Действующие лица:

      АЛЬБОВАЙН, король Ломбардии.
      АЛЬМАХИЛЬД, юный воин.
      НАРСЕТ, старый боевой вождь и советник.
      РОЗАМУНДА, королева Ломбардии.
      ХИЛЬДЕГАРДА, знатная девушка — ломбардка.
 
      Место действия — Верона.
      Время — июнь 573 года

       Зал во Дворце; поперёк его натянута завеса.
       Входят АЛЬБОВАЙН и НАРСЕТ.
 
       АЛЬБОВАЙН
      Не о войне я говорю: в походе, старый друг,
      Король уж не король, а боевой товарищ,
      Соратник, что окажет помощь. Ты любил,
      Любил ты женщину когда — нибудь, не как добычу,
      Но так, как любишь меч, иль друга — иль меня?
      Твоя ко мне любовь сильнее смерти, знаю.
      И смерть бежала от тебя, когда мне жизнь спасал,
      А я родился заново в той битве.
 
       НАРСЕТ
      Любил ли женщину? Не более, чем любят
      Цветы весной. Ведь роза — только роза.
 
       АЛЬБОВАЙН
      Ты отличаешь розу от вьюнка, пырея? Говори,
      Как северный наш ветер говорит, пусть резко -
      Но истину.
 
       НАРСЕТ
      Я белизну от охры отличу, и тьму от света,
      Цвет молока от цвета крови; только не способен
      О женщинах судить.
 
       АЛЬБОВАЙН
      А как Господь наш Бог
      Пронзит пределы мира, коль не острым взглядом?
      Мне кажется, что женщины себя творят повторно,
      Чтоб посрамить творца и с ним сравняться. Друг,
      Коль был товарищем тебе я в битвах,
      Скажи, и только правду: точно знаю -
      Язык твой правду иль молчанье дарит.
 
       НАРСЕТ
      Мне ответь -
      Как друг иль как король ты другу повелел
      Сказать, чего не знает он? Попробуй объяснить,
      Чтобы твою я волю понял и помочь сумел.
 
       АЛЬБОВАЙН
      Готов
      И отвращаюсь высказать тебе, что давит сердце,
      Как это солнце юга ярым глазом тяжко
      Гнетёт и мучит нас весь год последний:
      Не знаю, мне ль принадлежит жена моя.
 
       НАРСЕТ
      Такое узнаёт нижайший из людей, не позже,
      Чем солнца луч блеснёт над брачным ложем.
 
       АЛЬБОВАЙН
      Да разве я просил тебя смеяться — друг твой,
      Не говорю — король? Ужели твоё сердце пусто,
      Не знает веры и любви? Тебя я попросил
      Стать за меня, помочь мне, дать руке опору,
      Ответ от сердца дать. Узнай, что это вот
      Всю жизнь мою перекусило, старый друг и шут -
      Тот червь, что, извиваясь, сердце мне грызёт,
      А Бог и дьявол мне кричат одно лишь слово,
      И день и ночь проклятое звенит в ушах:
      «Не может же она любить убийцу своего отца?»
      А я люблю её.
 
       НАРСЕТ
      Как твоего отца жена любила,
      Так любит и твоя. Живёте сердце к сердцу вы.
 
       АЛЬБОВАЙН
      Любила, как жена отца? Но он не убивал её родных.
      О Боже — я готов в аду гореть, сейчас погибнув,
      Но знать, что я любим!
 
       НАРСЕТ
      Неужто быть ты хочешь
      Ребёнком? Дети милы, как цветы под солнцем,
      Но взрослым не суметь вернуться в детство,
      И женщине вновь девочкой не стать. А Розамунда
      Сияет гордо на своём почётном месте — королева
      Ломбардии, твоя жена — и Кунимунда тени
      Уже не дочь. Да если б ты сразил её отца
      Преступно, вероломно — было бы позором
      Тебе искать руки, ей быть женой твоей; однако
      Он пал в бою, не в силах отразить удара
      Руки сильнейшей. Рождена слепой, война
      Сжирает всё вокруг как пламя: много дев
      Фамилий благородных без одежд, позорно, пали
      Иль от стыда себя лишили жизни; а она
      По милости твоей сегодня королева.
 
       АЛЬБОВАЙН
      Я иль он,
      Отец иль муж — кто будет ей дороже и ценнее,
      Решится в этот час.
 
       Входит РОЗАМУНДА
 
       РОЗАМУНДА
      Услышь, о повелитель,
      Твоей служанки и жены о милости мольбу.
 
       АЛЬБОВАЙН
      Моё величество служанке разрешает говорить.
 
       РОЗАМУНДА
      Прошу тебя, не смейся; говорить могу
      Всё, что желаю; и никто чтоб не услышал.
 
       АЛЬБОВАЙН
      Оставь нас, друг.
 
       (НАРСЕТ выходит)
 
      Теперь скажи — что тебя ныне беспокоит?
 
       РОЗАМУНДА
      Меня?
 
       АЛЬБОВАЙН
      Твой голос сладок сердцу, словно мёд,
      Пьянит вином, звенит как рог: в горячей битве
      Нет большей радости, чем слышать его пенье,
      Восторг рождающее в сердце, смех громовый,
      Такой, что заглушает, кроме рога, всё. О роза,
      Зачем Господь дал большие дары тебе, чем роду
      Цветов, что только цветом, запахом прельщает?
      О музыка! Ведь никакая роза не поёт, кроме моей,
      И птицы замолкают, чтобы слушать. Но скажи,
      Как звук суров сегодня, замечаешь?
 
       РОЗАМУНДА
      Не сейчас,
      О повелитель. Так тебя мне называть?
 
       АЛЬБОВАЙН
      Конечно, нет.
      Скажи, что хочешь: петь не в силах запретить я:
      Любое слово обернётся песней.
 
       РОЗАМУНДА
      Явилась я к тебе с простою просьбой,
      И лести я не жду — я ей сейчас совсем не рада.
      Ты знаешь ли мою служанку Хильдегарду,
      Из рода древнего, свободного девицу?
 
       АЛЬБОВАЙН
      Что красива,
      Как свет зари на девственном снегу.
 
       РОЗАМУНДА
      Вот за неё хочу я умолять тебя.
 
       АЛЬБОВАЙН
      Молить? Сказать мне хочешь, что девица пала,
      И благородство ложным оказалось? В это я
      С трудом поверю.
 
       РОЗАМУНДА
      И совсем не верь.
      Меня ведь ты в постыдном не сумеешь заподозрить?
      Со всею силой рода северных богов она влюбилась
      В прекраснейшего из всех воинов — ломбардцев,
      В ценимого тобою Альмахильда.
 
       АЛЬБОВАЙН
      Если он не любит
      В ответ её — глупей он всех бойцов, хотя война
      Рождает смех в его глазах, оставив свежим
      Волос златых сиянье; твёрдою рукой добыл
      Корону славы он и ей украсил юный лик:
      То знак геройства в битвах.
 
       РОЗАМУНДА
      Нет, такая глупость
      Жить в этом славном воине не может; не её,
      Другую можно не любить. Ведь так лицо сияет,
      Осенено короной Королевы мая, что глаза
      Не отведёт он, обретя любовь — обоих души
      К любви устремлены.
 
       АЛЬБОВАЙН
      И что же?
 
       РОЗАМУНДА
      Я не знала
      Подобного красавца никогда. Я им восхищена.
      К тому же верно служит он тебе и тебя любит.
 
       АЛЬБОВАЙН
      Так что же? Кажется, способен молодец
      Завоевать любую.
 
       РОЗАМУНДА
      Дева Хильдегарда
      Уж слышала признание в любви — но вдруг
      Лукавил он?
 
       АЛЬБОВАЙН
      Нет, легковесным быть никто не смеет.
      Тебе она служанка, мне — родня.
      Ты хочешь пожурить его — слегка?
 
       РОЗАМУНДА
      Охотно, если ты позволишь.
 
       АЛЬБОВАЙН
      Он будет ждать, готовый покориться.
 
       (Выходит)
 
       РОЗАМУНДА
      Страшней на сердце тяжесть, чем июня жар,
      Что душит нас всей силой. Почему, не знаю.
      Я чувствую — веселья дни минули. Хорошо бы,
      Чтоб наступил скорей рассвет. А почему -
      Не ведаю.
 
       (Входит АЛЬМАХИЛЬД)
 
      А ты чего желаешь?
 
       АЛЬМАХИЛЬД
      Мне король
      Велел к тебе явиться.
 
       РОЗАМУНДА
      Правда: знаю это.
      Король, наш повелитель, ценит высоко тебя
      И любит. Ну, а ты, что вознесён его любовью,
      Кого ты любишь?
 
       АЛЬМАХИЛЬД
      Я люблю твою служанку, Хильдегарду,
      Но любит ли она меня, не знаю.
 
       РОЗАМУНДА
      Ты узнаешь это.
      Но знай сейчас — я не могу тебе отдать её.
 
       АЛЬМАХИЛЬД
      Её не принял бы из Господа руки, коль руку
      Она дала бы мне по чуждой воле.
 
       РОЗАМУНДА
      Как мужчина
      Ты говоришь: достойней тех мужланов,
      Что пленниц руки без любви ломают. Лучше,
      Когда невесты тёплая ладонь в твоей руке
      Лежит доверчиво и крепко. Хильдегарда
      Свободна от рождения и нам равна по роду,
      И, раз происхожденьем королю близка,
      Должна добыта быть великими делами, и любить
      Её дозволено тому, кто светит ярко.
 
       АЛЬМАХИЛЬД
      Королева,
      Смогу ли я её добиться? Как узнать?
 
       РОЗАМУНДА
      Не для тебя
      Она. Сейчас узнаем: собрались на праздник гости.
 
       Завеса раздвигается, открывая взору накрытые столы, собравшихся гостей; среди них НАРСЕТ и ХИЛЬДЕГАРДА.
       Возвращается АЛЬБОВАЙН
 
       АЛЬБОВАЙН
      Твою мне руку дай, что в мире всех светлее.
      Садись здесь, мальчик, подле милой Хильдегарды.
 
       (Все садятся)
 
      Мне кубок принесите. Королева, пей со мной
      За здравие и процветанье королевства
      Из этой чаши, что держу я — поручиться
      Она готова за Ломбардии властителя былого,
      Что был он прям и честен с Богом и в бою:
      То череп твоего отца. Так выпить сможешь
      Ты за меня с отцом родным.
 
       РОЗАМУНДА
      О повелитель мой,
      Он дал мне жизнь, кто жизнь тебе отдал;
      Родил и воспитал, пока ты не убил его,
      И я теперь твоя. Да будет так. Я выпью за тебя,
      Того, кто государству стал и силой и опорой,
      Того, кто славен, знаменит по праву,
      Желая Божией любви и всяких благ.
 
       (Пьёт)
 
       АЛЬБОВАЙН
      Прекрасно.
      Подай мне Бог всего, что пожелала. Ну, друзья,
      Мои бойцы и братья — разве Он не дал
      Мне в жёны лучшую из дочерей земных,
      Что любит и любима. Почему молчите?
      Ответьте мне, вожди.
 
       РОЗАМУНДА
      К чему вопрос такой? Наполни кубок,
      Пусть он по кругу весело пойдёт.
 
       АЛЬБОВАЙН
      Клянусь
      Христом и Тором, так и будет. Альмахильд,
      Тебя тревожит что, мой мальчик?
 
       АЛЬМАХИЛЬД
      О король,
      Тревоги нет во мне.
 
       АЛЬБОВАЙН
      А в деве?
 
       АЛЬМАХИЛЬД
      Мы спокойны.
 
       АЛЬБОВАЙН
      Продолжим праздновать. Эй, унесите кубок,
      Он смерти вкус родил на языке. Ты не сердись
      И не грусти, жена.
 
       РОЗАМУНДА
      Я весела и рада,
      Тебя так сильно я люблю, как никогда.
 
       АЛЬБОВАЙН
      И так же — я. Теперь нашёл тебя своей,
      Не дочерью погибшего врага.
 
       РОЗАМУНДА
      Не беспокойся.
      На всей земле нет у тебя врага живого,
      Кто ненавидел — тех сумел сразить.
 
       АЛЬБОВАЙН
      Их было много.
      Кто в безопасность верит? Точно, не король.
 
       РОЗАМУНДА
      Но что ты сделал, чтоб вражду питали
      Жена иль муж?
 
       АЛЬБОВАЙН
      Кто скажет: «ничего», «безгрешен»?
 
       РОЗАМУНДА
      Меня, дочь своего врага, не сделал ты
      Рабыней и наложницей. Жена и королева я.
 
       АЛЬБОВАЙН
      Но я тебя любил; любил я и себя в тебе:
      С тобою стал я больше, чем король и вождь.
 
       РОЗАМУНДА
      Любезность королю златит его венец,
      И украшает трон.
 
       АЛЬБОВАЙН
      Любезность! Это правда.
      Ты слушай, мальчик — пусть и Хильдегарда
      Услышит. Мне она равна, как королева.
 
       АЛЬМАХИЛЬД
      Ей небо голову венчает, не корона,
      И обод золотой, с ней вместе не рождённый,
      Лица не исказит. Тебе она не ровня.
 
       РОЗАМУНДА
      Он хорошо ответил.
 
       АЛЬБОВАЙН
      Он ответил дурно!
      Так говорить бы мог сам дух бесстыдства.
 
       АЛЬМАХИЛЬД
      Бесстыдны те, кто ложно говорят. Я прям.
 
       АЛЬБОВАЙН
      Юнец! Не искушай бича.
 
       АЛЬМАХИЛЬД
      Бича, что человеку служит,
      Бояться не должно; и тот не человек,
      Кто страха раб.
 
       АЛЬБОВАЙН
      Ты буен от вина?
 
       АЛЬМАХИЛЬД
      Не я ль тебе король?
 
       АЛЬБОВАЙН
      Ты знаешь, что не раб ты — или твой язык
      Мой гнев бы не решился вызвать.
 
       РОЗАМУНДА
      Вождь и раб,
      Муж и жена, король и королева — рождены
      На большем расстоянье, чем земля и небо.
      Вожди, не дайте ветру ссоры мир нарушить,
      Что здесь сияет, светит; пусть не обернётся
      Пир полем боя. Ты, о повелитель,
      Сумел прочь вымести пыль смерти, что вчера
      Клубилась между нами, а теперь она ничто,
      Как сон, прочь сдутый пробужденьем. Ну, а ты,
      Слуга короны, лучший средь бойцов — без гнева
      Живи, хоть гнев был праведен, хоть мой
      Король меня испытывал, как золото — огнём:
      Тебя огонь не жжёт. Пожмите честно руки,
      Как делаете после битвы.
 
       АЛЬБОВАЙН
      Выпей вновь.
      Прощаю я тебя.
 
       АЛЬМАХИЛЬД
      И я тебя, король, прощаю.
 
       РОЗАМУНДА
      Господин,
      Страдаю сердцем я, и хочется мне спать. Простите,
      Не в силах я сидеть.
 
       АЛЬБОВАЙН
      Но что тебя тревожит?
 
       РОЗАМУНДА
      Ничто.
      Горячий воздух лета голову сдавил,
      Как обруч из железа. Повелитель,
      Я не желаю в обморок упасть, нарушив
      Весёлую пирушку вашу.
 
       АЛЬБОВАЙН
      Что ж, тогда иди.
      Да будет Бог с тобою.
 
       РОЗАМУНДА
      И с тобою тоже.
 
       (Выходит вместе со слугами)
 
       АЛЬБОВАЙН
      Испорчен праздник. Не хочу здесь быть. А ты,
      Мой мальчик, не пытай невесту резким словом,
      Хотя б желала испытать она тебя.
 
       АЛЬМАХИЛЬД
      Не стану, о король.
 
       АЛЬБОВАЙН
      Не станет и она. Всем доброй ночи, если ночь
      Бывает доброй. День здесь точно зол. И только
      Для вас двоих и днём возможна радость. Хильдегарде
      Бог в помощь и тебе.
 
       АЛЬМАХИЛЬД
      Тебе, король, всех благ.
 
       (выходят)
 
       Конец I акта

       Комната в покоях королевы
       Входит РОЗАМУНДА
 
       РОЗАМУНДА
      Живу лишь для того, чтоб спрашивать — зачем,
      И удивляться, что мне умереть мешает.
      Существовать продолжу от тебя отдельно,
      Отец. Ведь ты из Рая видишь моё сердце,
      Твоё дыханье ощущаю на устах, как поцелуй.
      Пусть хладные останки твоего лица
      Убийца осквернял, глумясь, сегодня ночью,
      Я вижу ясно лик твой, как при жизни,
      Под кожей кровь бурлит, хотя давно пролита.
      Как добр ты был, как благороден духом, милый
      Отец! Из тех, кого любил, осталась я одна,
      Лишь ты мне шлёшь любовь, и я тебе в ответ.
      Ещё вчера твоей была я дочерью, но ныне
      Залито грязью это слово — лишь произнесу,
      Язык горит от яда. Ничего не смею
      Своим назвать из мира радостей, богатств,
      Во всём отрава; в самом центре сердца
      Тот яд разлит. Раз в смерти будет жизнь -
      Так говорят священники недаром — я дарую
      Жизнь эту мужу своему и твоему убийце,
      Когда сражу его, как он сразил тебя.
 
       Входит ХИЛЬДЕГАРДА
 
      Девица,
      Хотела я, чтобы была ты рядом. О дитя,
      Сама не знаешь, как прекрасна ты, честна,
      Как розовый рассвет, невинна; слово правды
      Пребудет на губах, когда погибнет правда
      На языках у всех людей земли, кроме тебя.
      Заря не лжёт, когда встаёт над миром. Я сейчас
      Тебе не королевой, а подругой стать хочу. Скажи
      Своей подруге, спит любовь иль пробудилась
      К любому из мужчин. Молчишь. Тогда скажи -
      Есть в глубине души, где мысль себя не помнит,
      То чувство тонкое, рассудку недоступно -
      Что знает, любит Альмахильд тебя иль нет?
 
       ХИЛЬДЕГАРДА
      Сильнее,
      Чем я любить его способна.
 
       РОЗАМУНДА
      Истинное слово.
      Ну, а меня ты любишь?
 
       ХИЛЬДЕГАРДА
      Знаешь, как люблю.
 
       РОЗАМУНДА
      Сейчас
      Ты сможешь показать такую высоту любви,
      Какой не достигал никто из женщин иль мужчин.
      Дай клятву, или прямо говори — меня не любишь.
 
       ХИЛЬДЕГАРДА
      Клянусь.
 
       РОЗАМУНДА
      Забытыми богами славных наших предков,
      Что улыбались в битвах им, клянись, и Тем,
      Что силой или хитростью их троны захватил,
      Нарёк нас христианами — твори же клятву.
 
       ХИЛЬДЕГАРДА
      Клянусь.
 
       РОЗАМУНДА
      Что, если прикажу позору предаваться,
      Плоть, сердце обнажить — сыграть такую роль,
      Какой запомнились анналам извращений
      Царицы Рима, что не ведали стыда?
 
       ХИЛЬДЕГАРДА
      Такого приказать не можешь ты.
 
       РОЗАМУНДА
      Ты поклялась.
 
       ХИЛЬДЕГАРДА
      Я поклялась. Все выполнить и умереть
      Готова я.
 
       РОЗАМУНДА
      Но в смерти нет нужды.
      Всё сделав, жить останешься. Позора
      Не примешь. Этой ночью, Альмахильда
      Призвав на разговор, скажи, что королева
      Не хочет отдавать любимую служанку -
      (И это истина — тебя люблю я) доброй волей
      Тому, кто в фаворе у короля, её супруга; но
      Позором коли станет для него отказ от брака,
      Захочет королева стыд прикрыть девицы.
      Пусть умоляет. Ты же мягкой стань, как снег
      Под солнца жарким поцелуем — согласись.
      Но темнота должна любви укрытьем быть.
      Мрак пусть усилит поцелуи. Свет — погибель.
      Всё поняла теперь? Не бойся ничего,
      Я на себя возьму позор. Рука слаба моя,
      Сжать и ударить неспособна. Но годится
      Для этого рука мужская.
 
       ХИЛЬДЕГАРДА
      План постигла
      Как в свете молнии. Но если всё скажу им?
 
       РОЗАМУНДА
      Ты клятву принесла. Тебя держу я словом.
 
       ХИЛЬДЕГАРДА
      Спаси меня Иисус!
 
       РОЗАМУНДА
      Бог клятвы не отменит,
      Предательства грех будет на тебе. Должна
      Его ты убедить тебя женою сделать.
 
       ХИЛЬДЕГАРДА
      Не решусь.
 
       РОЗАМУНДА
      Нет, сделаешь, иль Бог тебя загонит в ад.
      Что, ты безбожница?
 
       ХИЛЬДЕГАРДА
      А ты?
 
       РОЗАМУНДА
      Я верю в Бога.
      Его нашла я добрым, щедрым: даровал он
      Мне право силой превзойти тебя сегодня.
 
       ХИЛЬДЕГАРДА
      О, сжалься, королева — ради чести,
      Ты на позор меня не выставляй пред тем,
      Кого люблю — кто мне дарит в ответ приязнь,
      Пусть не любовь.
 
       РОЗАМУНДА
      Ах, дева — любит он тебя,
      Сильней, чем ты его — иль тяжко заблуждалась
      В своих девичьих думах ты?
 
       ХИЛЬДЕГАРДА
      Скажи мне, ты родилась
      Не женщиной? За стыд девичий укоряешь,
      Притом принудив к много худшему позору.
      Нет, не сумею превзойти я силой страсти
      Любовь, что свойственна мужчине. Свет любви
      Горит над миром с первых дней. Оставь нас.
 
       РОЗАМУНДА
      Нет, не могу. Мои вы оба. Этот дар от Бога,
      Я от него не откажусь. Вернёте счастье вы
      Себе впоследствии. Мне ж счастья не вернуть.
 
       ХИЛЬДЕГАРДА
      Имей же жалость! Я не подчинюсь. Не сможешь,
      Пусть в сердце ненависть пылает, словно ад,
      Ты речь изобрести иную, в новой оболочке,
      Чем грязные три слова, что Иосиф слышал
      От египтянки — и не соблазнился.
 
       РОЗАМУНДА
      Нет.
      Он не послушает меня. Иосиф не сильнее
      Любил ту женщину, чем Альмахильд меня.
      Но он тебя полюбит. Нет, довольно споров.
      Уйди.
 
       ХИЛЬДЕГАРДА
      Господь тебя накажет!
 
       РОЗАМУНДА
      Между Им и мной
      Решится дело. Если я молиться буду,
      То лишь о наказании неправых. Уходи.
 
       (ХИЛЬДЕГАРДА выходит)
 
      Как угадать мне — Бог поможет? Человек
      Не может волю Бога обойти, не может избежать
      Его суда. Я не смогу сказать: «по моей воле»,
      Пока он своей волей мне не даст победы,
      И правда будет правдой, ложью — ложь, как должно.
      Иначе как свершит он наказанье? Только я
      Должна его орудьем стать, или никто не сможет.
      Но разве справедливость Божья это: поперёк
      Моей к добру дороги бросить зло такое,
      Против души и чести грех? Ну почему
      Неверья слово гнусное — «быть может» — ум гнетёт
      Всегда? Зачем подспудный рок сомненья вечно
      Меня смущает, не даёт закончить дело? Боже,
      Дай мне понять! Кого орудием решила
      Я сделать, Альмахильд — будь он лицом уродлив,
      Бесславен, будь он воплощением порока,
      Презренье заслужив, иди он через жизнь,
      Рождая в людях только ненависть и злобу -
      Я избрала б его? Не стала ли я ровней
      Царицам Рима развращённого, позором,
      Грехом отвратным власть над всеми обретавшим,
      Блудницам? Как снега, моря иль родники,
      Вся жизнь моя, любовь чисты и благородны,
      Сияют, словно дух любви пред небом,
      Безгрешны, как глаза детей и матерей. Грешила
      Конечно, я, — но не в душе; и Альбовайн, раз Бог
      Несправедливости не терпит, должен выносить
      Груз наказанья тяжкого за грех свершённый,
      Позора. Стыд мне не достанется, пусть ад
      По смерти ждёт меня. Хочу, чтоб месть
      Моя свершилась, грянул гнева гром, а я
      Погибла.
 
       Входит АЛЬБОВАЙН
 
       АЛЬБОВАЙН
      Страждешь сердцем, раз меня искала?
 
       РОЗАМУНДА
      Нет.
 
       АЛЬБОВАЙН
      Прекрасней и мудрее ты всех женщин,
      Что создал Бог. Я не желаю, чтобы отвернулась
      Ты сердцем, духом от меня — я не возьму за это
      Всего наследства Рима.
 
       РОЗАМУНДА
      Не удастся
      Тебе достичь такого, даже пожелав. Ни Бог,
      Ни человек во мне не пробудят к супругу — королю
      Ни ревности, ни злобы. Этого не бойся.
 
       АЛЬБОВАЙН
      Мне нечего в тебе бояться. Ныне понял,
      Как ты верна, как свято твоё сердце.
 
       РОЗАМУНДА
      Теперь ты знаешь это.
 
       АЛЬБОВАЙН
      И не понимаю только -
      Довольным быть мне или каяться за то,
      Что сердце столь высокое пытал так горько.
 
       РОЗАМУНДА
      И верным обнаружил. Нет, я ныне не хочу
      Раскаянья.
 
       АЛЬБОВАЙН
      Поклялся бы Христом, но запрещает Бог,
      Хочу сказать я то, что рвётся вон из сердца -
      Среди всего, что в дураков нас превращает,
      Мерзейшее и лицемернейшее я поименую
      Раскаяньем. Могло б оно последствия исправить
      Минутной вспышки — все безгрешны б были,
      Мудры, и не нуждались в церкви и мольбах.
      Одно хочу сказать: то, что случилось ночью,
      Не веселит меня, но раздражает.
 
       РОЗАМУНДА
      Пусть
      Тебя не веселит и не печалит это. Отягчать
      Не надо душу думой, что не сможет дать
      Веселья: будет то для сердца зло и вредно.
 
       АЛЬБОВАЙН
      Не буду. Королева и жена, сам ад не может
      Сказать, что не люблю тебя.
 
       РОЗАМУНДА
      Я слышу, слышит небо.
 
       АЛЬБОВАЙН
      Прости мне мою глупость, и молюсь,
      Чтобы Господь простил.
 
       РОЗАМУНДА
      И Он простит и я.
 
       (АЛЬБОВАЙН выходит)
 
      Поможет ли ему раскаянье? Как знать,
      Способно ли оно жар в сердце остудить моём
      От трижды закалённого решимости железа?
      И всё ж полезно знать, что покаянье дальше
      Лежит от ледяного сердца мужа моего,
      Чем милосердие — от тигра. Видит Бог:
      Я презирала бы его, когда б склонился
      Передо мной; теперь же ненавижу. Целиком
      Я опозорена, полна стыдом великим — потому,
      Что замуж вышла за ничтожество такое.
      Он думал искупить словами извинений
      То, что едва ль кровавыми слезами уничтожить,
      Стереть с металла письмена воспоминаний,
      Которые нагой рассудок мной язвят,
      Подобно льда холодного уколам, что огнём
      Мы чувствуем на теле обнажённом.
 
       Входит АЛЬМАХИЛЬД
 
       АЛЬМАХИЛЬД
      Королева,
      Хочу я молвить слово.
 
       РОЗАМУНДА
      Я тебя услышу.
 
       АЛЬМАХИЛЬД
      Мою любовь ты знаешь к Хильдегарде,
      И я скорей готов отдать свой дух на муки,
      Чем оскорбить хоть мыслью честь девичью.
      Теперь такое от неё услышал, что не может
      Быть правдой. Но не верю, что уста солгали.
 
       РОЗАМУНДА
      Я поняла. Но здесь я ни при чём. Она
      Конечно, не сказала, да и не поверил б ты,
      Что я в невинные уста вложила ложь,
      Или уроки я давала ей бесстыдства?
 
       АЛЬМАХИЛЬД
      Нет.
      Но от тебя она пришла ко мне — и от тебя
      Вернулась, страхом полнясь, с дрожью глаз и губ,
      Лицом угасшим, словно в угли пламя обратилось,
      Потом же разгорелось вновь,
      Родив такие речи, что не в силах слышать
      Любое сердце, и моё, что любит.
 
       РОЗАМУНДА
      Ну?
 
       АЛЬМАХИЛЬД
      Ведь против воли -
      Я ясно вижу, так, как дню открыта ночь,
      Я знаю твёрже истин собственной души -
      Со мною говорила, тяжко воздыхая, плача,
      И сердце от любви ко мне страдало.
 
       РОЗАМУНДА
      Ты так ответил ей?
 
       АЛЬМАХИЛЬД
      Совсем я не решился
      Ей отвечать.
 
       РОЗАМУНДА
      Бедняжка, как любовь её напрасна.
      Ведь, думаю, в тебе она любви искала
      Мужской.
 
       АЛЬМАХИЛЬД
      И обрела её; я человек — не ниже;
      Не подарю я волчьего разврата и бесстыдства,
      Чтобы похитить честь и имя запятнать.
 
       РОЗАМУНДА
      Я не спрошу, что дева говорила. Знаю.
 
       АЛЬМАХИЛЬД
      Догадываюсь я.
 
       РОЗАМУНДА
      Чтоб брак ваш обеспечить,
      Она хотела стать твоей женой сегодня ночью.
 
       АЛЬМАХИЛЬД
      Просила так, как умолять могла б рабыня об ударе
      Кнутом.
 
       РОЗАМУНДА
      На наказание такое и рабыня согласится,
      И женщина свободная пойдёт охотно.
 
       АЛЬМАХИЛЬД
      Королева,
      Я милосердия прошу у трона, хоть я и сказал,
      Что девушка моя, та, что женою будет, сжавшись,
      С мучения следами страшными на лике ясном,
      Слова позора молвила, разбив мне сердце. Ты
      Печать позора наложила. Совершила злое дело
      Ты, и никто иной.
 
       РОЗАМУНДА
      Понятно; даже больше
      Услышал ты: что я служанку не отдам
      Тому, кто мужа заслужил любовь, кого он держит
      У сердца, наделил почётом — так супруга ненавижу;
      Вот что она сказала; будто бы ценой её позора,
      Жестокой жертвой можно лишь помочь.
 
       АЛЬМАХИЛЬД
      Ты знаешь,
      Как знаю я, всё это, и уста не удержали
      Признанья.
 
       РОЗАМУНДА
      Пусть ты воин, мальчиком зовёт
      Тебя король, но ты совсем не глуп — не меч
      С головкой человека, что рисуют на эфесе,
      Скорей для смеха, чем для пользы в битве.
      С тобой я не играю, и играть не смею.
      Невеста правду говорила; только откровенность
      Тебя лишила сна, к ней привлекла. Ты знаешь
      Теперь, как знала я. Вот роковая ночь -
      Коль не успеешь ты во тьме соединиться,
      Не быть невестой ей при свете дня. Она клялась.
 
       АЛЬМАХИЛЬД
      Зачем ты на позор её влечёшь?
 
       РОЗАМУНДА
      Не быть позору,
      Коль не бесстыден ты. Но больше не проси,