- Да я ничего, Евгений Николаевич. Мне только культур жалко.
      - Культуры подождут. Чем быстрее вы закончите эту срочную работу, тем скорее вернетесь к вашим культурам.
      Смолин простился с сотрудниками и вышел.
      - Вот так история! - сказал Петров, обеими руками яростно взъерошивая волосы на круглой, как шар, голове.
      Глава 6
      ПРОФЕССОР КАЛАШНИК
      Ольга прибыла в Ленинград в десять часов утра. На вокзале она долго выясняла по телефону, где находится профессор Калашник. Дома его не оказалось, номера служебного телефона она не знала и отправилась прямо в институт. Там ей сообщили, что профессор, вернувшись со съезда, сразу же отправился в свою морскую лабораторию и будет там, очевидно, до конца лета. Она едва успела на поезд, отходящий в полдень. Приехав в маленький приморский городок, она долго ходила в поисках морской лаборатории и только к концу дня вошла в подъезд приземистого двухэтажного здания, обратившего к морю огромные окна.
      В сумрачном вестибюле швейцар молча показал ей, куда идти. Едва вступив в коридор, она с волнением ощутила знакомые запахи и звуки химического института. Из дверей доносилось жужжание центрифуг, приглушенный вой моторов, потрескивание газовых горелок.
      В коридоре стоял сложный запах всевозможных химических препаратов.
      Коридор был пуст. Она остановилась перед последней дверью, на которой криво висел квадрат белого картона с неразборчивой надписью: "Если нужно, входите без стука, не отвлекайте от работы".
      Ольга была решительной девушкой и, если природная застенчивость ей не мешала, действовала быстро и энергично. Дверь подалась от легкого толчка и неслышно отворилась. Ольга, озираясь по сторонам, медленно закрыла ее за собой.
      Это была обширная, слабо освещенная комната, заставленная всевозможными аппаратами. Слева вдоль всей стены громоздились стеклянные и металлические цилиндры, связанные блестящими трубами, сверкала бронза каких-то колес и поршней, темнела паутина приводных ремней. Колоссальная центрифуга, как огромный серый гриб, придавила мощной ногой тяжелый бетонный пьедестал.
      Ольга обводила взглядом комнату, отыскивая хозяина среди хаотического нагромождения аппаратов. Лаборатория была наполнена легким жужжанием, но откуда идут эти звуки, понять было трудно. Ольга нерешительно шагнула вперед, продолжая оглядываться по сторонам, и вздрогнула, едва не столкнувшись с человеком.
      От двери она не могла его видеть: он был скрыт высоким, в рост человека, стеклянным цилиндром, наполненным прозрачной жидкостью. Темный халат скрывал его фигуру в тени сложной аппаратуры.
      Это был невысокий, плотный мужчина.
      Он склонил косматую голову над мраморным пультом управления, на котором темнела его широкая рука, медленно поворачивавшая какой-то рычаг. Жужжание усилилось, вверху раздавалось легкое потрескивание. Человек поднял голову и впился взглядом в стеклянный цилиндр. Внезапно жидкость в цилиндре засветилась. В сумраке комнаты возник странный дрожащий розовый свет. Рука человека продолжала передвигать рычаг на пульте. ЖУЖжание неожиданно прекратилось. В наступившей тишине слышно было лишь его напряженное дыхание. Свет в комнате стал слабеть, приобретая густой рубиновый оттенок, и почти совсем погас. Только жидкость в цилиндре багровела исчезающим пурпурно-фиолетовым пламенем.
      - Черт! - выругался сквозь зубы человек.
      Он стукнул кулаком по мрамору, яростно, с треском, двинул рычаг в обратном направлении и стремительно отошел от пульта.
      Ольга в испуге отшатнулась и задела локтем какую-то свободно висящую трубочку. Раздался мелодичный звон.
      - Кто?.. Что такое?.. - раздался гневный нетерпеливый голос.
      - Я к профессору Калашнику, - тонким голосом сказала Ольга.
      - Я! В чем дело? - рявкнул он, наступая на нее.
      Ольга испуганно попятилась, смотря на него широко раскрытыми глазами. Он остановился и неожиданно рассмеялся отрывистым грохочущим басом.
      - Извините, я вас, кажется, испугал, - сказал Калашник, успокаивающе беря ее за руку. - Вы застали меня, так сказать, в разгаре творческого процесса. Прошу вас, проходите. Чем могу быть полезен?
      Он сделал неуклюжий жест рукой, приглашая вглубь комнаты. Щелкнул выключатель, и комната осветилась.
      - Туман, - сказал Калашник, мельком взглянув в окно. - Рано стемнело.
      - Да, туман, - кивнула Ольга, садясь в кресло у стола.
      - Ну, я вас слушаю, - Калашник уселся напротив нее. - Разрешите узнать ваше имя и отчество.
      - Дубровских, Ольга Федоровна.
      - Очень приятно. Вас не побеспокоит? - Калашник вытащил из кармана трубку и начал набивать ее табаком.
      - Ничего. Разрешите мне прямо к цели моего посещения.
      Калашник кивнул головой. Ольга быстро, боясь, что он будет перебивать вопросами, объяснила, что ей от него нужно. Калашник слушал, хмурился и медленно выпускал клубы синего дыма сквозь рыжеватые усы.
      - Так, так... - сказал он, теребя короткую бородку толстыми пальцами. - Методика определения золота? В низких концентрациях? Так... А-а... зачем вам? - спросил он быстро, смотря ей в лицо малeнькими свинцового цвета глазами.
      - Мой руководитель профессор Смолин собирается работать с организмами, концентрирующими золото, - объяснила Ольга.
      - С организмами... концентрирующими золото? - усмехнулся Калашник. Как же, слышал. Так... так... Очень интересно.
      В голосе его прозвучала насмешка. Ольга вопросительно подняла брови.
      - Отлично. Показать можно, - Калашник поднялся с места.
      Ольга тоже встала. Калашник сделал несколько шагов по комнате и вдруг повернулся к ней.
      - Извините меня. Не понимаю я смысла этой возни с живым веществом. Кому это нужно возвращаться вспять к младенческим годам науки, когда человек был бессилен воспроизвести в пробирке то, что совершается в протоплазме?
      Ольга молчала, опустив голову. Она не находила слов для возражений.
      - Вы химик?-спросил Калашник.
      - Да, я окончила химический факультет университета, - ответила Ольга виновато.
      - То-то... университета. Поэтому у вас и фантазии в голове. Если бы вы обучались в каком-нибудь химико-технологическом институте, вас интересовали бы промышленно-технические проблемы, а не воздушные замки.
      Калашник бросил трубку на стол и снова зашагал взад-вперед по кабинету. Затем резко остановился и уставился на Ольгу недобрым насмешливым взглядом.
      - Вы подумайте только, что было бы, например, с нашей автопромышленностью, если бы мы ограничились воспроизводством каучуконосов, корни которых синтезируют основу каучука - изопреновые группы? Мы отстали бы на добрых десять лет, если бы не научились заменять работу протоплазмы химическими реакциями в автоклавах, где мы полимеризуем изопрены в каучук. А витамины и гормоны?
      Было время, когда человек, предохраняя себя от цынги, бери-бери, диабета, кретинизма, адисоновой болезни, полностью зависел от животного и растительного мира. А теперь: аскорбиновая кислота и всевозможные другие витамины, тироксин, тестостерон, кортизон и другие гормоны - тоннами производятся на фабриках витаминов и эндокринных препаратов.
      Он схватил со стола трубку и снова торопливо начал набивать ее, продолжая засыпать Ольгу доказательствами:
      - А пенициллин? А стрептомицин? Когда-то мы добывали эти чудодейственные препараты из плесневых грибков. А теперь пенициллин, стрептомицин и другие антибиотики--химически чистые препараты производятся из неорганического сырья в сотнях килограммов без всякого содействия микроорганизмов. Он остановился перед Ольгой, сверля ее злыми глазами. - Впрочем... что говорить, дело ваше, хозяйское. Профессор Смолин хочет, чтобы вы овладели техникой определения золота в морской воде? Отлично. Мы вас обучим и не будем спрашивать, для чего вам это нужно. Можете привлекать на помощь себе любые организмы.
      Пока он говорил, Ольгой овладевало возмущение, она несколько раз порывалась возразить, но его быстрая запальчивая речь не давала ей возможности вставить хоть слово. Наконец он замолчал, и Ольга смогла задать вопрос, вложив в него всю обиду за свое дело:
      - А скажите, Григорий Харитонович, вы считаете безупречным разработанный вами метод извлечения золота из воды? Достаточно совершенным, чтобы так пренебрежительно отзываться о методах профессора Смолина?
      - К сожалению, нет, - мрачно ответил Калашник. - Золото, добытое моим способом, стоит в три раза дороже платины.
      - Почему же? Вы употребляете слишком дорогие реактивы?
      - Не в этом дело. Реактивы дешевые. Но их идет при осаждении золота такое количество, что золото не оправдывает их стоимости. А главное,-на осуществление реакции требуются чудовищные затраты энергии.
      - Что же делать?
      - Значит, нужно искать иные способы. И самый верный путь - укрупнение коллоидных частиц золота. Вы, конечно, знаете сущность коллоидного состояния?
      - Знаю, - нахмурясь и краснея, ответила Ольга.
      - Так вот, если знаете, то представляете себе, что частица, взвешенная в коллоидном веществе, - мицелла - несет электрический заряд и притягивает к себе частицы окружающей среды, заряженные электричеством противоположного знака и составляющие ее оболочку. Эта оболочка так прочна, что для ее разрушения нужны огромные количества реактивов, образующих в растворе тоже заряженные частицы - ионы.
      Он показал рукой на цилиндр с жидкостью, которая только что на глазах Ольги претерпевала удивительные превращения, и спросил:
      - Вы видели?
      - Видела, - ответила Ольга тихо. - Извините, я не решалась вас прервать, и потому...
      - Пустое, - отмахнулся он. - Не в этом дело. Реакция, вызывающая разрушение оболочек мицелл и приводящая к выпадению золота в осадок, производится посредством ультразвука. Несколько миллионов колебаний в секунду разрушают оболочки мицелл золота.
      Они начинают слипаться, укрупняться, и в силу своей тяжести оседают на дно. В лабораторной обстановке - это простейшая операция. А в промышленных масштабах такой способ нерентабелен. Вибрация среды поглощает огромное количество энергии.
      - Но я не понимаю, - сказала Ольга, свечение этой жидкости... Ведь это вода?
      - Да, профильтрованная морская вода...
      - ... Свечение воды... вызывалось вибрациями?
      - Heт. Это так, мелочь: лучи большой жесткости - с малой длиной волны. Под их действием мицеллы золота начинают светиться. Чем крупнее частицы, тем гуще фиолетовый оттенок. Вот и все. Очень просто. Сейчас золото - на дне этого цилиндра. В лабораторных условиях оседание частиц можно ускорить центрифугированием. Затем - пропустить ток, и на одном из электродов будет получена пластинка золота. Вот, пожалуйста.
      Он нагнулся к пульту и повернул рычаг. Ольга молча следила за его движениями.
      - Постоянный ток сейчас проходит через среду, в которой золото медленно оседает. Угольный электрод притягивает все соответственно заряженные частицы. Но для более подвижных частиц натрия, кальция, магния и других ионов, которые находятся в морской воде, я применяю особые уловители. Таким образом, на угле осаждается чистое золото.
      Калашник двинул рычаг обратно, нагнулся к подножью цилиндра, быстро закрутил какой-то кран, что-то толкнул вперед и назад, сунул руку в образовавшееся отверстие и выпрямился, держа черную плоскую коробку.
      - Смотрите.
      Он стряхнул воду и протянул коробку Ольге. В центре крышки блеснул ровный желтый квадрат.
      - Это... золото?
      - Да.
      - Так много?
      Калашник усмехнулся. Осторожно раздвинув крышку коробки, он освободил желтый квадрат и подал ею Ольге. Она взяла квадрат, взвесила на руке, перевернула.
      - Так это же... уголь! - сказала она разочарованно.
      - Конечно, - подтвердил Калашник. - А слой золота здесь в несколько микронов. Прокалив пластинку, можно взвесить золотой слой.
      - А много его здесь?
      - Очень мало. Ведь электролиз не закончен. Здесь не больше пяти миллиграммов. Но полностью завершенный процесс извлечения приносит до сорока миллиграммов золота на тонну воды. В этом цилиндре - ровно кубический метр, те есть, как раз тонна.
      Ольга вернула пластинку Калашнику.
      - И этот способ пригоден... для наших определений? - спросила она.
      Калашник опять нахмурился.
      - Я не знаю намерений профессора Смолина, - сказал он холодно.- Но более простых и точных методов я показать не смогу.
      Он замолчал. Ольга стала прощаться.
      - Когда я смогу начать? - спросила она робко.
      - Завтра с утра, если хотите, - ответил Калашник.
      Рука Ольги утонула в его широкой ладони. Когда Ольга вышла на набережную, уже совсем смеркалось. С моря тянул прохладный, сырой ветер. Туман еще больше сгустился. Днем, разыскивая станцию, Ольга заметила на главной улице около вокзала вывеску "Дом туристов" и сейчас решила направиться туда. Зябко поведя плечами, она застегнула на все пyговицы шелковое прорезиненное пальто и быстро пошла пo набережной, обгоняя редких прохожих.
      Разговор с Калашником пронзисл на нес тягостное впечатление. Ольга вспомнила, что так ничего и не возразила Калашнику на его критику биогеохимического направления в науке. Щеки ее вспыхнули, точно она уличила себя в неблаговидном поступке.
      - Завтра же... скажу ему, - прошептала она, замедляя шаги.
      "Но что?" - мелькнуло в ее голове.
      - Да. Ничего не скажешь, - ответила она себе. - Потому что, может быть, он более прав, чем Евгений Николаевич.
      Глава 7
      ЧТО ЖЕ ДАЛЬШЕ?
      Воздух был влажным и душным. Тучи на западе разошлись. Показалось солнце, и море, бледное и тускнеющее к горизонту, матово поблескивало отсветами уходящих облаков.
      Барабан лебедки крутился, наматывая проволочный трос.
      - Идет! - закричала Ольга, увидев поднимающееся из глубины темное пятно, окруженное облаком мути и мелких пузырьков.
      - Стоп! - отозвался капитан.
      Лебедка остановилась.
      - Давай тихо! - крикнул капитан.
      Облепленная грязью драга закачалась за кормой и повисла над палубой, роняя стремительные струйки мутной воды.
      - Открывай! - скомандовал капитан.
      Драга с лязгом открыла пасть. На деревянный щит с грохотом вывалились - ил, камни и песок.
      - Все то же! - сказал Петров, ковыряя пинцетом в песке.
      Он встал и скомандовал:
      - Воду!
      Мощная струя обрушилась из шланга на пробу донного грунта. Грязные потоки закружились в желобах и стекли в море. Крушинский наклонился над промытой пробой и быстрыми движениями рук принялся переворачивать камни и собирать приставшие к ним незаметные веточки, обрывки водорослей и все, что хоть отдаленно напоминало растительные остатки.
      - Ничего интересного, - сказал он наконец.
      - Ничего?- переспросил Смолин.
      - Да, Евгений Николаевич. Опять ничего. - Крушинский взял полотенце и стал тщательно вытирать руки.
      - Ну, что ж, - сказал Смолин. - На этом заканчиваем. Так что ли, Николай Карлович?
      - Как вам будет угодно, Евгений Николаевич. Сегодня взяли пять проб. Если хотите, можно еще подрагировать. Но я уверен, в этом квадрате опять ничего не найдем.
      Смолин нахмурился. Петров и Крушинсний выжидающе смотрели на него.
      - Давайте, кончать, - решил Смoлин. - Да! Кончаем, товарищи... Собирайте ваши банки и ступайте вниз переодеваться. - Он обернулся к Ольге, принимающей с троса лебедки тяжелый металлический цилиндр. - Ольга Федоровна, как ваши дела?
      -Двадцатая проба!-ответила она, покраснев от напряжения и встряхивая головой, чтобы отвести от глаз растрепанную ветром прядь светлых волос.
      - Кончайте!
      - Есть кончать! - весело отозвалась Ольга, передавая цилиндр рабочему. - Все, Евгений Николаевич?
      - Все. Ведите судно обратно, - обратился Смолин к капитану.
      Корпус "Ковалевского" задрожал. Судно стало медленно отходить от громады Карадага. За кормой забурлила вода.
      - Полный вперед! - крикнул капитан в трубку.
      Судно плавно описало полукруг и понеслось вдоль обрывистых берегов на восток. Смолин, Крушинский, Петров и Ольга стояли у борта, рассеянно разглядывая живописные нагромождения скал.
      - И так каждый день, уже третью неделю! - с горечью сказал Смолин. Как дела с анализами, Ольга Федоровна?
      Ольга посмотрела на него виноватым взглядом.
      - Должно быть, реактивы не очень чисты... Я просто не пойму, в чем дело. В Севастополе я все наладила, любой анализ, без осечки, показывал 25-30 миллиграммов на тонну, а здесь никак не поднимается выше восьми миллиграммов.
      Смолин нахмурился.
      - Досадно! Впрочем,-он махнул рукой,- пока это не имеет никакого значения. Ну,что вы скажете, Николай Карлович? - обратился он к Крушинскому. - Правдоподобно ли, что в этой впадине вырос единственный экземпляр золотоносного растения?
      - Я сам ничего не понимаю, - ответил он вяло. - Вы же видите: взяли больше семидесяти проб и ничего не смогли обнаружить.
      - Что же делать дальше?
      - Перенести поиски. Может быть, найденный здесь экземпляр принесло течением с востока. В Черном море течение циркулярное вдоль берегов против часовой стрелки. Мне кажется, стоит пройти вдоль берега, хотя бы до Батуми.
      Смолин задумался, устремив неподвижный взгляд на медленно проплывающий берег.
      - Смотрите, смотрите! - неожиданно закричала Ольга.
      - Что такое? - заинтересовался Петров.
      - Да не туда смотрите. Вон там, в лодке... Узнаете?
      Она возбужденно теребила Петрова за плечо, показывая рукой направление. Па темном фоне скал отчетливо виднелся силуэт моторной лодки, которая медленно шла вдоль берега. Рулевой, приставив руку козырьком ко лбу, разглядывал "Ковалевского". Ветер трепал его длинные седые волосы и белую бороду, рассыпанную по груди.
      - Так это же... Радецкий! - удивился Петров. - Верно, Евгений Николаевич?
      Смолин поднял к глазам бинокль.
      - Да, это он. Оказывается, он совсем не домосед, если решается на такие экскурсии.
      Старик наклонялся над мотором. Лодка ускорила ход. Из-под винта вырвался фонтан белой пены и вскоре суденышко скрылось за скалами, выдающимися в море.
      - В Феодосии он редко показывается, - сказал Смолин. - Я встретил его там всего два-три раза. Нельзя сказать, чтобы он был очень любезен.
      "Ковалевский" шел мимо Коктебельского пляжа, усеянного разноцветными пятнами купальных костюмов и зонтиков. Но этот яркий пестрый пейзаж только раздражал Смолина.
      Подавленное настроение профессора передавалось его ученикам. Ольга стояла, опершись на фальшборт[Фальшборт - легкая обшивка борта судна выше верхней палубы.], смотрела в волны, разбегающиеся под острым углом от форштевня [Форштевень - носовая оконечность судна, продолжающая киль.], и думала.
      Все складывалось не так, как ей хотелось.
      Она приехала в Севастополь две недели назад, полная планов и надежд. Работа в лаборатории Калашника научила ее многому. Она быстро освоила его метод и разработала способ определения золота в малых количествах воды. Все казалось ей простым и ясным. В сущности, для промышленного использования в методе Калашника не хватало только одного условия - дешевых источников энергии. А в лабораторных условиях он казался исключительно простым и удобным. Ольга с увлечением приступила к исследованию. Но однообразная процедура определения золота в воде, взятой на различных горизонтах Карадагской впадины, уже начинала ее тяготить.
      Конца этой работе не предвиделось. Смолин продолжал поиски. Изо дня в день, экспедиционное судно "Александр Ковалевский" выходило из Феодосийской гавани на запад. Метр за метром было обшарено все дно Карадагской котловины. Сегодня драгированию подверглись последние квадраты. Необходимо было принять какое-то решение. Но Смолин медлил. Это было так несвойственно его характеру, что привело бы Ольгу в недоумение, если бы она не догадывалась о причине такой медлительности. И именно эта причина мучила Ольгу.
      Теперь ей казалось, что у нее недаром защемило сердце, когда она впервые увидела спутницу старика Радецкого. Она сердито отгоняла мысль, что это щемящее, тревожное чувство имело иную причину: просто она увидела человека, который ей почему-то казался знакомым и остался неузнанным.
      Вечером, когда кончилось заседание съезда, у выхода опять, совсем близко, она увидела старика Радецкого и его изумительную спутницу.
      - Это же киноактриса Валерия Радецкая,- сказал ей на ухо Ланин.Помните картину "Александр Пушкин"? Ну, так вот, она играла там Натали-жену Пушкина.
      На следующий день, во время утреннего заседания съезда, Ольга не сводила с этой женщины глаз, любуясь ее прекрасным лицом и вспоминая ее игру в картине.
      Первую встречу с Валерией Радецкой в Феодосии она пережила с тем же восторженным возбуждением. Но через несколько дней, вечером, на набережной, она встретила Радецкую в обществе Смолина. Он весело раскланялся с Ольгой, продолжая оживленно беседовать со своей спутницей. Сердце Ольги замерло от неопределенного чувства обиды. Она сказала чужим голосом: "Добрый вечер!" и прошла мимо. То, что профессор так близко познакомился с Радецкой, было для нее неожиданностью. Через .день она увидела их еще раз на том же месте, и больше с ними не встречалась. Но Смолин продолжал исчезать по вечерам из маленького коллектива своих сотрудников. Все было ясно. И эта ясность вызывала у Ольги гнетущее чувство тоски и одиночества. "Нет, так долго продолжаться не может..." - с горечью подумала Ольга. Из раздумья ее вывел голос Смолина:
      - Да! Необходимо принять решение.
      Она покосилась на него с испугом.
      - Какое же решение? - спросил Петров.
      - А такое, что вместо кустарных поисков готового золотоносного растения, надо приступать к его созданию, - спокойно ответил Смолин.
      - А поиски прекратить?
      - Нет, зачем же, - пожал плечами Смолин. - Одна группа будет продолжать ббследование всей литорали [Литораль - прибрежная полоса моря с глубинами до 200 метров.] черноморского побережья - до Батуми. А другая примется за работу в Севастополе. Ланин пишет, что для опытов с растениями все готово: аквариумы, источники освещения, снабжение водой и так далее. Шанс, предоставленный нам природой, использовать не удалось. Начнем применять наши обычные методы.
      - Вы уже наметили объект для работы? - cпросила Ольга, не глядя на Смолина.
      Профессор сделал неопределенный жест рукой.
      - Что ж. Я полагаю, объектом может стать любой вид багрянок Черного моря...
      - Только багрянок?
      - Да, объект будет выбран из этой группы. Не забывайте, что загадочная водоросль относится к багрянкам. И нет никаких оснований думать, что природа в руках человека откажется сделать вторично то, что она однажды осуществила самостоятельно. - И, словно разговаривая сам с собой, он негромко продолжал: - В сущности, все организмы в какой-то степени обладают способностью накапливать золото. Задача заключается в том, чтобы усилить эту способность... ну, скажем, в миллион раз.
      - У вас уже есть план? - не унималась Ольга.
      - Да. План обычный: во-первых, подобрать форму, с которой мы будем работать,во-вторых, заставить ее измениться в интересующем нас направлении, в-третьих, из наиболее отвечающих нашим требованиям экземпляров вывести стойкую расу золотоносного растения, и, в-четвертых, - поставить массовое воспроивводство этой расы. Понятно?
      - Понятно, - ответила Ольга, улыбнувшись.
      - Первая задача - выбор объекта - будет решена с учетом следующих обстоятельств, продолжал Смолин. - Это должна быть форма широко распространенная. Крупных размеров. Быстро растущая. Иначе никакого практического значения ее способность к накоплению золота иметь не будет. Словом, я не возлагаю надежд на такие маленькие кустики и наросты на прибрежных скалах, как немалион... кораллина... грациллярия... коллитамнион... - Смолин махнул рукой, - и им подобные, хорошо известные вам, Николай Карлович. Хотя, - он сделал многозначительную паузу, некоторые из них содержат довольно много золота... Но все же это не то, что нам нужно. - Он задумчиво посмотрел на показавшиеся вдали очертания Феодосии. - Это должна быть форма с продукцией биомассы, измеряемой тысячами тонн. Растение должно быть неприхотливым, доступным для добычи и распространенным на огромной площади... Словом... о каком растении я говорю? - обратился он к Петрову.
      - Филлофора...
      Смолин утвердительно кивнул головой и обвел внимательным взглядом своих сотрудников.
      - Вы знаете, для чего используется филлофора? - спросил он Ольгу.
      - Источник иода, - ответила она коротко.
      - Совершенно верно. В России производство иода из этой водоросли было начато во время первой мировой войны, когда импорт иода был затруднен, а потребность в нем стала огромной. - Смолин опять посмотрел на своих слушателей, переводя взгляд с одного на другого. - У Менделеева, в его "Основах химии", я нашел указание, что присутствие иода в морской воде способствует растворению в ней золота, а выделению золота благоприятствуют органические вещества. Вот почему мне всегда казалось, что накопление иода морскими растениями должно сопровождаться соответственной концентрацией золота. И мы начнем работу с анализа живого вещества филлофоры. Я уверен, что мы обнаружим золото в количествах, конечно, пока непригодных для промышленного использования, но перспективных для наших исследований.
      - Когда же мы начнем? - спросил Петров.
      - Здесь нам больше делать нечего, - ответил Смолин, как бы не заметив вопроса. - Если Николай Карлович считает это целесообразным, он может продолжать обследовать побережье и обосноваться для лабораторных работ в Батуми. Но вы, Аркадий Петрович, и вы, Ольга Федоровна, завтра утром выедете в Севастополь.
      - Так скоро? - удивился Петров.
      - Да, и немедленно приступите к работе. Не теряя ни одного дня. Для такой спешки имеются особые основания. - Он достал из кармана сложенный вчетверо листок и развернул его. - Сегодня утром мне принесли информацию ТАСС. Заметка из "Нью-Йорк Тайме". Вот, слушайте: "На биологическую станцию Вудс-Холл прибыл известный генетик-ботаник профессор Симпсон с сотрудниками. В беседе с нашим корреспондентом профессор Симпсон сообщил, что намерен заниматься генетикой[Генетика - наука о наследственности и изменчивости организмов. Селекция - наука о выведении новых пород животных и видов растений.], селекцией и разведением морских водорослей, концентрирующих из воды элементы, имеющие большое экономическое значение. Профессор Симпсон рассчитывает вывести гигантские полиплоидные[ Полиплоиды - организмы с гигантскими клетками, получаемые искусственно с помощью cильно действующих средств, в частности - яда колхицина, который добывается из растения "безвременник".] расы морских водорослей с помощью методов, применяемых в генетике и селекции сельскохозяйственных растений".
      - Здорово! - сказал возбужденно Петров. - Значит он не зря так интересовался нашими работами.
      - Да, очевидно, он использовал свое пребывание здесь не только для удовольствия. Но не в этом дело. Интересно бы узнать, какие элементы подразумеваются в заметке. Но даже если сейчас речь идет не о нашем объекте, он сумеет разработать методы и применить их для добычи золота. И в этом соревновании должны мы не дать опередить себя. Сегодня утром я вызвал Ланина к телефону. Экспедиционное судно Севастопольской биологической станции "Мечников" предоставлено в наше распоряжение. Завтра уже начнут поступать партии растений из различных районов "филлофорного моря". Вы, Ольга Федоровна, наладите анализы на содержание золота. А вы, Аркадий Петрович, начнете выяснять возможности разведения культур филлофоры в аквариумах станции.
      - Есть, Евгений Николаевич! - весело ответил Петров. - Только...
      - Только что?
      - Вот насчет методики... Конечно, основное - скрещивание различающихся друг от друга форм... Если мы их обнаружим...
      - Да, скрещивание, в первую очередь.
      - И воспитание гибридов в среде, обогащенной золотом?
      - Ну, конечно.
      - А ростовые вещества вы разрешите применить?
      - Конечно, пожалуйста. Если вы с их помощью ускорите развитие, решение задачи облегчится.
      - А лучистую энергию?
      - Ультрафиолетовое излучение? Очень хорошо. Пробуйте.
      Петров замялся, не решаясь продолжать.
      - Ну, что еще? - улыбнулся Смолин.
      - А может быть попытаться вывести полиплоидные формы?
      - С помощью колхицина?
      - Да... ну и других веществ, обычно применяемых для этого.
      Смолин помедлил с ответом. Петров выжидающе смотрел на него.
      - Ну что ж. Может быть, придется испытать и эти средства, - сказал, наконец, профессор, - как бы мы к ним ни относились.
      - Но ведь в других лабораториях продолжают ставить опыты с полиплоидами? - заметил Петров.
      - Ну, конечно, теоретический интерес эти опыты представляют. Но мы с вами добиваемся практических результатов... А практика показала, что полиплоиды не отличаются жизненной стойкостью-либо гибнут, либо превращаются в исходные формы.
      - Это, конечно, верно. Но существуют же естественные полиплоиды, возразил Крушинский.
      - Да, да. Но полиплодия, приобретенная растением в естественных условиях почти никогда и не сопровождается гигантизмом. А нас лишь это и может интересовать. Уясните себе, наконец, сущность искусственной полиплодии! Колхицин - это яд. Отравляя клетку, он задерживает ее размножение. Клетка не делится, как ей полагается, на двое, а удваивает свою массу не разделяясь, становится гигантской. Так неужели свойство, вызванное действием яда, можно считать нормальным? Конечно, нет. Потому-то искусственные полиплоиды и неустойчивы.
      - Евгений Николаевич! Но возьмите, например, лекарства, - большинство из них яды. Однако человек научился извлекать из них пользу...
      - Я понимаю, понимаю, - вяло, без оттенка увлечения согласился Смолин. -До сих пор не удавалось... Может быть удастся вам... Пробуйте... если ничего другого не придет вам в голову.
      "Ковалевский" мягко коснулся бортом стенки пристани.
      - Вот мы и дома, - сказал Смолин. - Ступайте отдыхать,
      - А вы разве не с нами? - спросил Петров.
      - Нет, у меня... одно неотложное дело, - ответил Смолин, посмотрев на часы.
      "Все то же" - подумала Ольга.