мы, в самом деле… Это твоя жизнь, хочешь рисковать – рискуй.
      Влас исчез так быстро, словно только и ждал, когда ему будет позволено осуществить задуманное. Остальные же не спешили расхо-диться.
      – Нам нужно принять еще одно решение, – осторожно напомнил Ти-хомир. Старик не стал пояснять, когда всем и так было понятно, что он имел в виду: учитель был обеспокоен приближением срока испытания. В принципе, его можно было бы перенести, законом это не запрещалось, но все знали, с какой осторожностью и скрупулезностью выбиралось время обряда, какое большое значение оно имело, и не только потому, что удачный день мог помочь в испыта-нии, а неудачный навлечь беду. Дело было еще и в том, что перенос срока мог внести сомне-ния в души подростков, что неминуемо увеличило бы опасность неу-дачи… Да что там говорить, ведь этот обряд был самым важным ша-гом в жизни! – Если мы собираемся проводить его в срок, нужно приступать к последним приготовлениям. Остается восемь суток, семь из которых должны быть отданы на размышления в одиночест-ве… – продолжал он.
      – Пока Старший не вернется, обряд не будет совершен, – Ясень скрипнул зубами, проглотил комок, подкативший к горлу, но заставил себя продолжать: – Нам придется отложить его.
      – Я понимаю это, – вздохнув, промолвил старик. – Но вот только как сказать ученикам? Их души сейчас очень ранимы… Я боюсь, как бы ими не овладело отчаяние. Если это случится мы потеряем де-тей… Я подумал… Может быть, стоит продолжать обучение, надеясь, что Черногор успеет вернуться к сроку?
      – А если нет? – матовая бледность покрыла лицо Ясеня.
      Тихомир пожал плечами: – Спросим воли богов.
      – Они не услышат нас. Мы не сможем сами построить храм.
      – Мы можем послать гонца за Яросветом, попросить его… – ста-рику было невыносимо тяжело не то что говорить, думать об этом, но он был обязан позаботиться о будущем своих учеников. – Я уве-рен, он согласится помочь.
      – Ты забываешь, – вздохнул Ясень. – Яросвет отказался от прежнего пути. Он отверг запреты и взял в руки оружие. Боги отвернулись от него так же, как и от других Старших, вставших на путь пере-мен…
      – Но как же их дети?! Им ведь, так или иначе, нужно будет про-ходить испытание…
      Я просто не могу поверить… ведь отказ от испытания – смерть, медленная вечная смерть…!
      – Кто знает, – вздохнул Ясень. – Может быть, и без обряда можно как-то жить…
      Ведь жили же колдуны до Падения, не зная нашей ве-ры.
      – Конечно, жили, но тогда все было по-другому!
      – Да пойми ты! – не выдержав, вскричал Ясень. – Пойми, наконец: Черногор может не вернуться вовсе! Я старался не говорить об этом, но… В общем, прощаясь со мной, он сам был не уверен, что боги отпустят его назад!…
      – Давайте не будем хоронить его раньше времени, – прервал дру-га Аламир. – Лучше надеяться, и пусть наша вера в его силы поможет ему в трудную минуту.
      – Да, нам нужно верить и молить богов не отнимать у нас пос-леднее, что способно удержать от падения в бездну хаоса. В сущнос-ти, нам просто больше ничего не остается.
      На какое-то время они умолкли, пока голос Тихомира вновь не нарушил тишину:
      – Так что мы решим?
      – Продолжай подготовку, – махнул рукой Ясень. – Не думаю, что есть смысл посылать кого-то к Яросвету, хотя бы потому, что путь долог и одинокий всадник не может не привлечь внимание наших вра-гов. У него не будет шансов выполнить поручение.
      – И все же…
      – Я не стану настаивать, но поговорю с колдунами. Если среди них найдется доброволец, уверенный в успех…Что ж, пусть отправля-ется.
      – Жаль, что Влас так поспешно ушел. Он мог бы заодно испол-нить и это поручение, – молвил Тихомир.
      – Он бы не согласился, – мрачно качнул головой Ясень. – В отличие от нас, маловерных, он не сомневается, что Старший вернется.
      – Тогда давайте и мы не будем сомневаться, – вдруг решительно сказал учитель испытания. – Мне будет куда легче готовить ребят, имея в сердце эту веру.
      – Ты сам начал разговор, – пожал плечами Ясень. – Я бы ни за что на свете не заговорил первым. Но мне понятно, что беспоко-ит тебя: сейчас ты в ответе за души ребят и должен предвидеть пу-ти, на которые может повернуть судьба… Вот только вряд ли нынеш-ний разговор помог тебе: разделенный груз становится легче, разде-ленная боль ослабевает, но сомнения только множатся, как и страх.
      – Значит, мы должны отказаться от сомнений… Уже поздно, мне нужно идти, – старик поднялся. – Придется еще многое сделать. Спо-койной ночи, друзья.
      – Спокойной ночи, – Садовит тоже поднялся, потянулся, разминая затекшее тело. – Постараюсь сделать все от меня зависящее, чтобы так оно и было… Пойду, проверю дозоры.