Действующие лица:

      АЛЬБОВАЙН, король Ломбардии.
      АЛЬМАХИЛЬД, юный воин.
      НАРСЕТ, старый боевой вождь и советник.
      РОЗАМУНДА, королева Ломбардии.
      ХИЛЬДЕГАРДА, знатная девушка — ломбардка.
 
      Место действия — Верона.
      Время — июнь 573 года

       Зал во Дворце; поперёк его натянута завеса.
       Входят АЛЬБОВАЙН и НАРСЕТ.
 
       АЛЬБОВАЙН
      Не о войне я говорю: в походе, старый друг,
      Король уж не король, а боевой товарищ,
      Соратник, что окажет помощь. Ты любил,
      Любил ты женщину когда — нибудь, не как добычу,
      Но так, как любишь меч, иль друга — иль меня?
      Твоя ко мне любовь сильнее смерти, знаю.
      И смерть бежала от тебя, когда мне жизнь спасал,
      А я родился заново в той битве.
 
       НАРСЕТ
      Любил ли женщину? Не более, чем любят
      Цветы весной. Ведь роза — только роза.
 
       АЛЬБОВАЙН
      Ты отличаешь розу от вьюнка, пырея? Говори,
      Как северный наш ветер говорит, пусть резко -
      Но истину.
 
       НАРСЕТ
      Я белизну от охры отличу, и тьму от света,
      Цвет молока от цвета крови; только не способен
      О женщинах судить.
 
       АЛЬБОВАЙН
      А как Господь наш Бог
      Пронзит пределы мира, коль не острым взглядом?
      Мне кажется, что женщины себя творят повторно,
      Чтоб посрамить творца и с ним сравняться. Друг,
      Коль был товарищем тебе я в битвах,
      Скажи, и только правду: точно знаю -
      Язык твой правду иль молчанье дарит.
 
       НАРСЕТ
      Мне ответь -
      Как друг иль как король ты другу повелел
      Сказать, чего не знает он? Попробуй объяснить,
      Чтобы твою я волю понял и помочь сумел.
 
       АЛЬБОВАЙН
      Готов
      И отвращаюсь высказать тебе, что давит сердце,
      Как это солнце юга ярым глазом тяжко
      Гнетёт и мучит нас весь год последний:
      Не знаю, мне ль принадлежит жена моя.
 
       НАРСЕТ
      Такое узнаёт нижайший из людей, не позже,
      Чем солнца луч блеснёт над брачным ложем.
 
       АЛЬБОВАЙН
      Да разве я просил тебя смеяться — друг твой,
      Не говорю — король? Ужели твоё сердце пусто,
      Не знает веры и любви? Тебя я попросил
      Стать за меня, помочь мне, дать руке опору,
      Ответ от сердца дать. Узнай, что это вот
      Всю жизнь мою перекусило, старый друг и шут -
      Тот червь, что, извиваясь, сердце мне грызёт,
      А Бог и дьявол мне кричат одно лишь слово,
      И день и ночь проклятое звенит в ушах:
      «Не может же она любить убийцу своего отца?»
      А я люблю её.
 
       НАРСЕТ
      Как твоего отца жена любила,
      Так любит и твоя. Живёте сердце к сердцу вы.
 
       АЛЬБОВАЙН
      Любила, как жена отца? Но он не убивал её родных.
      О Боже — я готов в аду гореть, сейчас погибнув,
      Но знать, что я любим!
 
       НАРСЕТ
      Неужто быть ты хочешь
      Ребёнком? Дети милы, как цветы под солнцем,
      Но взрослым не суметь вернуться в детство,
      И женщине вновь девочкой не стать. А Розамунда
      Сияет гордо на своём почётном месте — королева
      Ломбардии, твоя жена — и Кунимунда тени
      Уже не дочь. Да если б ты сразил её отца
      Преступно, вероломно — было бы позором
      Тебе искать руки, ей быть женой твоей; однако
      Он пал в бою, не в силах отразить удара
      Руки сильнейшей. Рождена слепой, война
      Сжирает всё вокруг как пламя: много дев
      Фамилий благородных без одежд, позорно, пали
      Иль от стыда себя лишили жизни; а она
      По милости твоей сегодня королева.
 
       АЛЬБОВАЙН
      Я иль он,
      Отец иль муж — кто будет ей дороже и ценнее,
      Решится в этот час.
 
       Входит РОЗАМУНДА
 
       РОЗАМУНДА
      Услышь, о повелитель,
      Твоей служанки и жены о милости мольбу.
 
       АЛЬБОВАЙН
      Моё величество служанке разрешает говорить.
 
       РОЗАМУНДА
      Прошу тебя, не смейся; говорить могу
      Всё, что желаю; и никто чтоб не услышал.
 
       АЛЬБОВАЙН
      Оставь нас, друг.
 
       (НАРСЕТ выходит)
 
      Теперь скажи — что тебя ныне беспокоит?
 
       РОЗАМУНДА
      Меня?
 
       АЛЬБОВАЙН
      Твой голос сладок сердцу, словно мёд,
      Пьянит вином, звенит как рог: в горячей битве
      Нет большей радости, чем слышать его пенье,
      Восторг рождающее в сердце, смех громовый,
      Такой, что заглушает, кроме рога, всё. О роза,
      Зачем Господь дал большие дары тебе, чем роду
      Цветов, что только цветом, запахом прельщает?
      О музыка! Ведь никакая роза не поёт, кроме моей,
      И птицы замолкают, чтобы слушать. Но скажи,
      Как звук суров сегодня, замечаешь?
 
       РОЗАМУНДА
      Не сейчас,
      О повелитель. Так тебя мне называть?
 
       АЛЬБОВАЙН
      Конечно, нет.
      Скажи, что хочешь: петь не в силах запретить я:
      Любое слово обернётся песней.
 
       РОЗАМУНДА
      Явилась я к тебе с простою просьбой,
      И лести я не жду — я ей сейчас совсем не рада.
      Ты знаешь ли мою служанку Хильдегарду,
      Из рода древнего, свободного девицу?
 
       АЛЬБОВАЙН
      Что красива,
      Как свет зари на девственном снегу.
 
       РОЗАМУНДА
      Вот за неё хочу я умолять тебя.
 
       АЛЬБОВАЙН
      Молить? Сказать мне хочешь, что девица пала,
      И благородство ложным оказалось? В это я
      С трудом поверю.
 
       РОЗАМУНДА
      И совсем не верь.
      Меня ведь ты в постыдном не сумеешь заподозрить?
      Со всею силой рода северных богов она влюбилась
      В прекраснейшего из всех воинов — ломбардцев,
      В ценимого тобою Альмахильда.
 
       АЛЬБОВАЙН
      Если он не любит
      В ответ её — глупей он всех бойцов, хотя война
      Рождает смех в его глазах, оставив свежим
      Волос златых сиянье; твёрдою рукой добыл
      Корону славы он и ей украсил юный лик:
      То знак геройства в битвах.
 
       РОЗАМУНДА
      Нет, такая глупость
      Жить в этом славном воине не может; не её,
      Другую можно не любить. Ведь так лицо сияет,
      Осенено короной Королевы мая, что глаза
      Не отведёт он, обретя любовь — обоих души
      К любви устремлены.
 
       АЛЬБОВАЙН
      И что же?
 
       РОЗАМУНДА
      Я не знала
      Подобного красавца никогда. Я им восхищена.
      К тому же верно служит он тебе и тебя любит.
 
       АЛЬБОВАЙН
      Так что же? Кажется, способен молодец
      Завоевать любую.
 
       РОЗАМУНДА
      Дева Хильдегарда
      Уж слышала признание в любви — но вдруг
      Лукавил он?
 
       АЛЬБОВАЙН
      Нет, легковесным быть никто не смеет.
      Тебе она служанка, мне — родня.
      Ты хочешь пожурить его — слегка?
 
       РОЗАМУНДА
      Охотно, если ты позволишь.
 
       АЛЬБОВАЙН
      Он будет ждать, готовый покориться.
 
       (Выходит)
 
       РОЗАМУНДА
      Страшней на сердце тяжесть, чем июня жар,
      Что душит нас всей силой. Почему, не знаю.
      Я чувствую — веселья дни минули. Хорошо бы,
      Чтоб наступил скорей рассвет. А почему -
      Не ведаю.
 
       (Входит АЛЬМАХИЛЬД)
 
      А ты чего желаешь?
 
       АЛЬМАХИЛЬД
      Мне король
      Велел к тебе явиться.
 
       РОЗАМУНДА
      Правда: знаю это.
      Король, наш повелитель, ценит высоко тебя
      И любит. Ну, а ты, что вознесён его любовью,
      Кого ты любишь?
 
       АЛЬМАХИЛЬД
      Я люблю твою служанку, Хильдегарду,
      Но любит ли она меня, не знаю.
 
       РОЗАМУНДА
      Ты узнаешь это.
      Но знай сейчас — я не могу тебе отдать её.
 
       АЛЬМАХИЛЬД
      Её не принял бы из Господа руки, коль руку
      Она дала бы мне по чуждой воле.
 
       РОЗАМУНДА
      Как мужчина
      Ты говоришь: достойней тех мужланов,
      Что пленниц руки без любви ломают. Лучше,
      Когда невесты тёплая ладонь в твоей руке
      Лежит доверчиво и крепко. Хильдегарда
      Свободна от рождения и нам равна по роду,
      И, раз происхожденьем королю близка,
      Должна добыта быть великими делами, и любить
      Её дозволено тому, кто светит ярко.
 
       АЛЬМАХИЛЬД
      Королева,
      Смогу ли я её добиться? Как узнать?
 
       РОЗАМУНДА
      Не для тебя
      Она. Сейчас узнаем: собрались на праздник гости.
 
       Завеса раздвигается, открывая взору накрытые столы, собравшихся гостей; среди них НАРСЕТ и ХИЛЬДЕГАРДА.
       Возвращается АЛЬБОВАЙН
 
       АЛЬБОВАЙН
      Твою мне руку дай, что в мире всех светлее.
      Садись здесь, мальчик, подле милой Хильдегарды.
 
       (Все садятся)
 
      Мне кубок принесите. Королева, пей со мной
      За здравие и процветанье королевства
      Из этой чаши, что держу я — поручиться
      Она готова за Ломбардии властителя былого,
      Что был он прям и честен с Богом и в бою:
      То череп твоего отца. Так выпить сможешь
      Ты за меня с отцом родным.
 
       РОЗАМУНДА
      О повелитель мой,
      Он дал мне жизнь, кто жизнь тебе отдал;
      Родил и воспитал, пока ты не убил его,
      И я теперь твоя. Да будет так. Я выпью за тебя,
      Того, кто государству стал и силой и опорой,
      Того, кто славен, знаменит по праву,
      Желая Божией любви и всяких благ.
 
       (Пьёт)
 
       АЛЬБОВАЙН
      Прекрасно.
      Подай мне Бог всего, что пожелала. Ну, друзья,
      Мои бойцы и братья — разве Он не дал
      Мне в жёны лучшую из дочерей земных,
      Что любит и любима. Почему молчите?
      Ответьте мне, вожди.
 
       РОЗАМУНДА
      К чему вопрос такой? Наполни кубок,
      Пусть он по кругу весело пойдёт.
 
       АЛЬБОВАЙН
      Клянусь
      Христом и Тором, так и будет. Альмахильд,
      Тебя тревожит что, мой мальчик?
 
       АЛЬМАХИЛЬД
      О король,
      Тревоги нет во мне.
 
       АЛЬБОВАЙН
      А в деве?
 
       АЛЬМАХИЛЬД
      Мы спокойны.
 
       АЛЬБОВАЙН
      Продолжим праздновать. Эй, унесите кубок,
      Он смерти вкус родил на языке. Ты не сердись
      И не грусти, жена.
 
       РОЗАМУНДА
      Я весела и рада,
      Тебя так сильно я люблю, как никогда.
 
       АЛЬБОВАЙН
      И так же — я. Теперь нашёл тебя своей,
      Не дочерью погибшего врага.
 
       РОЗАМУНДА
      Не беспокойся.
      На всей земле нет у тебя врага живого,
      Кто ненавидел — тех сумел сразить.
 
       АЛЬБОВАЙН
      Их было много.
      Кто в безопасность верит? Точно, не король.
 
       РОЗАМУНДА
      Но что ты сделал, чтоб вражду питали
      Жена иль муж?
 
       АЛЬБОВАЙН
      Кто скажет: «ничего», «безгрешен»?
 
       РОЗАМУНДА
      Меня, дочь своего врага, не сделал ты
      Рабыней и наложницей. Жена и королева я.
 
       АЛЬБОВАЙН
      Но я тебя любил; любил я и себя в тебе:
      С тобою стал я больше, чем король и вождь.
 
       РОЗАМУНДА
      Любезность королю златит его венец,
      И украшает трон.
 
       АЛЬБОВАЙН
      Любезность! Это правда.
      Ты слушай, мальчик — пусть и Хильдегарда
      Услышит. Мне она равна, как королева.
 
       АЛЬМАХИЛЬД
      Ей небо голову венчает, не корона,
      И обод золотой, с ней вместе не рождённый,
      Лица не исказит. Тебе она не ровня.
 
       РОЗАМУНДА
      Он хорошо ответил.
 
       АЛЬБОВАЙН
      Он ответил дурно!
      Так говорить бы мог сам дух бесстыдства.
 
       АЛЬМАХИЛЬД
      Бесстыдны те, кто ложно говорят. Я прям.
 
       АЛЬБОВАЙН
      Юнец! Не искушай бича.
 
       АЛЬМАХИЛЬД
      Бича, что человеку служит,
      Бояться не должно; и тот не человек,
      Кто страха раб.
 
       АЛЬБОВАЙН
      Ты буен от вина?
 
       АЛЬМАХИЛЬД
      Не я ль тебе король?
 
       АЛЬБОВАЙН
      Ты знаешь, что не раб ты — или твой язык
      Мой гнев бы не решился вызвать.
 
       РОЗАМУНДА
      Вождь и раб,
      Муж и жена, король и королева — рождены
      На большем расстоянье, чем земля и небо.
      Вожди, не дайте ветру ссоры мир нарушить,
      Что здесь сияет, светит; пусть не обернётся
      Пир полем боя. Ты, о повелитель,
      Сумел прочь вымести пыль смерти, что вчера
      Клубилась между нами, а теперь она ничто,
      Как сон, прочь сдутый пробужденьем. Ну, а ты,
      Слуга короны, лучший средь бойцов — без гнева
      Живи, хоть гнев был праведен, хоть мой
      Король меня испытывал, как золото — огнём:
      Тебя огонь не жжёт. Пожмите честно руки,
      Как делаете после битвы.
 
       АЛЬБОВАЙН
      Выпей вновь.
      Прощаю я тебя.
 
       АЛЬМАХИЛЬД
      И я тебя, король, прощаю.
 
       РОЗАМУНДА
      Господин,
      Страдаю сердцем я, и хочется мне спать. Простите,
      Не в силах я сидеть.
 
       АЛЬБОВАЙН
      Но что тебя тревожит?
 
       РОЗАМУНДА
      Ничто.
      Горячий воздух лета голову сдавил,
      Как обруч из железа. Повелитель,
      Я не желаю в обморок упасть, нарушив
      Весёлую пирушку вашу.
 
       АЛЬБОВАЙН
      Что ж, тогда иди.
      Да будет Бог с тобою.
 
       РОЗАМУНДА
      И с тобою тоже.
 
       (Выходит вместе со слугами)
 
       АЛЬБОВАЙН
      Испорчен праздник. Не хочу здесь быть. А ты,
      Мой мальчик, не пытай невесту резким словом,
      Хотя б желала испытать она тебя.
 
       АЛЬМАХИЛЬД
      Не стану, о король.
 
       АЛЬБОВАЙН
      Не станет и она. Всем доброй ночи, если ночь
      Бывает доброй. День здесь точно зол. И только
      Для вас двоих и днём возможна радость. Хильдегарде
      Бог в помощь и тебе.
 
       АЛЬМАХИЛЬД
      Тебе, король, всех благ.
 
       (выходят)
 
       Конец I акта

       Комната в покоях королевы
       Входит РОЗАМУНДА
 
       РОЗАМУНДА
      Живу лишь для того, чтоб спрашивать — зачем,
      И удивляться, что мне умереть мешает.
      Существовать продолжу от тебя отдельно,
      Отец. Ведь ты из Рая видишь моё сердце,
      Твоё дыханье ощущаю на устах, как поцелуй.
      Пусть хладные останки твоего лица
      Убийца осквернял, глумясь, сегодня ночью,
      Я вижу ясно лик твой, как при жизни,
      Под кожей кровь бурлит, хотя давно пролита.
      Как добр ты был, как благороден духом, милый
      Отец! Из тех, кого любил, осталась я одна,
      Лишь ты мне шлёшь любовь, и я тебе в ответ.
      Ещё вчера твоей была я дочерью, но ныне
      Залито грязью это слово — лишь произнесу,
      Язык горит от яда. Ничего не смею
      Своим назвать из мира радостей, богатств,
      Во всём отрава; в самом центре сердца
      Тот яд разлит. Раз в смерти будет жизнь -
      Так говорят священники недаром — я дарую
      Жизнь эту мужу своему и твоему убийце,
      Когда сражу его, как он сразил тебя.
 
       Входит ХИЛЬДЕГАРДА
 
      Девица,
      Хотела я, чтобы была ты рядом. О дитя,
      Сама не знаешь, как прекрасна ты, честна,
      Как розовый рассвет, невинна; слово правды
      Пребудет на губах, когда погибнет правда
      На языках у всех людей земли, кроме тебя.
      Заря не лжёт, когда встаёт над миром. Я сейчас
      Тебе не королевой, а подругой стать хочу. Скажи
      Своей подруге, спит любовь иль пробудилась
      К любому из мужчин. Молчишь. Тогда скажи -
      Есть в глубине души, где мысль себя не помнит,
      То чувство тонкое, рассудку недоступно -
      Что знает, любит Альмахильд тебя иль нет?
 
       ХИЛЬДЕГАРДА
      Сильнее,
      Чем я любить его способна.
 
       РОЗАМУНДА
      Истинное слово.
      Ну, а меня ты любишь?
 
       ХИЛЬДЕГАРДА
      Знаешь, как люблю.
 
       РОЗАМУНДА
      Сейчас
      Ты сможешь показать такую высоту любви,
      Какой не достигал никто из женщин иль мужчин.
      Дай клятву, или прямо говори — меня не любишь.
 
       ХИЛЬДЕГАРДА
      Клянусь.
 
       РОЗАМУНДА
      Забытыми богами славных наших предков,
      Что улыбались в битвах им, клянись, и Тем,
      Что силой или хитростью их троны захватил,
      Нарёк нас христианами — твори же клятву.
 
       ХИЛЬДЕГАРДА
      Клянусь.
 
       РОЗАМУНДА
      Что, если прикажу позору предаваться,
      Плоть, сердце обнажить — сыграть такую роль,
      Какой запомнились анналам извращений
      Царицы Рима, что не ведали стыда?
 
       ХИЛЬДЕГАРДА
      Такого приказать не можешь ты.
 
       РОЗАМУНДА
      Ты поклялась.
 
       ХИЛЬДЕГАРДА
      Я поклялась. Все выполнить и умереть
      Готова я.
 
       РОЗАМУНДА
      Но в смерти нет нужды.
      Всё сделав, жить останешься. Позора
      Не примешь. Этой ночью, Альмахильда
      Призвав на разговор, скажи, что королева
      Не хочет отдавать любимую служанку -
      (И это истина — тебя люблю я) доброй волей
      Тому, кто в фаворе у короля, её супруга; но
      Позором коли станет для него отказ от брака,
      Захочет королева стыд прикрыть девицы.
      Пусть умоляет. Ты же мягкой стань, как снег
      Под солнца жарким поцелуем — согласись.
      Но темнота должна любви укрытьем быть.
      Мрак пусть усилит поцелуи. Свет — погибель.
      Всё поняла теперь? Не бойся ничего,
      Я на себя возьму позор. Рука слаба моя,
      Сжать и ударить неспособна. Но годится
      Для этого рука мужская.
 
       ХИЛЬДЕГАРДА
      План постигла
      Как в свете молнии. Но если всё скажу им?
 
       РОЗАМУНДА
      Ты клятву принесла. Тебя держу я словом.
 
       ХИЛЬДЕГАРДА
      Спаси меня Иисус!
 
       РОЗАМУНДА
      Бог клятвы не отменит,
      Предательства грех будет на тебе. Должна
      Его ты убедить тебя женою сделать.
 
       ХИЛЬДЕГАРДА
      Не решусь.
 
       РОЗАМУНДА
      Нет, сделаешь, иль Бог тебя загонит в ад.
      Что, ты безбожница?
 
       ХИЛЬДЕГАРДА
      А ты?
 
       РОЗАМУНДА
      Я верю в Бога.
      Его нашла я добрым, щедрым: даровал он
      Мне право силой превзойти тебя сегодня.
 
       ХИЛЬДЕГАРДА
      О, сжалься, королева — ради чести,
      Ты на позор меня не выставляй пред тем,
      Кого люблю — кто мне дарит в ответ приязнь,
      Пусть не любовь.
 
       РОЗАМУНДА
      Ах, дева — любит он тебя,
      Сильней, чем ты его — иль тяжко заблуждалась
      В своих девичьих думах ты?
 
       ХИЛЬДЕГАРДА
      Скажи мне, ты родилась
      Не женщиной? За стыд девичий укоряешь,
      Притом принудив к много худшему позору.
      Нет, не сумею превзойти я силой страсти
      Любовь, что свойственна мужчине. Свет любви
      Горит над миром с первых дней. Оставь нас.
 
       РОЗАМУНДА
      Нет, не могу. Мои вы оба. Этот дар от Бога,
      Я от него не откажусь. Вернёте счастье вы
      Себе впоследствии. Мне ж счастья не вернуть.
 
       ХИЛЬДЕГАРДА
      Имей же жалость! Я не подчинюсь. Не сможешь,
      Пусть в сердце ненависть пылает, словно ад,
      Ты речь изобрести иную, в новой оболочке,
      Чем грязные три слова, что Иосиф слышал
      От египтянки — и не соблазнился.
 
       РОЗАМУНДА
      Нет.
      Он не послушает меня. Иосиф не сильнее
      Любил ту женщину, чем Альмахильд меня.
      Но он тебя полюбит. Нет, довольно споров.
      Уйди.
 
       ХИЛЬДЕГАРДА
      Господь тебя накажет!
 
       РОЗАМУНДА
      Между Им и мной
      Решится дело. Если я молиться буду,
      То лишь о наказании неправых. Уходи.
 
       (ХИЛЬДЕГАРДА выходит)
 
      Как угадать мне — Бог поможет? Человек
      Не может волю Бога обойти, не может избежать
      Его суда. Я не смогу сказать: «по моей воле»,
      Пока он своей волей мне не даст победы,
      И правда будет правдой, ложью — ложь, как должно.
      Иначе как свершит он наказанье? Только я
      Должна его орудьем стать, или никто не сможет.
      Но разве справедливость Божья это: поперёк
      Моей к добру дороги бросить зло такое,
      Против души и чести грех? Ну почему
      Неверья слово гнусное — «быть может» — ум гнетёт
      Всегда? Зачем подспудный рок сомненья вечно
      Меня смущает, не даёт закончить дело? Боже,
      Дай мне понять! Кого орудием решила
      Я сделать, Альмахильд — будь он лицом уродлив,
      Бесславен, будь он воплощением порока,
      Презренье заслужив, иди он через жизнь,
      Рождая в людях только ненависть и злобу -
      Я избрала б его? Не стала ли я ровней
      Царицам Рима развращённого, позором,
      Грехом отвратным власть над всеми обретавшим,
      Блудницам? Как снега, моря иль родники,
      Вся жизнь моя, любовь чисты и благородны,
      Сияют, словно дух любви пред небом,
      Безгрешны, как глаза детей и матерей. Грешила
      Конечно, я, — но не в душе; и Альбовайн, раз Бог
      Несправедливости не терпит, должен выносить
      Груз наказанья тяжкого за грех свершённый,
      Позора. Стыд мне не достанется, пусть ад
      По смерти ждёт меня. Хочу, чтоб месть
      Моя свершилась, грянул гнева гром, а я
      Погибла.
 
       Входит АЛЬБОВАЙН
 
       АЛЬБОВАЙН
      Страждешь сердцем, раз меня искала?
 
       РОЗАМУНДА
      Нет.
 
       АЛЬБОВАЙН
      Прекрасней и мудрее ты всех женщин,
      Что создал Бог. Я не желаю, чтобы отвернулась
      Ты сердцем, духом от меня — я не возьму за это
      Всего наследства Рима.
 
       РОЗАМУНДА
      Не удастся
      Тебе достичь такого, даже пожелав. Ни Бог,
      Ни человек во мне не пробудят к супругу — королю
      Ни ревности, ни злобы. Этого не бойся.
 
       АЛЬБОВАЙН
      Мне нечего в тебе бояться. Ныне понял,
      Как ты верна, как свято твоё сердце.
 
       РОЗАМУНДА
      Теперь ты знаешь это.
 
       АЛЬБОВАЙН
      И не понимаю только -
      Довольным быть мне или каяться за то,
      Что сердце столь высокое пытал так горько.
 
       РОЗАМУНДА
      И верным обнаружил. Нет, я ныне не хочу
      Раскаянья.
 
       АЛЬБОВАЙН
      Поклялся бы Христом, но запрещает Бог,
      Хочу сказать я то, что рвётся вон из сердца -
      Среди всего, что в дураков нас превращает,
      Мерзейшее и лицемернейшее я поименую
      Раскаяньем. Могло б оно последствия исправить
      Минутной вспышки — все безгрешны б были,
      Мудры, и не нуждались в церкви и мольбах.
      Одно хочу сказать: то, что случилось ночью,
      Не веселит меня, но раздражает.
 
       РОЗАМУНДА
      Пусть
      Тебя не веселит и не печалит это. Отягчать
      Не надо душу думой, что не сможет дать
      Веселья: будет то для сердца зло и вредно.
 
       АЛЬБОВАЙН
      Не буду. Королева и жена, сам ад не может
      Сказать, что не люблю тебя.
 
       РОЗАМУНДА
      Я слышу, слышит небо.
 
       АЛЬБОВАЙН
      Прости мне мою глупость, и молюсь,
      Чтобы Господь простил.
 
       РОЗАМУНДА
      И Он простит и я.
 
       (АЛЬБОВАЙН выходит)
 
      Поможет ли ему раскаянье? Как знать,
      Способно ли оно жар в сердце остудить моём
      От трижды закалённого решимости железа?
      И всё ж полезно знать, что покаянье дальше
      Лежит от ледяного сердца мужа моего,
      Чем милосердие — от тигра. Видит Бог:
      Я презирала бы его, когда б склонился
      Передо мной; теперь же ненавижу. Целиком
      Я опозорена, полна стыдом великим — потому,
      Что замуж вышла за ничтожество такое.
      Он думал искупить словами извинений
      То, что едва ль кровавыми слезами уничтожить,
      Стереть с металла письмена воспоминаний,
      Которые нагой рассудок мной язвят,
      Подобно льда холодного уколам, что огнём
      Мы чувствуем на теле обнажённом.
 
       Входит АЛЬМАХИЛЬД
 
       АЛЬМАХИЛЬД
      Королева,
      Хочу я молвить слово.
 
       РОЗАМУНДА
      Я тебя услышу.
 
       АЛЬМАХИЛЬД
      Мою любовь ты знаешь к Хильдегарде,
      И я скорей готов отдать свой дух на муки,
      Чем оскорбить хоть мыслью честь девичью.
      Теперь такое от неё услышал, что не может
      Быть правдой. Но не верю, что уста солгали.
 
       РОЗАМУНДА
      Я поняла. Но здесь я ни при чём. Она
      Конечно, не сказала, да и не поверил б ты,
      Что я в невинные уста вложила ложь,
      Или уроки я давала ей бесстыдства?
 
       АЛЬМАХИЛЬД
      Нет.
      Но от тебя она пришла ко мне — и от тебя
      Вернулась, страхом полнясь, с дрожью глаз и губ,
      Лицом угасшим, словно в угли пламя обратилось,
      Потом же разгорелось вновь,
      Родив такие речи, что не в силах слышать
      Любое сердце, и моё, что любит.
 
       РОЗАМУНДА
      Ну?
 
       АЛЬМАХИЛЬД
      Ведь против воли -
      Я ясно вижу, так, как дню открыта ночь,
      Я знаю твёрже истин собственной души -
      Со мною говорила, тяжко воздыхая, плача,
      И сердце от любви ко мне страдало.
 
       РОЗАМУНДА
      Ты так ответил ей?
 
       АЛЬМАХИЛЬД
      Совсем я не решился
      Ей отвечать.
 
       РОЗАМУНДА
      Бедняжка, как любовь её напрасна.
      Ведь, думаю, в тебе она любви искала
      Мужской.
 
       АЛЬМАХИЛЬД
      И обрела её; я человек — не ниже;
      Не подарю я волчьего разврата и бесстыдства,
      Чтобы похитить честь и имя запятнать.
 
       РОЗАМУНДА
      Я не спрошу, что дева говорила. Знаю.
 
       АЛЬМАХИЛЬД
      Догадываюсь я.
 
       РОЗАМУНДА
      Чтоб брак ваш обеспечить,
      Она хотела стать твоей женой сегодня ночью.
 
       АЛЬМАХИЛЬД
      Просила так, как умолять могла б рабыня об ударе
      Кнутом.
 
       РОЗАМУНДА
      На наказание такое и рабыня согласится,
      И женщина свободная пойдёт охотно.
 
       АЛЬМАХИЛЬД
      Королева,
      Я милосердия прошу у трона, хоть я и сказал,
      Что девушка моя, та, что женою будет, сжавшись,
      С мучения следами страшными на лике ясном,
      Слова позора молвила, разбив мне сердце. Ты
      Печать позора наложила. Совершила злое дело
      Ты, и никто иной.
 
       РОЗАМУНДА
      Понятно; даже больше
      Услышал ты: что я служанку не отдам
      Тому, кто мужа заслужил любовь, кого он держит
      У сердца, наделил почётом — так супруга ненавижу;
      Вот что она сказала; будто бы ценой её позора,
      Жестокой жертвой можно лишь помочь.
 
       АЛЬМАХИЛЬД
      Ты знаешь,
      Как знаю я, всё это, и уста не удержали
      Признанья.
 
       РОЗАМУНДА
      Пусть ты воин, мальчиком зовёт
      Тебя король, но ты совсем не глуп — не меч
      С головкой человека, что рисуют на эфесе,
      Скорей для смеха, чем для пользы в битве.
      С тобой я не играю, и играть не смею.
      Невеста правду говорила; только откровенность
      Тебя лишила сна, к ней привлекла. Ты знаешь
      Теперь, как знала я. Вот роковая ночь -
      Коль не успеешь ты во тьме соединиться,
      Не быть невестой ей при свете дня. Она клялась.
 
       АЛЬМАХИЛЬД
      Зачем ты на позор её влечёшь?
 
       РОЗАМУНДА
      Не быть позору,
      Коль не бесстыден ты. Но больше не проси,
      Во вред любви ты просишь. И поверь мне -
      Тебе желаю блага, и люблю девицу. Не создай
      Из страха и волненья Хильдегарды острый меч,
      Который ваше счастье надвое разрубит.
      Что, если меня связывает клятва, данная поспешно,
      Но снять её — позор навлечь; печати неба
      Не удалить? И больше не пытай меня.
      Ночь — в помощь нам. И никакая сила
      Земная отменить не сможет вашей свадьбы,
      Коль будете вы твёрды, как должны. Постой
      Спокойно здесь, пока знак не уловишь — звон
      Издаст чуть слышно колокольчик в этой спальне.
      Ей поклялась я, что ты лик свой скроешь -
      Ведь умоляла, что не сможет взгляд твой встретить;
      Тебе же говорю — задолго до рассвета
      Подняться должен ты, её оставить; ты увидишь
      Невесту вновь полночную, но только
      Когда вновь призову тебя наутро. Не поверю,
      Ведь это было бы всего нелепей, будто ты
      Окажешься бесчестным; всё иное сможем
      Устроить мудро, лишь бы наши клятвы,
      Когда опасный миг для и жизни души её наступит,
      В момент, когда забудешь безрассудно, страстно
      Ты верность, не нарушить. Так клянись немедля,
      Что не разрушишь нашей клятвы и своей, и ночью
      Не взглянешь на лицо невесты.
 
       АЛЬМАХИЛЬД
      Я клянусь.
 
       РОЗАМУНДА
      Приемлю клятву. Не прошу тебя подумать,
      Что я иль ты иль оба вместе мы погибнем,
      Сыграешь если плохо ты; подумай вот о чём -
      Позор и смерть твою невесту ждут. Не надо
      Мольбы и жалоб больше: на тебя надежда.
      Глаза какие, уши могут нас подслушать -
      Не беспокойся. Наша к деве сильная любовь
      Их оглушит, ослепит. Будь же ныне сам
      Слепым, безмолвным женихом — как вздох,
      Ответ придёт пусть на любви негромкий лепет;
      Когда же утром встретитесь с невестой
      Лицом к лицу — твоя душа воспрянет,
      Восторгом обернётся радость. Обещаю твёрдо
      Тебе, как королева, в чьих веленьях сила,
      Я это, клятву приношу взамен твоей. Удачи.
 
       (Выходит)
 
       АЛЬМАХИЛЬД
      Сейчас себя не помню. Сигурд не любил
      Брунхильду так, как я — невесту; этот час
      Нас сделает им равными. Не сможет заклинанье
      Или костёр нас разделить. Глухим, слепым
      Мне нужно быть, клянусь любовью, чтобы
      На благо действовать любимой; но предвижу я
      Такую радость, что с богами ставит человека
      По чувству и по духу равным. Бог поможет
      Той королеве, что возлюбленную любит и меня.
      Чем Бог иль человек её вознаградить способен? Ах!
      Звенит колокольчик
      Вот звон, который небо открывает. Не посмеет
      На небо смертный посягнуть. Любовь решится!
      (Выходит)

       Восточная комната во Дворце.
       Входит АЛЬБОВАЙН
 
       АЛЬБОВАЙН
      Мне душу выжгло это солнце мест чужих.
      Пусть днём июньским, жарким, будто пламя,
      Нас ветер сдул и снёс бы к северу; а здесь
      Тепло и роскошь стран полудня съели
      Всю радость жизни северных людей. Земля
      Лежит тут слишком близко к небу; италийский
      Злой воздух мы вдыхаем, как огонь — по роду
      Он родственник ему горячий. Кто б ты не был,
      О Боже, нас храни от рока римской знати,
      Что выродилась, высохла, и цвет могучей власти
      В конце был изгнан из империи. Да избежим!
       Входит ХИЛЬДЕГАРДА
 
       ХИЛЬДЕГАРДА
      Ваше Величество, приёма просит королева.
 
       АЛЬБОВАЙН
      Скажи, чтобы вошла. И передай сначала,
      Что жду её велений я.
 
       (ХИЛЬДЕГАРДА выходит)
 
      Что ж нужно ей сейчас?
 
       Входит РОЗАМУНДА
 
      Клянусь Христом, прекрасна ты! Не видел
      Тебя такой — подобной солнцу в небе. Роза
      С тобою на земле любая не сравнится.
 
       РОЗАМУНДА
      Вся твоя.
 
       АЛЬБОВАЙН
      Моя лишь? Бог готов спуститься с неба,
      Чтобы тебя восславить; очи ярче звёзд, а лик
      Затмит прекраснейший земли цветок.
 
       РОЗАМУНДА
      Не станет
      Земля своё дитя боготворить; ничто иное,
      Как свет Его любви во мне, вас заставляет
      Считать меня прекрасной.
 
       АЛЬБОВАЙН
      Как ты лжёшь,
      Сама не знаешь! Розамунда, что за чудо
      Ты сотворила, чтобы стать такой красивой?
 
       РОЗАМУНДА
      О, это солнце сделало полуслепым тебя.
 
       АЛЬБОВАЙН
      Не смею
      Тебя поцеловать — взглянуть на солнце близко.
 
       РОЗАМУНДА
      Целуй. Как знать, какие сроки повелитель жизни
      Оставил нам для поцелуев? Жизнь, любовь -
      Слабее перемен и смерти.
 
       АЛЬБОВАЙН
      То — лишь духи.
      Так никогда ты не была желанна.
      Бог — женщина, и женщина среди Богов,
      Та, воле чьей предаст мужчина душу, Фрейя,
      Как называли её предки наши, и Венера римлян
      Любовь мне предложила, но украли губы
      Красу у красной розы, лучшей из цветов,
      Её лишив из привилегий лучшей — вызвать
      Восторг весны.
 
       РОЗАМУНДА
      Расцвет весны и лета
      Не более нам сердце исцелить, очистить в силах,
      Чем осень чахлая иль белая зима. О повелитель,
      Муж и король, явилась я с недобрым словом,
      Я обличу ценимого тобою человека,
      Того, что облечён всей славой и доверьем -
      Должна я Альмахильда обвинить.
 
       АЛЬБОВАЙН
      Ужель опять
      Рассыпал угли он бесстыдно-смелой речи,
      В тебе гнев разбудить сумев — тебя обидев,
      Ту, что стояла между ним и моим гневом?
 
       РОЗАМУНДА
      Если б
      Лишь на словах он перешёл границы!
      Он обесчестил — я молю послушать молча -
      Девицу благородную. Пока позор не смыт,
      Мертвы мои уста, не скажут имя жертвы,
      Ведь есть ещё надежда скрыть несчастье.
 
       АЛЬБОВАЙН
      Он умрёт,
      Коль не возьмёт девицу в жёны, по её согласью.
 
       РОЗАМУНДА
      Откажется она, я знаю.
 
       АЛЬБОВАЙН
      Пригласить его.
 
       РОЗАМУНДА
      Смотри,
      Крадётся он под солнцем, устремившись к тени.
      Как он легко и высоко ступает! Вот, тебя увидел.
      Знак сделай, призови к себе.
 
       АЛЬБОВАЙН
      В глазах читает. Идёт сюда.
 
       РОЗАМУНДА
      Как пёс послушен.
 
       АЛЬБОВАЙН
      Или человек,
      Что соблюдает правила мужского благородства.
 
       РОЗАМУНДА
      Да ну? Дай Бог, чтоб так.
 
       Входит АЛЬМАХИЛЬД
 
       АЛЬМАХИЛЬД
      Король и королева,
      Я здесь. Что вам угодно?
 
       АЛЬБОВАЙН
      Правду. Вёл ли ты
      Себя бесчестно в отношении любого человека,
      Знакомца и чужого?
 
       АЛЬМАХИЛЬД
      Никогда.
 
       АЛЬБОВАЙН
      Мне слово «ложь» противно.
 
       АЛЬМАХИЛЬД
      Не говори: сожжёт уста такое слово, мой король.
 
       АЛЬБОВАЙН
      Ты зла не причинил ни мужу, ни жене?
 
       АЛЬМАХИЛЬД
      Невинен.
 
       АЛЬМАХИЛЬД
      Ты говори: его ответ сумела ты услышать.
 
       РОЗАМУНДА
      Услышала.
      Для выходцев из ада нет ни в чём бесчестья -
      Навлечь на женщину проклятие позора,
      Стыда; разрушить храм любви, дух осквернить,
      Свет погасить невинности девичьей,
      Нагой оставить душу. Ты не так ли
      Грешил? Не совершил такого злого дела?
      Король внимает твоему молчанью.
 
       АЛЬМАХИЛЬД
      О владыки,
      Я зла не совершал, одно лишь благо. Я избрал
      Себе невесту и своею сделал, с нежного согласья,
      Чтоб кривда нас не разделила. Не помыслит
      Теперь никто нас развести — король иль королева
      Нам путь не перейдут; препоны и заслоны,
      Пока земля и рай не превратятся в ад, бессильны.
 
       АЛЬБОВАЙН
      Я не считал тебя бесчестным; ныне, королева,
      Ты видишь прямоту его, как я. Прости его,
      О Розамунда, и отправь к невесте.
 
       РОЗАМУНДА
      Будет так,
      Король.
 
       АЛЬБОВАЙН
      Мой мальчик, королева милосердна,
      Так почитай её, будь благодарен. Удаляюсь я.
 
       (Уходит)
 
       АЛЬМАХИЛЬД
      Готов я жизнь отдать за милость, королева.
 
       РОЗАМУНДА
      Ты умрёшь?
      Прекрасный, молодой, счастливый? Нет нужды
      В подобном. Сияло ли лицо твоей невесты
      Сегодня ночью, освещённое луной и светом звёзд?
 
       АЛЬМАХИЛЬД
      Ты знаешь, что смотреть я права не имел.
 
       РОЗАМУНДА
      О нет.
      Скажи, ты не любил доселе?
 
       АЛЬМАХИЛЬД
      Мне противны
      Те шлюхи равнодушные, которых все ласкают:
      В сраженьях следовал мечтам своим все дни,
      Пока любимой взор не пробудил, не вызвал
      Обратно в тело душу. И пока любил -
      Не знал я женщин.
 
       РОЗАМУНДА
      А теперь ты знаешь. Страсть -
      Не добрый господин, не тихий Бог-Спаситель.
      Ты знаешь, случаем, своей невесты имя -
      Той, что и телом и душой была твоей сегодня?
 
       АЛЬМАХИЛЬД
      Как мне не знать? Но что за мрачный свет
      Горит, растёт и светится в глазах твоих,
      О королева?
 
       РОЗАМУНДА
      То была не Хильдегарда.
 
       АЛЬМАХИЛЬД
      Разве
      Тебя — или меня — жар ярый середины лета
      Ударил по затылку? Кто же та, что ночью
      Прекрасней дня, прекрасней даже рая,
      Спала иль не спала со мною? Назови мне имя
      Той, что меня сравняла с Богом!
 
       РОЗАМУНДА
      Розамунда.
 
       АЛЬМАХИЛЬД
      Твоё? Была со мной? Не может быть.
 
       РОЗАМУНДА
      Была.
 
       АЛЬМАХИЛЬД
      Бежит по небу солнце? Или замерло,
      Как в древности по воле Бога встало? Жизнь моя
      Разломана навек.
 
       РОЗАМУНДА
      Нет, ещё нет, любезный мой.
      Моей отныне стала жизнь твоя, как то кольцо,
      Которое всем говорит, что я жена. Не умирать
      Ты должен, но убить и жить.
      Альмахильд
      Убить кого?
      Розамунда
      Владыку нашего.
 
       АЛЬМАХИЛЬД
      Готов скорее в ад пойти я.
 
       РОЗАМУНДА
      Знаю, знаю.
      Но у тебя нет выбора. Оставишь чистой руку -
      Погибнет Хильдегарда, хоть её люблю я,
      В огне погибнет, жалкой смертью шлюхи.
      Разврату предалась с тобой она — со злости.
      Её ударила намедни я, от раздраженья, гнева
      Презрев достоинство девицы. Униженьем
      Её стремилась удержать от большего позора.
      Так поклянусь, и чем ответить ей? А ты
      Лишь сможешь подтвердить — тебя звала она.
      Она живёт, пока желаю, как и Альбовайн, и ты
      По милости моей все живы. Так умри или живи.
      Но жить ты будешь только до дня казни,
      Её сожжения, коль короля не уничтожишь.
      В твоих глазах моя сверкает смерть; я вижу,
      Желание убить меня их зажигает. Только
      Её не защитить так, Альмахильд. Ты должен
      Понять меня. Убив меня, ты не спасешь невесту.
      Судьба моя едина с ней; меня сломав,
      Нить воли ты не разорвёшь.
 
       АЛЬМАХИЛЬД
      Наверно, умер
      Наш Бог. Иначе жить такая тварь как может
      Под солнцем?
 
       РОЗАМУНДА
      Наших ли умов забота эта? Просто
      Уверен будь — есть сила, чтоб исполнить волю.
      Ну, подними глаза, взгляни на короля.
 
       АЛЬБОВАЙН возвращается.
 
       АЛЬБОВАЙН
      За это время смог он извиниться пред тобой?
 
       РОЗАМУНДА
      Да, смог, и даже больше.
 
       АЛЬБОВАЙН
      Что же больше слов?
 
       РОЗАМУНДА
      Вред нанесённый честью он поклялся
      Исправить честно.
 
       АЛЬБОВАЙН
      Дай мне руку, мальчик!
      Закону предан ты, я знал.
 
       АЛЬМАХИЛЬД
      Король, не смею я
      Тебе пожать руки.
 
       АЛЬБОВАЙН
      Негодный лжец, солгал ты? Да?
 
       АЛЬМАХИЛЬД
      Король, пока обида не отмстится, не очищусь -
      Стыжусь я руку жать. Нет, даже и потом
      Я не решусь, наверно.
 
       АЛЬБОВАЙН
      Ты дитя, не мальчик;
      Так буду звать тебя. Но и ребёнком ты
      По доблести сравнялся с предками.
 
       АЛЬМАХИЛЬД
      Да будет!
 
       (Выходит)
 
       АЛЬБОВАЙН
      Что жжёт его?
 
       РОЗАМУНДА
      Любовь и стыд.
 
       АЛЬБОВАЙН
      Не боле?
 
       РОЗАМУНДА
      Достаточно, чтоб жизнь и смерть смутить.
 
       АЛЬБОВАЙН
      Как неучтива с ним, с его любовью ты.
 
       РОЗАМУНДА
      Не буду неучтивой. Я её люблю, бедняжку,
      Его терплю.
 
       АЛЬБОВАЙН
      Ты жить стремись в любви.
      Его полюбишь тоже.
 
       РОЗАМУНДА
      Тяжкая жара
      Любовь, и жизнь, и злобу убивает. Я не знаю
      Что может быть любезней сна — короткой смерти.
 
       АЛЬБОВАЙН
      И я устал. Спокойной ночи не желаю -
      Пусть будет день спокойным. Сон нас исцелит.
 
       РОЗАМУНДА
      О да.
      Лекарства, помощи для жизни на земле не может
      Бог или человек найти нигде, как в сне и смерти.
       (Уходят)

       Та же сцена
       Входят АЛЬМАХИЛЬД и ХИЛЬДЕГАРДА
 
       ХИЛЬДЕГАРДА
      Простил ли ты меня?
 
       АЛЬМАХИЛЬД
      Я Бога не смогу простить
      Вовеки.
 
       ХИЛЬДЕГАРДА
      Мне, себе сгубить желаешь душу?
 
       АЛЬМАХИЛЬД
      Станешь ты
      Меня с ума сводить? Нас отдал Бог во власть
      Той, что губительней клыков зловещих смерти,
      Нас, честных и невинных.
 
       ХИЛЬДЕГАРДА
      Ну, а если я
      Её любовь к тебе прощу — хоть это нелегко -
      Меня простить ты сможешь?
 
       АЛЬМАХИЛЬД
      Милая, для нас
      Спасенья не осталось, разве смерть иль бегство
      Прочь от того, что хуже их.
 
       ХИЛЬДЕГАРДА
      Но хуже
      Позор лишь может быть; а как он нас коснётся,
      Ничем не согрешивших нас? Меня она склонила
      Солгать и тем предать тебя в её объятия; не могла
      Я выбирать, пусть сердце надвое хотело разорваться,
      Страданьем ненасытным истекая; но живу я.
      Не изводи ты душу так жестоко: не она,
      А я твой дух связала, и меня своей ты сделал,
      А не обманщицу, ночное зло и тёмный призрак,
      Любви воровку, что нас предала. Скажу тебе:
      Не мучься страхом и стыдом обмана — ночь
      Рождает грёзы ложные — они день не смутят,
      Коль не отыщется глупец, что будет снов
      Страшиться. Я в твоей любви не усомнилась,
      Иначе не жила бы, не пришла к тебе.
 
       АЛЬМАХИЛЬД
      Так, значит,
      Убежишь?
 
       ХИЛЬДЕГАРДА
      Откуда ты такое слово знаешь? Страх -
      Его значенье. Разве стал тебе страх другом?
 
       АЛЬМАХИЛЬД
      Бог помоги нам! Коль Он жив и любит человека,
      Коль Сатана не Бог нам. Мы не убежим.
 
       Входят АЛЬБОВАЙН и РОЗАМУНДА
 
       АЛЬБОВАЙН
      Бежать? Чего любовь на пике счастья устрашится,
      Что юность честную страшит, чтобы бежать?
      На небе ангелами стать хотите? Стыдно на земле
      Венчаться в мире и почёте?
 
       АЛЬМАХИЛЬД
      Нет, о мой король.
      Конечно, нет.
 
       РОЗАМУНДА
      Не плачь, девица. Ну, а человек,
      Который, как считали, накрепко любовью связан -
      Не любит он?
 
       АЛЬМАХИЛЬД
      Святые Бога не любили так,
      Как я — её.
 
       РОЗАМУНДА
      И на позор отдать не сможешь? Погляди,
      Мой повелитель — говорит ответ безмолвный
      Пожаром глаз и щёк, свидетель истины. А ты,
      Дитя моё, его не любишь? Нет, ответь!
 
       ХИЛЬДЕГАРДА
      Я не могу сказать — мне это слишком тяжко.
 
       РОЗАМУНДА
      Ты скажешь. Разве мы не сцеплены любовью -
      Мой властелин и твой, служанка с королевой,
      Цепь четверная веры, и любовь двойной ей связкой?
      Скажи; не явится позор там, где ему нет места.
 
       ХИЛЬДЕГАРДА
      Не промолчу. Король и Бог и королева да услышат.
      Люблю такой любовью, о какой поют в былинах
      Когда мужей любили жёны богоравных
      По крови, им равны по духу; пусть во мне
      Нет ничего, что люди или Бог назвать смогли бы
      Его любви достойным, всё ж на милость я надеюсь
      Любви — не быть отвергнутой. Я не себе отныне
      Принадлежу; ему, не мне, доверено решать:
      Казнить иль миловать, лелеять иль отбросить,
      Короновать, изгнать, ценить, унизить. Стыд
      Дороже будет чести мне. Коль будет воля
      Его — облечь в позор меня; умру охотно,
      Страшнее смерти станет жизнь, коль скажет он:
      «Умри». И если б от меня он отвернулся
      К той, кто ему милее, пусть его не любит,
      Рабыне, что подлей злодейства, иль королеве,
      Что недоступна для позорного клейма, хотя
      Грехом запятнана она, подла как лжец,
      Мерзка как тайная измена мужу — я готова
      Вручить ему такую, коль смогу; ей сдамся,
      Гнуснейшей среди тварей, адом порождённых,
      Раз мой любимый предпочёл такое небу.
 
       РОЗАМУНДА
      Такой любовью не кичись: странна и велика.
 
       ХИЛЬДЕГАРДА
      Любовь не хвастает; разврат и вред и злоба
      Бахвалятся своею подлой силой, как их вскроет стыд;
      Любовь же не кичлива. Говорю по принужденью,
      Не от признания краснею.
 
       АЛЬБОВАЙН
      Мальчик, я считал,
      Считаю и сейчас тебя славнейшим средь бойцов,
      Ценю превыше старших, воинов, проверенных делами
      Ещё пред тем, как ты созрел для радости сражений -
      Против прилива копий плыть; но тут такое,
      Что я не знаю, ты иль кто иной достоин
      Любви подобной.
 
       АЛЬМАХИЛЬД
      Средь рождённых на земле
      Я хуже всех. Во мне нет ничего
      Достойного.
 
       РОЗАМУНДА
      Он плачет: скромный мальчик.
 
       АЛЬМАХИЛЬД
      Королева,
      Не плачу я. Объятого стыдом не малым
      Меня ты видишь: но не плачу. Видит Бог,
      Унижен я и скромен, но не пред тобой.
 
       АЛЬБОВАЙН
      Не злись; а ты, пусть королева и жена мне,
      Не смей гневить достойного словами, что наносят
      Укусы злейшие, чем можешь ты подумать.
 
       РОЗАМУНДА
      О король,
      Остерегусь отныне я. Опасны, словно море,
      Гнев мужа честного — и честного любовь:
      Но не для женщин; смогут смыть слезами
      Опасность, гнев они.
 
       АЛЬБОВАЙН
      Ни разу я не видел,
      Как плачешь ты.
 
       РОЗАМУНДА
      Твоей жене ли плакать?
 
       АЛЬБОВАЙН
      Часто слышал
      Я смех твой; а твои улыбки ярки, как огонь.
 
       РОЗАМУНДА
      Мне было хорошо — да, я нашла причину,
      Чтоб жить и для живого мира службу
      Исполнить некую — чтоб смог мой повелитель
      Согреться сердцем, словно у костра зимою
      Озябшие на стуже руки отогреть.
 
       АЛЬБОВАЙН
      О нет, не надо:
      Ты солнце, что весь год любовью согревает; стуже,
      Зиме здесь места нет.
 
       РОЗАМУНДА
      Мой милый Альбовайн,
      Любовь не скроет нас от взоров близких -
      От взора девушки моей и юного героя,
      Который для тебя сияет как боец отважный,
      Но для меня он как влюблённый в деву близок,
      Как правда честный Альмахильд.
 
       АЛЬБОВАЙН
      Как смеют губы
      На имени его запнуться, будто это ты -
      Кто его любит! Лучше обожай свою служанку.
 
       РОЗАМУНДА
      Я так люблю, как меня любят. Хильдегарда,
      Оставь нас. Всю мою любовь ты знаешь.
 
       ХИЛЬДЕГАРДА
      Знаю, королева.
 
       (Выходит)
 
       АЛЬБОВАЙН
      Что тяготит его? Агонией восторга,
      Мученьем и величьем взгляд исполнен,
      Как у святого в пытках! Веселее, друг:
      Достоинство в тебе осталось.
 
       РОЗАМУНДА
      Пощади его.
      Король узнать не может, как тоскует сердце
      От мук любви, несвойственной владыкам, и стыда,
      Что и героям свойствен.
 
       АЛЬБОВАЙН
      Но любимым быть — не стыдно,
      Считать, что недостоин страсти ты такой,
      Её не заслужил. Мне кажется, страдает
      Он сердцем, хотя быть должен веселее моря,
      Разбуженного ветром и весенним солнцем.
 
       АЛЬМАХИЛЬД
      Нет,
      Король, я не страдаю так. Ценю твою заботу.
 
       АЛЬБОВАЙН
      От сердца боли страждешь — или от стыда?
 
       РОЗАМУНДА
      Король,
      Щади его. Такой любви ты сам не ведал. Жжёт,
      Терзает дух, на части рвёт она.
 
       АЛЬБОВАЙН
      Не ведал. Королева,
      А ты такую страсть познала?
 
       РОЗАМУНДА
      Чувства, и глаза, и сердце
      И слабы, и сильны, как повелось у женщин;
      Бессильны мы, но в слабости есть сила. Вы, мужи,
      Мудрее и сильнее своих спутниц; вам не надо
      Такого знанья боли изначальной,
      Которая нам ум и чувства обостряет.
      Червь то изведал, что неведомо орлам.
 
       АЛЬБОВАЙН
      Довольно.
      Намёков, наставлений мне не нужно. Я любил
      Тебя всегда, но никогда ещё — так сильно.
      Любви навстречу твоя нежность пробудилась,
      Сладка и милосердна, о любви радея.
 
       РОЗАМУНДА
      Нежным
      Любовь всё видит; пусть хвалы звучат — тебе,
      Не мне они; и не меня — тебя должны те двое
      Благословлять, любить, как короля любви.
 
       АЛЬБОВАЙН
      К тебе, ко мне и к ним да будет добрым Бог!
      Скорее бы минул июнь горячий италийский,
      Так он гнетёт меня.
 
       РОЗАМУНДА
      Недолго уж осталось
      Терпеть нам от него, с ума сходить:
      Ещё день, два пройдут — и сгинет он, умрёт.
 
       АЛЬБОВАЙН
      Желаю, чтобы лето вместе с ним скончалось.
      Ещё два красных месяца должны поставить
      Клеймо калёное на души, чувства; даже море
      Здесь не такое, что утешит человека:
      Здесь хор приливов мощных не звучит,
      Что волны катят, и поют, растут, спадают,
      Нам душу облегчая музыкой прибоя, свежесть вея,
      Рождаясь, умирая днём и ночью.
 
       РОЗАМУНДА
      Так утешься:
      Сам Бог сюда привёл нас.
 
       АЛЬБОВАЙН
      Точно. Смерти Бог,
      Огня и битвы, что рукой тяжёлой
      Гнетёт мой дух. Но не тревожься ты,
      Да будет мир в душе.
 
       РОЗАМУНДА
      Мир и тебе.
 
       (АЛЬБОВАЙН уходит)
 
      Иди за ним: ударь сейчас — силён ты, но сильнее
      Тебя король, могучи его мышцы.
      В бою тебе не победить.
 
       АЛЬМАХИЛЬД
      Его сразить не смею
      Вот так.
 
       РОЗАМУНДА
      Посмеешь погубить в огне подругу? Или он,
      Или она умрёт, к столбу привязана. Ведь легче
      Ему случится умереть. Иди, спаси её. Один удар.
 
       АЛЬМАХИЛЬД
      Не смею. Будь ты Богом проклята! Готов я!
 
       (Выходит)
 
       РОЗАМУНДА
      И я увижу это. Ты, отец, увидишь!
 
       (Выходит)

       Зал торжеств во Дворце
       Входят АЛЬБОВАЙН и РОЗАМУНДА
 
       АЛЬБОВАЙН
      Детьми нас делает июнь: мне ночью показалось,
      Когда ты мира мне желала, и пошёл к себе я,
      Что простучали сзади быстрые, сторожкие шаги;
      А обернувшись, ничего я не увидел; ты стояла
      И Альмахильд, мой мощный воин, был там,
      К тебе спиной; обычно всё; но пало сердце
      И вновь забилось сильно. Над собой я посмеялся -
      Так может девой робкой стать мужчина, когда жар
      Наполовину жизнь расплавил в нём. Твои глаза,
      И те слабей его, хотя горят, как звёзды на ветру
      В день, приносящий тучи. Скоро слуги стол
      Наполнят яствами и пригласят гостей сюда;
      Пока одни, признайся мне, что тебя мучит.
 
       РОЗАМУНДА
      Нет, ничего.
 
       АЛЬБОВАЙН
      Чем поклянёшься, милая?
 
       РОЗАМУНДА
      Чем скажешь -
      Землёю, адом, раем, человеком, Богом..
      Я знаю, любящее сердце что терзает, и уста
      Замкнуло страхом, в чём признаться хочешь.
      Тот кубок, что распили на последнем пире,
      Ещё горчит на языке. Меня не принуждай
      Вновь уверять тебя. И если попрошу -
      Мне слово дай, прощенье клятвой закрепив.
 
       АЛЬБОВАЙН
      Не будь такой капризной.
 
       РОЗАМУНДА
      Не перечь мне в этом.
 
       АЛЬБОВАЙН
      Мой старый, верный друг Нарсет услышал
      Моё веленье. В королей гробнице, с честью
      Останки похороним, вместе с ними память
      О розни между чадом твоего отца и мною,
      О всём, что ниже чести и любви.
 
       РОЗАМУНДА
      Нет, о владыка,
      Пусть череп мёртвый жизнь продолжит, знаменуя
      Союз любви, доверья безупречный наш. Тогда
      Окажем брачным узам честь, не нанеся отцу
      Бесчестья. Здесь уже вовсю бушует праздник,
      Пир брачный в честь любви взаимной нашей;
      Так пусть коснётся губ сосуд из кости мёртвой,
      Мы выпьем за забвение всего, кроме любви.
      И в этом мне не прекословь.
 
       АЛЬБОВАЙН
      Избави Боже.
 
       РОЗАМУНДА
      Бог споры запрещает: надо подчиняться.
      Вели Нарсету верному нам чашу подносить,
      А я вина плесну, рукой своей наполнив
      Любви святую меру, чтобы закрепить
      Причастием союз счастливый наш.
 
       АЛЬБОВАЙН
      Я точно знаю:
      С тобою выпить — всё равно что с Богом.
      Ты так добра, как Бог любой.
 
       РОЗАМУНДА
      Неужто?
      Такое лишь при смерти мы узнаем.
 
       АЛЬБОВАЙН
      Ты мудра, верна
      Как будто дева древних северных краёв,
      В дни древних мифов рождена. Вели Нарсету
      Тебе подставить чашу: нам смешай напиток,
      А мы за жизнь пригубим, если жизнь — любовь,
      Пусть из безгубых костных уст, что говорят
      О смерти.
 
       РОЗАМУНДА
      Смешаю с мёдом и душистою травою, сладким,
      Как те меда, что предки наши пили, а на небе
      Так пили Боги — крепкой, полной мерой,
      Как жизнь полна и смерть крепка. Иду
      Приказ отдать Нарсету.
 
       (Уходит)
 
       АЛЬБОВАЙН
      Нет, клянусь я Богом,
      Кто б не был Он: Христос иль Тор — доныне
      Жены прекраснее они не зрели, не благословляли;
      Любовь её на чистоту проверили огнём, найдя
      Достойной северных снегов, и звёзд, и солнца,
      Рассудком здравой, а душой — подобной
      Тем женщинам, которых от рожденья Боги
      Избрали и возвысили.
 
       Входит НАРСЕТ
 
       НАРСЕТ
      Король! Твоя супруга
      Передала приказ мне, что тобою дан.
 
       АЛЬБОВАЙН
      Так что же?
      И ты ей кубок передал, что мой по праву?
 
       НАРСЕТ
      О король,
      Я передал. Хоть и пошёл на это неохотно, верю,
      Все её думы ты познал, она — твои.
 
       АЛЬБОВАЙН
      Чем отвращенье к службе вызвано в тебе? Слуга,
      Ты должен радостно мне подчиняться. Разве
      Не знаешь, что решили дать обет мы ныне,
      В сей день и час: любить до смерти, и скрепить
      Союз прочнее, чем отшельник или поп сумеет?
 
       НАРСЕТ
      То её воля, не твоя, я это знаю. Лучше б
      Мужчины воля перед женской не склонялась.
 
       АЛЬБОВАЙН
      Ты лжёшь: я не сдавался, но дарил любовь,
      Охотно, как весною море предаётся воле
      Идущих с запада ветров.
 
       НАРСЕТ
      Давать должна любовь
      Не более, чем ты желаешь от неё; а это
      Такой же дар, что может злоба вымолить у смерти
      Или попы у Бога, когда в гневе Он.
 
       АЛЬБОВАЙН
      Послушай.
      Ты стар. Когда я полюбил тебя впервые, то считал
      Наставником, вожатым на путях войны,
      Учителем по праву мастерства, уменья
      И рулевым в приливах боя; ныне время
      Нас, как проливом, разделило: ты мог быть отцом,
      Я — сыном; но теперь тебе я замолчать велю,
      Да не погибнет эта память, иль её кончина
      Такой пробудит гнев, что не видал ты прежде,
      Оставив беззащитным, как бродяга в непогоду,
      Когда шторм птиц, зверей уничтожает. Я велел -
      Ты выполни, что велено, и убирайся.
 
       НАРСЕТ
      Ухожу, король.
 
       (Выходит)
 
       АЛЬБОВАЙН
      Что, я сыграл берсерка перед старым другом?
      Не должно королю. На что он намекал? Стареем,
      Съедают годы данные природой страсти, чувства;
      Любовь даёт душе узреть такие блага,
      Какие вера по веленью истины так ясно чует,
      Сомненье же о них боится и мечтать. А Розамунда
      По силе веры и любви узнала более, чем он.
      Я и хотел, и не хотел бы, пусть глупцом
      Себе кажусь сейчас, чтобы она мне не дарила
      Такого доказательства, желанного мне знака
      Душевной чистоты, любви ко мне; чтоб не хотела
      Своё прощенье подтвердить. Скорее б утро,
      Взошло бы солнце!
      (Возвращаются АЛЬМАХИЛЬД и ХИЛЬДЕГАРДА)
      Вы откуда и зачем?
      Мне солнце принести? Нет, я не запрещаю
      Быть здесь. Не потерял ли ты и память, мальчик,
      Сожгло её горячкой лета?
 
       АЛЬМАХИЛЬД
      Нет.
 
       АЛЬБОВАЙН
      Ну, а твою?
 
       ХИЛЬДЕГАРДА
      Как можно, о король? Ты добр к нам был.
 
       АЛЬБОВАЙН
      Всё в мире
      Благим покажется любовникам в расцвете страсти,
      И люди все. Девица, Бог дал нам такое право -
      Предвосхитить блаженный блеск небес,
      Глядя в глаза, как у тебя, что по любви веленью
      Горят и гаснут. Как же счастлив я
      Любимца моего невесту, жениха её здесь видеть,
      Пока не вспыхнул праздник, и благословить
      Свое любовью вашу, коль имею право.
 
       ХИЛЬДЕГАРДА
      Властелин,
      Как солнечный апрель земля благодарит, хочу я
      Тебя благодарить — но не сумею вымолвить ни слова.
 
       АЛЬМАХИЛЬД
      Благодарить я вовсе не могу. Не восхвалю я даже
      И Бога.
 
       АЛЬБОВАЙН
      Одурел от страсти? За неё не можешь
      Сказать спасибо Богу? Болен лихорадкой, иль неверье
      В любовь и жизнь твой дух терзает?
 
       АЛЬМАХИЛЬД
      Не могу сказать.
      Коли во мне ещё осталось сердце,
      В нём благодарность есть; но я не знаю,
      Как мне тебе ответить.
 
       АЛЬБОВАЙН
      И не отвечай:
      Не требую признанья; ты люби любовь,
      И Бог с тобой; найди хотя б Его
      Достойным благодарности. Ты душу сохраняй
      Для милой и для Бога.
 
       АЛЬМАХИЛЬД
      Сделаю, что в силах.
 
       Возвращаются РОЗАМУНДА и с ней НАРСЕТ и гости.
 
       АЛЬБОВАЙН
      Садитесь, воины, друзья; со мною сядь, мой мальчик,
      Невеста — рядом с королевой. Ночь, что оставляет
      Всего два дня июню жить и мучить нас,
      Навек меня соединяет с верною женой; мы выпьем
      Один лишь раз, до смерти, вместе чашу с ней,
      Из коей никому потом не пить. Не в озлобленьи -
      Друг друга почитая, мы глоток разделим
      Между собою, затем у алтаря навеки упокоим
      Останки среди храмовых святынь. О королева,
      Пью за тебя.
 
       РОЗАМУНДА
      Благодарю. Нарсет, скорее
      Подай ему сосуд. И дева, что огнём казнится,
      Не жаждет так, как я в ответ пригубить.
 
       Когда АЛЬБОВАЙН подносит чашу к губам, АЛЬМАХИЛЬД поднимается и поражает его.
 
       АЛЬБОВАЙН
      Ты, мой мальчик?
 
       (Умирает)
 
      Нет, я. Но он не слышит. А теперь, бойцы,
      Я пью за странствие его души в пределы смерти.
      Коль обманула бы меня рука моя, поддалась страху -
      Моя рука, вот этот юноша, что в крови неповинен,
      Не то что с мужем мы — тогда б рука супруга
 
      Меня на смерть отправила; но вышло по иному.
       (Пьёт)
 
      Я и супруг виновны, прочие — невинны;
      Но не успею объяснить. Всё скажет Правда.
      Тебя прощаю, муж; прости меня.
 
       (Умирает)
 
       НАРСЕТ
      Молчите все. Судьба — превыше нашей воли.