Все-таки дама, что спрашивала о нем у хозяина постоялого двора, крепко занимала мысли Аристова. Кто она? Что делает в этом Ротозееве? Зачем она интересовалась им и связан ли был ее интерес только с газетной публикацией? А может, узнав о происшествии в поезде, она хотела что-то ему сообщить и он зря не подошел к ней тогда, когда она спрашивала о нем? Все-таки каким же он иногда бывает растяпой!
      Артемий Платонович спустился вниз и нашел хозяина постоялого двора.
      — Простите, меня кто-нибудь спрашивал? — стараясь казаться непринужденным, спросил он.
      — Да, — ответил хозяин, — вчера. Очень красивая дама.
      — Она не сказала, что ей от меня нужно?
      — Нет, ваше благородие. Спросила только, остановились ли вы здесь. Я ответил, что остановились.
      — И это все? — недоуменно спросил Аристов.
      Хозяин удивленно пожал плечами:
      — И все.
      — Она представилась?
      — А как же, представилась, ваше благородие. Сразу видно, что дама из благородных. Зовут ее Валентина Дмитриевна Петровская. Так она записалась в журнале для приезжих.
      — Странно… И что, она вот так вот одна и приехала? — удивился Артемий Платонович.
      — Нет, конечно. Как можно таким дамам и одним. С ней лакей прибыл, Прошкой его кличут.
      — А в каком нумере она остановилась? — продолжал допытываться Артемий Платонович.
      — В пятом, ваше благородие, — не задумываясь, ответил хозяин. — Этот нумер у меня как раз для таких важных господ, как эта дама. Вот только они уже съехали.
      — Как съехали, когда?
      — Да седни и съехали, почитай, часа два назад будет. Велели прислать крытую коляску, ну, и уехали…
      — А куда?
      — Оне не сказывали… а как тут спросишь!
      — Верно, не спросишь.
      Вот тебе и номер! Новая загадка! Какая-то таинственная дама интересуется им, узнает, что он остановился на постоялом дворе, и после этого почему-то внезапно уезжает в неизвестном направлении. Она что, испугалась его? Или ее целью только и было, что узнать его местонахождение? Но тогда выходит, что она все же каким-то образом связана с убийством Макарова. Допустимо, пусть и косвенно.
      Ладно, зная, как ее зовут, можно разузнать, откуда она прибыла и куда отправилась. А вот куда запропастились двое преступников, вот это вопрос! Они буквально в воду канули. Растворились. Без всяких следов. Они не садились на поезд, не брали экипажа… Выходит, что ушли пешком? Но тогда бы их обязательно кто-нибудь да и видел. А может, видели и уже доложили барону Дагеру? И кто-нибудь из стражников уже скачет верхом в Ротозеево, чтобы сообщить о том ему или приставу Обличайло?
      Размышления отставного штабс-ротмистра прервал стук в дверь.
      — Войдите, — громко произнес Аристов.
      Это был пристав Обличайло собственной персоной.
      — Что, никаких вестей? — быстро спросил он.
      — Никаких, — со вздохом отвечал Артемий Платонович. — Эти двое будто провалились.
      Пристав ухмыльнулся:
      — Знаете, я подумал о том же самом.
      — И все же меня не покидает ощущение, что они где-то рядом. Сейчас между нами как бы спор — у кого нервы крепче. Поэтому нам остается набраться терпения и ждать. Злодеи как-нибудь да проявятся. Обязательно. Да, Максим Станиславович, у меня к вам будет поручение.
      — Слушаю вас.
      — Здесь в пятом нумере останавливалась некая дама, зовут ее Валентина Дмитриевна Петровская. Сегодня она съехала. Очень прошу вас, мой друг, выясните, кто она такая, куда уехала и, по возможности, какова была цель ее приезда в Ротозеево.
      — Слушаюсь.
      — И ради бога, не надо этих «слушаюсь», — поморщился Аристов. — Я вам вовсе не начальник и не имею права вам приказывать. Это простая просьба старшего коллеги… Если так можно выразиться.
      — Хорошо, Артемий Платонович, я все исполню, — заверил его Обличайло.
      Как известно, нет ничего хуже, как ждать и догонять. Впрочем, догонять еще терпимо, имеется какая-то цель. Бежишь себе потихонечку, авось и догонишь.
      А ждать?
      Терять время было не по характеру отставного штабс-ротмистра Аристова. Надо было что-то предпринимать, действовать порешительнее. И когда Обличайло убыл исполнять приказание, тьфу ты, его просьбу, сам Артемий Платонович решил съездить в замок Дагера.
      Авось барону все же удалось что-то узнать.

      Крытая коляска въехала в ворота усадьбы Дагера и остановилась прямо напротив парадного крыльца. Из коляски вышла красивая стройная дама с тонкими античными чертами лица и высокого роста лакей весьма крепкого сложения. Дама передала лакею, выбежавшему ее встречать, свою визитную карточку и, велев спросить, может ли ее принять господин барон, принялась неторопливо расхаживать вдоль дома.
      — Валентина Дмитриевна Петровская? — удивленно вскинул брови барон, прочитав карточку. — Кто такая? Среди соседей я о такой не слышал. Хотя кто сейчас поймет! Времена…
      Звякнув в колокольчик, он велел слуге найти сына и племянницу. Когда те пришли, Андрей Андреевич спросил Михаила:
      — Тебе, случаем, не известна такая дама — Петровская Валентина Дмитриевна?
      — Нет, — ответил молодой барон.
      — А тебе, Вера?
      — Я тоже не знаю ее, дядя.
      — Вот и я не знаю. Впрочем, я знал одну Петровскую. — Его глаза озоровато блеснули. — Хотя нет, пустое!.. Ладно, посмотрим, что ей надо. Федор, проводи эту даму в малую гостиную.
      В шлафроке дам принимать не совсем прилично, особенно незнакомых, оттого барон прошел к себе и сменил халат на темного цвета сюртук. А потом прошел в гостиную. Гостья была довольно привлекательной особой, с пухлыми выразительными губами.
      — Прошу меня простить, барон, за мое вторжение к вам и нарушение вашего покоя, тем более что мы не знакомы, — произнесла дама приятным голосом, после того как, поздоровавшись, Андрей Андреевич предложил ей присесть в кресло. — И я никогда не позволила бы себе подобного, если бы не чрезвычайные обстоятельства.
      — Ну что вы, никакого покоя вы не нарушили, — учтиво ответил Дагер, с удовольствием разглядывая красавицу. На просительницу она была не похожа, так почему бы не выслушать ее?
      — Вы, наверное, слышали об убийстве в поезде? — спросила дама, вскинув на барона наполнившиеся слезами глаза.
      — Слышал, — насторожился Андрей Андреевич.
      — Говорят, оно произошло между Володарами и Ротозеевом. А ваше имение находится как раз между этими двумя станциями и ближе всего к месту убийства.
      — Ну, да, — еще более озадачился барон, не понимая пока, к чему клонит дама.
      — Я была невестой убитого.
      — Боже праведный! — невольно воскликнул Андрей Андреевич. — Какое несчастие!
      — Да, — поднесла она кружевной платочек к глазам. — Мы должны были встретиться с ним в Нижнем Новгороде, и вот… такая трагедия.
      — Сударыня, но откуда вы узнали, что это был именно ваш жених? — спросил барон Дагер. — Может быть, еще рано горевать, насколько мне известно, при несчастном не было обнаружено никаких документов?
      — Очень бы хотелось в это верить… Но господам, ведущим расследование этого убийства, удалось установить личность… убитого… моего Костика. К тому же наши общие с Константином знакомые в Нижнем Новгороде опознали его тело, — она судорожно всхлипнула, — и телеграфировали мне об этом. Уже нет никакого сомнения, что убитый в этом поезде — Константин Никитич Макаров, мой бывший жених.
      Барон с нескрываемым участием посмотрел на незнакомку, тщетно пытавшуюся овладеть собой. Но слезы так и лились ручьями из ее прекрасных глаз.
      — Да-с… Валентина Дмитриевна, я искренне сожалею о случившемся, — проникновенно произнес Андрей Андреевич, — и если я чем-то могу вам помочь, я весь к вашим услугам.
      — Благодарю вас, — тихо ответила Петровская, вытирая слезы. — Когда я узнала, что Костя погиб, я впала в какое-то оцепенение. Я была как сомнамбула. А потом мною овладела мысль — рассчитаться с убийцами моего жениха. Пускай они понесут наказание по заслугам… Эта мысль была неотступна. Она-то и привела меня к вам. Как я уже говорила, ваше имение находится ближе всего к месту гибели Кости. Отсюда я и должна начать свои розыски. И прежде всего я нуждаюсь в вашей помощи как начальника внутренней стражи.
      — Понимаю вас, — негромко промолвил Андрей Андреевич. — Но вам не стоит беспокоиться по этому поводу, мы делаем все возможное, чтобы отыскать преступников. Мной уже отданы все необходимые распоряжения. Их ищут, и смею вас заверить, найдут. У нас есть их приметы.
      — Не знаю, как вас и благодарить, господин барон, — с чувством произнесла Петровская, благодарно посмотрев на Дагера мгновенно просохшими глазами.
      — Ну что вы, какие тут могут быть благодарности, — ответил Андрей Андреевич, — это мой долг. А потом у вас такое горе… Я покорнейше прошу принять предложение быть моей гостьей.
      — Вы очень добры, но…
      — Не спорьте, вы моя гостья, — мягко, но одновременно требовательно настоял барон. — Вы же сами сказали, что отсюда вам более всего удобно вести свои розыски. Не исключаю, что ваша помощь может нам понадобиться. К тому же не пристало такой очаровательной даме, как вы, останавливаться на постоялом дворе вместе с купцами и деревенскими мужиками. Посему я настойчиво прошу вас принять мое приглашение, — безапелляционным тоном произнес Дагер.
      — Право, я не знаю, следует ли мне принимать ваше приглашение. Ведь я для вас совсем чужая.
      — Ну, это дело поправимое, — улыбнулся барон. Он позвонил в колокольчик и, когда лакей вошел, приказал: — Найди Михаила и Веру и скажи, чтобы они пришли сюда.
      Когда те явились, Андрей Андреевич представил их Петровской. А потом сказал:
      — Теперь мы все знакомы с вами, стало быть, вы нам уже не чужая, — заверил барон. — Поэтому у вас теперь нет причин не принять мое предложение.
      — Что ж, я вынуждена вам уступить, — позволила себе улыбнуться Петровская, — и принять ваше предложение. И очень вам благодарна. И все-таки я хотела бы принять участие в поисках преступников.
      — А вы барышня с характером, — весело заметил барон.
      — О том же самом мне говорит и папенька.
      — С чего вы намерены начать ваши розыски? — деловито поинтересовался барон.
      — Пока еще не знаю, — пожала хрупкими плечиками барышня. — Для начала мне надо изучить местность.
      — Похвально, — заметил барон.
      — А может, вам было бы полезно увидеться с людьми, расследующими это дело? — спросил Михаил, не сводивший взгляда с Петровской. — Вчера один из них приезжал к нам.
      — Верно, — поддержал сына Андрей Андреевич. — Насколько я могу судить, это очень толковый сыщик.
      — Вы имеете в виду господина Артемия Платоновича Аристова? — осторожно спросила гостья.
      — Именно, — с легким удивлением ответил барон Дагер. — Вы с ним знакомы?
      — Нет, — с сожалением сказала Петровская. — Но я о нем много слышала хорошего. Мне известно, что он находится здесь. Вчера я пыталась с ним увидеться, но мне не удалось. — Она печально вздохнула: — Верно, он слишком занят.
      — Мне кажется, мы утомили нашу гостью своими расспросами, — положил конец разговорам Андрей Андреевич. — Вера, отведи Валентину Дмитриевну в комнаты для гостей. Надеюсь, они в порядке?
      — Дядя, вы меня обижаете, — полушутя отозвалась Вера. — Конечно, в порядке.
      Она отвела Петровскую в гостевые комнаты и хотела было уйти, но гостья остановила ее.
      — Будьте добры, побудьте со мной еще немного, — попросила Валентина Дмитриевна. — Мне сейчас так тягостно одиночество.
      — Конечно, — сочувственно согласилась Вера, присаживаясь и ласково глядя на гостью.
      — У вас, верно, много дел? — присела на канапе Петровская.
      — Хозяйство большое, приходится приглядывать.
      — И вам редко удается гулять?
      — Нет, отчего же, — живо отвечала Вера. — Я люблю гулять по парку, часто хожу в Березовку.
      — Понятно, значит, местность возле железнодорожной насыпи вы знаете плохо? — задумчиво произнесла Петровская.
      — Вы имеете в виду рощу?
      — Да.
      — Я там почти не бываю, — ответила Вера. — Там темно и густые заросли. А потом в прошлом году там видели волков.
      — А ваш кузен знает эту местность? — допытывалась гостья.
      — Конечно. Он не раз охотился в роще вместе с дядей. Эта роща так и называется Охотничьей, — пояснила девушка. — Там водятся даже кабаны.
      — А вы… не станете ревновать, если я попрошу Михаила Андреевича проводить меня туда? — заглянула Петровская в глаза Вере.
      — Вы вольны поступать, как вам заблагорассудится, — несколько резковато ответила Вера, удивившись несомненной бестактности такого вопроса после столь недолгого знакомства.
      — Вы не должны обижаться на меня, — извиняющимся тоном произнесла Петровская, дотронувшись кончиками пальцев до ладошки Веры. — Я до сих пор не могу прийти в себя после получения известия, что мой жених погиб, и часто не осознаю, что говорю.
      Вышла Вера от гостьи с двойственным впечатлением. С одной стороны, она заметила у Петровской черты, которые ее почти отталкивали, а с другой — ей импонировало ее решение посчитаться с убийцами своего жениха, и было очень жалко эту молодую женщину, потерявшую любимого человека и столь безутешную в своем горе.
      Иное впечатление произвела Петровская на Михаила. За обедом он сидел против нее, и взгляды, бросаемые им на гостью, были полны восторга и восхищения. Он явно любовался ее прекрасным античным лицом, ее фигурой и полной грудью, красиво обрисовывающейся под черным шелковым лифом. Эти взоры, конечно, не ускользнули от внимания Веры, испортив ей настроение и полностью уничтожив ощущение праздника, испытываемое с самого утра. Вместо него в душу заглянула стыдливая ревность и горькая досада.
      А к гостье она теперь испытывала крайнюю неприязнь.
      Обед прошел почти в полном молчании; Петровская была весьма сдержанна, почти не разговаривала, а обитатели замка не решались беспокоить ее беседами, помня о том, какие именно обстоятельства привели ее в имение. После обеда, сославшись на неотложные дела, старый барон сразу же ушел в свой кабинет, а Вера, когда они покинули столовую и обосновались в малой гостиной, передала кузену желание гостьи сопроводить ее в Охотничью рощу.
      — С удовольствием отдам себя в ваше распоряжение, — с видимой радостью поклонился Михаил. — Валентина Дмитриевна, как вы смотрите, если мы поедем с вами верхом? — предложил он.
      — О, это было бы замечательно! — воскликнула Петровская и тут же опечалилась. — Но у меня нет с собой амазонки.
      — Это дело поправимое, — улыбнулся Михаил. — У Веры хороший гардероб, наверняка она захочет вам помочь.
      — Боюсь, мое платье не подойдет госпоже Петровской, — с явным холодком в голосе заявила Вера.
      — Вот как, почему? — слегка опешил молодой барон, рассчитывавший на полное согласие Веры.
      — Я бы с радостью помогла Валентине Дмитриевне, но она много полнее меня, и моя амазонка может просто не подойти ей, — ответила Вера, с некоторой завистью кинув взор на грудь гостьи.
      — Вздор, — заявил Михаил, не ожидавший от кузины сопротивления и с удивлением вглядываясь в нее. — Тебе просто жалко твоих французских платьев.
      — Ничуть, — холодно ответила Вера.
      — Уверяю тебя, на следующей неделе я тебе куплю с полдюжины платьев!
      Вера пожала плечами:
      — Мне это без надобности. Впрочем, делай что хочешь. А мне, прошу прощения, пора заняться хозяйством.
      Девушка скорым шагом покинула гостиную, провожаемая двумя взглядами: один недоуменный, другой — понимающий.
      — Ваша кузина просто образец домовитой хозяйки, — с еле заметной долей иронии заметила Петровская.
      — Да, — задумчиво согласился Михаил. — Вся усадьба практически на ней. Прошу вас извинить ее за некоторую резкость, — добавил он. — Вероятно, она очень устала.
      — Да, я понимаю, — мелькнули насмешливые искорки в глазах гостьи. — Теперь я уже и сама не хочу ехать верхом.
      — Тогда пойдемте пешком, — предложил Михаил. — Роща, что вас интересует, находится совсем недалеко, а за ней как раз железнодорожная насыпь.
      — Давайте пойдем к насыпи рощей, — предложила Петровская. — Вы ведь хорошо ее знаете?
      — Конечно, — уверенно отозвался Михаил.
      Какое-то время они шли молча. О чем думала Петровская, приходилось только догадываться, а вот думы Михаила были вполне явственны. Он думал о гостье замка и был полон восторга, что такая прелестная женщина идет рядом с ним, смотрит на него, невзначай касается его своим плечом. Волна чувств к ней уже захлестывала его и продолжала расти.
      — Ой, как здесь много травы!
      Михаил почувствовал себя виноватым:
      — Да, роща порядком заросла.
      — А теперь ступайте вперед и указывайте мне дорогу, — потребовала Петровская, когда они подошли к роще.
      Пропустив его, она подобрала подол платья и, выверяя каждый свой шаг, пошла следом. Тропинка была едва различима, но Михаил шел уверенно, пользуясь только ему знакомыми ориентирами.
      — Вы действительно прекрасно знаете свою рощу, — сказала сзади Петровская.
      — А вы сомневались? — обернулся Михаил и не сразу смог оторвать взгляд от ее лица, покрывшегося нежным румянцем. — Ведь здесь прошло все мое детство.
      — Вовсе нет, — ответила она, отметив про себя его взгляд. — А кто-нибудь еще знает этот лес так же хорошо, как вы?
      — Пожалуй, отец, — снова обернулся Михаил, чтобы еще раз полюбоваться ее лицом.
      — Наверняка еще и егеря? — уточнила Петровская.
      — Мы давно уже их не держим. Железная дорога распугала крупную дичь. Осталось немного… Так что егеря нам теперь без надобности… Вот черт, — выругался он, останавливаясь.
      — Что случилось? — обеспокоенно спросила барышня.
      Он обернулся и указал в чащу:
      — Вон там, у березы — видите?
      Петровская взглянула в ту сторону, куда указывал Михаил, и увидела бьющегося в траве зайца.
      — Господи, заяц!
      Михаил выглядел рассерженным:
      — Опять этот сопляк расставил свои силки. Ну, я ему устрою…
      Он подошел к зайцу, одной рукой взял его за уши, а другой принялся развязывать силки, в которых тот запутался. Потом опустил животное на землю. Заяц не думал убегать, казалось, что он не верил в предоставленную свободу, он слегка пошевелил длинными ушами, как если бы всерьез размышлял о случившемся, а потом, осознав спасение, кинулся прочь, петляя и выделывая замысловатые прыжки.
      — Вы это о ком? — спросила Петровская.
      — Есть тут один малолетний шалопай с березовских выселок. Силки ставит на нашего зверя. Я его как-то уже проучил, да, верно, мало. Придется ему припомнить урок.
      — Он ворует вашу живность? — удивилась Петровская. — Так скажите исправнику, пусть его проучит.
      — Я и сам справлюсь, — отмахнулся Михаил. — Кстати, этот паренек знает нашу рощу не хуже нас с отцом, а может быть, даже и лучше. Она для него, как дом родной.
      — Да? — задумчиво спросила Петровская. — Где, вы говорите, Мишель, он живет?
      — На выселках, в полуверсте от деревни Березовка.
      — И как его зовут?
      — Сенька. А почему вам это интересно? — удивился молодой Дагер.
      — Ну-у… Может, он что-то знает или видел кого-нибудь из посторонних, — непринужденно ответила Петровская. — И как вы только видите эту тропинку? — удивленно спросила она, явно желая перевести разговор в другое русло. — Вот я ее совсем не вижу.
      — А как часто, сударыня, вы намерены ею пользоваться? — поинтересовался Михаил.
      Худенькие плечики женщины распрямились, отчего ее высокая грудь слегка колыхнулась, заставив Мишеля заволноваться еще более.
      — Думаю, довольно часто.
      — Тогда я прикажу расчистить ее для вас.
      — О нет, не нужно, — с испугом воскликнула Петровская. — Я надеюсь отыскать какие-нибудь следы убийц моего жениха. Ведь его вещи были ими выброшены из вагона где-то здесь…
      — Но до железной дороги еще далеко…
      — А вы полагаете, что, найдя вещи, они отправились с ними в Ротозеево? — посмотрела на молодого барона Петровская. — Нет, дорогой Михаил Андреевич, они наверняка ушли с ними в вашу рощу, чтобы спокойно осмотреть их, отобрать нужное, а остальное выбросить или спрятать. И, конечно, несомненно оставили свои следы. Их-то я и надеюсь обнаружить.
      — Вряд ли это возможно спустя несколько дней, — заметил Михаил.
      — И все же я надеюсь, — твердо заявила Петровская. — Ведь дождя же не было. Ой! — через несколько шагов воскликнула она, приподнимая слегка подол платья. — Здесь сыро.
      — Здесь когда-то была протока, — объяснил Михаил. — А саженей через десять будет озерцо. Далее тоже будет довольно топко. Позвольте, я донесу вас до него на руках?
      — Ну, если иначе нельзя, — потупила взор молодая дама.
      Михаил одной рукой обвил стан Петровской и поднял ее. Горячая волна желания захлестнула его, когда он нес ее, поневоле прижимая к себе. Его состояние почувствовала и барышня, и когда наконец, дойдя до озера, он осторожно опустил ее на землю, лицо его предательски пылало. Петровская тоже покраснела и, отведя взгляд, смущенно поблагодарила его. Повисла неловкая пауза.
      — А вот и следы, — заговорила гостья первой, указывая на вытоптанную у озерца траву.
      — Верно, — глухо отозвался Михаил, всматриваясь в следы. — Вам повезло, что здесь всегда сыро и листва очень густая и не пропускает солнечные лучи. — Он наклонился и внимательно осмотрел следы. — Вот что я вам скажу… Здесь было четыре человека.
      — Четыре? — почему-то удивилась Петровская.
      — Ну да. Вот, посмотрите на этот след. Он маленький и узкий. А этот, — указал он на другой отпечаток, — большой и широкий. А вот еще два следа, поменьше второго. Но и они разные. И эти вторые следы выглядят несколько свежее.
      Петровская побледнела, закусив губу.
      — Что с вами? — с тревогой спросил Михаил.
      — Ничего. Просто я вдруг подумала, что на этом месте были люди, убившие моего жениха, и пришла в ужас.
      — Вы чересчур впечатлительны, — вздохнул Михаил. — Может, на сегодня хватит? Пойдемте лучше домой.
      Мишель попытался взять женщину за руку, но та уверенно и мягко освободилась.
      — Да, пожалуй, — согласилась молодая дама. — Только теперь я пойду впереди, чтобы лучше запомнить дорогу. Ведь мне придется еще возвращаться сюда. Ну вот, — остановилась она через несколько шагов. — Кажется, я замочила ноги.
      — Позвольте, — решительно подошел к ней Мишель и снова поднял на руки, поймав ее взгляд, как ему показалось, обещающий нечто большее в будущем. Сердце его забилось чаще, и он пронес Петровскую несколько дальше необходимого.
      — Благодарю вас, — тихо сказала она, когда он мягко и осторожно опустил ее на землю, оставив руку на ее талии.
      — Можно я задам вам нескромный вопрос?
      — Все зависит от того, насколько он нескромный.
      — Мне важно это знать… А вы… сильно любили своего жениха? — тихо спросил молодой барон.
      — Мне кажется, вы слишком убыстряете события, сударь, — не ответила Петровская на его вопрос и мягко сняла его руку со своей талии, снова посмотрев на Михаила загадочным взглядом, внушающим смутное обещание.
      — Вы его не любили! — с чувством воскликнул Михаил.
      Она молчала, потупившись. Потом вскинула на него полные слез глаза и произнесла:
      — Я могла счесть вашу последнюю фразу бестактной. Но вы принимаете во мне столько участия, что я вас прощаю. У вас доброе сердце, поэтому я вам кое-что расскажу.
      — Я не требую от вас исповеди, — смешался Мишель.
      — И все-таки послушайте… Познакомилась с Костей я еще ребенком. Мне было примерно столько же, сколько вашей кузине. И он первый стал обращаться со мной, как со взрослой женщиной, что льстило мне и не могло не понравиться. Потом он стал отличать меня, и мне показалось, что я влюблена в него. Он был не беден, и мой опекун, стараясь быстрее освободиться от этой своей обязанности и сбыть меня с рук, всячески поощрял мои чувства к Константину. А он медлил, хотя и любил меня. Все его время занимало карьерное продвижение. Наконец он получил должность чиновника особых поручений при средневолжском губернаторе и сделал мне предложение. Я согласилась. Но он не успокоился. Он хотел перебраться в Петербург любыми способами. И тут открылась одна вакансия в департаменте полиции, за которую он ухватился мертвой хваткой. Я очень рассердилась, узнав об этом, пыталась отговорить его, но он ничего не хотел слышать. Я даже подумывала о том, чтобы расторгнуть нашу помолвку…
      — Это всегда сильно компрометирует всякую девушку, — сдержанно заметил Михаил.
      — Именно. Я испугалась будущих сплетен и оставила все, как есть. Он уехал с поручением, по исполнении которого мы были должны встретиться в Нижнем Новгороде. И вот — это известие… Если б вы знали, как я сейчас упрекаю себя. Ведь люби я его больше, этого несчастия могло и не быть.
      — Поэтому вы и хотите во что бы то ни стало наказать преступников? — с уважением спросил Михаил.
      — Да. Если мне это удастся, я немного успокоюсь и мысль, что я как-то виновна в его смерти, возможно, оставит меня.
      — Понимаю вас и благодарю за доверие. Смею вас заверить, что я сделаю все, что в моих силах, чтобы вы перестали упрекать себя. И поверьте, — с большим чувством произнес Михаил, — если раньше я готов был служить вам по долгу обстоятельств, то теперь, признаюсь вам, я буду это делать по влечению сердца.
      — Вы настоящий рыцарь, — улыбнулась сквозь слезы Петровская. — Я так благодарна вам, что вы не в силах себе представить. И я надеюсь… когда-нибудь… отблагодарить вас.

* * *

      Мишель вернулся какой-то чужой. Только и спросил: «Отец дома?» — и, узнав, что тот уехал в Ротозеево, удалился. Вера, не находя себе места, долго ходила из угла в угол, принималась за какие-то дела, но у нее все валилось из рук. Вдруг она вспомнила о письмах. «Расскажу о них Мишелю, — подумала она. — Может, это отвлечет его от этой Петровской».
      Как она и предполагала, кузена она нашла в гостевой комнате. Он сидел в креслах, а напротив полулежала на канапе их гостья. Очевидно, они о чем-то оживленно беседовали, и, когда вошла Вера, Петровская оборвала фразу на полуслове.
      — Прошу прощения, — принудила себя Вера любезно посмотреть на гостью. — Мишель, мне надо поговорить с тобой.
      Кузен весьма неохотно вышел из гостевой.
      — Вера, ты поступаешь довольно бестактно, — недовольно сказал он. — Мы еще не договорили. Могла бы и подождать.
      — Ты и так проводишь все свое время с ней, — резко сказала Вера. — Так что успеете еще договорить.
      — Боже праведный, неужели ты и вправду меня ревнуешь? — удивился Мишель.
      Вера не ответила, пряча глаза, отвернулась.
      — Зря, Вера, ты же знаешь, как я к тебе отношусь… Просто Валентине Дмитриевне сейчас нужна помощь, дружеское расположение, и я со своей стороны хоть как-то…
      — У меня к тебе действительно есть дело, — не дала она договорить ему. — Давай пройдем ко мне.
      Когда они вошли в комнату, Вера открыла комод и достала оттуда пухлую пачку писем.
      — Вот, — положила она связку перед Михаилом. — Это нашел Сенька у озера в Охотничьей роще.