- Это растение,-сказал невозмутимо Крyшинский, - накапливает до пятидесяти миллиграммов радия на тонну живого веса.
      - А в пруде площадью в один гектар, - добавил Смолин, посмотрев с усмешкой на хмурое лицо Калашника, - в течение лета обыкновенная ряска образует до ста тонн зеленой массы.
      - Значит, пять граммов радия на гектар? - подсчитал кто-то из гостей.
      Смолин кивнул утвердительно головой.
      - Что же вы скажете, Григорий Харитонович? - обратился он к Калашнику. - Ваш скептицизм и теперь не заколебался?
      Калашник зарычал, прочищая горло.
      - Что говорить. Конечно, нельзя не отдать должного вашему исследовательскому умению, - ответил он неохотно. - Может быть, в этой области... где добыча исчисляется не тоннами, а килограммами. Может быть, может быть... Но возражения своего пока снять не могу. Чтобы добывать радий по вашему способу при содержании его в породе в триллпонных долях процента... нет, ничего не выйдет. А из пород, содержащих радий в высоких концентрациях, промышленность умеет добывать его и без живых организмов... если не считать самого человека, который занимается добычей.
      Смолин пожал плечами.
      - Ну, хорошо, - сказал он коротко, - перейдем к другим объектам. Прошу гостей к окнам.
      Экскурсанты столпились у широких окон.
      - Пруд под окнами, - пояснил Смолин, - отведен под культуру ряски, концентрирующей радий. Дальше, вы видите делянки с растениями, концентрирующими другое радиоактивное вещество - уран. Сейчас мы бегло посмотрим выведенный нами растения. Предупреждаю, что длительное пребывание на этой территории небезопасно. Почва там обогащена ураном, и наши растения накапливают его в таких количествах, что счетчики улавливают излучение даже на некотором расстоянии от делянок. Наши рабочие ухаживают за этими растениями в специальной одежде. Прошу перейти в соседнее помещение, чтобы надеть халаты. Выход на территорию - оттуда.
      Гости хлынули за Смолиным. Ольга проводила глазами Радецкого и его дочь, опять мучительно вспоминая, где она могла видеть эту прекрасную женщину, но, так и не вспомнив, вздохнула и повернулась к Крушинскому.
      - Ну, что вы скажете, Николай Карлович?
      - Вы же видели и слышали сами, - неторопливо ответил Крушинский. Надо готовиться к бою. Калашник рвет и мечет.
      - Не нравится мне его поведение. К чему эти резкие возражения да еще в присутствии иностранных гостей?
      Крушинский не отвечал.
      - О чем вы думаете, Николай Карлович? - заинтересовалась Ольга.
      - Так, пустяки, - Крушинский усмехнулся и махнул рукой.-Странное совпадение. Странное, но очень любопытное.
      - Что случилось, Николай Карлович?
      - Представьте, какая история... Вы помните разговор в лаборатории, перед самым отъездом сюда? Ну... в связи с письмом Евгению Николаевичу из биологического отделения? Вспоминаете справку из букинистического магазина, полученную Паниным? О книге Федора Радецкого "Дневник путешествий по островам Тихого океана"?
      - Ну, помню...
      - Из магазина сообщили, что книга куплена каким-то иностранцем. Знаете, кто этот иностранец?
      - Откуда же мне знать? - пожала плечами Ольга.
      - Наш гость Симпсон.
      - Что вы говорите!
      - Да, да, я уверен, что не ошибаюсь. Евгений Николаевич посадил меня в свою машину, так сказать, в качестве переводчика-с нами поехал Симпсон. Разговор в дороге был мало интересный - не в нем дело. Подъезжаем к станции, въезжаем во двор, машина останавливается, мы начинаем вылезать из машины и, как всегда, с небольшим замешательством, сидели мы все трое на заднем сидении. Ну, в левую дверь, наконец, вышел я, Евгений Николаевич вышел в правую и сейчас же пошел к гостям. Я помог Симпсону выйти - у него в руках маленький портфель, знаете, кикой у них всех - плоский кожаный с застежкой молнией.
      И надо же такому случиться - я, протягивая ему руку, задел рукавом застежку, портфель раскрылся, и все его содержимое - бумаги и книги посыпались на дорогу. Оба мы быстро все подобрали. Я извинился, он поблагодарилэто заняло не более минуты. Но за эту минуту, нет, какую-то долю минуты, может быть, на секунду, одна из книг развернулась и перед моими глазами мелькнуло заглавие. И можете представить себе! - это была та книга, о которой мы сегодня говорили.
      - Неужели?
      - Да, "Дневник путешествия по островам Тихого океана Федора Радецкого". И почему-то случай этот не выходит у меня из головы.
      - Любопытно, - покачала головой Ольга. - Надо будет сказать Евгению Николаевичу!.. Вот он уже и возвращается. Недолго они там задержались!
      - Да, проникающее излучение хоть у кого отобьет любопытство, усмехнулся Крушинский.
      Дверь в лабораторию распахнулась, и вошли Смолин и Калашник, оба уже без халатов. Смолин продолжал начатый еще на опытном поле разговор:
      - Да, да, Григорий Харитояович! Надо, наконец, понять, что рассеяние элементов - неизбежное следствие деятельности человека в биосфере. Если мы не предпримем мер, чтобы обеспечить обратный процесс - накопление элементов, то рано или поздно человечество окажется перед катастрофой. Целый ряд жизненно необходимых элементов будет рассеян в результате использования в промышленности. В настоящее время, в век атомной энергии, это прежде всего касается радиоактивных элементов, рассеяние которых уже не только экономически невыгодно, но и создает огромную опасность для населения Земли. Вот о чем идет речь. Созданные нами растительные организмы-концентраторы предназначены для того, чтобы человечество могло избежать этой катастрофы. И наши растения-уранособиратели, как мне кажется, в свое время сыграют важную роль, концентрируя для человека важнейшее энергетическое вещество - уран, рассеянный и рассеиваемый нами в земной коре в. эпоху атомной техники...
      Он оборвал речь, видимо, уже недовольный тем, что снова вступил в спор, повернулся к гостям, собирающимся вокруг него, и вежливо сказал:
      - Вот, собственно говоря, и все. Позвольте поблагодарить вас за внимание к нашим скромным опытам.
      Глава 4
      ПРОТИВНИК НА ТРИБУНЕ
      - Слово предоставляется профессору Калашнику, - объявил председатель.
      Огромный зал загудел, как растревоженный улей.
      - Ой, как я боюсь! - шепнула Ольга Петрову.
      - Было бы хуже, если бы он не выступил, - ответил Петров. - По крайней мере, станет ясно, чего собственно он добивается.
      - Я не собираюсь, товарищи, выступать с пространной речью, - начал Калашник, - в качестве, так сказать, официального оппонента нашего уважаемого докладчика. Но поскольку доклад профессора Смолина содержал программу исследований в крупной отрасли естествознания и претендовал на определение дальнейших путей развития науки, - я как ученый считаю долгом выразить свое отношение к этой программе.
      В зале снова возник и тут же замер сдержанный гул голосов. Ольга испуганно посмотрела на Петрова. Его лицо нахмурилось, на щеках выступили пятна.
      - Что предлагает нам профессор Смолин? -продолжал оратор. - Его программа - овладение и управление так называемыми биогеохимическими процессами. В этой программе поставлена задача ускорить в тысячи раз накопление редчайших элементов, рассеянных в земной коре. Такая задача, естественно, не вызывает возражений. Она поставлена своевременно. Она исключительно актуальна. В самом деле, научиться концентрировать в больших количествах такие редкие и, вместе с тем, такие необходимые нашей промышленности вещества, как титан, теллур, ниобий, тантал, ванадий и другие, - это одна из важнейших проблем нашей науки.- Оратор на несколько секунд остановился, перевел дыхание и заговорил еще более резким тоном: Однако, какие же средства предлагаются профессором Смолиным для разрешения этой задачи? Мы слышали о них в достаточно пространном и художественно изложенном докладе. Мы познакомились с ними на великолепной биологической станции Института биогеохимии. Эти средства - живые существа, накапливающие в своих тканях редкие элементы, организмы-концентраторы. Ни одному из присутствующих не придет в голову отрицать значение живых организмов в перемещениях элементов в земной коре. Это основа той отрасли науки, которая нашим великим соотечественником Вернадским названа биогеохимией. Исследованием роли живых организмов в геохимических процессах занимаются в десятках лабораторий как .в нашей стране, так и за рубежом. Цель первого съезда биогеохимиков - подвести итоги этой интересной работы и наметить перспективы дальнейших исследований. - Калашник сделал паузу, видимо, собираясь с мыслями. - Мы - химики, физикохимики и биохимики - присутствуем на вашем съезде в качестве гостей. - Оратор метнул взгляд в президиум. - Но кое-что в этом деле и мы понимаем. И вот, когда нам указывают, как на одну из перспектив развития биогеохимии, - на селекцию и разведение организмов-концентраторов, мы, ваши гости, не можем согласиться с этим. Прошу извинить меня за резкость, но я должен сказать, что программа профессора Смолина, даже с учетом достижений его лаборатории, так же современна, как,скажем, предложение вернуться к сохе в сельскохозяйственной технике.
      В зале опять На мгновение возник и затих разноголосый шум. Петров покосился на Ольгу. Она сидела в напряженной неловкой позе, устремившись всем телом вперед. Лицо ее выражало страдание. Взгляд был устремлен через сотня голов партера в президиум, где за большим столом, рядом с председателем съезда, сидел профессор Смолин. Он смотрел прямо перед собой в затихшее пространство зала, чуть повернув голову в сторону оратора. На его лице застыло вежливое, внимательное, спокойное выражение. При упоминании о сохе его усы чуть дрогнули в насмешливой улыбке. Он приподнял брови, переглянулся с председателем и покачал головой. Оратор продолжал с еще большим увлечением:
      - Было, время, когда проблемы накопления и использования энергии казались неразрешимыми без привлечения живого вещества. Это был период классических работ Тимирязева. Период, когда господствовали романтические представления о космической роли растения... о хлорофильном зерне, концентрирующем энергию солнечных лучей. Это была эпоха полной зависимости человека от живого вещества. И если профессор Смолин приглашает нас вернуться к масштабам и представлениям тех лет, я категорически возражаю против его предложений... - Оратор налил из графина воды, но не отпил, а только поднял стакан, возбужденно смотря на аудиторию. - И никому не советую увлекаться ими...
      Ольга стремительно повернулась к Петрову. В ее глазах блестели слезы злости и отчаяния.
      - Что же это, Аркадий Петрович, - зашептала она, кусая губы. - Как можно так... Перед такой аудиторией... В присутствии иностранных гостей...
      Петров успокоительно положил руку на дрожащие пальцы девушки.
      - Ничего, ничего, успокойтесь. Евгений Николаевич ему не спустит...
      - Но зачем же...
      - Тс-ос! - остановил Петров Ольгу.
      Но возбужденное сознание девушки уже плохо воспринимало смысл речи Калашника. Слова оратора доходили до нее, как звуки мало знакомого языка. Она откинулась на спинку кресла, с тоской дожидаясь, когда он кончит говорить.
      До этого выступления она была в беспрерывном восторженном возбуждении. Третий день длился праздник, - шел съезд ученых, на котором она впервые присутствовала как равноправный участник. Правда, ее участие в работе съезда было очень скромным: фамилия Дубровских фигурировала в числе пяти авторов маленькой работы, представленной в тезисах докладов десятью строчками текста. Но этой работой руководил сам профессор Смолин, которому была предоставлена честь выступить с программным докладом на первом пленарном заседании съезда.
      Все было прекрасно: и содержание его выступления, насыщенное фактами, экскурсами в историю науки, волнующими обобщениями, и форма-острая, яркая, запоминающаяся. Председатель съезда, академик Герасимов, слушая Смолина, забыл о регламенте. Съезд устроил докладчику овацию... Ольга отчаянно хлопала, стоя, с пылающими щеками, не сводя с учителя влюбленного взгляда. Казалось, это была победа над недоверием, пренебрежением, над косностью старого, сопротивляющегося проникновению нового в науку. Экскурсия участников съезда на биологическую станцию оставила, однако, в душе Ольги маленькое зернышко сомнения - победа ли это?
      И вот-наступление противника. Обидная, незаслуженно резкая критика того дела, ради которого профессор Смолин жил и работал. Не поправки, не указания на отдельные недочеты, а безоговорочное отрицание основных положений, разрушающее фундамент, на котором построена вся теория Смолина. У Ольги не было опыта в научной полемике, и ей казалось, что это наступление не оставляет камня на камне от того, что создавала вся лаборатория Смолина, - создавала упорно, сосредоточенно, вдохновенно...
      Ольга с трудом переводила дыхание. Ей было душно, хотя в огромном зале поддерживалась ровная умеренная температура.
      Незримые и неслышные вентиляторы беспрерывно подавали в зал очищенный, увлажненный, обогащенный кислородом, прохладный воздух. Ольга бросила рассеянный взгляд вокруг. Двадцать рядов партера - шестьсот делегатов съезда - внимательно слушали оратора, обратив к амфитеатру блестящие лысины и седые шевелюры. Далее, обнимая партер широким полукругом, поднимались десять рядов амфитеатра, заполненные молодежью, бурно реагирующей на все происходящее в зале. Ольга и Петров сидели в предпоследнем ряду. Амфитеатр опоясывало кольцо лож, из которых поблескивали бинокли и объективы фотоаппаратов. Здесь сидели почетные гости и корреспонденты газет и журналов. Временами вспыхивали ослепительные огни мощных прожекторов, освещая президиум и трибуну. Сейчас же по всему кольцу лож проносился шорох, жужжание и щелканье фото- и киноаппаратов.
      Калашник заканчивал свою речь, сердито хмурясь на прожекторы, то и дело бросающие свет на его покрасневшее лицо с крупным носом и блестящим от выступающего пота выпуклым лбом и огромные руки, сжатые в кулаки на краю кафедры.
      - Ныне наступила новая эра, - гремел его низкий голос. - Эра освобождения человека от власти живого вещества. Человеческий разум проник в недра атома, где нашел неисчерпаемые источники энергии, не стоящие ни в какой зависимости от энергии, аккумулируемой доселе растительными организмами из солнечных лучей. Зачем же нам привлекать живые организмы для осуществления процессов, неизмеримо более доступных, чем внутриатомные процессы, которыми овладел человек?..
      Плеск аплодисментов прокатился по амфитеатру. Хлопали в партере и в ложах. Председатель тронул колокольчик. Калашник вытер платком лоб и красную шею, выпирающую из мягкого воротничка, и продолжал, потрясая тяжелым кулаком:
      - Я напомню присутствующим предсмертную статью академика Вернадского, в которой он вводит понятие ноосферы - оболочки земли, преобразуемой творческой деятельностью человека. В ноосфере с космической ролью выступает не хлорофильное зерно, собирающее солнечную энергию, не организмы-концентраторы, накапливающие известь, кремнезем, азот и другие вещества, а сам человек, вмешивающийся в ход развития материи и управляющий им...
      Снова плеснула волна аплодисментов. Но Калашник, уже не останавливаясь и сердито махая рукой, чтобы ему не мешали, заканчивал речь:
      - Уже давно позади тысячелетняя зависимость человека от живых организмов в производстве сложнейших, так называемых органических веществ, проще говоря, углеродистоазотистых соединений. Зачем же нам для концентрации простейших тел - химических элементов, пусть даже это и редкие металлы, переходить от методов физической химии к организмам-концентраторам, да еще таким, какие не существуют в природе и должны быть выведены путем селекции? Нет, товарищи, уже это не биогеохимия, а алхимия XX столетия... В этой работе нам, физикохимикам, с вами не по пути...
      Он кончил, ему захлопали в разных концах зала. Но сквозь шум аплодисментов Ольга расслышала негромко, но четко прозвучавшее слово: "Идиот!"
      Она обернулась в направлении звука. ..В полумраке ложи белела чья-то борода и светлым пятном выделялось платье женщины. Приглядевшись, Ольга узнала профеосора Радецкого и его спутницу. Ольга пожала плечами и перевела взгляд на трибуну. Калашник медленно спустился с возвышения и пошел по проходу между креслами к своему месту. Ольга не сводила с него глаз. Навстречу Калашнику из второго ряда партера перегнулся высокий худой человек, протягивая ему руку.
      - Это кто? - спросил Петров.
      - Так это же Симпсон! - ответила Ольга, исподлобья наблюдая, как Калашник принял протянутую руку и выдержал ее демонстративное пожатие.
      Председатель встал и объявил:
      - В списке ораторов, желающих выступить по докладу профессора Смолина, восемь человек. Полагаю, что их лучше заслушать после перерыва. Нет возражений? Что же касается интересного выступления профессора Калашника, то, совершенно очевидно, что оно также будет предметом обсуждения в прениях. Объявляю перерыв до двух часов дня...
      Глава 5
      ДЕЛО ГОСУДАРСТВЕННОЙ ВАЖНОСТИ
      - Не понимаю, почему так задерживается Евгений Николаевич, - оказал Петров, расхаживая взад и вперед по лаборатории.
      - У него разговор с директором. Сергей Иванович задержал его после заседания,-объяснил Крушинский.
      - Сергей Иванович поздравляет его с блестящим заключительным словом? спросил Лапин,
      Крушинский подумал и неторопливо ответил:
      - Сомневаюсь... Он был чем-то очень озабочен.
      - Послушайте, Аркадий Петрович, - сказала с возмущением Ольга, - а вы хорошо поняли, что вам сказал Евгений Николаевич?
      - В пределах моих умственных способностей.- Петров пожал плечами.-Я же вам. говорил: он просил меня собрать в лаборатории после заседания всех научных сотрудников. - Для чего?
      - Об этом он ничего не сказал, добавил только, что очень спешит.
      - Не похоже, - буркнула Ольга, посмотрев на часы. - Двадцать минут девятого.
      - Что же делать, надо ждать, - с философским спокойствием ответил Крушинский. - Сегодня суббота. Очевидно, дело, из-за которого нас задерживает профессор, не терпит отлагательства до понедельника.
      - А, вот и он! - Ольга просияла в улыбке, не вязавшейся с только что высказанным ею недовольством.
      Петров повернул голову, прислушиваясь. В коридоре прозвучали твердые, четкие шаги. Петров кивнул головой и облегченно вздохнул.
      - Он!.
      Дверь распахнулась. Профессор Смолин быстро прошел через комнату и сел спиной к окну. Все молча ждали, что он скажет. Смолин побарабанил по забытому кем-то на столе стакану, тонко зазвеневшему под его пальцами.
      - Как дела? - спросил он отрывисто.
      - В порядке, - ответил Петров, улыбаясь.-Мы в восторге от вашей речи. Калашник потерпел полное поражение.
      - Зажгите свет! - коротко попросил Смолин.
      Петров повернул выключатель. Под потолком вспыхнула лампа. Сумерки за окном сразу же сгустились.
      - Больше в лаборатории никого нет? - спросил Смолин нахмурившись.
      - Здесь все, - ответил Петров, - кого я успел предупредить. Ведь вы...
      - Хорошо, - прервал его Евгений Николаевич. - Нам предстоит довольно серьезный разговор. Николай Карлович, - обратился он к Крушинскому, - вы хорошо знаете Черное море?
      Крушинский снял очки и начал неторопливо протирать их платком.
      - Как вам сказать, Евгений Николаевич... Конечно, как специалист по водорослям, я знаю его главным образом с этой стороны. Но, поскольку я работал там много лет, общее представление о нем у меня есть.
      - Карта Черного моря у вас найдется? - перебил его Смолин.
      - Да, конечно.
      - Масштаб?
      - Пять километров;
      - Пока достаточно. Принесите.
      Крушинский вышел.
      - Предполагаются работы на море? - спросил Петров. - Но ведь до сих пор мы работали с пресноводными...
      - Сейчас все узнаете. Вам, - обратился Смолин к Ольге, - предстоит обучиться новой методике.
      - Какой методике? - сразу заинтересовалась Ольга.
      Смолин усмехнулся.
      - Вы спросите лучше, у кого... Вам никогда не придет в голову...
      - Вот, что вы просили, - сказал Крушинский, входя в комнату.
      Он развернул на столе большую карту Черного моря, старую, пожелтевшую и истертую на сгибах.
      - Ну-с,-интригующим тоном обратился Смолин к сотрудникам. - Начнем, как говорится, ab ovo[АЬ ovo (латынь) - с самого начала. Буквально: с яйца. У древних римлян обед начинался с яиц,]!. Расскажите нам, Николай Карлович, о растительности Черного моря. Где, что и как произрастает?
      Крушинский нагнулся над картой, близоруко щурясь на мелкие надписи.
      - Основные черты распределения растительности в Черном море, - начал Крушинский своим обычным неторопливым скучным голосом, - были выяснены еще пятьдесят лет назад академиком Зерновым. С тех пор наши знания значительно углубились, но в основном не вышли за пределы предложенной им схемы.
      Растительный мир Черного моря, как вы знаете, распространяется на 200 метров в глубину. Ниже начинается зона сероводорода, убивающего все живое.
      - Вы только покороче, - прервал его Смолин. - В самых общих чертах.
      - Хорошо, - невозмутимо отозвался Крушинский. - Растительность Черного моря-это в основном прибрежные водоросли. Глубоководных растений в Черном море нет, потому что на дне этого бассейна зловонный ил, населенный бактериями, производящими сероводород, и абсолютно непригодный для другой органической жизни...
      - Какие именно водоросли и где произрастают? - снова прервал его нетерпеливо Смолин.-Особенно меня интересуют багрянки.[ Багрянки, багряные водоросли - низшие растения, отличающиеся красной окраской, распространены главным образом в воде морей и океанов.]
      - Что ж, можно и о багрянках, - без оттенка раздражения согласился Крушинский. - На прибрежных скалах в зоне прибоя основные формы растительности-это розовая известковая водоросль кораллина и мелкая слизистая водоросль немалион. На глубине до шестидесяти метров встречается мягкая багряная водоросль филлофора. В северо-западной части моря академик Зернов обнаружил заросли этой филлофоры на огромной площади и даже предложил назвать эту часть бассейна "Филлофорным морем". - Крушинский обвел рукой на карте большой круг к западу от Каркинидского залива. - Итак, основные виды багрянок в Черном море, это - кораллина, немалион и филлофора. Они в Черном море имеют широкое распространение. Глубже филлофоры найдены антитамнион и полисифония наиболее густо окрашенные багрянки Черного моря. Вообще, надо сказать, чем глубже развиваются красные водоросли, тем ярче и гуще их окраска. Описано еще несколько видов, но они имеют очень ограниченное распространение.
      Смолин пристально посмотрел на Крушинского.
      - И это все? - разочарованно спросил он.
      - Все, - подтвердил Крушинский.
      - Небогато, - покачал головой Смолин.
      Он выдержал небольшую паузу, переводя испытующий взгляд с одного лица на другое.
      - Нам предстоит, - сказал он медленно, - дело государственной важности. Мы получили задание разработать биологический метод извлечения золота из морской воды.
      Четыре пары глаз смотрели на него с напряженным интересом.
      - Золота? - переспросил изумленно Петров.
      - Да, золота. Вас это удивляет?
      - Собственно, я никогда не думал об этом, - недоумевающе ответил Петров.
      - Напрасно. Золото - элемент, который по своей распространенности в живой и мертвой природе не имеет себе равных. Все организмы содержат в составе протоплазмы следы золота...
      - Но ни один из них не концентрирует его в заметных количествах, возразил Петров.
      - Да. До сих пор считалось так,-подтвердил Смолин.
      - Что значит до сих пор? - удивился Петров.- А теперь разве что-нибудь изменилось?
      Смолин усмехнулся, встал и с высоты своего огромного роста оглядел, прищурясь, сотрудников. Потом вытащил из кармана небольшую картонную коробочку и раскрыл ее.
      Четыре головы наклонились над странным предметом. Он был похож на сухую, корявую ветку какого-то растения. Тонкие, жесткие, колючие стебли плотно переплелись между собой.
      - Ну, что скажете, Николай Карлович? спросил Смолин.
      Крушинский протянул руку к коробке.
      - Разрешите.
      - Пожалуйста.
      Николай Карлович поднес ветку к самым глазам, затем положил на ладонь и встряхнул, пытаясь определить вес ветки.
      - Ну, что скажете? - повторил вопрос Смолин.
      - Да что ж тут сказать... - Крушинский пожал плечами. - Непонятно...
      - Не узнаёте?
      - Очень тяжелая... Удивительно тяжелая. Именно поэтому я не решаюсь отнести ее к какому-либо из знакомых видов.
      - Но вы догадываетесь, что это такое?
      - Насколько я понимаю, это багряная водоросль... К сожалению, я слабо знаком с этой группой. Как и любому биогеохимику, мне известны только багрянки, накапливающие известь, - литотамниевые багрянки. Но этот вид я вижу впервые. И не могу понять, что в нем Накапливается. Судя по весу этого экземпляра, он содержит, по меньшей мере, свинец.
      - Вы очень близки к истине, Николай Карлович. Посмотрите-ка поближе к лампе.
      Крушинский шагнул к столу, не сводя глаз с водоросли. Яркий свет настольной лампы скользнул по рукаву его пиджака и задрожал на ладони. Растение засветилось густофиолетовым цветом. Крушинский медленно повернул руку, поочередно обращая к свету все ответвления. Внезапно лицо его озарилось догадкой.
      - Евгений Николаевич...-негромко сказал он, не решаясь высказать пришедшую в голову мысль.
      Смолин широко улыбнулся.
      - Итак, Николай Карлович?
      - Это же... золото.
      - Да, Николай Карлович, золото... Настоящее золото. И водоросль, которую вы держите в руках, содержит восемьдесят процентов этого металла.
      - Золотая ветвь! - мечтательно прошептала Ольга.
      Смолин кивнул головой.
      - Вижу, всем вам хочется прежде всего узнать, что это за растение, сказал он, улыбаясь.
      - Еще бы!..-вырвалось у Петрова.
      - Этого я сказать вам не могу... Да и никто пока не может. Дело в том, что эта водоросль - неизвестный в науке вид. Ее подняли случайно со дна Черного моря, нашди в пробе грунта...
      - В Черном море? Быть не может, - удивился Круши не кий. Оно так хорошо обследовано...
      - И вот, тем не менее... Она была обнаружена при драгировании в Карадагской котловине на глубине пятисот метров и отправлена для определения в Ботанический институт...
      Там в физиологической лаборатории сделали анализ и нашли золото. Находкой заинтересовались в высоких инстанциях. Вчера академика Герасимова вызвал президент Академии и предложил немедленно начать работу с этой водорослью. Работа поручена нашей лаборатории.
      - Но ведь найден только один экземпляр водоросли...- Крушинский недоумевающе поднял брови и продолжал рассматривать золотую ветвь.
      - Ну, не только с этим экземпляром, конечно. Там, где нашли один, найдут и другой, и третий. Я думаю, товарищи, вам понятно, почему привлекают именно нашу лабораторию.
      - Догадываюсь. Новый организм-концентратор. Кому же еще им заниматься, как не нам.
      - Да, это растение - концентратор золота. И нам всем предстоит, оставив другие темы, немедленно взяться за эту проблему.
      Евгений Николаевич положил водоросль в коробку.
      - И вы считаете, - спросил нерешительно
      Петров, - что эта веточка стоит того, чтобы из-за нее в нашей лаборатории было заброшено все остальное?
      - Не заброшено, - мягко ответил Смолин, положив руку на его рукав,- а приостановлено на тот срок, пока мы не сумеем разрешить поставленную перед нами задачу. Сейчас накопление золота - важная государственная проблема для каждой великой державы. Сотни ученых всего мира работают над изысканием новых источников золота. Эти источники существуют... И недалек час, когда будут открыты способы их эксплуатации. Вы понимаете теперь, о чем идет речь?..
      - Золото, растворенное в воде... - тихо сказал Петров.
      - Да, золото рек, морей и океанов. Великий Менделеев сто лет назад указывал, что золото, растворенное в воде океанов, это несметное богатство, исчисляемое квадрильонами рублей. Над задачей извлечения золота из морской воды работали десятки химиков и металлургов.
      - Но разве у нас ничего не делается в этом направлении?.. - спросила Ольга.
      - Делается, конечно. И знаете, кто эту работу возглавляет?
      Ольга пожала плечами.
      - Откуда же нам знать?
      - Наш яростный оппонент - профессор Калашник.
      - Любопытно... - сказал Петров. - И он добился каких-нибудь результатов?
      - Он разработал метод извлечения золота из морской воды. Этот метод исключительно точен. Но абсолютно не рентабелен. Стоимость извлеченного золота оказывается значительно выше мирового паритета[Паритет-соотношение между валютами различных стран. Здесь употреблено в значении цены золота как мерила стоимости.] ... Вот почему находка этой водоросли привлекла внимание руководящих инстанций. Природа предоставляет нам крупнейший шанс. Необходимо приложить все силы, чтобы его использовать. На нас будет работать живое вещество, протоплазма водоросли, приспособленная к накоплению золота из окружающей среды. Президент Академии предложил профессору Калашнику, вопреки его желанию, оказывать нам всяческое содействие... и, очевидно, вам, Ольга Федоровна, - с улыбкой обратился Смолин к девушке, - придется осваивать новые методы. Вы знакомы с химией золота?
      - Очень слабо, - ответила она тихо, опустив голову. - В пределах университетского курса.
      - Ну, все равно. Готовьтесь к срочному путешествию. Вы поедете в Ленинград. Вам нужно овладеть методами определения золота в низких концентрациях. Единственная лаборатория, где эти методы применяются, находится под Ленинградом.
      - Что же это за лаборатория?
      - Профессора Калашника.
      - Калашника? - прошептала Ольга растерянно.
      - Да. Наш уважаемый оппонент окажет вам обещанное им содействие.
      Щеки Ольги стали совсем пунцовыми. Смолин улыбнулся.
      - Где моя машина? - спросил он Петрова.
      - У подъезда, Евгений Николаевич.
      Смолин подал ему руку.
      - Не горюйте, Петров, это дело в тысячу раз важнее вашей темы.