Разумнее всего считалось признаться во всем главному редактору и на время получить послабление по работе. Если заручиться помощью главного, остальное – дело техники. Проблема в том, поверит он или нет. Если опять сунуться к нему с этими «случайными» совпадениями – рассмеется в лицо, как пить дать. Даже если предъявить видео как вещественное доказательство, все распишут как подтасовку – мол, сам себя убедил. «И все же игра стоит свеч», – подумал Асакава. На всякий случай он сунул в кейс видеокассету. Интересно, как отреагирует главный, если ему ее показать? Или, даже нет: захочет ли он сам ее посмотреть? Ёсино вчера вечером явно поверил, когда услышал всю историю. В подтверждение этого, видео смотреть отказался наотрез и попросил никогда и ни за что ему его не показывать. Зато взамен предложил любую посильную помощь. Уж у кого, у кого, а у Ёсино есть все основания верить. Еще бы, он раньше всех нюхнул воздуха на месте происшествия, когда на префектуральной дороге Асина лицезрел трупы Ёко Цудзи и Такэхико Номи. Криминалисты тоже чувствовали атмосферу, понимали, что без нечисти не обошлось, но высказать это никто так и не решился. Неизвестно, поверил бы Ёсино, если бы сам не окунулся в это дело.
      Так или иначе, в руках Асакавы была бомба. И если хоть мельком ее показать, помахать перед носом, припугнуть редактора, то можно надеяться хоть на какой-нибудь результат. Асакаву так и подмывало воспользоваться этой бомбой, так – из чистого любопытства…
 
      С лица главреда Огури исчезла извечная надменная ухмылка. Он уперся локтями в стол и беспокойно бегал глазами, переваривая слова Асакавы. Четверо человек, предположительно посмотревшие видео в курортном коттедже ночью двадцать девятого августа, одновременно скончались при загадочных обстоятельствах ровно через неделю, точь-в-точь как было предсказано на видеопленке. Затем кассету нашел и унес на вахту администратор, где она мирно и провалялась, пока этого Асакаву не угораздило ее обнаружить и посмотреть. И он что, тоже через пять дней преставится? Как прикажете всему этому верить? Однако, смерть тех четверых – неопровержимый факт. Но как найти ему объяснение? Логичное и связное, разумеется…
      Асакава смотрел на Огури сверху вниз, с весьма редким для себя выражением превосходства на лице. Он уже достаточно хорошо знал редактора, чтобы угадать его эмоции. Высчитав момент, когда измышления Огури достигли мертвой точки, он вытащил из кейса видеокассету. Нарочито демонстративно, словно доставал из колоды козырного туза.
      – Если желаете, можете посмотреть… – провоцирующе небрежно произнес Асакава, покосившись на видеосистему у стоящего перед окном дивана. Было слышно, как Огури с усилием проглотил комок, подступивший к горлу. Даже не взглянув в сторону окна, он впился глазами в черный пластик лежащей перед ним кассеты и теперь пытался честно, не виляя, обратиться к самому себе.
      …Хочешь смотреть – смотри хоть сейчас. Что тебе стоит? Просто, как всегда, с презрительной улыбочкой – ерунда, мол, – возьми кассету, засунь в видик, и все дела. Ну, давай, вперед!
      Разум Огури приказывал телу повиноваться: «Все равно это полная чушь – бери и смотри! Посмотреть, значит не поверить словам Асакавы, верно? Сам подумай, если откажешься, то продемонстрируешь, что самым банальным образом купился на его россказни. Так что бери и смотри! Не ты ли у нас ярый сторонник современного научного взгляда на вещи? Не сосунок же какой-нибудь, чтобы привидений бояться».
      Действительно, на девяносто девять процентов Огури не верил всей этой истории. Разве что чуть-чуть, самую малость, в глубине души сомневался: а вдруг правда… Ведь есть же, наверное, в мире сферы, куда еще не добралась современная наука. И покуда существует такая опасность, что бы там разум ни твердил, тело будет естественно сопротивляться. Головой понимаешь, а тело не слушается. При малейшей угрозе тело напрямую включит инстинкт самосохранения. Огури поднял голову и сухо сказал:
      – Ну и? Чего ты от меня хочешь?
      Асакава понял, что победил…
      – Освободите меня от работы на время. Я хочу тщательнейшим образом изучить эту пленку. Прошу вас, войдите в мое положение. Все-таки, вопрос жизни и смерти…
      Огури сидел с плотно закрытыми глазами.
      – Статью писать станешь?
      – Работа наша такая… По крайней мере, реальные факты нужно записать. Нельзя же, чтобы из-за нашей с Такаямой смерти все так и осталось неразгаданным. Само собой, печатать или не печатать, решать редактору.
      Огури тряхнул головой.
      – Ну, добро. А «топ-интервью» мы пока Палтусу поручим.
      Асакава кивнул в знак благодарности и уже собирался убрать пленку в кейс, но тут какая-то шальная мысль побудила его снова положить ее перед редактором.
      – А вы в этоповерили, правда?
      Огури только промычал, склонив голову на бок. Трудно сказать, поверил или нет, но капелька беспокойства все-таки есть… скажем так.
      – Вот и у меня точно такое же чувство, – сказал Асакава и вышел вон. Глядя ему в спину, Огури однозначно решил своими глазами посмотреть видео, если тот переживет восемнадцатое октября. Но даже тогда, возможно, тело будет протестовать. Наверное, никогда не удастся изгнать из себя эту крупицу страха: «А вдруг?…»
 
      Спустившись в библиотеку, Асакава водрузил на стол три объемистых фолианта: «Вулканы Японии», «Вулканические архипелаги» и «Действующие вулканы мира». Решив, что сцена извержения вулкана, по всей видимости, снята где-то в Японии, Асакава раскрыл первую книгу. Цветная вкладка в начале. Вулканы, окутанные клубами дыма и белого пара, с покрытыми глянцево-черной застывшей лавой неприступными склонами, плюющиеся в ночное небо ярко-красной магмой кратеры, черные контуры которых растворены в ночном мраке – все это напоминало картину начала вселенной, Большого Взрыва… Асакава листал страницу за страницей, сравнивая фотографии с въевшимся в мозг пейзажем с видеопленки. Асосан, Асамаяма, Сёва-Синдзан, Сакурадзима… Однако, на поиски нужной горы времени ушло меньше, чем он предполагал. Оказалось, что гора Михара, входящая в вулканический пояс Фудзи – один из наиболее известных действующих вулканов Японии.
      – Михара?… – пробормотал Асакава.
      На развороте две фотографии с воздуха, одна – с вершины соседнего холма. Асакава вспомнил увиденное на кассете и стал сравнивать его с фотографиями, представляя себе гору в различных ракурсах. Действительно, похоже. Если смотреть со стороны Сусоно, то вершина горы слегка наклонена в сторону. Но на фотографии с воздуха видно, что вершина горы имеет четко обозначенное внешнее кольцо кратера, а в центре кальдеры находится еще одна вершина. Особенно похоже выглядела фотография с холма в Сусоно. Практически тот же самый цвет склонов, характер извержения. Но не стоит полагаться на память, нужно все сверить с реальным изображением. Асакава снял копии с фотографий Михара и еще двух похожих гор.
 
      Весь вечер Асакава не слезал с телефона. Нужно было обзвонить всех, кто за последние полгода останавливался в коттедже Б-4. Хорошо бы, конечно, встретиться с каждым непосредственно, посмотреть в лицо, да время не позволяет. По телефону раскусить ложь нелегко. Асакава весь превратился в слух, чтобы не упустить ни единой подозрительной нотки в речи собеседников. Всего нужно проверить шестнадцать групп. Хотя надо сказать, что в апреле этого года, когда коттеджи были построены, видеосистем там еще не было. Просто, когда в поселке неподалеку сносили гостиничный комплекс, осталось много подержанных видеодвоек, а новенькие коттеджи оказались для них как раз подходящим местом. Это было в середине июля, но так или иначе, видеосистемы и видеотека были готовы только в конце месяца, к началу сезона летних отпусков. А значит, в буклетах еще не было написано об услугах видеопроката. Увидеть видеотеку можно было только на месте, а поскольку такое развлечение годится только чтобы как-то убить время в дождливые дни, то и тех, кто специально привозил с собой видеокассеты, оказалось совсем немного. Естественно, насколько можно верить телефонным разговорам. Итак, кто же привез туда пленку? И кто ее автор? Обязавшись ничего не упустить, Асакава использовал любой момент, чтобы задать наводящий вопрос, но так и не заметил, чтобы опрашиваемые хоть что-то утаивали. Три группы из шестнадцати вообще приезжали играть в гольф и даже не обратили внимания, что в коттедже есть видео. Семь групп заметили, но не пользовались им, так как приезжали с другой целью. Брали видео напрокат пять групп, которым из-за дождя не удалось поиграть в теннис. Среди того, что они брали, было много названий прошлых лет. Наверное, пересматривали давно полюбившиеся фильмы. И еще одна группа из четырех человек – семейство Канэко из Иокогамы собиралась записать телепрограмму, идущую одновременно с известным телесериалом.
      Асакава положил трубку и еще раз просмотрел записи шестнадцати опросов. Подозрительная группа только одна. Супруги Канэко с двумя детьми, которые только в этом году пошли в школу. За время отпуска они успели воспользоваться коттеджем дважды. В первый раз вечером 10-го августа, и второй раз – 25-26-го (приезжали на выходные). Второй раз – всего за три дня до приезда погибших четверых. Причем, в следующие понедельник-вторник в коттедже никто не останавливался, а значит, четверо ребят приехали туда непосредственно после Канэко. Более того, совершенно точно известно, что старший ребенок Канэко, шестиклассник, привез из дома видеокассету, на которую записал свою любимую передачу. Сын Канэко никогда не пропускает воскресную юмористическую программу, которая идет в восемь вечера по общественному телеканалу. Но выбор программы, естественно – безусловный приоритет родителей. Родители в это время обычно смотрят телесериал по NHK. Телевизор в коттедже только один, но есть видео, поэтому мальчик установил кассету, чтобы записать программу и посмотреть ее потом. Но тут пришли друзья, сказали, что дождь кончился, позвали играть в теннис, и он вместе с сестрой убежал на корт, оставив видео в режиме записи. Досмотрев свой сериал, родители забыли, что видео записывается, выключили телевизор, а брат и сестра, набегавшись на корте, вернулись около десяти часов и, даже не вспомнив о видео, уснули без задних ног. На следующий день, уже подъезжая к дому, сын вдруг вспомнил, что забыл кассету и громогласно потребовал, чтобы отец развернул машину и вернулся. Изрядно попортив родителям нервы, сын сдался и, зареванный, ступил на порог родного дома…
      Асакава достал кассету и поставил перед собой на стол. На месте для этикетки блестели серебристые буквы: «FUJITEX VHS T-120 Super AV». Асакава снова набрал номер Канэко.
      – Извините, что опять вас беспокою. Это Асакава из газеты «М-ньюс», я только что звонил вам…
      – Да, – женским голосом отозвалась трубка после короткой паузы.
      – Вы говорили, что ваш ребенок забыл на курорте видеокассету. А вы случайно не помните ее марку?
      – Ну, откуда… – засмеялась собеседница, а за ее спиной раздался какой-то звук открываемой двери, – Вот, сын как раз домой пришел, сейчас у него спрошу…
      Асакава ждал. Он и не надеялся на ответ: действительно, откуда им знать производителя кассеты?
      – Вы знаете, он тоже не помнит. Мы домой покупаем самые дешевые, по три штуки в упаковке.
      Ничего удивительного. Кто же обращает внимание на такую мелочь как маркировка видеопленки, записывая что-нибудь? Однако… стоп! Асакаву осенила догадка. А где футляр от этой кассеты? Они же обычно в футлярах продаются. Да и выбрасывать футляр никто не будет. Во всяком случае, сам он их никогда не выбрасывал – ни от видео, ни от аудиокассет.
      – Скажите, а вы дома кассеты в футлярах храните?
      – Ну да, разумеется.
      – Вы меня, ради бога, извините. А среди них, случайно, нет лишнего, пустого? Вы не могли бы посмотреть?
      – Что-о?
      На некоторое время трубка замолчала. Даже поняв смысл такого вопроса, трудно уловить его мотивацию, поэтому человек естественно недоумевает.
      – Очень вас прошу. Понимаете, от этого зависит жизнь человека…
      Домохозяйки особенно восприимчивы к таким аргументам. И когда нужно скорее побудить их к действию, подобные заявления имеют наибольший эффект. Тем более, что это правда.
      – Подождите, пожалуйста, – тон ее изменился, как и предполагал Асакава. Трубка пролежала довольно долго. Если футляр забыли там же в коттедже, то администратор наверняка давно его выбросил. Но если нет, то вполне вероятно, что он до сих пор хранится у Канэко дома. Снова раздался голос.
      – Пустой футляр, правильно?
      – Да.
      – Вообще-то, у нас таких два…
      – На них должны быть указаны производители…
      – Та-ак, один – это «хайвижн», Т-120… Фудзитекс, Ви-Эйч-Эс, Т-120, Супер Эй-Ви…
      В руках Асакавы кассета с точно такой же надписью. Кассеты Фудзитекс продаются миллионами, так что вряд ли можно однозначно утверждать, что это и есть та самая. Но это уже шаг к разгадке, несомненно. Эту дьявольскую кассету, по крайней мере саму пленку, привез в коттедж мальчуган-шестиклассник. Такое предположение ближе всего к истине. Асакава как можно более вежливо поблагодарил Канэко и повесил трубку.
 
      Итак, с восьми часов двадцать шестого августа, то есть за три дня до приезда погибших четверых, видеомагнитофон был включен на запись, после чего семейство Канэко уезжает домой, забыв кассету. Затем приезжает наша четверка. В тот день, опять-таки, идет дождь. «А не посмотреть ли нам видео?», – решают они и включают видеодеку, где уже находится кассета, которую они, ничего не подозревая, просматривают. Странное, совершенно непонятное содержание. Вдобавок, угрожающее послание в конце. Вероятно, плохая погода навеяла им мысль сыграть злую шутку: стереть объяснение способа избавления от смерти и, тем самым, напугать будущих постояльцев. Понятное дело – увиденному они не поверили. Если бы поверили, от ужаса им было бы не до шалостей. Интересно, вспомнили ли они об этой пленке в момент смерти? Или смерть не дала им на это времени – так и утащила в свое царство? Асакавы это тоже касалось. Он опять содрогнулся всем телом. Если за пять дней он не найдет способа избежать смертельной участи, то его ждет то же самое… и тогда он сможет сам узнать, что они чувствовали, умирая.
      Кстати, если кассету записывал ребенок, то откуда взялась на ней эта запись? Асакава поначалу думал, что кто-то принес запись, снятую на видеокамеру. Но как могло получиться, чтобы при записи программы с телевизора радиоволны могли занести на кассету этот сумасшедший видеоряд? Совершенно неправдоподобно…
      …Радиохулиганство!
      Асакава вспомнил прошлогодний инцидент, когда во время выборов кто-то пустил компромат на конкурента по каналу Эн-Эйч-Кей после конца официального вещания.
      Точно, кроме радиохулиганства ничем не объяснишь.
      Вполне возможно, что двадцать шестого августа, после восьми часов вечера кто-нибудь подсел на волну вещания в регионе Минами-Хаконэ и пустил в эфир этот видеоряд, который случайно записался на видеопленку. Тогда это должно быть где-то зафиксировано. Необходимо немедленно позвонить в департамент связи регионального отделения газеты и все разузнать.

4

      В десять часов вечера Асакава вернулся домой под дружное и мирное сопение, раздающееся из спальни. Пройдя в квартиру, он первым делом тихонько заглянул в спальню – посмотреть, спят ли жена и дочь. Никакая усталость не могла заставить его изменить этому своему правилу.
      На столе в гостиной лежала записка: «Звонил Такаяма». А он с фирмы целый день вызванивал Рюдзи, но безрезультатно – никого не было дома. Наверное, тоже носится повсюду в поисках информации. Интересно, нашел он что-нибудь новенькое или нет? Асакава набрал номер, прождал гудков десять. Не отвечают. Не пришел еще…
      Сходив в душ, он раскупорил бутылку пива и еще раз позвонил. Никого. Асакава перешел на виски со льдом. Единственный способ спокойно заснуть в его состоянии – это хорошенько налакаться. Длинный и щуплый Асакава умудрился за всю жизнь ничем серьезным не переболеть. Он и представить себе не мог, что получит известие о собственной смерти таким вот образом… Наверное, где-то в глубине души он еще продолжал надеяться, что все происшедшее с ним – просто сон. Что смысл таинственной видеозаписи так и останется неразгаданным, стертое заклинание – неясным, а между тем настанет крайний срок 18 октября, десять часов вечера, и ничего не произойдет, снова начнутся будни, и все будет как всегда. Огури будет с надменной улыбочкой читать проповедь о глупости и вреде суеверий, Рюдзи – гоготать, приговаривая что-нибудь вроде «трудная штука – устройство мирозданья»… А Сидзука и Ёко будут как обычно встречать отца семейства дружным храпом. Даже в падающем самолете ни один пассажир до самого конца не теряет надежды на собственное чудесное спасение.
      Расправившись с третьей порцией виски, Асакава снова набрал номер. Если сейчас не ответят, то на сегодня хватит. Гудок прервался, послышался щелчок – кто-то поднял трубку…
      – Эй, где тебя черти носят столько времени!? – выпалил Асакава, даже не уточнив, с кем говорит. Общаясь с Рюдзи, почему-то позволяешь себе не выбирать выражений. Все-таки, удивительное он существо. Даже в разговоре с близкими друзьями Асакава всегда соблюдал субординацию и не позволял себе вольностей, но с Рюдзи готов был пошлить и сквернословить до бесконечности. И это притом, что своим близким другом его отнюдь не считал.
      Однако, как ни странно, это был не Рюдзи.
      – Э-э… простите, но… – ответил неожиданно звонкий женский голос.
      – Ой, извините. Я ошибся номером, – Асакава уже собрался положить трубку.
      – Вы… вам, наверное, нужен Такаяма-сэнсэй?
      – Вообще-то… да.
      – Вы знаете, его пока нет…
      Асакаве вдруг стало страшно интересно, кому же принадлежал этот молодой и приятный голос. Раз говорит «Такаяма-сэнсэй», значит явно не родственница. Неужели любовница?… Асакава почему-то был убежден, что никакая женщина полюбить Рюдзи не сможет.
      – Нет пока? Это звонит Асакава…
      – Когда Сэнсэй вернется, я попрошу его перезвонить вам. Господин… Асакава, правильно?
      Даже положив трубку, он все еще слышал этот голос. Удивительно мягкий, ласкающий слух…
 
      Спальня была европейского стиля, но кровать в ней исчезла с рождением Ёко. Класть грудного ребенка на обычную кровать было нельзя, а поставить детскую кроватку в комнате два на два просто некуда. Двуспальную кровать пришлось выбросить, и теперь каждый день они возились с футонами. Место Асакавы было аккурат в щели между сдвинутыми матрацами. Места определены, только если они спят втроем. Сидзука и Ёко разваливаются как попало, а через час начинают еще и активно ворочаться, и вернувшемуся с работы Асакаве приходится отвоевывать себе свободное пространство. Сколько времени уйдет, прежде кто-то займет это место, если его вдруг не станет? Дело даже не в том, когда Сидзука вторично выйдет замуж. Иной человек, потеряв супруга, всю жизнь не может заполнить образовавшуюся нишу… Говорят, конечно – «три года, три года», но не всегда же так бывает. Он с трудом представил себе, как Сидзука уезжает к родителям, поручает им дочь, устраивается на работу, как «свежеет» и «светится» ее лицо от такой «насыщенной» жизни… Мучительно страшно было вообразить тот ад, в который превратится жизнь жены и дочери, когда его не будет рядом.
      С Сидзукой они познакомились пять лет назад – его тогда как раз перевели в головное издательство из отделения в Тиба, а она работала клерком в турфирме, дочернем предприятии газеты «М-ньюс». Сидзука работала на третьем этаже, Асакава на седьмом, временами они видели друг друга в лифте, не более, но как-то раз пришлось заскочить к ним в турфирму, чтобы заказать билеты на весь маршрут журналистской поездки. Ответственного не было на месте, и заказ принимала Сидзука. Ей тогда было двадцать пять, она обожала путешествия и с завистью смотрела на Асакаву, который по роду службы непрерывно находился в разъездах, а он, в свою очередь, усмотрел в ее взгляде намек на первую девичью любовь. Зная теперь друг друга в лицо и по имени, они стали здороваться в лифте, и их отношения стремительно углублялись. Через два года они благополучно поженились, избежав даже разногласий в семьях. Еще за полгода до свадьбы купили себе двухкомнатную квартиру в Синагава, с родительской помощью выплатив за нее первый взнос. Нет, они вовсе не стремились «урвать подешевле» квартиру в новостройке, пока не подскочили цены на землю. Просто решили как можно быстрее выплатить кредит. А упусти они момент, кто знает, может и не представилось бы другого шанса приобрести жилье в центре столицы. Всего через год цены на недвижимость выросли почти втрое. Тем более, что ежемесячная выплата по кредиту не дотягивает и до половины той суммы, которую пришлось бы платить за аренду квартиры. Конечно, оба то и дело жалуются на тесноту, но наличие такой собственности серьезно облегчает жизнь, это несомненно. «Хоть будет, что им оставить», – подумал Асакава. Кроме того, жена и дочь получат страховку, которая разом покроет сумму оставшегося кредита, и тогда квартира – их собственность.
      …В случае смерти родственники получают, кажется, двадцать миллионов иен… надо будет еще раз уточнить.
      Несмотря на туман в голове, Асакава принялся раскладывать суммы расходов, сказав себе, что нужно заранее записать все, что потом может послужить советом его семье. Кстати, а как классифицируют его гибель? Смерть от болезни? Несчастный случай? Или, может быть, убийство?
      Как бы то ни было, нужно еще раз тщательно проверить все, что касается страхования жизни.
      Последние три дня Асакава засыпал в подавленном настроении. Он метался в поисках вариантов, чтобы как-то повлиять на мир после своей смерти, составлял в голове некое подобие завещания.
 
       14 октября, воскресенье
 
      Проснувшись в воскресенье утром, Асакава тотчас же набрал номер Такаямы.
      – Да…, – хрипло отозвался Рюдзи. Не иначе, телефонный звонок его и разбудил. Вспомнив вчерашнюю нервотрепку, Асакава рявкнул в трубку:
      – Ты где шлялся весь вечер!?
      – А-а… ты, что ли… Асакава?
      – А звякнуть трудно было, да?
      – Да я это… вчера несколько перебрал… Студентки, скажу тебе, нынче пошли – пьют как лошади и насчет остального… тоже. Не угонишься. Просто ужас…
      И в ту же секунду от сердца отлегло, как будто события последних трех дней действительно были сном. А он тут себя изводит – дурак дураком.
      – Короче, я сейчас приеду. Жди!
      Сойдя с электрички в Хигаси-Накано, Асакава направился в сторону Камио и так шел минут десять, думая на ходу, что пьяные ночные рейды – это как раз в духе Рюдзи. Наверняка тот что-то раскопал. Иначе не смог бы так запросто кутить до поздней ночи. До дома Рюдзи было уже недалеко, Асакава почувствовал душевный подъем и ускорил шаг. Беспокойство и надежда, оптимизм и пессимизм бились друг о друга, всевозможные чувства копошились в душе, и это еще больше давило на психику.
      Дверь открыл Рюдзи, заросший щетиной, в пижаме, наверняка только что из постели.
      – Ну как, узнал что-нибудь? – нетерпеливо спросил Асакава, даже еще не разувшись.
      – Да нет пока… Ты проходи, – сказал Рюдзи, почесывая затылок. Он еще плохо соображал, даже взгляд сфокусировать не мог. Его мозговые клетки, очевидно, еще только собирались просыпаться.
      – Выпей кофе, глаза продери! – лишенный последней надежды Асакава, разочарованный и недовольный, с лязгом водрузил чайник на плиту. Он вдруг снова всем своим существом ощутил неумолимость времени.
      – Ну расскажи, что ли, чего прознал-то…, – голосом профессионального попрошайки проговорил Рюдзи. Терять времени было нельзя. Асакава связно, в хронологическом порядке изложил результаты вчерашних поисков. Во-первых, по всей видимости, видеозапись была сделана с телевизора, прямо в коттедже, 26 августа около восьми часов вечера.
      – Да ну? – на лице Рюдзи было удивление. Значит, он тоже предполагал, что видео было снято на любительскую камеру. – Эк все завертелось-то. И ежели все так, как ты говоришь, и кто-то подсел на волну, то наверняка кроме нас еще кто-нибудь это смотрел.
      – Вообще-то, я обращался на местное телевидение, и в Атами, и в Мисима. Но там ответили, что никакой информацией насчет нелегального вещания в Минами-Хаконэ 26 августа в данный момент они не располагают.
      – Ага… Вот оно, значит, как, – Рюдзи скрестил руки на груди и на секунду задумался. – Тут возможны два варианта. Либо все посмотревшие это видео умерли, поэтому… Хотя нет, погоди! Если это шло по ТВ, то вряд ли заклинаниебыло бы стёрто… Ну, да ладно. В любом случае, местные газетчики этот инцидент, похоже, профукали…
      – Эту возможность я тоже проверил. Ты имеешь в виду, были ли жертвы, кроме этих четверых? Не было. Все чисто – полный ноль, абсолютный. Казалось бы, если кто-то это транслировал, то наверняка многие бы смотрели, но ведь ничего! Ни единой жертвы, никаких подозрительных слухов.
      – Ха! А ты разве не помнишь, что было, когда в цивилизованное общество просочился СПИД? Сначала какой-то врач в Америке просто зафиксировал смерть больного с нестандартными симптомами и подумал, что появилась некая странная инфекция. Его ведь и СПИДом стали называть только года через два, не меньше. Так что, всякое бывает…
 
      В горах западнее ущелья Танна, вдоль шоссе Нэккан, на склоне ниже дороги временами виднеются только отдельно стоящие частные дома, и больше ничего. А дальше на юг простирается какое-то вообще ирреальное плато, где и находится «Пасифик Ленд». Неужели где-то в этой глуши разворачиваются какие-то невидимые события? Может быть, и там идет волна неожиданных и необъяснимых смертей, просто их не предают огласке? Ведь СПИДом дело не ограничивается. С тех пор, как в Японии впервые была обнаружена болезнь Кавасаки, потребовалось без малого десять лет, чтобы официально признать ее новым заболеванием. А нелегальная программа попала на видео всего каких-то полтора месяца назад. Вполне вероятно, что даже комплекс симптомов еще не установлен полностью. Если бы Асакава сам не обнаружил сходные факторы смерти четырех человек, включая собственную племянницу, то эта «болезнь» могла еще долго таиться в земле. И это еще страшнее. Потому что для официального признания «болезни» потребуются сотни, тысячи жертв.
      – Некогда опрашивать каждый дом. Рюдзи, ты, кажется, говорил о второй возможности?
      – Второй вариант – что никто кроме нас и тех четверых это видео не смотрел. Ты как считаешь, тот парнишка-шестиклассник вообще представлял себе, что в разных зонах разная частота вещания? Скажем, то что в Токио идет по четвертому каналу, совсем не обязательно идет по нему же в провинции. А этот балда, ничего не зная, засунул кассету, настроил видик на токийский канал, да так все и записал.
      – И что?
      – А ты подумай! Скажем, вот мы с тобой в Токио живем – мы второй канал смотрим?
      Вот оно что! Мальчик мог случайно записать программу с того канала, который местные жители никогда и не включают. А родители смотрели сериал, поэтому он и не проверил изображение. Тем более, что в горной глуши народ вообще смотрит телевизор крайне редко.
      – Как бы там ни было, нужно найти источник радиоволн! – кратко подытожил Рюдзи. Найти источник. Чтобы решать такие проблемы, нужен целый коллектив поисковиков, да еще и с техникой.
      – Слушай, ты погоди! Этот вариант совсем не обязательно единственно верный. То, что мальчишка по ошибке записал нелегальную программу – всего лишь гипотеза.
      – Да я понимаю! Но если гоняться за стопроцентными гарантиями, дело вообще не продвинется. Так что, других путей нет.
      Радиоволны… Научные познания Асакавы весьма ограниченные. Сначала бы разобраться, что это вообще такое. Искать надо, и весь сказ. Источник этих самых радиоволн. Придется снова туда ехать. Исключая сегодняшний день, в запасе четверо суток.
      Следующая проблема – выяснить, кто стер заклинание. Если принять за рабочую версию, что запись сделана в коттедже, получиться, что сделать это не мог никто, кроме погибших студентов. Асакава позвонил на телестудию и узнал, какого числа в прямой трансляции шло вечернее шоу с участием юмориста Санъютэи Мараку. Все сошлось. Полученный ответ был – 26 августа. Заклинаниестерли они, это определенно.
      Асакава достал из кейса несколько ксерокопий с фотографиями видов Идзу-Осима и вулкана Михара.
      – Что скажешь? – спросил он, протягивая копии Рюдзи.
      – Михара, говоришь…О, да тут и думать нечего – сто процентов!
      – Почему ты так уверен?
      – Я вчера днем на работе поболтал с нашим спецом по этнографии, насчет диалекта бабкиного. Он сказал, что так теперь почти не говорят, но в целом очень похоже на диалект Идзу. Включая говор местечка Сасикидзи, что как раз в южной оконечности Осима. Он у нас парень нерешительный, однозначно ничего утверждать не станет, но если мыслить вкупе с этими фотографиями, то не вижу оснований сомневаться, что диалект – это Идзу, а вулкан – именно Михара. Кстати, а ты насчет извержений Михара не справлялся?
      – Ну разумеется. После войны… Как думаешь, довоенные можно в расчет не брать?
      – Да, пожалуй…
      – Так вот, после войны извержений было аж четыре. Первое продолжалось с пятидесятого по пятьдесят первый год. Второе в пятьдесят седьмом, третье в семьдесят четвертом. А четвертое – уже на нашей памяти… осенью восемьдесят шестого. Далее, при первом извержении образовался новый кратер, один человек погиб, раненых – пятьсот тринадцать…
      – Ну, если учитывать годы распространения видеокамер, то восемьдесят шестой как раз и должен нас интересовать. – Рюдзи вдруг что-то вспомнил, пошарил в сумке и вытащил листок бумаги. – Чуть не забыл. В переводе диалекта на нормальный язык, примерно вот что получается. Наш многоуважаемый спец соблаговолил перевести.
      Асакава взял листок. На нем было написано следующее.
       «И как потом самочувствие? Ты смотри, будешь с водой баловаться – нежить накликаешь. А с чужими поосторожнее. Тебе рожать на будущий год. [Так что] слушай, дочка, что старая говорит. А местные пускай себе болтают».
      Внимательно перечитав еще раз, Асакава поднял голову.
      – О чем это она?
      – Я-то откуда знаю? Вот это тебе и надо разузнать!
      – Четыре дня всего осталось!