Он не был плохим парнем, этот Игорь. Он просто не любил Анну. Тяготился ей. Почти ненавидел, с тоской ожидая освобождения от ее навязчивой любви.
      Я словил на свою щеку первую дождевую каплю и вернулся в дом. Анна все так и кружилась в танце.
      Я нашел или потерял?
      Ха! Конечно нашел. Клин выбивают клином. Я нашел взглядом Игоря — на том же диванчике — и направился к нему.
      — Мне нравится Анна, — сообщил я ему. И уселся рядом, ожидая его реакции. Если он сейчас врежет мне, скажет мне непечатное — он будет жить долго и наверно счастливо.
      — Дерзай, — пожал он плечами и оценивающе посмотрел на меня. Потом широко, от души улыбнулся и снова кивнул: — Дерзай.
      — Но она тебя вроде любит? — осторожно поинтересовался я.
      Он пожал плечами.
      — Ты ей не подходишь, — жестко сказал я. — Ты никогда не боялся, что она очнется — и бросит тебя?
      — Я предпочитаю об этом не думать, — сухо ответил он. — И вообще, у нас в последнее время большие проблемы.
      — Большие, — кивнул я, не отрывая от него взгляда.
      Ее горе из-за твоих измен. Ее боль из-за твоего равнодушия. Ее втоптанные в прах надежды. Ее морщинки у глаз, которые появились за те годы, что она ждала, пока ты повзрослеешь. Ты ни разу не подарил ей цветка — но вот ее слезами можно оросить Сахару. И тот нерожденный ребенок. Маленькая светловолосая девочка с серыми, как у тебя глазами. Анне уже почти тридцать — сколько еще она бы промучилась с тобой?
      Я помогу тебе, Анна.
      Я избавлю тебя от такой жизни.
      Потом я коснулся его руки своей, и, глядя на танцующую, сказочно прекрасную в движении Анну, не колеблясь более, внес эррор в код Игоря. Я почувствовал, как в его мозгу тут же лопнул маленький, но важный сосудик, и он обмяк.
      Король умер.
      Да здравствует король.
      Я запоздало укорил себя — ну зачем надо было делать это тут? Нет чтобы где — нибудь в другом месте, не на ее глазах. Но слишком уж он меня взбесил этот менеджер, причинивший столько горя моей любимой.
      И тут Анна в добром десятке метров от нас — замерла.
      Словно что — то почуяла.
      Медленно обернулась, посмотрела на меня, на Игоря и торопливо пошла к нам.
      — Что с ним? — тревожно спросила она.
      — Да вот сидел, разговаривали, а потом он вроде как уснул, — развел я руками. — Перепил наверно.
      Она, не слушая меня, торопливо схватил его за руку
      — Игорь, — тихонько позвала она. — Игорь!
      — Да что ты так переживаешь, — поморщился я.
      — Игорь, — тревога в ее голосе усилилась, она рванула ворот его рубашки и припала щекой к его бледной безволосой груди.
      — Игорь! — неверяще закричала она, видимо, не уловив стука сердца.
      — Игорь! — она трясла его, словно надеясь, что от этого что — то сдвинется в его теле, и он снова откроет глаза.
      — Игорь!!!
      Вокруг мгновенно собрался народ.
      — Скорую надо вызвать, — неуверенно предложил кто — то, перекрывая серебристый голос певицы.
      — Так Шурик врач! — воскликнул кто — то, — где он?
      — Шурик! — закричали все разом.
      — Игорь, — непонимающе шептала Анна, сидя около него на корточках и гладя его по голове. — Все будет хорошо, все…
      И слезы ее текли по неподвижному лицу.
      Я поморщился. Я был готов к тому, что его смерть не понравится Анне. Это проходит. Гораздо неприятнее было смотреть как Анна, не стесняясь никого, с щемящей нежностью целует застывшее лицо Игоря — легкими, как движения крыльев бабочки, поцелуями.
      — Анна, я с тобой, — напомнил я ей.
      Она, глядя на меня безумными глазами, раздельно сказала:
      — Пошел к черту. Мне нужен только он.
      — Он мертв! — закричал я.
      — Мертв? — непонимающе посмотрела она на меня.
      Тут сквозь толпу протиснулся худой парень, приоткрыл Игорю веко, послушал пульс и вскинул на людей тревожные глаза:
      — Ребята, Игорь умер…
      Наступившую на мгновение тишину прервал отчаянный крик Анны.
      — Нет! — рыдала она. — Нет, Игорь!!!
      Люди, пряча глаза, отходили от нее.
      Я вышел из дома. Я не мог слышать рыдания Анны, которые что — то рвали в моей душе. Что — то они мне напоминали.
      «Это пройдет», — уговаривал я сам себя.
      Я сел на крыльцо, заткнул уши и посмотрел на ночное небо.
      «Ты меня обманул, Люци», — сложились в надпись звезды.
      — Ты тоже, — ровно ответил я.
      « — Я отдал тебе Рахиль», — опровергнул Господь мои слова.
      — Ты отдал мне Анну. А я отдал тебе пароль, — пожал я плечами. — Ты же не просил пароли от всех тринадцати последовательных входов.
      Бог помолчал, потом с виноватыми нотками в голосе — неслыханное дело — сказал:
      « — Я не знал, что так получится».
      — В следующий раз, едва она родится — скажи мне, — устало попросил я. — И я отдам тебе оставшиеся пароли.
      « — Договорились».
      — Я уже смертен? — внезапно спросил я.
      « — Нет, — с сожалением отозвался Господь в моей душе, — сделка не состоялась».
      И тут я, наконец, вспомнил, где я слышал такие же, как у Анны рыдания. Много веков назад один глупый ангел так же рыдал, бродя по пеплу Гоморры. Так же его сердце разрывалось от горя, и жизнь казалась конченной. Я тогда, признаться, очень не хотел жить — но что сделается бессмертному? Вода выталкивала меня, огонь лишь опалял кожу.
      «… but love is gonna save us…» — напомнила девушка с серебряным и равнодушным голосом, окуная меня в свою музыку, словно в холодный горный поток. Он накрыл меня с головой, заковывая льдом сердце, анестезируя мою душу. Я вынырнул из него, жадно хватая воздух.
      «… but love is gonna save us…» — повторила девушка.
      Я закрыл глаза.
      Хорошо, Анна.
      Я тебя люблю.
      Я не обреку тебя на те же самые мучения, через которые прошел я. Кто же знал, что этот Игорь стал для тебя единственной настоящей любовью в твоей теперешней жизни, и что ты не захочешь меня — ни под каким соусом, так же как и других? Кто ж знал, что его смерть разобьет тебе сердце?
      В прошлый раз я отнял у тебя жизнь, Рахиль. Теперь, похоже — тоже.
      Я посмотрел на часы.
      Прошло четыре минуты. Необратимых изменений в мозге еще не произошло.
      Я неторопясь вытащил сотовый, набрал номер на другой стороне планеты и сказал:
      — Анна? Привет, это Люци. Ты забыла у меня косметичку… Завтра я приду к тебе с ней, ладно?
      — Я тебя жду. Всегда жду, — просто ответила она.
      Я помолчал и, наконец, спросил.
      — Ты правда любишь меня?
      — Больше жизни, — медленно поклялась она.
      — Тогда жди меня завтра, Анна! Я обязательно приду!
      Я захлопнул крышку сотового, еще раз кинул взгляд на циферблат часов и неохотно поднялся со ступенек крыльца.
      Я не позволил себе смотреть на Анну — эту. Предельно четко, с пронзительной ясностью я понял, в чем была подлянка Бога. Да, это Рахиль, моя родная и любимая девочка. Только она уже прожила двадцать восемь лет — и годы мяли ее душу, словно глину в руках гончара. И время-гончар — не тот, что века назад, от моей Рахили не осталось и следа. Я аккуратно обошел ее, чувствуя какое — то презрение и злость — за то, что я ее так любил, а она меня предала.
      Не узнала…
      Не полюбила…
      Я слегка взлохматил волосы Игорю, снова переписывая его код и восстанавливая поврежденный сосуд. Как только я уловил его вздох, я развернулся и, не оглядываясь, пошел прочь. Я шел, понимая, что больше я сюда не вернусь. Шел, с какой — то безумной надеждой — что она догонит меня, не эта чужая Анна, а моя Рахиль, обнимет и никуда не отпустит. Шел, и серебристый голос пел мне вслед:

      "…we are lost
      and found
      but love is gonna save us…"

      Дождь разошелся вовсю, я шел, и капли струились по моему лицу.
      — Господи, что мне теперь делать, — неумело стирая их, шептал я. Остановился — и все же оглянулся.
      Анна, стоя на крыльце — обнимала Игоря, припадала к его плечу, впечатываясь в его тело — словно боясь, что он может исчезнуть. Она обнимала его — словно самое драгоценное в жизни.
      Что ж, наверно так и есть.
      Я повернулся и пошел, иногда поглядывая ввысь.
      «Бойтесь сбывшихся желаний», — сияла выложенная из звезд надпись на небе.
 
      * В рассказе использован текст композиции DJ Бенни Бенасси «Love Is Gonna Save Us»
      ** Автор чтит Господа как Бога нашего и ни в коем случае не является поклонником Сатаны. Данный текст рожден размышлениями над Библией — уж слишком неясно говорится в ней о причине ниспровержения Люцифера на землю. Слишком странно выглядит дальнейшее невмешательство Господа в земные дела.
      *** Приношу свои извинения оскорбленным бабочкам.