— Одна лишь мысль меня бросает в дрожь — мысль о том, какое потомство будет в этом браке!

Саймон Наваррский заметил, что леди Элис при этих словах зябко повела плечами.

Узкая винтовая лестница была едва освещена факелом, горевшим где-то вверху, но Клер спускалась по ступеням уверенно и быстро, прижав к телу пышные складки своего платья. Она не стала менять наряд, чтобы не привлекать к себе лишний раз внимания. Сейчас ей хотелось стать незаметной. Непростая задача, если учесть броскую красоту, которой наградил ее бог. Элис любит называть ее тщеславной, но она не права. Клер не раз говорила сестре, что не чувствует никакой своей заслуги в том, что она красива. Такой ее господь создал, чем же тут гордиться?

Брат Эмори всегда напоминал, чтобы она вела себя осторожнее. И сестры-монахини твердили ей о том же. И все они оказались правы. Стоило Клер впервые оказаться за стенами монастыря, и она тут же обнаружила свою непохожесть на окружающих. На нее глазели повсюду, словно на диковинного зверька. Пожилые женщины — с улыбкой, юные — с завистью. Мужчины — с вожделением.

Клер вздрогнула. Ей не нравилось, как на нее смотрело большинство мужчин. Она ненавидела выражение похоти во влажном взгляде, их лица с небритыми щеками и поджатыми тонкими губами. Даже собственный брат при каждой встрече словно раздевал ее своими покрасневшими от беспробудного пьянства глазами. Как это отвратительно!

Пожалуй, во всем замке было лишь три человека, отношение которых к Клер можно было бы назвать нормальным, — чародей Саймон Наваррский, который неожиданно воспылал любовью к ее старшей сестре, брат Джером, чьи мысли были направлены к богу, и еще один — третий.

Рыцарь двора Ричарда де Ланей. Красивый, с холодным, бесстрастным лицом, он резко выделялся из толпы. На Клер он, как правило, старался не смотреть.

Может быть, он не был красавцем в общепринятом смысле этого слова. Просто высокий, статный молодой рыцарь с коротко подстриженными, на французский лад, светлыми густыми волосами, выбивавшимися из-под шлема. Он выглядел очень сильным и суровым; взгляд его голубых глаз всегда казался строгим и прямым, а тонкие сухие губы никогда не улыбались. Если же Клер удавалось иногда поймать на себе взгляд рыцаря, глаза его смотрели осуждающе.

Впрочем, сегодня утром ей было о чем подумать и помимо этого странного рыцаря. Ведь она задумала сбежать из этого замка. Хоть на время, но немедленно. Конечно, у Элис болела голова. Но ей помогут покой и тишина. Помогут лучше, чем Клер. К тому же рядом с Элис была служанка, и потому Клер со спокойной душой выскользнула из спальни и теперь осторожно, но быстро пробиралась к выходу из замка. Конечной целью ее пути была конюшня.

Она так соскучилась по своей арабской кобылке. Да и та, наверное, скучает по своей хозяйке — ведь столько лет они были неразлучны. Клер всегда проводила с ней больше времени, чем с Элис, хотя, конечно, сравнение здесь неуместно. Клер не собиралась сбежать из Соммерседж-Кип навсегда, ей просто хотелось хотя бы на короткое время ощутить себя свободной, покружить в полном одиночестве по дорогам и лугам, подставляя лицо упругому ветру. Ей надоело дышать воздухом замка, пропитанным запахами дыма, собачьей шерсти, пива и мужского пота. Она соскучилась и по солнцу, и по дождю. Все это осталось там, за стенами замка, в которых было повеселее, чем в монастыре, но все же…

Клер открыла дверь, ведущую во двор, вышла наружу и стала осторожно пробираться вдоль стены. Возле кухни наблюдалось большое оживление. Служанки сновали взад и вперед с корзинами и кувшинами, тащили охапки хвороста. Хороший обед Честный Ричард ценил едва ли не выше всего на свете. В дальнем углу двора звенела сталь: несколько рыцарей упражнялись в фехтовании друг с другом. Клер ненадолго задержалась, ища между ними того самого красивого и сурового рыцаря. Интересно, хорошо ли он умеет драться? Надо думать, хорошо. Нужно быть очень уверенным в себе, чтобы так категорично судить о женщине, которую он совсем не знает.

— Глупости, — забормотала Клер себе под нос. — Кто сказал, что он осуждает меня? Может быть, он просто задумался тогда о чем-то. А может быть, его мучают раны.

Однако чем дольше Клер размышляла об этом, тем менее вероятными казались ей собственные предположения. Разумеется, на его лице остались боевые шрамы, но все они были давнишними: бледными, тонкими, едва заметными глазу. «Интересно, много ли таких следов у него на теле», — невольно подумалось Клер.

Она хихикнула. Элис не поняла бы ее, узнай она о тайных мыслях Клер. Наверняка сочла бы их крайне непристойными, и зря. Саму Клер подобные размышления только забавляют. Что же касается Элис, то все ее помыслы, похоже, направлены лишь на то, как бы помочь другим. Должно быть, это скучно.

Но Элис вовсе не скучная. Клер искренне любила свою сестру и постаралась бы всеми силами вырвать ее из лап демона — если бы та только намекнула об этом, разумеется.

Впрочем, придворный волшебник Ричарда не был похож на страшного демона. Присмотревшись к нему внимательнее, можно было заметить, что его тигриные желтые глаза часто светятся добротой. И все же рядом с этим… — человеком? существом? — Клер всегда чувствовала себя неуютно. При виде мага ее постоянно бросало в дрожь от беспричинного страха. Боже, каково же придется с ним бедной Элис? Ведь ей предстоит разделить с чародеем супружеское ложе, терпеть его ласки, прикосновения этой ужасной, похожей на сломанное птичье крыло руки…

Впрочем, пока еще есть время. Ричард, конечно, объявил о том, что Саймон Наваррский берет в жены ее старшую сестру, но, если срок свадьбы будет зависеть от того, насколько удачными окажутся ухаживания мага, у Элис остается шанс умереть девственницей. Ведь для чувствительной женщины невыносимо принимать ухаживания со стороны черного мага, а Элис — натура очень чувствительная.

Клер уже явственно различала разлитый в нагретом воздухе запах конюшни, и он казался ей божественным. Как хорошо, что ей удалось незамеченной ускользнуть из замка! Еще немного, и она окажется в седле — и вперед. Пока там кто-нибудь спохватится, где же златокудрая сестра лорда Ричарда?

Внезапно ее накрыла тень, и Клер невольно вскрикнула. Крик ее был тут же приглушен ладонью, заткнувшей ей рот. Вторая рука нападавшего ухватила жертву за талию, и Клер почувствовала, что ее куда-то тащат.

Клер рванулась и вцепилась зубами в руку, зажимавшую ей рот. Укусила сильно, глубоко, до крови. В то же мгновение она почувствовала, что свободна, и резко повернулась лицом к тому, кто посмел на нее напасть. Этот человек стоял перед нею неподвижно и, судя по всему, не собирался атаковать ее вновь. Клер с изумлением увидела красивое строгое лицо рыцаря, о котором так много думала за последнее время.

— Как ты посмел коснуться меня своей рукой? — высокомерно произнесла Клер. — Забыл о том, что я — сестра твоего господина, лорда Ричарда? Я прикажу отхлестать тебя кнутом…

— Распоряжения относительно вас я получил от вашего брата, — перебил ее рыцарь. Голос его был негромким, но очень низким и звучным.

— Ты лжешь, — возразила Клер.

— Я никогда не лгу. Лгать — великий грех.

— А ты, я полагаю, человек безгрешный. Ангел во плоти, — поддела его Клер.

— Нет, я не безгрешен, хотя и мечтаю стать таким. Брат Джером принимает у меня исповедь, отпускает мне грехи и накладывает на меня епитимью. Думаю, что и для вас это было бы полезно.

— Почему ты думаешь, будто я — грешница?

— Мы все грешники, — грустно сказал рыцарь. — А женщины — особенно.

Клер была не из тех, кто может спокойно слушать подобные слова. Она придвинулась ближе, стараясь заглянуть в глаза собеседника — прозрачно-голубые, как льдинки, и такие же холодные. Тяжелая прядь светлых волос упала ему на лоб.

— Если мы и грешим, то по вине мужчин, которые вводят нас в искушение, — сказала она. — Так ты говоришь, что получил приказ от моего брата? В чем его суть?

Рыцарь тем временем оторвал полоску ткани от своей накидки и теперь перевязывал укушенную Клер руку.

— Я назначен следить за вами и за вашей сестрой. Обязан защищать вас от любой опасности.

— Я не нуждаюсь ни в чьей защите, — возразила Клер, — и могу сама о себе позаботиться. Иди и следи за моей сестрой, раз уж тебе приказано.

— Твоя сестра сейчас в безопасности. А меня зовут Томас де Реймер.

— Вот как, — сказала Клер и потянула ноздрями воздух. В отличие от большинства обитателей Соммерседж-Кип, от рыцаря Томаса не пахло ни элем, ни потом. — В таком случае, я освобождаю тебя от приказа, сэр Томас. Можешь идти, ты свободен.

Клер хотела проскользнуть мимо, но Томас схватил ее за руку, развернул к себе и сказал, сверкая глазами:

— Боюсь, что у вас нет такого права, миледи. Приказы я получаю только от своего господина, и ни от кого иного. Он приказал мне наблюдать за вами, и я буду выполнять его приказ, нравится вам это или не нравится.

Он держал ее за руку — не больно, но крепко. Клер могла бы поклясться, что сэр Томас ужасно разгневан. Похоже, он удивительно умел владеть собой.

Впрочем, Клер сейчас не было дела до умений сэра Томаса. Она всей душой рвалась к своей любимой арабской кобылке, по которой ужасно соскучилась.

— Я собиралась посмотреть на свою лошадь, — неприязненно сказала Клер. — Если желаете, можете составить мне компанию, сэр Томас.

— Нет, миледи. Мы оба должны вернуться в замок.

Клер окинула сэра Томаса долгим взглядом. Нет, она ни за что не станет терпеть подобного обращения. Не может быть, чтобы ему было позволено хватать леди за руку и тащить за собой, как простую крестьянку.

— Я поступлю так, как мне захочется. А сейчас я хочу отправиться на прогулку верхом.

Сэр Томас не стал тратить время на объяснения. Он просто поволок Клер к открытой дубовой двери в основании замковой башни. Клер, разумеется, пыталась вырваться, но разве она могла противостоять такой силе. Всего несколько мгновений, и они оба оказались в душной темноте башни.

— Я прикажу брату отрубить тебе за это руки, — злобно прошипела Клер.

— Он не станет делать этого, — возразил сэр Томас, толкая Клер вверх по ступеням. — Мои руки нужны его светлости для сражений, к тому же я просто исполнял его приказ. Кстати, он разрешил мне применять силу, если это окажется необходимым. Правда, мне никогда еще не доводилось ударить женщину, но вы можете стать первым исключением.

К этому времени они поднялись до первой лестничной площадки, освещенной косыми лучами солнца, падавшими в узкие оконные щели. Здесь, поддавшись секундному искушению. Клер внезапно выбросила назад ногу, обутую в кожаную туфлю, и изо всей силы лягнула шедшего позади сэра Томаса.

В тот же миг она словно припечаталась спиной к стене, и в тишине раздался негромкий, но ужасно рассерженный голос:

— Попробуйте проделать такую штуку еще раз, миледи, и вы неделю не сможете сидеть.

Клер напрягла свою память, пытаясь вспомнить самое страшное ругательство, которое ей только доводилось слышать за годы, проведенные в стенах монастыря, и выпалила наконец:

— Ну, ты, помесь ослицы с верблюдом!

Сэр Томас замер, и Клер подумала было, что сейчас-то он ударит ее по-настоящему, но тот вдруг откинулся назад и издал горлом какой-то странный звук. Можно было бы подумать, что сэр Томас рассмеялся, если, конечно, допустить, что этот печальный рыцарь вообще умеет смеяться. Он внезапно отпустил Клер и сказал ей:

— Возвращайтесь наверх, миледи, и никогда больше не пытайтесь ударить меня.

Она почувствовала, что рукав платья намок в том месте, где его держала рука сэра Томаса. Клер опустила глаза и увидела расплывшееся по ткани темное пятно. Кровь?

— Ты ранил меня! — ахнула Клер. Сэр Томас тяжело вздохнул и ответил:

— Нет, миледи. В этом виноваты ваши белоснежные зубки. Скажите, вы не страдаете бешенством?

Тут даже острая на язык Клер лишилась дара речи. Никогда еще с ней не говорили таким тоном. Она хотела было влепить сэру Томасу пощечину, но у нее почему-то не поднялась рука, поэтому Клер проделала это мысленно, только и всего.

— Свинья, — с выражением произнесла она, повернулась к сэру Томасу спиной и стала величественно подниматься по ступенькам. К сожалению, у нее разболелась нога, которой она лягнула сэра Томаса, и поэтому подниматься Клер пришлось, слегка прихрамывая.

Она и не оглядываясь знала, что рыцарь продолжает стоять внизу и наблюдает за тем, как она ковыляет по лестнице. Спустя некоторое время до ушей Клер донеслось его негромкое:

— Сучка.

Своего брата Клер отыскала в его комнате. Он сидел в кресле в полном одиночестве и сжимал в руке куриную ножку. Губы его лоснились. Нельзя сказать, что Ричард сильно обрадовался, увидев Клер, зато она была очень довольна отсутствием рядом с братом придворного мага.

— Брат, на меня напали! — бросилась с места в карьер Клер.

Ричард сонно покосился на нее, внимательно повертел в руке куриную ногу и вяло поинтересовался:

— Кто именно?

— Этот… этот мерзавец, которого ты приставил наблюдать за мной! — выпалила она. — Он обращался со мной ужасно!

— Томас? Он может, — согласно кивнул головой Ричард. — Я всегда ценил его за то, что он умеет любому скрутить шею голыми руками. А если ты удивляешься, что он применил силу к женщине, то мне кажется, его совсем не интересует, что там у тебя под юбками.

Он еще раз с сожалением посмотрел на обглоданную кость и швырнул ее в угол. В тот же миг из-под стола выскочили два огромных пса и ринулись за добычей. Один из них оказался быстрее и проворнее, раздался короткий хруст, а затем снова все стихло.

— Но он посмел коснуться меня, — упрямо твердила покрасневшая от стыда Клер. — Он чуть не ударил меня.

— Я дал ему на это право. Интересно узнать, за что?

— Я просто хотела посмотреть на свою лошадь…

— У тебя больше нет лошади.

— Как это — нет? — упавшим голосом переспросила Клер. — Не понимаю ваших слов, брат мой. Я имела в виду свою арабскую кобылку, ту самую, на которой я…

— Запомни хорошенько: все здесь принадлежит мне и только мне, включая эту твою проклятую кобылу. К тому же она слишком велика для того, чтобы на ней ездила леди. Скорее она подошла бы для меня. Если же ты так любишь ездить верхом, я, так и быть, подберу для тебя какую-нибудь подходящую лошадь. Я подумаю над этим.

Клер с отчаянием посмотрела на Ричарда и сказала упавшим голосом:

— Но она моя.

— Ты начинаешь утомлять меня. Клер, — сердито пробурчал Ричард и отвернулся. — Учись у своей старшей сестры. Иди и послушай, что она тебе скажет. Тогда, быть может, поймешь, сколько ошибок ты сумела наделать за одно утро. А лошадь принадлежит мне, и ты сама тоже принадлежишь мне, и я властен распоряжаться и твоей душой, и твоим телом, — скука сменилась на лице Ричарда оживлением, и он закончил, окинув Клер горящим взглядом:

— Тебе все понятно?

Клер остолбенела. В монастыре она твердо усвоила, что кровосмешение — смертный грех, и теперь, столкнувшись с откровенным и отвратительным намеком брата, просто растерялась. Наконец ей удалось взять себя в руки, и она пробормотала, поворачиваясь к двери:

— Я все поняла, милорд.

— И не станешь больше беспокоить понапрасну бедного Томаса? — догнал ее голос Ричарда. — Ведь у него и так полно неприятностей с его женой-потаскухой.

— У него есть жена? — удивилась Клер и обернулась, стоя уже возле самой двери. Почему-то узнать о том, что у этого дикаря есть жена, было ей неприятно.

— Да, и прехорошенькая. Ее зовут Гвинет. Пожалуй, не уступит тебе красотой. Когда Томас женился на ней, он чувствовал себя самым счастливым человеком на свете. Не думаю, правда, что он по-прежнему считает себя таким. — Ричард поднялся с кресла, сделал несколько шагов и, подойдя вплотную к Клер, взял ее за подбородок своими грубыми жирными пальцами. Похотливая улыбка коснулась его губ, прежде чем он продолжил:

—

Томас будет отличным охранником для тебя, Клер. Он ненавидит женщин всеми фибрами своей души, и особенно — хорошеньких женщин. Так что пожалей бедного рогоносца и не беспокой его понапрасну.

Клер чувствовала, как ее переполняет ненависть к брату. Жаль, что она так и не научилась у Элис прятать свои чувства: наверняка все они написаны сейчас у нее на лице.

Клер не ошиблась. Ричард внимательно присмотрелся к ней и спросил:

— Ты что, ненавидишь меня? Напрасно, кошечка моя, напрасно. Если все дело в этой проклятой лошади, так и быть: я отдам ее твоему будущему мужу. Как свадебный подарок. А там уж сама выясняй с ним, кто из вас будет на ней ездить, — он хрипло хохотнул и убрал свою руку от лица Клер. Посмотрел куда-то над ее плечом и продолжил:

— Грендель, ты не уведешь отсюда эту зануду, мою сестрицу? Я не желаю больше выслушивать ее вздор. Знаешь, теперь я понимаю, что ты сделал правильный выбор. Клер, конечно, красивее, но иметь дело с ней так утомительно… Уведи ее.

Она не заметила появления лорда Саймона Наваррского. Интересно, как долго он имел возможность следить за их разговором?

— Окажите мне честь, леди Клер, — заговорил волшебник своим звучным голосом, — и я отведу вас к вашей сестре.

— Я и сама прекрасно найду дорогу, — сердито ответила Клер, быстро подхватила свои юбки и бросилась прочь.

Она убегала, а за спиной у нее еще долго раздавался замогильный хохот черного мага.