«Они обязательно примут меня, — думала Клер. — Особенно после того, как я расскажу им о том, что пытался сделать со мной мой братец».

Да, сестры-монахини спрячут ее, и Клер будет спасена. За толстыми монастырскими стенами не страшно. А со временем, бог даст, ей удастся вернуть в монастырь и Элис. Тогда не о чем больше и мечтать.

Клер и сама заметила, что после недавних событии в ней многое изменилось. Она потеряла вкус к приключениям, и ей не хотелось больше, чтобы мужчины сходили с ума по ней и снопами падали к ее ногам. Теперь ей хотелось жить тихо, замкнуто, спокойно, и самое главное — быть недосягаемой для Честного Ричарда. Для этого нужно, чтобы кто-то охранял ее от посягательств брата, а никого, кроме Томаса, Клер в роли своего защитника не видела.

В лесу с каждой минутой становилось все холодней. Хотя для первого снега было еще рано, листья уже облетели и ветер свистел в голых ветвях, пронизывая Клер насквозь. Она дрожала в своем тонком платье. Ничего более подходящего Клер надеть не могла. Ведь она выходила из дома вместе с Мадлен на короткую прогулку, а не для того, чтобы сбежать.

Говорили, что в этом лесу водятся волки. Клер не хотелось этому верить, но тем не менее она тревожно вздрагивала при каждом шорохе. Клер смертельно устала, и когда на ее лицо упали первые ледяные капли дождя, она решила найти убежище, где можно было бы немного согреться и переждать непогоду.

Наконец она увидела то, что искала. Два древних дуба склонялись друг к другу, переплетая ветви, под которыми получилось подобие шалаша, созданного самой природой. Ветви были толстыми, и на них оставалось еще достаточно листьев для того, чтобы на спрятавшегося под ними путника не упало ни капли дождя. Клер направила к этому месту свою арабскую лошадку, держа поводья в высоко поднятых руках.

Неожиданно прозвучал оглушительный громовой раскат. Казалось, что сама земля содрогнулась от этого звука. Лошадь испуганно заржала и поднялась на дыбы.

Клер давно уже не падала с лошади. Но сейчас, в конце долгого, утомительного дня, внимание ее притупилось, и она, не удержавшись, рухнула вниз, на сплетенные корневища деревьев. Оказавшись на земле, Клер запуталась в юбках, а ее лошадь, объятая ужасом, ускакала прочь, оставив свою всадницу в полном одиночестве.

Какое-то время Клер приходила в себя, привалившись спиной к дереву и с трудом переводя дыхание. Она пошевелила рукой и почувствовала острую, ослепляющую боль. Клер прикусила губу и поползла глубже под ветви дубов, чтобы укрыться от непогоды.

Ярко сверкнула молния, раздался новый громовой раскат, и Клер испуганно свернулась в комочек, чувствуя себя песчинкой перед лицом могучих, разыгравшихся сил природы. Здесь, под деревьями, было сухо и тихо, так что ливень ей не страшен. Остается жалеть лишь о том, что лошадь исчезла и унесла с собой тот скудный запас еды, который Клер удалось тайком утащить с собой.

Впрочем, Клер сейчас было не до еды. Она чувствовала такую опустошенность, в которой не находилось места даже для жалости к самой себе. А может быть, она и не заслуживала жалости — упрямица и эгоистка, бросившая свою старшую сестру на растерзание демону.

Но за что она отдала бы сейчас, не раздумывая, полжизни, так это за то, чтобы рядом с ней оказался сэр Томас. Она кинулась бы ему в ноги и попросила прощения. Она поклялась бы до самой смерти быть тихой, послушной и набожной. Поклялась бы носить самые уродливые платья и всегда прятать волосы под плотную вуаль. Она согласилась бы даже на то, чтобы проделать весь путь до монастыря босиком — лишь бы выбраться отсюда.

Увы, рядом с нею не было ни прекрасного рыцаря, ни заботливой сестры. Не было даже лошади, бросившей хозяйку на произвол судьбы.

Клер удобнее уложила на колено поврежденную руку и тихо заплакала.

Ричард поджидал его, сидя в одиночестве в своей комнате с кубком крепкого эля в руке. Он посмотрел на вошедшего Саймона и сказал:

— Ты припозднился сегодня. Уже давно за полдень. Впрочем, я думал, что ты вообще весь день проведешь на супружеском ложе.

— Я был занят, — холодно сказал Саймон.

— Еще бы! — насмешливо фыркнул Ричард. — Но где же твоя пунцовая от смущения молодая жена? Кстати, ты вмазал ей все-таки между ног или нет?

— Ваше внимание к сестре трогает до слез, — ответил Саймон. — Что же касается Элис, то Годфри сказал мне, что она отдыхает сейчас в своей спальне.

— Как мог Годфри что-то сказать тебе? Ты же сам отрезал ему язык, — с издевкой заметил Ричард.

— Если быть точным, то это не я сделал Годфри немым. Но он — мой самый преданный и верный слуга, и мы умеем с ним объясняться без слов.

Ричард только поморщился и отхлебнул из кубка.

— Так зачем ты здесь, Грендель? — спросил он:

— Почему не с женой? Или ты решил поменять решение и взять себе в жены другую? Ну что ж, если ты не лишил девственности старшую, я могу поменять ее на младшую, тем более что я не хотел бы с ней расставаться.

— Ваша братская забота о ней просто поразительна.

— Я уже говорил тебе, что не верю в то, что она моя родная сестра. Ее мать была шлюхой, как и все женщины. Она назвала отцом своей дочери моего отца. К тому времени мой старик умер и уже не мог ничего ни подтвердить, ни опровергнуть.

— Вы говорите, что все женщины — шлюхи. Надо ли понимать так, что в их число входит и леди Хедвига?

Ричард громко рассмеялся. Он хохотал долго, до слез.

— Ах, приятель! — воскликнул он наконец. — Если бы! Если бы только она была шлюхой — насколько интереснее с ней было бы жить!

Ричард вытер пальцами глаза, покрасневшие от смеха и вина, и спросил совершенно другим, жестким тоном:

— Что тебе нужно от меня?

Ричард умел брать быка за рога, искусно избегая при этом упоминания о собственных грехах и ловко перекладывая инициативу в щепетильных ситуациях на чужие плечи.

— Мы оба знаем, Ричард, зачем я пришел, — ответил Саймон, смело вступая в словесную дуэль. — Эликсир еще не проверен и может оказаться смертельно опасным.

— Эликсир? — повторил Ричард явно понравившееся ему слово и продолжил невинным тоном, выдававшим в нем изрядного лжеца:

— Но ты говорил, что он готов.

— Не совсем. У эликсира проявились совершенно неожиданные свойства…

— Не хочешь ли ты сказать, что это я украл твой эликсир? — разыграл возмущение Ричард. — И не надо ли понимать, что он утерян? Попал в чужие руки?

— Именно так, — подтвердил Саймон. — Эликсир пропал и оказался в чужих руках. Очень опасных руках.

Ричард посмотрел на Саймона из-под упавшей на глаза пряди редеющих светлых волос и самодовольно улыбнулся.

— В таком случае поспеши найти пропажу, пока кто-нибудь не погиб из-за твоей неосторожности.

Саймон не шелохнулся. Предупреждение Ричарда прозвучало совершенно недвусмысленно. Саймону нечего было противопоставить этому. У него не будет никаких доказательств вины своего лендлорда, когда тот отравит малолетнего короля. Правда, Ричарду не удастся ничего сделать, не уехав из Соммерседжа. Ведь Честный Ричард никому не может поручить самого важного дела в своей жизни. Он постарается отравить короля собственными руками. Ричард слишком недоверчив. А значит, у Саймона есть в запасе немного времени, и это уже кое-что.

— Это стало бы настоящей трагедией, — сокрушенно вздохнул Саймон и добавил:

— Должно быть, я просто положил флакон не на место. В будущем буду внимательнее.

— Непременно будешь внимательнее, Грендель, — ухмыльнулся Ричард. — Я всегда знал, что могу на тебя положиться.

— Всегда, — согласился Саймон, изо всех сил стараясь, чтобы эта ложь прозвучала как можно естественнее.

…Элис лежала на кровати, объятая глубоким, крепким сном.

Когда она вернулась, то не застала здесь Клер. Одна лишь Мадлен сидела в спальне перед камином и прилежно занималась шитьем. Увидев вошедшую Элис, она окинула ее быстрым взглядом и тут же захлопотала, помогая снять платье и улечься в постель. Элис провалилась в сон.

Сны были яркими, но какими-то странными. Бессвязное сплетение обрывочных мыслей, резких запахов, ощущение непривычного привкуса во рту — все это кружилось в голове Элис, словно ярмарочное колесо. Проснулась она то ли от холода, то ли от страха. Солнце уже перевалило за полдень.

Проснувшись, она села на кровати.

В узком окне проплывали тени быстрых облаков и заунывно свистел ветер, перебирая деревянную дранку на крышах замка. Голова у Элис прошла, но во рту до сих пор оставался какой-то странный, неприятный привкус да сознание оставалось притупленным. Весь мир казался отраженным в неспокойном, колышущемся зеркале пруда.

— Я подумала, что вы захотите помыться, миледи, — долетел до спящего мозга Элис далекий голос Мадлен. — Судя по тому, как вы провели прошедшую ночь, вам это просто необходимо. Я согрела воды.

Элис удивилась. Откуда Мадлен может знать, как она провела прошлую ночь?

— Вам очень больно, миледи? — спросила Мадлен, пытаясь прикрыть сочувственным тоном самое обычное женское любопытство.

Элис даже не знала, что ей ответить. Она стала припоминать все ужасы, о которых говорила им леди Хедвига. Боль и кровь, сказала она тогда.

Грязно, мокро и отвратительно. Ну, если Элис и испытывала подобие отвращения к Саймону Наваррскому, так только потому, что тот не хотел ее. Что же до всего остального…

— Со мной все в порядке, — сказала Элис. — Я с удовольствием вымоюсь, но только одна, без твоей помощи.

— Прошу простить мою дерзость, миледи, — сказала Мадлен, — но есть вещи, в которых более опытная женщина может дать совет более молодой.

— Леди Хедвига уже говорила со мной.

— Сегодня? — удивилась Мадлен.

— У нас был разговор с глазу на глаз, — увернулась Элис, чувствуя, что понемногу становится искусной лгуньей.

— А лорд Ричард говорил, что она плохо чувствует себя и никого сегодня не принимает.

«Дьявол тебя побери!» — подумала Элис и взяла еще один грех на свою душу.

— Я носила ей лекарство, — соврала она. — Травяной настой, который меня научили делать в монастыре. А что касается мытья, то я сама прекрасно смогу со всем справиться.

Мадлен испытующе посмотрела на Элис, явно не веря ее словам.

Служанка была почти вдвое старше Элис и успела пережить двоих молодых мужей да еще одного старого. Она все знала об этой жизни, и Элис почему-то стеснялась оказаться обнаженной перед опытным взглядом Мадлен.

— Как прикажете, миледи, — согласилась служанка, скромно опуская к полу горящие от любопытства глаза. — Но если передумаете, крикните меня, я буду рядом, за дверью.

Раздевшись, Элис увидела, что ноги ее испачканы запекшейся кровью. Бурые пятна обнаружились и на одежде, поэтому, усаживаясь в большую деревянную лохань с горячей водой, Элис не переставала удивляться.

Неужели все это время она настолько заблуждалась?

Горячая душистая вода ласкала тело, и Элис с наслаждением нежилась в ней, отбросив в сторону посетившие было ее подозрения. Саймон не хотел ее и вчера ясно дал ей это понять. Кровь? Что ж, очевидно, она что-то напутала со своими циклами.

Элис откинула голову, погружая в воду свои распущенные длинные волосы, закрыла глаза и оперлась затылком о край деревянной лохани, прикрытый сверху мягкой полотняной тканью. Ей стало хорошо и легко. Голова снова тихонько закружилась и поплыла — так, словно приглашала Элис уснуть прямо здесь, в воде.

Элис перебирала сохранившиеся в памяти странные обрывки то ли снов, то ли реальных событий, почти забывшихся, ставших бледной, расплывчатой тенью. Теплая вода нежно касалась ее кожи, вызывая смутные воспоминания о чем-то похожем, что уже случилось однажды. Вот только где: во сне? наяву?

Элис вдруг резко выпрямилась, села и громко крикнула:

— Мадлен!

Как и было обещано, Мадлен возникла на пороге немедленно, еще до того, как под потолком комнаты успело отзвучать эхо голоса Элис. Войдя, она первым делом взглянула на груду одежды, лежащую на полу. Элис с облегчением заметила, что следы крови не видны.

«Дурища! — обругала саму себя Элис. — Нужно же было мне уродиться такой доверчивой бестолочью!»

— Принеси мне свежую рубашку, — приказала она вслух, — и пришли сюда мою сестру. Мне нужно…

Элис не договорила, увидев выражение ужаса на лице Мадлен.

— В чем дело? — спросила Элис. — С Клер что-нибудь случилось? А где сэр Томас? Это Ричард? Он сделал что-то с моей сестрой?..

— Сказать по правде, я ничего не знаю, миледи, — убитым голосом ответила Мадлен. — Мы с леди Клер вышли сегодня утром во двор на прогулку, а потом… Потом она просто исчезла.

Элис встала, забыв и про свою наготу, и про холод, и про любопытную Мадлен.

— Ее лошадь тоже исчезла? — спросила она.

— Не знаю.

Элис старалась не поддаваться панике и терпеливо ждала, пока Мадлен помогала ей одеться. Только раз она спросила у служанки:

— А что с сэром Томасом? Он поехал искать се?

— Сэра Томаса нет в замке. Ах, миледи, простите меня. Я все надеялась, что леди Клер вернется с минуты на минуту, — простонала Мадлен.

За окном быстро темнело, и, судя по раскатам грома, к замку стремительно приближалась гроза.

— Брат знает, что она пропала?

— Об этом не знает никто. Постойте, миледи, куда же вы? — удивленно крикнула Мадлен, но Элис уже выбежала из комнаты.

Оказавшись в коридоре, Элис вдруг поняла, что не знает, к кому ей бежать со своей бедой. К Ричарду? Но брату она не доверяла. К мужу? Ах, если бы он не сделал того, в чем подозревала его Элис. А если он действительно не сделал этого, то все еще хуже. Нет, Элис не может обратиться к Саймону за помощью. Все так запуталось. Сэра Томаса, к сожалению, нет в замке, а кроме него, Элис не доверяла ни одному из людей Ричарда.

За этими мыслями Элис и не заметила, как оказалась у подножия винтовой лестницы Восточной башни. Здесь она остановилась, раздумывая, куда же ей повернуть, и тут из темноты послышалось:

— Леди Элис! — голос прозвучал холодно, но как же рада была Элис услышать именно его!

— Сэр Томас! — радостно крикнула она в ответ и, не раздумывая, подбежала к рыцарю и обвила руками его шею. — Слава богу, что вы уже вернулись! Мне нужна ваша помощь.

— Ваша сестра, — тут же догадался Томас. — Где она? Кто ее обидел?

— Она сбежала. Я спала, а эта дурочка Мадлен упустила ее. Я еще не проверяла, на месте ли лошадь Клер, но уверена, что нет.

— Если вашей сестры нигде нет, то наверняка нет и лошади, — согласился сэр Томас. Он круто повернулся и поспешил к выходу. Элис бросилась за ним следом, спрашивая на ходу плачущим голосом:

— Вы едете на поиски? Постараетесь найти ее?

— Я не постараюсь, я НАЙДУ ее, — коротко ответил сэр Томас, и Элис тут же ему поверила. Впрочем, ничего иного, как только верить, надеяться и ждать, ей все равно не оставалось. Томас остановился, взял маленькую руку Элис в свою большую ладонь, туго обтянутую кожаной перчаткой.

— Обещаю, что найду вашу сестру и спасу ее, — сказал он. — Верну ее целой и невредимой.

— Я буду ждать, — прошептала Элис, и на глазах у нее заблестели слезы. Потом она еще раз обняла Томаса за шею и поцеловала его в щеку.

Она стояла посреди двора на пронизывающем ветру до тех пор, пока фигура сэра Томаса, сидевшего верхом на белом жеребце, не скрылась за воротами замка.

Элис медленно повернулась и замерла. Совсем рядом с нею стоял Саймон Наваррский и следил за женой внимательным взглядом.

— Давно ты здесь? — спросила Элис, стараясь не выдать своего волнения.

— Достаточно, чтобы увидеть поцелуй, которым ты наградила славного рыцаря. Что ж ты забыла дать ему свой платок, чтобы он укрепил его, словно знамя, на своем копье? — весело ответил Саймон, показывая хорошее знание рыцарских традиций.

Элис было сейчас не до шуток.

— Моя сестра сбежала.

— Я ждал чего-то подобного, — кивнул головой Саймон. — И де Реймер, надо полагать, отправился на ее поиски?

— Да.

— В таком случае, он заслужил твой поцелуй, — с деланым равнодушием заметил чародей. Элис подошла к нему ближе.

— Милорд, у вас нет повода для ревности, — сказала она.

— А я и не ревную вас, миледи, — просто ответил Саймон.

У Элис сразу могло бы полегчать на душе, но, увы, не полегчало. Напротив, она чувствовала, как внутри у нее разгорается пламя гнева — это у нее-то, всегда избегавшей любых ссор и страстей! Элис задрала голову и смело сказала, откидывая со лба прядь волос и глядя прямо в лицо своему мужу:

— Разумеется. Зачем меня ревновать? Ведь вы сами говорили, что я могу завести себе любовника, если пожелаю. Мне кажется, что сэр Томас прекрасно подходит. И да будет вам известно, что мы с ним не только целовались во дворе. Перед этим он заходил в мою спальню, и мы… и он…

Саймон вдруг улыбнулся и покачал головой:

— Сэр Томас без ума от твоей сестры, но даже если бы его сердце было свободно, он никогда не завел бы роман с замужней женщиной. Для этого он слишком набожен. Кроме того, Томас достаточно умен, чтобы не наживать себе такого опасного врага, как я.

— Разве из-за этого он может нажить врага в твоем лице? — охрипшим голосом спросила Элис.

Гнев ее испарился так же быстро, как и вскипел.

Саймон приложил ладонь к щеке Элис, и в эту секунду их осветила вспышка молнии. Элис вздрогнула, но не отпрянула.

— Что ты помнишь о прошедшей ночи? — спросил Саймон.

— Очень мало.

Тогда пойдем наверх, и я напомню тебе кое-что, — сказал чародей.