1

С недавних пор Каору стал выглядеть много старше своих двадцати. И вовсе не из-за выражения лица. Взрослым он был не только внешне, но и по своему внутреннему устройству. Люди, знавшие его, говорили, что юноша развит не по годам.

Сам Каору не считал это простой случайностью, с тринадцати лет ему пришлось взять на себя роль главы семьи. Десять лет назад, когда он был еще учеником младшей школы, невысокий щуплый мальчик выглядел, скорее, младше своих лет. Усвоивший от отца начала естественных наук, от матери — начала филологии, он считался умным ребенком. Его не беспокоили повседневные дела, основным его занятием было заставлять свое воображение работать над вопросом устройства мира.

Когда Каору вспоминал о том времени, ему казалось, что сейчас он живет совсем в другом мире. Тогда он ночи напролет проводил, болтая с родителями и играя на компьютере. Не было ни малейшего намека на нависшую над семьей тень. Его идея о том, что между расположением поселков долгожителей и магнитными аномалиями Земли, возможно, есть связь, подтолкнула его к замыслу поездки на границу североамериканских штатов Аризоны, Юты, Колорадо и Нью-Мексико, где отрицательный показатель магнитных отклонений был особенно высок. Он даже заставил отца подписать договор.

Это соглашение о поездке в Северную Америку Каору до сих пор бережно хранил у себя в столе. Договор, который в конце концов так и остался не выполненным. Хидэюки до последнего момента не отказывался от своего обещания, но учившийся на медицинском факультете Каору отлично знал, что выполнить его практически невозможно.

Каору не мог понять, когда и как в тело его отца вторгся вирус метастазного рака. Возможно, несколько лет тому назад, когда отец начал жаловаться на боли в желудке. Наверное, тогда вирус сделал паковой одну из клеток в его теле. Появившаяся раковая клетка начала свое первое деление сразу после того, как отец пообещал поехать в пустыню. А дальше опухоль стала разрастаться незаметно, но упорно, и путешествие всей семьей в Северную Америку превратилось в несбывшуюся мечту.

Запланированную поездку Хидэюки в лабораторию Нью-Мексико отложили, и только через три года после обещания поехать в Северную Америку ее внесли в рабочий план. Хидэюки должен был пробыть в исследовательских центрах Лос-Аламоса и Санта-Фе примерно три месяца. Он хотел привезти туда Матико и Каору, чтобы они посетили место с минусовой магнитной аномалией, которое все еще не давало Каору покоя.

В начале лета, когда Хидэюки заранее, за два месяца, забронировал места в самолете и уже готовился к путешествию в кругу семьи, он вдруг начал жаловаться на боли в груди. Обратись он тогда к врачу...

Но Хидэюки не слушал советов Матико и, решив, что это расстройство желудка, не стал менять свои планы.

Лето было в разгаре, а боль в желудке усиливалась, и вот за три недели до запланированной поездки у Хидэюки началась сильная рвота. Но, даже несмотря на нее, он продолжал говорить, что ничего страшного не происходит. И поскольку он считал, что нельзя отменять поездку, о которой так мечтала его семья, то продолжал отказываться от тщательного обследования.

Но симптомы перешли предел, до которого их можно было игнорировать, и Хидэюки наконец согласился пройти обследование у знакомого врача из университетской больницы. В результате тщательного осмотра тот обнаружил в привратнике желудка полипы, и Хидэюки пришлось лечь в больницу.

Поездку, разумеется, отложили. Но и Каору и Матико было уже не до поездки. От лечащего врача они узнали, что полипы оказались злокачественными.

Таким образом, каникулы для тринадцатилетнего Каору из рая очень быстро превратились в ад. Пришлось не только забыть о долгожданной поездке. Вся семья провела то жаркое лето в перемещениях между домом и больницей.

В следующем году я вылечусь, и мы, как я обещал, обязательно поедем в пустыню...

Оптимизм Хидэюки был единственным успокоением.

Матико верила словам мужа, так как от мысли, что шансов у него один на десять тысяч, ей становилось плохо, и она отдавалась этой слабости.

В этой ситуации Каору ничего не оставалось, как взять на себя обязанности главы семьи. Он готовил на кухне вместо матери, которая стала совсем мало есть. Каору не только насильно впихивал матери в рот еду, но и, основываясь на приобретенных им медицинских знаниях, пытался взрастить образ радостного будущего в ее сознании.

Операция по удалению двух третей желудка прошла успешно, оставалось только сделать пересадку. К концу лета — началу осени он смог вернуться в лабораторию.

С этого момента отношения отца и сына заметно изменились. Хидэюки стал уважать Каору как мужчину за то, что сын поддерживал его, пока он был в больнице; начал гораздо больше, чем прежде, общаться с ним. Он словно бы взялся за воспитание в Каору сильного мужчины: прекратил называть сына Бонзой, настаивал на том, чтобы тот больше занимался физическими упражнениями, а не играл на компьютере. Мальчик почувствовал, что отец отчаянно хочет передать ему что-то, что сам уже не может удержать. Он не стал сопротивляться и пошел отцу навстречу.

Каору ощущал любовь Хидэюки, чувствовал, что становится для него особенным человеком, наследующим отцовскую силу воли. Он все никак не мог забыть, какая гордость по этому поводу кипела в нем тогда.

Без особенных происшествий прошло два года, Каору ожидал свой пятнадцатый день рождения. Но у отца в организме снова начали происходить необратимые изменения. Изменения эти обозначили себя стулом с кровью.

Кровь — это та красная лампочка, которая со стопроцентной вероятностью сигнализирует о том, что рак начал свое движение. Хидэюки не задумываясь пошел к врачу. Выпив барий, он прошел рентгеноскопию. У него обнаружили признаки частичного зажимания s-образной ободочной кишки. Все, что не было удалено при операции, находилось в ужасном состоянии.

Существовало два варианта проведения операции: сохранить часть ануса или провести гораздо более обширные удаления и создать искусственный анус. В первом случае существовал риск, что будут упущены незаметно проникшие в организм раковые клетки и рак разовьется снова. Во втором s-образную ободочную кишку удалили бы полностью и можно было бы ожидать более надежных результатов. Врач считал, что гораздо лучше сделать полностью искусственный анус, но, учитывая последствия этого решения для повседневной жизни, окончательное решение оставили за пациентом.

Хидэюки, однако, с легкостью согласился на искусственный анус.

«Попытайтесь вскрыть, если не будет полной уверенности, что не произойдет инфильтрации, то без колебаний удаляйте анус». Так сказал он сам. Он решил пойти на риск, чтобы увеличить свои шансы на выживание.

И снова летом лег в больницу и перенес операцию.

При вскрытии степень инфильтрации оказалась меньше обычно ожидаемой в таком случае, и можно было оставить где-то пятьдесят процентов ануса, но хирург принял во внимание пожелание пациента и удалил всю s-образную кишку.

Выписывался Хидэюки, как и два года назад, в начале осени. Преследуемый нескончаемыми кошмарами о повторном возникновении рака, он привыкал к жизни с искусственным анусом.

Ровно через два года загорелся желтый сигнал тревоги. Хидэюки весь пожелтел, симптомы с каждым днем проявлялись все сильнее. Это были легко распознаваемые признаки желтухи, значит, не исключено, что раком поражена печень.

Врачам оставалось лишь разводить руками, хоть они и были уверены, что во время проведенных ранее операций рак не перешел на печень и лимфатические узлы.

С тех пор усилился интерес Каору к общей медицине. У него были сомнения насчет этой не очень понятной по своей природе болезни отца. Возможно, появилось новое заболевание, отличное от какой-либо из разновидностей рака. И вот в возрасте семнадцати лет, окончив высшую школу, он поступил на медицинский факультет того же университета, что когда-то закончил его отец.

Хидэюки прошел через третью операцию и потерял полпечени. Хоть он и выписался из больницы, но Каору и Матико уже не считали, что в этот раз он поправится. Вся семья, дрожа от страха, только и делала, что вычисляла, куда в следующий раз переместится враждебная сила, нельзя было и мечтать, как прежде, уютно посидеть всем вместе.

«Пока у него не вынут все органы до последнего, рак от него не отстанет», — вовсе не шутя повторяла Матико. Она уже перестала слушать Каору, несмотря на все его медицинские познания. Если кто-нибудь говорил, что открыли новую вакцину, пусть даже действенность ее еще не подтверждена, она прилагала все усилия, чтобы ее достать. Когда сказали, что действует лечение витаминами, она тут же опробовала его и, предоставив врачам лечить лимфатические узлы Хидэюки, сама искала панацею в новых религиозных течениях. Не важно что, лишь бы помогло. Чтобы спасти жизнь мужа, она бы даже продала душу дьяволу. Вид снующей туда-сюда матери, у которой на лице было написано, что она готова идти до последнего, навевал Каору мрачные мысли.

Вскоре Хидэюки стал проводить почти все время на больничной койке. Ему было только сорок девять лет, а посторонним он казался семидесятилетним стариком. Из-за противораковой терапии у него выпали почти все волосы, он исхудал, кожа поблекла, он постоянно шарил пальцами по телу, жалуясь на нестерпимый зуд. Правда, желание выжить не покидало его.

Держа за руки сидевших у кровати жену и сына, он через силу усмехался:

— Эй, вы не забыли? В следующем году мы поедем в Северную Америку, в пустыню.

Было что-то притягательное и патетическое в фигуре этого человека, который, борясь с болезнью, всерьез собирался выполнить обещание.

Пока отец выглядел оптимистически настроенным, отчаянье в душе Каору затихало. Каждый раз, когда самочувствие Хидэюки ухудшалось, ему казалось, что это последний бой отца с болезнью.

Тем временем рак с такими же симптомами принял характер синдрома, и, начиная с Японии, случаи заболевания им стали регистрироваться по всему миру. Среди врачей лишь несколько человек отважились выдвинуть теории относительно преобразований клеточного рака под воздействием нового вируса, но никому не было ясно, насколько он изменит будущее. Еще ниоткуда не поступало сообщений о том, что этот вирус начал размножаться, но в воздухе уже висел страх перед распространением рака, разносимого вирусом.

Стало понятным, что появилась какая-то странная зараза, но чтобы остановить вирус-убийцу, потребуется несколько лет. Неудивительно, что, когда рак, которым болел Хидэюки, поразил несколько миллионов человек, все подумали, что это изменившаяся форма рака, а не новая болезнь.

В мире постепенно росло беспокойство по поводу новой напасти.

И наконец через год в лаборатории университета К. удалось полностью воспроизвести митоз вируса. Выяснилось, что это совершенно новый вид.

У metastic human cancer virus — вируса метастазного рака у людей, как его назвали, были свои отличительные черты.

Прежде всего, инициировал болезнь, вызывая образование раковых клеток, ретро-вирус РНК. Потом, независимо от того, произошла ли абсорбция элементов, вызывающих заболевание, все зараженные вирусом люди становились уязвимы для рака. Хотя тут имелось небольшое отличие. Было подтверждено, что существует весьма небольшое число людей, которые, оставаясь носителями, сами не заболевают. Инкубационный период длится от трех до пятнадцати лет — у разных людей по-разному.

Следующей особенностью было то, что вирус, вследствие активности лимфатической системы, передается другим людям. Он передается не по воздуху, а половым путем, через переливание крови, материнское молоко и другие подобные виды контактов. В данный момент сила распространения была не велика. Но не существовало никакой гарантии, что в будущем он не сможет распространяться и по воздуху. Вирус способен изменяться снова и снова со страшной скоростью.

Были также ученые, которые, исходя из различных вариантов возникновения эпидемии, предположили, что, возможно, новый раковый вирус является результатом резких изменений, произошедших с вирусом СПИДа. Возможно, вирус СПИДа, предчувствуя, что со временем будет уничтожен вакциной, как-то очень ловко перестроился, замыслив стать новым раковым вирусом...

Действительно, оба вируса были поразительно похожи не только способом распространения, но и тем, как они обосновывались в человеческих клетках.

Сначала вирус метастазного рака, имеющий энзим изменяемой Редупликации, соединяется с элементами клеток человеческого тела и выделяет энзим на РНК, и в результате этих двух процессов синтезируется двойная цепочка ДНК.

Затем синтезированная ДНК соединяется с ДНК обычных клеток, клетки изменяются, и начинается их раковое деление. На этом можно и закончить. Но клетка, не различающая, где ее собственная ДНК, а где ДНК вируса, начинает быстро воспроизводить вирус и выводить его за свои пределы. Выведенный за пределы клетки вирус проходит по кровеносным сосудам и лимфатическим узлам и, умело избегая атак со стороны иммунных клеток, получает все шансы попасть в другие тела.

Третья особенность состояла в том, что вызванный вирусом рак практически неизбежно активно осуществлял инфильтрацию и давал метастазы. Само название: вирус метастазного рака — появилось благодаря этой особенности.

Изначально опухоли бывают доброкачественными и злокачественными, но это различие заключается в двух предельно неприятных признаках — инфильтрации и метастазе. Например, если появившаяся опухоль не расширяется и не проникает в кровеносные и лимфатические сосуды, то не стоит особо волноваться.

В случае же с метастазным раком его распространение сопровождается быстрым ростом и сильной инфильтрацией, и он имеет сильную устойчивость против иммунитета, полученного при циркуляции в кровеносных и лимфатических сосудах. У метастазного рака вероятность развития больше, чем у обычного, даже с учетом преград, создаваемых циркуляцией крови.

Так что в случаях с этим раком практически с абсолютной уверенностью можно прогнозировать метастазы. Фразу: «Вылечат рак или нет» — теперь можно было заменить фразой: «Предотвратят метастазы или нет». Кстати, почти стопроцентная вероятность возникновения метастазов заставляет признать невозможность излечения от метастазного рака в ближайшее время.

Четвертая особенность заключалась в том, что возникшая из-за нового вируса раковая клетка была, по сути, бессмертной, она продолжала жить до самой смерти хозяина.

Обычные клетки в человеческом теле могут делиться только определенное количество раз — точно так же и человеку изначально дано прожить только один жизненный срок. Например, нервные клетки с взрослением человека теряют способность к воспроизведению и больше не обновляются. Можно сказать, что продолжительность жизни нервных клеток совпадает с продолжительностью человеческой жизни.

Таким образом, продолжительность жизни клеток связана с продолжительностью жизни человеческого тела как такового, однако клетки, пораженные метастазным раком, даже если их удалить из тела и подпитывать, поместив в питательный раствор, будут делиться до бесконечности и никогда не умрут.

Появились религиозные деятели, затрагивавшие этот момент в своих «пророческих» речах.

Если удастся удачно привить способности раковых клеток клеткам обычным, то люди смогут обрести не стареющие и не умирающие тела.

Разумеется, все это было не более чем болтовней всяких проходимцев. А клетки, обретшие вечную жизнь, убивали своих носителей, правда, то, что они сами при этом умирали, воспринималось как противоречие.

2

Сезон дождей (на который в следующем году были запланированы государственные экзамены) Каору провел по горло в делах. Уход за больным отцом и приработки занимали слишком много времени. Было не до учебы. Да и психическое состояние матери требовало внимания.

Мать, если за ней не проследить, постоянно хваталась за все, что имело этикетку «особо эффективного средства от рака». Была опасность полностью потерять над ней контроль.

Хидэюки не нравилось, что сын постоянно занят. Ему все казалось, что время, которое следовало бы посвятить работе, тратится впустую. Когда он понял, что виновата его болезнь, он стал еще более раздражительным, начал выдавать Каору деньги только на университет и постоянно говорил, что нужно делать сбережения. Он до сих пор мог чваниться и хвастаться, Каору же, напротив, избегал даже шуток в таком духе.

Теперь, с точки зрения Каору, тянувшего на себе весь семейный бюджет, получалось, что средств становится все меньше и ничего другого не остается, кроме как работать, однако он не решался обвинить отца в развале семейного бюджета. Объяснить отцу всю серьезность ситуации не было никакой возможности. Поэтому он врал, говоря, что работает, чтобы получить деньги на развлечения.

Когда Каору был рядом с отцом, он всегда хотел успокоить его. Ни в коем случае нельзя было дать ему понять, что из-за его болезни доходы в семье снизились и жене с сыном стало тяжело жить. К счастью, как студенту медицинского факультета, юноше удавалось заработать немного денег репетиторством. В больнице при университете, где учился Каору, лечилось много школьников.

Родители хотели, чтобы их дети, вернувшись к учебе, могли нагнать упущенное, и Каору часто предлагали вакансию репетитора.

Однажды, незадолго перед каникулами, после занятий английским языком и математикой с одним из учеников, Каору поглощал свой скромный обед, сидя в больничной столовой. Его отец лежал в той же больнице, Каору только что узнал, что есть подозрение на метастазы в печени, и настроение у него было очень мрачное. Лето началось с любимой фразы отца.

В этом году всей семьей поедем в поселок долгожителей в Северную Америку, в пустыню.

Пустые слова. И как всегда, в ответ на эту выдавленную из себя фразу неотвратимо возрастала опасность метастазов в печени. Размышляя о симптомах отца и о том, что ждет семью, Каору глубоко вздохнул, и тут он заметил, что в столовую вошла женщина с ребенком, Сугиура Рэйко и ее сын Рёдзи.

Находящаяся на третьем этаже столовая имела форму буквы "П" и окружала стеклянной стеной внутренний садик. В садике бил фонтан, и струи воды поднимались высоко вверх. Невозможно убогий интерьер столовой и отвратительная еда наводили тоску, и, лишь глядя на вздымающиеся струи фонтана, Каору мог ненадолго отдохнуть душой.

Его взгляд естественно переключился на красивую женщину, которую препроводил до свободного места работник столовой. Почему-то она притягивала к себе Каору. Ее хорошо загоревшее тело в бежевом летнем платьице и лицо без косметики были словно созданы для того, чтобы привлекать взгляды. Не будь рядом с ней сына, она могла бы показаться десятилетней девочкой.

Проследовав за официантом, женщина и мальчик собрались сесть за стол перед Каору. Даже когда они сели, юноша не мог отвести от них глаз, его взгляд приковали к себе ноги, видневшиеся из-под маленького летнего платья.

Он вспомнил, что видел эту парочку две недели назад в больничном бассейне. Этим летом, еще до того как стать репетитором, он за успехи в учебе получил бесплатный абонемент в бассейн. В первый же день, когда он отправился туда, Каору увидел мать с сыном, сидевших в креслах у края бассейна.

Единственный взгляд, брошенный на эту женщину в зеленом купальнике, пробудил в нем уверенность, что он когда-то очень давно ее видел, но когда и где, он не помнил. Каору, всецело полагавшийся на свою память, не мог поднять с ее дна этот образ, поэтому видение оставило у него какой-то неясный горький привкус. Странно, что он не мог вспомнить столь красивую женщину. Возможно, он обознался и ему оставалось просто забыть о ней, но тут Каору вдруг подумал, а не актриса ли это из одного телевизионного сериала, который он часто смотрел в детстве.

У мальчика особенно сильно обращала на себя внимание фигура Нескладный, в ровно облегающей голову шапочке, очках, трусы в клеточку, первого взгляда на которые было достаточно, чтобы понять, что они не предназначены для плаванья; с маленькими пухленькими ножками и необычайно белой кожей, — он напоминал труп инопланетянина, который когда-то давно показывали по телевизору.

Женщина, которую он где-то видел, странно одетый мальчик — оба они произвели на Каору очень сильное впечатление.

Теперь они сидели за столом перед Каору — у окна, за которым рассыпались водяными брызгами струи фонтана, отчего их отражения на стекле казались размытыми, это не были их настоящие образы. Каору тайком наблюдал за этими отражениями.

Через некоторое время он понял, откуда появилось возникшее в самом начале ощущение нескладности мальчика. Это из-за волос. Когда Каору видел его у бассейна, то заметил, что на шапочке явно нет вздутия от волос.

Сев за стол, мальчик через некоторое время снял надетую на него шапку, и Каору увидел абсолютно лысую, без единого волоска голову.

Оправившись от удивления, он понял, что мальчик — один из пациентов, больных раком. Это не жена и ребенок пришли навещать больного, по-видимому, мать пришла проследить, как лечат ее сына. Хидэюки лечили таким же образом, от обширной терапии у него выпали почти все волосы, но у мальчика они выпали полностью. Теперь стало понятно, почему плотно облегающая голову шапочка выглядела так неестественно.

Каору, с отсутствующим видом подперев подбородок руками, наблюдал за тем, как красавица мать, которой, как ему казалось, было чуть больше тридцати, и ее сын школьник молча ели свой ленч. Он подсознательно провел параллели между мальчиком и лежащим в больнице отцом. Отцу сорок девять лет, мальчику одиннадцать. Оба они проходят противораковую терапию.

Женщина в бежевом летнем платьице, распространявшая вокруг себя сверкающий ореол, никак не сочетающийся с больничной обстановкой, иногда поднимала взгляд и лишь поворачивала глаза, чтобы выглянуть в окно. Склонившись над тарелкой, Сугиура Рэйко апатично ковыряла в ней с таким видом, словно ела только потому, что иначе было нельзя. Она взглянула на Каору с грустной улыбкой, выражение ее лица было ни с чем не сравнимо.

Ее рука с ложкой замерла в воздухе, женщина, словно передумав, опустила ложку назад на тарелку и уставилась перед собой. На ее лице Каору прочитал резкий вопрос: «Что ты все смотришь?» Но, встретившись взглядом с Каору, Рэйко тут же стала спокойней. А он все не мог отвести глаз.

Похоже, она тоже вспомнила, что видела Каору в бассейне. Ее взгляд как будто спрашивал о чем-то. Когда Каору немного наклонил голову, женщина ответила тем же.

Правда, в тот же момент она отложила ложку и палочки и начала укорять сына, бесцельно месившего пальцами еду. Она потеряла всякий интерес к незнакомцу.

Но Каору теперь смотрел только на них. И как он ни сопротивлялся, его давило что-то исходившее от них, похожее на затаенную злобу.

Несколько дней спустя, теперь уже в больничном саду, Каору представился случай поговорить с ними. Они уселись рядом на одной скамейке, и совершенно естественно сам собой завязался разговор.

Мать, как уже было сказано, звали Сугиура Рэйко, а мальчика Рёдзи. Рёдзи сказал, что у него подозрение на раковые клетки в печени, которые дают метастазы в мозг, и что, прежде чем начать лучевую и химическую терапию, он каждый день проходит через сплошные проверки.

Более того, причиной раковой опухоли был, по всей вероятности, недавно возникший вирус метастазного рака, и в этом отношении диагноз Рёдзи во всем, от начала болезни до возникновения метастазов, походил на диагноз Хидэюки.

Каору проникся симпатией к этим людям. Ему так хотелось объяснить им, что они похожи на друзей, борющихся плечом к плечу с одним врагом.

— Боевые товарищи!

Рэйко также употребляла эти слова. Но Каору, вспомнив, с каким видом эти двое сидели несколько дней назад в кафетерии, не смог ей поверить. Не исключено, конечно, что тогда на лицах матери с сыном отразилось отчаянье. Однако Каору не показалось, что это были лица людей, готовых серьезно, плечо к плечу, бороться с болезнью. Невозможно было забыть, с какой апатией они отправляли пищу в рот.

Раз возникла такая возможность, Каору решил разъяснить возникшее при первых встречах подозрение и спросил:

— А мы с вами нигде раньше не встречались?

Собственные слова напомнили ему о застенчивости, с которой произносящий подобные банальности мужчина стремится привлечь к себе женщину, но он не знал, как спросить иначе.

В ответ Рэйко слегка улыбнулась.

— Мне так часто говорят. Наверное, потому, что я похожа на актрису, игравшую в старом сериале, — застенчиво ответила она.

Каору опять усомнился в правдивости этих слов. Не может быть, что она не та актриса, а только похожа на нее. Но если она врет, чтобы избавиться от своего прошлого, стоит ли это проверять?

Стоя в дальнем углу сада, Рэйко сказала Каору номер палаты и добавила:

— Как-нибудь обязательно приходите. Я вас прошу.

Она легонько помахала рукой. Ее руки светились здоровьем, а от всего тела исходил тонкий аромат. После их третьей встречи Каору уже не мог отвести глаз от женщины по имени Сугиура Рэйко.

3

Приняв приглашение Рэйко, Каору на следующий день уже стучался в дверь палаты Рёдзи. Когда он вошел внутрь, встреченный улыбкой Рэйко, которая выглядела не очень искренней, Рёдзи, сидя на кровати и болтая ногами, читал книжку. Учившийся на медицинском факультете Каору уже на входе смог оценить стоимость палаты — она раз в пять превышала обычную. Здесь были даже отдельная ванная и туалет.

— Спасибо, что пришли.

Несмотря на слова благодарности, Каору понял, что накануне Рэйко пригласила его к ним в палату только из вежливости, но, похоже, его прихода она не ожидала. Рэйко явно была не в духе. Повернувшись к Рёдзи, она поторопила его:

— Давай, давай.

Каору наблюдал за происходящим. Рэйко, разумеется, позвала его, чтобы он составил компанию Рёдзи. Немного не то, чего ожидал юноша.

Каору больше тянуло не к Рёдзи, а к его матери. Он был неопытен в любви, но умоляющий не отвергать ее предложение взгляд Рэйко и ее аромат слились для Каору в одно целое. Дело было даже не в больших глазах, полных легкого кокетства, пухленьких губах и упругих грудях, а в том, что от Рэйко исходил аромат женственности.

В отличие от Рэйко, Рёдзи глядел более мрачно. Когда Каору, которому Рэйко предложила сесть на стул у кровати, оказался напротив, его поразило, как слабо светятся глаза мальчика. Он глядел и как будто ничего не замечал. Его взгляд проходил сквозь Каору и блуждал по стене у него за спиной. Словно никак не мог определить, где ему сконцентрироваться.

Сунув палец между страниц, Рёдзи положил книгу на колено. Каору нагнулся, чтобы посмотреть название, и, увидев заднюю сторону обложки, понял, что эту книгу он уже читал.

Книга называлась «Страх перед вирусами».

Считается, что больные хотят подробнее узнать о своей болезни. И Рёдзи не был исключением. Это естественно, когда человек обеспокоен тем, что внутри у него находится что-то постороннее.

Каору сказал, что он студент медицинского факультета, и задал Рёдзи несколько вопросов о вирусах. И получил от него на удивление четкие ответы: мальчику было только шесть лет, и он учился в младшей школе. Было ясно, что Рёдзи хорошо разбирается в вирусах. У него был не только такой же, как у Каору, взгляд на устройство ДНК, но и самый современный подход к феномену жизни вообще.

Во время беседы Каору начало казаться, что он видит себя самого, каким он был в детстве. Каору глядел на этого мальчика, вооруженного даже знаниями по химии, как когда-то на него самого глядел его отец.