Россия оказала Армении помощь хлебом, доставив в феврале-марте муку и зерно по воздуху. По настоянию посольства была отсрочена ликвидация государственной проектно-строительной фирмы «Армуралсибстрой», которая продолжала работать в зоне бедствия. 15 марта в Ереван прилетел главком российских погранвойск Андрей Иванович Николаев. Его встречи с армянским руководством завершились подписанием соглашения о порядке комплектования погранвойск России и прохождении службы в этих войсках гражданами Армении. В ходе бесед было подтверждено совпадение стратегических государственных интересов России и Армении. Армянское руководство пошло на выделение бюджетных средств для финансирования своего участия в материально-техническом обеспечении погранвойск России в Армении.
17 марта в Москве было заключено межправительственное соглашение о расконсервации и возобновлении промышленной эксплуатации АЭС в Мецаморе. Российская сторона взяла на себя инженерно-техническую часть, поставки ядерного топлива, содействие армянским эксплуатационникам в создании органов управления атомной энергетикой, а также системы контроля и учета ядерных материалов. Договорились и о совместной работе на АЭС в период ее восстановления и запуска.
В тот же день было оформлено межправительственным соглашением приобретение в собственность России многоэтажного здания с прилегающим земельным участком на улице Григория Просветителя в городе Ереване для размещения в нем всех служб посольства и квартир для сотрудников. Это приобретение обошлось нам в 8 миллионов долларов, которые были списаны с армянского государственного долга России. «Российское правительство приобрело для своего дипломатического представительства здание, достойное великой страны и тех отношений, которые сложились за века между двумя нашими народами.» Так оценила это событие газета «Российские Вести», корреспондент которой получил всю необходимую информацию от меня. Купчая была оформлена Ереванским горсоветом 28 апреля 1994 года.
18 марта у меня состоялся разговор с госминистром Арменаком Казаряном. По поручению президента и премьер-министра он советовался со мной по поводу дальнейшей судьбы армянской госделегации, подобной той, что в Москве возглавляет посол Олеандров. Я самым настойчивым образом повторил ему то, что уже говорил и президенту, и премьер-министру, и руководству МИДа: надо восстанавливать госделегацию Армении незамедлительно и оформить это указом президента, а вот в будущем, может быть, предусмотреть создание смешанной комиссии для контроля за выполнением совместных решений, договоренностей и соглашений. 1 июня президент подписал указ о госделегации для ведения переговоров с Россией во главе с Арменаком Казаряном, и она приступила к работе.
В марте 1994 года армянское руководство, наконец-то, решило назначить в Москву полномочного посла, упразднив должность постпреда, унаследованную от советских времен. Через меня запросили агреман на Юрия Израэловича Мкртумяна, доктора наук, этнографа, с опытом работы в ЦК КПА. Агреман был дан через две недели, 21 марта. Указом президента посол был назначен 1 июня. Он прослужил в Москве до мая 1997 года.
23 марта замгоссекретаря США Тэлбот поднял шум по поводу того, что Российская таможня якобы потребовала уплаты пошлины при поставке в Армению закупленного на американские деньги российского семенного зерна, около 1700 тонн, которое американцы собирались раздать армянским крестьянам в качестве гуманитарной помощи. Забеспокоилась и ереванская пресса. Мне позвонил встревоженный министр сельского хозяйства Ашот Восканян. Я отбил телеграмму в Москву. Оттуда мне дали знать, что 28 марта это зерно было освобождено от пошлины. Ашот Восканян вновь позвонил мне 9 апреля, чтобы поблагодарить за содействие. «Самолеты с зерном начали прибывать в Ереван», – сообщил он. А пресс-служба МИД России сделала очень любопытное заявление: «Отменив таможенный сбор в размере 750 тысяч долларов, Россия таким образом приняла участие в совместной с США гуманитарной акции». Ну и дела! Интересно, состоялось ли бы такое «участие», не подними шума Тэлбот и не вмешайся в это дело российский посол в Ереване?
20 апреля Комитет Госдумы по делам СНГ, во главе которого стоял Константин Затулин, побывавший в Ереване в середине месяца и посетивший там президента и вице-президента Армении, принял Заявление, осуждающее геноцид армян в Турции в 1915 году. Этот шаг затулинского комитета, подтвержденный в 1995 году самой Госдумой, имел важное значение для российско-армянских отношений. Буквально накануне поездки Затулина в Ереван я оказался в Москве по своим делам, пошел к нему в его офис на Варварке, и мы с ним долго обсуждали армянские дела. Он учинил мне форменный допрос с пристрастием, слушал внимательно и показался мне человеком, который стремится вникнуть в суть происходящего. Думаю, я не ошибался. Затулин понимает проблемы межнациональных отношений на постсоветском пространстве значительно лучше, чем многие наши патентованные политологи и знатоки национального вопроса.
В мае состоялся визит в Армению президента Российской академии наук, а в конце месяца открылся Фестиваль русской музыки и было подписано соглашение о сотрудничестве между министерствами культуры России и Армении.
8 июня в Москве Россия и Армения заключили межправительственное соглашение о поставках драгоценных металлов и драгоценных камней армянским ювелирам в 1994 году, а 17 июня я участвовал в координационном совещании руководителей золотодобывающих предприятий стран СНГ в ереванском Доме журналиста. Оттуда вместе с председателем «Роскомдрагмета» Евгением Бычковым, Вигеном Читечяном и министром промышленности Ашотом Сафаряном ездил к президенту, который выдвинул идею превращения ежегодных договоренностей между Россией и Арменией по драгметаллам в постоянное рамочное соглашение. Я поддержал эту рациональную идею.
Вечером 8 июня в Ереван прилетел с большой свитой Павел Сергеевич Грачев. С ним прибыли замначгенштаба генерал-полковник Виктор Михайлович Барынькин, командующий сухопутными войсками генерал-полковник Владимир Мамедович Семенов, главком инженерных войск генерал-полковник Владимир Павлович Кузнецов. Было еще несколько генералов и старших офицеров. Была и пресс-дама, забыл фамилию. Она все почему-то молчала и пресс-конференций не устраивала. Грачев сам просвещал Павла Фельгенгауэра и других журналистов, когда считал нужным.
На аэродроме к делегации подключились Федор Михайлович Реут и посол.
С ходу поехали к президенту. Он принимал Грачева окруженный Вазгеном Саркисяном, Сержиком Саркисяном и Вано Сирадегяном. Принимал очень радушно и беседовал сверхдоверительно. Так же вел себя и Грачев, показавший прекрасное понимание ценности, вернее, бесценности для России такого стратегического союзника, как Армения. В основном говорили о переводе российских войск в Армении на статус военной базы и их сотрудничестве с армянской армией, которое должно быть, по мнению Левона Тер-Петросяна, включено «как крепкий орешек» в российскую военную доктрину. Особо важно, сказал он, укрепить систему ПВО.
Говорили и о Карабахе.
И о том, что кое-кто из турецких военных не скрывает своих антироссийских намерений в Закавказье. Грачев ответил полным пониманием, подчеркнув, в частности: «Наши стратегические интересы в Армении очень велики. Это – передовые рубежи России. Все сделаю, чтобы группировка войск вдоль границы с Турцией обозначилась как сильная. Турецкий генерал, который сделал антироссийский выпад, уходит в отставку. Да и мой приезд сюда заставит их призадуматься». Правильно! Не обязательно бряцать оружием, но показывать время от времени свой флаг просто необходимо: это – не мера устрашения, но мера сдерживания, понятная военным, за каким бы бугром они ни находились. Толковым политикам – тоже.
Очень деловой была беседа в Канакерском полку на следующий день в присутствии Вазгена Саркисяна. Грачев неоднократно интересовался моим мнением. Я поддержал некоторые идеи офицеров, служивших в Армении, и особый упор сделал на необходимости укрепления ПВО самолетами-перехватчиками, без которых небо Армении остается практически незащищенным. Я об этом говорил еще в 1992 году, в том числе в беседах с нашими военными. «Посол прав, – сказал Грачев, – он за самую суть ухватился. Нужна здесь авиация. И она здесь будет». Соглашение о сотрудничестве в области ПВО было подписано в Москве 3 ноября 1994 года.
После Канакерского полка гуляли на коньячном заводе. Пили за командиров, за Отечество, за Карабах, за Армению, а я предложил тост за российскую армию как опору нашей политики здесь.
Вечером 9-го проводили Грачева и его команду в аэропорт. Они полетели в Тбилиси, а потом в Баку. Интересно было бы узнать, за что пили они там, в гостях у сладкоречивого Алиева.
8 июля я вручил Левону Тер-Петросяну полученный из Москвы диппочтой экземпляр книги Б.Н. Ельцина «Заметки президента» с дарственной надписью. Естественно, мы не ограничились протокольным обменои любезностями, а обсудили некоторые проблемы и среди них вопрос о том, что делать с «нечистой» ратификацией договора о статусе российских войск. Говорили и о том, как достойно отметить 50-летие Победы. Важно было, в частности, не дать «приватизировать» этот всеобщий праздник какой-то части левой оппозиции. Поползновения такие мы в Ереване наблюдали, когда торжественное собрание в зале Оперы 9 мая 1994 года группа ветеранов превратила по существу в национал-коммунистический антиправительственный шабаш.
Левон Акопович напомнил о своей просьбе к Ельцину инициировать на «большой семерке» в Неаполе обсуждение возможностей создания стабилизационного фонда для национальной валюты Армении и поддержки расконсервации Армянской АЭС. Эту просьбу я передал в Москву 6 июля. Сейчас президент попросил меня проинформировать Ельцина дополнительно, что, если именно он предложит внести в повестку дня этот вопрос, его поддержат Германия и Британия. Я слова Тер-Петросяна срочно передал в Москву, оттуда они пошли к Ельцину в Неаполь. Ельцин просьбу Армении выполнил. Я об этом узнал утром 12 июля по «Маяку». А потом из письма Ельцина армянскому президенту от 2 августа, в котором говорилось, что «семерка» проявила понимание, но свое отношение к поставленным вопросам не конкретизировала. Однако сам Ельцин увидел в решениях «семерки» некий «потенциал поддержки стабилизации и развития экономики наших государств» и обещал «настаивать на обеспечении реального прогресса в этом направлении».
12 июля в Ереван прилетела наша госделегация во главе с Олеандровым. Ее приняли президент и другие руководители Армении. Она провела интенсивные переговоры с Арменаком Казаряном и членами армянской госделегации по целому ряду вопросов. Наибольшее внимание участники переговоров уделили проектам договора о военной базе и прилагаемых к нему соглашений. 15 июля делегация отбыла на родину. Олеандров заявил журналистам, что доволен результатами переговоров.
18-20 июля в Ереване принимали директора Федеральной миграционной службы Татьяну Михайловну Регент. Она подписала соглашение о защите работников-мигрантов. С Грантом Багратяном и его министрами она обсуждала проблемы беженцев.
14-18 августа в Армении находилась делегация министерства по делам гражданской обороны, чрезвычайным ситуациям и ликвидации последствий стихийных бедствий, и я познакомился с молодым, но очень деловым министром Сергеем Кожугетовичем Шойгу. 17 августа состоялось подписание соглашения о сотрудничестве в области предупреждения промышленных аварий, стихийных бедствий и ликвидации их последствий. В беседе с вице-президентом Гагиком Арутюняном наш министр высоко оценил армянский опыт действий в чрезвычайных ситуациях, отметив, что этот опыт должен стать предметом широкого изучения в остальных странах СНГ, с которыми у России к тому моменту не было соглашений, подобных подписанному с Арменией. Впрочем и с подавляющим большинством других государств тоже. Армения оказалась в компании с Италией, Германией и Финляндией. В беседах с премьер-министром Грантом Багратяном, вице-премьером Вигеном Читечяном, директорм Госуправления по чрезвычайным ситуациям С.Г. Бадаляном говорилось и о том, что можно сделать для воссоздания единой транспортной системы России, Грузии, Абхазии и Армении, хотя бы для перевозки гуманитарных грузов.
С Шойгу мы совершили поездку и в район Спитакского землетрясения. Он интересовался, что сделано с тех пор, и с грустью констатировал, что до полного восстановления нормальной жизни там еще очень далеко. С ним было приятно общаться и в чисто личном плане. Я проникся к нему симпатией и на прощание подарил ему большую хрустальную бутыль с отличным коньяком из своего личного запаса. К сожалению, в 1999 году он здорово разочаровал меня.
Последним важным визитером из Москвы при мне был Андрей Иванович Николаев, во второй раз прилетевший в Армению в том году. 19 августа он и госминистр Вазген Саркисян подписали соглашение о межгосударственных воинских перевозках в интересах охраны внешних границ государств-членов СНГ. С Левоном Тер-Петросяном он обсуждал вопросы совместной защиты армяно-иранской и армяно-турецкой границ и сотрудничества между погранвойсками России и Армении.
На протяжении последних месяцев я еще помогал «Аэрофлоту», который решил, наконец, открыть свою постоянную авиалинию из Шереметьева в Звартноц и возложил ведение переговоров на своего представителя в Ереване Юрия Герасимовича Мнацаканова. Вот ему-то я и помогал как мог. В конце концов, открытие этой авиалинии состоялось, но уже без меня.
ДВОЙНОЕ ГРАЖДАНСТВО И РУССКАЯ ОБЩИНА
Была и еще одна тема, имевшая определенное значение для наших двусторонних отношений и потому поднимавшаяся во время моих визитов к президенту, премьер-министру и в МИД Армении. Это тема двойного гражданства. С применением новых российских законов оно начало возникать де факто, но об этом не ведали ни сами граждане, ни высокое начальство. Впрочем, невысокое – тем более.
Закон о гражданстве Российской Федерации был принят 28 ноября 1991 года еще в РСФСР. В июне 1993 года в него были внесены небольшие изменения. Наряду с ним действовало Положение о порядке рассмотрения вопросов гражданства, утвержденное указом президента 10 апреля 1993 года во исполнение закона 1991 года, который теперь уже был переименован в закон Российской Федерации.
Закон и Положение служили основой для посольства и его консульского отдела при рассмотрении просьб о предоставлении российского гражданства. По ходу дела Консульский департамент МИД РФ добавлял свои комментарии. Иногда это делала Комиссия по вопросам гражданства при президенте, во главе которой стоял химик по образованию Абдуллах Микитаев, возомнивший себя великим юристом и вносивший в практику не столько ясность, сколько путаницу. На встрече с ним послов в странах СНГ, состоявшейся в январе 1994 года в Москве, многие его высказывания подверглись критике с нашей стороны, что вызвало большое неудовольствие и даже обиду, вылившуюся в хамские замечания. Представитель Консульского департамента МИДа даже вынужден был вмешаться и стать на защиту послов, дав понять кремлевскому чинуше, что послам приходится разбираться в хитросплетениях нового законодательства не в тиши московских кабинетов, а с живыми ходатаями и жалобщиками, вот они и требуют от нас, московских чиновников, предельной ясности.
А ясность действительно достигалась опытным путем. И здесь мне в какой-то мере помогало юридическое образование: я все-таки проучился три года на юрфаке МГИМО, пока все факультеты не слили в один, а потом защитил диссертацию, которая принесла мне ученую степень кандидата юридических наук. Но самое интересное было то, что на втором курсе института я, работая над темой «Советское законодательство о гражданстве», перечитал немало соответствующей литературы, и не только мог отличить юс соли от юс сангвини (право почвы от права крови), но и знал о казусах автоматического приобретения людьми второго и даже нескольких гражданств.
Поэтому, когда я слышал рассуждения о том, что надо-де «ввести» институт двойного гражданства в отношения между странами СНГ, или требования некоторых граждан Армении «предоставить» им двойное гражданство, я в беседах с официальными лицами и через средства массовой информации, а также при обращениях ко мне лично отдельных граждан разъяснял, как все обстоит на самом деле.
Мне пришлось напоминать, что Декларация о независимости Армении от 23 августа 1990 года в своем пункте 4 установила гражданство Республики Армения «для всех граждан», проживающих на ее территории. Именно для всех без исключения и без каких-либо привилегий и дискриминации. Конституционный закон «Об основах независимой государственности» от 25 сентября 1991 года подтвердил этот принцип. Статьей 10-й этого закона, ссылаясь на Всеобщую декларацию прав человека и нормы международного права, Республика Армения возложила на себя обязанность обеспечивать «свободное и равноправное развитие своих граждан – независимо от национальности, расовой принадлежности и вероисповедания», поставила своих граждан под свою защиту и покровительство за пределами национальной территории, а порядок вступления в гражданство и лишения гражданства оставила на усмотрение законодателя. Вот и все, что мы имели как юридическую основу, чтобы рассматривать в качестве граждан Армении всех приходивших к нам армян и русских, имевших на руках советский паспорт с местной пропиской.
Закон о гражданстве Республики Армения мучительно томился в комиссиях Верховного Совета, его обсуждали и откладывали, не зная, что делать с огромной диаспорой. То ли признать право автоматической регистрации как гражданина республики за любым армянином, где бы он ни жил. И тогда, что делать с избирательным законодательством? Ведь выберут-то скорее всего не тех, кто уже у руля. То ли поставить диаспору в равное положение со всеми остальными иностранцами: хотите быть армянскими гражданами, натурализуйтесь в обычном порядке.
Закона не было, и, следовательно, не было порядка утраты гражданства Армении теми, кто получил его автоматически. Поэтому сколько бы ни отказывался от своего изначального гражданства тот, кто хотел получить российское гражданство, это ничего не меняло. Получив штамп о предоставлении ему этого гражданства, он для армянского государства оставался его гражданином и должен был выполнять все свои обязанности, включая воинскую повинность. А по российскому закону наше гражданство могли получить в порядке простейшей регистрации очень многие не только русские, но и армяне Армении, имевшие либо супруга-гражданина России, либо такого же родственника по прямой восходящей линии (отца, мать, деда, бабку, прадеда и т.д.). Другой пункт, облегчавший приобретение российского гражданства, касался «граждан бывшего СССР, проживающих на территориях государств, входивших в состав бывшего СССР». Положение 1993 года разъяснило, что этот пункт не распространяется на лиц, уже оформивших гражданство этих государств.
Одного пункта о родственниках было более, чем достаточно, чтобы у дверей консотдела выстроилась очередь желающих приобрести российское гражданство. Но в Армении и с пунктом о запрете давать его ее гражданам все было далеко не так просто. Дело в том, что в паспортах жителей этой республики не было никаких отметок, свидетельствующих, что они – граждане Армении, поскольку не было ни правовых норм, ни механизмов, регулирующих приобретение гражданства. Потому и госучреждения никаких справок, удостоверяющих наличие или отсутствие армянского фажданства у данного лица, не давали. Получалось, что с точки зрения чистой юриспруденции граждане Армении документально оставались «бывшими гражданами СССР» и никем больше, а потому вполне могли рассчитывать на гражданство России. Нам же инструкция Консульского департамента от 14 февраля 1994 года прямо указала, что при оформлении гражданства РФ «не требуется представления заявителем документа, подтверждающего отсутствие или прекращение иного гражданства».
Вот такие были правила. Теоретически они давали возможность сделать гражданами России буквально всех граждан Армении, что, конечно же, было юридическим и тем более политическим нонсенсом. Кстати, одна дамочка из ведомства Татьяны Регент так и заявила мне: «А что, кого захотим, того и примем в граждане России». Никаких контраргументов она даже слушать не захотела. Жаль, запамятовал ее фамилию. Такие опасность и для миграционной службы представляют, да и для государственной политики в широком смысле тоже. К счастью, практически это сделать было абсолютно невозможно, хотя бы потому, что желавших получить российское гражданство даже среди русских было не так уж и много. К тому же сотрудники нашего консульского отдела относились ко всем посетителям очень внимательно и серьезно, тратили на каждого порядочно времени, разъясняя вероятные последствия приобретения иностранного гражданства и превращения человека в иностранца у себя дома. Поэтому за год – с марта 1993-го по март 1994 года – российское гражданство в Ереване получило всего лишь 2127 человек (не считая детей до 18 лет), из них русские составили одну четвертую часть. И когда президент Левон Тер-Петросян в марте 1994 года поинтересовался, как обстоит дело с приемом в российские граждане, я успокоил его, назвав эти цифры.
Но тот факт, что оформление шло медленно, привел к образованию многомесячной очереди и параллельно ей еще одной очереди из тех, кто добивался срочного приема. Удавалось это далеко не многим. Появились обиженные. Начали распространяться слухи. Советник президента по национальной безопасности доложил главе государства, что в очередь за российским гражданством уже в середине 1993 года записалось 600 тысяч человек. Это, собственно, и вызвало вопросы президента к послу. Хотя сам он своему советнику не очень поверил: слишком фантастической была названная цифра. Но у меня он все же попросил дать официальную справку, и я такую справку ему дал, тем более, что скрывать нам было нечего.
Шестисот тысяч у наших ворот, конечно же, не стояло, хотя в Россию уезжало в те годы много армян. Ехали от низких зарплат, холода, нехватки хлеба, отсутствия электричества, закрытых школ и больниц, а главное – от безработицы. Но уезжали, как правило, на время, не думая о перемене гражданства. Да и из получивших его далеко не все уезжали. Кое-кто рассчитывал с помощью российского гражданства избежать «регистрационных» и прочих поборов в Москве и других городах России. Кое-кому оно помогало получать турецкую визу для занятия челночной торговлей. Ну а некоторым гражданам это казалось легким способом уклониться от воинской обязанности.
Пришлось разъяснять через прессу, что приобретение российского гражданства никаких льгот не дает и, поскольку для армянского государства эти «счастливчики» остаются его гражданами, они должны служить в армянской армии, хотя в принципе логично было бы, если бы получившие российское гражданство молодые люди служили в российских войсках, дислоцированных в Армении. Эту идею мы излагали и нашим армянским собеседникам из властных структур, сопровождая дружеской рекомендацией не использовать российских граждан, мобилизованных в армянскую армию, в силу того, что они остаются гражданами Армении, в подразделениях, которые могут оказаться в боевых условиях на границе с Азербайджаном. Мы просили также не направлять в погранвойска и русских парней из молоканских сел, еще не удосужившихся обзавестись штампом в паспорте о получении российского гражданства. Нам, как правило, шли навстречу. Но отсутствие договорной основы для решения такого рода вопросов очень мешало. И я прямо говорил об этом и своим мидовским собеседникам, и высшему руководству Армении.
8 марта 1994 года меня пригласил первый заммининдел Арман Киракосян и вручил мне письмо с просьбой предоставлять российское гражданство только тем гражданам Армении призывного возраста, котроые уже прошли службу в рядах вооруженных сил Республики Армения. Я посоветовался с Москвой и 25 марта ответил:
«Ходатайствовать о предоставлении гражданства России могут как лица без гражданства, живущие здесь, так и граждане Армении. Наш закон не требует отказа от прежнего гражданства. Не предусматривает увязок с прохождением воинской службы.
Если российское гражданство приобретает лицо без гражданства, оно становится только российским гражданином и не может подлежать призыву на службу в армию Армении.
Если российское гражданство приобретает гражданин Армении, не отказавшийся от своего первоначального гражданства, то в этой ситуации вопрос о призыве на воинскую службу в армянскую армию решается в соответствии с законодательством Армении».
К этому Консульский департамент МИД РФ забыл добавить, что и отказ от своего первоначального гражданства отнюдь не вел к его утрате амянским гражданином, приобретавшим российское гражданство, поскольку тогда в Армении не было необходимого для этого законного механизма.
Вместе с тем, мы предупреждали, что закон о гражданстве Армении, который когда-нибудь да будет принят, может лишить армянского гражданства лиц, успевших обзавестись гражданством России, а это вряд ли могло устроить тех, кто не собирался покидать Армению и хотел иметь гражданство России всего лишь на всякий случай. Наши предостережения имели под собой серьезное основание. Один очень высокопоставленный государственный деятель Армении в беседе со мной не скрывал возможность принятия даже не обязательно закона, а президентского указа, по которому новоиспеченные граждане России или какого-либо другого государства могут лишиться гражданства Армении. Кое-кого наши разъяснения останавливали, в том числе русских, связавших свою дальнейшую судьбу с Арменией. Видимо, и по этой причине в очереди у дверей нашего консульства становилось на порядок меньше людей, чем отправлялось во временную «эмиграцию» в Москву, Краснодар или Ростов.
Ввиду того, что разъяснения юридической ситуации с двойным гражданством доходили далеко не до всех, я предлагал Москве и Еревану вступить как можно скорее в переговоры и отрегулировать проблемы, объективно возникающие вместе с двойным гражданством де факто. Ради продвижения этой идеи я даже поучаствовал в совещании консулов, которое во второй половине апреля провели в Москве комиссия Микитаева и Консульский департамент МИДа, и внес ряд предложений к концепции двойного гражданства, но переговоров между Россией и Арменией мне инициировать так и не удалось, хотя Москва была в принципе за двусторонние договоры о двойном гражданстве и даже заключила такой договор с Туркменией.
В этот период весны-лета 1994 года посольство поддержало намерение Армении открыть свои консульства в тех местах России, где сложились крупные армянские общины: только на Кубани, в Ставрополье и Ростовской области поселилось несколько сотен тысяч армян – с екатерининских времен и до наших дней. Из-за сопротивления провинциальных чиновников и отсутствия политической воли Москвы тогда консульства Армении в России открыты так и не были. Летом 1994 года Армения открыла, наконец, свое посольство в России, но оно не в состоянии было взять на себя работу по консульскому обслуживанию граждан Армении за пределами Москвы. Поэтому, оставаясь открытым, вопрос о консульствах оставался для Армении весьма острым.
Нам было в этом отношении проще, ибо мы имели дело с людьми на довольно ограниченной территории, несравнимой с российскими просторами и расстояниями, и самих людей, требовавших нашей опеки, здесь было в десятки раз меньше, чем армян в России. В 1959 году русских в Армении было 56 тысяч, в 1979 году – чуть более 70 тысяч, это – максимум, через десять лет – уже 52 тысячи, к 1993 году, по приблизительным подсчетам, их осталось около 25 тысяч. Основные причины отъезда – просто миграция рабочей силы, потом землетрясение, за ним блокада, безработица, низкий уровень доходов, антирусские настроения в период операции «Кольцо», вытеснение русского языка из школы и официальной переписки.
К счастью, волна притеснений русскоязычной школы и прессы пошла на убыль с открытием нашего посольства. Этого добилась прежде всего армянская интеллигенция. Ей помогали и российские дипломаты, которые открыто поддерживали все культурные манифестации русофильского характера. Я не останавливался и перед тем, чтобы критиковать эксцессы против русского языка не только в беседах на всех уровнях, но и публично. И, конечно, настойчиво продвигал предложение русской и армянской общественности создать русский университет и русскую гимназию в Ереване. И выступал адвокатом Русского драматического театра перед начальством. И «проел мозги» мэру Еревана Ваагну Хачатряну, чтобы он предоставил в распоряжение общества «Россия», объединившего подавляющее большинство русских граждан Армении, достойное помещение. И вообще поддерживал именно это общество.
Родившись летом 1993 года, оно вышло за пределы Еревана, открыло свои отделения во всех значительных населенных пунктах Армении, протянуло руку братства молоканским общинам. С молоканами и посольство непосредственный контакт установило, чтобы знать их нужды и оказывать посильное содействие. К весне 1994 года «Россия» насчитывала в своих рядах около 12 тысяч человек, то есть почти все взрослое население русской общин в Армении. Ориентировалось это общество на сотрудничество с армянскими властями и посольством России, которое стремилось к тому, чтобы соотечественники в Армении не чувствовали себя чужеродным элементом, этакими «колонами», готовыми к мятежу и бегству, а адаптировались к новым условиям жизни – не в «братской» союзной республике, а в иностранном государстве, дружественном, даже союзном, но уже иностранном. В обществе «Россия» это хорошо понимали, что, несомненно, способствовало его добрым отношениям с властями.
В русской общине находил своих активистов и Международный центр русской культуры «Гармония», объединивший в основном русскоязычных армян и тесно взаимодействовавший с «Россией».
Надо сказать, что обе эти организации были созданы людьми, ушедшими из так называемого «Общества друзей Армении – ОДА», появившегося в Ереване в 1990 году. Как мне рассказывали, они ушли потому, что первая председательница этой «Оды», профдеятельница заводского масштаба, погубившая в склоках не одного директора Ереванского автозавода, нагревшая руки на сборе средств для Карабаха и ударившаяся в коммерцию, не смогла вынести своего смешения с поста лидера «Оды», занялась интригами и фактически развалила организацию.
