9

Принтер непрерывно стрекотал, выдавая одну страницу за другой. Каждую свежеотпечатанную страницу Андо быстро прочитывал и откладывал в сторону. Текст был набран довольно мелким шрифтом с единичным интервалом между строчками. Однако принтер печатал так медленно, что Андо без труда успевал дочитать страницу до того, как вылезала следующая.

Дискеты ему показалось недостаточно, и он решил сделать себе бумажную копию. Только вот не рассчитал возможностей допотопной техники, и теперь, измученный ожиданием, пританцовывал рядом с принтером, у которого уходило по две-три минуты на страницу.

Когда он открыл файл в лаборатории, оказалось, что отчет Асакавы насчитывает больше сотни страниц. Распечатывать тексты такого объема начальство не разрешало, поэтому Андо пришлось, сгорая со стыда, попросить у Уэды одолжить ему ноутбук хотя бы на ночь. Теперь он уже почти целый час сидел у своего древнего принтера, прочитывая страницу за страницей по мере их появления.

Он дочитал двадцать первую страницу и принялся за сэндвич, купленный по дороге из лаборатории домой. Все, что он прочитал до сих пор, в целом соответствовало той картине, которую обрисовал ему Ёсино, но здесь содержались подробности, касающиеся времени и места происшествий. Но эти подробности были именно тем, чего не хватало рассказу Ёсино, для того чтобы он звучал по-настоящему убедительно. Сжатый, без излишеств, репортерский стиль Асакавы делал историю гораздо более правдоподобной.

В процессе расследования четырех одновременных смертей (все четыре от сердечного приступа), которые произошли в Токио и префектуре Канагава, Асакава пришел к выводу, что два студента и две старшеклассницы умерли в результате заражения каким-то неизвестным вирусом. С научной точки зрения это было очевидно. И так как при исследовании во всех четырех телах действительно был обнаружен вирус, очень похожий на вирус оспы, то выходит, что журналист не ошибся. На основании того, что все четверо умерли в одну и ту же минуту, Асакава предположил, что они подцепили вирус одновременно, находясь вчетвером в одном и том же месте. Значит, решил он, вся задача сводится к тому, чтобы узнать, где и каким именно образом произошло заражение.

Довольно быстро Асакаве удалось определить место и время совместной встречи всех четверых: 29 августа (то есть ровно за неделю до смерти), в Южном Хаконэ, на территории туркомплекса «Пасифик Лэнд», в коттедже Б-4.

Страница двадцать два начиналась с описания путешествия, которое Казуюки Асакава проделал, чтобы добраться до коттеджа Б-4. Сев на скоростной экспресс, он поехал в Атами, где взял напрокат машину. На машине он доехал до турпарка по автостраде Каннами. Горный участок шоссе был в ужасном состоянии, из-за дождя и темноты он с трудом видел дорогу. Так что, хотя номер был зарезервирован на его имя уже с полудня, он смог зарегистрироваться только в начале девятого вечера.

Осознав, что ему придется переночевать в том самом месте, где вся компания заразилась смертельным вирусом, Асакава впал в легкую панику. Мысль о том, что ребята умерли ровно через неделю после того, как побывали на этой вилле, была очень неприятной. Асакава опасался, что точно такая же участь может постичь и его. Но все-таки профессиональное любопытство пересилило страх, и он обыскал весь номер до самого последнего уголка.

По записи, которую один из студентов оставил в памятной книге, Казуюки догадался, что в ту ночь ребята смотрели какую-то видеокассету. Поэтому он отправился в администраторский домик на поиски. Поиски увенчались успехом — администратор нашел на одной из нижних полок своей видеотеки кассету (без коробки и без наклейки с названием) и дал ее Асакаве на ночь. Вернувшись в коттедж Б-4, Асакава вставил кассету в новенькую видеодвойку и просмотрел ее всю от начала до конца.

Вначале была кромешная темнота. А потом...

«На черной поверхности экрана вспыхнула яркая точка — будто с обратной стороны кто-то проткнул экран светящейся иглой. Точка замигала, постепенно начала увеличиваться в размере и вдруг заметалась беспорядочно по всему экрану, пока не застыла в нижнем левом углу. Через несколько секунд из точки полезли во все стороны тоненькие лучи — образовался всклокоченный световой пучок, который пополз по экрану, оставляя за собой извилистый, напоминающий червя след...»

Андо оторвался от чтения. Журналист описывал первые кадры достаточно подробно. По крайней мере, Андо без труда смог визуально представить себе описанную картину. Образ был очень ярким и отчетливым, и ему даже показалось, что он уже видел нечто подобное. Пятнышко-светлячок, зигзагом перемещающееся по чернильному экрану. Вот оно становится все больше, а свет его становится все ярче... потом ровность линии вдруг нарушается, и края светового пятна начинают топорщиться, как щетинки влажной кисточки. Он определенно видел нечто подобное совсем недавно.

Андо потребовалось несколько минуты, чтобы вспомнить, где и когда он видел описанные Асакавой кадры. Это было два дня назад, в квартире Маи Такано. Именно там он нашел видеокассету, на которой было мужской рукой выведено «Лайза Миннелли, Фрэнк Синатра, Сэмми Дэвис-мл. 1989». Первые несколько секунд записи полностью подходили под описание Асакавы. Но только первые несколько секунд. Потом темный экран со светящейся точкой исчез и началась реклама.

Наверное, Маи пыталась полностью уничтожить запись, и поэтому записывала подряд все утренние программы, пока пленка на видеокассете не закончилась. А это значит... Это значит, что Маи нашла кассету на квартире у Рюдзи Такаямы, принесла ее к себе домой и дома, конечно же, посмотрела... Посмотрев кассету, она решила уничтожить запись. Вероятно, у нее были на это веские причины. Но она не знала, что первые несколько секунд записи так и остались нетронутыми. Их не удалось стереть... Интересно, была ли это та же самая кассета, которую Асакава обнаружил в коттедже Б-4?

...Надо собраться и хорошенько подумать. Это не может быть та же самая кассета. Это разные кассеты...

В отчете Асакавы черным по белому было написано, что на кассете, которую он нашел в «Пасифик Лэнд», не было никакой наклейки. Наверное, кассета из квартиры Маи — это копия.

Оригинал неизвестно где, а копия уничтожена. Хотя кто знает, сколько их было, этих копий... Многократно перезаписанная, стертая, перемотанная вперед и назад видеокассета, внешне безобидная, свободно перемещающаяся в пространстве — чем тебе не вирус? Андо вздрогнул от этой мысли.

Исчезновение Маи почти наверняка связано с видеокассетой. Интересно, она действительно посмотрела эту кассету до конца? Ой как нехорошо. Девушка уже больше недели не появлялась у себя в квартире, не ходила на занятия и даже не звонила родителям. С другой стороны, в последнее время он не слышал никаких сообщений о молодой женщине, умершей при невыясненных обстоятельствах.

Что же с ней могло случиться? Вдруг она все-таки умерла, но в каком-нибудь безлюдном месте, где никогда никто ее не сможет обнаружить?

...Лучше об этом не думать. Бедная девочка, ей только-только исполнилось двадцать два...

Он вдруг почувствовал, насколько Маи была ему дорога. И эта подступившая так неожиданно и так не вовремя любовь только усугубила горечь утраты.

Принтер, натужно скрипя, выплюнул очередную страницу. Этот звук вывел Андо из печальной задумчивости. У него не было времени на бесплодные страдания — прежде всего надо было понять, что там было на этой видеокассете.

10

Следующие несколько страниц подробно описывали содержание записи. Вчитываясь в записи Асакавы, Андо настолько отчетливо представлял себе телевизионный экран, как если бы смотрел на него наяву.

"Что-то красное, вязкое брызнуло во все стороны. Потом на экране возникло изображение горы — сразу было видно, что это действующий вулкан. Из его жерла лилась лава, из-под земли доносились гул и рокот. Яркие сполохи озаряли ночное небо. Потом сцена неожиданно оборвалась, и на молочно-белом фоне появился черный иероглиф «гора», который через несколько мгновений растаял, исчез с экрана. Вслед за этим шла сцена с двумя игральными костями, перекатывающимися на дне чугунной плошки.

Но вот на экране появилась человеческая фигура. Сморщенная старуха, сидящая на рисовой циновке. Старуха смотрела прямо в камеру и что-то говорила на редком, непонятном диалекте. Было невозможно понять точный смысл слов, но, судя по тану и отдельным выражениям, старуха, предсказывая кому-то будущее, предупреждала его или ее о большой опасности.

Старуху сменил истошно вопящий младенец. Сцены шли одна за другой, казались не имеющими видимой связи. Случайные в той же мере, что и карты, которые гадалка достает из колоды.

Новорожденный исчез, и на экране возникло множество лиц. Их становилось все больше и больше, они делились, как клетки, и заполняли весь экран. Это копошение происходило на фоне голосов, повторяющих на все лады: «Лгун! Мошенник!» Потом был старенький телевизор, показывающий иероглиф «непорочность».

В самом конце на экране появилось лицо мужчины. Мужчина прерывисто дышал, по его лицу струился пот. За его спиной были видны деревья и заросли кустов. Глаза мужчины были налиты кровью, рот скривился в крике. Его голое плечо было разодрано до кости, кровь хлестала из раны. И тут откуда-то, непонятно откуда, снова раздался плач младенца. Потом на самой середине экрана застыл лунный диск, с которого то и дело отделялись и падали с глухим стуком крупные — размером с кулак — камни.

А потом на черном фоне возникла надпись:

«Каждый, кто видел эти кадры, умрет ровно через неделю после просмотра. Минута в минуту. Если ты хочешь остаться в живых, то сделай так, как я тебе скажу. Ты должен...»

Но вместо объяснения того, что же нужно сделать, чтобы избежать смерти, началась реклама средства от комаров. Реклама закончилась, и Асакаву вновь захлестнула волна ужаса, которую он почувствовал с первых же секунд просмотра. Он уяснил для себя две вещи. Первое: любой, кто видел эту кассету, должен умереть через неделю. Второе: смерти можно избежать, но объяснение, как это сделать, было стерто — поверх него записали телевизионную рекламу. Четверо ребят решили зло пошутить и уничтожили последние кадры записи. Единственное, что оставалось Асакаве, — это взять видеокассету с собой и как можно скорее уехать из коттеджа Б-4. У него была лишь неделя для того, чтобы узнать, как спастись от неминуемой гибели.

Андо перевел дыхание и отложил прочитанные листы в сторону.

...Какое дерьмо...

В своем отчете Асакава подробнейшим образом описал все двадцать с лишним минут записи. Он старательно пытался с помощью одних лишь слов воспроизвести жутковатый видеоряд и звуковую дорожку — все то, что было записано на кассете. И, надо сказать, это вполне ему удалось. Все описанные Асакавой сцены воспроизводились в мозгу у Андо настолько отчетливо, что казалось, он видел и слышал их своими собственными глазами и ушами.

Андо снова тяжело вздохнул. Он вдруг почувствовал себя совершенно обессиленным. Но это не была обычная усталость, скорее это чувство было сродни страху, который испытал Асакава, досмотрев кассету. Андо хотелось, чтобы кто-нибудь был сейчас с ним рядом. Кто-нибудь, кто смог бы его защитить, развеять это наваждение.

Но любопытство подстегивало его. Что же дальше? Андо глотнул чаю, и принялся за следующую страницу. Теперь он читал еще быстрее, чем раньше.

Вернувшись в Токио, Асакава первым делом позвонил Рюдзи Такаяме и рассказал обо всем, что с ним произошло в «Пасифик Лэнд». Он чувствовал, что ему не под силу в одиночку справиться с решением возникшей проблемы. Ему нужен был помощник, а лучшего помощника, чем Такаяма, с которым они вместе учились в школе, было не найти. Впрочем, Асакава обратился еще и к Ёсино. Но тот отказался смотреть кассету. «Независимо от того, правда это или ложь, но если существует хоть малейшая вероятность, что просмотр кассеты действительно влечет за собой смерть, — сказал Ёсино, — мне бы не хотелось идти на риск».

Такаяма же отреагировал ровно наоборот. Услышав, что его старый друг раскопал кассету, которая убивает людей, первое, что он сказал, было: «Давай-ка, посмотрим эту самую кассету».

Они направились к Асакаве домой и посмотрели видеозапись, найденную в «Пасифик Лэнд». Рюдзи страшно заинтересовался и попросил Асакаву сделать для него копию.

На слове «копия» Андо оторвался от чтения и сделал пометку в блокноте. Теперь ясно, каким образом кассета попала к Маи. Хотя кроме первых кадров ничего на ней не осталось, Андо не сомневался, что это копия, сделанная в первую ночь для Такаямы. А оригинал, который оставался у Асакавы и во время аварии находился в машине, лежит себе где-то на помойке вместе с разбитым видеомагнитофоном. Теперь понятно, почему название на наклейке было написано мужским почерком — это почерк Асакавы. Он сделал копию на старой кассете, поверх прежней музыкальной записи. Значит, Маи взяла эту запись у Рюдзи... Очень похоже, что так оно и было. Вопрос только когда? Девушка рассказывала ему про какую-то кассету, о которой слышала от Асакавы, но не говорила, что эта кассета у нее.

Скорее всего, она совершенно случайно наткнулась на видеозапись через несколько дней после смерти Такаямы. А потом, даже не подозревая, насколько это опасно, посмотрела кассету...

Ладно, об этом позже. А сейчас надо запомнить, что первая копия была сделана в квартире Асакавы.

Итак, Рюдзи забрал кассету себе и начал работать над восстановлением стертого отрывка, который они решили называть «магической формулой». Сперва нужно было разобраться, каким образом кассета оказалась в коттедже Б-4. Сначала они думали, что кто-то снял все видеокамерой и оставил пленку в «Пасифик Лэнд». Но оказалось, что все было гораздо сложнее. За несколько дней до злополучной компании в коттедже Б-4 останавливались родители с сыном-школьником. Именно он поставил видеокассету на режим записи, но потом забыл о ней, и только вернувшись домой, обнаружил, что кассета осталась в гостиничном видеомагнитофоне. Выходило, что видеоряд на кассете не был ни обычной видеосъемкой, ни записью телепередачи. А это значит, что в то время, как видеомагнитофон работал в режиме записи, произошло какое-то постороннее вмешательство, и вместо обычной телевизионной программы на кассету записалось что-то другое.

Через три дня в коттедж Б-4 приехали две молодые парочки. Вечером они решили посмотреть какой-нибудь фильм и, включив видеомагнитофон, обнаружили в нем кассету, которую все вместе и посмотрели. Наверное, угроза только раззадорила их. Трудно было поверить, что ровно через неделю все они умрут, если не выполнят какое-то дурацкое требование. По-видимому, никто из них не отнесся серьезно к пророчеству, записанному на видеокассете. Поэтому они решили сыграть злую шутку над всеми будущими постояльцами номера Б-4 и стерли «магическую формулу». Разве стали бы они это делать, если бы предположили, что существует хотя бы малейшая вероятность осуществления того, чем им угрожали? На следующий день ребята разъехались по домам. Кассету нашел администратор, унес ее к себе и положил на полку. Где она, забытая, лежала до тех пор, пока в «Пасифик Лэнд» не приехал Казуюки Асакава.

Так каким же образом запись могла оказаться на видеокассете? Решив, что речь идет о так называемом «пиратском вещании», Асакава попытался отыскать транслятор. Так ничего и не обнаружив, он вернулся домой и тут узнал, что во время его отсутствия кассету посмотрели его жена и годовалая дочка. Теперь Асакаве предстояло бороться не только за себя, но и за всю свою семью.

Тем временем Рюдзи совершил потрясающее открытие. Прежде всего, просмотрев кассету несколько раз подряд, он пришел к выводу, что ее можно разбить на двенадцать сцен, которые, в свою очередь, делятся на две группы: реальные (то, что было на самом деле) и абстрактные (ментальный видеоряд — игра воображения).

Так, например, извержение вулкана явно происходило на самом деле, да и мужчина из последней сцены выглядел вполне реальным человеком — то есть эти два отрывка относились к первой группе. А, скажем, начальные кадры со светящейся точкой, перемещающейся туда-сюда по экрану, скорее смахивали на мультик — картинку, созданную чьим-то воображением.

Поделив сцены на две группы, Рюдзи обнаружил, что в так называемых «реальных сценах» через более или менее равные промежутки (примерно раз в четыре секунды) происходит полное затемнение экрана. А в «абстрактных сценах» нет ни одного затемнения. Что это могло означать? Только одно, что мгновенное затемнение — это нечто иное, как реальное смаргивание. Это предположение объясняло, почему затемнения встречались только в реальных, увиденных собственными глазами сценах.

Более того, частота затемнений соответствовала среднестатистической частоте моргания у женщины. Так что вполне можно было принять это в качестве рабочей гипотезы. Однако такая гипотеза подразумевала, что видеоряд, попавший на кассету, был записан не с помощью видеокамеры, а путем ментальной проекции на пленку чьего-то сознания, содержащего реальные и воображаемые образы.

В это Андо просто не мог поверить. Что за бред! Как можно серьезно рассуждать о том, что кто-то взял и усилием мысли записал на видеокассету поток своего сознания. То есть Андо не собирался оспаривать существование такого общеизвестного феномена, как ментальная фотография. Но «ментальная проекция движущегося изображения»?! Это уже слишком.

Начать с того, что весь процесс передачи движущегося изображения организован совсем иначе, чем фотографирование... Андо с огромным уважением относился к Рюдзи и всегда удивлялся его проницательности, но на этот раз он не мог согласиться со своим уже покойным сокурсником. Впрочем, спорить с мертвецом не имело смысла, да и жаль было тратить на это время, поэтому Андо принялся читать дальше.

Приняв за рабочую гипотезу предположение, что кто-то записал видеокассету с помощью паранормальных способностей, Такаяма и Асакава встали перед следующим вопросом: кто же мог это сделать? За ответом они направились в Мемориальный музей Тэцуо Миуры в Камакуре.

Профессор Миура занимался исследованием паранормальных возможностей человека и всю свою жизнь посвятил составлению базы данных о проживающих на территории Японии людях с экстрасенсорными способностями.

Вся информация, которую удалось собрать Миуре, весь его архив перешел по наследству к сыну профессора и хранился в Мемориальном музее.

Асакаве и Такаяме удалось получить доступ к архиву Миуры. Они справедливо предположили, что человек со способностями к «ментальной проекции» наверняка попал в поле зрения дотошного исследователя. И действительно, несколько часов поисков в четыре руки, и друзья обнаружили возможного кандидата. Вернее, кандидатку.

Ее звали Садако Ямамура. Родом она была с острова Идзуосима, из местечка Сасикидзи.

В возрасте десяти лет Садако уже умела проецировать образы на фотопластинку. В архиве профессора Миуры хранилось две фотопластинки: одна с изображением иероглифа «гора», вторая с иероглифом «непорочность» — первый иероглиф фамилии и первый иероглиф имени девочки.

И сами иероглифы, и манера их написания совпадали с тем, что Асакава и Такаяма видели на кассете. Сомнений не оставалось. Заночевав в Камакуре, они выехали на Идзуосиму на следующее же утро. Целью их поездки было собрать как можно больше информации о Садако и о ее семье. Они надеялись, что на Идзуосиме им удастся найти ключ к спасению. Чего могла хотеть Садако? Почему она угрожала смертью каждому, кто посмотрел ее кассету? Во что бы то ни стало нужно было узнать ответы на эти вопросы.

По мере приближения к Идзуосиме Рюдзи Такаяма начал подозревать, что Садако уже нет в живых. Он считал, что она вложила свое последнее желание в череду этих, казалось бы, не связанных между собой сцен и силой мысли спроецировала их на видеопленку в самый момент смерти. Кассета была ее завещанием, но в то же время и воплощением ее безудержной ненависти.

С помощью внештатного идзуосимского корреспондента еженедельника N., с одной стороны, и с помощью Ёсино, который вел расследование в Токио, с другой, Асакаве удалось составить довольно подробное досье на Садако Ямамуру.

Она родилась в 1947 году. Ее матерью была Сидзуко Ямамура, тоже обладавшая экстрасенсорными способностями, а отцом — Хэйхатиро Икума, доцент психиатрического отделения университета Т***.

Икума занимался исследованиями в области парапсихологии, и вначале Сидзуко была просто объектом его исследования. Но потом молодой доцент влюбился нее, а еще через некоторое время у них родилась дочь. Садако. Когда девочка не много подросла, все семейство начало появляться на публике. Икума хотел, чтобы Сидзуко продемонстрировала людям свои экстрасенсорные способности.

Они были встречены с любопытством и вскоре стали всеобщими любимцами. Но стоило одному авторитетному научному обществу объявить, что все, что проделывает Сидзуко, — это подделка и мошенничество, как публика отвернулась от них, а в газетах началась настоящая травля. Сидзуко, не сумев справиться с нервным потрясением, покончила жизнь самоубийством, бросившись прямо в кратер извергающегося вулкана Михара на острове Идзуосима. Икуму выгнали из университета, после чего он заболел туберкулезом и через некоторое время умер.

Оставшуюся сиротой девочку взяли к себе родственники, и Садако прожила в Сасикидзи до восемнадцати лет, пока не закончила школу. Однажды, когда девочка была в четвертом классе, она предсказала извержение вулкана Михара, после чего в школе о ней пошла дурная слава. Но кроме этого единственного случая ничего больше не указывало на то, что девочка унаследовала от матери экстрасенсорные способности. Сразу после окончания школы Садако уехала в Токио и поступила в театральную студию в надежде стать актрисой.

Именно на этом этапе к расследованию подключился Ёсино. Асакава позвонил ему из Саси-кидзи и попросил найти ту студию, в которой занималась Садако. Предположительно студия находилась в токийском районе Йоцуя. Ёсино удалось найти студию и узнать немало интересного о Садако от человека по имени Арима, который был одним из самых старых членов труппы.

С тех пор прошло двадцать пять лет, но Арима очень хорошо помнил тихую, молчаливую девушку, которая произвела на него сильнейшее впечатление. Если верить его рассказу, то получалось, что Садако умела проецировать изображение на экран выключенного телевизора. А это значит, что ее возможности намного превосходили возможности ее матери. Кроме впечатляющих подробностей Ёсино сумел заполучить две фотографии Садако — Арима вынул их из резюме девушки, которое все это время хранилось в студийном архиве. На одной фотографии Садако была изображена по пояс, на другой — в полный рост. Обе карточки были бесспорным доказательством не просто красоты, а абсолютного совершенства внешнего облика Садако Ямамура.

К сожалению, Ёсино не смог выяснить, что стало с девушкой после того как она ушла из театральной студии. Всю собранную информацию, а также копии обеих фотографий он отправил Асакаве по факсу.

Узнав, что след Садако потерян, Асакава пришел в отчаяние. Если они с Такаямой не найдут девушку, им вряд ли удастся узнать, в чем заключается «магическая формула». И значит, смерть неизбежна.

Но тут Рюдзи снова проявил поразительную проницательность: им вовсе не обязательно следить за каждым шагом девушки. Лучше сосредоточить внимание на главной сцене развития событий, а именно на туркомплексе «Пасифик Лэнд», а еще конкретней — в коттедже Б-4, и постараться понять, почему видеокассета была записана именно там. Это не может быть случайностью, и вероятней всего это место имеет непосредственное отношение к Садако.

Туркомплекс в Южном Хаконэ построили относительно недавно. Так что нельзя было исключать вероятность, что в ту пору, когда Садако бывала там, в этих местах располагалось что-то другое. Асакава снова связался с Ёсино и попросил его разузнать, что именно было на горе до того, как там построили «Пасифик Лэнд».

На следующий день пришел ответ от Ёсино. Выяснилось, что раньше на месте туристического комплекса располагался туберкулезный санаторий. К своему отчету Ёсино приложил план застройки санатория и биографическую справку о Сиротаро Нагао, пятидесятисемилетнем враче, у которого была небольшая собственная практика в Атами. На протяжении пяти лет — с 1962 по 1967 год — доктор Нагао работал в туберкулезном санатории в Южном Хаконэ. По-видимому, Ёсино намекал Асакаве, что за более подробной информацией ему стоит обратиться к доктору. Сев на скоростной катер, Асакава и Такаяма спешно выехали в Атами. К вечеру им нужно было во что бы то ни стало найти «магическую формулу». Иначе Асакаву ждала страшная смерть, потому что с того момента, как он посмотрел кассету, прошло уже шесть с половиной дней. У Рюдзи до назначенного срока были почти сутки — до десяти вечера следующего дня, а срок Сидзуки и маленькой Йоко — через тринадцать часов после Рюдзи. В одиннадцать утра.

В Атами Асакава и Такаяма пересели на взятый в прокате автомобиль и поехали в клинику доктора Нагао. Они не могли рассчитывать на какую-то особенно ценную информацию, но выбирать особенно не приходилось.

Каково же было их изумление, когда они оказались лицом к лицу с Сиротаро Нагао. И Такаяма, и Асакава сразу же узнали в нем того самого мужчину из последней сцены — потного, с налитыми кровью глазами и разодранным до кости плечом. Он постарел с тех пор и порядком полысел, но это был тот самый человек. Теперь они знали его имя: доктор Нагао. Садако видела его очень, очень близко. И, судя по всему, он вызывал в ней отвращение и ненависть.

Рюдзи устроил Нагао допрос с пристрастием и добился-таки того, что доктор рассказал им о том, что произошло жарким летним днем в Южном Хаконэ двадцать пять лет назад.

Летом 1967 года Нагао, который проходил практику в туберкулезном санатории, отправился с обследованием в один из удаленных горных районов. По собственной невнимательности и неаккуратности во время этого обследования молодой врач заразился от больного оспой.

В тот день, о котором идет речь, у Нагао уже начали проявляться первые легкие симптомы болезни. Но он, конечно же, не подозревал, что заразился оспой, и поэтому, несмотря на температуру и головную боль, как обычно, осматривал больных, которые лечились в санатории. Закончив осмотр, он вышел во двор немного отдохнуть и во дворе столкнулся с Садако Ямамура. Бросив театральную студию, девушка стала часто приезжать в санаторий — навещать своего больного туберкулезом отца.

С первого же взгляда на Садако Нагао буквально потерял голову от ее неземной красоты. Он приблизился к девушке и заговорил с ней, а потом, словно повинуясь чьему-то приказу, отвел ее к заброшенному дому с каменным колодцем на краю рощи и там изнасиловал. Садако, отчаянно защищаясь, прокусила Нагао плечо до самой кости. Он взвыл и ослабил хватку. Девушка отползла в сторону. И только тогда, весь в лихорадке, с кровоточащим плечом, Нагао заметил, что его жертва — андроган.