3.2.1. Выражение «ищите женщину» употребляется, когда хотят сказать, что виновницей какого-либо события, бедствия, преступления оказывается женщина.

Семья в коммунистические времена официально признавалась партией как ячейка общества, но так же официально партийцы должны были думать, прежде всего, о партии. Была тогда песня со словами: «Прежде думай о партии, а потом о себе» (шутка, слова немного изменены, но совсем немного).

В марксизме-ленинизме принято официально женщин признавать равными мужчинам. Но это в теории, на практике было все совсем не так.

Женщин в руководстве страны тогда практически не было. Если не считать единиц на второстепенных должностях. Все руководители коммунистического режима своим жёнам отводили второстепенное место. Правда, иногда брал с собой по заграницам всю семью.[158] Но ведь плохо он кончил, сняли его со скандалом. Одним словом, стоило руководителю начать уравнивать свою женщину с собой, как добром это для него не оканчивалось.

3.2.2. Вот так и с. Он вообще оказался не типичным коммунистическим вождём в женском вопросе. Соответствующим образом и кончил.

Впрочем, во всем остальном он был достаточно типичен. « — дитя своего времени и той партийно-государственной системы, в которой он рос и двигался от должности к должности».[159] Так бы и продолжал существовать, если бы не стал отрываться от коллектива.[160]

Уважаемый, похоже, был человек простой. Выглядел энергичным красавцем. «Ведь и вправду, на фоне старческой беспомощности Генсеков последних лет, молодой, вроде бы энергичный, обаятельный казался „мессией“, посланником Бога в уставшей стране».[161]

А огромное пятно на лысой голове старательно не показывали народу, как потом и отсутствие пальцев на руке. Зачем портить впечатление нашему наивному телезрителю.

Опять же говорил складно, много и неглупо. Никакого сравнения с, в последние свои годы плохо читающим «свои» доклады даже по бумажке. мог не только складно говорить, но и публично дискутировать. А то, что матерился порой, так это только в узком партийном кругу знали.[162] Гласность в период горбачевской перестройки во многом оставалась ограниченной. Особенно в начале её, когда ещё контролировал ситуацию, точнее не позволил ей выйти из-под его контроля. Впрочем, до полной потери власти в декабре 1991 года первый советский президент всегда имел рычаги влияния на СМИ. Да и именно в среде творческой интеллигенции его любили больше и дольше, чем остальной народ. Свобода слова — вот, пожалуй, и все, что он дал этому народу. Но эту свобода нужна очень немногим. А вот хлеба с маслом хочется всем.

Сложнее было другое. любил власть и связанные с ней привилегии.[163] Любил очень сильно, но, кто из добравшихся до вершины власти, её родимую не любил? Это то же в порядке вещей. Правда, любил он больше символы власти (материальное благополучие, шум толпы и поклоны нижестоящих), чем право делать дело и принимать ответственность. А именно это и является подлинной властью, и это самое трудное — принимать решение, добиваться его исполнения и брать ответственность за его результаты.

«…Генсек принадлежал к той породе номенклатурных комсомольских и партийных работников, которые в изобилии размножились после смерти и заполонили ниши государственного правления. Беда большинства из них, сообщали информаторы ЦРУ, проистекала из амбициозности и непрофессионализма., дилетант в политике и экономике, способен увлекаться крайностями, очень податлив к воздействию стихии. Некоторые источники сообщали о его нерешительном характере, о влиянии, которому он подвержен со стороны консерваторов, о постоянных колебаниях и шараханьях».[164] Даже сочувствующие первому и единственному президенту СССР говорили и писали примерно тоже.[165]

Недоброжелатели же отмечали: «По жизни представлял собой ярко выраженный тип „голого политика“. Никогда в жизни не работал на производстве, не служил в армии. Никогда ничего не умел, никого не вылечил, не одел, не обогрел. По карьерной лестнице ловко, в этом умении ему не откажешь, переходил из рук в руки. От Кулакова к, от него к Устинову, дальше к Рейгану, от него к старшему Бушу. Именно такое „движение по рукам“ сформировало тип как политического деятеля».[166] Уточним ещё раз, что это было мнение крутого недоброжелателя. Многие другие были помягче, но в принципиально высказывали то же самое.

«Заняв высшие посты в партии и государстве, должен был осознать или хотя бы почувствовать, что, к своему несчастью и несчастью руководимой им партии и страны, он лишён необходимых данных руководителя такого ранга. Но он, по оценке современников из самых различных политических лагерей, не почувствовал и не осознал этого, преисполненный ощущением своего высокого предназначения».[167]

Он этого не чувствовал. Да и в среде пожилых старцев Политбюро с их далеко не высочайщим интеллектуальным уровнем, надо прямо сказать, что казался почти что гением. Ему бы только больше той заботы о государстве, которая все же была у его коллег по партийному ареопагу.

Супруга была для будущего главного перестройщика нечто большим, чем для всех его предшественников на посту Генерального секретаря.[168] «…Примерный комсомольский вожак, познакомившийся в МГУ со своей будущей женой, — однолюб».[169]

«Она всегда верховодила в своей небольшой семье, и, в бытность его партийным секретарём в Ставрополе, шутливо называли „подкаблучником“. Когда же его провинциальная карьера пошла в гору, без особых усилий с его стороны (он был воистину „баловень судьбы“ и, как одному сказочному персонажу, ему оставалось только фартук подставлять под золотые яблоки, падающие с волшебной яблони), Раиса Максимовна продолжала ревность опекать его, всячески подталкивала его честолюбие, заводила нужные знакомства».[170]

«Она не отделяла себя от мужа не только в семейной, но и в политической жизни»[171]. Она была для него как муза для поэта, которая вдохновляла и подталкивала на новые свершения. «Он — её идея и смысл её политики»[172]. Но политика не поэзия, это гораздо прозаичнее.

Сама же супруга первого и единственного советского президента говорила: «Никогда в его государственный или политические дела не вмешивалась. Считала лишь своим долгом поддержать, помочь. Обсуждали ли мы что-то? Мы с спорим, и очень часто по самым разным вопросам. Я прошла свой самостоятельный жизненный путь. Много лет работала со студентами. Занималась наукой. И, естественно, у меня есть свои собственные взгляды и представления. Поэтому мы, как и все нормальные люди, обсуждаем, спорим, иногда ссоримся».[173]

Характер был у Раисы Горбачёвой специфический. Бывший руководитель охраны рассказывал, что ещё до назначения на эту должность был наслышан о своенравности Раисы Максимовны, её самовлюблённости и даже вздорности».[174] Кстати, бывший руководитель охраны её супруга написал не только эти слова, но и кое-что положительного о её личности.

Он хотела для мужа высшей должности (см. пункт настоящей книги) и он получил её. По многим показателям Раиса Максимовна была выше жён других Генеральных секретарей, но одна особенность — не была она типичной супругой высшего правителя нашей страны. Именно нашей страны. Умом, как известно, Россию не понять.

3.2.3. Немного преувеличивая, можно сказать, что, возведя своего супруга на высший престол страны, Раиса Максимовна его же и погубила.

В странах Запада принято, чтобы супруга президента (премьер-министра, министра и т.п.) была видна почти не меньше, чем её супруг. Жену американского президента даже принято называть «первой леди». Но это у них, а у нас…

«У нас так, — говорила Раиса Максимовна, — если рядом с Рейганом его Нэнси, это совершенно нормально. А если появился с женой — это уже революция. Когда стал главой государства, в России в отношении жён руководителей страны была одна традиция — не существовать. И эта традиция была сформулирована ещё во времена. Жены главы государства как понятия вообще не было. Поэтому моё появление рядом с и было воспринято, как революция».[175]

На самом деле воспринято было по-другому. В 1990 году один из еженедельников написал: «Советские граждане уже давно считают, что она слишком часто мелькает на официальных мероприятиях».[176] И это дипломатическое выражение, многие люди думали более критично.

«Какие серьёзные вопросы вы обсуждаете с вашей женой?» — спросили у советского лидера американские журналисты. «Все», — не задумываясь ответил генсек. Огромное влияние на его супруги, дипломированной преподавательницы философии, отмечали все, кто близко знал эту царственную пару, не разлучавшуюся, как правило, во время многочисленных поездок за рубеж».[177] «Михаил Горбачёв без неё не делал шага в своих поездках по стране или зарубежом».[178]

Особенно недобрым словом стали вспоминать супругу, когда красивые обещания её мужа так и остались обещаниями. Публичное явление Раисы Максимовны народу с телеэкранов раздражало многих, и мужчин и женщин.[179] «Людей раздражало и то, что в эти во многом пустые поездки брал с собой супругу. Раздражало её постоянное желание как-то выделиться, обратить на себя внимание — в манере одеваться, вести себя. Писем по этому поводу шло множество — в газеты, на телевидение», — писал, руководитель охраны.[180]

К началу 90-х годов популярность пала довольно низко и не в последнюю очередь благодаря его супруге Раисе Максимовне. это хорошо понимал, написав: «Мне не хочется быть злорадным, говорить какие-то обидные слова ей „вслед“. Но я прекрасно знаю, что именно с горбачевской поры отношение у наших женщин к „первой леди“ особое, раздражённое».[181] Наверное, бабы завидуют друг другу, могут сказать некоторые. Но автор настоящей книги слышал такие же речи от мужчин — офицеров госбезопасности ещё до 1991 года. Обычно плоховато воспринимаются жены верховных правителей в России, если они начинают играть собственную игру на политическом поле страны.

Видимо, в данном случае, супруга должна знать своё место. Каждому сверчку нужен свой шесток.

3.3.1. В конце 1990 года народный депутат СССР, бывший помощник «неожиданно» раскрыл тайну. Причём, сделал вполне в духе времени, т.е. публично, в беседе с корреспондентом. Якобы ещё в декабре 1984 года бывший председатель КГБ СССР, а затем Генеральный секретарь ЦК КПСС подготовил записку о том, что просит поручить ведение Полибюро и Секретариата ЦК КПСС. Это было якобы формой признания последнего наследником.

Надо отметить, что в конце 1990 года популярность внутри страны стала стремительно падать. Набирал авторитет его основной соперник —. Тут бы популярность главного перестройщика и поддержать.[182] Путём пристёгивания к личности другого стабильно популярного политика сделать это было можно.

«Тайна», раскрытая, как и ожидалось, не оказалась незамеченной. Об активном участии в создании этой версии писал Вадим Печенев[183] и не только он.[184]

Что это было откровение души человеческой или вовремя подготовленная пропагандистская акция в поддержку первого советского президента? Попробуем разобраться.

3.3.2. Был ли у наследник? Действительно, кое-какие основания для такого разговора, конечно же, есть.

«По поручению сделал в апреле 1983 года доклад о на торжественном заседании в Кремлёвском Дворце съездов. Это был важный сигнал для партийного аппарата. Одно из заседаний июньского Пленума ЦК КПСС, также по поручению, вёл. Отчётно-выборная кампания в КПСС осенью 1983 года проходила также под руководством, который присутствовал на некоторых наиболее важных областных партийных конференциях».[185]

Похоже, что генеральный секретарь выделял бывшего первого секретаря обкома Ставрополья. Тут особых споров нет. Но, во-первых, выделял или назначил преемником? А, во-вторых, только ли он? Может и в равной степени?

Имя популярного предшественника для тут было как нельзя кстати. Быть выдвиженцем было лестно и выгодно (с точки зрения получения дополнительной народной популярности).[186] Тем более, что чьим-либо выдвиженцем нужно было бы быть, иначе сложно объяснить причину, почему это старцы из Политбюро выбрали ни очередного такого же старца, а совсем молодого (по их понятиям).

И в самом деле, не наследником же непопулярного быть. Тем более нельзя было быть ещё и «наследником» (наряду с ), так как тогда было очевидно, что являлся обычным любимцем Политбюро, многие из членов которого просто были согласны передать высшую власть именно ему. Этот вариант был неподходящим. Особенно, после того как стал изменять политическую окраску.

Тут самый смак быть выдвиженцем именно популярного предшественника и одновременно оказаться не всем угодным в старом Политбюро. С трудом, дескать, прошёл. Повезло, якобы, нам грешным, выпала козырная карта.

Было важно вовремя и погромче объявить себя наследником нужного человека. Особенно хорошо, если это сделает внешне независимый источник. Вот это обстоятельство (слишком выгодно и вовремя начато) и вызывает некоторое сомнение в достоверности факте наследования. Самое первое сомнение, но за ним возникли и другие. Кстати, писал: «Думаю, что эти публикации носят конъюнктурный характер».[187] Но это он о «передаче наследства», что и вызывает основной интерес, а не просто о тесном сотрудничестве Генерального секретаря с бывшим первым секретарём Ставропольского обкома.

О том, что пользовался определённым доверием и поддержкой сообщал,[188],[189],[190] В. Кеворков,[191],[192] В. Легостаев[193] и многие другие. Некоторые из них, конечно, повторяли чужие мысли, но особых сомнений это положение не вызывало.

Нет только убедительных объективных доказательств того, что назначил своим преемником, а не просто выделял.[194] «Как бывший член Политбюро, — писал тот же, — должен сказать что ни одного свидетельства, что готовит в преемники, мы, члены Политбюро не имели».[195]

написал обтекаемо: «В 1983 году при именно стал просматриваться как возможный приёмник …».[196] Как видим, о прямом выборе наследником он тоже не говорит. «Стал рассматриваться», ещё не означает, что был уже рассмотрен. Да и кем рассматривается тоже не говориться, может быть ближайшими коллегами.

3.3.3. Интересно, что бывший директор ЦРУ США У. Колби в конце 1992 года, когда поднимался вопрос об американских агентах влияния в СССР, счёл нужным подчеркнуть: «Вообще-то все новое руководство России было создано …

Он блестяще сформировал и новый класс советского руководства — ведь был его протеже».[197] Как видим, даже американцев устраивала версия, что наследником называли.

Но верить словам представителя основного конкурента (т.е. США) нужно с оглядкой. Причём, с большой оглядкой.

3.3.4. Впрочем, существовала и иная точка зрения. Например, бывший тогда членом Политбюро ЦК КПСС вспоминал: «Сейчас пишут о том, что якобы сориентировался на, как на своего преемника на посту руководителя страны. В частности, об этом говорит и пишет, который был помощником. Должен сказать, что в узкий круг руководителей партии не включал, никогда не упоминал его как возможного преемника на посту руководителя партии, ничем не выделял среди других членов Политбюро».[198]

Однако эта точка зрения не кажется слишком убедительной, хотя бы уже потому, что «пострадал» от, а народную популярность «отдавать» обидчику вряд ли хотел. Кстати, в словам, уже косвенно чувствуется важность быть приёмником, о чем ранее подчёркивал автор настоящей книги.

Хорошо знающий, написал просто: « так и не обозначил своего возможного преемника».[199] Написал бы он до того как разошёлся с, словам бы его цены не было, но он сделал это уже позже и потому верить ему нужно с оглядкой.

Заметим, что многим бывшим генералам от госбезопасности не льстило, что их любимый председатель протежировал главному перестройщику, и они это подвергают сомнению. Например, Рэм Красильников, писавший : «Не станем спешить называть крёстным отцом. В генсеки он выдвинут не … ещё мог держаться какое-то время на авторитете, но к избранию его Генеральным секретарём ЦК не имеет отношения. Скорее, его усадили в кресло руководители Советского Союза, те, кто считался его сторонниками в Политбюро».[200]

Ну, бог с ними с, и им подобными. Послушаем мнение вроде бы незаинтересованного работника партаппарата Вадима Печенева, написавшего: «Я сомневаюсь в…том, что будто бы не знает, что сама по себе эта запись в тот период не могла сыграть сколько-нибудь решающей роли в назначении после смерти на должность Генсека (на что многие из нас — я это хорошо помню — тогда, действительно, надеялись)., мне кажется, лукавит, (если я ошибаюсь, то пусть он меня поправит), умалчивая, что при том соотношении сил, которое существовало в Политбюро, приход к власти после смерти был так же предрешён, как приход на вершину власти после смерти Суслова и. Более того, я уверен, что очень влиятельный и чрезвычайно коммуникабельный помощник бывшего председателя КГБ, нынешний президент Научно-промышленного Союза СССР, хорошо знал это».[201]

Ну и что с того, что знал? Не он один лукавил на Олимпе власти. Там это дело привычное. Надо же дураков из простого народа ещё раз одурачить.