Опушка леса заросла молодыми иорными ясенями с серебристыми гладкими стволами и могучими кронами, образующими несколько этажей, на которых, согласно летописи Толкина, любили жить эльфы. «Почему на Станции нет ни одного эльфа? — подумала Саманта. — Кого только не выращивает Пекарь и его помощники в Родильне: гномов, троллей, орков, а эльфов — ни одного. Быть может, их создают на других станциях? Надо будет спросить сегодня наставника — но тихо, когда рядом не будет мисс Нейлы или кого-нибудь из воспитателей. Тоже мне воспитатели — с хлыстами в руках…

Пройдя неширокую полосу ясеней, практиканты углубились в чащу тонкоствольных тополей — уже настоящих, выросших, как сорная трава, за восемь лет действия Проекта. Земля под ногами потеряла прежнюю упругость, набрякла холодной, с ржавым налетом водой. Робин пошел впереди, уверенно перепрыгивая с кочки на кочку и подавая руку Саманте в самых трудных местах. Еще несколько метров они продирались сквозь глухую крапиву, высоко подняв руки, чтобы уберечь лицо от жалящих листьев, а затем еле заметная тропинка резко пошла вверх, выходя на Тракт.

Робин одним прыжком одолел крутой подъем, остановился на мгновение и со сдавленным криком прыгнул назад, сбив с ног ничего не подозревающую Саманту. Они упали в жесткую придорожную траву и затихли.

— Враги? — еле слышно прошептала девочка.

— Хилари из банды мисс Эмипгс, — так же тихо ответил мальчик. — Ведет» уродцев» на полигон…

Саманта уже и сама поняла, кто идет по Тракту, — вблизи отчетливо раздавались цокот копыт и слоноподобный топот. Набравшись духу, девочка привстала на колени и осторожно раздвинула ветви кустарника. Из-за поворота на широкую грунтовую дорогу, именуемую громко Внешним Трактом, выехал всадник на могучей черной лошади. Одежда его тоже была черной — широкий развевающийся плащ, под которым тускло поблескивали вороненые доспехи. Ребристый шлем глубоко утопал в плаще, нависая над мглистой пустотой, в которой светились два холодных красноватых огонька. За Черным Всадником гуськом потянулись шесть троллей — последней усовершенствованной модели. Огромные, почти трехметровой высоты, с тупыми носорожьими мордами, они кротко перебирали своими колоннообразными ногами, поднимая тучи пыли. Плотно сбитый коротышка с добродушным красным лицом следовал в нескольких шагах позади на юрком электрокаре и тяжело дышал. Время от времени он разражался проклятиями.

Биороботы шумно проследовали мимо Саманты, не заметив ее возбужденного лица среди густого кустарника — лишь Черный Всадник, казалось, чуть скосил глаза-огоньки. Через две минуты Тракт вновь опустел, только пыль, поднятая ногами троллей, продолжала висеть желтым бурлящим облаком.

— Кто это был? — небрежно спросил Робин. Он лежал на спине, заложив руки за голову, и со скучающим выражением на лице лениво грыз сухую травинку.

— Кажется, Уильям, — с сомнением ответила Саманта, поднимая с земли брошенный колчан со стрелами. — Во всяком случае, мне показалось, что он подмигнул мне одним глазом…

— Тогда точно это был старина Уильям, — безапелляционно заявил Робин, упругим движением вскочив на ноги — Саманта даже охнула от восхищения. — Другие назгулы если бы почуяли нас… Пришлось бы нам давать тягу — только пятки бы засверкали!

— С ними был Хилари с электрохлыстом в руках, — напомнила девочка, поднимаясь вслед за товарищем на Тракт. — Если бы кто-нибудь из «уродцев» сделал хоть шаг в сторону…

— То я бы с ним разделался по-свойски! — расхохотался Робин.

Сорвав со лба обруч, опоясывающий длинные, до плеч, волосы, он высоко подбросил его в воздух и тут же, сбросив лук с плеча, послал вослед ему стрелу. Обруч, вращаясь, поднялся метров на пятнадцать, и в момент, когда он развернулся к земле своей плоскостью, стрела прошла точно в его центре. Робин заулюлюкал и вновь издал победный клич.

Саманта, смеясь, потрепала его по жестким густым волосам.

— Робин Гуд согнул железный прут, — с иронией сказала она. — Пошли скорее, а то Пекарь надерет нам уши!

Станция — шесть белых разнокалиберных зданий — располагалась в нескольких километрах от Внешнего Тракта на вершинах двух тесно примыкающих друг к другу лесистых холмов, разделенных глубоким оврагом. На Медвежьем холме стояло пять корпусов — Родильня, Операторная, Киберцентр, Склад, а также жилое помещение со столовой. Святая святых Станции — Лаборатория возвышалась на самой скалистой макушке соседнего Лисьего холма. Над оврагом был протянут неширокий мост из стеклопластика, настолько прозрачного, что у идущего по нему невольно возникало ощущение, что он парит в воздухе. Связь с Центром и другими Станциями, а их вокруг Территории располагалось двенадцать, осуществлялась с помощью грузовых и пассажирских вертолетов и флайеров, для которых был выстроен небольшой аэродром у подножия Медвежьего холма. Раз в неделю по средам на Станцию доставлялись продукты, почта и необходимые материалы для Родильного цеха, и так же раз в неделю, но уже по пятницам, большой грузовой флайер увозил партии подготовленных биороботов. Куда и зачем — об этом среди персонала Станции, насчитывающего около тридцати человек, говорить было не принято. А если и находились желающие порассуждать за ужином в кругу приятелей о дальнейшей судьбе «уродцев», то на следующий день говоруна вызывала к себе в Лабораторию начальница Станции мисс Нейла Эмингс. После такого визита у провинившегося портилось настроение на неделю-две. Так текли месяц за месяцем — пока в начале сентября на Станции не появились три практиканта из лучших школ материка для вундеркиндов.

Узкое коричневое шоссе, расчерченное белыми полосами, резко пошло наверх и плавно свернуло направо. Из-за густых елей показался цилиндрический корпус Склада, около которого рядком стояли несколько широких приземистых автофургонов. И тут же у подножия древней сосны, на скамейке под покатым навесом, их ждал Пекарь.

— Гуляете, дети мои? — вкрадчиво прогудел он низким басом и, набычившись, свирепо посмотрел на практикантов снизу вверх, сверкая маленькими карими глазками из-под густых нависших бровей.

Саманте он показался похожим на огромного гризли, растревоженного в своей берлоге. Вот сейчас он подымется во весь свой двухметровый рост и мощной волосатой рукой сгребет и подомнет их под себя…

Вопреки ожиданиям биохимика, молодые люди переглянулись и закатились от смеха.

— Что такое? — обиженно спросил Пекарь, оглядывая свой варварский наряд — серый балахон из грубой мешковины, закрытый спереди черным мясницким передником. — Разве я выгляжу недостаточно грозно? Тролли, страшные лесные тролли, и те дрожат, когда я захожу в цех. А двое обнаглевших сосунков, сбежавших с утренних занятий, не желают пасть ниц при виде своего разгневанного руководителя!

— Простите, наставник, — еле сдерживая смех, произнес Робин. — Вы же сами просили, чтобы из этого хилого ребенка, — он кивнул в сторону Саманты, — я сделал что-то стоящее. Не знаю уж, чему учат у них на юге, но девчонка не владеет даже примитивной гимнастикой йогов! Бегает она ничего себе, а в остальном — полнейшая размазня… Ой, Саманта, оставь в покое мои волосы — больно!

— Я тебе покажу размазню, — хмуро пообещала девочка, нехотя выпуская из рук жесткие черные пряди. — Говорила же я вам — я долго болела в детстве, а в вунд-школе у меня были дела поважнее…

Пекарь пытливо, без улыбки, всмотрелся ей в глаза. Саманта смутилась и покраснела.

— Ну что ж, поважнее так поважнее, — после некоторой паузы пророкотал биохимик. — Хотя первый день работы над драконом — дело тоже не пустяковое…

— Над драконом? — в один голос воскликнули пораженные практиканты.

— Элдис уже в Родильне — с самого утра занимается подбором биокомпонентов, — усмехаясь в пышные усы, сказал Пекарь. Кряхтя, он поднялся со скамейки и глыбой навис над молодыми людьми. — Толк выйдет из парня, не то что из вас, разгильдяев… Даже не верится, что в своих школах вы были в числе лучших! (Саманте вновь показалось, что Пекарь бросил на нее подозрительный взгляд.) Ладно, дело покажет, кто чего стоит… А теперь марш в столовую! Затем парень пусть направит свои индейские мокасины в сторону Операторной — сегодня надо помочь ребятам в составлении программы общего вида дракона. А ты, Саманта… Сходи-ка, девочка, в библиотеку, полистай книжки — нам с тобой надо будет на днях поколдовать над мозгом этой твари… Вечером, как всегда, настрочите отчет о проделанной работе. Хотя бы пару страниц в дневнике — договорились?

— Разве мы подводили вас, наставник? — обиженно вскинулся Робин.

— Помню, помню, — отмахнулся от него огромной рукой Пекарь, посмеиваясь в усы и с удовольствием скользя взглядом по стройной, мускулистой фигуре мальчишки. — Кстати, Робин, вечерком я, так и быть, поучу тебя метать нож… И особо — приемам обороны от троих соперников. Слишком уж ты прямолинеен, брат, в схватке — хитрости и сметки маловато… А сейчас — за дело!

Зардевшись от удовольствия, Робин приложил было ладонь ко рту, но, поймав укоризненный взгляд наставника, смешался и бегом помчался в сторону столовой. Саманта, стараясь не выдавать волнения, неторопливо пошла за ним, беспечно размахивая луком и что-то тихо напевая.

Пекарь, заложив руки за спину, задумчиво смотрел ей вслед.

Библиотека располагалась на втором этаже сборочного цеха, входящего в состав Родильни. Обширное помещение цеха было плотно заставлено матовыми кубами синтез-стендов трехметровой высоты. Они были соединены сотнями разноцветных кабелей с мощной ЭВМ, специализированной на создании биороботов и поэтому прозванной Мамашей. Девочка долго петляла среди стендов, задыхаясь от густого воздуха, насыщенного запахами разогретого металла, озона и сырого мяса. Не без труда она наконец выбралась в дальний угол зала, к белой лестнице с высокими поручнями. Со вздохом облегчения Саманта стала подниматься по рифленым ступенькам, но тут сзади послышался душераздирающий вопль.

Один из матовых кубов, мимо которого девочка только что беспечно проходила, оказался распахнутым. Из дверного проема валил сизый дым, расцвеченный пульсирующим красным светом.

— Джим, что ты стоишь, помогай! — раздался изнутри синтез-стенда отчаянный голос. — Видишь, эта дубина не хочет выходить!

— Сам ты дубина, — пророкотал в ответ густой, могучий голос. — Чего это я туда пойду? Там холодно…

— Он еще спорит! Джим, угости этого парня «хлыстом»!

— Зачем же «хлыстом»? — глубокомысленно прогудел новорожденный «уродец». — Вот ежели ныне была бы эпоха Древнего Египта, времен, скажем, Хефрена, то…

— Рассуждает! — с восхищением вскрикнул кто-то. (Саманта узнала голос младшего наладчика киберузлов Джима Стайрона.) — Слушай, Тед, а откуда тролль может знать о Древнем Египте? Ему вроде бы не положено…

— …Или, например, период термидорианской реакции во Франции конца восемнадцатого века, — продолжал бормотать тролль. (Саманта смутно различала в дымном облаке его дубообразную фигуру.) — Тогда с оппозицией обращались запросто: раз — и нету… Ныне же, когда на дворе стоит четвертое десятилетие двадцать первого века и мир и благоденствие воцарилось над многострадальными народами… Ой-ой-ой! Я же говорил — не надо «хлыстом»! Давайте-ка лучше порассуждаем логично. Кто потерпит в споре позорное поражение, тот и выйдет на лютый мороз…

— Все ясно, — грустно сказал пожилой мужчина, выходя из стенда и снимая с крупной головы дыхательную маску.

Присмотревшись, девочка узнала Теда Норвила — одного из ведущих биохимиков Родильни. Тед достал из верхнего кармана халата сигарету и нервно закурил, как будто ему не хватало клубов дыма, окутывающих его плотную фигуру.

— Кто программировал вчера вечером этого тролля? Джим, ты слышишь меня, мой мальчик?

— …Или, скажем, эпоха дворцовых переворотов в России, — задушевно продолжал тролль. Время от времени он высовывал из бурлящего облака мощные конечности и тут же с обиженным стоном убирал их внутрь «куба».

— Джим, не слышу ответа…

Парнишка-наладчик нехотя вышел наружу. Он был всего лет на пять старше Саманты. В сгорбленной позе его худенькой фигуры выражалось искреннее раскаяние.

— Понимаете, мистер Норвил, я вчера готовился к экзамену по всемирной истории и случайно уронил учебник в информприемник «Мамаши»…

— …А как расправлялись с бедными индейскими племенами жестокие испанские колонизаторы! — со слезой в голосе проревел тролль.

— Запри это чучело… — со вздохом сказал Тед, безнадежно махнув рукой в сторону стенда. — После обеда будем разбираться, ведь это явный брак…

— Кто брак — это я брак? — еще больше обиделся тролль. — Какая жестокость — так обращаться с юношей, который только начинает свою многострадальную жизнь, овеянную бурями и штормами, ураганами и цунами, торнадо и…

Дверцы стенда захлопнулись, и стенания тролля стихли. Оба наладчика, весело переговариваясь, ушли. И тут же за спиной Саманты раздался бодрый голос:

— Жаль все-таки этого громилу — чувствую, пойдет он сегодня на переплавку за здорово живешь… Может, выпустим его, Эмми?

Девочка вздрогнула и резко повернулась, еле удержав равновесие. Колени ее предательски подогнулись, руки задрожали. Но рядом никого не было!

— Кто… кто это сказал? — срывающимся голосом спросила она.

Раздался тихий смешок. Она опустила глаза и увидела небольшого толстого человечка с румяными щеками и волосатыми ногами, одетого в клетчатую ковбойку и короткие полосатые брюки. Человечек не сводил с нее вишневых глаз, в которых искрились веселые огоньки.

— Кто… кто вы такой? — еле слышно пробормотала Саманта.

— Неужели не видно? — обиженно протянул коротышка, забавно вытянув губы дудочкой. — А еще выдает себя за знатока сказок…

— Вы… хоббит? — с изумлением выдохнула девочка. — Но как же?.. Ведь хоббиты Проектом не предусмотрены… И как вы узнали?..

Маленький человечек вскочил и, быстро перебирая коротенькими ножками, помчался наверх — словно вихрь пронесся. Девочка в испуге обернулась. Ей показалось, что среди матовых кубов тихо скользнула гибкая тень. Собрав волю в комок, она не спеша, с достоинством пошла наверх, но ее не оставляло чувство, что из мглы опустевшего зала за ней следят чьи-то колючие, недобрые глаза.

В уютной овальной комнате, заставленной до потолка сборниками сказок всех времен и народов, царила тишина. Узкое стрельчатое окно выходило в сторону Лисьего холма, где среди невысоких сосен белел купол Лаборатории. Девочка огляделась в растерянности по сторонам — хоббита и следа не было! Но здесь и спрятаться негде…

— Не нашла, — хихикнул кто-то рядом. — И что у вас, людей, за глаза — вроде и смотрите, а ничего-ничегошеньки-то вы не видите…

Хоббит неожиданно вынырнул из-за маленького столика, заваленного книгами в роскошных переплетах. Усмехаясь, он остановился посреди комнаты, заложив руки за спину и чуть склонив голову набок.

— Отвечаю на твои вопросы, милая Эмми, — наконец важно произнес он. — Итак, вопрос первый: настоящий я хоббит или нет? Считаю, что это вопрос бестактный и очень даже глупый. Вопрос второй: откуда я знаю, что твое настоящее имя вовсе не Саманта? Это другое дело, это, что называется, взять рога за быка…

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.