И время для него выбрано идеально… Вот только я никак не пойму, к чему все и зачем прес-витеру эти перешептывания за его спиной о безумии и скорой смер-ти?
      – Ты не можешь поверить, что все действительно так, как представляется с первого взгляда?
      – Я отказываюсь в это верить.
      – Но почему? Да и что тебе до пресвитера? Разве ты не желаешь ему скорой смерти, стремясь занять его место?
      – Самоубийство – грех. Это понимает даже безумец. Значит, ему придется все обстряпать либо как тяжелую болезнь, либо – убийство.
      – Кажется, Сол что-то там говорил о покушении.
      – А, ну тогда все ясно. Вот мы и добрались до сути. Они хотят отделаться от неугодных, раскрыв заговор среди высшего духовенс-тва. И первой их целью стану я… – эта мысль нисколько не удивила Влада. Скорее, он даже ожидал от секретаря конклава чего-то подоб-ного.
      – Не слишком ли ты торопишься с выводами? Ведь по всему это – затея пресвитера, а не Сола. Чем ты мешаешь старику?
      – Не думаю, что ему нужно больше власти, чем он уже имеет. Но всему происходящему могут быть и другие объяснения.
      – Какие же?
      – Вот это я и хотел бы узнать от тебя.
      – Узнать о том, чего может и не быть вовсе? – Стантин с удивле-нием взглянул на Влада. – А если ты ошибаешься и это вовсе не игра, направленная против тебя?
      – Что ж, попробуй разубедить меня. Но не словами, а фактами… Пока же я уверен в обратном.
      – Сол любит сложные расклады, – осторожно начал Стантин. Весе-лость слетела с его лица, словно была лишь маской, за которой скрывалась настороженность. – Хотя обычно старается действовать не-затейливо и прямолинейно. Думаю, он предпочел бы просто отравить тебя.
      – Спасибо за предупреждение, – мрачно буркнул проповедник. – Я буду иметь в виду…
      Это все, чем ты можешь возразить? Тогда пос-лушай меня. Я очень ясно представляю себе ситуацию: пресвитер скоропостижно умирает. Собирается конклав. И если расклад не в пользу Сола, он обвиняет своего конкурента…меня в убийстве. Я более чем уверен, что ему без труда удастся убедить остальных в своей правоте, когда у него будет достаточно времени, чтобы все подготовить наилучшим образом, – на лицо Влада набежала тень. Он все более и более убеждался в своей правоте.
      – Но при чем здесь пресвитер?
      – А ты уверен, что эти разговоры об его болезни распус-кает не Сол, что старик вообще в курсе?
      – Да. Черные боги, Влад, ведь это никакие не разговоры! Я собственными глазами видел, как вчера, придя к Солу, пресвитер нес всякую ахинею, то плакал, то смеялся, а когда секретарь попытался увести его подальше от посторонних глаз вообще обезумел и, выр-вавшись из его рук, стал бегать по залу, крича: "Я нашел!
      Нашел!" -И что же ему удалось обнаружить? – проповедник насторожился. То, что монах принял за помешательство, слишком напоминало озаре-ние. И если это так, необходимо узнать, что же открыл Бог пресви-теру.
      – Не знаю. Сол увел его слишком поспешно. После этого и пошли разговоры о том, что пресвитер болен.
      – Уж не стал ли ты первым звеном в цепи этих слухов?
      – Я говорю о том, что видел. И говорю только тебе.
      – Если так… – проповедник нахмурился. Все это было слиш-ком странным, чтобы просто пропустить мимо ушей и забыть. Но, в то же время, известного было явно недостаточно, чтобы делать хоть какие-нибудь выводы. – Давай пока оставим это, – наконец, принял он решение. – Моя просьба все хорошенько разузнать остается в силе. И имей в виду: я не поскуплюсь. Мне нужно знать как можно больше.
      – Я понял, – монах уже хотел выбраться из кресла, но Влад остановил его:
      – Подожди. Что еще говорят во дворце конклавов?
      – Да в основном все крутится вокруг и около вероотступников. Не знаю, известно ли тебе, но у монахов возникли с ними некоторые проблемы.
      – И в чем же дело?
      – Какой-то умник подбросил мирянам мысль, что помощь, ока-занная будущим новообращенным, не является преступлением против веры и бога, а как раз наоборот…
      – Да уж, – Влад, довольный, хмыкнул. Собственно, именно предво-дитель проповедников должен был возглавить борьбу с вероотсупни-ками. "Выходит, старина, ты тоже ошибаешься, – его губы скривились в усмешке. – Что, думал, с помощью принявших покаяние тебе будет легко разобраться с этой задачкой, и потому перетасовал колоду, взвалив всю грязную работу на меня, а себе взяв то, что почище да попроще? И перехитрил сам себя". – В интересном же он сейчас поло-жении: знает всех вероотступников, кое-кого уже заточил в подземелья, а сделать с ними ничего не может, – он рассмеялся. "Какой же Сол все-таки чистюля! Меня подобные рассуждения никогда бы не ос-тановили. В конце концов, если ему так нужно оправдание, сказал бы, что эти грешники помогали и тем колдунам, которые выступили против нас. Кто бы стал разбираться?" -Ты не дал мне договорить, – монах недовольно поморщился. – Ра-зумеется, он собирался их казнить. Но ему намекнули, что ничего хорошего из этого не выйдет.
      Очень возможно, что несчастных соч-тут мучениками и тогда…
      – Ясно. После великодушия, проявленного конклавом по отноше-нию к колдунам, люди ждут того же и для себя, – ему не терпелось поскорее добраться до сути и потому он перебил очередной раз впавшего в рассуждения Стантина. – И что же он придумал?
      Что он решил предпринять?
      Монах нахмурился, но, никак иначе не показывая своего недо-вольства, ответил:
      – Ничего.
      – Ничего? – удивленный, Влад взглянул на Стантина. – Я не понимая тебя.
      – Он думает, что, в сложившейся ситуации, наилучшим было бы простить их, наложить мягкую епитимью и вернуть в лоно матери-церкви. Представляешь, насколько прощенные будут благодарны ему?
      – Но ведь это подорвет устои…
      – Вовсе нет, – поспешил возразить Стантин. – Прощение не может быть опасным, когда, в отсутствие колдунов, более никто не сможет повторить этот грех. Зато сколько это принесет пользы, показав ми-лость конклава! Воистину, в глазах мирян это ста-нет свидетельством конца черных времен противостояния и начала эпохи мира и благоденствия.
      – Может быть, задумка и не лишена смысла – для вероотступников нет оков прочнее благодарности…
      – Однако есть маленькая проблема: все это осуществимо только в том случае, если с колдунами будет покончено раз и навсегда.
      – Что ж, во всяком случае, теперь я хотя бы понимаю, что здесь было нужно Солу.
      Он хотел убедиться, что я всерьез возьмусь за борьбу с колдунами. В этом деле мы союзники и я не собираюсь давать детям черных богов поблажки только для того, чтобы сор-вать планы Сола.
      – Ты ведь понимаешь, что в сложившихся условиях тебе менее всего выгодна эта победа?
      – Я могу потерять куда больше, чем приобрести. Но это ничего не меняет: колдуны – извечные враги церкви. Без победы над ними не будет будущего. Я не стану использовать их для дости-жения своей цели… Даже осознавая, что потом очень пожалею об этом.
      – Странно, – монах взглянул на него с удивлением. – Если чест-но, я менее всего ожидал услышать от тебя нечто подобное.
      – Вместе с тем, – продолжал проповедник, – у меня совсем нет уве-ренности, что я добьюсь победы. Воины, конечно, дураки и безбожни-ки, но уж в своем ремесле они понимают побольше меня. Будь это деревня вероотступников, я смог бы их вернуть на путь истин-ный. Мне бы ничего не стоило убедил их в чем угодно, даже заставить подпа-лить собственные дома. С колдунами же все иначе. Тут мое слово бессильно.
      – Но тебе придется постараться, – по тому, как собрался Стантин, как настороженно замерцали его глаза, Влад понял, что они подошли к самому главному во всем этом затянувшемся разговоре, – чтобы ему не пришлось доделывать твою работу, – добавил он, глядя в сторону.
      – Что может сделать секретарь конклава там, где окажутся бес-полезны воины и проповедники?
      – Он может воспользоваться услугами Потерянных душ.
      – Прежде колдуны без особых усилий справлялись с этими приз-раками, – однако, проповедник задумался. Было во всем этом нечто такое, что не просто вызывало противодействие в душе священника, но заставляло ее трепетать в непонятном предчувствии беды.
      – Это было раньше, – стараясь не встречаться взглядом с собеседником, продолжал монах. – Видишь ли, пресвитер с секретарем кое-что скрывают про запас…уж не знаю на какой там черный день… Я сам узнал совершенно случайно и лишь недавно…
      – Ну что там? Говори! Не тяни, богом прошу!
      – Ты помнишь, на обряде покаяния колдуны отказались от своего волшебного дара?
      Совершенно добровольно, заметь… Они отдали, кто-то взял…
      – Потерянные души? Так… – на миг он умолк. Это не казалось ему невозможным.
      Несмотря на то, что в древние времена колдуны бы-ли непримиримыми противниками этих призраков, но столетия гонений и унижений вполне могли толкнуть их на союз с извечными врагами. И чем дольше Влад думал обо всем этом, тем сильнее становился тре-пет, охвативший его душу. – Он хочет использовать их как наемных убийц? Но разве не создаем мы тем самым себе нового, еще более страшного врага?
      – Так оно и есть, – вздохнув, согласился с ним Стантин. – Потерян-ные души кровожадны и агрессивны. Их гнев не сдержать. Вполне возможно, что, истребив колдунов, они возьмутся за нас.
      – Неужели Сол не понимает…
      – А, может, это – как раз то, что ему нужно?
      – Новый страх?
      "Ну конечно, – проповедник стиснул зубы. – Власть держится на страхе.
      Тысячелетний ужас перед лицом колдунов уходит в прошлое. Чтобы сохранить господство, нужен но-вый кошмар. И чем он страшнее и кровавее, тем сильнее власть…" -Влад, ты должен сделать все, чтобы Сол не воспользовался их силой!
      – Боишься, что страшное оружие перестанет ему подчиняться?
      – Если это случиться, более будет нечего бояться. Пустота положит конец всему и смерть будет столь быстрой, что никто не успеет увидеть ее приближения и ужаснуться. А еще я боюсь, что Потерян-ные души станут слишком хорошо его слушаться. Ведь Сол может нап-равить их против всех своих врагов, а не только против колдунов.
      – Так он и сделает…- проповедник опустил голову на грудь, лихорадочно стараясь придумать хоть что-нибудь, способное пре-дотвратить этот с каждым мигом казавшийся все более и более реаль-ным и живым кошмар.
      – Вот такие у нас дела, – монах тяжело вздохнул. Лицо его стало серым, безжизненным, похожим скорее на неподвижную маску. – Хоть иди за помощью к колдунам.
      – Ну это ты, – у проповедника на миг даже перехватило дыха-ние, – хватил! То, что в будущем у нас может появиться новый враг совсем не значит, что мы должны призывать на помощь старого… Ладно, ступай. Мне надо хорошенько все обдумать.
      – Как скажешь, – он выглядел потерянным: сутулый, с погасшими глазами и склонившейся на грудь головой. Взяв плащ, он старательно закутался в него, затем медленной шаркающей походкой двинулся к двери, но на полдороги остановился: – Я желаю тебе победить колдунов, – произнес он. – Какая – никакая жизнь лучше смерти. А власть… Что ж, не удалось сейчас, получится потом.
      – Да, – пробормотал проповедник, когда его гость ушел. – Конечно. Вот только как я справлюсь с колдунами, как смогу быть уверен, что покончил со всеми, если никто никогда не вел им счета? Да и кто помешает Солу и в случае полной победы не признать ее и воспользоваться властью Потерянных душ, чтобы убедиться…?
      Тяжело вздохнув, проповедник поднялся.
      "Эх, сто бед один ответ, – набросив на плечи плащ, он твер-дой, решительной походкой вышел в зал приемов. – Прежде всего, нужно хорошенько расспросить обо всем командующего, собрать совет… Может, его помощники предложат нечто заслуживающее внимания…и, конеч-но, допросить с пристрастием кого-нибудь из принявших покаяние. Бывшему колдуну лучше знать все эти волшебные штучки и как с ними бороться… Жаль, что дети черных богов, несмотря на всю их довер-чивость, вряд ли попадутся второй раз в одну яму…" -Зовите сюда командующего, – холодным, не предвещавшим ничего хорошего голосом приказал Влад, после чего опустился в свое кресло, уверенный, что те, кто слышал его команду, уже спешили все исполнить лучшим образом, зная вспыльчивый и жестокий нрав хозяи-на.
      Воин не заставил себя долго ждать. Он пришел так быстро, словно все это время находился в соседнем зале дворца, предвидя, что понадобится вновь.
      На миг командующий склонился в поклоне:
      – Великий магистр желал меня видеть?
      – Да, – ни один мускул не дрогнул на лице проповедника, так что никто не смог бы даже предположить, что внутри его закипает ярость, которой он, как всегда, спешил сменить отчаяние и беспо-мощность. – Расскажи мне все с самого начала.
      Только на этот раз я хочу знать правду. И помни: если ты попытаешься мне солгать… – он умолк, сжав губы, считая, что тому и так должно быть понятным, какие последствия могут его ожидать.
      – Я говорю правду, господин, – го-лос воина оставался спокоен: ему было уже все равно.
      – Значит, вас не подпускают к деревне драконы? – он впился в собеседника острым взглядом.
      – Да.
      – И ты полагаешь, что я поверю в эту чепуху?! – казалось, еще мгновение и проповедник набросится на воина, призовет все прок-лятья на его голову, заточит в темницу или даже казнит. – Да неуже-ли колдуны дошли бы до такого в своем унижении, если бы им были подвластны драконы?!
      – Я говорю правду, великий магистр, – командующему ничего не оставалось, как стоять на своем. – Мне не известно, почему драконы помогают жителям именно этой деревни и никому больше. Но это так. Господин, если бы я хотел обмануть, неужели бы я не придумал че-го-нибудь более правдоподобного?
      Воин ожидал новой, еще более сильной вспышки гнева, однако, вместо того, чтобы приказать обезглавить командующего за дерзость, предводитель проповедников как-то сразу успокоился. В его глазах зажглись огоньки любопытства и азарта:
      – Ты говорил с принявшими покаяние? Что они рассказали об этом поселении?
      – Не так уж много, – уловив перемену настроения хозяина, он немного успокоился. – Это деревня Черногора…
      – Черногора? – повторил Влад. – Кто это?
      – Один из их Старших.
      – Мне казалось, мы покончили со всеми колдовскими предводите-лями раз и навсегда.
      Или оставшиеся избрали себе нового вождя?
      – Но, – воин взглянул на собеседника с некоторым удивлени-ем, – принявшие покаяние и раньше говорили, что их привели семь Старших, двое же остались, не приняв пути, избранного колдовским Советом. Один из них возглавил осмелившихся подняться на борьбу с нами и потерпел поражение. Его тело было опознано среди убитых и предано поруганию. Второй же отсутствовал на последнем Совете, и никто не знает, какой дорогой он собирался идти в грядущее.
      – Черногор – это последний? – Влад прищурился. – И что в нем тако-го особенного? – проповедник весь обратился во внимание, стремясь не упустить ни одного слова.
      – Принявшие покаяние говорят о нем с неохотой, – воин, недо-вольный тем, что знает о противнике так мало, поморщился. – Мне удалось выведать лишь что он самый молодой, но, вместе с тем, са-мый сильный из Старших. И еще что-то нам насчет крови…якобы он – прямой потомок колдовских королей.
      – Вот даже как, – Влад присвистнул. – Это интересно… Гром, – он впервые назвал воина по имени, словно показывая, что тому не сле-дует больше опасаться за свою шею… во всяком случае, пока. – Мне нужно знать о нем все, ты понял?
      Тот кивнул, и, все же, произнес:
      – Принявшие покаяние ничего нового нам не расскажут.
      – В крайнем случае, мы обвиним их в неповиновении властям и применим пытки. Мы всегда сможем заставить их говорить.
      – Конечно, мой господин, – тот смиренно склонил голову. – Толь-ко…
      – Что еще? – Влад устало взглянул на него.
      – Только, боюсь, им просто нечего рассказывать. Насколько я понимаю колдунов, они как солдаты: подчиняются воле своего предводителя, не замечая никого другого.
      – Неужели твои воины также плохо знают своего командира?
      – О своем им известно очень многое. Но о чужом, особенно если они никогда не служили в его отряде – лишь слухи и пересуды. О Черногоре может рассказать только колдун из его деревни. Иных же допрашивать бесполезно.
      "Ну, это мы еще посмотрим," – подумал проповедник. Он был уверен, что с помощью пыток можно получить любые сведения, однако не ви-дел причины переубеждать воина.
      – А что говорят о драконах? – спросил он.
      – Что они очень большие и наделены огромной силой… Легко ве-рю: я видел их собственными глазами и…
      – Меня не интересуют твои впечатления, – прервал его Влад. – Что они делают?
      – Кружат над деревней. И стоит воинам приблизиться к ее гра-нице – налетают, словно вихрь.
      – Скольких воинов ты потерял?
      – Ни одного.
      – Что?!
      – Драконы не убивают, только пугают. Но кто знает, что бу-дет, если их предупреждение не остановит…
      – Ясно, все лишь предположения. Ты должен был проверить. Может быть, эти твари – не страшнее огородных пугал.
      – Прости, господин. Я ничего не мог поделать: встречая драко-нов, солдаты просто теряли рассудок, отказываясь подчиняться при-казам.
      – Я должен увидеть все это сам… Ладно, Гром, ты свободен. От-дыхай. Завтра утром мы отправляемся в путь.
      – Да, великий магистр, – склонившись в поклоне, воин вышел из залы. Не видя причин и дальше оставаться во дворце, он торопливо покинул его холодные стены, вышел на площадь и, остановившись под тусклыми лучами заболевшего солнца, не способного пробиться сквозь тяжелые, низко нависшие над самой землей, тучи, вдохнул в себя ледяной воздух зимы, полный терпкой свежести.
      К нему, кутаясь в плащи, подошли телохранители, ожи-давшие возвращения своего командира на площади перед дворцом про-поведников.
      Не говоря ни слова, командующий решительно зашагал прочь. Он собирался завалиться в первый попавшийся трактир и напиться до беспамятства.
      – Добрый человек! – кто-то окликнул его и в тот же миг от стен дворца тенью отделился невысокого роста мужчина, одетый в одежды кающегося. Его лицо было трудно разглядеть под тяжелыми складками капюшона, и, все же, в нем было нечто знакомое, и воин остановил-ся…
      – Чего тебе? – грубо бросил Гром, недовольный тем, что кто-то осмелился встать у него на дороги.
      – Добрый человек, – принявший покаяние словно не замечал чувств, охвативших того, к кому он обращался. – Я хотел бы погово-рить с тобой.
      – Я занят! – резко отрезал тот. Ну конечно, делать ему больше нечего, как выслушивать какую-то нелепую историю бывшего колдуна!
      – Но, – тот не отступал, – это важно…!
      "Вот прилип как ком грязи!" – поморщился Гром.
      – Ладно, что там у тебя? Надеюсь, ты действительно соберешься сообщить мне что-то важное.
      – Это так, добрый человек! – его собеседник с облегчением вздохнул, словно от согласия собеседника выслушать его историю зависело будущее.
      – Сначала ответь, ты знаешь, кто я?
      – Да. Ты – командующий армией…
      – Которому поручено уничтожить остатки твоего народа, – презрительно скривился воин. – Я видел много предательства в своей жизни, но то, что делаешь ты и тебе подобные – такой гнусности я не припомню.
      – Я… – тот опустил голову. – Я обязан…
      – Подчиняться воле священников?! – воскликнул Гром. – Черные бо-ги, неужели вы отказались не только от силы, но и от сердца, от души?
      – Разве мы не помогаем вам всем, чем можем? За что ты так не-навидишь нас? – он со страхом покосился на стены возвышавшегося на восточной стороне площади храма.
      – Помощь? О да, как я мог об этом забыть! – криво усмехнулся командующий. Ему было безразлично, что кто-то услышит его сло-ва. В конце концов, мнение военных о предателях было уже давно из-вестно священникам, которые предпочитали делать вид, будто ничего не знают. – Конечно, мы пользуемся ею, как и продажной уличной девкой! Но та приходит лишь когда ее зовут и, получив свою моне-ту, спешит убраться восвояси. Перед тем, как выслушать тебя, я хочу знать твою цену.
      – Я должен…
      – У шлюхи нет долга, – резко прервал его воин. – Только цена.
      – Добрый человек, – взмолился тот. – Поверь, мне нужно от тебя лишь одно: чтобы ты выслушал меня. Я хочу предупредить о беде, которая может стоить жизни всем, всей земле… Потерянные ду-ши… Много веков назад, на самой заре колдовского королевства, бы-ли составлены заклинания, сковавшие и подчинившие их своей влас-ти.
      Но эти заклинания не вечны. Настанет миг, когда сила Потерян-ных душ превысит власть слов, и тогда оковы падут и страшный, бес-пощадный враг вырвется на свободу…
      – И чего ты ждешь от меня? Я всего-навсего воин и ничего не понимаю во всей этой сверхъестественной чепухе.
      – Ты занимаешь высокое положение. Ты можешь убедить своих правителей не призывать Потерянных душ.
      – Обратись к членам конклава.
      – Я пытался поговорить с божьими людьми, но они не стали меня слушать.
      – Это еще почему? – воина удивило, что священники, готовые вы-ведать у кого угодно что угодно, отказались от сведений, которые, казалось, сами шли им в руки.
      Здесь было что-то не так… Командующий насторожился.
      Какое-то время гость молчал, словно решая, стоит ли говорить все или лучше промолчать.
      – Дело в том, – опустив голову, наконец, промолвил принявший покаяние. – Дело в том, что они считают меня безумным, – словно боясь, что, услышав это, командующий поспешит уйти, он заговорил быстро, торопясь оправдаться: – Мне очень многое известно о Потерянных душах, много больше, чем остальным. Эти знания передавались в моей семье из поколения в поколение. Божьи люди полагают, что все это сказалось на моем рассудке, что я помешался…
      – Так оно и есть, – ухмыльнулся воин.
      – Но я говорю правду, добрый человек! – воскликнул тот.
      – Да какое мне, собственно, дело? – махнул рукой Гром, жалея о напрасно потерянном времени. – Пусть хоть небо рухнет на землю, мне все равно! Найди себе другого собеседника, если тебе больше не-чего делать… Хотя, – подумав, продолжал командующий. – Подожди, – он ухмыльнулся, увидев, как в глазах принявшего покаяние зажегся ого-нек надежды. – Раз уж ты сам решился заговорить со мной, ответь на несколько вопросов. – "Может быть, мне все же удастся вытянуть из него что-нибудь полезное", – подумал он, увлекая собеседника за со-бой в сторону, на одну из дальних пустынных улочек, ведущих между высоких стен домов, как казалось, в никуда.
      – О Потерянных душах? Если господин пожелает, я расскажу о них все, что знаю. Но это будет долгая история.
      – Нет, давай сперва поговорим о другом. О тех колдунах, кото-рые не пришли на покаяние.
      – Почему, добрый человек? – с ужасом в глазах принявший покая-ние смотрел на командующего. – Почему ты вынуждаешь меня снова предавать, когда сам ненавидишь предательство?
      – Предавший раз уже никогда не сможет отмыться. А коли так, какая тебе разница?
      Да и что тебе за дело до того, какие мысли движут мною? Ты станешь отвечать на мои вопросы? Если нет, уходи, я тебя не держу.
      – Я отвечу, господин, – тот опустил голову, пряча глаза. – Только я должен предупредить, что знаю мало и эти знания особые. Я уже рассказал все, что мог божьим людям и они сочли это бесполезным для себя…
      – У священников одни цели, у воинов – другие… Потерянные души способны уничтожить колдунов?
      – Мир изменился, – тяжело вздохнул принявший покаяние. – А с ним изменилось и все вокруг. Я знаю недостаточно, чтобы ответить на твой вопрос.
      – И все же?
      – Если сила Потерянных душ возросла ровно настолько, насколь-ко ослабли оставшиеся колдуны, то да.
      – Большинство колдунов приняло покаяние.
      – Дело не в количестве, господин. Все много сложнее. Среди нас никогда не было равенства по силе. Могущество одного нельзя сравнить с даром другого, когда есть те, кому дана мощь тысяч…
      – Я понял. Не продолжай… Ответь еще: возможна ли такая ситу-ация, когда колдуны встанут на сторону Потерянных душ?
      – Да. Как по доброй воли, так и по неве-дению. Достаточно пожелать уничтожить мир, обратить все в ничего и, выбрав это в качестве единственной цели, обратить свою силу на ее достижение.
      – И Потерянные души пойдут на этот союз?
      – Да, – кивнул тот. – Ведь они стремятся к тому же, ибо только конец всего сущего способен дать им полную свободу.
      – Можно ли победить колдунов, не прибегая к помощи Потерянных душ?
      – Победить? – принявший покаяние глядел на него с удивлени-ем. – Неужели вы до сих пор не поняли этого? Колдовской народ может быть побежден только им самим!
      – Говори яснее!
      – Вы никогда не получите власть над теми, для кого земная жизнь – лишь миг в глазах вечности!
      – Но вы же признали свое поражение, приняли покаяние!
      – Мы сами пошли на это. Таков был НАШ выбор.
      – Это ничего не изменяет, когда реальность состоит в том, что людская власть над миром с каждым мигом становится все прочнее, а ваша ослабевает.
      – Если так, зачем вам прибегать к помощи Потерянных душ?
      – Ты боишься их?
      – Да, добрый человек, ибо в них – конец вечности. Если вы отпус-тите на волю их гнев, погибнет весь мир, и…
      – Хватит. Чем больше ты стараешься очернить их, тем большей симпатией к ним я проникаюсь. Если в глазах предателей и малодуш-ных созданий, подобных тебе, они – мрак, то, возможно, сильный и гордый духом человек увидит в нем больше света, чем в солнечном луче.
      – Ты заблуждаешься…!
      – Кажется, ты добился совсем не того, чего собирался, – хмыкнул воин.
      – Я не хотел…! Но раз так, – принявший покаяние тяжело вздох-нул, – готовься к смерти: она близка, – он повернулся и, опустив голову, понуро побрел прочь.
      – Сумасшедший, – пробормотал Гром. – Безумец.
      – Кто? – удивленно глядя на своего командира, решился, наконец, спросить один из телохранителей.
      – Этот… – повернувшись, воин махнул в ту сторону, куда дол-жен был уйти принявший покаяние и осекся, не видя никого. По обе стороны лежала пустая улица, погруженная в тусклый полумрак.
      – Да он только что был здесь: невысокий седоволосый мужик в одеждах кающегося! – воскликнул Гром.
      – Мы никого не видели, – переглянувшись, сказали телохранители.
      – Что?! Черные боги, с кем же я говорил, сам с собой? Вы что, хотите сказать, что ваш командир сошел с ума?!
      – Нет, но… – воины, ничего не понимая, смотрели друг на друга. Они были уверены, что никто чужой к ним не приближался. Да, командующий вел себя немного странно: долго просто так стоял на площади перед дворцом проповедников, затем почему-то свернул на эту забытую бо-гом улицу, да еще всю дорогу что-то бормотал себе под нос.
      – Ладно, – Гром махнул рукой. – Будем считать, что мне привиде-лось, – он счел за благо забыть обо всем, пока сам не уверовал в собственное безумие. Может, телохранители правы и ему все померещилось… Не удивительно: после разговора с предводителем проповедников еще не такого можно было ожидать.
      Качнув головой, он попытался прогнать остатки кошмара, но слова никогда не существовавшего собеседника продолжали звучать в его ушах. Оставив попытки самостоятельно справиться с наваждени-ем, командующий решительно зашагал к ближайшему трактиру, уверен-ный, что там найдет нужное лекарство…
      Наутро голова у воина страшно болела, но, главное, ему уда-лось-таки убедить себя, что на площади никто к нему не подхо-дил и ни о чем не говорил.
      Однако настроение у него было – хуже некуда. Ехавший ря-дом с ним во главе большого отряда воинов-телохранителей и пропо-ведников Влад какое-то время с подозрением всматривался в лицо ко-мандующего, а затем спросил:
      – Гром, ты не хочешь объяснить мне, почему вчера, зная, что утром отправляться в дорогу, вместо того, чтобы разобраться с не-отложными делами, напился как трус перед атакой?
      Командующий вздрогнул, услышав столь явное оскорбление. Его кулаки гневно сжались, глаза сверкнули. Любому другому он затолкал бы подобные слова обратно в глотку. Но поднять руку на великого ма-гистра, предводителя проповедников, члена конклава? Нет, это было немыслимым даже для него! Хотя, с другой стороны, Гром знал, что Влад, как любой проповедник, очень осторожен в выборе слов и ни-чего не говорит просто так.
      Совершенно ясно, что предводитель хотел рассердить собеседника, чтобы тот, сорвавшись, потеряв контроль над собой, рассказал ему обо всем.
      – Что произошло? – Влад усмехнулся, поняв, что, сколь бы ни был горяч командующий, у него хватило ума разгадать замысел.
      Воин болезненно поморщился: ему хотелось поскорее забыть об этом наваждении, а не открывать душу проповеднику, во всем видевшему влияние черных богов и злых сил. Но он должен был что-то сказать в ответ…
      – Вчера, выходя из дворца, я встретил очень странного человека из принявших покаяние… – начал он.
      Влад насторожился. Шпионы, приставленные к командующему, не донесли ему ни о каких встречах, сказав, что после аудиенции тот какое-то время без толку бродил по улицам, а затем, ни с того ни с сего обозвав кого-то безумцем, отправился в трактир и напился.
      – Но телохранители никого не видели, – поспешно промолвил во-ин. – И я куда больше доверяю зрению молодых парней, чем своему собственному… Наверно, мне просто привиделось… Не будем об этом, господин.
      – Пить меньше надо, – недовольно проворчал проповедник, не продолжая расспросов.
      – Тогда не будет мерещиться всякая демонщина. Кто знает, может быть, и твои драконы – не более чем призраки… – он уже начал жалеть, что не поддался первому порыву и не сместил ко-мандующего. А ведь у него для этого был неплохой повод – неспособ-ность Грома выполнить приказ. Тогда его остановило лишь опасение, что преемником может оказаться человек Сола. Нынешний командую-щий, несмотря ни на что, был удобен Владу как раз хорошо извест-ной всем враждебностью по отношению к монахам. "Ладно, – подумал проповедник, отворачиваясь в сторону. – В конце концов, я всегда мо-гу отстранить его, приняв командование на себя, а, в случае чего, еще и списать на него неудачи…" Землю укутала белоснежным пуховым пледом первого снега ран-няя зима. В этом году она пришла в мир преисполнена нежности и ласки, не тревожила его беспощадной стужей и жестоким холодом пронзительных ветров, но при этом выглядела не беззубой дряхлой старухой, бредущей по грязи размытых осенними дождями дорогам, а задорной девочкой, скользящей по зеркальным кромкам льда, одевая в соболиные шубки деревья, и играющей переливающимися всеми цветами радуги солнечными лучами.