Тайлер дергал ногой в такт музыке и пытался пускать кольца через каждые два такта. У него ничего не получалось, и он ругался тонким сипловатым голосом.

И без того тусклый свет лампы мерк, обволакиваемый плотным облаком сизого табачного дыма.

– Слышь, Девро! – вдруг окликнул Люка Тайлер. – Не спишь еще?

– Нет, – Люк посмотрел на капрала.

– А то, я вижу, лежишь и пялишься в одну точку. Думал, может быть, ты и спишь так, с открытыми глазами.

– Нет, – качнул головой Люк.

– А что, у нас здесь был парень, спал с открытыми глазами. Бывало, завалится и дрыхнет, а глазищи сверкают, как серебряные доллары. – Тайлер сипло усмехнулся. – Иногда зайдешь в палатку вечером и не поймешь, то ли спит, то ли нет. Я ему как-то сказал: "Пит, говорю, ты бы буркалы закрывал, когда дрыхнешь". А он мне: "Пошел ты к такой-то матери, Джози. Зато Ви-Си не просплю". Слышь, мол, нас всех порежут, а он живой останется, а? Как тебе? По-моему, он просто двинутый был. Ненормальный.

– Может быть, – ответил Люк.

Он понимал: Тайлер вовсе не нуждается в его ответе, ему просто нужен кто-нибудь, слушающий эту бесконечную трепотню.

– Уж не знаю, какого хрена он видел, когда спал, – ухмыльнулся капрал, – а только грохнули его через два дня после нашего разговора.

– Неужели? – безразлично поддержал Тайлера Люк.

Не то, чтобы ему было очень интересно, просто болтовня успокаивала. Капрал мог рассказывать долго и вроде бы не скучные вещи, но делал это так монотонно и нудно, что самый терпеливый слушатель в их взводе – Боб Болдуин – засыпал, не дотерпев даже до половины самого короткого рассказа.

Именно на это и надеялся Люк. Ему не спалось. Мыслями он уже был дома – до конца срока оставалось чуть меньше месяца – и воспоминания мешали солдату заснуть.

– Вот я и говорю, – продолжил Тайлер. – Война – такая сучья штука, спи хоть с открытыми глазами, хоть с закрытыми, хоть задницей кверху, хоть на голове, а суждено тебе подохнуть – все равно подохнешь, как ни хоронись.

– Это верно, – согласился Люк. Его начала одолевать дремота.

– Слышишь, Девро, – вдруг снова спросил Тайлер. – А ты чем займешься в Штатах? – и быстро добавил: – Стой, не говори… Сам угадаю. Врачом, точно? Дантистом?

Люк приподнялся на локте.

– Почему дантистом? – заинтересованно спросил он.

– А-а-а! – Тайлер засмеялся. – Был у меня один знакомый дантист. Тоже француз. Лекарь, мать его. Как-то зуб заболел, морду раздуло. Ну, я, понятное дело, к нему побежал… Так, мол, и так, зуб болит. Он этак внимательно посмотрел на меня – ну, ни дать ни взять, отец родной, – мать его – и говорит: "Лезь в кресло, парень, у тебя флюс, драть будем". Ну, я, понятное дело, в кресло-то забрался, пасть открыл как смог. А этот придурок клещами мне в рот залез и давай душу вытаскивать. Чуть, скотина, всю челюсть не выдернул.

Тайлер достал еще одну сигарету, раскурил и выпустил дым в потолок.

– И что дальше?

– Ну что. Морду он мне разрезал в двух местах. Гной выпускал, мать его. Пришел я домой, а через день все поновей. Я опять к лекаришке поскакал. А физиономия – в окно не просунешь. Весь город хохотал, пока я к этому придурку бежал. Ну взял его за грудки. Ты, говорю, мать твою, зубы лечишь или как? Он меня опять в кресло усадил, смотрел, смотрел, чуть все глаза себе не сломал. А потом и говорит: "Пардон, мол, молодой человек. Ошибся, мол, зуб не тот выдернул". Я думал, убью его со злости. Ну, в общем, он мне зуб выдернул, а потом новые бесплатно вставил. Так вот я и говорю, этот док очень уж на тебя похож. Такой же интеллигентный, умный. Только в очках. Как у тебя насчет родни в Тайлере, штат Юта, а Девро?

– Нет. У меня там родни нет, – усмехнулся Люк.

– А то я подумал, может, ты и по семейной линии. Тоже вроде людей любишь, а? – Тайлер весело ухмыльнулся и подмигнул.

– Да нет. Дантист – это не для меня. – Люк вздохнул и покачал головой.

– Ну ладно. Это я так. Побазарить. А в самом деле? – капрал сел на койке, сбросив приемник на подушку.

– В самом деле? Да я как-то еще не думал всерьез, – Люк вздохнул. –Наверное, в университет пойду. Выучусь на учителя начальных классов. Тайлер посмотрел на солдата не без уважения и хмыкнул:

– А что, дело хорошее. Университет, это для тебя, парень. Глядишь, когда у нас будут учителя вроде тебя, и разных говенных битников станет поменьше. А то житья от этой дряни нет. Тут ведь главное что? – пустился в полемику Тайлер. – Главное, как детей воспитать. Нормально воспитаешь – вырастут нормальные люди, нет – получится разное дерьмо. Это уж точно. – А ты кем станешь? – спросил капрала Люк.

– Я-то? – ухмыльнулся Тайлер. – А хрен его знает. К учительству у меня, как пить дать, склонности нет. Я ведь вспыльчивый, весь в папашу. Скорее всего пойду на какую-нибудь заправку работать. Или в автомастерскую. Тут уж я любому из нашего взвода дам сто очков вперед, запросто. Кто-то быстро пробежал мимо палатки, и капрал умолк. Они прислушались к тишине. Ничего, только где-то далеко, в джунглях, кричал какой-то зверь да надрывались в душной влажной ночи лягушки.

– Фу ты, мать твою, – облегченно засмеялся капрал. – Чем ближе к дому, тем страшнее. Новобранцем так не боялся, как сейчас, веришь, нет?

И в ту же секунду ночь пронзила автоматная очередь, а следом дикий истошный крик:

– Тревога!!! Би-Си!!!

В одно мгновение капрал схватил Ар-15, сунул в карман две обоймы, пару гранат и выскочил из палатки. Люк последовал его примеру. Палаточный городок уже кишел солдатами. Мимо Люка промчался Бейд, на ходу выкрикивающий ругательства. К одинокой автоматной пальбе присоединились еще несколько Ар-15, а следом басовито заревел М-60. Где-то впереди ударил взрыв ручной гранаты.

Люк побежал в ту сторону, откуда доносилась стрельба.

В его голове стучала мысль: во многих палатках горят лампочки, вьетконговцы накроют лагерь из минометов! Он не мог даже выстрелить по палаткам, потому что сзади еще бежали ребята.

На ходу перезаряжая автомат, Люк выскочил на окраину городка и увидел стоящих и лежащих "Джи-Ай". Огонь стихал. Черная стена безмолвных джунглей высилась в четверти мили от лагеря, и Люк ожидал увидеть в темноте леса вспышки выстрелов, но… Пальмы стояли застывшими молчащими рядами. Молочно-серебристый свет круглой луны освещал полосу земли, протянувшуюся от палаток до леса, и на ней никого не было. Потревоженная трескотней выстрелов ночная птица выкрикнула проклятие людям и смолкла.

Через минуту стрелял уже только один автомат. Его хозяин, распластавшись в траве, поливал джунгли огнем, продолжая орать:

– Тревога!!! Ребята, тревога, мать вашу!!! Огонь!!! Ви-Си!!!

Солдаты стояли, молча глядя на него, сжимая в руках бесполезные "Армалиты"[18].

Люк увидел озадаченного Тайлера, щурящегося от вспышек выстрелов Бейда, непонимающего "Кинг-Конга", сжимающего в руках массивный М-60, удивленного Болдуина, все еще вглядывающегося в темные молчащие джунгли. Стрелок повернулся на бок, чтобы сменить обойму, и Люк увидел перекошенное лицо сержанта.

Обнаружив стоящих за спиной солдат. Скотт заорал им:

– Огонь, ребята!!! Ви-Си!!! Вы видите, они идут!!! ОНИ ИДУТ!!!

Он быстро вставил обойму в магазин и, перевернувшись на живот, открыл огонь.

– СТРЕЛЯЙТЕ, МАТЬ ВАШУ!!! – ревел сержант, перекрывая треск автомата.

– СТРЕЛЯЙТЕ ЖЕ, РЕБЯТА!!!

– Сержант! – крикнул кто-то. – Сержант!!!

Ар-15 смолк, и Скотт обернулся к солдатам.

– В чем дело, рядовой? – неожиданно сухо спросил он. – Что случилось?

Я отдал приказ! ПОЧЕМУ НИКТО НЕ СТРЕЛЯЕТ?..

– Но сержант… – растерянно сказал Бейд. – В кого?.. Там, – он кивнул в сторону джунглей, – никого нет.

– Нет? – прищурился Скотт. – Ты говоришь, нет, Смолл?

– Нет, сержант, – подтвердил Бейд. – Там никого нет.

– Значит и Ви-Си там тоже нет? – глаза сержанта превратились в два черных провала. – Нет?

– Мне очень жаль, сержант, но… – Смолл оглянулся на молчащих солдат.

Люку показалось, что Скотт на мгновение растерялся. Но всего лишь на мгновение.

– Когда я прикажу ПРЫГАТЬ, – вы будете спрашивать, на какую высоту, рядовой! – процедил он и повернулся к солдатам спиной. – Все свободны. Девро остаться!

Бейд вздохнул и пошел к своей палатке. Один за другим солдаты расходились, пока сержант и рядовой не остались вдвоем.

Скотт как-то очень устало выпрямился. Он был похож на столетнего старика. Сержант посмотрел на Ар-15, словно видел автомат первый раз в жизни. Шершавая ладонь прикрыла глаза.

Люк смотрел на Эндрю, и ему вдруг стало очень жаль этого ЧЕЛОВЕКА. Он с немалым удивлением заметил седую паутину, четко обозначившуюся в коротких волосах. Сейчас Скотт выглядел отнюдь не тем бравым рубахой-парнем, которого видели солдаты днем. Шелуха слетела с него, обнажив то, что жило внутри сержанта все это время.

– Девро… – последовала пауза.

– Да, сержант, – отозвался Люк. – Я здесь.

– Скажи мне… Там же были Ви-Си? Да, мальчик? Они были там?

Скотт убрал ладонь от лица, и на рядового взглянули глаза смертельно уставшего человека.

– Боюсь, сержант, что…

– Но ты ведь мог их НЕ ЗАМЕТИТЬ В ТЕМНОТЕ? – перебил рядового сержант. – Скажи мне? Ты ведь МОГ? Они были там?

Люк мучительно искал ответ. Правда заключалась в том, что врага НЕ БЫЛО, но… Скотту было так НУЖНО услышать "да".

– Да, сержант, – после секундного колебания ответил рядовой. – ОНИ МОГЛИ БЫ БЫТЬ ТАМ, Я ПРИШЕЛ ПОЗЖЕ.

Он сказал правду.

– Я знал, что могу тебе доверять, мальчик, – выдохнул Скотт, садясь на траву и опуская автомат рядом с собой.

– Сержант, – начал Люк, – я думаю, вам лучше пойти лечь спать…

– Нет, Девро. Они могут сунуться еще раз, – сержант смотрел в какую-то точку, которая находилась над черной стеной джунглей. – А эти раззявы часовые снова проворонят их. И все погибнут. Все…

– Нет, – спокойно сказал Люк. – Они ВРЯД ЛИ сунутся еще раз, сержант.

Вряд ли.

Он понимал: у Скотта срыв. В общем-то, в этом не было ничего особенного. Рано или поздно ТАКОЕ случается с большинством. Только у всех ЭТО заканчивалось по-разному. Одни приходили в себя, других отправляли в Штаты. В лечебницу. Вроде той, о которой он читал у Кизи[19].

– Ты ведь не знаешь, на ЧТО способны гуки. Ты не знаешь… – голос сержанта был сухим и выцветшим, как желтый осенний лист. – Гуки – хитрые звери. Ты отвернешься, а они тебе нож в спину. Да, мальчик, вот так.

Люк продолжал смотреть на Скотта.

– Хотите, я подежурю вместо вас, сержант? – предложил рядовой. – А вы отдохните.

Эндрю вскинул на него глаза. Они были настолько глубокими и пустыми, что Люк испугался. Всего на секунду.

– Спасибо, Девро. Но я останусь сам. Ты можешь уснуть, а ведь ОНИ только этого и ждут, мальчик. И часовые могут уснуть. Все могут уснуть. Нет, останусь я, а ты иди отдыхай.

– Но, сержант… – попробовал возразить Люк.

– Иди отдыхать, рядовой, – тихо и твердо сказал Скотт.

– Да, сержант.

Солдат повернулся и пошел к палатке. – Эй, Девро! – окликнул его сержант. – Я здесь, сержант.

– Ты хочешь домой?

Вопрос настолько не вязался с ситуацией, что Люк растерялся.

– Ну… Наверное…

– Я знаю, мальчик, – Скотт улыбнулся, но не ему, а каким-то своим мыслям. – Ты хочешь снега. Тебе нравится снег?

– Не знаю, сержант.

Он, действительно, не знал. Снег был чем-то, прочно и навсегда вошедшим в его жизнь. Ответить на подобный вопрос было не проще, чем на такой: "Нравится ли тебе дышать?" И Люку трудно было понять, ЗАЧЕМ это знать сержанту.

– Наверное, да, сержант.

– Вот видишь. Мне тоже нравится снег. У нас в Уайттеле много снега зимой. Ты бывал в Монтане, мальчик?

– Нет, сержант.

– О-о-о. У нас в Монтане много снега. А в этой дерьмовой стране снега нет. Вообще. Как ты думаешь, почему?

– Наверное, климат, сержант.

Скотт улыбнулся. Это была снисходительная улыбка. С таким выражением говорят взрослые с детьми.

– Климат здесь ни при чем, Девро. Просто ГУКИ – ДРУГИЕ ЛЮДИ. Не такие, как мы. Бог не дал им снега. Они не знают, что такое снег. ОНИ ДРУГИЕ ВО ВСЕМ. Ты поймешь это со временем, мальчик… Да, нужно время… А теперь иди спать. Я останусь здесь.

– Сержант…

– Спать, рядовой. Это приказ.

– Да, сержант.

Скотт молча смотрел, как солдат идет к лагерю.

…Тайлер ждал Люка в палатке. Он сидел на койке и крутил приемник.

Увидев входящего приятеля, Джозеф вопросительно кивнул головой.

– Ну что?

– Ничего. По-моему, у Скотта нервный срыв.

Тайлер с сомнением хмыкнул.

– Знаешь, не думаю. Мне кажется, что сержант спятил. Поверь моему опыту. Я видел дела и покруче. Не сегодня-завтра у него "съедет крыша" окончательно, и Скотт отправится в Штаты.

– Думаешь? – спросил Люк.

Ему не хотелось, чтобы капрал оказался прав. Он с симпатией относился к Скотту, особенно после случая с воронкой.

– Уверен, – серьезно ответил Тайлер. – Поверь мне, парень. Сержант спятил. Могу поспорить с тобой сотней против десятки, что через день его "отбуксируют" в Сайгон, а там…

– Посмотрим, – быстро оборвал капрала Люк. – Давай спать. Уже поздно.

Тайлер хмыкнул и пожал плечами.

А утром сержант Эндрю Скотт выглядел свежим, отдохнувшим и совершенно здоровым. Никто больше не вспоминал ночное происшествие, приняв непоправимое за обычный нервный срыв.

Ветер хлестнул его по щекам, вырвав из объятий этого сна. Люк Девро повернул голову и посмотрел на сидящую рядом девушку. Ронни заинтересованно листала одну из папок. Волосы ее раздувались и превратились в светлую золотистую бахрому. Карие с желтыми ободками глаза стали напряженными. Видимо, обдумывала что-то, заключенное в этих папках. Ронни подняла руку и поправила волосы, забросив их за ухо. Жест, автоматический, очень естественный, понравился Люку, и он… Улыбнулся.

– А что значит "Д. У. 1-76"? – вдруг спросила она, словно почувствовав взгляд унисола.

– Код. Личный военный номер. "Диллан Уотсон". Инициалы.

– Я так и думала… – кивнула Ронни. – Так и думала.

– Это что-нибудь дает нам? – спросил Люк.

– Ни черта. Даже зная имя и фамилию, мы ничего не сможем выяснить.

– Почему?

– А ты представь, милый, сколько разных Дилланов Уотсонов бродит по Штатам. Тысяч десять – пятнадцать, не меньше. – Ронни вдруг резко повернула голову и не без удивления посмотрела на унисола. – Знаешь, а ведь ты уже говоришь, почти как обычный человек. Честное слово.

Люк снова улыбнулся.

– Я знаю.

Грузовик-трайлер плавно плыл по дороге. Он покачивался на поворотах, но люди в лаборатории этого не чувствовали. Амортизаторы гасили любые колебания кузова.

Вудворт и Гарп стояли возле операционного стола, делая вид, что пытаются восстановить Джи-эр'6. Унисол все еще продолжал часто моргать, но у людей не было сомнений относительно его участи. Единственная причина, по которой они все еще возились с полутрупом, – Джи-эр'13.

“Рядовые, – заявил он, – я знаю, что вы медики. Нам нужно восстановить как можно больше солдат. Это облегчит нашу задачу".

И им ничего не оставалось, кроме как вяло промямлить: "Да, сэр" и отправиться к операционному столу.

Вудворт надеялся, что "тринадцатый" не вспомнит о двух лежащих в холодильных ваннах солдатах. Случись это, произошла бы катастрофа. Унисолы под командованием убийцы-психопата. Может ли быть что-нибудь опаснее? Вряд ли. Начальник лаборатории искоса поглядывал на сидящего у пульта управления Джя-эр'13. Солдат смешивал лекарства в одной большой колбе. На столе справа лежал пятидесятикубиковый шприц.

Десять минут назад у него в голове возник план. Опасный и трудноосуществимый, но все-таки план. Другого не было.

Но для его выполнения нужно время. По всем расчетам два-три часа. Они должны дождаться нужного момента. Это возможно, если унисолу не взбредет в голову прикончить еще кого-нибудь из них.

“Будем надеяться, что все пройдет нормально. Будем ОЧЕНЬ надеяться".

Вудворт вздохнул и склонился над Джи-эр'6.

“Ну, а если они не станут пытаться осуществить его план. Что тогда?”

Он старался рассуждать хладнокровно и беспристрастно, насколько вообще можно быть таковым в подобной ситуации.

"Тогда? Скорее всего, "тринадцатый" будет какое-то время охотиться за сбежавшим "сорок четвертым", убивая всех направо и налево. Затем его мозг откажет совсем, и унисол… Страшно, лучше не думать о том, что произойдет тогда. Но они, почти наверняка, умрут в числе первых. И он, и Гарп, и Спилберд. Что же тогда остается? – Вудворт знал ответ. – Остается убить этого ублюдка прежде, чем "тринадцатый" начнет свой кровавый путь. Он – их порождение, значит, им и платить. Пришло время".

Начальник лаборатории все еще надеялся на то, что им удастся выжить. Но заставил себя думать о ХУДШЕМ исходе. Пусть надежда теплится на самом дне его естества. "Пусть. Может быть, так даже лучше".

Вудворт видел, как Джи-эр' 13 закончил свою работу и заправил шприц получившейся смесью.

– Ни черта не выйдет, – вдруг жарко шепнул Вудворту Гарп. – Этот парень все равно не выживет.

– Тише! – зашипел на него начальник лаборатории. – "Тринадцатый" может тебя услышать!

Гарп согнулся к самому телу умирающего солдата и бросил настороженный взгляд в сторону "сержанта Скотта".

– Что будем делать? – почти беззвучно спросил негр.

– Если ОН поймет, что мы не можем ему помочь, то скорее всего убьет нас… Гарп кивнул обречено.

– Я думаю так. Надо работать, а если он что-нибудь будет спрашивать, тянуть время.

Унисол поднял шприц и вонзил его себе в сердце. Ладонь нажала на поршень, выдавливая получившуюся смесь.

– Что он делает? – изумленно спросил негр.

– Поднимает мышечный порог, – тихо ответил Вудворт. – Делает себя сильнее.

– Вот мать твою! – выдохнув, подавленно отреагировал Гарп. – Только этого-то нам и не хватало. Ну, отлично.

Вудворт ничего не сказал. Он думал.

"А что, если броситься на унисола сейчас? У них есть скальпель, и, возможно, им удастся перерезать этому выродку глотку. Если, конечно, повезет…”

Но тут же осадил себя.

Стоп. Не реально. Все строится на "возможно" и "если". А у них не может быть "если". Есть всего лишь один шанс. Одна попытка. И нужно действовать наверняка. Второй попытки уже не будет. Джи-эр'13 просто не допустит ее. Не даст застать себя врасплох дважды. Вудворт очень боялся, что он не даст сделать этого и единожды.

Унисол извлек шприц и, откинувшись на спинку кресла, прикрыл глаза. Гарп, не говоря ни слова, указал на него глазами, но врач лишь отрицательно покачал головой.

Еще рано. Слишком рано. Не сейчас. Через два-три часа.

Тайлер, штат Юта.

Ронни изумленно осматривала улицы, по которым полз "бьюик".

"Господи, я-то думала, что меньше той дыры – Хендерсона – городов не бывает, ан нет. Сыскался и поменьше. Славный город Тайлер! Город! Ха!" Тайлер был, действительно, одним из самых крохотных городов в Юте. Сотня улиц, тридцать тысяч жителей, магазинчик, бар, да еще суд. Вот и все, что представлял из себя "славный" Тайлер. Хотя, были еще коровы. Эти рогатохвостатые "граждане" бродили по улицам так же запросто, как в Лос-Анджелесе ездили автомобили. Они сбивались в небольшие стада и расхаживали с видом едва ли не более независимым, чем сами жители. Сразу чувствовалось, что коров в Тайлере любят и уважают. По крайней мере, не меньше, чем приезжих.

Вообще-то, строго говоря, чужаков в Тайлере не любили вовсе. Они врывались в тихую спокойную жизнь города и тут же разрушали ее начисто. Это было не сложно. Достаточно подтолкнуть бампером какую-нибудь из "ленивых пестрых тварей", как та поднимала рев, и жители всего города сбегались к месту происшествия, словно только что у них на глазах пристрелили мэра. Ну а уж если на шкуре коровы обнаруживали хотя бы малейшую царапину, виновника сразу хватали за шиворот и тащили в тот самый суд, которым так гордился Тайлер.

Дальше все происходило быстро – у обвиняемых не было повода жаловаться на проволочки – и по давно накатанному сценарию.

Судья, – понятное дело, местный житель, – заслушав обвинителя – местного, разумеется – и адвоката, – тоже коренного тайлерца, – быстро приговаривал обвиняемого к двумстам долларам штрафа плюс судебные издержки – еще пятьдесят долларов.

Ну а если обвиняемый начинал спорить и доказывать, что "эта хвостатая сука только что лазила во-о-он по тем зарослям терновника, – взгляните в окно, господин судья, – там должно быть и ободралась, дура", – то ему моментально увеличивали размер штрафа вдвое и отпускали подобру-поздорову.

И в этом случае стоило улепетывать подальше, утешаясь тем, что легко отделался.

Сейчас Тайлер дремал. Сытый послеобеденный сон сморил его, и на улицах царило затишье. Даже коровы не разгуливали, а улеглись в пыли на обочинах, поглядывая из-под полуприкрытых век – устало и томно – на медленно ползущую по улицам бело-желтую развалюху, словно раздумывая, вздернуть ее на рога сразу или все-таки сперва выяснить, какого черта ей здесь надо. Старик, клюющий носом у дверей собственного дома, надвинув на глаза пятиведерный "стетсон"[20], заслышав шум мотора, ленивым движением сдвинул шляпу и подозрительно проводил «бьюик» глазами.

Ронни вздохнула. Господи, а мэром у них, наверное, Джон Уейн. Или Клинт Иствуд[21]. Она улыбнулась.

– Останови, пожалуйста, – попросила девушка, когда машина поравнялась с небольшим магазинчиком готовой одежды, в витрине которого торчал манекен в "стетсоне" и с ковбойским ремнем на бедрах. Одет этот псевдоковбой был по всем правилам Запада. Стеклянные глаза смотрели на чужаков с мужественным прищуром. Растопыренные пальцы из папье-маше тянулись к муляжу "смитт-вессона". Так и казалось, сейчас этот "Санденс Кид"[22] рванет из кобуры пушку и откроет огонь по улице, превращая ее в решето.

Ронни выбралась из машины и, подмигнув манекену, – знаешь, милый, ты похож на одного нашего приятеля с бензоколонки, правда, он уже умер –вошла в магазин.

Звякнул колокольчик, укрепленный над дверью. Тонкий радостный звук поплыл по небольшому уютному зальчику, вызывая из темных прохладных недр молоденькую продавщицу.

На ней болтался безразмерный кожаный жилет с длинной бахромой. Под воротником клетчатой рубашки был повязан пестрый шейный платок. Светлый "стетсон" был явно великоват и периодически сползал девушке на уши и на лоб.

– Чем могу вам помочь? – спросила продавщица.

Ронни, сдержав улыбку, и постаравшись придать лицу серьезное выражение, сказала:

– Добрый день. Я хотела бы купить рубашку и брюки.

– Мужские или женские, мэм?

– Мужские, – Ронни посмотрела через витрину на улицу.

Их появление вызвало ажиотаж в городе. На противоположной стороне появились три здоровяка. Они хищно поглядывали из-под широких полей шляп в сторону "бьюика" и о чем-то тихо разговаривали.

“Уаоооу. Скандалы нам ни к чему. И тем более, в таком сумасшедшем городке, как этот".

– Какой размер, мэм?

– "М", – ответила Ронни, не отрываясь от окна.

– Это подойдет?

– Конечно, спасибо, – девушка лишь мельком взглянула на что-то светло-синее, завернутое в полиэтиленовый пакет.

– Пожалуйста, сорок семь долларов, мэм.

– Да… Да… Ронни выудила из кармана остатки своих капиталов и, положив на прилавок две пятерки, десятку и двадцатку, схватив пакеты, помчалась на улицу.

Продавщица пробормотала ей в спину что-то похожее на "заходите еще", но Ронни уже не слышала.

Она выскочила из магазина и обнаружила еще одного типа, стоящего у самых дверей.

Видимо, всех четверых не очень устраивало появление чужака в их городе, и они намеревались дать это понять самым недвусмысленным образом. Проще всего было бы выбить стекла, но их, к удивлению здоровяков, не было и так.

– Прошу прощения, – улыбнулась Ронни хлыщу у дверей. Она скатилась с крыльца и быстро забралась в "бьюик".

– Поехали отсюда. Быстро.

Люк удивленно поверялся к ней.

– Что-нибудь случилось?

– Пока еще нет, но может. В воздухе пахнет потасовкой. Не чувствуешь, милый?

Унисол втянул носом воздух и кивнул.

– Нет.

Троица отлепилась от тротуара и неспеша направилась к машине. На их лицах застыло выражение ленивой скуки. Мышцы перекатывались под рубашками. Не требовалось много ума, чтобы понять: эти парни идут не о погоде разговаривать. Отнюдь.

– Поехали, поехали… – поторопила Люка девушка.

"Бьюик" фыркнул в лицо громилам облаком сизо-черного дыма и быстро покатил по улице. Они все еще смотрели вслед развалюхе, когда та шустро свернула на соседнюю улицу.

Здоровяки переглянулись и зашагали в том же направлении. Они знали ЗОЛОТОЕ правило этого города. Те, кто приезжал сюда, ОБЯЗАТЕЛЬНО останавливались перекусить. Или в баре "Звезда Тайлера", или в гриле "Нэнси-Джон".

Следующая улица, по которой они проехали, заканчивалась в духе Тайлера. Слева бар, справа мэрия и суд.

“Ребятам не приходится ходить далеко, – подумала Ронни, – это уж точно".

"Бьюик" снова свернул и проехал еще квартал, прежде чем девушка заметила небольшое заведение с огромными окнами и надписями на них: "Нэнси-Джон, гриль и пиво".

Двери, ведущие в гриль, были выполнены в стиле XIX века. Две створки, болтающиеся в ту и другую сторону, начинались на уровне груди и заканчивались у колен.

– Стоп, – скомандовала Ронни. – Не знаю, как ты, милый, а я очень хочу есть. Безумно. Могу проглотить корову.

Унисол смерил ее таким недоверчивым взглядом, что девушка усмехнулась.

– Ну, это выражение такое. Когда очень голоден, говоришь: "я съел бы корову", понимаешь?

– Да. Ты, действительно можешь, съесть целую корову?

– О, боже… – Ронни вздохнула. – Ладно. Пошли, сейчас и проверим.

Она вытащила из салона пакет с одеждой и протянула унисолу.

– Что это?

– Одежда, милый. Не беспокойся. Всего-навсего рубашка и штаны. Сейчас ты пойдешь в мужской туалет и переоденешься, а то твой костюмчик, по-моему, кое-кому не нравится в этом городе. И не только в этом.

– Зачем мне идти в туалет? – удивился унисол. – Я могу переодеться здесь. Солнце мне не повредит.

– Господи… Слушай, ты действительно такой… Или придуриваешься?

– Что значит "такой"?

– Все. Хватит. Делай, что тебе говорят и не разговаривай.

– Хорошо, – согласился Люк.

Девушка сгребла несколько папок и пошла к грилю. На пороге остановилась, обернулась ко все еще стоящему унисолу и сказала:

– Ну? Что стоишь-то? Пойдем, не стесняйся.

Штаны пришлись как раз впору, а вот рубашка оказалась маловата. Ронни не учла, что мышцы унисола в напряженном состоянии несколько увеличиваются. Когда он вышел из уборной, девушка улыбнулась и кивнула головой, словно говоря: "Ну вот. Теперь ты стал хоть немного похож на нормального человека".

Унисол подошел к столу и наклонился, чтобы отодвинуть стул. В ту же секунду раздался треск, и рукава отделились от остальной части рубашки. Ронни вздохнула. Люк спокойно стянул их с мощных мускулистых рук и аккуратно сложил на сиденье стула.

Сидящее в гриле посетителя немедленно обернулись. Поскольку основной контингент этого заведения состоял преимущественно из людей от тридцати пяти и выше, поступок Люка не мог не вызвать молчаливого осуждения. Испортить новенькую рубашку – за семнадцать долларов сорок девять центов! – это мог позволить себе только ЧУЖАК. Жители Тайлера ценили деньги. Практически все посетители носили "стетсоны" что, в свою очередь, позабавило Ронни.

"Похоже, у этих ребят "стетсоновская" лихорадка, подумала она. Да. В этом городе большая мода на ковбойский антураж. Странно, что они еще "кольты" на бока себе не понавешали. То-то была бы потеха".

Люк спокойно, не обращая внимания на эти почти враждебные взгляды, сел на свое место, и Ронни вдруг заметила вышитую желтым надпись над правым карманом: "Я – "крутой" парень. Меня зовут Джо".

Девушка еще раз вздохнула. В рубашке с оторванными рукавами и с этой дурацкой вышивкой унисол стал похож на стриженого битника.

Небрежной походкой подошла официантка – высокая крашеная блондинка с "ударным" бюстом и "лошадиным" лицом. Она сразу узнала в парочке приезжих и теперь всем своим видом давала понять, какое именно чувство вызывают у нее разные там "яйцеголовые".

– Пить будете что-нибудь? – безразлично произнесла блондинка, поглядывая куда-то в сторону.

– Да, – отозвалась Ронни. – Я – кофе. А ты? – она посмотрела на унисола.

Тот сосредоточенно изучал пластиковый жетон на груди официантки:

"ЧЕМ МОГУ БЫТЬ ВАМ ПОЛЕЗНОЙ? МЕНЯ ЗОВУТ БРЕНДА".

Блондинка была бы счастлива, если бы на нее посмотрит ТАК кто-нибудь из местных, но ЧУЖАК… Этот парень вызывал у нее раздражение.

– Бренда? – удивленно спросил он. – Да, "Джо", – ответила официантка. – Эй, ты будешь что-нибудь пить? – быстро спросила Ронни и взглянула на блондинку. – Лимонад. Он будет пить лимонад.

– Хорошо.

Бренда хмыкнула и пошла в сторону кухни, то и дело оглядываясь.

Она решила, что парочка весьма странная и надо приглядывать за этими ребятами получше. Чего доброго, еще вздумают удрать, не расплатившись. …Их было четверо. И все они терпеть не могли чужаков. Этих говенных "яйцеголовых", битников и прочее дерьмо, изредка залетавшее в их спокойный городок. Главный в компании, высокий сухой парень по кличке "Бетмен"[23], смотрел на эту проблему просто. «Увидел – врезал». Взгляды остальных не на много отличались.