— Это мы мигом! — радостно воскликнул Гончар и, подняв с земли лопату, принялся засыпать корчащееся в яме тело. Комья глины, шурша, рассыпались по куртке, разбивались о задранное к ночному небу лицо.
      — Постойте! — отчаянно закричал пленник. — Я все скажу!
      Ухватившись за край ямы, он попытался выбраться, но удар ногой в челюсть вновь опрокинул его в яму.
      Серый порылся в карманах, достал пачку сигарет. Изящным щелчком выбил одну и, жадно вдыхая ароматный дым, закурил.
      — Ты, однако, опоздал, парень. У меня нет привычки долго уговаривать своих клиентов. Признаюсь, я рассчитывал на твои бабки. Уж очень мне не хотелось идти в казино пустым. А ты подвел меня, не пожелал делиться. Сам пойми, как мне людям в глаза смотреть, если я заявлюсь на серьезную игру, имея в кармане каких-то несчастных десять тысяч баксов?
      Пленник сидел на самом дне ямы. Воля его была парализована, в расширенных зрачках мерцал животный ужас. Он перестал обращать внимание на комья земли, что падали ему на плечи, спину и уже полностью засыпали голени.
      — Я все скажу… деньги у меня дома… Только не убивайте меня… п-прошу вас. У меня престарелая мать. Она не переживет этого.
      Серый бросил горящий окурок в яму, удачно попав пленнику за шиворот. Сначала тот даже не замечал жалящего огня. Казалось, все чувства у него были заблокированы, и сам он находился в глубокой прострации. Лишь когда из-под воротника повалил дым, он наконец нашел в себе силы пошевелиться, чтобы вытряхнуть тлеющую сигарету.
      Гончар вновь развеселился — эхо разнесло по округе безжалостный хохот гиены. Серый лишь скупо улыбнулся.
      — Знаешь, твои слова способны разжалобить даже камень, а что говорить о таком мягком человеке, как я! Считай, что тебе сегодня крупно повезло. Итак, где ты прячешь деньги?
      — В кухонной плите, в духовке, — выдавил из себя пленник. — Внутри большая металлическая коробка. В ней тридцать тысяч долларов.
      — А ты, оказывается, большой оригинал. Как тебя зовут?
      — Виктор.
      — У тебя богатое воображение, Витек. А если бы твоя престарелая мать нанесла тебе визит и вздумала испечь пирог своему любимому сыночку? Сгорели бы твои денежки синим пламенем. — Согнав с лица улыбку, Серый добавил: — Если денег там не окажется, я тебя самого поджарю на огне до хрустящей корочки… Ключи у тебя? — обратился он к напарнику, не называя его по имени.
      — А как же! — откликнулся Гончар.
      — Тогда присыпь-ка нашего нового друга по пояс. Пусть знает, что мы не шутим. Я тебе позвоню на мобильник, и, если денег не окажется, просто пристрели его и закопай. Ненавижу бродячих собак. Незачем оставлять им дармовое угощение.
      Сунув связку ключей в карман, Серый сел в машину и, стараясь не ухнуться в колдобину, вырулил на трассу.
      Обратная дорога всегда короче. Он уложился за двадцать минут. В этот раз темнота в подъезде была помехой, и Серый не сразу сумел отыскать замочную скважину. Бдительная старушенция не высунулась. Скорее всего она уже спала или просто ворочалась в постели с боку на бок, вспоминая славные времена, когда мужчин живо интересовало, что находится у нее под юбкой.
      Немного повозившись с замками, Серый открыл внешнюю металлическую дверь и внутреннюю — деревянную, очень хлипкую. По-хозяйски включил свет в прихожей. Не без интереса осмотрел интерьер. Хозяин обладал неплохим вкусом. Повсюду виднелись безделушки, завезенные едва ли не со всех частей света: раковины, медные кувшины, какие-то пестрые ткани. В самом углу комнаты стояла женская фигура, вырезанная из черного дерева. Следовало отдать должное неизвестному мастеру — выглядела она как живая. На шее золоченая бижутерия, вокруг пояса узенькая набедренная повязка, на тонких кистях браслеты из жемчуга; а пухлые губы слегка приоткрыты, словно приготовились для сочного и страстного поцелуя.
      Жаль, что такую прелесть невозможно спрятать в карман, а волочить на собственном хребте очень непросто.
      Серый прошел на кухню. Скользнул взглядом по обстановке, такой же диковинной, как и во всей квартире, и шагнул в сторону плиты. Не без волнения распахнул дверцу духовки и, заприметив в глубине металлический короб, облегченно вздохнул. Открыв крышку, он увидел пачку долларов, заботливо перетянутую резиночкой.
      Достав из кармана мобильный телефон, Серый набрал нужный номер:
      — Это я. Как там наш клиент?
      — Держится бодрячком, хотя, кажется, наложил в штаны. А как у тебя?
      — Все в порядке, — произнес Серый, аккуратно распихивая пачки долларов в карманы куртки. — Как говорят в таких случаях, клиент всегда прав.
      — Что с ним делать?
      Серый на секунду задумался. Карманы распирало от тугой валюты. Самая приятная тяжесть, которую он когда-либо испытывал в своей жизни. Это настраивало его на миролюбивый лад.
      — Пусть убирается куда глаза глядят. Но сначала передай ему от меня привет, и непременно горячий, чтобы он надолго запомнил нашу встречу, — пожелал Серый.
      Гончар довольно хохотнул:
      — Я тебя понял.
      — Ну, давай, — произнес Серый и отключил телефон.
      Он вернулся в комнату. Прощаясь, посмотрел на пышнотелую негритянку. Мимоходом вновь пожалел о том, что невозможно уволочь такую красоту, и шагнул в освещенную прихожую.
      Спускаясь по лестнице, он нечаянно зацепил носком ботинка ведро, оставленное кем-то на лестничной площадке. Оно грохнулось и, весело дребезжа, покатилось вниз. Где-то наверху глухо залаяла собака. А на втором этаже тихонько приоткрылась дверь, выпуская наружу седые старушечьи космы.

* * *

      — Вот с этими ребятами тебе работать, — кивнул Кочан в сторону антикварного магазина, где стояли трое парней в легких коротких куртках. — Место здесь прикормленное, без копейки не останешься. — Он осклабился. — Скупщики работают бригадой, делятся по справедливости, что в наше время большая редкость. Сейчас ведь каждый под себя норовит грести. У них как раз человека не хватает. Хотели пригласить новичка со стороны, но я порекомендовал тебя. Они мне кое-чем обязаны, так что отказывать постеснялись.
      — Лишних вопросов задавать не будут? — спросил Шибанов, стараясь рассмотреть получше будущих коллег.
      — А ты думаешь, что на такую работу берут только с трудовой книжкой? Тут все намного проще, понравился людям — работаешь, не понравился — топай дальше.
      Шибанов невольно улыбнулся:
      — Я и сам никогда не любил бюрократов.
      — Ну что ж, начальник, тогда с почином. — Покосившись на спутника, Кочан добавил: — Советую держаться с ребятами по-свойски, тогда быстрее притрешься.
      Парни о чем-то негромко переговаривались. При этом их глаза постоянно рыскали в поисках клиентов. Стоило одному из прохожих задержать на них взгляд, как тотчас раздавался приглушенный вопрос:
      — Что сдаем?
      Приотстав от Кочана на полшага, Шибанов направился к своему трудовому коллективу.
      — Привет работникам культуры, — развязно поздоровался Кочан, приближаясь к парням. — Я вам человека привел, как договаривались. Надежный, зуб даю! — заверил он коренастого скупщика с настороженным взглядом.
      Тот молча пожевал резинку, а потом буркнул:
      — Ладно, поглядим, что за птица.
      И отвернулся, давая понять, что разговор закончен.
      — Птица самого высокого полета, — бодро воскликнул Кочан. И, обратившись к Шибанову, строго наказал: — С тебя поляна!
      Минут через десять подвернулся первый клиент, предлагавший небольшое колье с бриллиантами, и парни, коротко переглянувшись, уступили его новичку. Шибанов поблагодарил их едва заметной улыбкой и наугад отсчитал за товар пятьсот баксов. Покосившись на парней, он встретил их изучающие взгляды. Похоже, он не совсем правильно оценил стоимость ювелирного украшения.
      На мгновение Шибанов почувствовал себя блохой, на которую направлен мощный окуляр микроскопа, под которым каждое, даже самое незаметное, движение утаить невозможно.
      — Переплачивать не надо, — сказали ему. — Конечно, колье все равно сбагрить в два раза дороже можно, но клиентуру баловать нельзя. Торгуйся, сбивай цену.
      Больше Шибанову разговорами не докучали, и уже через несколько часов работы он чувствовал себя так, как будто полжизни простоял на антикварной точке. К концу дня к нему подошел коренастый. Терзая ногтем мизинца кусочек мяса, застрявший между зубами, он проронил, не глядя на собеседника:
      — Послушай, друг, хочу тебя сразу предупредить, у нас тут что-то вроде общего котла. А то вроде бы стояли все вместе, а самые лучшие брюлики кому-нибудь одному достаются. Непорядок. И потом, сбыт у нас налажен, не то что у тебя.
      — О чем речь, — по-свойски сказал Шибанов, улыбнувшись, — я порядок уважаю.
      — И вот еще что… У нас свои традиции имеются. Ты уж нас уважь, угощение выстави. Посидим где-нибудь, выпьем за знакомство, за жизнь покалякаем.
      — Разумеется, — кивнул Шибанов. — Я и сам хотел вам предложить отпраздновать это дело. Только не знал, как вы к этому отнесетесь.
      — Отлично отнесемся! Здесь неподалеку ресторанчик есть уютный, вот там и соберемся. Ну, так я, значит, ребятам передам, что в семь вечера ты всех приглашаешь? — Дождавшись утвердительного кивка, коренастый отошел к приятелям, разглядывающим золотое кольцо с крупным изумрудом. Час назад его принесла древняя старуха, и ей предложили за вещицу сто пятьдесят долларов, хотя даже по самым скромным подсчетам оно тянуло не меньше, чем на тонну баксов.
      Без четверти семь к пункту подъехал белый «Ланд Крузер». Задняя дверца широко распахнулась, и из салона энергично выпрыгнул голубоглазый парень лет двадцати пяти. Следом, изящно приподнимая полы пушистой шубки, вышла девушка лет восемнадцати. Парень по-хозяйски обнял девицу за плечи и уверенно направился к настороженным скупщикам.
      — Что-то я, в натуре, не улавливаю, — забасил он, бросив короткий взгляд на стоявшего поблизости Шибанова. — Что это за чувырло рядом с вами тусуется?
      Шибанов почувствовал, как бурлит в его жилах адреналин, вызывая прилив горячей крови. Первой его мыслью было сграбастать нахала за грудки, сунуть его мордой в почерневший весенний снег и, надавив коленом на затылок, защелкнуть наручники на его запястьях. Но он тут же остыл, вспомнив, что сегодня играет роль вовсе не милицейскую и отнюдь не героическую.
      — Послушай, Лимон, — миролюбиво заговорил коренастый, — тут как раз у нас место освободилось. Игорек три дня назад за бугор свалил. Вот Кочан и попросил меня взять вместо него своего знакомого.
      — А кто такой этот Кочан?! — неожиданно вспылил Лимон. — Он крутой, что ли? И вообще, в натуре, он не в свой огород рыло сунул. За такие дела его можно и на четыре точки поставить!
      Шибанов невольно обратил внимание на руки парня — черные от множества «перстней». Но если это был едва ли не обязательный элемент тюремной романтики, то одна наколка, в виде броской короны на среднем пальце, выглядела весьма авторитетно.
      — Лимон, как-то неудобно было отказывать, все-таки свой человек, — заискивающе бормотал коренастый, пытаясь погасить беспричинный гнев блондина.
      — Ты здесь промышляешь, Генерал, потому что я разрешил, — распинался Лимон. — Но если ты мне разонравишься, то уже через пять минут потеряешь свое место. Здесь я хозяин! Вместо этого хмыря, — он указал пальцем на Шибанова, — с вами будет работать вот эта киска. — Приобняв спутницу за талию, Лимон спросил: — Ну что, довольна, девочка? Видишь, на какое теплое местечко я тебя пристроил? Это ведь лучше, чем совокупляться за день с тридцатью мужиками, так ведь, детка?
      Девушка нервно хихикнула и сделала вид, что пытается высвободиться из его объятий.
      — Ну что ты такое говоришь, Влад? — жеманно протянула она. — Что обо мне люди подумают?
      Посматривая на стоящих рядом мужчин, она как будто определяла, что они представляют собой каждый в отдельности. Взгляд профессиональной проститутки… или наводчицы.
      Тем временем Лимон, остановив тяжелый взгляд на Шибанове, произнес:
      — А тебе, чмо, я даю ровно шестьдесят секунд, чтобы убраться отсюда. Если после этого я увижу здесь твою физиономию снова, считай, что она у тебя будет крепко подпорчена.
      Парень вел себя нагло, с вызовом. Создавалось впечатление, что он провоцировал Шибанова на скандал. Окажись он на Петровке, можно было бы живо научить его хорошим манерам. Например, завести Лимона в сортир и пристегнуть руки к батарее. Посидел бы пару часиков в позе орла, подумал бы над своей невоспитанностью, глядишь, поумнел бы. Отопительный сезон продолжается, и батареи раскалены чуть ли не докрасна, так что малейшее прикосновение к металлу доставляет множество неприятных ощущений. Да и зловонный воздух обладает одним полезным качеством — он очень здорово прочищает мозги.
      Но сейчас Шибанов являлся не оперативником, а скупщиком антиквариата, безответным барыгой, уступающим грубому нажиму. Стараясь убедить себя в этом, он молча отвернулся и двинулся вдоль проспекта. Его покорности хватило ровно на пятнадцать шагов. Потом Шибанов сделал разворот на сто восемьдесят градусов и зашагал обратно.
      Лимон стоял на прежнем месте, что-то нашептывая на ухо девушке, которая прыскала мелким смешком на каждую его реплику.
      — Ты, петушок голубоглазенький! — окликнул его Шибанов.
      Лимон обернулся к нему с картинным недоумением:
      — Ты еще здесь, терпила? Без разбитой морды уйти не можешь?
      Шибанов выбросил руку, и его пальцы, согнутые в суставах, угодили Лимону в кадык. Тот сдавленно закашлялся и, рухнув коленями на мокрый асфальт, ухватился ладонями за горло.
      — Это только первый урок, — обрадовал его Шибанов. — Дальнейшее зависит от того, насколько хорошо ты его усвоил.
      Крепыш и остальные скупщики изумленно открыли рты. А девица сделалась совсем белой, точь-в-точь как ее симпатичная шубка.

Глава 6 ПЕТЛЯ ЗАТЯГИВАЕТСЯ

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.