- Папочка...
      - Молчи! Что скажут люди? Как они теперь узнают в тебе мою дочь!
      - Подумаешь, люди! Главное, я стала красавицей.
      - Это всё проделки Хиларио, бездарного рифмоплёта! Вон отсюда!
      - Папа?!
      - Чтобы отныне ноги твоей не было в моём доме!
      - Но...
      - Никаких "но". Одно из двух: или пришей на место свой старый нос, или никогда больше не показывайся мне на глаза.
      - Как же я пришью старый нос?
      - Если ты смогла укоротить его, можешь и удлинить!
      - Это исключено.
      - Тогда вон отсюда!
      Бородавка захлопнул за собой дверь и чихнул.
      Фринта поняла - отец не шутит.
      Фринта ушла так, что её никто и не заметил. Конечно, кроме личного телохранителя Бородавки. Ему вменялось в обязанность следить за всем, что происходит во дворце, и телохранитель всегда был начеку.
      Первый министр метался по кабинету.
      - Эта молодёжь потеряла всякое уважение к старшим. Ей ничего не стоит одним ударом разрушить то, что веками создавалось нашими предками. Боже, какого носа лишились мои внуки и правнуки!.. - сокрушался Бородавка. "Однако эта дурёха может и вправду уйти", - подумал он и рванулся к спальне дочери.
      Но было поздно: Фринта уже шла по безлюдной улице к дому великого поэта Хиларио Буэры.
      Осмотрев все комнаты, первый министр подскочил к своему телохранителю:
      - Ты не видел мою дочь?
      - Она прошла минут десять назад. - И ты её выпустил? Идиот!
      - Я не посмел задержать дочь первого министра.
      - "Не посмел"! - передразнил его Бородавка. - А доложить ты мог?
      - Но я не знал, что...
      - Господи, сколько вокруг дураков! - воскликнул первый министр и приказал: - За мной!
      Бородавка быстрыми шагами шёл по улице, надеясь догнать Фринту. По пятам за ним следовал личный телохранитель с дубинкой в руке. Он был готов размозжить голову каждому, кто попытается совершить покушение на первого министра.
      Миновали одну улицу, другую... Фринты и след простыл. На углу третьей улицы остановились. Чуткий слух Бородавки уловил какой-то шёпот.
      - Вернёмся, - сказал первый министр телохранителю, - там слишком темно.
      Будь сейчас рядом с ним Зуботычина, Бородавка и не подумал бы возвращаться, а новому телохранителю он доверял не до конца.
      - Уже ночь, ничего не видно, - охотно согласился телохранитель.
      Они повернули назад. Несколько человек, отделившись от стены, преградили им путь. Бородавка шарахнулся вправо. Но и там его поджидало человек десять. Все пути для бегства были отрезаны.
      - Я первый министр! - крикнул в темноту Бородавка.
      - Прекрасно, - ответил кузнец, - именно вы нам и нужны.
      - Ни шагу с места - иначе всех накажу! - пригрозил Бородавка.
      - Нас не запугаешь. Лучше освободи наших братьев.
      - Как вы смеете, да я вас...
      - Соль на хвост насыплешь, крикун! - разозлился кузнец. - За что бросил в камеру бедную девочку?
      - Какую ещё девочку? - будто не понимал Бородавка.
      - Пастушку светлячков.
      - Первый раз слышу, - сказал Бородавка, а сам подумал:
      "Если Раза выдал нашу тайну, я выколю ему и второй глаз".
      - Веди нас в тюрьму, - приказал кузнец. - И смотри у меня...
      - Никуда я вас не поведу. Я ищу Фринту.
      - О ней не заботься, - спокойно ответил Цомизелия. - Фринта у меня дома, они там с Буэрой воркуют.
      - Подлецы, отняли у меня дочь! Фринта могла стать королевой! - завопил первый министр.
      - Довольно, пощади свою глотку, - отрезал кузнец. - Пошли, времени у нас мало.
      Бородавка нехотя поплёлся в сторону тюрьмы. Изредка он бросал косые взгляды на телохранителя: дескать, оплошал, понадеявшись на него. А сам всё сокрушался, что так не вовремя спятил с ума Зуботычина. Зуботычина в клетке. Западня
      Пока Бородавка в окружении заговорщиков идёт к тюрьме, посмотрим, что делает Саламура. Помните, мы оставили его в камине? Вы, наверное, помните и то, что Разе было приказано перевести мудрого Акти-Лу в другую камеру?
      В тот вечер начальник тюрьмы поступил опрометчиво и вскоре пожал горькие плоды. Дело в том, что, переселяя Акти-Лу, он не закрыл камеру: мол, зачем это, там ведь никого нет.
      Едва смолкли шаги, Саламура вылез из камина, подошёл к двери и осторожно высунул голову. В коридоре никого не было. Пастушок па цыпочках прошёл немного и вдруг услышал какие-то странные звуки - кто-то пел или выл. Саламура, прижимаясь к стене, крался по коридору. Голос показался ему знакомым, вскоре он узнал и слова песни:
      Нет на свете человека ;
      Скупее Бородавки. Прячет золото в носу, Словно в тайнике.
      "Это же Зуботычина", - удивился Саламура. Пастушок продвигался теперь ещё осторожней. В конце коридора он увидел огромную клетку, в которой сидел, как волк в зоопарке, известный силач Зуботычина.
      Видно, от нечего делать бывший телохранитель пел.
      - Здравствуй, Зуботычина, - подошёл к клетке Саламура. Зуботычина молча взглянул на пастушка.
      - Почему ты в клетке? - спросил Саламура, уверенный в том, что Зуботычина не узнал его.
      Бывший телохранитель первого министра ехидно улыбнулся и сказал:
      - В камере меня не удержишь, одним ударом кулака разнесу дверь в щепки. А с клеткой мне не справиться, как и с тобой.
      - Значит, ты узнал меня?
      - Узнал, узнал, даже несмотря на грим. С чего это ты так выкрасился?
      - Мы решили освободить всех узников, вот я и выпачкался, пробираясь сюда через дымоход.
      - И меня освободите?
      - Говорят, ты рехнулся.
      - Это когда не одолел тебя, а сейчас я снова в своём уме.
      - Что-то не верится.
      - А ты испытай - выпусти, и я сделаю всё, что прикажешь. Буду твоим рабом.
      - Я не признаю рабства.
      - Эх, никто мне не верит.
      - Скажи, если тебя освободят, ты опять станешь телохранителем Бородавки?
      - Чего? - взревел Зуботычина. - Это он, Бородавка, посадил меня в клетку. Мы ещё встретимся, и я заставлю его проклинать день своего рождения.
      - Значит, ты даёшь слово поступать так, как я велю?
      - Честное слово! Буду слушаться только тебя. Саламура научил Зуботычину, как ему поступить. В коридоре раздались шаги. Это вернулся Раза. Усадив Акти-Лу в запасную камеру, он шёл, беззаботно бряцая ключами. И вдруг увидал чёрного мальчика, разговаривающего с Зуботычиной. Раза не поверил своему единственному глазу.
      - Что за чертовщина! - крикнул он. - Откуда ты взялся?
      - Я трубочист.
      - Трубочист? А что ты делаешь здесь?
      - Как - что? Чищу дымоходы.
      - Но кому это надо? Печей здесь не топили лет двадцать.
      - Поэтому и поручили мне...
      - Врёшь! - возмутился Раза. - Кто мог тебе поручить?!
      - Вы мне не верите?
      - А что у тебя общего с этим полоумным?
      - Просто болтаем о том о сём.
      - Тебе повезло, освободилась камера, - зло пошутил начальник тюремной стражи. - Посиди, пока выясним твою личность.
      - Я лучше здесь постою. Саламура прижался спиной к клетке. Раза схватил его за грудь, но пастушок уцепился пальцами за прутья.
      - Брось артачиться, - приказал Раза и обхватил Саламуру руками.
      Зуботычине только этого и надо было. Он мигом высунул правую руку и притянул к себе начальника тюремной стражи. Раза скорчился от боли.
      - Ой, больно, отпусти, - заревел он, - отпусти, мальчишка сбежит!
      Зуботычина схватил его и второй рукой. Раза извивался. Потом обмяк, опустился на колени.
      Саламура снял у него с пояса связку ключей.
      - До моего возвращения крепко держи этого негодяя, - сказал Саламура и начал открывать камеры. - Сидите пока на местах, - предупреждал он арестантов. - Сначала я открою все двери и только потом взломаем крепость изнутри.
      Покончив с первым этажом, Саламура поднялся на второй.
      Заключённые обнимали его, целовали.
      - Не надо меня благодарить, - сказал пастушок, - главные бои впереди.
      А сам подумал: "Вся надежда на третий этаж, там я наверняка найду Байю. Светлячки не могли ошибиться, она здесь, в тюрьме".
      Но Байи не оказалось и на третьем этаже.
      "Что же делать, где её искать?" - недоумевал пастушок.
      В это время с улицы донёсся шум. Саламура обратился к узникам:
      - Следуйте за мной, братья, восстание началось! Бородавка не сдержал слово. Пастушок в секретной камере
      Первый министр и его телохранитель подвели заговорщиков к тюрьме. Дубинорукие, ещё издали заметив надвигающуюся толпу, приготовились к отражению атаки. Однако впереди шёл Бородавка, и гвардейцы дали отбой. Новый командир взвода, до этого он служил начальником штаба, мудро рассудил:
      - Не с войной они идут к нам, а с миром. Бородавка заверил кузнеца, что немедленно откроет ворота и выпустит арестантов всех до единого.
      - Слово есть слово! - заключил первый министр и приказал телохранителю следовать за ним. Но кузнец решительно воспротивился.
      - Ваш телохранитель останется заложником, - сказал он, - идите.
      Первый министр бодрой походкой направился к гвардии. Кузнец подумал: "Только напрасно мы мучили бедного Саламуру, вот ведь как легко добились победы!"
      Но вероломный Бородавка думал иначе. Он-то не считал войну для себя проигранной. Едва первый министр очутился за спинами дубиноруких, он сразу же крикнул:
      - Разгоните этих собак!
      Гвардейцы повиновались и кинулись на толпу восставших, и те поняли, что совершили ошибку: нельзя было выпускать Бородавку. Но теперь они могли только кусать себе локти.
      Гвардейцы, выбросив вперёд руки с дубинками, шли на повстанцев. Тогда кузнец приказал своим соратникам достать дубинки.
      - Встретим карателей во всеоружии!
      Назревало кровопролитие.
      В это самое время из тюрьмы хлынули заключённые. Она ударили гвардейцам в спину. Те побросали дубинки, решив, что сопротивляться бессмысленно.
      А Саламура побежал назад, в тюрьму, - ведь Байю он так и не нашёл.
      Начальник тюремной стражи орал не своим голосом, И чем сильней ой кричал, тем больней сжимал ему руки Зуботычина.
      - Где та девочка? - подскочил к Разе Саламура.
      - Не знаю... не знаю... - ответил начальник тюремной стражи.
      - Сейчас же скажи, где Байя, иначе...
      - Ой, больно! - завопил одноглазый. Видно, Зуботычина пренебрегал методом убеждений, он действовал силой.
      - Говори! - приказал он из клетки.
      - Не я... не я... запер её... это первый министр. - Раза трепыхался в железных руках бывшего телохранителя Бородавки.
      - Ладно, рассказывай! - Зуботычина чуточку расслабил пальцы.
      - На башне есть чердак... Дверь в потолке... Лестница валяется там же.
      Саламура уже бежал к башне. Нет, он не бежал - летел. Вы не успели бы и глазом моргнуть, как он оказался на третьем этаже.
      Вот и чердак. Лестница тоже на месте. Остается только ключ подобрать. Саламура наконец открыл люк и заглянул в секретную камеру. Там было темно.
      - Кто это? - спросила Байя испуганным голосом, Пастушок от радости потерял дар речи.
      - Кто это? - повторила Байя.
      - Я, Саламура, - с трудом выговорил пастушок,
      - Кто? Саламура? - не поверила Байя.
      - Да-да, это я.
      - Саламура!
      - Байя!
      - Хороший ты мой, пришёл?! - Байя поцеловала друга. Они стояли обнявшись и плакали. Ни Байя, ни Саламура не могли да и не хотели сдерживать слезы радости.
      - Байя, где только я тебя не искал! И всё же нашёл.
      - Я только о тебе и думала, Саламура. Сердце говорило мне, что ты обязательно придёшь.
      - Я ведь обещал тебе показать восход солнца.
      - Да я ведь так его и не видала. Кто, кроме тебя, мог юн казать мне восход?
      - Я только вчера узнал, что ты здесь. Светлячки помогли.
      - О, мои светлячки! Они очень добрые.
      - Очень.
      - Недавно я слышала песню ночи. Это ты играл?
      - Кто же ещё? Ведь эту песню знаем только ты да я.
      - Я так скучала и вдруг слышу песню ночи.
      - Да, я играл её на берегу реки. Для тебя, Байя, хотя и не знал, где ты.
      - Когда прекратилась песня, я попросила тебя через звездочек сыграть ещё разок.
      - Но они мне ничего не сказали.
      - Знаю.
      - Наступает рассвет. Хочешь, сыграю тебе песню восхода?
      - И я увижу восход солнца?! Кузнец находит Саламуру и Байю
      Жители Сноготка праздновали победу. Кузнец приказал устроить факельное шествие. Победители зажгли факелы.
      - Но где Саламура? - спросил кузнец, оглядывая своё войско.
      - Действительно, где Саламура? - повторил Цомизелия.
      - Саламура исчез! - Повстанцы подняли над головами факелы, чтобы лучше разглядеть площадь.
      - Может, он остался в тюрьме? - сказал кто-то из присутствующих.
      Кузнец тут же направился в тюрьму. Его сопровождали особо отличившиеся боевые друзья.
      Уже в приёмной для передач они услышали крик и побежали по коридору. Это Зуботычина всё ещё мучил Разу.
      - Отпусти, - сказал ему подошедший кузнец.
      - Нет, не отпущу, - ответил Зуботычина.
      - Раза уже не страшен. Тюрьма пала.
      - Не отпущу, не отпущу! - стоял на своём Зуботычина.
      - Он ведь не в своём уме, - шепнул кузнецу Цомизелия. - Может, силой отнимем?
      Они потянули одноглазого, но бывший телохранитель так прижал его к прутьям, что Раза взмолился:
      - Не трогайте меня, он вырвет мне руки.
      - Не отпущу! - рычал Зуботычина в клетке. - Я-то в своём уме, это ты сумасшедший, - бросил он тестоделу.
      - Если ты в здравом уме, почему его держишь?
      - Саламура так приказал. - А где Саламура?
      - Он наверху, - деловито ответил Зуботычина.
      - Да, мальчишка на чердаке, - подтвердил слабым голосом Раза. Начальник тюремной стражи, казалось, уже едва дышал. А может, и притворялся: дескать, сжалятся и освободят. - Там секретная камера.
      - Как, Саламура арестован? - взревел кузнец.
      - Нот, он пошёл за девочкой.
      Кузнец и его соратники бегом помчались к башне. Там они увидели деревянную лестницу, и кузнец поднялся на чердак. Саламура с Байей мирно сидели на нарах и беседовали.
      - Как долго вы решили оставаться здесь? - пошутил кузнец.
      - Я и забыл, что мы в камере, - как бы оправдываясь, сказал Саламура, пошли, Байя, нас ждут друзья.
      Кузнец взял девочку за руку и помог ей спуститься по лестнице. Ожидавшие их на башне повстанцы пришли в восторг от красоты Байи. Они изумлялись выдержке этой хрупкой, нежной девочки - как мужественно перенесла она все невзгоды.
      Саламура и его друзья направились к выходу.
      Кузнец где-то в глубине души сомневался, действительно ли Зуботычина в своём уме. Ему трудно было поверить, что верный телохранитель Бородавки переменился и будет теперь их другом.
      - Зуботычина, ты всё ещё держишь Разу? - засмеялся Саламура.
      - И не выпущу без твоего приказа.
      - Ладно, отпусти.
      - Ох! - вздохнул Раза, когда Зуботычина разжал пальцы.
      Саламура открыл замок клетки.
      - Что ты делаешь? - забеспокоились повстанцы.
      - Зуботычина уже не тот, сейчас он наш брат, - ответил Саламура. - Я обещал ему свободу и сдержу слово.
      На заросшую щёку Зуботычины упала слеза. Повстанцы отвернулись, не желая смущать силача.
      Зуботычина улыбался до ушей. Он так потянулся, что кости хрустнули, и сказал:
      - Пойду искать Бородавку. Я в долгу перед ним!
      - Но ты обещал слушаться, - укорил его Саламура.
      - Ну и что? Разве выбить из Бородавки дурь, как из старого ковра пыль, означает непослушание?!
      - Лучше займись каким-нибудь делом.
      - А избить Бородавку - это не дело?
      - Хочешь, иди ко мне в помощники, - предложил кузнец.
      - Лучшего не придумаешь, - поддержал его Саламура.
      Из тебя выйдет хороший кузнец.
      - Я сделаю так, как ты велишь, - согласился Зуботычина и тут же принялся массировать затёкшие руки.
      Хоть он и был сильным, всё же слишком долго держал Разу, и пальцы чуть-чуть онемели. Праздник. Восход солнца
      Площадь перед тюрьмой была освещена факелами. Сюда стекался народ со всех концов государства Сноготок. Были тут и король с королевой.
      Заусеница недовольно хмурилась.
      - Эта чернь вытащила меня из кровати, вот к чему привела излишняя либеральность моего мужа, поспать не дают!
      - Братья! - обратился к народу с импровизированной трибуны кузнец. Саламура много дней назад обещал пастушке светлячков показать восход солнца. Но Байю похитили ночные разведчики: лежебоке принцу вздумалось с ней играть. Однако Саламура не отступил перед трудностями, он прошёл долгий путь мучений и вызволил свою подругу. Вот она - сила подлинной дружбы.
      - Да здравствует Саламура! - приветствовали героя жители столицы.
      - В этот торжественный момент мы должны воздать должное Саламуре. Пробравшись по канату в тюрьму, он освободил граждан Сноготка. И они в самую решающую минуту пришли на помощь восставшим. Иначе нас ждала война не на жизнь, а на смерть. Кто знает, сколько крови пришлось бы пролить. Он, Саламура, отвёл от нас эту опасность кровопролития.
      - Да здравствует Саламура!
      - Никто не знает, за какие провинности бросили в королевские застенки и терзали там мудрейшего и честнейшего Акти-Лу. Он, наш Акти-Лу, проявил на допросе чудеса стойкости и не выдал скрывавшегося в камине Саламуру.
      - Да здравствует Акти-Лу! - гремела площадь.
      - Также только по одному подозрению в злом умысле был арестован наш славный футболист Подножка. Коварный Бородавка силой хотел заставить его отречься от футбола и стать тюремным надзирателем. Но Подножка оказался духом сильнее, чем тираны. Не выдержи он пыток, мы навсегда лишились бы удовольствия смотреть настоящий футбол. Ура Подножке!
      - Ура-а! - закричали собравшиеся и несколько раз подбросили футболиста в воздух.
      - Смотрите, перед вами пастушка светлячков! - Кузнец попросил Байю подняться на трибуну. - Зовут её, как я уже говорил, Байя.
      - Красавица!
      - Несравненная!
      - Писаная! - раздались возгласы со всех сторон.
      - Эта девочка должна была развлекать обжору принца, - сказал кузнец. - Её для этого похитили, оторвали от светлячков. Больше того, первый министр запрятал несчастную в камеру. Оказывается, он увидел в ней соперницу Фринты. Однако Байя не потеряла веру в добро. Она знала, Саламура найдёт её и освободит. Так оно и случилось.
      - Да здравствует Байя! Да здра-вству-ет Байя! - скандировала площадь.
      - Я ничего не знал об этом, - громко произнёс Ноготок XV.
      - Хотите всё на меня свалить! - взвизгнул Бородавка.
      - Пустите, - растолкал толпу Зуботычина, - разок ударю, а затем буду охранять его тело.
      - Спокойно, Зуботычина, - сказал Саламура. Зуботычина, вобрав голову в плечи, отошёл на прежнее место. Кузнец поднял руку, но ему не дали говорить. Вся площадь кричала:
      - Долой короля!
      - Долой министров!
      - Долой королеву!
      - Как это? - удивилась Заусеница. - Я рождена королевой и буду ею до конца!
      - Моя супруга права, - сказал Ноготок XV. - Да и вообще этот вопрос нельзя решать одним махом. Кузнец перебил болтливого короля.
      - Недавно жители нашей столицы заказали мне печные трубы. Я обещал. Правда, мою кузницу снесли, но я всё же выполню заказ. Все пятнадцать монументов королевской фамилии вполне пригодны для печей. Кому нужны трубы, снимите монументы и несите их домой. Приладить к печи - дело лёгкое. А за качество материала я ручаюсь.
      - Это монументы, а не трубы, - заявил Ноготок XV.
      - Вам монументы, а нам трубы!
      - Это кощунство. Я запрещаю! - распетушился король.
      - Ха-ха-ха! - ответила ему толпа. Близилось утро. Саламура наклонился к Байе.
      - Тебе, наверное, хочется спать?
      - Нет, что ты!
      - Начинается рассвет.
      - Вижу. - Пошли.
      - Куда?
      - Вон на ту гору.
      - Зачем?
      - Наблюдать за восходом солнца. Байя и Саламура, взявшись за руки, пересекли площадь. Жители Сноготка провожали их восхищёнными взглядами. И только Бутуз надул губы:
      - Куда он ведёт Байю? Я хочу играть с ней в салки.
      - Молчи! - прошипел король.
      - Хочу - и всё!
      - Нашёл время капризничать, - тайком ущипнула сына Заусеница.
      И принц почему-то вдруг замолчал.
      Байя и Саламура уже подымались в гору. Народ смотрел на дорогу, по которой шли пастух и пастушка.
      Небо на горизонте начало светлеть. Вскоре выглянуло солнце - огромное и огненное. Саламура заиграл на дудке песню восхода. Солнце окрасило всё вокруг в золотистый цвет.
      Байе показалось, что мир наполнился волшебными звуками. Песня Саламуры вплеталась в многоголосый хор птиц: они тоже приветствовали рассвет. Лучи солнца коснулись рук и волос Байи и словно щекотали её. Пастушка улыбнулась.
      Видя, что Байя счастлива как никогда, Саламура играл с ещё большим вдохновением.
      Жители Сноготка любовались озарёнными солнцем Байей и Саламурой. Они тоже были счастливы.
      - Байя впервые видит восход.
      - Интересно, как понравилось ей солнце?
      - Оно не может не нравиться.
      - Мы привыкли к солнцу и часто не замечаем его красоты.
      - А Байя видит впервые.
      - Ничто не сравнится с первой радостью.
      - Счастливая!
      Мудрый Акти-Лу тоже любовался Саламурой и его подружкой. Но вскоре ему наскучило умиляться, и он сначала оглядел толпу, потом присмотрелся к королевской чете.
      - Уму непостижимо, - заключил он под конец, - откуда взялось это неравенство, ведь все мы карлики.
      Акти-Лу махнул рукой и побрёл искать новую раковину улитки - и мудрец должен иметь крышу над головой.
      По всем писаным и неписаным правилам на этом и должна кончиться сказка, однако... Эпилог, или Последняя глава сказки
      Остались незначительные мелочи, но я расскажу и о них. С чего начать? Ну хотя бы с того, что проводы Саламуры и Байи были очень торжественными и немножко грустными.
      Жители Сноготка наполнили котомку Саламуры золотыми монетами. Откуда они взяли столько червонцев? Из сейфов короля и его министров. Все деньги разделили поровну. И Саламура как почётный гражданин свободной республики получил долю. Правда, он долго отказывался: мол, я простой пастух и золотые монеты для меня только обуза, не стану таскать на плечах эту тяжесть.
      - Ты обязан взять их, - настоял кузнец. - Доля есть доля. Может, они тебе ещё пригодятся, а нет, так выбросишь.
      Пастушок не стал больше прекословить друзьям. Он перекинул котомку за плечи, ещё раз тепло попрощался с друзьями, обещал, что вместе с Байей они наведают их, и, взяв подружку за руку, пошёл своей дорогой.
      Жители объявили Сноготок свободной республикой. Главой государства был избран кузнец. Говорят, он правил страной очень хорошо.
      Из бывшего телохранителя Зуботычины получился замечательный кузнец. Правда, вначале он переломал все орудия, но потом выковал новые - под стать своим мускулам, и прославился на всю страну.
      Ноготок XV оказался неприспособленным ни к какой работе - все валилось у него из рук. Тогда он начал писать стихи. Глупец, он думал творить стихи легче лёгкого, мол, это может каждый. Ноготок не знал, что хорошие стихи пишут только истинные поэты, люди очень образованные, умные и талантливые.
      Первый министр переквалифицировался в гадалки. Морочил головы суеверным и загребал большие деньги. Вот где пригодилась Бородавке волшебная миска. Он подкрадывался к дому того или иного жителя, прикладывал к стене миску и узнавал все заботы и радости семьи. А когда знаешь всё о семейной жизни, то и гадать нетрудно. Простачки даже утверждали, что Бородавка ясновидец.
      Хиларио Буэра перевёл на родной язык и издал стихи Агамемнона Лобана. Жители Сноготка имели удовольствие познакомиться с творчеством одного из видных представителей (так было написано в аннотации) Страны поэтов.
      Фринта открыла косметический кабинет, назвав его "Салоном красоты". У неё не было отбоя от клиенток. Многие женщины ходили в салон с надеждой стать красивее и моложе. Особенно часто наведывалась туда Заусеница.
      Вскоре у Фринты родился ребёнок. Она была очень рада своему первенцу мальчику, хотя мысленно недоумевала:
      "Я ведь сделала пластическую операцию, почему же у мальчика такой большой дедовский нос?"
      Действительно, Бородавка и его внук были похожи как две капли воды. И дедушка страшно гордился тем, что длинный нос внука украшен бородавкой.
      Известный футболист Подножка гонял мяч, бегая от одних ворот к другим. Правда, нога у него не выровнялась, и мяч редко гостил в сетке, однако болельщики по-прежнему любили его - трибуны стадиона никогда не пустовали.
      Заусеница взялась за вязание. Говорят, её свитера пользовались большим успехом у молодёжи. Они ничем не уступали заморским и были нарасхват.
      Бутуз увлёкся спортом. Каждое утро он делал зарядку с водными процедурами и мечтал похудеть. Он задался целью ходить, как Саламура, по канату. Честно говоря, это ему вряд ли могло удаться, но боксёр из него получился бы. Конечно, в руках хорошего тренера.
      Мудрый Акти-Лу поселился в новой раковине. Жители страны, как и прежде, обращались к нему за советами.
      - Мудрейший из мудрых, будет ли завтра дождь?
      - Если небо затянется тучами, ждите дождя.
      Одним словом, жизнь вошла в своё русло.
      Но вас, конечно, интересует дальнейшая судьба Саламуры и Байи.
      Не стану испытывать вашего терпения.
      Так вот, Саламура и Байя решили до возвращения по домам навестить пожилого поэта, боксёра Бей-Нежалей, акробата Але-Гопа и почтальона Бегуна.
      Пожилой поэт очень обрадовался встрече и похвалил Саламуру за дела героические. Пастушок в ответ поблагодарил поэта за совет и лекарство: они помогли ему найти Байю. Подумав немного, Саламура добавил:
      - Добрый поэт, как нам поступить, чтобы вырасти большими?
      - Твой вопрос - скорее желание, - ответил пожилой поэт, - и я с удовольствием научу вас. Слушайте и запоминайте. Дети вырастают большими благодаря знаниям. А знания им дают книги. Вы, наверное, слыхали, что дети учатся в школе, переходят из первого класса во второй, из второго - в третий, из третьего - в четвёртый и так далее. Почему же они переходят из класса в класс? Да потому, что растут. А что помогает им расти? Опять-таки книги, знания. И если вы хотите стать большими, то должны учиться и учиться. Вам надо читать книги. Для начала я подарю вам "Родную речь", изучите её, и вы сами увидите, как подрастёте.
      Саламура и Байя горячо поблагодарили поэта и направились в Страну боксёров.
      Бей-Нежалей, увидев их, даже облизнул губы.
      - Ты пришёл, своими ногами пришёл ко мне, мой мальчик?! Небось соскучился по бескорыстному человеку? - Старому боксёру не верилось, что привалило такое счастье, и он на всякий случай бросился запереть дверь.
      Саламура улыбнулся.
      - Не трудитесь зря, господин Бей-Нежалей. Я не останусь у вас ни волей, ни силой. А вот это возьмите себе. - Пастушок раскрыл котомку и отсыпал груду золота. - Вы ведь только ради денег учили меня боксу, ради них и старого друга избили. Что же, получайте и не смотрите на меня такими глазами.
      Действительно, Бей-Нежалей сделал такие глаза, что казалось, они вот-вот вылезут на лоб.
      - Берите эти деньги, но у меня к вам просьба, - сказал Саламура. - Всех, кто захочет заниматься боксом, обучайте бесплатно. Договорились?
      - Завтра же вывешу объявление, - поспешил заверить старый боксёр. - Кто только пожелает, всех обучу и ни копейки не возьму.
      Хромой акробат оказался более злопамятным. Он не только закрыл дверь на ключ, но и обещал Саламуре задать хорошую трёпку.
      - Это ты, ты виноват во всём! - кричал он в ярости. - По твоей вине старый разбойник Бей-Нежалей чуть не сломал мне вторую ногу... Впрочем, хорошо, что ты вернулся, и за девочку спасибо. Это не девочка, а чудо. Вы вместе будете ходить по канату и делать четверное сальто. Начнём сегодня же!..
      Саламура сказал Але-Гопу почти то же, что и старому боксёру. И тоже отсыпал золота. Увидев такую кучу денег, старый акробат даже слезу пустил. Как ни говори, а Але-Гоп был врождённый артист.
      Только почтальон Бегун искренне обрадовался Саламуре. У почтальона было доброе сердце. Помните, как он хотел устроить другу побег? Саламура подарил Бегуну замечательную кожаную сумку. Такой красивой сумки не было ни у одного почтальона во всём городе.
      Байя и Саламура вернулись на опушку леса. Но светлячков там не нашли. Оказывается, они разлетелись по всему свету искать Байю.
      Если вы увидите светлячков в лесу, или у ручейка, или над кустом, то знайте: они ищут свою пастушку.
      Но почему же не находят?
      Потому что Байя выросла, стала большая.
      Саламура тоже не встретил на пастбище своих божьих коровок. Аленькие букашки по сей день летают от одного края земли к другому, надеясь где-нибудь встретить своего пастуха.
      Но ведь Саламура тоже вырос, и они, наверное, просто не узнают его.
      Вы спросите про коробок с божьими коровками и светлячками? Куда, мол, девались те букашки?
      Саламура выпустил их на волю и, поблагодарив за службу, велел лететь на поиски собратьев.
      Первого сентября Байя и Саламура пошли в школу. Они, конечно, не забыли взять с собой подарок доброго поэта - "Родную речь".
      Через несколько лет Байя и Саламура, воспользовавшись летними каникулами, отправились в страну Сноготок. Но найти её почему-то не смогли.
      Это и понятно. Чтобы увидеть сказочную страну Сноготок, надо быть такими же крохотными, как и её жители. А Байя и Саламура выросли, ведь они учились, ходили в школу.
      Вот и сказке конец.