Если знак быка помог назвать угол и колено, то корневой (в данном случае – начальный) гласный был губным: b?ng–?l.

[ Стеснённость в грамматических средствах заставляла словотворцев проявлять чудеса изобретательности. Знак изменял положение в пространстве и становился антизнаком. Таким образом, позиция иероглифа приобретала грамматическую значимость. Динамичность графемы определяла подвижность частей слова. Антоним создавался и перестановкой морфем. Эксперимент:

(u)n–gol’– «угол»

gol’-(u)n – 1) «голень», 2) «колен(о)».

В греческом: ?len? – «локоть», гот. aleina – «локоть», д. — в. — н. elina – т.ж., др.ир. uilen, кимр. olin? > elin (Фасмер), лат. ulna – т.ж.

В балтских языках закономерно открывается слог во второй части слова: ol-�un > olkun, др. — прус. alkunis – «локоть», лит. alk?ne, elkune – т.ж., лтш. elkuons – «изгиб», elkuone – «локоть». Может быть, в этом же контексте надо рассматривать и «олень» («елен», «лань»)? Тогда лексическое гнездо вместит и bulan, bolan– «олень» (тюрк.), bulan– «месяц, луна» (индонез.). ]

V

Языкознание начиналось с индоевропеистики и потому достоинства и недостатки её оказывают радиоактивное воздействие на более молодые тюркологию, угрофиннику и др. Прекрасный, материально полный «Этимологический словарь тюркских языков» Э.В.Севортяна. Но строки о первичности ав тюркском слове написаны убеждённым индоевропеистом.

Рассматривается происхождение местоимения 3 л. ед. ч. ol– «он, она, оно» (в большинстве тюркских языков. Почти в 20–ти), ul(тат., башк.), yl(як.), v?l(чув.), al(кирг. и некот. диалекты алт., тув.).

С потерей согласного: o(тур., аз., гаг., ктат., караим., к.), u(туркм. диал., сюг., лоб.), wu(узб. диал.), hu(узб. диал.).

В косвенных падежах: on-, un-, an-, yn-.

Например, каз. ol– «он», onyм– «его» (ср. sen– «ты», seniм– «твой»), турец. o– «он», onyn– «его» ( sen– «ты», senin– «твой»), кирг. al– «он», anyn– «его» и т.п.

Севортян: « Как следует из приведенных данных, форма лично–указат. местоимения ol может рассматриваться почти как всеобщая в тюркских языках… ещё несколько десятилетий тому назад корневым гласным местоимения в основном падеже считался o-. После появления материалов киргизского языка представление о корневом гласном в ol изменилось» (I 445).

Почему? Потому, что гласный aуже давно привыкли считать исходным в индоевропейских, а значит и в более «молодых» тюркских: « Можно, вероятно, допустить для лично–указательного местоим. 3–го л. … более ранний открытый a- и в дальнейшем сменивший его открытый губной o-. В таком случае киргизско–алтайскую и тувинскую основу мест. 3–го л. следовало бы отнести к реликтовым формам». (Там же)

…Пока не восстановлен знак местоимения, этимология дальше гадания и в этом случае не продвинется:

В	В	В		ul	В	В
		В ?l		ol	В	al
b?? >…?n		В	В	В	В	В
В		В ?		h?
	В			w?
		В o	В u	В

Значения: – Бык > Самец > Отец > Муж > Он.

 – Луна > Далекое > То.

Местоимение это в славянских, тюркских языках выражает и указание на отдалённое.

Срав. слав. on– 1) «он», 2) «то» (в составе on tam > von tam). Тюрк. ol, o– 1) «он», 2) «то» (в составе onta, onda— «там»).

В тех культурах, где знак истолковался предметно – «след копыта» > «нога» > «пять», мы встречаем числительное: u– «пять» (кит.), o– «пять» (кор.), go– «пять» (япон.).

В др. — латинском письме значение знака как бы раздвоилось: в алфавите – u, в цифровом ряду – «пятёрка».

Не уцелел первичный иероглиф в письменности майа, но в словаре собрались из диалектов его названия ставшие терминами: u— «месяц, луна», ku– «бог», ho– «пять»…

…Не учитывая мирового материала, нельзя судить о первичности–вторичности того или иного звука в «праязыке» отдельной семьи. �ндоевропеисты поторопились и увлекли за собой тюркологов.

Полисемия знака порождала омонимы. Форма b??не выдерживала перегрузки смыслами, накопленными в процессе семантического развития. Эмпирически происходило распределение значений по изменяющимся в диалектах формам.

В казахском, например, отложились местоимения, числительное, глагол: bul– 1) «это, этот, эта» = bu– «это». (В косвенных падежах bun-, mun-, myn-) bol– 1) «будь», 2) «существуй».

В свете узнанного восстанавливается знак местоимения oм– «правое (направление)», «правая (сторона)». Скорее всего, похоже на шумерск. иероглиф un, gun, u– «десять». Сравните, казахское on– «десять». Этот знак ещё сохранил связь со смыслом «рога», «бык», и название onпобывало местоимением 3 л. ед. ч., обозначая Самца. (Не от того ли у тюрков правая сторона считается «мужской»?) Но местоименное значение закрепилось за следующей «по порядку» формой: ol– «он» > «он, она, оно». (В косвенных падежах on-.)

Губной коренной гласный ?исторически первичней, чем а. Во всяком случае в рассмотренных примерах.

VI

Тезис о первичности корневого губного ? проверяется на примере других истолкований того же знака:

b?? > b?n > b?l … > ?l > ?… – 1) «бык», 2) «живой бык» > «живи, будь»…

Ср. в тюркских: bul– «будь», ul– «он» (тат.), bol– «будь», ol– «он» (каз.), ol– «будь», o– «он» (тур.).

В	b?l – «дели, раздели» (тат.),
В	b?l – «дели, раздели» (каз.),
В	?l – «погибни, СѓРјСЂРёВ» (тур., каз.), ?lВ (тат.).

Выделяются чёткие пары:

I.В	В	ol – «будь» (тур., аз.),
	В	?l – «не Р±СѓРґСЊВ», «умри» (тур., аз. > РґСЂСѓРіРёРµ тюрк. языки).
II.В	В	bol – «будь» (каз.),
	В	b?l’ – 1) «не Р±СѓРґСЊВ», 2) «раздели» (каз.). Р’ слав. – боль.
В монгольской среде возобладают предметные значения:
В	В	ol – «яма», «ров»,
В	В	ola – «гора» (РјРѕРЅРі.).
Возвращается пара в тюркские уже с монгольским осмыслением:
В	В	or – «ров» (каз.),
В	В	?r – «возвышенность» (каз.).

Аффиксальное соответствие возможно в славянском or–a > gora.

…Гласный aпоявляется только в служебной части слова. Корневой гласный – всегда губной — ?.

В 

1)Аварцы заимствуют знак – mal. Вероятно, из тюркско–монг. среды, о чём говорят первые значения – 1) «скот», 2) «имущество, достояние». Далее иероглиф толкуется, в результате появляются другие значения слова : 2) «коготь», 3) «копыто», 3) нога».

2)Jakobson P. Typologiaal studies and their contribution to historical comparative lingvistics. II Reports for the Eighth international congress of linguists, Oslo, 1957. Suppl. P. 9.

Великий угол луны

В 

Цепко ухватившись за одно звено, можно, если хватит сил, вытянуть из пластов стратиграфии всю цепь развития слова.

Анализ названий знака Быка разрушит многие устоявшиеся в науке стереотипы. Здравый смысл диктует: прошлое – древнее настоящего. Вытягивая цепь, мы убеждаемся, что звено за которое держимся, не моложе остальных. Все звенья выковывались синхронно. Одни более, другие менее поддались коррозии. � зачастую те, что дошли до дневной поверхности, лучше сохранились. �стория названий первого письменного знака доказывает, что слово вечно. Оно способно подняться со дна доистории и продолжиться в бесконечности, пока жив род человеческий. В разных средах оно развивается с различной скоростью. � потому в ископаемых, мертвых языках – шумерском, древнеегипетском, хеттском – мы встречаем слова, праформы которых не в палеолите остались, а вполне живо и молодо звучат в языках нашей с вами современности.

Психологическая готовность к такого рода парадоксам поможет спокойней отнестись к тому, что литовское слово может оказаться древнее древнепрусского (который считается «санскритом» балтских языков) или итальянское muccaпервичнее латинского vacca.

…О состоянии древнегерманской морфологии и фонетики принято судить лишь по скудным данным готского языка, пребывающего в статусе «древнегерманского». («Скудным» потому, что сохранился лишь один памятник – «Евангелие» в переводе на готский, сделанном епископом Вульфилой в IV веке н.э.) Но готский, один из нескольких восточногерманских языков. Он, наверняка, отличался от западногерманских и от северных. Думаю, в той же степени, что и от нынешних – немецкого, английского, исландского… Данные живых германских языков использовать в этимологии для реконструкции праформ пока не полагается, недопустимо.

Но в нашем редком случае праформа названий знака Быка восстанавливается, благодаря звукоподражательному происхождению, почти с предельной точностью. � опираясь на неё, мы в состоянии судить о степени сохранности «национальных» форм, в том числе и современных германских.

Мы увидели, что лексема б–Диалекта ( b??) в дошумерский период уже утратила начальный смычной ( ??). В индоевропейских диалектах сложный носо–нёбно–гортанный согласный упростился в носо–гортанный ( ?nh) и реализовался в латино–санскритско–кельтские основы ( ?ng; unk).

В шумерских диалектах сложный согласный сошёл до чистого носового ( un). В дальнейшем слог открылся гортанным протезом ( h?n) с последующим предельным открытием ( h?) и развитием до однофонемного состояния ( ?).

В германских языках представлена вся палитра фонетических и структурных «переживаний» праформы. В том числе – с утратой носового по «славянскому» образцу ( ?nh > ?h) и открытием слога гортанным протезом ( h?h), как это случилось, например, в английском: hook– «крюк».

Но наибольший интерес у меня вызывают немецкие формы. Почему? В индоевропейском собрании названий знака «угол», только в немецких удержался первичный звонкий смычной. 1� удивительная знаковость семантики свидетельствует о времени создания – эпоха первоиероглифического письма.

Bug( Bog) – 1) «сгиб», 2) «сустав».

Производные: B?gel– 1) «скоба», 2) «ручка двери», 3) «стремя». B?gen– 1) «изгиб», 2) «лук (оружие)», 3) «дуга», 4) «арка», 5) «лист бумаги».

Видим, что корневой гласный закономерно смягчился под влиянием последующего мягкого. (Регрессивная ассимиляция качества – редкое явление, присущее только германским языкам. Впервые описано Якобом Гриммом в 1822 году.)

Праформа восстанавливается в контексте известных нам мировых материалов, в числе которых основа переразвитого санскритского bhugnas– «гнутый»:

В		b?g
b?h		b?ch
В		b?ck

По характеру семантического развития заметно, что словотворцы диалектов уже не придавали значения положению знака в письменном поле: он уже не ассоциировался ни с рогами быка, ни месяцем. Главным в нём стала геометрическая фигурность – изгиб, кривулина. Любой изогнутый предмет получает название знака (до Правила – b?h,с введением Правила b?h–en > b?h–el > b?h–er).

[ В исландск. с другим суффиксом: bugtha – «изгиб, излучина, извилина». Но отдельное bug– не сохранилось. Хотя есть b? – «бык», bukkur – «козёл». В англ. соответствует немецкому слово bow– 1) «сгиб, поклон», 2) «лук (оружие)», 3) «дуга, радуга», 4) «арка». 2В общеанглийском проявляет себя наследие диалектов, закрывавших слог гортанным и губным согласными:

b?		b?h
В		b?w

В тюркских языках такое различие окончаний получило классификационное значение: огузо–карлукские наречия (-h), кипчакские (-w). Например, tah = taw– «гора», jah = jaw– «враг», ah = aw– «охота» и т.д.

В европейских языках внимание привлекают реликты типа слав. sneg = snow(англ.), слав. volk = wolv(нем.) и т.д.

Поэтому полагаю, что английскому bow– «дуга» должно было соответствовать название этого знака с гортанным окончанием. Думаю, что позицию общего знака лучше выражает семантика слова bog– «болото» (англ.). О том, что именно так ( ) выражали понятия – «мягкая почва», «торфяник», «топь» свидетельств в словарях сохранилось множество. Например, м–форма отразилась в том же языке: moss– 1) «торфяник, торфяное болото», 2) «мох» (англ.), mos– «болото», «мох» (д. — в. — н.), muscus– «мох» (лат.). В славянских только последнее значение: мох, мах, мех, мъх… ]

Не восстановив знак, невозможно понять ход мысли словотворца. Что может объединять смыслы «арка» и «лист бумаги»?

� удивляюсь этимологам. Слов с такой откровенной знаковостью в языках множество. Они давно должны были бы навести на ответ. В данном случае – причина разделяющая и объединяющая столь отдалённые друг от друга смыслы ( B?gen — «арка», и B?gen –«лист бумаги») – общий геометрический знак, названием которого и было это звукосочетание.

Название свитка > листа бумагипоявилось в диалекте, где Правило уже действовало.

[ Принятая в германских и славянских словарях этимология: герм. buch, book, b?k– «книга» и славянские бук– «письмо», «письменный знак» (серб., хорв.), буква– т.ж. (болг.) происходят от названия породы дерева бук. Полагают: вероятно, потому что германцы, а вслед за ними и славяне впервые начали писать на деревянных таблицах из бука (Фасмер I 236).

Связь, возможно, и существует, если допустить, что для письма использовали сначала кору дерева, а не плоские дощечки. А письменная кора (лубок, береста) в иероглифике могли изображаться знаком Быка. �менно лубок, думаю, и подсказал идею письменного свитка – папирусного, пергаментного, бумажного.

До введения Правила называния предметов, подобных знаку, на них переносилось его наименование: b?h– 1) « лубок», 2) « свиток», 3) « письмо», 4) «книга».

В диалектах, где уже действовало Правило уменьшения, этот же предмет назвали b?h–en(герм.), b?h–wa(слав.).

…В приморских диалектах немецкого знак вызывал иные ассоциации. В результате: Bucht – «бухта, залив», B?sen – 1) «залив», 2) «пазуха», 3) «грудь». ]

На пути из глубин прошлого языки вступали в самые неожиданные контакты. О германо–славянских связях сказано много: они на поверхности. О древнейших германо–тюркских встречах в компаративистике разговор ещё не начинался. Зачином могут стать тюркские слова, в которых ощущается действие германского закона регрессивной ассимиляции. (Для тюркских языков характерна прогрессивная ассимиляция, когда качество начального слога передаётся последующему.)

Скажем, протонемецкое b?h–el,давшее немецкое B?ckel– «горб» ( b?ckel), в тюркских языках произнеслось бы buhal. Но тюрки заимствовали уже «готовый» термин со смягченным корневым: b?kir– «горбатый» (каз.