Возможно, время, этот неутомимый охотник, наконец настигло его? Асажж видела, как старики чахнут, как внутри них угасает огонь, как выгорает пламя великих страстей – любви, гнева, ненависти – оставляя тусклые угли, так что остаток дней своих эти несчастные согреваются хилыми огоньками жадности, сварливости и страха. Жалкий, убогий отблеск прошедшей жизни.
      Асажж снова потянулась к сознанию Йоды, на этот раз с открытыми глазами, наблюдая, как его корабль заходит в тень "Последнего шанса". Ее пальцы покоились на гашетке; компьютер наведения ловил в прицел двигатели, реактор, кабину. Асажж первоначально намеревалась взорвать реактор, потому что лучше всего покончить с врагом одним ударом, но раз уж старый джедай оказался такой легкой мишенью, не лучше ли будет прострелить кабину и впустить туда вакуум? Тогда она сможет вручить Дуку намного более убедительный трофей, чем серия спектрограмм, указывающих на то, что среди обломков осталась какая-то органика.
      "Селтая" в рамке прицела механически рыскала из стороны в сторону, но в ее движениях не чувствовалось никакого вдохновения. Пальцы охотницы сжались.
      Нет.
      Вентресс убрала руки с гашетки. Она вдруг поняла, что делает "Селтая". Ее пилот-Р2 выполнял стандартные, прошитые в своей памяти маневры уклонения; Асажж видела их в исполнении более десятка предыдущих жертв.
      Неизвестно, кто сидел в этом корабле, но точно не Йода.
      Зарычав от злости, Вентресс выпустила очередь из лазеров. Лишившись кормового стабилизатора, "Селтая" беспомощно закувыркалась. При большом увеличении Асажж увидела, как окна кабины позеленели: тот, кто сидел внутри – двойник, вне всякого сомнения – страдал от приступа космической болезни, и его рвало.
      Она поймала в ловушку двойника.
      Один-ноль в пользу соперника.
      Чтобы успокоиться, Асажж сделала глубокий вдох. Что делать теперь? Убить несчастного в отместку – едва ли это будет конструктивно. Между прочим, двойником вполне может оказаться ребенок – она видела запись, где он шел к истребителю, и если он и был больше метра ростом, то ненамного.
      Асажж переключилась на луч захвата и плавно остановила вращение "Селтаи". Можно, конечно, его отпустить. Р2 сумеет довести корабль до Итора, хотя без кормового стабилизатора посадка будет делом нелегким. Местные власти отправят его прямиком на Корускант. Какой фарс.
      Асажж покачала головой: она ощущала себя полной дурой. Это ж надо – вообразить, будто великий мастер Ордена джедаев вот так просто уйдет в вечную ночь.
      Впрочем… …Для всей галактики именно это сейчас и произошло.
      Трусливый пилот четвертого истребителя видел, как она уничтожила эскорт Йоды. Автоматическая запись, сделанная иторианской артиллерийской установкой, подтвердит факт сражения. Если она позволит двойнику продолжить путь до Итора, в Республике немного удивятся. Но если она взорвет корабль и его обломки будут обнаружены местными представителями власти… что случится тогда?
      Красивые жестокие губы раздвинула недобрая усмешка. Как это говорит Дуку? "Есть две вещи, которые начинаешь ценить с возрастом: отличное вино и умение дурачить врагов".
      Асажж улыбнулась и подтянула несчастную "Селтаю" к себе.
      – Одурачим врагов, – сказала она.
 

***

 
      Оби-Ван Кеноби и Энакин Скайуокер стояли по щиколотку в талой воде посреди арканианской тундры, а перед ними возвышалась третья особа – высокая властная женщина с характерными для ее расы снежно-белыми глазами.
      – Пожалуйста, – сказал Оби-Ван. – Передумай.
      – Я думала над этим вопросом много и долго, – ответила арканианка. Ее звали Серифа Алтунен, и она была рыцарем-джедаем.
      Была раньше.
      Она медленно сняла плащ, сложила его и вручила Оби-Вану.
      – Я повинуюсь Силе, а не законам. Я служу народу, а не Сенату. Я за мир, а не за войну.
      – Вы дали клятву Ордену джедаев! – воскликнул Энакин.
      Женщина пожала плечами:
      – Я отказываюсь от своей клятвы. И не жалею об этом, скажу откровенно.
      – Если каждый джедай начнет выбирать, какие приказы он будет выполнять, а какие нет, мы оглянуться не успеем, как проиграем, – произнес Оби-Ван.
      Серифа приподняла брови.
      – Я не чувствую себя проигравшей. Сила остается со мной, как и всегда. Это Орден сбился с пути, а не я.
      Оби-Ван отругал себя за то, что ввязался в философский спор с арканианкой. Йода с удивительной легкостью выдавал на-гора всякие глубокомысленные сентенции, чего у Кеноби как-то не получалось. Может, с возрастом придет.
      – Если точнее, то мы проиграем войну, – сердито сказал Энакин. – Можете сколько угодно рассуждать о совести, но если наши силы будут расколоты, Торговая Федерация победит. Если вы считаете, что Республика уклонилась с пути добродетели и мудрости, подождите немного, и вы испытаете на себе власть боевого дроида.
      – Так ты всерьез переживаешь за исход войны? – спросила арканианка.
      – Конечно!
      – Почему?
      – Почему? – Энакин взмахнул руками. – Что значит – почему?
      Серифа бросила на него фирменный снисходительный взгляд, который арканиане оттачивали тысячелетиями.
      – Полагаю, тебе тоже стоило бы переосмыслить свой путь – возможно, тогда ты придумаешь лучший ответ.
      Она уселась на ховер-сани, на которых приехала на место встречи, и умчалась в тающую тундру, вздымая фонтанчики воды. Повсюду кучи снега и льда, белые, как глаза арканианки; белое солнце сияет над залитой водой долиной, отражаясь в ней, словно в разбитом стекле.
      Оби-Ван с присвистом выдохнул.
      – Плохо дело.
      – Она действительно имеет влияние на местное правительство?
      – Полагаю, когда всеми уважаемый джедай заявляет о своем уходе из Ордена и советует Аркании провозгласить нейтралитет, его слово будет иметь ощутимый вес. Как минимум это дипломатическое фиаско и кошмар в СМИ.
      Оби-Ван вздохнул и поплелся к кораблям. Они приземлились вдалеке от поселений, чтобы не привлекать внимания, но сейчас усталому Оби-Вану не хватало уютного бара с камином, где можно было бы опрокинуть бокальчик отличного арканианского "сладкого молока" – так скромно назывался местный кремовый мед, способный уложить под стол самого крепкого здоровяка.
      – Подойди-ка сюда на минутку, – сказал Оби-Ван Энакину, который повернул было к своему кораблю.
      Энакин послушно последовал за ним.
      – Вытри ноги, а то наследишь, – предупредил его Оби-Ван. – Ты же знаешь, что Эр-Два этого не выносит.
      – А когда вернется ваш старый Эр-Два?
      – Когда его отремонтируют. Учитывая то, сколько раз по нам стреляли, я понимаю, почему он не спешит докладывать о своей готовности, – сухо ответил Оби-Вван, устраиваясь перед панелью связи. – Ты отправляешь на Корускант приватные сообщения.
      Энакин вспыхнул.
      – Вы перехватываете мою… Он остановился. – Вы догадались.
      – Я мудрый и могучий рыцарь-джедай, ты же знаешь. – Оби-Ван еле заметно улыбнулся.
      В кабину въехал маленький Р2 и грустно забибикал, увидев следы на полу.
      Повисла неловкая пауза.
      – Поскольку я, как твой учитель, должен передавать тебе мой необъятный опыт… – начал Оби-Ван.
      – Начинается, – проворчал Энакин. -…Я считаю своим долгом официально напомнить тебе, что у джедаев не должно быть подобных… двусмысленных отношений.
      – Я учту.
      – Отказ от привязанностей – основополагающее правило нашего Ордена, падаван. Ты знал об этом, когда вступал в наши ряды.
      – Наверное, не читал тойдарианских газет, – буркнул Энакин.
      Впервые за весь разговор Оби-Ван оторвал взгляд от приемопередатчика.
      – Насколько серьезны твои чувства к этой девушке, Энакин?
      – Дело не в этом, – заявил Энакин, все еще раскрасневшийся и злой. – Дело в том, что мы просим жителей поддержать Республику, о существовании которой они даже не всегда знают, и подкрепляем свою просьбу с помощью… э… полицейских сил в лице джедаев, которые поклялись не испытывать к ним привязанности! И мы еще удивляемся, почему нам никто не верит? – Он махнул рукой в направлении носового иллюминатора. – Что, если Серифа права? Что, если это мы сбились с пути? Я доверяю своим чувствам, учитель. Ведь вы всегда мне это советовали, не так ли? Я доверяю живой Силе. Я доверяю любви. "Принцип отстраненности"…? Это ужасно абстрактная штука, чтобы приносить ей клятву верности.
      – Ты доверяешь ненависти? – спросил Оби-Ван.
      – Конечно, не…
      – Я серьезно, падаван. – Оби-Ван посмотрел в глаза младшего джедая. – Если долго следовать своим чувствам, будь то любовь или ненависть – это всегда ошибка. Твое суждение становится искаженным, твои мотивы – смутными. Если ты не будешь очень осторожен, падаван, любовь уведет тебя на темную сторону. Да, не так быстро, как ненависть, но не менее верно.
      Казалось, что воздух гудит от напряжения. В конце концов Энакин опустил глаза.
      – Я понял, учитель.
      – Ты вряд ли сможешь что-то сделать, – горько произнес Оби-Ван. – Важно то, веришь ты мне или нет. – Он вздохнул. – Эту ошибку рано или поздно совершает большинство джедаев. Нужно просто учесть ее; пережить ее. Если бы Орден состоял сплошь из монахов, неприступных для любви, это было бы не менее печальное зрелище.
      Он снова повернулся к приемопередатчику и стал просматривать арканианские новости, одновременно вводя шифр для донесения, которое он собирался отослать на Корускант.
      – Так значит, даже в биографии великого мастера Оби-Вана можно отыскать женщину? – спросил Энакин. – Я полагаю, она была высокой и темноволосой. И она была страшно рада подцепить хоть кого-нибудь, это само собой понятно…
      – Энакин, – выдохнул Оби-Ван, не отрывая взгляда от монитора, на котором мелькали сообщения. – Тихо.
      – Я пошутил!
      Оби-Ван развернулся в кресле. Никогда прежде он не выглядел таким потерянным и опустошенным.
      – Мастер Йода, – сказал он. – Он погиб.
 

***

 
      – Что? – вскрикнула Падме.
      – Попал в засаду на окраине системы Итора, – сказала служанка. – Иторианцы обнаружили обломки его корабля.
      В сознании Падме метеором пронеслась мысль о катастрофе. Утрата Йоды станет сокрушительным ударом для Республики… несомненно, за этим стоит Дуку… что это будет означать для Энакина? Конечно, Энакин любил Йоду – все любили его; но при этом он говорил, что старый мастер никогда не доверял ему полностью, всегда сдерживал его… если это правда, к кому перейдет мантия старейшины Ордена? Мейс – солдат, и сейчас его время, но он не умеет так ладить с канцлером Палпатином, как умел Йода…
      Мысли Падме кружились, как снежинки, а когда они угомонились, в сознании остался один холодный факт: Йоды больше нет, и вселенная стала чуточку более темной.
      "Отвага, – сказала она сама себе. – Надежда. Когда настают темные времена, надежда должна сиять ярко. Если бы я могла отдать свою жизнь в обмен на более светлый день для следующих поколений, пошла бы я на это?
      Без колебаний".
      – Я еду в Сенат. У канцлера должны быть самые точные и надежные сведения.
      В дверях Падме остановилась и посмотрела через плечо на служанок. Они выглядели потрясенными и испуганными – намного более испуганными, чем если бы умер сам канцлер. И разве можно было винить их за это? По прошествии более чем восьмисот лет мысль о том, что Йода вечен и никогда не умрет, стала какой-то естественной.
      – Я бы не стала списывать мастера со счетов, – сказала Падме. – Я поверю в его смерть, когда увижу его тело. Не раньше.
 

***

 
      – Спасибо, что согласились меня выслушать, канцлер, – коротко сказал Мейс Винду, обращаясь к голографическому изображению Палпатина в Зале Совета джедаев.
      – У меня действительно очень мало времени, мастер Винду, но я весьма ценю ваше мнение. – Умное лицо Палпатина озарила холодная полуулыбка. – Вы можете быть уверены: если бы мне пришлось выбирать между беседой с Мейсом Винду и, скажем, с почтенным сенатором с Сермерии, который обладает поразительным умением сводить любой разговор к анализу влияния предмета дискуссии на торговлю его планеты корнеплодами, – конечно, я предпочту выслушать вас, а не его.
      У Мейса Винду были свои слабости, но он никогда не был падок на лесть.
      – Благодарю вас, – сухо произнес он, – но могу я узнать, почему вы немедленно не опровергли сообщения относительно мастера Йоды? Я знаю…
      Палпатин прервал его:
      – Этот канал надежно защищен, мастер?
      – Всегда.
      – Я так и думал, но моя служба безопасности докладывает, что в настоящее время Корускант наводнен шпионами всех мастей, включая электронных. Досадный побочный эффект нашей политики свободного перемещения практически всех и повсюду, когда практикуются лишь символические проверки документов в целях безопасности.
      – Лучшая безопасность, сказал как-то мастер Йода, возникает в том обществе, где никто не хочет ни на кого нападать.
      – Разумеется! Но, так как мы не смогли убедить в этом Торговую Федерацию, приходится играть теми картами, которые нам выпали, – сказал канцлер. – Мир несовершенен, и не всегда выбор дается нам легко.
      Это, конечно, была правда, причем именно та суровая правда, которую Мейс Винду предпочитал канцлерским комплиментам и галантным расшаркиваниям.
      – Но вы правы, оставим пока вопрос о шпионах. Я полагаюсь на ваше слово, что связь конфиденциальна. Продолжайте, мастер Винду.
      – Я знаю, что Йоды не было на том корабле, который взорвала Асажж Вентресс. Вы знаете…
      – Так это была Вентресс? Кажется, недавно вы направляли мне ее досье.
      – Да, канцлер. Во всяком случае, это был ее корабль. У него характерный дизайн, скопированный с корабля Дуку. Мы проанализировали запись, сделанную четвертым пилотом…
      – Который не позднее завтрашнего вечера предстанет перед трибуналом за свою трусость, приговор будет скорым и публичным, – мрачно произнес Палпатин. -…и это явно "Последний шанс", корабль Вентресс. Я повторяю, – упрямо произнес Мейс Винду. – Я знаю, что мастера Йоды не было на том корабле. Я говорил вам, что мастера Йоды не было на том корабле. Так почему же, видя, как удручающе подействовала весть о его смерти на настроение общества, ваш секретариат не выступил с официальным опровержением?
      Впервые за весь разговор в тоне Палпатина проскользнуло раздражение.
      – Мастер Винду, вы, должно быть, запамятовали, что только после старта вы догадались проинформировать меня о том, что корабль мастера Йоды на самом деле не настоящий. В сущности, о том, что он жив, я знаю лишь с ваших слов.
      – Мое слово, – медленно проговорил Мейс Винду, – это одна из немногих вещей в галактике, которым канцлер и Республика могут верить.
      – Разумеется, я вам верю, – бросил Палпатин. – Но этого недостаточно. У нас есть основания так поступать. Канцлер служит народу и Сенату, а не Ордену джедаев. Со своей стороны, джедаи также не должны позиционироваться как моя частная армия. Граждане Республики должны видеть, что власть напрямую отвечает перед ними и ни перед кем больше. Граф Дуку утверждает, что Республикой управляет банда коррумпированных сенаторов и их дружки в Ордене и госаппарате. Если я сейчас выступлю и скажу: "Я знаю, вы видели репортаж, но мои приятели из Храма говорят, что это была просто шутка, что Йода жив, просто мы не хотим вам сейчас его показывать"… вы думаете, кто-то поверит?
      Мейс Винду устало потер лицо.
      – Вы политик.
      – Именно, мастер Винду. Я знаю, вы не слишком уважаете эту профессию, но я политик, и политик превосходный. Я ведь не советую вам, как правильно фехтовать на световых мечах, я всего лишь прошу вас понять: я знаю, что делаю.
      После короткой паузы канцлер вздохнул, и суровые нотки из его голоса исчезли.
      – Эта уловка понадобилась мастеру Йоде для того, чтобы он мог, не привлекая к себе внимания, отправиться по очень деликатному делу. Увы, операция забрала несколько жизней. Неужели мы должны пренебречь их жертвой? Или мы почтим эту жертву и дадим мастеру Йоде еще несколько дней, чтобы он смог без помех добраться до Вжуна и, возможно, остановить эту ужасную войну?
      – Хорошо, – сказал, наконец, Мейс Винду. – Надеюсь только, что мы поступаем правильно.
      – Я тоже на это надеюсь, – торжественным голосом сказал Палпатин. – А пока я был бы очень признателен, если бы вы на более официальной основе ежедневно рассказывали мне об обстановке на фронтах, как это делал Йода.
      – Конечно.
      Рядом с Палпатином появился помощник и вполголоса напомнил канцлеру, что тот сильно задерживает следующую аудиенцию.
      – Время не ждет, – молвил Палпатин и протянул руку к выключателю. Затем помедлил. – Мастер Винду, раз уж мы сегодня откровенны друг с другом, позвольте добавить, что в ваших докладах я хотел бы услышать ваше личное неприкрашенное мнение, а не то, что сказал бы мастер Йода. Он великий деятель – возможно, величайший в Республике. Но мастер Йода в сердце своем учитель. Вы – воин. Увы, нынешнее печальное время – скорее ваше, а не его.
      – Мастер Йода может быть кем угодно, и я не ровня ему ни в мирное время, ни на войне, – сказал Мейс.
      – Плохо, – ответил канцлер. – Потому что в данный момент у меня есть только вы. Я на вас рассчитываю.
      – Ради Ордена и Республики я отдам все, что имею, включая свою жизнь.
      Канцлер положил руку на кнопку отключения связи.
      – Хорошо, – сказал он. – Это тоже может пригодиться.
 

***

 
      – И в это время кризиса, – вещал сенатор Орн Фри Таа с Рилота, – или, с позволения сказать, эскалации кризиса, несомненная смерть, преднамеренное убийство великого мастера Ордена джедаев лишь подчеркивает насущную потребность в переходе на совершенно новый уровень безопасности. Естественно, джедаи будут стараться продолжить свою самоотверженную работу, однако их слишком мало. Трагическая гибель мастера Йоды продемонстрировала это с удручающей ясностью.
      По всему Залу Сената послышалось одобрительное перешептывание.
      – Нам нужна, – продолжал тви’лек, – обширная, опытная и патриотичная служба контрразведки. Коллеги законодатели, войну, подобную нынешней, можно с большим трудом выиграть на поле боя, но намного легче ее проиграть из-за измены и диверсий. Целью резолюции, которую я выношу на ваше рассмотрение, как раз и является создание такой влиятельной, верной, агрессивной службы, которая не будет подчиняться никому из наших бесчисленных бюрократов-тугодумов, а будет подотчетна непосредственно канцлеру и через него – нам. Пришло время препоручить безопасность Республики в руки самих ее граждан!
      "То есть нас", подумала сенатор Амидала, обводя взглядом коллег. Повсюду вокруг нее сенаторы одобрительно вопили, топали ногами, свистели и аплодировали. У Падме упало сердце. Конечно, всем хотелось хоть как-то контролировать ситуацию, которая становилась все более неконтролируемой. Но если резолюция пройдет – а было очень похоже на то, что она пройдет – тогда часть ответственности за безопасность Республики перейдет из холодных, бесстрастных и профессиональных рук джедаев к крикливой, эмоциональной, политизированной толпе парламентариев.
      Отчего-то Падме не чувствовала себя в большей безопасности.
 

***

 
      Корабль, на котором Уи, Лазутчик, Макс Лим, Джей Марук и мастер Йода в конце концов отправились во Внешнее Кольцо, при рождении своем получил название "Асимптотическое приближение к Божеству"; построенный на верпинском конвейере, он предназначался для колонии поклонников культа матемагии как транспорт для паломников. К сожалению, верующие потеряли свои коллективные сбережения в одной инвестиционной афере, и "Приближение" осталось без покупателя. Переименованный в "Звездную пыль", корабль превратился в роскошный круизный лайнер и стал возить богатеньких клиентов в туры по галактическим достопримечательностям, таким как черная дыра Накат или долго предвкушаемая вспышка сверхновой Ариарх-7. К сожалению, ошибка в расчете взрывной волны умирающей звезды привела к неожиданному и досадному отказу искусственной гравитации и, как следствие, к десяткам судебных процессов. Тяжба растянулась на два поколения, после чего адвокаты, защищавшие интересы владельцев "Звездной пыли", забрали ее в счет гонорара, переименовали в "Обоснованное сомнение" и продали компании "Круизы по дешевке", у которой все техобслуживание заключалось в том, что в корабль закачивали воздух и оставляли его на пару дней в космодоке, чтобы посмотреть, как быстро этот воздух улетучится.
      Верпины строили замечательные космические корабли. Но при этом они были двухметровыми двуногими инсектоидами, общались посредством радиоволн, вырабатываемых их брюшными органами, и имели такое острое зрение, что могли за двадцать шагов различить пол вши в шерсти нерфа. Соответственно койки на "Обоснованном сомнении" были шириной всего в полметра, интерком отсутствовал, а систему указателей – несомненно, абсолютно понятную верпинам – Лазутчик вообще не видела. В первый день путешествия она почти час потратила на поиски уборной; все больше и больше нервничая, она блуждала по коридорам, потом сдалась и спросила направление у кого-то из персонала. Но это были еще цветочки; через две минуты она запуталась совсем, так как не могла понять, как пользоваться этой уборной.
      И вот спустя три дня они с Уи снова заблудились в лабиринте коридоров, слишком узких, чтобы человек мог по ним ходить без стеснения. Мастер Йода, который с трудом сносил свое заточение в корпусе Р2, но все-таки старался сохранить свою тайну до конца, послал их за едой добрый час назад. ("Круизы по дешевке" не предлагали таких излишеств, как обеды в номер). Прочие "услуги делюкс" – такие, как предоставление постельного белья – внушали подозрение своим отсутствием. Лазутчик буквально всю жизнь мечтала о том дне, когда она улетит с Корусканта, оставит Храм джедаев и перенаселенную планету-город ради чудес галактики. Однако из-за странного недоразумения на таможне они несколько часов просидели на чемоданах, так что сам старт она проспала, прикорнув на койке, больше похожей на простую доску, и укрывшись собственным плащом. Она почувствовала этот великий момент лишь по внезапному толчку, вдавившему ее в койку. Лазутчик была разочарована и с тех пор постоянно ворчала.
      К тому же она теперь была абсолютно уверена, что учитель Джей Марук ее недолюбливает. Но сейчас ей решительно не хотелось об этом думать.
      Что касается еды… Лазутчик вздрогнула. Мастер Йода ел и не жаловался, но, возможно, он просто перерос тривиальные проблемы, волнующие простых смертных.
      Такие, как запах.
      Последний раз, когда она видела старого джедая с миской еды в столовой Храма, из этой миски высовывался хвост.
      – Говорю тебе, мы слишком далеко спустились, – сказала Лазутчик. – Надо подняться на лифте на четырнадцатый уровень. Так было написано на указателе.
      – Это был не указатель, – возразил Уи. – Это была царапина на стене лифта.
      – Указатель.
      – Царапина.
      – Указатель!
      Уи вздохнул.
      – Возможно, я ошибся и это был указатель. Хорошо, давай поднимемся на четырнадцатый уровень.
      Лазутчик двинулась вперед по узкому коридору.
      – Знаешь, ты это делаешь так, что у меня пропадает вся радость победы.
      – Что я делаю?
      – Соглашаешься. Даже если я права, а ты нет, почему-то получается так, будто ты специально мне уступаешь. Джедайское хладнокровие – это, конечно, здорово, но в тринадцатилетнем возрасте оно слегка… бросает в дрожь.
      – Чего ты от меня хочешь?
      – Спорь! Борись! Не будь таким… таким идеальным джедаем, – сказала Лазутчик. – Неужели ты не можешь хоть раз в жизни побыть просто человеком?
      Уи вымученно улыбнулся.
      – Не могу, – ответил он.
 

***

 
      Дело в том, что Уи мучили собственные мысли. Мастер Лим упомянула, что они летят на Вжун, чтобы встретиться с некоей очень важной личностью – возможно, с самим графом Дуку, а может, со знаменитой истребительницей джедаев Асажж Вентресс. Уи разыскал ее в компьютерных архивах и увидел на голограмме женщину из своего сна.
      Вентресс будет ждать их на Вжуне. Через несколько дней, самое большее недель, он будет стоять в комнате с тикающим детонатором. Вентресс будет улыбаться. Лазутчик повернется к нему, на ее рубашку будет стекать кровь. "Поцелуй ее", – скажет Вентресс.
      Уи очень хотелось знать, что же он ответит.
 

***

 
      Они стояли в очереди за готовой пищей – очереди за сырой были слишком длинными – когда кто-то вежливо притронулся к плечу Лазутчика.
      – Пассажир Фо?
      – Что? То есть, да? – сказала Лазутчик, запоздало вспомнив, что она, Уи и Джей Марук путешествовали под видом семьи Фо, едущей на свадьбу родственницы на Корфелион.
      Обернувшись, она увидела перед собой высокого человекоподобного робота, видавшего лучшие дни. Если раньше на нем и были какие-то обозначения – цветовая маркировка, символы интерфейса или хотя бы марка производителя – то все они давным-давно стерлись, так что весь его корпус был тускло-серым, изношенным и исцарапанным, как будто его начистили песком, но так и не перекрасили заново.
      – Начальник бюро находок попросил проводить вас к нему, – проговорил дроид. – Кажется, одна из ваших вещей попала к ним.
      Лазутчик побледнела. За эти несколько дней она уяснила печальную правду: Джей Марук о ней невысокого мнения. Она представила себе выражение его худого угрюмого лица, когда он услышит, что ей пришлось забирать свой световой меч в корабельном бюро находок.
      – А что я потеряла?
      – Этого начальник не сказал, – вежливо ответил дроид. – Пожалуйста, пройдемте со мной.
      Лазутчик посмотрела на Уи. Тот кивнул:
      – Иди. Я управлюсь сам.
      Лазутчик колебалась.
      – Не беспокойся, – сказал Уи. – Я никому не скажу.
      "Он не пытается меня унизить, – подумала Лазутчик. – Просто так получается".
      Изношенный дроид повернулся и пошел к лифту. Лазутчик поплелась следом.
      – Твоя обшивка малость обветшала, – сказала она, чтобы завязать разговор.
      – Я не состою в штате "Обоснованного сомнения", – пояснил дроид. – Я предложил им свои услуги в обмен на проезд. К сожалению, мой хозяин мертв, и мне приходится ухаживать за собой самому.
      Дверь лифта открылась.
      – Я никогда о таком не думала, – сказала Лазутчик. – В смысле, о том, что случится с дроидом, если он останется без хозяина.
      – Я тоже не думал, – сухо отозвался ее спутник, – пока это не случилось со мной.
      – Как же ты ремонтируешься? – спросила Лазутчик. – Возвращаешься на фабрику? Идешь в ремонтную мастерскую? Но как ты расплачиваешься за ремонт?
      – Вы попали в самую точку, – сказал дроид. – Так вышло, что я был изготовлен в составе одной очень маленькой серии, ныне совершенно устаревшей. Я запрограммирован вполне сносно ремонтировать самого себя, но запчасти очень редки и соответственно обходятся дорого, потому что их приходится либо покупать как антиквариат, либо отдельно заказывать по моим спецификациям. Задача не из легких, как вы можете представить.
      – Но пара банок краски обойдется тебе не так уж дорого, – заметила Лазутчик, посмотрев на голый металлический корпус своего спутника.
      – Украшение оболочки я не отношу к высокоприоритетным задачам.
      – Но если у тебя опрятный вид, тебе легче найти работу. Считай это деловыми расходами.
      Дроид очень по-человечески пожал плечами.
      – В ваших словах есть доля правды… но все же так более по-честному, я полагаю, – произнес он, дотронувшись до своей металлической щеки. – Мне кажется, что большинство разумных существ живут в своего рода… коконе иллюзий и ожиданий. Мы преисполнены предположений; мы думаем, что знаем себя и тех, кто нас окружает; мы думаем, что знаем, что нас ждет в будущем. Мы уверены, что наперед знаем свой жизненный путь. Но вот вмешивается Судьба, обдирая нас до голого металла, и тогда мы понимаем, что мы не более чем обломки, дрейфующие в пустоте.
      Лазутчик уставилась на него.
      – Ух ты. Наверное, ты из серии дроидов-философов.
      – Отнюдь, – лаконично ответил дроид. – К философии я пришел поздно.
      Лифт остановился на уровне 34. Дверь открылась.
      – После вас, госпожа Фо, – сказал дроид.
      – Друзья называют меня Лазутчиком. – Она протянула руку. Дроид с серьезным выражением пожал ее.
      – Я бы не стал называть себя вашим другом… пока что. Я просто дроид, которому поручили работу.
      – Теперь ты скажи мне свое имя, – потребовала Лазутчик. – Так принято.
      – Нет, не стану. Вы очень доверчивы, однако я, разумеется, знаю о вас недостаточно, чтобы открыть вам мое настоящее имя. – Затем, смягчившись, дроид добавил: – Но пока, если хотите, можете звать меня Солис.
      – Все ж лучше, чем: "Эй, Неряха!" – У Лазутчика было стойкое ощущение, что дроид задействовал бы функцию вытаращивания глаз, будь таковая прошита в его программном обеспечении. Она улыбнулась:
      – Значит, Солис.
 

***

 
      Очередь в кафетерии казалась бесконечной, но все же спустя время, соизмеримое с галактическим столетием, Уи удалось сделать заказ и расплатиться за него. Теперь он стоял, с сомнением глядя на свою добычу. Один большой "лопни-пузырь"; пять штук "вакуумных цветов"; с полдесятка каких-то "бластероидов", похожих на дважды пережаренные клецки с перцем; корзинка хрустящих ножек; полведерка прогорклого жира (сверхтягучего), а также пять напитков и столько же салфеток. Должно хватить, решил Уи. Но как же все это донести до каюты?
      И кто поранит Лазутчика – Асажж? Или их схватят охранники и приведут к Асажж уже окровавленными?
      Если он ее поцелует, почувствует ли он вкус крови на ее губах?
      "Прекрати! Не думай об этом.
      Не думай. Не думай".
      Первым побуждением Уи было сложить съестное горкой и аккуратно удерживать в равновесии при помощи Силы, но это могло показаться немного подозрительным. Как бы вышел из положения обыкновенный человек? С трудом, подумал Уи, глядя, как между столами проталкивается массивная тетка с подносом в каждой руке, в то время как за обе ее ноги цепляются хнычущие карапузы. Может, стоит изловить одного из маленьких служебных дроидов и попросить его донести подносы до их комнат?