Два солнца низко висели на бирюзовом небе. Верхнее было раздувшимся, багровым, сплющенным овалом, который давал совсем немного тепла. Нижнее солнце было всего лишь блестящей бело-голубой точкой света. Горизонт вдоль бескрайней почти плоской равнины, блестящей кристаллическими структурами, стал медно-зеленого цвета – цвета крови Спока. Гряда кобальтово-синих вулканических конусов вонзала свои острые пики в небо, и каждая гора отбрасывала на равнину две заостренные тени: одну темно-фиолетовую, другую более бледную – серо-зеленую.
      Почти над самой землей в волнах оранжевого, бордового и пурпурного заката катился неправильной формы маслянисто-желтый полумесяц, переливающийся цветами как неспокойный океан. Вдали на востоке над крышами конференц-центра Бэл Т’иан, где ради прекращения войны, которая продолжалась на протяжении нескольких поколений, трудились пятьдесят дипломатов, только что поднялась вторая меньшая серая луна. В темном небе над лоснящимися зданиями уже блестели несколько случайных звезд, но их свет был тусклым в наступающем закате. Ярко белые следы далеких метеоров расчерчивали западную часть неба.
      – Это все очень… – начал Ча Туан Мар Лорвель, юный маратанец, который всего несколько недель назад впервые в своей жизни вступил на родную планету своего народа. Невысокий, коренастый юноша колебался, подыскивая правильные слова. – Это очень… очень…
      – Очаровательно, – сказал Спок.
      Ча повернул голову, и его грива переливающихся волос, замерцала в двойном свете бинаров.
      – Нет, я ебался, подыскивая правильные слова. пытался сказать красиво, но более сильным образом. Она гораздо красивее чем то, что я когда-либо видел. – Маратанец бросил быстрый взгляд на комплекс Бэл Т’иан, понизил голос и пробормотал. – Это видение дано нам Древним Создателем.
      Спок поднял бровь.
      – Древним Создателем?
      Смущенно пожав плечами Ча посмотрел вдаль.
      – Я почти взрослый. Такие вещи запрещены. Я не могу говорить о них.
      – А, религиозный запрет, – сказал Спок. – Я не буду тебя расспрашивать.
      Ча расслабился.
      – Спасибо. Но даже тот, кто не знает Древнего Создателя, может узреть великолепие и красоту всего этого.
      Спок задумавшись наклонил голову. Воздух Марата был ненасыщенным, и на этой широте мучительно холодил его ноздри. Он сделал глубокий вдох.
      – Расположение пейзажа и астрономических тел эстетически привлекательно, – признес он. – Хотя конечно все это временно. По моему самый интересный момент это двойное солнце. Марат одна из немногих населенных планет на орбите двойной звезды. Большинство планет бинарных систем вращается вокруг одного из солнц, а не обоих разом.
      Ча покачал головой.
      – Вы вулканцы не имеете души, – пожаловался он. – Все вы это логика, математика и наука. Вы не способны оценить поэзию такого зрелища. – Он кивнул на запад. – Большее солнце, красноватое, Хамарка, Творец, которое мой народ называет Древним Создателем. Маленькая блестящая сине-белая точка света, которая танцует вокруг Хамарки – Волаш, Шут.
      Спок кивнул. Он снова обратил внимание на то, что замерз. Марат не был особо холодной планетой – здесь в более низких широтах было теплее, чем на Вулкане – но Бэл Т’иан, древний религиозный и культурный центр, находился очень близко к северному полюсу Марата. Однако после восемнадцати лет изучения вулканских дисциплин, Спок привык игнорировать простой физический дискомфорт.
      – Звучит так, словно эти два солнца часть легенды, – предположил он.
      – Да, – ответил Ча. Он переступил с ноги на ногу, и неглубокий иней захрустел и заскрипел. – Я могу тебе ее рассказать. Я еще не совершенолетний, и эта история не является частью Истинных Знаний. Вначале они были одни; потом Волаш предложил Хамарке породить какую-нибудь новую вещь во вселенной. Это должна была быть вещь, которая заставила бы их обоих рассмеяться, если бы Хамарка смог это сделать. Тогда, подумав, Хамарка создал Марат, мир и все живое на нем, только для того чтобы позабавить себя и друга. Это не слишком хорошая история?
      – Это стандартный миф сотворения, – заметил Спок. Почувствовав, что его замечание могло вызвать отрицательные эмоции у его собеседника, он добавил. – Хотя эта история необычна в своем предположении, что вселенная была создана, как – мы вулканцы не имеем подходящего термина для этой концепции, но земное слово – шутка.
      Ча отошел на несколько метров, оставив темные следы на инее, и сел на округлый валун. Он поежился в своей тяжелой куртке; даже для него, чьи предки были родом с Марата, день становился некомфортно холодным. Отдаленные синие вулканы уже начали показывать длинные зазубренные полосы белого инея.
      – Это жестокая шутка, – тихо сказал он. – Шутка, которая изгнала мой народ из родного мира во времена прадедов прадеда моего отца.
      Маратанцы имели любопытный способ измерения исторических периодов. Спок посмотрел на своего друга. Они встретились всего несколько недель назад, но поняли что могут легко общаться друг с другом. Отец Ча, Кирос Мар Сантор, был дипломатическим помощником представительства Шакира на родной планете. Так как отец Спока Сарек сам был опытным дипломатом, оба молодых человека имели много общего. Спок не сомневался, что Сареку удастся объединить три фракции, потому что его отец обладал бесконечным терпением и даром направлять переговоры в самое логическое русло.
      Однако проблема была сложной и деликатной. Планета Марат, на которой стояли Спок и Ча, была вторым миром бинарной звезды в системе из семи планет. На протяжении многих столетий на Марате существовали различные народы, и почти всегда в состоянии войны. Постоянные военные действия имели множество причин: борьба за территорию, борьба за власть, даже распри на религиозной почве. Более пятисот лет назад ученые Марата, работая над созданием нового ужасающего оружия, разработали способ космических перелетов. Когда вспыхнула жестокая глобальная война, это оружие стало средством спасения. Изгнанники с родного мира Марата сначала обосновались на двух лунах Гендара, третьей планеты в системе. Гендар был газовым гигантом с одиннадцатью большими лунами, две из которых были достаточно велики, чтобы поддерживать жизнь. Другая группа беженцев укрылась на далеком Шакире, на четвертой негостеприимно холодной, если не считать экваториальный регион, планете звездной системы. Шакир был домом Ча.
      И теперь, когда ученые на Шакире разработали примитивную форму варп двигателя, они столкнулись в непосредственно близком к ним пространстве с враждебностью клингонов. Внезапно все враждующие фракции в системе получили нового противника. Система Марата попросила о вступлении в Объединенную Федерацию Планет. Федерация согласилась, но только при условии, что маратанцы разрешат свои старые проблемы. Сарек начал историческую попытку примирения, и теперь после трех лет дипломатических усилий они оказались на грани подписания договора – и все надеялись на прочный мир.
      Ча повернулся, чтобы что-то сказать Споку, моргнул и указал на конференц-центр.
      – Смотри!
      Спок бросил взгляд через левое плечо и заметил, что горят все огни – все лампы внутри и снаружи здания светили ровным белым светом.
      – Они достигли согласия, – пробормотал он.
      Ча подошел и встал рядом со Споком.
      – Да, – сказал он удивительно напряженным голосом.
      Подняв бровь Спок изучил профиль Ча. Черты лица маратанского подростка не выказывали никакой радости. Были ли они сердитыми и недовольными? Или возмущенными? Эмоции так трудно читать, подумал Спок. Особенно эмоции чужаков.
      – Я желаю вам удовлетворения от взаимного согласия, – сказал Спок.
      Ча не посмотрел на него.
      – Мы должны идти, – сказал он.
      Тепло конференц-центра после холодного дня было долгожданным. Помощник предложил Споку и Ча по высокому трубчатому стакану с несколькими сантиметрами тшака( tshak), горячего маратанского напитка. Они взяли его и быстро проглотили пламенную оранжевую жидкость, как того требовала вежливость. Напиток имел вкус сладкий и горький одновременно, и специи в нем были удивительно острыми. Пока продвигающийся напиток прогревал его изнутри, Спок осмотрелся вокруг. В главном зале было множество людей, сгруппировавшихся по шесть-семь человек. Наконец Спок в центре одной из групп заметил своего отца Сарека.
      Высокий величавый вулканец возвышался над коренастыми маратанцами, окружающими его. Пока два мальчика пробирались к нему, Спок заметил, что один из маратанцев, стоящих возле Сарека, отец Ча, Кирос Мар Сантор. Как и его сын, Кирос выглядел напряженным и несчастным. Грива его волос еще более внушительная, чем у его сына, потеряла часть своего блеска, и радужные цвета были приглушены, но Кирос был здоровым и энергичным мужчиной. Когда он говорил с Сареком, он производил впечатление большой энергии при слабом контроле. Спок задавался вопросом, какую эмоцию ощущал Кирос. Верным ли было слово злость? Или на самом деле это было другое чувство? Спок мог только предполагать.
      Сарек кивнул, приветствуя приближающихся Спока и Ча.
      – Приветствую тебя, сын мой. День добрый, юный Мар.
      Ча пробормотал что-то шутливое, а затем спросил у своего отца.
      – Ну?
      – Большинство одобрило соглашение, – коротко сказал Кирос своим резким, скрипучим голосом. – Сейчас мы не будем об этом говорить.
      – Но отец…
      – Мы поговорим об этом позже! – рявкнул Кирос.
      Резкость Кироса удивила Спока. Как и его сын, Кирос был спокойным, смешливым человеком. Похоже, понял Спок, даже существо, которое наслаждалось весельем, могло быть очень серьезным, когда имело дело с серьезными вопросами. И в равной степени было верно и то, что переговоры продолжались довольно долгое время, и были очень трудными. И все же…
      И все же что-то было не так. Спок чувствовал это по напряженности между отцом и сыном, по безысходному, но твердому взгляду, которым Ча наградил старшего Мара. Потом внезапно они оба развернулись и ушли. Спок приблизился к отцу.
      – Вы достигли удовлетворительного соглашения?
      Сарек ответил.
      – По крайне мере мы подписали договор. Он признает единство маратанских народов, но предоставляет сувернитет каждой группе. Ни одна из сторон этим полностью не удовлетворена.
      – Значит это не удачное соглашение?
      Сарек подарил сыну изучающий взгляд с самым слабым намеком на теплоту в его глазах.
      – Напротив, Спок. Лучшее соглашение всегда оставляет каждую из сторон немного неудовлетворенной, потому что ради победы все должны уступить в чем-то важном ради всей группы.
      – Я запомню это.
      Группы перемешивались между собой с горячими, но тихими разговорами, идущими по всей комнате. Снаружи оба солнца сели, и небо стало совсем темным. Марат находился возле скопления ярких звезд, или точнее в пределах нескольких дюжин световых лет от них, и некоторые были настолько яркими, что Спок мог видеть их сквозь стеклянные окна даже изнутри залитого светом конференц-центра.
      В дальнем углу Ча и его отец присоединились к группе посредников из Шакира, холодного форпоста маратанской цивилизации. Они продолжали поглядывать в сторону Сарека, и ни один из этих взглядов не был дружелюбным. Один из них, мрачный пожилой маратанец, волосы которого поблекли до серебристо-голубого, повернул свое угловатое, покрытое морщинами лицо в сторону двух вулканцев и нахмурился. Звуки разговора были настойчивыми и тихими.
      – Отец, – сказал Спок, – делегация Шакира кажется сильно сомневается в соглашении.
      – Да, – ответил Сарек со вздохом. – Тот старик – Хал Минак Ласвор – тридцать лет назад был лидером повстанцев в космической в тот старик – ух вулканцев и нахмурился.ым. настолько яркими, что Спок мог видеть их сквозь стеойне между Шакиром и Маратом. Он был против любых соглашений и до некоторой степени другие члены шакирской делегации соглашались с ним. Они хотели включить несколько уступок, которые маратанская делегация отвергла, и которые в основном имели отношение к праву проезда в родной мир и из него. Это было серьезное препятствие на переговорах, но я все-таки смог преодолеть его только когда упомянул в соглашении, что такого рода вопросы будут решены в ходе следующих переговоров за последующие десять лет. – После паузы Сарек добавил. – Я не совсем понял раздражение, с которым дипломаты обсуждали эту проблему. Здесь играют сильные эмоции, а маратанцы отказываются объяснять причины этого посторонним.
      – Это я заметил, отец. – Оба вулканца направились к кабине турболифта, который мог доставить их в их апартаменты. – Однако разве соглашение любого рода не поможет маратанцам в их прошении о присоединении к Федерации?
      Они вошли в турболифт и Сарек произнес.
      – Жилой уровень, дипломатические гостевые апартаменты один. – Споку он сказал. – Соглашение сделает намного больше, сын мой. Ты должен осмыслить то, что произошло здесь. Благодаря дипломатии система избежала кровопролития и войны. Это само по себе величайшее достижение. И возможно они сделали первый маленький шаг к тому, чтобы стать воистину единым народом. А это еще более великое достижение. Ты понимаешь меня?
      Турболифт со вздохом остановился, и отец и сын вышли из него. Коридор, в который они попали, был мягко освещенным, дугообразным, и тихим. Они направились к своим комнатам, когда Спок тихо ответил.
      – Думаю я понимаю это, отец. Ты научил маратанцев ценить дипломатию, логичный, бескровный способ урегулирования их споров. Ты показал им начало пути к полноценной цивилизации.
      – Не я, – мягко поправил своего сына Сарек. – Вулканский путь логики. Я только инструмент логики на Марате. Спок, я хочу чтобы ты поразмыслил над тем, насколько редка логика во вселенной. Наши ученые полагают, что в галактике существуют сотни тысяч, возможно миллионы разумных рас. Что считается среди них нормой? Война, ненависть, фанатизм, сила. Что самое лучшее, что мы можем для них сшее, что мы ожем. что а,, возможно миллионы разумных рас. ого посторонним.
      ующих переговоровделать? Научить их, что есть выход: путь, который обнаружили наши предки, контролируя свои эмоции и используя логику.
      Дверь почувствовала их приближение, определила их как обитателей комнат, которые она закрывала, и бесшумно открылась перед ними. Они вошли внутрь, и тут же вспыхнул свет. Спок тихо произнес.
      – Да, отец. Я понимаю.
      – Хорошо, – Сарек вздохнул. – Я знаю твои способности, Спок. Ты хочешь быть ученым, и ты удостоился великой чести, будучи принятым в научную академию Вулкана. Однако помни, что хороший дипломат может также быть и хорошим ученым. Вселенная полна враждующих народов, и многие из них живут на планетах, которые наши ученые еще не обнаружили и не описали.
      После мгновения тишины Спок сказал:
      – Теперь мы должны вернуться домой, отец?
      Сарек посмотрел на него так, как на беспокойного человеческого подростка, потому что этот взгляд ясно сказал, что Сарек уловил сильное желание Спока изменить предмет разговора. Но Спок был только наполовину человеком, и его вулканская половина помогла ему справиться с беспокойством. Сарек сказал:
      – Да, теперь мы готовы вернуться домой. Соглашение не станет официальным до его передачи Объединенной Федерации Планет для архивации и подтверждения. Осталась небольшая работа, которую можно сделать по подпространственной связи. Мы должны быть готовы уехать завтра.
      – Завтра? – спросил Спок, не пытаясь скрыть удивление в своем голосе. – Так скоро?
      – Да. Корабль Федерации вышел на орбиту Марата. Он должен доставить изгнанников Марата по домам. Он также отвезет нас на Вулкан, так что нам не придется вызывать вулкансий корабль.
      – Понимаю. И что это за корабль? – спросил Спок.
      – Я не счел себя обязанным выяснять его название. Корабль как корабль. – ответил Сарек. Мгновение спустя он добавил. – Хотя теперь, если подумать, я слышал кое-какие разговоры мратанцев о нем. Полагаю корабль, который должен нас забрать, называется… «Энтерпрайз».
 

 
      Бирюзовое небо с проносящимися облаками, ровная степь, затуманенные далекие голубые вулканы Марата, мерцающие вдали, и мгновение спустя все это превратилось в тусклую, холодную комнату. Сарек сошел с платформы транспортатора, и Спок последовал за ним. Молодой мужчина, одетый в золотисто-зеленую тунику командного офицера Звездного флота, оставил консоль, из-за которой он управлял транспортатором.
      – Посол Сарек, мистер Спок, приветствую вас на борту «Энтерпрайза». Я первый офицер Кристофер Пайк. Капитан будет рад увидеть вас.
      Сарек склонил голову.
      – Я тоже хотел бы его увидеть. Спасибо, лейтенант-коммандер Пайк.
      – Капитан Эприл велел мне показать ваши комнаты, – сказал Пайк. – Он подумал, что вы захотите привыкнуть к нашей гравитации и атмосфере. Он встретится с вами в тысяча сто, если это приемлемо.
      – Разумеется, – ответил Сарек.
      Они покинули комнату транспортации и вышли в изогнутый коридор. Первое, что заметил Спок, была гравитация: меньшая чем на Марате, и намного меньшая, чем на Вулкане. Он двигался осторожно, привыкая к своему новому весу. Члены команды – мужчины и женщины – пробегая мимо, бросали на них любопытные, но дружелюбные взгляды.
      – Насколько я понимаю будет уместно поздравить юного Спока, – сказал Пайк, когда они отправили лифт на жилой уровень. – Не каждый восемнадцатилетний вулканец безоговорочно получает назначение в вулканскую Научную Академию.
      Спок серьезно склонил голову.
      – Благодарю, лейтенант-коммандер Пайк. Я не знал, что мое поступление это новость.
      – Безусловно, – сказал Пайк. – Ваш отец талантливый дипломат, и многие в Звездном флоте благодарны ему. Система Марата самое слабое звено в нашей границе с Клингонской Империей, и работа Сарека сделает Федерацию намного безопаснее. Естественно мы интересуемся всеми новостями о нем – и о его сыне. Должно быть вы взволнованны поступлением в научную академию.
      – Нет, – честно ответил Спок. – Я удовлетворен, но не взволнован.
      – Разумеется, – с усмешкой сказал Пайк. – Волнение человеческая эмоция. На мгновение я забыл об этом. Чтож, вот, пожалуйста: смежные каюты. Ваш багаж сюда уже доставили. Боюсь они немного простоваты, но «Энтерпрайз» был сконструирован больше для сражений, нежели для перевозки уважаемых гостей. Надеюсь все в порядке.
      – Они превосходно справятся со своими функциями, – сказал Сарек… – Благодарю, лейтенант-коммандер Пайк.
      – Не стоит благодарности, – Пайк указал на вмонтированное в стену уммандер Пайк.
      ункциями, – сказал Сарек… – ция. а, стройство. – Если вы захотите установить управление окружающей средой на нечто более похожее на атмосферу Вулкана, просто вызовите по корабельному коммуникатору инженерный. Я приду за вами незадолго до тысячи сто и провожу вас в конференцзал.
      – Благодарю. Я использую это время для размышлений.
      Когда Пайк направился к выходу, Спок сказал.
      – Отец, могу я осмотреть судно?
      Сарек ответил:
      – Это вопрос к лейтенант-коммандеру Пайку.
      – Конечно, – сказал Пайк. – Идемте.
      Пока они шли по изгибающемуся коридору, Спок дышал глубоко и осматривался по сторонам. Атмосфера была идеальна для человеческой команды, но для кое-кого привыкшего к ненасыщенному воздуху Вулкана, она была невероятно богата ароматами: смазка, слабый аромат протеинов и фруктов, когда они миновали обеденную зону, легкие оттенки минералов и сильный, острый запах кислорода.
      – Хотите увидеть машинное отделение? – спросил Пайк.
      – Это было бы приятно, – ответил Спок.
      Их экскурсия началась оттуда. Помощник инженера Велборн поприветствовал их, показал им дилитиевые камеры сдерживания, катушки реактора, и контроль мощности. Он рассказал и о варп генераторах Кокрейна. Спок слушал вежливо, не показывая, что он знает все об этих довольно элементарных процессах. Потом Пайк отвел его в ксенобиологическую лабораторию, в центр контроля сенсоров, и наконец предложил вернуться в комнату транспортации.
      – На борт прибывают маратанцы, – пояснил он. – Мы отвезем некоторых из них на их планеты. Думаю у нас еще есть время встретить их на борту до того, как ваш отец встретится с капитаном Эприлом.
      Они вернулись к той же самой комнате транспортации, в которой материализовались Спок и Сарек. Пайк занял позицию за пультом управления, и объяснил принципы, стоящие за устройством транспортации материи.
      – Насколько я знаю, вулканские ученые помогли усовершенствовать это изобретение, – сказал он под конец.
      Спок кивнул.
      – Да, биологический буфер образцов был сделан гораздо надежнее благодаря вулканцу Суноку. До его изобретения транспортатор при транспортировке живых объектов был точен всего лишь на 99.9992 процента. Благодаря тому что Санок внедрил вулканскую физику погрешностей, теперь фактически это устройство не может работать со сбоями –я имею ввиду в физической перспективе. Всегда существуют человеческие ошибки.
      – Эй, – рассмеялся Пайк.
      Спок одарил его пытливым взглядом.
      – Простите меня. Конечно я должен был сказать ошибки оператора. Вид оператора является не существенным для сути вопроса. Я был неосмотрителен.
      – Без обид, – сказал Пайк.
      В этот момент ожил интерком.
      – «Энтерпрайз», маратанские делегаты готовы прибыть на борт. Двадцать четыре на подъем.
      – Мы возьмем их в группе по шесть человек, – ответил Пайк. – Первая группа, приготовиться. – Он настроил управление. – Заряжаю.
      Спок наблюдал, как отряд маратанцев мерцая материализовался на платформе транспортатора. Ча был в третьей группе, и он посторонился, едва очутившись на платформе.
      – Привет, Спок.
      Его голос был низким и сдержанным.
      – Привет, Ча.
      – Ну, – сказал Ча с нервной улыбкой, – по крайней мере ты сможешь увидеть мой дом.
      – С нетерпением жду этого.
      Пришли члены команды, чтобы показать маратанцам их каюты. Их группа была молчаливой, и Спок понял, что что-то не так. Никто из них не смотрел на корабль или его команду. Никто не выказал ни малейшего интереса к окружению. И кроме Ча никто не разговаривал. Что же касается Ча, он пробормотал короткие, и бессмысленные наблюдения.
      – Очень теплый воздух, не правда ли? Интересно, к чему бы это?
      Эти наблюдения не требовали ответа. Тихим голосом Спок произнес:
      – Прости Ча, но что не так?
      Ча одарил его быстрым взглядом, и его переливающиеся волосы засияли электрически синим, красным и желтым.
      – Не так? Я не знаю, что ты имеешь в виду, Спок.
      – Ты не похож на себя.
      – Ча! – Это был громкий голос Кароса Мар Сантора, отца Ча. – Идем. Вот наши каюты.
      Ча поспешно удалился, даже не обернувшись. Дверь с шипением открылась. Маратанцы, отец и сын, шагнули в свою каюту, и дверь снова закрылась.
      – У нас есть время только для того, чтобы проводить вашего отца в конференцзал, – сказал Пайк.
      Спок последовал за ним, все еще задаваясь вопросом о перемене, которая произошла с Ча. Она тревожила его. Пайк привел Сарека и Спока в зал совещаний, где их с улыбкой приветствовал высокий, с резкими чертами лица капитан Роберт Эприл. Он повернулся к Пайку и сказал.
      – Лейтенант-коммандер, отправляйтесь на мостик и уводите нас с орбиты. Установите курс на Гендер, стандартный импульс.
      – Есть, капитан, – сказал Пайк. – Вы позволите мистеру Споку подняться на мостик?
      Капитан Эприл поднял брови.
      – Разрешаю. Наслаждайтесь, мистер Спок.
      Спок не стал говорить, что вулканцы не наслаждаются. Он был слишком переполнен предчувствием – ощущением, которое, как он на мгновение подумал, до некоторой степени напоминало волнение. Он последовал за Пайком к турболифту, где Пайк приказал:
      – Мостик. – Споку Пайк добавил. – Не ждите эффектных зрелищ. Вы даже ничего не почувствуете, когда мы покинем орбиту, хотя и увидите отличный вид Марата.
      – Я понимаю, – сказал Спок.
      Они вышли из турболифта на мостик. Спок быстро оценил его весь: большая круглая комната, переднюю стену целиком занимал огромный видовой экран. Сейчас на нем вращался испещренный зелеными, голубыми, фиолетовыми и белыми полосами мир Марата: гигантский на видовом экране с отчетливой сумеречной полосой, отделяющей ночную сторону от дневной. Это был эффект бинарных солнц.
      – Мистер Бенн, я здесь чтобы увести нас с орбиты, – сказал Пайк.
      Рулевой, совершенно лысый молодой мужчина, посмотрел на него через плечо.
      – Да, сэр.
      Пайк уселся в капитанское кресло.
      – У нас на мостике посетитель, – объявил он. – Это мистер Спок. Спок, лейтенант на месте рулевого Ледрик Бенн, наш навигатор – Селена Нил, на коммуникациях лейтенант Майкл Дирон, наш офицер по науке лейтенант Ричард Чейни. А сварливый старик за технической станцией главный инженер Пауэлл.
      Спок кивнул каждому поочередно.
      – Лейтенант Чейни, могу я к вам присоединиться? – спросил он.
      – Разумеется, – сказал Чейни, плотно сложенный молодой мужчина с коротко подстриженной копной рыжих волос. Спок приблизился и встал немного позади него, восхищаясь компактным научным центром.
      – Если вы что-то хотите узнать, просто спросите, – сказал Чейни. – На самом деле здесь довольно таки тихо. Я просто контролирую наш статус, вот и все.
      – Спасибо.
      – Компьютер, – сказал Чейни, – показать систему главных звезд этой системы.
      – Работаю, – сказал компьютер своим механическим, но странным женским голосом.
      Мгновение спустя одна из панелей дисплея осветилась изображением двух солнц: сдавленным овалом красного гиганта и блестящей синей точкой его свирепого компаньона. Их соединяли водовороты газа.
      – Очаровательно, – сказал Спок. – Двойная система, которая остается устойчивой на протяжении более трех миллиардов лет.
      – Это из-за необычной структуры сине-белого спутника, – ответил Чейни. – Он забирает достаточно материи, извергнутой из его гигантского компаньона, чтобы компенсировать свои собственные реакции. Большинство бинаров в такой конфигурации существуют в лучшем случае несколько миллионов лет, но система Марата здравствует примерно четыре миллиарда лет.
      – Четыре миллиарда триста семьдесят один миллион девять тысяч шестьсот три года, – возразил Спок.
 

 
      Гендер на видовом экране был огромен и ужасен. Его газообразную поверхность терзали водородные ветры, мчащиеся со скоростью в сотни километров в час. Вдоль ночного терминатора разветвлялись зигзагообразные молнии, и некоторые из них были такими длинными, что на Вулкане они протянулись бы от одного полушария планеты до другого. На полюсах короны электромагнитной энергии пульсировали и пылали сотнями цветов всех оттенков красного, синего, фиолетового. зеленого и желтого.
      Наблюдая за хаотической поверхностью, которая заметно двигалась – грандиозная планета вращалсь вокруг своих полюсов каждые 8.3 часа, делая продолжительность дня и ночи всего четырехчасовой – Спок задавался вопросом, на что похожа жизнь на любой из двух пригодных для обитания лун. Обе луны находились в приливном замке, всегда повернутые одной стороной к газовому гиганту, а другой вечно обращенной к космосу. Любой на внутреннем полушарии всегда бы видел обширную оранжевую сферу, висящую над головой, и днем и ночью занимающую половину неба, причем казалось, что она так близка, что ее можно коснуться. Должно быть это очень угнетающе, подумал Спок. Это похоже на вечное ожидание того, что небо упадет.
      Внутренняя луна, Флета, обращалась вокруг гигантской планеты каждые восемь дней. В отличие от внешней, на Флете была ночь продолжительностью четыре дня, а потом еще одна, когда она погружалась в густую тень Гендера. К счастью газовый гигант был слишком мал, чтобы стать настоящей звездой, но все же он был достаточно горячим, чтобы нагреть небольшую луну. Другая населенная луна, Джарета, находилась дальше на трехнедельной орбите. Она была холоднее, и маратанцы, которые высадились там, носили защитные костюмы, обеспечивающие их драгоценным теплом. Обращенное в космос полушарие Джареты было слишком холодным для жилья, поэтому все колонисты жили на противоположной стороне планеты.
      Как только они ушли, в маратанских каютах осталась только полдюжина представителей Шакира. Спок видел некоторых из них. Ча отказался от дружбы, и был сдержанным и холодным всякий раз, когда Спок встречался с ним. Взрослые – включая старого и мрачного Хал Минак Ласвора – уделяли Споку еще меньше вимания. Однажды Спок и Сарек по пути к палубе наблюдения встретили Минака, идущего в другом направлении. Старый маратанец посмотрел на них с негодованием, сверкая глазами. Сарек вежливо склонил голову.
      – Живите долго и процветайте, посол Минак, – тихо произнес он.
      – Мы знаем, что вы сделали, – выпалил Минак и метнулся мимо них.
      Спок посмотрел ему вслед.
      – Что он имел ввиду, отец?
      Сарек несколько мгновений молчал прежде чем ответить.
      – Колонисты Шакира самые озлобленные, – наконец сказал он. – Религиозная война заставила их покинуть планету более двухсот лет назад. На Шакире тяжелый климат, сильные холода за исключением единственной узкой, пригодгной для жилья области. Хал Минак Ласвор руководит фракцией, которая хочет вернуть Марат себе, навязать родной планете свои порядки и заставить всех повиноваться шакирианскому течению их веры.
      – Невозможно, – сразу же сказал Спок. – Их численность слишком мала.
      – Мечты о славе умирают с трудом, сын мой. А когда эти мечты становятся горькими, они приводят к мыслям о тирании и мести.
      Больше они не говорили. Но несколько дней спустя, когда «Энтерпрайз» вышел на орбиту неприветливой планеты Шакир, Спок вспомнил слова своего отца. Шакир был мрачным красновато-фиолетовым шаром, скалистая поверхность которого была покрыта пятнами замерзших гидрокарбонатов и водяного льда. Древний, усеянный кратерами, даже стороной, повернутой к солнцу, он выглядел черным и угрожающим. Планета имела одну компенсирующую особенность: в отличие от Земли и Вулкана, наклоненных полюсами относительно их солнц, северный и южный полюса Шакира по отношению к двойному солнцу располагались почти вертикально.
      На планете вообще не было смены сезонов. Но из-за того, что тепло было постоянным, вокруг экватора планеты располагалась узкая зеленая полоса едва ли шире нескольких сотен километров. Здесь существовала жидкая вода (просто ночные температуры были неизменно ниже точки замерзания), и живучая, выносливая растительность росла в изобилии. Здесь маратанские колонисты вгрызались в породу, придавая ей вид подземного дома, и комплексов туннелей. Здесь они вели существование как кроты, зарывшиеся под землю, но мечтающие о звездах.
      – Прощай, Ча, – сказал Спок, стоящий возле лейтенант-командера Пайка.
      На платформе транспортатора Ча посмотрел на своего отца, и просто кивнул. Его лицо было безучастным и невыразительным.
      – Заряжайте, – сказал Хал Минак Ласвор холодным голосом.
      – Заряжаю, – ответил Пайк.
      Он отрегулировал управление, транспортер издал свой специфический музыкальный гул, и последние шесть маратанцев транспортировались с корабля.
      – Отлично, – сказал Пайк. – Дело сделано. Вы заняты, мистер Спок?
      – Нет. В настоящий момент я ничем не занят.
      – Тогда идемте со мной. Мы спустимся в офицерскую кают-компанию для младших офицеров. Время от времени мы, старшие офицеры, любим обедать вместе с ними. Блеск нашего великолепия поощряет их стараться и становиться достойными продвижения по службе.
      – В самом деле?
      Пайк рассмеялся над недоуменным выражением лица Спока.
      – Нет. Это шутка. Но такова старая традиция, и младшие офицеры сегодня пригласили меня. Они будут рады, если и вы тоже присоединитесь к ним.
      – Шутка, – задумчиво сказал Спок. – Мне известна концепция юмора, но какова его цель?
      Пожав плечами Пайк сказал:
      – Полагаю уменьшить стресс.
      – Разве транспортация маратанцев причинила вам стресс?
      Пайк направился к коридору.
      – Транспортация маратанцев нет, но их присутствие на борту –возможно. Мы пытались быть как можно гостеприимнее. Хал Минак Ласвор даже провел тщательную инспекцию компьютерной и инженерной секций. Но они не были веселыми гостями.
      – Да, не были, – согласился Спок.
      Кают- компания оказалась узким, изогнутым помещением с четырьмя столами, за каждым из которых уже разместились от четырех до шести молодых мужчин и женщин. Они приветствовали вновь прибывших, и Пайк сам принес к столу вегетарианский обед Спока. Пока ел, Спок был молчалив, с интересом прислушиваясь к перепалкам между молодыми офицерами Звездного флота. Очень технические –обсуждение некоторых незначительных компьютерных проблем, которые появились только что, насколько понял Спок – и очень забавные. Кадеты, энсины и лейтенанты – казалось все были очень довольны своей жизнью. Под конец обеда лысый рулевой лейтенант Бенн окликнул Спока из-за соседнего стола.
      – Оставайтесь поблизости. Вы сможете увидеть, как я преподам этому молодому выскочке из инженерного урок по трехмерным шахматам.
      Спок повернулся к Пайку.
      – Можно?
      – Пожалуйста, – сказал Пайк, жестом приглашая Спока к столу. – Разве вы поклонник шахмат, мистер Спок?
      – Нет. Мне неизвестно что такое шахматы. Но меня это интересует.
      – О, чтож, хорошо. Идемте, – сказал Бенн, усмехаясь.
      Он и остальные расчистили стол и установили нечто, напоминающее абстрактную скульптуру, своего рода разветвленную структуру с плоскими прямоугольниками здесь и там, разделенные на коричневые и белые квадраты. Когда они расставили на этом устройстве серебристые и черные фигурки, Бенн сказал:
      – Мистер Спок, не думаю что вы встречали энсина Зедру Элфорт. Зедра, Спок сын Сарека, вулканского посла, который уладил маратанский договор.
      Зедра Элфорт была молодой женщиной с короткими черными волосами, потрясающими синими глазами и шутливым выражением лица. Она кивнула Споку.
      – Как ваши дела?
      Спок достаточно знал о человеческой речи, чтобы не спросить ?какие дела?. Он просто серьезно кивнул в ответ.
      – Вы инженер? – спросил он.
      – Однажды могу им стать, – сказала с кривой усмешкой Зедра. – А сейчас я отчаянно пытаюсь учиться.
      Бенн протянул свои сжатые кулаки.
      – Выбирай.
      Зедра хлопнула его по правой руке, он открыл ее, и показал серебристую статуэтку.
      – Ты начинаешь. – Он поставил серебристую и черную шахматные фигурки на соответствующие им места. Споку он сказал. – Я чемпион по шахматам на «Энтерпрайзе». А Зедра опрометчиво решила бросить мне вызов.
      – А, – сказал Спок. – Это соревнование.
      – Соревнование остроумия и интеллекта, – согласился Бенн. – По ходу игры я объясню как двигаются фигурки. Может быть вы захотите изучить игру.
      Спок наблюдал, как Зедра медленно продвигалась к неминуемому поражению. Большую часть часа она просто переставляла пешки. Но Бенн, обладающий странным умением предупреждать ее шаги, расстраивал ее планы, и принимал неожиданные меры. Наконец ее король попал в ловушку и взяв ладьей слона Зедра покачала головой.
      – Бесполезно, – вздохнула она. – Это будет мат в четыре хода. Я сдаюсь.
      – Мат в три хода, – с усмешкой ответил Бенн. – Но разве кто-то считает?
      Молодые офицеры сформировали круг вокруг этой парочки, и во время игры обменивались наблюдениями и комментариями. Теперь они сочувствовали Зедре.
      – Эй, не принимай это близко к сердцу, – сказал один. – Меня он побил ровно за пятнадцать минут.
      Второй игриво хлопнул оратора по руке.
      – И это тоже было не великим подвигом.
      – Могу я сыграть? – спросил Спок.
      Все затихли, одаривая его удивленными взглядами. Бенн поднял глаза, и его лысая голова сверкнула.
      – Вы серьезно?
      Спок вскинул бровь.
      – Да.
      С акулоподобной усмешкой Бенн начал устанавливать доску.
      – Это я должен увидеть, – заявил он. – Занимайте место мой вулканский друг.
      – Полувулканский, – ответил Спок, садясь напротив Бенна.
      Бенн прекратил расставлять фигурки.
      – В самом деле?
      – Моя мать человек, – объяснил Спок.
      Усмешка Бена стала еще более дружелюбной.
      – Мой отец тоже, – сказал он. – Хотя моя мать дельтанка. Чтож, как один получеловек другому желаю удачи.
      – Кажется удача не играет большой роли в этом соревновании, – заметил Спок.
      Со смехом Бенн произнес:
      – Вы берите серебристые фигурки, как знак вежливости новому игроку. Давайте начинать бойню!
      Офицеры столпились вокруг, когда Спок сделал свой первый ход. Лейтенант Бенн кивнул.
      – Стандартный гамбит, – сказал он, – которому я противопоставлю вот это.
      Он передвинул пешку. После следующего хода Спока начался шепот. Потом, когда он снова сделал ход, шепот перешел в гул. Бенн хмуро посмотрел на доску, потянулся чтобы передвинуть коня, передумал, и вместо этого рокировал своего короля. Спок ответил взяв слона.
      – Я не подумал об этомходе, – сказал кто-то.
      – Шшш, – зашипел Бенн, сосредоточенно нахмурившись.
      Еще три обмена ходами, а затем Спок послал свою ладью вниз на уровень своего противника.
      – Я возьму вашего короля следующим ходом, – сказал он.
      Бенн вздохнул.
      – Теперь скажите ?шах и мат?.
      – Зачем мне говорить это?
      – Потому что вы меня побили, вот почему.
      – Да, шах и мат.
      – Одиннадцать минут девятнадцать секунд, – сказал кто-то со страхом в голосе. – Я никогда не думала, что такое возможно.
      – Вы играли прежде, – сказал Бенн Споку.
      – Нет, не играл.
      – Ну же. Как вы могли одолеть меня, если никогда не играли в эту игру?
      Спок поднял глаза. Он был в центре внимания.
      – Это очень логический процесс, – просто сказал он.
      Все рассмеялись словно он пошутил. Даже Бенн усмехнулся.
      – Спок, я познакомился с вами слишком поздно. Если бы мы были знакомы во время моего последнего курса в Академии, может быть вы обучили бы меня логике. Тогда возможно я добился бы большего успеха на занятиях Федерлинга и получил бы первый диплом вместо девятого!
      – Ужасный Феддерлинг, – согласилась Зедра Элфорт. – Разве не интересно было бы увидеть, как он спорит с кем-нибудь столь логичным как Спок?
      Мускулистый лейтенант в красной тунике службы безопасности усмехнулся.
      – Я отдал бы два года стажа, чтобы увидеть это, – сказал он.
      – Эй, – сказал кто-то еще. – Занятия Феддерлинга не были шуткой, но как насчет испытательных тренажеров? Вы можете представить Спока за управлением, когда старина Джефрис запускает три одновременных системных аварии? Трах! Бах! Вот это да! Ремонт был бы очень логическим, мистер Джефрис!
      Спок тихо произнес:
      – Я не понимаю, что…
      Его перебил насмешливый перезвон. Молодые офицеры бросились к двери, и Спок обнаружил себя бегущим по коридору рядом с мистером Бенном.
      – Что случилось? – спросил он.
      Не оборачиваясь молодой лейтенант рявкнул.
      – Должно быть нас атаковали. Это красная тревога.
 

 
      Спок вышел из турболифта и встал в стороне, в то время как лейтенант Бенн сменил за рулем энсина. Капитан Эприл сидел в командном кресле, спиной к Споку, и все его внимание было приковано к видовому экрану. А с экрана говорил коренастый, мрачнолицый маротанец Карос Мар Сантор, отец Ча.
      – …полностью окружены, капитан Эприл, и беспомощны. Мы не пираты. Мы не хотим грабить вас, мы просто хотим предотвратить большой вред для нашего народа. Нам нужен лишь заверенный оригинал маратанского договора, сотворенный шпионом Сареком. Если вы сделаете это, то сможете свободно уйти.
      Голос Эприла был жестким и холодным.
      – Это произвол, Мар. Сарек не шпион. Он отличный посол, к тому же вы сами согласились на договор.
      Маратанец внезапно постарел и осунулся, но его тон не изменился.
      – Теперь это не имеет значения. Говорю вам, если придется, бойцы повстанца Хала Минака Ласвора возьмут договор силой. Остальные его не контролируют. Большое достижение уже то, что мы убедили его позволить нам передать вам это предупреждение. Выдайте шпиона Сарека и проект договора, капитан Эприл, и избежите ненужной конфронтации.
      Эприл покачал головой.
      – Это серьезное нарушение межзвездного закона. Если Марат на самом деле хочет присоединиться к Федерации, это странный способ сделать это.
      Мар сказал:
      – Возможно не все маратанцы хотят присоединиться к Федерации. И если первоначальный проект договора не попадет в штаб Федерации, этого никогда не будет.
      Голос капитана Эприла стал более примирительным.
      – Послушайте, Мар, я не знаю почему вы выдвинули это бессмысленное требование. Соглашение еще не окончательное. Какие бы ни были у вас возражения, еще есть время, чтобы направить их, и исправить любые ошибки. У вас будут недели переговоров по подпространственной связи, чтобы проработать окончательные детали…
      Маратанец выглядел нездоровым и измученным. Его голос прозвучал подавленно, когда он пробормотал:
      – Я не могу объяснить наши действия. Запрещено говорить о таких вещах посторонним, но пожалуйста, поверьте мне капитан Эприл, мы прекрасно осведомлены о форме договора и о переговорах. Но теперь ничто из этого не имеет значения.
      Эприл надолго замолчал.
      – Отлично. И тем не менее позвольте мне предупредить вас, что «Энтерпрайз» неплохо оснащен, чтобы защититься от любого нападения маратанских истребителей. Дайте лидеру мятежников понять, что агрессия против корабля Федерации серьезная ошибка.
      – Это бессмысленно, – сказал Мар. – Капитан Эприл, вы транспортируете официальную копию договора в координаты, которые я передам. Посол Сарек должен быть передан маратанскому правительству в изгнании на Шакире для суда. У вас есть один квэл. По истечении этого времени, если вы не передадите проект соглашения и посла, Минак возьмет их силой.
      Экран очистился и секундой спустя распался на звездное поле.
      – Квел, – произнес лейтенант-коммандер Пайк, – это чуть больше семнадцати стандартных минут. Не слишком много времени.
      Эприл уставился на видовой экран. Он демонстрировал белые прожилки звезд – рассыпанные по черноте космоса серебристые росчерки на бескрайнем черном фоне.
      – Они там. Вы можете себе представить их пытающимися противостоять нашей огневой мощи? Сенсорная станция: сколько вражеских кораблей?
      – Тридцать один, – быстро произнес офицер по науке лейтенант Чейни. – Все атакующие, низкоскоростные корабли с одним пилотом. Я изолировал один. Вывести на экран?
      – Да, – сказал капитан Эприл. – Максимальное увеличение.
      Видовой экран дрогнул, потом перефокусировался на серебристую полоску. Это был дельтавидный, серебристый треугольник, вращающийся в темноте пространства, и быстро перемещающийся относительно неподвижного фона звезд. Не было никакой возможности сказать насколько он большой или маленький; его просто было не с чем сравнить. Офицер по науке казалось почувствовал это, и проконсультировавшись со своими приборами произнес:
      – Истребитель приблизительно 3.47 метра в длину с размахом в 5.2 метра в самой широкой его части. Его силовой блок –маратанский импульсный двигатель со вторичной варп гондолой, использующей поток материи-антиматерии. Он вооружен одной лазерной пушкой и тремя нейтронными торпедами.
      – Безнадежно, – сказал Эприл, качая головой. – Муравьи атакуют гиганта. Поднять щиты, мистер Белас.
      – Есть, капитан. – Это пришло от станции безопасности, но секунду спустя плотный лейтенант, работающий за консолью, сказал. – Сэр, щиты не реагируют.
      Эприл развернулся в своем кресле.
      – Главный инженер Пауэлл, действуйте. Мистер Белас, зарядите лазерные орудия и фотонные торпеды.
      – Оружейные системы тоже не отвечают, – сообщил лейтенант. – Сэр, наши оборонительные и наступательные системы в критическом состоянии.
      – Переходим на варп четыре.
      – Я не могу, – напряженно изрек главный инженер Пауэлл, неистово работая за своей станцией. Его изборожденное морщинами лицо носило следы гнева и досады. – У нас и здесь тоже серьезные проблемы.
      – Сэр, – произнес молодой офицер по науке, – без щитов нейтронные торпеды могут уничтожить всех живых на борту корабля, оставив неповрежденными физические структуры.
      – Я прекрасно об этом осведомлен, мистер Чейни, – прорычал Эприл. – Первый, как у нас со временем?
      – У нас осталось 14.5 минут, сэр.
      Эприл обернулся.
      – Что у нас с компьютерами, мистер Чейни?
      Офицер по науке отчаянно просматривал показания.
      – Саботаж, сэр. Очевидно кто-то воспользовался главным устройством блокировки в изолинейной командной секции, чтобы изменить наши коды безопасности. Ничто в оружейных или защитных программах не имеет смысла.
      – Решите проблему.
      – Да, сэр. Но вся математика ошибочна. Кажется она базируется на четырех, а…
      – Главный инженер, что насчет варп двигателей?
      Пауэлл отвернулся от своей консоли, и когда он заговорил, его голос был разъяренным, но сдержанным.
      – Сэр, поле системы амортизации не работает. Мы могли бы перейти в варп, но это не будет приятно, особенно с теми тридцатью истребителями, окружившими нас.
      – Что может случиться?
      Главный инженер быстро проделал вычисления.
      – Варп поле будет постоянно флуктуировать. Велика вероятность того, что варп ядро может разрушится из-за напряжения. И мы разумеется увлечем за собой треть или даже больше кораблей, идущих за нами. Их пилоты наверняка погибнут. Вероятнее всего, что сдерживающие поля антиматерии разрушатся, и сам «Энтерпрайз» может взорваться через тридцать секунд после задействования варп двигателя.
      – Каков риск разрушения ядра? – спросил капитан.
      Главный инженер Пауэлл покачал головой.
      – Я сказал бы примерно семьдесят процентов.
      – Семьдесят один и триста восемьдесят семь тысячных процента, – поправил Спок. – Это самое точное приближение.
      Эприл обернулся и впился в него взглядом.
      – Что гражданское лицо делает на моем мостике?
      – Я уйду, если вы пожелаете, – сказал Спок. – Однако я полагаю, что смогу быть полезен. У меня есть некоторый опыт с компьютерными языками, и может быть я смогу устранить вашу проблему.
      – Сэр, – сказал Пайк, – осталось девять минут. Мистер Спок чрезвычайно одаренный молодой человек. Не будет вреда, если мы позволим ему попытаться.
      – Отлично, мистер Спок. Займите консоль офицера по науке, – сказал Эприл.
      Спок присоединился к офицеру по науке Чейни.
      – Ключ, – сказал он, – это те четыре базовые математические структуры, о которых вы упоминали. Это типично для маратанского компьютерного языка в отличие от вашего собственного бинарного кода. Я могу?
      Ричард Чейни с его худощавым лицом, стянутым еще больше от напряжения, кивнул и потеснился, давая место Споку. Тонкие пальцы молодого вулканца залетали над пультом, вальцы молодого вулканца залетали над пультом, о которых вы упоминали.
      пок. –  ызывая головокружительное множество символов и чисел.
      – Сэр, – сказал офицер по связи, – истребители завершают конфигурацию сдерживания вокруг корабля. Мы полностью окружены. Вывожу вражеские суда на экран.
      Спок бегло огляделся. Единственный взгляд сказал ему то, что он уже почувствовал: тридцать один маратанский истребитель расположились на малых ожились на же почувствовал: тридцать один маратанский истребитель рбитах вокруг «Энтерпрайза», кружащимся облаком комаров вокруг большого звездолета. В одиночку каждый из них был ничтожен. Даже полностью вооруженный истребитель мог нанести лишь минимальный ущерб кораблю Федерации, может быть пробить корпус в одном двух местах, возможно убить несколько дюжин человек из команды. Но сконцентрированный, направленный огонь тридцати одной лазерной пушки мог легко вывести из строя незащищенные двигатели «Энтерпрайза», а более чем девяносто нейтронных торпед, разбросанных равномерно, моментально уничтожили бы все живое на борту корабля, оставив все остальное неповрежденным. Спок сконцентрировался на дисплее компьютера. Он выделил две линии математических символов, стер их, и быстро заменил формулой своего собственного изобретения.
      – Вот, – сказал он. – Попробуйте теперь поднять щиты.
      – Щиты поднимаются, – с облегчением в голосе сообщил офицер по вооружению. – Мощность медленно нарастает. Десять процентов. Пятнадцать. Двадцать три. Тридцать… Тридцать три процента мощности и держится.
      – Мощность щитов устойчива, – подтвердил главный инженер Пауэлл. – И тем не менее это только одна зарядка, так что мы не сможем вывести щиты на полную. Я могу попытаться перевести больше мощности на щиты от системы жизнеобеспечения, но это потребует проводки соединений минуя поврежденные системы. Если не случится чуда, я не смогу довести щиты до пятидесятипроцентной мощности в ближайшие десять минут.
      – Тридцати процентов достаточно только для того, чтобы защитить нас от огня лазеров, – сказал Эприл. – Но торпеды пройдут. Спок посмотрите, не сможете ли вы вернуть нам контроль над оружием.
      – Я работаю над этим.
      – Шесть минут, – сказал Пайк. – Сэр, вражеские корабли обнаружили наши щиты. Они перемещаются в более плотную схему.
      – Держитесь в том же положении, – скомандовал Эприл.
      – Есть, сэр, – сказал лейтенант Бенн.
      – Как вы это делаете? – с тревогой спросил Чейни.
      – Это трудно, – ответил Спок. – Компьютерный язык девяти различных субалгоритмов был переустановлен на четырехбазовую систему, но вдобавок были закодированы программы. Подозреваю, что здесь есть шифровой ключ, кодовое слово, которое я не знаю. Возможно если прогнать структуры через универсальный переводчик, я смогу выловить кодовое слово, необходимое, чтобы освободить систему.
      Спок настроил управление, и подвижная желтая колонка маратанских слов, изображенных изящными кривыми вулканскими символами, начала прокручиваться на одном из экранов настолько быстро, что для человеческих глаз они превратились в сплошное пятно. Офицер по науке потянулся было к управлению, но Спок схватил его за запястье, не допустив изменений.
      – Нет необходимости замедлять показ, – пояснил он. – Я могу читать очень быстро.
      – Пять минут, – сказал Пайк.
      Спок попробовал несколько маратанских фраз и выражений, но ниодно из них не открыло заблокированные программы. Колонка слов продолжала мелькать на экране.
      – Три минуты, – предупредил Пайк.
      – Пошлите команду службы безопасности к каюте посла Сарека, – приказал капитан Эприл. – Они могут попытаться пробиться через наши щиты и взять нас на абордаж. – Он ударил по подлокотнику командирского кресла. – Если бы я только знал кто повредил компьютер…
      – Минак, – рассеянно произнес Спок. – Вы дали ему доступ в инженерную и компьютерные секции судна.
      – Но как он мог преодолеть наши системы безопасности? – спросил Чейни.
      – Это трудно, но возможно, – ответил Спок, пока его пальцы быстро пробовали другую комбинацию. – В изолинейном управляющем устройстве был сымитирован нормальный сигнал компьютера, что он функционирует правильно. Самый опасный момент подключение и отсоединение изолинейного устройства. Остальное было относительно легко. Нам повезло, что у Минака было мало времени, чтобы приспособить свою программу для бинарного языка.
      – Повезло! – с сарказмом воскликнул Эприл.
      – Да, потому что их базу из четырех систем легко изолировать. Теперь, если только…
      – Осталась одна минута, – сказал Пайк.
      – Сэр, – сказал офицер по связи, – коммандер Минак приветствует нас.
      – Капитан Эприл, – сказал Спок почти в тот же самый момент. – У меня есть код. Это Волаш – имя их шутливого божества.
      – Мне вывести его на экан? – спросил офицер по связи.
      Эприл поднял руку.
      – Минутку. Спок?
      – Я сделал необходимые изменения, – сказал Спок. – Перезапускаю все системы… Есть!
      – Щиты на полной мощности! – воскликнул лейтенант Белас.
      – Сэр, – сообщил главный инженер Пауэлл, – у меня есть контроль над демпферами. Варп скорость доступна по вашей команде.
      – Оруженые системы подключены, – сказал Белас.
      – Пауэлл, вы можете изменить полярность силового луча и направить его прямо вперед?
      – Прочистить туннель среди мух так, чтобы мы смогли прорваться? Да, сэр.
      – Сделайте это!
      Пауэлл отреагировал немедленно. Огни на мгновение затуманились. Видовой экран показал, как вражеские истребители, отодвинутые расширяющейся невидимой энергетической сферой, внезапно отшвырнуло с их пути.
      – Сделайте один предупредительный выстрел, из всех лазерных орудий прямо по курсу, – приказал Эприл. – Потом я хочу варп четыре!
      Алые энергетические лучи сверкнули через пустое пространство перед «Энтерпрайзом». Потом само звездное поле смазалось, когда большой корабль с импульсной скорости перескочил на скорость, превышающую скорость света. После секунды тишины кто-то одобрительно воскликнул, и затем мостик взорвался взволнованными звуками поздравлений. Мятежники были уже в нескольких световых секундах позади, без надежды догнать их. Эприл широко улыбнулся Споку.
      – Спасибо, молодой человек. Вы спасли наши шкуры.
      Спок поднял бровь.
      – Здесь не был замешан животный протеин, – логически заметил он. [ прим. переводчика: ?saved our bacon? буквально ?спасли наш бекон?]
      Откинув голову назад капитан расхохотался.
      – Хорошо, вы помогли нам выбраться из тяжелого положения. Сынок, если тебе понадобится моя рекомендация в академию Звездного флота, ты ее получишь.
      Спок не ответил. Двери турболифта открылись, и на мостик вошел одетый в длинные серебристо-серые вулканские одежды Сарек. Взгляд, которым он одарил сына, был серьезен с намеком на предостережение. Энтузиазм, как сказал бы Сарек, был эмоцией и эмоцией неподобающей. Спок задавался вопросом, отразился ли какой-нибудь след энтузиазма на его лице при теплых словах капитана.
 

 
      Спок стоял в арке дверного проема и наблюдал за своим отцом. Они оба вернулись на Вулкан в родной дом. Прошло больше двух недель с их побега от маратанских истребителей. Поначалу Федерация была близка к тому, чтобы послать вооруженные корабли против фракции мятежников. Только значительные способности Сарека к убеждению предотвратили реакцию военных.
      Весь первый день дома Сарек с бесконечным терпением совещался поочередно с различными маратанскими фракциями по подпространственной связи. Спок тихо наблюдал за ним, понимая какая трудная задача стоит перед Сареком. Над своим отцом, сквозь одно из многочисленных окон Спок мог видеть сухой, до странности неотразимый пейзаж предгорий и холмистых равнин с оранжевым небом наверху. Горячий, ненасыщенный воздух был облегчением после недели дыхания в чуждой атмосфере, и вообще, возвращение домой было приятным опытом. И все же…
      Сарек сидел перед видовым экраном подпространственной связи, который заполнял большую часть одной из стен.
      – Повторяю, – произнес отец Спока своим спокойным, ровным голосом, – я не могу понять действия ваших людей. Командование Звездного флота очень рассерженно действиями Минака на «Энтерпрайзе». Только особая важность Марата как стратегического форпоста помешала Федерации отменить все договоренности с вашими людьми. Потребовалось немало настойчивости от меня самого, чтобы предотвратить вооруженное возмездие против флота истребителей мятежников.
      – Я сожалею, – сказал один из маратанцев на экране.
      Их группа прижималась друг к другу поближе, и то один то другой время от времени что-то шептал представителю на ухо. Все стремились сохранять свои лица безучастными, не выдавая ни мыслей, ни эмоций – бесполезные усилия при встрече с вулканцем. Даже на столь отдаленном расстоянии, на котором они находились, Спок распознал признаки напряженности, подавляемого гнева, и глубокого недовольства.
      – Мы на Марате не имеем никакой власти над силами мятежников. Разумеется вы понимаете это.
      – Понимаю, – признал Сарек. – Но мистер посол, разумеется выпонимаете, что без сотрудничества маратанцев на планете Шакир мы возможно не сможем внести окончательные дополнения к соглашению.
      – Возможно вам стоит вернуться, – предложил маратанец.
      – Нет, – сказал Сарек. – В единстве, навязанном извне, нет согласия. Для ваших людей, для всей вашей звездной системы жизненно необходимо прийти к взаимном соглашению. Шакир не дал мне никаких объяснений. Посла Мара не нашли, а у остальных есть разногласия. Они не могут договориться даже о том, как продолжать переговоры. – Сарек наклонился ближе, сцепив пальцы. – Сэр, я чувствую что в договоре есть упущения – по крайней мере с точки зрения шакирской делегации. Какова значимость Поправки 111?
      – Ничего такого, что стоило бы обсуждать, – быстро ответил посол. – Она имеет отношение к некоторым областям Марата, которые изгнанники считают своей древней родиной. Конечно теперь там живут наши собственные люди. Выселить их невозможно. Но даже если бы мы это сделали, немногие из шакирских колонистов вернулись бы.
      – Если мы сможем пересмотреть поправку…
      – Даже Минак согласился оставить поправку без рассмотрения, – огрызнулся посол. – Для вас этого должно быть достаточно.
      Помолчав Сарек произнес:
      – Давайте договоримся собраться на подпространственную конференцию через три стандартных дня. Возможно вместе со всеми участвующими сторонами мы сможем преодолеть этот тупик.
      Экран опустел. Сарек откинулся на спинку стула и Спок увидел, каким измученным и утомленным выглядит его лицо. Тихо, так и не заговорив с отцом, юный вулканец вышел. День был прекрасным, с теплым южным бризом и позже вечером обещал росу. Спок нашел свою мать снаружи, ухаживающей за своим садом. Зеленое пространство было оазисом в скалистых предгорьях. Экзотикой. Аманда Грейсон была учительницей, хотя вполне могла бы быть и ботаником.
      Она тонко чувствовала будут ли растения расти или нет, знала как помочь лозе здесь, чтобы укоренить инопланетный куст в другом месте. Ее сад олицетворял Вулкан, но не только. Она разводила все виды инопланетной флоры. Темно красные стебли атлантианского огненного прута, качающиеся от бриза, тесно перепутались с голубой сетью андорианского листа-головоломки. Подушкообразный пласт низкорослого Draebidium froctusпримостился напротив прозрачных стеблей ригелианских линзовых деревьев – приземистых, корявых, миниатюрных деревьев с прозрачными линзами, усеивающими их кору. Линзы концентрировали солнечный свет, значительно ускоряя фотосинтез деревьев и позволяя им быстро распространяться – если бы Аманда не подстригала их, как заметил Спок.
      – Привет, Спок, – сказала она не поднимая глаз.
      – Привет, мама, – ответил Спок. – Как ты узнала, что я наблюдал за тобой?
      – Я знаю как звучат твои шаги семнадцать лет, – ответила Аманда улыбаясь ему. – Было бы странно, если бы я не узнала их теперь. – Она закончила обрезать линзовые деревья и опустила ножницы в корзину. – О чем ты думаешь?
      Спок серьезно произнес.
      – Кажется растения хорошо реагируют на твою заботу. Они здоровы и свободны от паразитов.
      Аманда рассмеялась. Она повязала свои короткие волосы шарфом, и теперь развязывала его. Спок отметил, что в ее волосах только начала показываться седина.
      – Мама, – сказал он, – почему ты надо мной смеешься?
      Она ласково посмотрела на него.
      – О, Спок, я смеялась не над тобой. А только над тем, что иногда ты бываешь истинным вулканцем.
      – Но я вулканец.
      – Только частично, – напомнила она ему. – Давай присядем в тени и понаслаждаемся садом.
      Тенистая скамейка, чья крыша обросла пышной золотистой паутиной виноградных лоз, подарила им прохладное место.
      – Я хочу поговорить с тобой, – медленно произнес Спок, – о том, что случилось по пути домой с системы Марата.
      – То, что ты сделал на борту «Энтерпрайза» стало известно до того как вы прибыли, – сказала ему Аманда. – В тот день, когда это случилось, я была в городе, и все люди, которых я встречала, гудели о новостях о том, что ты спас корабль Федерации. Они думают о тебе как о герое.
      – Это-то и беспокоит.
      Аманда ждала. Когда Спок не стал продолжать, она сказала:
      – Спок, ты сделал хорошее дело. Ты использовал свои знания, чтобы предотвратить насилие. В этом нет ничего неправильного.
      – Возможно не само по себе.
      Спок глубоко вздохнул. Воздух в саду был приятным, сладким от цветов, которые раскачивал бриз, остро пряными от инопланетной пыльцы с запахом похожим на запах корицы, имбиря, гвоздики, и все же отличного от них всех.
      – Мама, когда команда благодарила меня за то что я сделал, я… я чувствовал удовлетворение.
      – А почему ты не должен был это чувствовать?
      Спок посмотрел вдаль. Под дымчато-оранжевым небом холмы Вулкана простирались до самого горизонта.
      – Я вулканец, – просто сказал он. – Отец учил меня, что я должен жестко контролировать все свои эмоции. Но из всех эмоций чувство счастья и удовольствия контролировать труднее всего.
      – Потому что они приятны, – сказала Аманда.
      Спок посмотрел на нее. На ее лице было понимание.
      – Да, – просто сказал он. – Мама, как люди справляются с такими чувствами?
      – Порой мы уступаем им, – сказала Аманда. – Спок, ты считаешь, что вулканцы не чувствуют вообще никаких эмоций?
      Спок задумался.
      – Я знаю, что затаивать эмоции разрушительно для логики. Поэтому вулканцы исключили эмоции из своей психологии.
      – Нет, – сказала Аманда. – Спок, ты должен понять, что твой отец был очень строг к тебе только потому, что ты наполовину человек. Именно поэтому он так настаивал, чтобы ты научился управлять своими эмоциями. Думаешь ты единственный вулканец, который испытал их? Нет. Разве ты не помнишь, когда ты был ребенком? Некоторые дети иногда дразнили тебя, не так ли?
      – Да. Потому что я был другим.
      – Но разве ты не видишь? Поступая так они признавали свои эмоции. Просто большинство родителей вулканцев несколько снисходительны, когда их дети слишком малы. Они не обучают их способам управления эмоциями, пока они не станут старше. Но Сарек начал твое обучение как только ты научился говорить и понимать. Помнишь свое падение, когда тебе было четыре года? Мы были в Тасканских горах и ты сорвался с крутого склона.
      Спок покачал головой.
      – Не могу вспомнить.
      – Ты ушибся и поцарапался, когда я добралась до тебя, но не плакал. Я спросила не поранился ли ты. – Аманда тихо рассмеялась. – А ты ответил мне короткой лекцией о психологической пользе боли, которая помогает организму выживать, распознавая потенциальную угрозу.
      – Я все еще не понимаю.
      Аманда коснулась его щеки.
      – Все в порядке. Дело в том, что любой нормальный вулканский ребенок кричал бы от боли и испуга. В четыре года ты был слишком дисциплинированным. Спок, ты когда-нибудь читал о стоиках?
      – Философская дисциплина древней Земли?
      – Это стоицизм, – поправила Аманда. – Стоики это те, кто занимался дисциплиной. Они полагали, что все чрезмерные эмоции это плохо – слишком много горя, слишком много радости. Они тоже верили в контроль над эмоциями. И хотя их ключом был контроль, они смогли изжить эмоции не больше, чем можешь ты. Или твой отец.
      Спок вздохнул.
      – Однако то что я почувствовал, когда команда «Энтерпрайза» говорила обо мне хорошо, было тревожно. Знаешь, они очень отличаются друг от друга, не так как мы. Я имею ввиду, – Спок нетипично растерянно подыскивал слова. – Я имею ввиду, все взрослые вулканцы похожи: безмятежные, скучные. Люди на «Энтерпрайзе» другие: разного опыта, разных убеждений, разных позиций. И все они были честолюбивы. Но все же они прекрасно работали вместе, и каждый принимал других.
      – Словно IDIC, – мягко предположила Аманда. – Бесконечное разнообразие в бесконечных комбинациях.
      – Это применимо к гармонии вселенной, – сказал Спок о вулканском филосовском принципе.
      – Это применимо и к людям тоже. – Аманда встала. – Я иду внутрь. Подумай о том, о чем мы говорили, Спок. Ты можешь поговорить со мной об этом в любое время.
      Она оставила его под сенью золотой паутины. Та он и сидел, пока тени дня наконец-то не удлинились и заострились. Его мысли все еще были неясными в некоторых моментах, и он погрузился в себя. А следующим утром Сарек сбросил на него бомбу. Сарек попросил Спока зайти в свой кабинет после завтрака. Совик, помощник Сарека и его кузен, тактично оставил отца и сына наедине.
      – Чтож, Спок, – сказал Сарек, – ты был центром внимания на «Энтерпрайзе». Могу представить насколько трудно это было для тебя.
      – Отец, капитан Эприс считал, что мятежники могли на самом деле попробовать похитить тебя, – сказал Спок. – Я подумал, что помощь команде была необходима.
      – Понимаю. – Сарек сел в свое кресло. – Сын мой, я понимаю, что все дело в напряжении. Но должен сказать, что несмотря на все твои годы дисциплины, ты испытал эмоции удовольствия от реакции команды на твое достижение. Это досадно.
      Спок опустил глаза.
      – Отец, я пытался контролировать это.
      – Конечно ты пытался. Чтож, все-таки ты наполовину человек. Ошибка вроде этой не имеет особой важности, хотя это прискорбно. Однако ты должен понять, что «Энетрпрайз» с его недисциплинированной человеческой к.
      вои годы дисциплины, ты испытал эмоции удовольствия от реакции команды на твое омандой это одно. Вулканская Научная Академия – другое.
      – Я понимаю.
      – Понимаешь? Спок, ты всегда должен быть начеку. Демонстрация эмоций в вулканской академии разрушит твое будущее. Этого нельзя допустить. – Сарек взял со своего стола распечатанный сертификат и посмотрел на него. – Именно поэтому я устроил так, чтобы ты стал временным студентом академии на следующие четыре недели.
      Спок наклонил голову.
      – Но следующий семестр начнется не раньше вершины лета; начиная с этого времени больше четырнадцати недель.
      – Точно. Я подумал, что этот опыт в академии перед очередным семестром позволит тебе акклиматизироваться. Позволит оценить насколько серьезно ты должен взяться за свои занятия. – Сарек передал сыну сертификат. – Как видишь, это углубленный четырехнедельный семинар по системам искусственного интеллекта. Там с тобой будут родственники, и ты встретишь других вулканцев своего возраста. Я хочу, чтобы ты целиком отдался учебе – но также и обращал внимание на то, как ведут себя другие вулканцы.
      Спок прочитал сертификат. Сарек наверняка упорно потрудился, чтобы убедить администрацию Научной Академии Вулкана допустить его: семинар был для студентов второкурсников.
      – Спасибо, отец, – сказал он.
      Сарек кивнул.
      – Пожалуйста. Спок, помни, что на нашем языке слова наукаи философияпроисходят от одного корня. Обе дисциплины должны быть чистыми, логичными, и свободными от эмоций. Это твой шанс восполнить пробел. Сделай это как можно лучше.
      – Сделаю, отец, – сказал Спок, надеясь что Сарек не сможет обнаружить сомнение, которое начало расти в нем наподобие одного из растений Аманды. Возможно это началось с крошечного семения, но лоза стала сильнее. Спок чувствовал это внутри как давление на его сердце, как боль, которая предупреждала его об грядущих неприятностях.
 

 
       Вулканская Научная Академия, подумал Спок, была возможно самым рационально спроектированным учебным заведением на всей планете. Сложный комплекс сверкающих серебристых и белых куполов и шпилей обладал такой же логической элегантностью, как и замысловатое упражнение по трехмерной геометрии. Симметрия и функциональность, математическая точность и строгая логика диктовали повороты и изгибы зданий. Все внутренние комнаты получали естественный свет, что экономило энергию и обеспечивало достаточно освещения для для их простых функций.
      Логика диктовала взаимосвязь между комнатами и зданиями. Снаружи галереи и переходы никогда не следовали озадачивающими случайными курсами, а естественно и логично вели от одного места к другому. В вулканской академии всегда было известно, где находишься. К тому же в Академии легкость и гармоничность сочеталась с рукотворными парками в округе. Лужайки состояли не из травы, а из голубовато-зеленых вулканских растений, которые давали тот же самый эффект. Хотя их не требовалось стричь, лужайки были ровными, однородными, идеальными квадратами, прямоугольниками, кругами и трапециями. Вулканские деревья, некоторые из которых по биологической классификации фактически были гигантскими травами, подставляли небу безупречно сферические кроны. На Земле такое совершенство было бы результатом нежного внимания и многих часов заботливой стрижки. Здесь деревья выращивали столетиями так, чтобы добиться желаемого вида. Ножницы их никогда не касались.
      Спок миновал симметричную группу из пяти деревьев. Перед ним дорожка огибала круглый фонтан – роскошь на природно засушливой планете. Водные струи принимали различные геометрические формы: конусы, параболы, гиперболы. Тихий плеск был почти музыкальным и вызывал удивительно успокаивающее ощущение. По правде говоря, думал Спок, я должен был принять все это как само собой разумеещееся и приятное. И все же… И все же.
      Вздохнув, Спок повернул налево у фонтана и вошел в одно из одноэтажных студенческих общежитий. Хотя все они были идентичны по форме и размеру, ниодно из них не имело ни названия, ни метки. Так же как не нумеровались внутри комнаты. Ведь вулканцы замечали более тонкие различия в отличающихся оттенках цвета, ориентации коридоров, что служило даже лучше, чем надписи и номера, неуклюже приделанные к двери.
      Одна из этих ничем не отмеченных дверей ощутила приближение Спока, и беззвучно открылась. Он вошел в прохладную темную комнату отдыха, которую делил с Сироком, своим дальним кузеном. Сирока нигде не было видно. Поскольку дверь его личной комнаты была закрыта, Спок пришел к выводу, что его старший кузен находится в своей комнате, вероятно занимается или медитирует. И то и другое было равновероятно.
      Спок направился в свою личную комнату. Она была строгой, простой и неукрашенной: простая кровать без изоляционного покрытия (с совершенным температурным контролем покрывала и одеяла были нелогичны), стол с глянцевым треугольным компьютерным паддом, и – единственный штрих индивидуальности – изящная изогнутая вулканская арфа. Он прикоснулся к струнам, извлекая не музыку, а скорее тихий, спокойный, вибрирующий, мерцающий звук, который одновременно был притягательным и немного – хотя это было эмоциональным словом – грустным.
      Спок сел на кровать, и задумался о последних нескольких днях. Зная что Сарек не одобрил его реакцию на происшествие на «Энтерпрайзе», Спок отправился в Научную Академию с твердым намерением доставить удовольствие отцу. Он приступил к занятиям в Академии, решив делать все в соответствии с пожеланиями своего отца. И все же… И все же первая встреча с кузеном показала ему, что это будет нелегко.
      – Чтож, Спок, – сказал его родственник Сирок со сдержанностью и серьезностью двадцатилетнего, разговаривающего с кем-то на пару лет моложе его, – я все знаю о вашем происхождении. И должен вам сказать, что учителя здесь настроены очень скептически в отношении ваших способностей.
      Спок наклонил голову и выгнул бровь.
      – В самом деле? – Его голос не выражал никакого расстройства, только вежливый интерес. – Не вижу логики.
      – Разве это не понятно? – спросил Сирок. – Ваша мать человек, член печально известной эмоциональной расы. Академия требует постоянного, полного контроля над эмоциями. Ваша биологическая наследственность делает достижение такого контроля проблематичным. Поэтому, из-за того что вы будете перегружены тяжелой работой по поддержанию эмоционального баланса равно как и изучения самых серьезных научных курсов в галактике, ваши преподаватели ожидают, что вы потерпите неудачу.
      – Вот как. – После мгновенной задумчивости Спок добавил. – Но позвольте мне сказать, что я обнаруживаю изъян в рассуждении. Хотя люди чувствуют эмоции так же как и вулканцы, вполне возможно, что моя вулканская половина позволит мне управлять этими чувствами без чрезмерного напряжения.
      – Мы считаем это сомнительным, – сказал Сирок.
       Мы. Не они, а мы. Сирок считал себя истинным вулакнцем, а Спока, ну чем-то меньшим. Именно тогда Спок начал понимать, что он одинок. Верно, в Академии его окружали несколько тысяч студентов и преподавателей. И все же для них всех Спок был другим, посторонним, объектом любопытства. Он не был уверен, что это ощущение именно расстроило его – наверное это было бы слишком близко к человеческой эмоции – но он остро осознал свое отличие.
       Хотя, размышлял Спок, лежа на своей кровати, это неудивительно. Он всегда был чем-то вроде постороннего, почти изгоем. И он всегда справлялся с этим. Для юноши, который не был похож на других, была своя награда. Он мог читать, учиться, исследовать в уединении свой разум. И теперь в Вулканской Научной Академии он получил возможность делиться своими мыслями с величайшими учеными, даже с теми, кто умер за столетия до него и оставил свои мысли в письменной или электронной форме. С такого рода компанией Спок едва ли мог назвать себя одиноким. И все же…
      В это самое утро он участвовал в групповом обсуждении недавнего прогресса в технологии искусственного интеллекта. Одиннадцать молодых вулканцев и два пожилых, серьезно и логично обменялись идеями и наблюдениями относительно субмикроскопических схем, бикамерных, трикамерных и тетракамерных логических драйверах, и других вопросах. Обсуждение шло гладко, совершенно рационально, и безмятежно. Однако всякий раз, когда Спок делал замечание, он всегда чувствовал небольшую паузу, прежде чем кто-либо еще соглашался с его мыслью и предлагал ее развить. Возможно другие и не выказывали ему презрения или насмешки, но они оценивалиего. Не желая быть грубыми в своих сомнениях, они брали несколько мгновений, чтобы исследовать его утверждения на предмет нелогичных предположений, упущения в размышлениях, ошибочных суждений, и человеческих эмоций.
      Возможно это должно было больше обеспокоить его. В Вулканской Научной Академии Спок все время находился под пристальным вниманием. Все – включая Сирока – постоянно ждали, что он споткнется. Они все ждали: без ликования, а со своего рода терпеливым предвкушением. Все они казались весьма уверенными в этом результате. Он был наполовину человеком. Он должен был провалиться.
      Поднявшись с кровати, Спок приготовился к дневной медитации. Но вместо того, чтобы обдумывать какое-нибудь научное предположение, он размышлял над своим недавним опытом. Он предпочел сконцентрироваться на сравнении коллективной работы на борту «Энтерпрайза» –преимущественно на делах людей – с коллективной работой, которую он наблюдал в Академии. И при этом он вынужден был признать, что обнаружил некоторую тревожащую нехватку логики.
      На следующий день после посещения продолжительной и напряженной демонстрации логического программирования для автоматических субсистем, Спок и Сирок вместе вышли из корпуса кибернетики и робототехники.
      – У меня есть наблюдение, – сказал Спок.
      – В самом деле? – Голос Сирока никогда не звучал заинтересованным; просто холодным и несколько отстраненным.
      – Вчера и сегодня я очень старался добавить знания к нашим дискуссиям. Полагаю у меня это получилось.
      – Согласен, – сказал Сирок. – Ваши наблюдения были точны и уместны.
      Спок глубоко вздохнул. Сухой воздух слабо пах водой от стоящего поодаль фонтана.
      – И все же преподаватели, кажется, колеблются признать мое участие. Они ведут себя так, словно в том что я говорю не хватает обоснованности.
      – Конечно. – Сирок говорил так, словно это было самое естественное поведение в мире.
      – Вы можете объяснить это? – спросил Спок.
      Сирок бросил на него оценивающий взгляд.
      – Я говорил вам прежде, что здесь все знают о вашей истории и вашем происхождении. Человеческий недостаток в том, что люди приходят к выводам прежде, чем исследуют доказательства.
      – Однако, – напомнил ему Спок, – ни один из случаев не показал, что мои выводы недостаточно обоснованы.
      – Нет. Но всегда есть вероятность, что будут. Поэтому то, что вы говорите долно быть расценено как менее надежное чем то, что мог бы сказать я или любой другой студент. Естественно Спок, что ваше участие на занятиях должно быть взято под сомнение. Человеческая слабость может обнаружиться в любое время.
      Они достигли фонтана.
      – Давай присядем на минутку, – сказал Спок.
      Они разделили скамейку, обращенную к шпилям и куполам корпуса астрофизики. Позади них вода продолжала мчаться, издавая шипение, когда распылялась в множестве веерообразных струй. Собираясь с мыслями Спок изучал аскетичные строения. Наконец он сказал:
      – Сирок, я не знаю слышали ли вы о перелете, который я и мой отец предприняли для возвращения на Вулкан с Марата.
      – Не слышал.
      – Мы путешествовали на борту корабля Звездного флота, на «Энтерпрайзе». Вы знаете о нем?
      – Не слишком много. Конечно мне известны общие концепции дизайна кораблей Звездного флота. Многие из дизайнерских усовершенствований происходят от успехов вулканской науки.
      Горячий солнечный свет ощущался почти физическим давлением на правой щеке и плече Спока. Мимо них прошествовала группа из трех студентов и одного преподавателя, приглушенными голосами обсуждая проблему этики, и их тени темным пятном проскользнули по их ногам. Когда эти четверо прошли, Спок произнес:
      – Разве концепция вулканской науки не страна?
      – Что вы имеете ввиду?
      Спок посмотрел на своего кузена. Эти двое были по вулкански похожи: темные волосы, заостренные уши, остро наклоненные брови. Разве что Сирок был несколько бледнее, тоньше, выше и был больше вулканцем. Через мгновение Спок медленно сказал:
      – Я не знал что есть вулканская, человеческая или какая-либо другая наука. Есть просто наука.
      – Это нелогичное утверждение, – сразу же ответил Сирок.
      – Нет, – настаивал Спок. – Вся наука – вулканская, человеческая или даже клингонская – стремится к знанию и истине. Методы, используемые для достижения этой цели, на самом деле не имеют такого значения, как результаты.
      – Но человеческая наука часто спотыкается, следует методом проб и ошибок, утомительных поисков, – сказал Сирок. – Вулканская наука полностью логична и рациональна. Из-за наших методов размышлений наши эксперименты никогда не приводят к неожиданным или непригодным для использования результатам. Мы слишком дисциплинированы, чтобы удивляться. Вулканская наука – процесс логической развертки, а не простых открытий.
      Он произнес слово открытиекак если бы оно было слегка вульгарным.
      – Вынужден не согласиться. Позвольте привести вам пример, который покажет, что я имею ввиду, – медленно сказал Спок. – На борту «Энтерпрайза» я увидел команду из нескольких сотен человек, занимающихся наукой. Они не были однородным коллективом. Люди по характеру больше отличаются нежели вулканцы. И они не пытались скрывать свои эмоции. Они смеялись, чувствовали напряжение, иногда даже боялись. И все же они добивались своих целей. Даже больше, потому что они делали так, что там я ощущал то, чего не чувствую здесь.
      – Что это?
      – Благожелательность, – сказал Спок.
      Сирок встал.
      – Вот. Вы видите свою человеческую слабость.
      Спок прищурился на него.
      – Мне очень жаль, но я не вижу.
      С жестом нетерпения Сирок ответил:
      – Желание быть среди людей нелогично для вулканца. Как вы сами только что сказали, люди рабы своих эмоций.
      – Не думаю, что я это сказал.
      – А как же ваши слова? ?Они не пытались скрывать свои эмоции. Они смеялись, чувствовали напряжение, иногда даже боялись.? Подобное окружение не поощряет ясность мысли и логические действия. Хуже того, такие реакции заразительны, Спок. Если бы вы жили среди людей, сколько времени прошло бы прежде чем ваша наследственность сделала вас воистину одним из них? У вас острый ум, кузен. И было бы жалко сделать его добычей каждой беспорядочной эмоции, которая могла бы встретиться на вашем пути.
      Спок встал.
      – Мой отец работает с людьми и со многими другими видами. И все же я не думаю, что он подхватил болезнь эмоций.
      – Ваш отец вулканец, – напомнил ему Сирок.
      Так что этот вопрос отложили на другой день. Спок продолжал размышлять над аргументами, которые он мог бы использовать, чтобы убедить своего кузена в своей точке зрения, и которые он все-таки не использовал. Он думал: а что если Сирок частично прав? Что если благожелательность, которую я испытал на борту «Энтерпрайза» затронула меня эмоционально?Он был не уверен, что ощущение причастности, приятия на самом деле не было эмоцией. Однако, как предупреждал его Сарек, радостные чувства были самыми предательскими. И конечно же он почувствовал влияние скептицизма, которое он видел в лицах своих товарищей студентов, и – немного лучше скрытых – на лицах преподавателей.
      После ужина следующим вечером Спок снова поднял этот вопрос с Сироком. Они сидели в комнате отдыха, и их дискуссия была слишком спокойной, чтобы называться спором. Слова Спока были тихими, и Сирок отвечал не громче. Их проблема была логической прогрессией. Однако несмотря на радушие, Сирок снова был уверен, что Спок не прав.
      – Вы выросли на Вулкане, – заметил он. – Ваш отец вулканец. Поэтому и по образованию, и по наследственности вы должны чувствовать себя как дома среди вулканцев. Думать, что человеческое общество лучше, значит признавать ваше слабое человеческое наследие…
      Его прервал звонок; три музыкальных аккорда. Из комнаты Спока прозвучал голос компьютера:
      – Сообщение от Сарека для его сына Спока.
      Спок встал и поспешил в свою комнату.
      – Спок слушает, – сказал он. – Продолжить сообщение.
      Над его столом замерцал голографический дисплей виртуального экрана коммуникатора. Лицо Сарека, странно напряженное, привело Спока в замешательство.
      – Я звонил, чтобы сказать тебе, чтобы ты немедленно возвращался домой, – сказал Сарек.
      Удивленный Спок уставился на Сирока, который приподнял бровь в молчаливом вопросе. Своему отцу Спок сказал:
      – Отец, почему я должен вернуться домой?
      – Твоя мать выздоравливает, – сказал Сарек.
      – Что случилось? – Спок не смог удержать настойчивость, проникшую в его голос, и произнес это громче, чем хотел.
      В глазах Сарека промелькнула вспышка неприязни.
      – Спок, не показывай эмоции. Я звонил чтобы сказать тебе, что на Аманду напали. Ради твоей собственной безопасности и ради безопасности семьи ты должен немедленно вернуться домой.
 

 
      – Где мама?
      Сарек ушел с головой в разговор со своей ученицей Т’Лак. При неожиданном вмешательстве он поднял взгляд на своего сына.
      – Спок, ты вмешался с неподобающей поспешностью, и твой голос почти резок.
      Спок стиснул руки, сражаясь за контроль. Т’Лак, высокая молодая вулканка, опустила взгляд. Хотя она была двоюродной сестрой Спока, вулканцы полагали, что семейные перепалки должны всегда оставаться личным делом. Сделав глубокий вдох, Спок пробормотал:
      – Прошу прощения, отец. Твое сообщение вызвало у меня серьезную озабоченность. Когда пилот аэрокара сел на транспортной платформе, нас встретили охранники. Их присутствие усилило мое беспокойство, и меня занесло.
      – Охранники это мера предосторожности, – сказал Сарек. – Очевидно наша семья стала жертвой какой-то вендетты, кампании возмездия. Это весьма нелогично, но мы должны справиться с проблемой. Что касается Аманды, то она в своей комнате. Ты можешь посетить ее если хочешь, но не расстраивай ее. Помни, она человек.
      – Я вряд ли это забуду, – сказал Спок.
      Он поспешил к комнате Аманды. Дверь зазвонила, возвещая о нем, и он услышал как голос его матери произнес:
      – Входи Спок.
      Она лежала на кровати, накрытая нелогичной простыней и одеялом. Внимание Спока сосредоточилось на белом бандаже, в который была заключена левая рука его матери.
      – Ты была ранена, – сказал он.
      – Царапина, – ответила Аманда. – Входи и сядь рядом со мной.
      Спок занял стул возле кровати. Комната его матери была украшена по земному двухмерными картинами пейзажей, изобилующих невероятным количеством зелени, и бушующей воды. Ее кровать, стол, и стулья были антиквариатными, изящным, но не совсем удовлетворяющими функциональности в логичной манере вулканской обстановки.
      – Тебе больно? – спросил Спок, чувствуя себя неловко и не к месту.
      – Не очень. Повязка –это ускоритель. Я думаю, что рана уже закрылась, а повязка теперь удалит любые шрамы. Я буду в порядке через три дня. – Она улыбнулась. – Спасибо за заботу.
      – Это естественно, – ответил Спок. – Я твой сын.
      – Да, ты мой сын. – Через мгновение Аманда произнесла. – Полагаю ты хочешь знать что случилось. И я уверена, что Сарек тебе не сказал.
      – Да, не сказал. Но если ты не хочешь говорить об этом, если воспоминания болезненны…
      – Нет, я не против, – вздохнула Аманда. – Это был странно, Спок. Вчера утром я получила из города сообщение. Человек, который назвался Вурналлом, и представился как аркадианский торговец, сказал мне, что он слышал, будто я собираю экзотические растения. Он заявил, что у него как раз есть выбор пустынных суккулентов с Цети IV, и показал мне некоторые из них. Я купила двадцать пять, и он согласился доставить их мне тем же днем. Наверное я должна была что-то заподозрить.
      – Почему?
      Аманда пожала плечами, затем поморщилась.
      – Ой. Когда я резко двигаюсь, это все еще причиняет мне боль. Почему я должна была заподозрить что-то неладное? Ну, для начала Вурналл на самом деле выглядел не как человек. Он носил традиционный тюрбан и вуаль цетианских кочевников, но он был слишком низкорослым и крепким для цетианца. И его акцент был не совсем правильный –он говорил по вулкански, и универсальный переводчик не понадобился.
      Спок кивнул.
      – А нападение?
      – Оно было несуразным. Вурналл приехал днем с растениями в двух плоских картонных коробках. Он предложил помочь мне отнести их в сад, и я пошла впереди. Как только я поставила свою коробку, то услышала, как он опустил свою, и краем глаза увидела, как он вытащил оружие: короткий изогнутый кинжал. Я испугалась и закричала. Спок, ты в порядке?
      – Да, мама, – сказал Спок.
      Аманда наградила его напряженным взглядом.
      – Ты бледен. Это расстроило тебя.
      – Я могу управлять своими чувствами. Что произошло?
      – Помни Спок, я в порядке, – сказала Аманда, касаясь его руки. – Мужчина ударил меня. Я вскинула руки и отразила нападение, но кинжал ранил меня. К счастью в кабинете работала Т’Лак. Она выбежала, когда услышала мой крик. Я отступила от Вурналла и споткнулась о растения. Они в своих небольших горшочках раскатились повсюду. Вурналл склонился надо мной, готовый ударить снова, когда я увидела за его плечом Т’Лак. Она просто потянулась и схватила его за шею. Мужчина упал без сознания.
      – Я знаю технику, – сказал Спок, – хотя на самом деле никогда ею не пользовался.
      – Это все, – сказала Аманда. – За исключением того, что Сарек был потрясен.
      Глаза Спока сузились.
      – Отец? Не могу в это поверить.
      – Но это так, – с улыбкой сказала Аманда. – Разве это не иронично? Я эмоциональный человек, но я отделалась простой царапиной. А твой отец – бесстрастный вулканец – пошел на безумный шаг, отозвав тебя из Научной Академии, и вызвав охрану из службы безопасности. Думаю больше всего его встревожило то, что он обнаружил, что Вурналл не цетианец, а маратанец.
      Спок ахнул.
      – Что?
      – Видишь? Даже ты поражен. – Аманда зевнула. – Прошу прощения. Еще один эффект ускоренного заживления – процесс делает меня сонной. Остальное спроси у отца. И не волнуйся, Спок. Этот человек под арестом, а я буду в порядке.
      Она закрыла глаза. Спок сидел возле ее кровати, пока не убедился, что она уснула. Потом он тихо и осторожно, чтобы не потревожить ее, покинул комнату. Он обнаружил Сарека в его затемненном кабинете, сидящим перед компьютером и опирающимся подбородком на сплетенные пальцы.
      – Я сожалею о своем поведении, – сказал Спок.
      – Оно было понятно. Можешь сесть, если хочешь. – Спок занял место рядом со своим отцом. После минутного молчания Сарек произнес. – Что-то ужасно неправильно. Убийца маратанец.
      – Мама сказала мне об этом.
      – Он член клана Минака. Бывшего мятежника. Но он также связан с кланом Туана. Он ничего не сказал властям. – Сарек вздохнул. – Я только что связывался с руководителем службы безопасности, назначенным на это дело. Я собираюсь отправиться туда, чтобы настаивать на мелдинге.
      Вопреки себе Спок был поражен.
      – Отец! Мелдинг серьезное нарушение уединения личности.
      – Я прекрасно об этом осведомлен, – ответил Сарек. – Но я должен защитить свою семью, Спок. Под угрозой даже большее. Некоторые голоса уже призывают к возвращению к традиционной иззначенным ьзовался.
      а я увидела, как он вытащил оружие: короткий изогноляции Вулкана. Они говорят, что наши космопорты слишком открыты. У нас не было серьезного насилия на протяжении многих столетий, но теперь оно случается. Всю свою жизнь я работал, чтобы помочь Вулкану стать нормальной и ценной частью Объединенной Федерации Планет. И было бы жестокой иронией, если бы акт, направленный против моей семьи, закончился бы тем, что Вулкан снова стал бы занн кана, если бы акт, направленный на мою семью закончился крытой планетой.
      – Я понимаю, – сказал Спок. – Отец, могу я сопровождать тебя?
      – Здесь ты в большей безопасности.
      В темноте Спок мог видеть только очертание лица своего отца.
      – У меня есть друг маратанец, – напомнил ему Спок. – И эти затруднения затрагивают лично меня. Я твой сын.
      На протяжении нескольких секунд Сарек молчал. Потом медленно, словно был старым, утомленным человеком, он поднялся со своего стула.
      – Хорошо. Идем со мной.
      Поездка в центр службы безопасности на аэрокаре заняла всего несколько минут. Два офицера охраны, мужчина и женщина, оба несколько более крепкие чем большинство вулканцев, ввели Спока и его отца в особую комнату с серыми плоскими стенами. В дальнем конце комнаты позади мерцающего желтого силового поля стоял пленник маротанец средних лет. На нем была простая туника и брюки; его лицо застыло от решимости, а губы были крепко сжаты.
      – Он ничего не сказал, – спокойно произнесла офицер, женщина по имени Т’Мар.
      – Именно поэтому я настаиваю на мелдинге, – ответил Сарек глядя на вызывающую фигуру, заключенную за силовым пона цающего желтого силового поля. лем. – Пока мы не уверены, что это не часть какого-то большого заговора, мы должны рискнуть нарушением его уединения.
      Шанак, офицер службы безопасности, покачал головой.
      – Нет, Сарек. Это невозможно.
      – Но это может быть кризис, который скажется на будущих отношениях нашего народа с любым другими разумными видами, – доказывал Сарек. – Потребности многих перевешивают потребности одного.
      Т’Мар сделала жест несогласия.
      – То что вы просите, Сарек, могло бы быть возможным, хотя и неприятным, если бы не одна вещь.
      – И в чем же препятствие?
      Т’Мар понизила голос.
      – Это логическое препятствие на которое мы не видим ответа. Договор о соглашении между Объединенной Федерацией Планет и Маратом все еще не в силе.
      – И поэтому, – добавил Шанак, – Марат не является частью Федерации, и не подчиняется ее законам и правилам. Технически мелдинг может быть законным, если гражданин Федерации задержан за какое-то преступление наражданин Федерации,атомного…ем Вулкане. Но этот человек не гражданин Федерации.
      – Разумеется, – сказал Сарек немного повышая голос, – нелогично делать права и неприкосновенность неграждан больше, чем это дано гражданам.
      – Мы на это так не смотрим, – сказала Т’Мар.
      Спор продолжался долго. Спок перестал слушать, потому что сконцентрировался на убийственном выражении глаз пленника. Пристальный взгляд пленника не сходил с Сарека, и он был злобным, и полным смертельной ненависти. Этот человек с удовольствием убил бы нас всех, подумал Спок. Отца, мать и меня. Но почему? Откуда идет эта сильная эмоция?Он отошел от группы и приблизился к заключенному. Маратанец все еще смотрел не на него, а только на Сарека. Спок тихо спросил:
      – Почему вы напали на Аманду?
      Пленник не выказал никакого признака, что услышал его.
      – Я должен понять, – сказал Спок. – Я Спок, сын Сарека и…
      Он непроизвольно отпрянул. С воем маратанец бросился на Спока. Невооруженный, босой, одетый в тонкую тунику, явно беспомощный о ся на Спока Я Спок, сын Сарека…
      н метнулся к нему стиснув кулаки. Силовое поле зашипело, загудело, и отшвырнуло его назад. Он ударился о серую стену позади него с такой силой, что дыхание вырвалось из его легких. Он соскользнул на пол, растянулся, прислонившись спиной к стене, и тяжело задышал.
      Но выражение его лица не изменилось даже тогда, когда Т’Мар и Шанак поспешно отвели Сарека и Спока от камеры. Он впивался в них взглядом с убийственной ненавистью, молчаливой, подавленной, и яростной.
      Следующие дни были трудными. Сарек предложил, что если Спок захочет вернуться в Научную Академию, он сможет это сделать при условии, что два офицера службы безопасности будут сопровождать его в качестве телохранителей. Спок отказался.
      – Это сделает меня неуместным еще больше, чем прежде, – заметил он отцу. – Я уверен, что присутствие охраны будет разрушительным. Мне лучше остаться здесь.
      Встревоженный Сарек согласился. На следующее утро Аманда встала с кровати намного посвежевшей. Через день после этого ее врач снял бандаж, и ее рука стала почти как новая. К сожалению жизнь в доме возвращалась к норме гораздо медленнее.
      Сарек старался изо всех сил. Он установил сложную чувствительную систему безопасности, и сделал так, что охрана стала ненавязчивой. Однако он просил Аманду некоторое время не выходить в сад.
      – С холмов сад просматривается во многих местах, – заметил он. – Хотя это маловероятно, но возможно, что у маратанцев есть друзья с дальнобойным оружием.
      Вот так они втроем застряли в доме. Они ели вместе, но Сарек был слишком погружен в проблему идентификации нападавшего, чтобы быть хорошей компанией. Он проводил долгие часы, поддерживая связь со штабом службы безопасности и с отдаленными представителями Марата, которые отрицали, что им знакома личность убийцы.
      Спок читал, медитировал, и становился все более и более беспокойным. У него было чувство, что что-то должно случиться, но что он не мог сказать. Когда же это ?что-то? произошло, то стало для него полной неожиданностью. Оно прибыло рано утром в виде сообщения от лейтенант-коммандера Кристофера Пайка. Улыбающееся лицо молодого офицера Звездного флота материализовалось на виртуальном экране над компьютером Спока.
      – Мы снова встретились, – сказал он. – Надеюсь вы в порядке, Спок.
      Поняв, что Пайк вероятно не слышал о нападении на его мать, Спок просто кивнул.
      – Спасибо, лейтенант-коммандер Пайк.
      – Спок, я звоню от имени капитана Эприла. Возможно вы не думали, что его комплимент был серьезен, но это так. И он обладает значительным влиянием, так что у него есть для вас предложение.
      Спок поднял бровь.
      – Какое предложение?
      Пайк усмехнулся.
      – Это самое необычное назначение, какое я когда-либо слышал, но вот оно: капитан Эприл рекомендовал вас Академии Звездного флота. И вы были приняты.
      Мгновение Спок не отвечал. Он прищурился.
      – Я не подавал запрос.
      – Я знаю. Обычно нужно сдать вступительные экзамены, пройти процесс отсева, и далее, далее, далее. Но у вас необычная квалификация. Вы уже приняты в Вулканскую Научную Академию, стандарты которой столь же высоки, как и в Звездном флоте. И потом, вы помогли нам вытащить «Энтерпрайз» из трудной ситуации. – Выражение лица Пайка стало серьезнее. – Спок, мы, люди, благодарны вулканцам, присоединившимся к Земле в качестве основных членов Федерации. И мы ценим вклад вулканцев с «Интерпида», корабля Звездного флота – вы вероятно знаете, что вся команда «Интерпида» состоит из выпускников Вулканской Научной Академии. Но в Звездном флоте есть общее мнение, что всем нашим звездолетам пришло бы на пользу присутствие офицеров вулканцев. Вы можете открыть для них двери. Вы можете стать первым кадетом академии Звездного флота с Вулкана.
      – Не знаю что и сказать, – признался Спок.
      – Обдумайте это, – посоветовал Пайк. – Я знаю, вы стали бы прекрасным офицером. И конечно же ваше вступление в Звездный флот станет логическим шагом для кого-нибудь из вашего окружения. Нам нужен ответ через три стандартных месяца. Надеюсь вы решите принять предложение.
      – Вам нравится ваша карьера в Звездном флоте, – сказал Спок.
      – Я не был бы счастлив, занимаясь чем-нибудь другим, – ответил Пайк.
      Когда Пайк прервал связь, Спок уставился в пространство. Его друг из Звездного флота не знал, что его предложение усложнило жизнь Спока. Если бы Спок был полностью человеком, приглашение сделало бы его безумно счастливым. Но Спок был наполовину вулканцем. Оно сделало его еще более растерянным и сомневающимся, чем когда-либо.
 

 
      Ожидание Сарека еще одного нападения было верным. Новости пришли следующим утром из Вулканской Научной Академии. Сарек позвал Спока, и они вдвоем выслушали зловещее сообщение от офицера службы безопасности.
      – Сирок был серьезно ранен, – сказал офицер. – Теперь он находится в Центре Исцеления. Он поправится, но процесс будет долгим. Он перенес внутреннюю травму.
      – Сирок? – спросил Спок. – Когда это случилось?
      Офицер службы безопасности сказал:
      – Не больше часа назад. Этот случай был зафиксирован сенсорами службы безопасности. Вы хотите это увидеть?
      – Да, – сказал Сарек.
      – Хорошо.
      Офицер прикоснулся к контрольной панели перед собой. Картина изменилась, показывая аллею возле одного из фонтанов наею возле одного из фонтановли перед ним. опасности. земле Академии. Мимо прошли два молодых вулканца, движущиеся в противоположных направлениях. Голос офицера произнес:
      – Сирок шел на семинар. Он будет видим через три секунды.
      И три секунды спустя появилась высокая, закутанная в мантию, фигура Сирока. Молодой вулканец шел медленно, опустив голову с ладонями, сложенными вместе перед собой, как он часто делал, размышляя над научными вопросами.
      – Я замедлю действие, – сказал офицер службы безопасности.
      Из нижнего угла экрана в поле зрения мелькнула невысокая плотная фигура, перемещаясь быстро даже для замедленного движения. Спок наклонил голову. Он увидел, как рука фигуры взмыла вверх.
      – Пожалуйста остановите действие, – сказал Спок.
      Картинка застыла. Сирок как раз начал реагировать. Убийца одной рукой схватился его за край одежды, а другой высоко занес изогнутое лезвие. Спок наклонился к дисплею поближе.
      – Пожалуйста увеличьте оружие в пять раз.
      Неподвижное на экране оружие стало больше. Оно было сделано из какой-то серебристо-серой субстанции, но не из металла. Лезвие и рукоять были не двумя отдельными частями, а одной сплошной поверхностью.
      – Отец, – сказал Спок, – обрати внимание на маратанские глифы на лезвии.
      – Я вижу их, Спок, – ответил Сарек. – Это символы клана Лорваля – те же самые, что и на лезвии, которым ранили твою мать. – Сарек заговорил чуть громче. – Спасибо. Пожалуйста, восстановите изображение и возобновите замедленный показ.
      Они видели, как лезвие начало опускаться. Сирок согнув пальцы потянулся, пытаясь защемить шею нападающего, но убийца застал его врасплох. Его лицо исказилось, когда лезвие, скрытое из поля зрения телом убийцы, нашло свою цель. Он отшатнулся назад, ударившись об изогнутое основание фонтана. Сирок упал на землю и покатился, оставляя капли медно-зеленой крови. Убийца прыгнул к нему, но в этот момент в поле зрения попали два вулканца. Нападавший обернулся, размахивая своим кинжалом, и его переливающиеся волосы разлетелись от этого движения. Он что-то завопил, а затем сонический луч пронзил его, и швырнул на землю.
      – Естественно он был оглушен, – сказал офицер охраны. – Он под арестом, но он отказывается отвечать на наши вопросы.
      – Что он крикнул прежде чем потерял сознание? – спросил Сарек.
      – Именно поэтому мы и связались с вами. – Офицер службы безопасности снова появился на экране. – Он думал, что его жертва мертва. Очевидно убийца был незнаком с анатомией вулканцев, и был уверен, что ударил Сирока в сердце. Он кричал: сын Сарека мертв. Сарек следующий.
      Сарек моргнул.
      – Мой сын?
      – Должно быть он поджидал во дворе жилого корпуса. Сирок и ваш сын Спок несколько похожи внешне. Убийца полагал, что поразил Спока.
      – Почему меня? – спросил Спок. – Это нелогично. Я не сделал ничего, что могло бы послужить основанием для нападения.
      – Как и ваша мать, – напомнил ему офицер. – А инопланетные виды не часто ведут себя логично.
      Сарек выпрямился.
      – Держите меня в курсе всего, что говорит заключенный. Я попытаюсь убедить власти разрешить мелдинг.
      – Простите мне мои слова, Сарек, но это будет затруднительно. Но мы сделаем как вы просите.
      Виртуальный экран исчез. Сарек посмотрел на своего сына.
      – Почему? – спросил он. Когда Спок поднял бровь, Сарек тряхнул головой. – Это риторический вопрос. Разумеется ты не знаешь почему. Если различные стороны маратанского договора действительно разошлись во мнениях, почему они симулировали согласие в Бел Т’иан?
      – Я не знаю, – сказал Спок. Он слегка нахмурился. – Но возможно нападение на самом деле не является прямым результатом соглашений. Возможно фракция мятежников, которая попыталась остановить «Энтерпрайз», потеряла лицо, когда я помог кораблю сбежать. Насколько я знаю, маратанские бойцы обладают сильным чувством собственного достоинства. Возможно вендетта – наказание за перенесенное оскорбление.
      Сарек обдумал это, но выражение его лица говорило о том, что он не принимает такую возможность.
      – Нет, Спок. Должно быть неприятности начались раньше, с договора. Я должен тщательно просмотреть каждый пункт, чтобы понять в чем не согласны мятежники. И договор даст нам хороший шанс обнаружить других убийц.
      – Ты полагаешь, что есть еще?
      – Конечно есть, – ответил Сарек. – Власти сообщили мне, что теперь на Вулкане находится множество маратанцев. Те, кого можно учесть, по большей части мирные торговцы, все с родной планеты. Но некоторые просто исчезли. Их отказ повиноваться законам Вулкана главная причина для дебатов об изоляции Вулкана от остальной галактики, которые продолжаются в настоящее время. На самом деле пока проблема сосредоточена только на нашей семье, она тривиальна…
      – Но она не тривиальна для нас, – возразил Спок.
      – Потребности многих, Спок, – напомнил ему Сарек. – Во всяком случае, если я дам знать, что планирую передать договор в штаб для заключительной ратификации, полагаю что убийцы предпримут согласованные действия, чтобы остановить меня.
      – Ты хочешь себя подставить.
      – Да.
      Спок уставился на отца.
      – Отец, ты хочешь солгать?
      – Нет. Я просто позволю всем узнать о своем намерении передать договор, что, в конечном счете, так и есть. Я не сообщу ни о каких сроках передачи, однако сделаю так, чтобы отправиться на Землю лично. Любые шпионы предположат, что цель моей поездки состоит в том, чтобы ратифицировать соглашения. И это должно заставить оставшихся убийц раскрыться.
      – Это опасно, – сказал Спок.
      – Я оценил опасность.
      Спок зашагал, опустив голову.
      – Отец, позволь мне изучить соглашение вместе с тобой, прежде чем ты сделаешь следующий шаг. Возможно вместе мы сможем обнаружить проблему.
      – Я был бы рад твоей помощи, сын. Язык дипломатии важное приобретение даже для того, кто желает быть ученым.
      Они работали дома в полной изоляции. Сарек даже затемнил окна, чтобы не дать посторонним никакого шанса заглянуть в дом издали. Спок отметил методичную, логическую структуру договора. Даже при ближайшем анализе договор казался справедливым ко всем сторонам. В нем оговаривалось, что каждая из сторон – и местные жители, и колонисты – будут иметь абсолютный контроль над своими собственными территориями. Кроме того, маратанцы также получили возможность свободного передвижения в пределах системы, при условии согласия соблюдать законы местного правительства. А космические пути остались открытыми для всех.
      Несмотря на свое желание обнаружить слабое место, Спок вынужден был признать, что отец проделал превосходную, безупречную работу. По крайней мере для вулканцев это соглашение не имело ни малейшего дефекта.
      Но это не помешало Споку попробовать снова и снова. Поздно вечером, когда Сарек и Аманда спали, Спок сидел за своим компьютером, изучая каждый параграф, каждое предложение, каждое слово соглашения. Он напрасно просмотрел маратанскую историю. Однако он понимал, что если его изучение не окупится, скоро его отец станет очень заметной мишенью для убийц.
      Пришел день, когда отец и сын были вынуждены признать поражение.
      – Чтож, – сказал Сарек, – осталась последняя надежда.
      – Сарек, нет. – Аманда стояла в дверном проеме, и на ее лице застыла маска беспокойства. – Я не хочу, чтобы ты был приманкой. Это слишком опасно.
      Сарек подошел к своей жене и взял ее за руки.
      – События критические, – мягко сказал он. – Те кто выступают против членства Вулкана в Федерации обладают сильными голосами. Я не могу позволить им использовать этот инцидент как оправдание для разрушения того, над чем я работал. Это будет хуже смерти.
      – Я отправлюсь на Землю с тобой, – сказала Аманда.
      Спок почувствовал внутри ощущение странной пустоты. На мгновение он задался вопросом, что будет, если Сарек согласится, и убийцы каким-то образом добьются своей цели. Тогда могут быть убиты оба его родителя. Но Сарек сказал:
      – Нет. Это было бы нелогично. Ты никогда прежде не сопровождала меня в дипломатических миссиях, и безусловно любой шпион знает это.
      – Мама не сопровождала тебя, – сказал Спок. – Зато я сопровождал.
      Они оба уставились на него.
      – Это логично, – сказал Спок. – Я был с тобой, когда ты вел переговоры. Почему я не должен быть с тобой, когда ты повезешь его на Землю?
      – Нет, – сказал Сарек. – Это слишком опасно.
      – Для меня, но не для тебя.
      – Спок, – сказала Аманда, перебивая его. – Я не хочу, чтобы ты тоже шел.
      – Я знаю, мама. Но ты бы пошла.
      – Я связана с Сареком.
      – Как и я, – напомнил ей Спок. – Отец, ты должен признать, что вдвоем мы с большей вероятностью устоим перед нападением, чем в одиночку. Безусловно это логично.
      Сарек кивнул.
      – Но ты хочешь быть ученым, а не дипломатом. Молодому ученому нелогично отправляться в дипломатическую миссию.
      – Это так, – просто сказал Спок, – но откуда маратанцам знать, что я хочу быть ученым, а не дипломатом.
      Спор, если кто-то мог так назвать этот рассудительный, тихий обмен мнениями между отцом и сыном, продолжался довольно долго. Наконец они пришли к компромиссу.
      – Хорошо, – сказал Сарек. – Я объявлю о своем отъезде на Землю через неделю. Сегодня я должен поехать в город, чтобы поговорить с региональным правовым комитетом. Они заметили, что мы удерживаем двоих неопознанных маратанцев, и все еще не установили для них дату суда. Это мой последний шанс получить разрешение на мелдинг, и если это не удастся, я по крайней мере должен буду подготовиться к суду. Ты можешь пойти со мной, если мы примем все меры предосторожности.
      Спок соглашаясь кивнул.
      – И если я докажу, что и на этот раз буду полезен, тогда ты подумаешь о разрешении сопровождать тебя на Землю.
      – Сын мой, – сказал Сарек своим сдержанным тоном, – советую тебе пересмотреть свой выбор карьеры. В конце концов из тебя получился бы прекрасный дипломат.
      Сарек не стал рисковать. Охранники провели полное сканирование местности, прежде чем он и Спок вышли из дома. На мгновение Спок прищурился от яркого горячего света солнца. Дни проведенные в доме сделали ясный день почти болезненным. Далекий горизонт переливался от потоков горячего воздуха, и внешний легированный корпус аэрокара был обжигающе горячим. Как только они оказались на борту, Сарек поднял щиты – необычная опция на аэрокарах, но этот был оборудован специально. Спок сел рядом с отцом, когда аэрокар поднялся, развернулся, и увеличил скорость над сухой равниной.
      Часть пути они держались глубокого речного ущелья. Глянув вниз Спок увидел стада прыгающих кваттилсов, местных вулканских травоядных. Некогда, давным давно, кваттилсы были добычей летающих существ. Эти хищники вымерли, и все же кваттилсы, ведомые глубоким древним инстинктом, убегали всякий раз, когда по ним пробегала тень аэрокара.
      Спок задумался над этим. Возможно, размышлял он, в какой-то степени маратанцы тоже действовали повинуясь какому-то скрытому инстинкту. Чему-то, что лежало глубоко под поверхностью их разумов. Но что это могло быть?
      Хриплый гул и вибрации двигателя аэрокара убаюкивали его. За последние несколько дней он пропустил слишком много сна, и едва не заснул. Они добрались до предместий города с его низкими прохладными зданиями, облицованными древним камнем и металлом, и идеально прямыми улицами. Сарек спустился до уровня улиц и медленно повел аэрокар вперед.
      – Зачем ты спустился? – спросил Спок. – Мы могли бы легко приземлиться на охраняемую платформу Дома Правосудия.
      – Я хочу, чтобы наше присутствие было замечено, – ответил Сарек.
      Они летели через космопорт. Спок смотрел из окна на толпу. Рядом с почти задыхающимися в ненасыщенном, горячем воздухе Вулкана людьми шагали синекожие андорианцы, с их поникшими антеннами, медленно двигающимися в гравитации Вулкана. Группа невысоких мускулистых телларитов шествовала с большей уверенностью, хотя из-за бород и меха они должно быть невероятно страдали от жары. Улицы вокруг порта представляли собой беспорядочную смесь вулканских и инопланетных магазинов и складов. Вулканцы питали отвращение к беспорядочности. Возможно, размышлял Спок, это была одна из причин, из-за которых многие влиятельные лидеры Вулкана проводили кампанию по закрытию порта и изгнанию чужаков… Он приподнялся и резко повернул голову. Ему показалось…
      – Что там, Спок?
      Спок заставил себя сесть назад.
      – Ничего, отец. Я подумал, что увидел кого-то, с кем встречался на борту «Энтерпрайза».
      – Едва ли это возможно. В настоящее время этот корабль далеко отсюда.
      – Наверное я ошибся.
      Больше они не разговаривали, и хотя они уже достигли Дома Правосудия на уровне земли, Сарек направил аэрокар вверх на охраняемую посадочную площадку. Они прошли сквозь силовое поле, которое защищало их против любого высокоскоростного энергетического оружия, и Сарек мягко посадил кар в нескольких метрах от двери. Он и его сын поспешили внутрь.
      В прохладном полумраке Дома Правосудия Спок терпеливо выслушал аргументы своего отца. Он знал, что их оставят без внимания. Древний вулканский учитель Сурак, который положил конец войнам на Вулкане, учил святости личности. Вулканцы почти никогда не практиковали мелдинг; и только по взаимному согласию. Редкие исключения делались только для вулканцев, страдающих от ментальных болезней. И хотя согласно договору с Федерацией теоретически вулканцы могли использовать мелдинг, чтобы читать мысли инопланетных рас, этого никогда не делалось. И судьи, три пожилые женщины, не спешили создать прецендент.
      Когда они отклонили просьбу Сарека, Сарек спокойно переключился на вопрос о судебном заседании. Вулканские суды были предельно справедливыми даже когда обвиняемый отказывался от защиты. Судьи согласились назначить день заседания для двух арестантов, но и только.
      Сарек решил лететь домой на большей высоте, так что у Спока не было еще одной возможности посмотреть на толпы на улицах. Однако, думал он, он получил все что было нужно. Фигура, которую он заметил, была весьма похожа на телларита. Закрытого капюшоном, приземистого, с лицом, затененным густой бородой человека невозможно было бы принять за вулканца. Маскировка была логичной.
      Но Спок видел сквозь нее. Когда они проходили мимо, испуганной реакцией на промелькнувшее лицо Спока замаскированная фигура выдала себя. Это был не телларит. Это без сомнения был Ча-Туан Мар Лорваль – друг Спока. Или же теперь он был убийцей Спока?
 

 
      Ночь снаружи была темной и туманной. Дом был тих, без намека на то, что в стратегических точках за пределами стен и внутри за станцией безопасности ждали бодрствующие охранники. Спок, который в своей кнцией безопасности ждали бодрствующие охранники.лами стеен омнате был один, закончил последние приготовления.
      – Компьютер, – сказал он.
      – Работаю, – ответил тихий бестелесный голос.
      – Я интегрировал модуль искусственного интеллекта серии 15000 в вашу операционную секцию. Это экспериментальная конструкция, но я полагаю, что это увеличит вашу оперативность. Пожалуйста протестируй все функции.
      На мгновение компьютер замолчал. Потом сообщил:
      – Все функции в норме.
      Спок откинулся назад.
      – Хорошо. Я должен получить доступ к визуальной сети системы службы безопасности южной стороны главного космопорта. Принять меры, чтобы скрыть запрос от любого, кто может контролировать систему безопасности.
      У машины не было чувства законности или незаконности, и она не подвергла приказ сомнению.
      – Работаю… Визуальная сеть доступна. Канал связи защищен.
      – Дайте визуальное изображение начиная…, – Спок задумался, а затем дал точную оценку времени: того дня, когда он и его отец проезжали через космопорт.
      – Работаю.
      Дисплей ожил. Спок изучил фотоснимок.
      – Прогресс в стандартную секунду, – сказал он.
      Изображение сменилось серией фотоснимков. Все они были сделаны с одной наблюдательной позиции, и появлялись и исчезали каждую секунду, в результате чего Спок видел своего рода прерывистое изображение улицы с людьми, которые двигались рывками.
      – Стоп, – приказал он через семь секунд.
      Нос аэрокара, которым воспользовались они с отцом, и который теперь был видим, появился с правой стороны. Спок внимательно смотрел на толпу.
      – Продвижение в одну стандартную секунду, но держать каждую картинку пять секунд, – приказал он.
      Аэрокар переместился в центр поля, затем в левый край изображения.
      – Следующая наблюдательная точка.
      Поле зрения переместилось к северу. Теперь кар снова был в правом углу, зато появилась другая секция улицы.
      – Стоп. Наложить координатную сетку.
      На картинке появилась желтая сеть линий. Спок изолировал фигуру, на которую он обратил внимание.
      – Увеличить секции с альфа 3 до альфа 6, с бета 3 до бета 6, с гамма 3 до гамма 6.
      Квадраты увеличились, заполнив весь экран.
      – Удалить сетку.
      Спок откинулся назад. Он смотрел на Ча, а Ча, казалось, смотрел на него. В своем капюшоне и маске он походил на молодого телларита, но его выдавали глаза.
      – Компьютер, – сказал Спок, – изолировать этот предмет в памяти. Доступ к сети службы безопасности по мере необходимости. Проследить продвижение субъекта и сообщить мне, где он находится в настоящее время.
      – Работаю.
      – Показать карту его передвижений.
      Появилась карта города с маршрутом цели Спока, отмеченным флуоресцирующей зеленой линией. Едва заметив Спока и его отца, Ча отправился в противоположном направлении. Он проложил через город извилистый путь, так словно был незнаком с его улицами, или словно пытался запутать слежку. Линия остановилась в квартале зданий, оборудованных специальным контролем атмосферы и гравитации; в месте, где селились инопланетные торговцы и гости, которые предпочитали обстановку отличную от вулканской.
      Спок переплел пальцы и задумался. Он мог рассказать об этом отцу, или предупредить службу безопасности. Или… Сделав глубокий вдох Спок взвесил возможности. Что если Ча оказался на Вулкане не по своей воле? Мог ли он быть заложником, и переоделся, пытаясь сбежать от воинственной фракции маратанцев? Или же он был здесь в качестве шпиона? Возможно ли, что он прибыл сюда чтобы предупредить Спока?
      – Компьютер, – сказал Спок. – Показать первоначальное изображение цели.
      И снова на мониторе был Ча, глядящий из-под маски телларита.
      – Компьютер, интерпретировать эмоции цели.
      – Неспособен завершить задачу, – ответил компьютер.
      – Нужно больше данных?
      – Утвердительно, – произнес искусственный голос. – Пожалуйста дайте полное рабочее определение термина эмоции.
      – Отменить приказ.
      – Отменяю.
      Ночь подходила к концу. Спок должен был решать, и все же как он мог? Кто мог знать на что походят эмоции маратанцев? Спок помнил только, что Ча как и он сам чувствовал себя изгоем. Молодой вулканец на мгновение опустил голову, затем решительно произнес:
      – Компьютер, я дам вам другую задачу. В настоящее время дом находится под наблюдением усовершенствованной системы безопасности и обнаружения. Найди для меня способ вывести из строя систему ровно настолько, чтобы я смог незаметно покинуть дом.
      – Работаю.
      – Оценка времени, необходимого для решения задачи.
      – Три часа тридцать девять минут одиннадцать и пятьдесят пять сотых стандартных секунд.
      – Разбудите меня, когда закончите задачу.
      – Подтверждаю.
      Совершенно утомленный Спок откинулся на спинку стула. Он закрыл глаза, освободил свой разум и меньше чем через минуту он уже спал. Такая релаксация вызывалась с помощью тщательной дисциплины вулканского разума – или абсолютного истощения человеческого.
      Спок проснулся от тихого презвона.
      – Проблема решена, – сказал компьютер. – Прошло три часа тридцать семь минут три и одна сотая стандартных секунд.
      – Меньше чем предварительная оценка. Очень эффективно.
      – Да. Я вызову незначительный сбой, который отвлечет внимание охраны к северо-западной стороне имения. Пока охрана занимается проблемой, вы можете спокойно покинуть место в любое время в течении следующих двух минут. Как только вы окажетесь вне поля обнаружения, я реактивирую систему безопасности. Мониторы безопасности будут видоизменены, чтобы дать им ложные показатели, указывающие на то, что вы благополучно спите в своей кровати.
      – Хорошо.
      Спок встал, моментально придя в состояние готовности, и поспешил наружу, взяв с собой только портативный коммуникатор. Впереди он видел охранника, склонившегося над переносным устройством считывания, пытающегося настроить управление. Бесшумно Спок поспешил прочь от дома, спускаясь со склона голого скалистого холма. Рассвет уверенно приближался, и небо на востоке окрасилось в оттенок красного. Спок спешил не переходя на бег, пока не оказался на расстоянии четырех километров от дома. Потом, воспользовавшись коммуникатором, он вызвал аэрокар из городского ведомства общественного транспорта. Несколько минут спустя летящий на автопилоте кар показался в поле зрения. Он приземлился на плоском песчаном плато, дне давно высохшего озера, и Спок взобрался на место пилота, надеясь на то что не собирается сделать худшую ошибку в своей жизни.
      К тому времени, когда он добрался до предместий города, солнце уже взошло, отбрасывая длинные острые тени на плоские рыночные площади и улицы. Спок посадил аэрокар на площадку общественного транспорта, указав на контрольной панели, что транспорт ему больше не понадобится, и прошел несколько кварталов. Низкое солнце бросало свои горячие и почти горизонтальные лучи на переулки. Между пересечениями полумрак все еще был отчетливым и мрачным. Спок остановился под аркой, которая выходила на квартал в котором жили чужаки, и который определил его компьютер. Утренний холод растворялся под свирепыми лучами солнца. Он надеялся, что Аманда и Сарек решат позволить своему сыну отоспаться. Ему нужно было как можно больше времени, чтобы воплотить свой план. Спок присел в тени и начал ждать.
      Ждать пришлось не долго. Через час появилась коренастая фигура, огляделась, а затем смешалась с ранними пешеходами. Спок последовал за закутанным, закрытым капюшоном человеком, постепенно приближаясь к нему. Когда они пересекли часть города, переходящую в зеленый парк, который стенами разбивался на лабиринтоподобные площадки, Спок поспешил вперед, и приблизился достаточно, чтобы хлопнуть свою добычу по плечу.
      – Ча! – громко сказал он.
      Фигура в шести шагах перед ним бросилась бежать, свернула налево и пересекла улицу. Спок бросился за ним. Головы вулканцев резко развернулись – вулканские мальчики возраста Спока уже не играли, и бегать считалось непристойно. Но Спок проигнорировал их, не сводя глаз с закутанной фигуры в капюшоне перед ним. Петляя добыча Спока сделала серьезную ошибку, нырнув в узкий переулок между двумя белостенными каменными строениями. Спок достиг места, где переулок изгибался под прямым углом, и увидел, что Ча остановился спиной к стене.
      – Ча, – сказал он, – мы должны поговорить.
      Телларит исчез. Ча, откинувший капюшон плаща, и словно живую маску, стоял открыв себя.
      – Нам не о чем говорить, вулканец!
      – Напротив, – сказал Спок, шагая вперед. – Думаю, что мы вдвоем сможем избежать…
      Ча взревел, нечленораздельно рявкнул, и бросился вперед, настигая Спока. Спок реагировал слишком медленно. Сильные руки Ча схватили его, и они оба упали на землю. Ча неистовствовал, пытаясь пригвоздить вулканца. Он шарил по своему поясу с изогнутыми ножнами. Спок схватил маратанца за запястье, отчаянно пытаясь помешать ему вытащить оружие.
      Спок лежал на спине. Он согнул колени и упер их в живот Ча. Изввернувшись, Спок одновременно пнул, перекинув Ча через голову. Маратанец тяжело дыша приземлился на спину, но тотчас же снова вскочил. Спок присел, глядя ему в лицо. Глаза Ча были дикими и разъяренными.
      – Ча, – сказал Спок, – я должен тебя спросить…
      Бесполезно. Ча снова бросился в атаку, но на этот раз Спок был готов. Он схватил Ча за плечо у основания шеи, положил пальцы, и сдавил нервный узел, который в этих точках имели практически все виды гуманоидов. Он почувствовал как Ча напрягся, а потом обмяк. Спок подхватил его, и осторожно опустил на землю. Он обернулся. В переулке никого не было, а отсюда с улицы их заметить не могли. Оставалось только ждать. Через несколько минут Ча застонал. Внезапно он сел и потянулся к своему поясу.
      – Я забрал твое оружие, – сказал Спок. Он показал резной изогнутый маратанский кинжал.
      Ча откинулся, прислонившись спиной к каменной стене.
      – Чтож, тогда используй его, – прорычал он. – Убей меня.
      – У меня нет никакого желания делать это. Ранить тебя было бы нелогично.
      Глаза Ча до краев наполнились янтарными слезами.
      – Ты оскорбил меня, – сказал он хриплым голосом. – Если ты не убьешь меня, это будет позор для моей семьи.
      – Убийство не вулканский путь, – ответил Спок. – Ты можешь мне доверять.
      Когда Ча не ответил, Спок серьезно протянул ему кинжал рукояткой вперед. Ча бросил на молодого вулканца взгляд глухого подозрения.
      – В какого рода игры ты играешь?
      – Никаких игр, – сказал Спок. – Я не хотел оскорблять тебя. Вот твое оружие. Надеюсь ты им не воспользуешься.
      Ча забрал кинжал у Спока, уставился на изогнутое лезвие, и провел пальцем по маратанским глифам. Потом он вставил оружие в ножны.
      – Уходи.
      – Нет, – стоял на своем Спок. – Ча, позволь мне сказать, что война в маратанской системе нелогична. За столетия в сражениях погибли тысячи ваших людей, и немало миллионов умерли косвенно из-за войны. Расе нелогично уничтожать саму себя. Договор предложил твоему народу путь избавления от вражды и ненависти. Почему твой клан и мятежники против?
      – Я не могу говорить о таких вещах! – На лице Ча отразилось расстройство. – Ты не сможешь это понять. Некоторые вещи не позволительны…
      – То же самое верно и здесь, – заметил Спок. – Найдя тебя я проигнорировал пожелание моего отца. И все же у меня есть надежда, что это может принести много хорошего.
      На мгновение Ча казалось был на грани признания, но потом он отвернулся и уставился в землю.
      – Маратанский мужчина не может говорить о некоторых вещах, – пробормотал он. – Это запрещено.
      Молчание. Со стороны скрытого выхода в аллею доносились голоса, когда небольшие группы людей проходили мимо, не зная о двух юношах за углом. Небо над ними было угрюмым красно-оранжевым, а тени в переулке густыми и пурпурными. Спок тихо произнес.
      – Могу заметить, Ча, что технически ни один из нас не является мужчиной? На Марате, той ночью в Бел Т’иане ты рассказал мне историю о Волаше и Хамарке. Ты сказал, что ты еще несоверешеннолетний и что можешь рассказать мне об этом.
      – Это не Истинные Знания, – упрямо твердил Ча. – Тайны нашей веры я никогда не смогу открыть чужаку.
      Ча бросил на него сердитый взгляд.
      – Весь мой клан чужаки! – выкрикнул он. – Выброшенные из нашего мира теми, кто не согласился с нашей верой, с нашими обычаями. Ты не знаешь на что это похоже.
      Спок положил руку на плечо Ча.
      – Ты ошибаешься, – просто сказал он. – Я очень хорошо знаю, что значит быть чужим.
      Ча дернул плечом, словно прикосновение Спока было болезненным.
      – Ты не можешь.
      – Но я знаю. Мы вдвоем Ча не принадлежим к группе. Хотя и хотим принадлежать. Думаю ты смог бы сделать для своего народа много хорошего, поделившись со мной секретной причиной вендетты вашего клана против моего отца.
      – Твой отец предал нас!
      Спок покачал головой.
      – Мой отец так не поступает. Ты его не знаешь, зато знаю я. Ча, однажды на Марате ты доверился мне. Доверься мне снова. Если есть что-то, что мой отец может сделать, чтобы уладить дела, он попытается. Даю слово.
      Мгновение Ча смотрел Споку в глаза, и на его лице отразилась неуверенность. Он облизнул губы.
      – Спок, – хрипло сказал он, – в моем кинжале есть радиокомпас. Я активировал его, когда ты вернул его мне. Ради своей собственной безопасности, уходи немедленно.
      – Нет.
      – Ты не понимаешь! Мои соплеменники поклялись убить тебя…
      – Тогда ты должен убедить их не убивать меня.
      Ча с тревогой посмотрел на угол переулка.
      – Я еще не мужчина, – пробормотал он. – Я еще не проходил церемонию Соединения. Возможно… но ты просишь меня рассказать об Истинных Знаниях!
      – Я никогда не открою их без твоего разрешения, – сказал Спок.
      – Если я расскажу, ты уйдешь?
      Спок кивнул. Ча наклонился поближе и зашептал. Спок наклонил голову, слушая так, словно он был исповедником, слушающим просьбу кающегося преступника о прощении. На его лице вспыхнуло мгновенное во лице вспыхнуло мгновенное преступникаые Знания!
      ыражение удивления и понимания.
      – Понимаю, – сказал он наконец. – Но вас ввели в заблуждение. Тот кто стоял за этим не мой отец, а…
      – Ча!
      Резкий окрик заставил их обоих обернуться. Карос Мар Сантор не носящий никакой маскировки кроме коричневого плаща с капюшоном, стоял позди них. Он поднял короткое оружие – устройство похожее на серебристую пробирку, закрытую и закругленную с обоих концов.
      – Отец, нет!
      Спок увидел на одном из концов оружия кружок энерговывода, и синеватую расширяющуюся рябь в воздухе, мчащуюся к нему. Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но луч дисраптора поразил его в грудь. Спок почувствовал, что падает назад. Все происходило слишком медленно словно в кошмарном сне. Падая Спок смотрел прямо в оранжево-красное небо, затем увидел как оно потемнело и отступило. Он чувствовал, что продолжает падать назад, вниз в темный ад. Он изо всех сил пытался дышать, но легкие не работали. Все вокруг него – цвета, звуки – исчезли. Спок задавался вопросом, когда же он прекратит падать. И потерял сознание до того, как узнал это.
 

 
      Вечный дрейф в серой пустоте, борьба ни с чем. Это смерть?задавался вопросом Спок, слишком опустошенный, чтобы беспокоиться об этом. Но кое-что подсказывало ему, что это не смерть, и что-то заставляло его бороться подобно пловцу под поверхностью воды, отчаянно пытающемуся снова всплыть и глотнуть живительного воздуха.
      Потом было что-то: расплывчатый свет в густом темном тумане, и где-то далеко голоса, произносящие его имя. Он попытался ответить, и обнаружил что не может. В его разуме всплыл вулканский термин. Тов-кат. Он описывал состояние транса. Тяжело раненые вулканцы могли входить в тов-кат, впадали в спячку, позволяющую защитным механизмам организма восстановить повреждение с максимальной эффективностью. Это был приобретенный навык, а не инстинкт, но Спок умел это делать. Теперь же он боролся, чтобы нарушить транс, платя за свою попытку внезапной, выкручивающей болью.
      Он тяжело вздохнул, и должно быть издал звук, потому что расплывчатое лицо вернулось, паря над ним в дымке.
      – Спок?
      – О-тец, – прохрипел Спок.
      Он заставил свои глаза сфокусироваться. Да, Сарек и Аманда были рядом с ним. Они оба склонились над Споком. Молодой вулканец внезапно осознал, что находится дома, в своей собственной комнате.
      – О, Спок, – произнесла Аманда, и ее глаза блеснули от беспокойства.
      Сарек положил руку на его плечо.
      – В тебя стреляли из маратанского нервального дисраптера, – сказал отец. – К счастью сенсоры службы безопасности зафиксировали энергетический всплеск и схватили этих двух убийц прежде, чем они смогли смертельно тебя ранить. Они…
      – Дополнение, – простонал Спок.
      Сарек нахмурился.
      – Что?
      – Отец, ты должен добавить дополнение к маратанскому договору.
      Спок приподнялся с кровати и с настойчивостью схватил отца за руку. Сарек со вспышкой отвращения отпрянул от этой демонстрации эмоций. Спок говорил глотая слова.
      – Тебя предал маратанец Хал Минак Ласвор. Он должен был рассказать тебе о важности некоторых древних религиозных мест на планете. Он не сделал этого, потому что хотел, чтобы продолжилась гражданская война. Он мечтает о завоевании Марата, о восстановлении лидерства его клана во всей системе.
      – Успокойся, Спок. – В голосе Сарека сквозила легкая сердитая нотка, строгий тон, который он почти никогда не использовал. – Я не понимаю о чем ты говоришь.
      Спок сел на край кровати. Голова кружилась. Он закрыл глаза и заставил себя говорить медленно и рационально.
      – Отец, у маратанцев сильны древние религиозные запреты. На планете есть высокогорное плато П’ик Бан Алдор. Эта святыня –центр всех маратанских религий.
      – Никогда о нем не слышал.
      – Из-за религиозных запретов, – настаивал Спок. – Маратанцы не могут говорить о своей вере чужакам. Но их священники поручили одному человеку, Халу Минаку Ласвору, сообщить тебе о своих пожеланиях и требованиях. Он этого не сделал, и поэтому в соглашении ты не упомянул о полном и свободном доступе на П’ик Бан Алдор для всех маратанцев.
      Сарек опустился на стул возле кровати Спока.
      – Понимаю. И это повод для продолжения войны?
      Спок кивнул.
      – Он обвинил тебя. Колонисты с других планет не могли отказаться от подписанных соглашений о которых они договорились; в противном случае они потеряли бы лицо. Но как только они покинули планету, Минак убедил остальных, что маратанцы с родного мира подкупили тебя, чтобы не включать гарантии религиозной терпимости. Открытие П’ик Бан Алдора для всех верующих должно было стать символом этой терпимости.
      Сарек встал.
      – Я расспрошу пленников, – сказал он.
      – Отец! – Слабый вскрик Спока остановил Сарека в дверном проеме. – Ча и его отец – они арестованы?
      – И они, и другие члены их клана. Никто из них не был серьезно ранен.
      – Не позволяй им узнать, откуда ты узнал это, – сказал Спок. – Иначе Ча станет изгоем.
      Сарек кивнул, и когда он отвернулся, Спок снова опустился на кровать.
      – Я очень устал, – сказал он.
      Он почувствовал на своем лбу прохладную и мягкую руку Аманды, и снова погрузился в сон.
      Началось время исцеления и медленного восстановления сил. Ослабевший Спок пробуждался ровно настолько, чтобы немного поесть, а потом снова погружался в глубины тов-кат, исцеляющей лихорадки. Его беспокоили сны. Он видел себя на «Энтерпрайзе», отчаянно пытающимся избежать какой-то катастрофы, но терпящего неудачу из-за того, что не мог двигаться достаточно быстро. Он был свидетелем нападения на Сирока в парке Вулканской Научной Академии, но когда пытался броситься на помощь кузену, дорожка превращалась в грязь, и заставляла его плестись вперед с кошмарной медлительностью. Он видел себя разговаривающим с группой студентов из Академии, и все они бормотали:
      – Не логично… вы не логичны.
      Но наконец настал день, когда он открыл глаза, поискал боль и обнаружил, что она исчезла. Он поднялся, оделся, и столкнулся в дверном проеме с Амандой.
      – Тебе лучше, – сказала она, импульсивно обнимая сына.
      – Как долго это продолжалось? – спросил он.
      Она отвела его в свою комнату и заставила сесть на стул.
      – Ты проспал большую часть неделю. Так уж случилось.
      – Сирок. Он мне снился.
      – Сирок в порядке. Он выздоравливает и вернется в Научную Академию через месяц. – Аманда покачала головой, изучая лицо своего сына. – Невральный дисраптор, установленный на убийство, ужасное оружие, – тихо сказала она. – Он уничтожает основные нервные узлы, которые не восстанавливаются. Ты был очень близок к смерти.
      – Знаю. Меня спасли офицеры службы безопасности.
      Аманда улыбнулась.
      – Нет, – сказала она мягко. – Тебя спас твой друг.
      Спок поднял бровь.
      – Я не понимаю.
      – Ча, – сказала Аманда. – Он бросился на луч дисраптора. Его отец опустил оружие, уверенный что убил своего сына. Маратанцы более восприимчивы к действию дисраптора нежели вулканцы.
      – Их нейроны не так хорошо защищены как наши, – сказал Спок.
      Аманда едва не рассмеялась.
      – Причина неважна. Когда прибыли офицеры службы безопасности, Карос Мар Сантор сжимал тело своего сына. Нервы нижнего отдела его позвоночника были серьезно повреждены дисраптором. Он не мог двигать ногами, и страдал от боли. Офицеры доставили Ча в Дом Целителей. К счастью повреждение оказалось не долговременным. Он еще долго будет хромать, но в конечном счете полностью восстановится.
      – Понимаю. А договор?
      – Сарек планирует вернуться на Марат через шесть недель, как только Ча почувствует себя достаточно хорошо для путешествия. Люди Сантора…
      – Люди Мара, – поправил Спок. – Маратанская фамилия следует второй.
      – Хорошо, – сказала Аманда, – люди Мара взяли Хал Минак Ласвора под стражу. Они будут судить его согласно своим законам. Сарек уверен, что сможет договориться о соглашении, которое откроет всем сторонам свободный доступ к некоторому месту на планете, которое для них кажется очень важным.
      – Уверен что он преуспеет.
      – Разве ты не рад за него?
      – Мама!
      Аманда усмехнулась.
      – По крайней мере ты показываешь некоторые эмоций. Уверена, я тебя потрясла!
      Спок задумался.
      – Я не был потрясен. Я был удивлен тем, насколько нелогичной ты можешь быть.
      На следующий день Спок стоял рядом с Ча, который вышел на прогулку впервые с тех пор, как его отец пытался убить Спока. Ча, истощенный и похудевший, сидел в парящем кресле в солярии Дома Исцеления. Сквозь огромное изогнутое окно он смотрел через город на запад. Засушливый пейзаж Вулкана простирался до самого горизонта.
      – В некотором отношении ваш мир похож на Марат, но он также и очень отличается. Не так много воды, другие цвета, странное небо. И все же он обладает собственной красотой, – сказал Ча.
      – Я хотел поблагодарить тебя, – тихо сказал Спок. – Ты спас мне жизнь.
      Ча неуклюже отвернулся, не позволяя Споку увидеть свое лицо. Когда он заговорил, его голос был грубоватым и полным чувств.
      – Так поступают друзья.
      – Да, – сказал Спок, поразмыслив. – Полагаю что так они и делают.
      На протяжении нескольких минут они сидели не разговаривая. Потом Ча кашлянул.
      – Спок, по пути домой я буду праздновать свой день рождения. Как только мы достигнем Шакира, мой отец и мои дяди присоединяться ко мне, чтобы исполнить Церемонию Соединения. Тогда я стану мужчиной. – Он поглядел на Спока. – С того момента все в моей жизни изменится. Больше никакого ребяческого неподчинения. Больше никаких тайн, разделенных с инопланетными друзьями.
      – Это будет потеря, – сказал Спок. – Но став совершеннолетним ты многое обретешь.
      – Я надеюсь со временем стать лидером своего народа, – сказал Ча. – Вы, вулканцы, можете многому научить маратанцев. Мы сильные и нелогичные люди. Возможно мы сможем научиться у вас управлять своими пагубными эмоциями. Ладить друг с другом. Мне жаль, что я не могу помочь всем маратанцам выучить этот урок. – С усмешкой Ча добавил. – Будет замечательно, если я стану главным советником Марата, а ты послом Вулкана.
      На этот раз Спок уставился вдаль.
      – Только время покажет, возможно ли это.
      – Спасибо, Спок.
      – Напротив. Тебе спасибо, Ча.
      Прошли недели. Ча и его семья, Сарек и его помощники покинули Вулкан и отправились на Марат. Вскоре Сарек позвонил домой, чтобы сообщить Аманде и Споку, что договор был успешно исправлен.
      – Работа над языком была очень сложна, потому что мы должны были ссылаться на вещи, которые нельзя называть, но тем не менее мы преуспели. Теперь наконец все стороны могут прийти к согласию, – сказал Сарек. – И Марат станет членом Федерации.
      – А Вулкан? – спросил Спок. – Здесь кризис тоже прошел?
      Сарек кивнул.
      – Острый вопрос. Положение изменилось, потому что эта проблема была решена несмотря на предупреждения тех, кто боится чужаков. Власть партии оппозиции ослабла. Вулкан не будет закрыт от других миров. Возобладали более логические умы.
      – Это хорошо.
      – Я тоже так думаю. Теперь я должен подготовиться к возвращению. Аманда, Спок, живите долго и процветайте.
      Спок поднял руку в древнем жесте вулканского приветствия и прощания.
      – Живи долго и процветай, отец.
      Когда экран погас, Спок довольно долго смотрел вдаль, едва ли что-либо видя.
      Прошло больше недели. Сарек вернулся домой. Он говорил со своим сыном о наступающем годе, когда Спок пойдет в Научную Академию как полноправный студент. Спок серьезно слушал, кивал, и держал свое огорчение при себе. После утра, потраченного на просмотр тонкостей языка успешного маратанского договора, Сарек довольно долго смотрел на Спока, прежде чем сказал:
      – Однажды ты станешь прекрасным дипломатом, Спок. Изучай свою науку, если хочешь, но помни, что у тебя есть более высокое призвание. В этой бесконечной, многообразной галактике достаточно проблем. Ты можешь помочь положить конец вражде, сделать вселенную более рациональным местом, как делал я.
      Спок понадеялся, что его на лице не отразилась сумятица в его сердце. Вскоре после этого теплым полуднем он разыскал Аманду, работающую в своем саду. Солнце стояло низко, и тепло дня было приятно его телу. Он помог матери с экзотическим земным растением, а она рассказала о том, как поливать и обрезать его.
      – Оно называется столетник, – сказала она.
      – Почему? – спросил Спок.
      – Есть легенда, что оно цветет лишь раз в сто земных лет. – Аманда шагнула назад. – Чтож, кажется оно неплохо адаптируется к вулканским условиям.
      – Адаптируется?
      Аманда посмотрела на него.
      – То есть цветет один раз в сто лет? На самом деле это не так. Скорее он делает это примерно раз в двадцать лет.
      – Нелогичное название, – заметил Спок.
      Аманда рассмеялась.
      – Чтож, мы люди нелогичный вид.
      Спок оглядел сад.
      – Это очень гармоничное место, – сказал он. – Ты высадила виды с сорока девяти различных миров. Это должно было бы стать нагромождением форм, но это не так. Здесь есть ощущение… – Его голос затих. – …завершенности, – закончил он наконец.
      – Спасибо, Спок.
      – Мне это напоминает «Энтерпрайз».
      Аманда снова рассмеялась.
      – Я не понимаю связи.
      Солнце опускалось за горизонт. Скоро наступит прохладная ночь, и ненасыщенный воздух отдаст тепло дня. Спок поднял глаза. Высоко в темнеющем небе редкие облака подхватили лучи исчезающего солнца и запылали ярко алым. За ними была темнота космоса. Спок медленно произнес:
      – Команда «Энтерпрайза» не состояла исключительно из людей. Там были центаврианцы, по крайней мере один андорианин, и бетазоид. А родители одного из членов команды были дельтанцем и человеком.
      – О, – сказала Аманда. – Понимаю. Они все оказались инопланетными видами, высаженными в одном саду. Так?
      – Не высаженными, потому что все они разумны, – сказал Спок. – Вулканская Научная Академия по контрасту это сад, усаженный варалинтом.
      – Сорняками? – Аманда покачала головой. – Ты меня запутал.
      –  Варалинтне сорняк, – сказал Спок. – Это вулканское растение.
      – Я знаю, Спок. – ответила Аманда. – Его ветвистые корни внедряются повсюду, и везде где они приближаются к поверхности, они устремляют вверх побеги, которые являются клонами, идентичными родительскому растению. Но по правде говоря, варалинтне особо привлекательный образчик. Он приспособлен к суровым условиям, но он вытесняет другие растения.
      – Так же поступают студенты Научной Академии.
      Аманда отвела его к беседке.
      – Это более серьезный разговор, чем я думала, – сказала она. – Расскажи мне все, Спок.
      Больше часа Спок рассказывал ей всю историю. Он рассказал о том, как он чувствоал себя чужим в Научной Академии, но на борту «Энтерпрайза» он был своим. Он рассказал об удивительном предложении Кристофера Пайка, о том как оно увлекло его. Стать первым офицером вулканцем в Звездном флоте – это была интересная цель.
      – И это логично, – медленно сказал Спок. – Отец изо всех сил пытается сблизить Вулан и Федерацию. Присутствие вулканцев в Звездном флоте может только помочь и Звездному флоту и самому Вулкану.
      – Если Звездный флот вызывает в тебе сильные эмоции, – сказала Аманда, – ты должен принять предложение.
      – Чувства нелогичны, мама.
      – Не всегда Спок.
      Со вздохом Спок поднял глаза. Уже наступила ночь и наверху блистали звезды.
      – Отец спланировал мое будущее за меня, – сказал он. – И он не высокого мнения о людях.
      – По крайней мере я надеюсь, что с одним исключением.
      Спок сказал:
      – Я сожалею…
      – Ох, прекрати Спок! Я пошутила.
      – Да, – Спок вздохнул. – Отец будет недоволен, – сказал он наконец.
      После продолжительного молчания Аманда произнесла:
      – В древней земной пьесе один герой говорит: ?Превыше всего быть верным самому себе?. Это был не очень светлый персонаж, но совет хорош. И еще одно литературное произведение с Земли, поэма, говорящая об выборе пути. Выбор может создать проблемы, но можешь ли ты честно пойти по пути, который выбрал для тебя отец, не чувствуя сожаления?
      – Нет, – сказал Спок. – Разумеется я постарался бы подавить эмоции. Но я почувствовал бы сожаление.
      – Когда ты собираешься принять решение?
      – Я уже решил, – признался Спок. – Я приму назначение в Академию Звездного флота. Скоро я должен дать свой ответ.
      – Если хочешь я сама скажу об этом отцу.
      – Нет, – сказал Спок. – Это моя задача.
      Он снова поднял взгляд. Звезды, яркие и жестокие в разбавленном воздухе Вулкана взывали к нему из глубин космоса.
      – Девиз Академии Звездного флота тоже из старого земного языка, – сказал он. – Ex Astris, Scientia.
      – Это латынь, – сказала Аманда. – От звезд знания. – В темноте она коснулась его руки. – Но для тебя я знаю лучший девиз. Ad Astra.
      – Да, – пробормотал Спок. – К звездам.
      К звездам.
 
       30.10.2005