Невзрачный седой мужичонка, медленно двигаясь за парнями, остановился, достал из-под полы поношенного пиджака небольшую портативную рацию и тихо по-чеченски сказал:

– Они выходят.

– За стоянкой их уже ждут. Будем брать, – ответил Гасан Камаев, руководивший операцией.

Парни, щелкая семечки, прошли автомобильную стоянку, перешли улицу и свернули в узкий грязный переулок. Пройдя несколько дворов, они неожиданно остановились. Долговязый, с пустыми глазами наркомана, бросив под ноги кулек, огляделся, потом подошел к металлическим воротам и трижды постучал в калитку, потом еще два раза. Железо гулко передало звук ударов, через несколько минут глухо стукнул замок. Из-за открывшейся калитки выглянула небритая рожа с красными, воспаленными от пьянки глазами. Увидев парней, рожа расплылась в довольной улыбке. Пароль был не нужен, боевики, воевавшие не один год вместе, узнали друг друга.

– Салам аллейкум, – тихо произнес долговязый.

– Салам, брат, – ответил небритый. – Проходите, ждем только вас.

Парни вошли, быстро пересекли двор и скрылись в одноэтажном доме с покосившейся крышей из блеклой от времени черепицы.

В большой комнате за столом, заставленным бутылками с водкой, блюдом с остывшим мясом и тарелками с овощами, сидели шестеро боевиков. Мужчины обнялись с пришедшими, гортанно выкрикивая приветствия, кто-то поспешно стал разливать по стаканам водку. Но застолья не получилось.

Со звоном рассыпались стекла, и в комнату влетели две свето-шумовые гранаты «заря». Несмотря на опьянение, боевики мгновенно бросились на пол. Взрывы оглушили, вжали в пол боевиков, парализовав их волю.

В следующую секунду вылетели оконные рамы, двери были сорваны с петель. Дом заполнили вооруженные до зубов омоновцы в черных комбинезонах и черных вязаных масках.

Боевиков били ногами, заламывали руки за спины, тут же обыскивали и извлекали пистолеты, ножи, гранаты. После этого их тащили во двор, упирали лицом в забор, из соседних комнат вытаскивали оставшихся, которые отсыпались после обильных возлияний.

– Все? – спросил майор Камаев, стоявший на середине двора, у выходящего последним омоновца. Тот утвердительно кивнул.

– Кто хозяин? – Этот вопрос уже относился к задержанным боевикам. Те молчали.

Гасан указал двум бойцам на не отошедшего еще от пьяного угара угрюмого, небритого чеченца. Один из омоновцев прикладом автомата ударил бандита по почкам, когда тот согнулся пополам, другой омоновец провел мастерскую подсечку и в следующую секунду, едва боевик распластался на земле, до хруста вывернул ему руку. Чеченец завыл от нестерпимой боли.

– Кто хозяин? – повторил вопрос Камаев.

– Вот тот, – простонал боевик, указывая свободной рукой на пожилого мужчину в потрепанной одежде.

– Тащите его сюда, – распорядился майор.

Омоновцы бросили боевика и направились к пожилому. Ухватив его за ворот, грубо подтащили к Камаеву.

– Где тайник? – спросил Гасан, склонившись к лицу старика.

– Я ничего не знаю, —дрожащим голосом пролепетал тот.

– Сейчас я отрежу тебе голову. – Из рукава камуфляжной куртки майора выпрыгнул кинжал. Остро отточенное жало клинка уткнулось в кадык пожилого мужчины.

Старик достаточно пожил на свете, чтобы знать – война доводит человеческое сознание до звериного естества. И чем больше на войне человек льет крови, тем больше ему этого хочется.

– Ну? – Кинжал слегка надрезал морщинистую кожу на шее старика.

– На краю огорода, под розовым кустом, – выдавил из себя хозяин дома. Старика отшвырнули обратно в толпу задержанных.

Гасан Камаев в сопровождении четырех омонов-цев прошел на задний двор, где был небольшой огород, на котором раскинулись пожухлые кусты картофеля. В углу у забора рос развесистый куст неухоженной чайной розы.

– Поищите лопаты или лом, – распорядился майор.

Через несколько минут земля была разрыта, и показалась деревянная крышка люка.

– Погреб замаскировали под тайник, – задумчиво произнес один из бойцов.

– Цепляйте трос, – приказал майор.

Когда к рукоятке люка был привязан тонкий капроновый трос, бойцы отошли в сторону. История этой войны знала немало примеров, когда боевики минировали тайник с оружием. На этот раз все обошлось, крышка после некоторых усилий наконец открылась.

Подойдя к черному провалу люка, Гасан снял с груди американский армейский фонарь Г-образной формы и осветил черный провал. Сперва луч света охватил стены подвала, добротно выложенные силикатным кирпичом. Дальше вырвал из темноты длинные деревянные ящики с боеприпасами, поверх ящиков лежали автоматы, снайперские винтовки, ручные пулеметы. Возле ящиков, опираясь на них, стояли гранатометы «муха» и реактивные огнеметы «шмель». В дальнем углу на треножном станке Гасан увидел несколько комплексов противотанковых ракет «фагот».

– Ух ты, настоящая пещера Аладдина, – восторженно воскликнул один из бойцов, разглядывая арсенал.

– Скорее Бабая, – усмехнулся Гасан Камаев. – Ладно, зови телевизионщиков. Будем демонстрировать свои «трудовые» успехи.

Портативный японский генератор «Сони» работал почти бесшумно. Выделяемой энергии хватало на то, чтобы обеспечить электричеством весь лагерь арабских наемников. Но командир отряда Абдулл Камаль позволял включать генератор только раз в сутки, чтобы ознакомиться с новостями. Благодаря вездесущим СМИ можно даже в дремучем лесу быть в курсе всех событий в мире или стране, достаточно для этого иметь спутниковую антенну.

У арабов параболическая тарелка, выкрашенная в камуфляжные расцветки, была установлена на горе. Кабель от нее тянулся вниз к подножию, где в лесу разместились арабы.

Сегодняшние новости Бабая не радовали. На экране телевизора была показана расстрелянная автомобильная колонна. Три грузовые машины с разбитыми стеклами, изрешеченными бортами и брезентовыми тентами. Возле машин были сложены несколько десятков изуродованных тел боевиков. Немного в стороне от общей массы лежал один-единственный труп.

Камера оператора наплыла на лицо убитого, стоящий рядом мужчина в камуфляже склонился к трупу и повернул лицо к камере.

– Вот на этой заброшенной дороге, – вещал за кадром восторженный голос комментатора, – нашел свою смерть полевой командир по прозвищу Шамиль Одноногий, одна из самых одиозных фигур чеченское го сепаратизма. За ним долго охотился спецназ внутренних войск, и, как говорится, «сколь веревочке ни виться, будет ей конец». И этот конец сейчас мы, тележурналисты, фиксируем.

Кадр сменился, теперь на экране возникла новая картинка. Бойцы ОМОНа извлекают из-под земли ящики с боеприпасами, автоматы, винтовки, гранатометы, противотанковые ракеты.

Голос комментатора по-прежнему не скрывал восторженных интонаций:

– Благодаря многоходовой сложнейшей операции ОМОНу удалось захватить остатки банды недавно убитого Шамиля Одноногого, которые скрывались на явочной точке в Моздоке. Здесь же был обнаружен тайник с большим количеством разнообразного оружия и боеприпасов. Не исключено, что банда Одноногого готовилась лровести в городе еще один теракт, но этим планам, к счастью, не дано было осуществиться.

– Шайтан, – зло выругался Абдулл, жестом приказав переводчику Магомеду замолчать.

Всё рушилось. Убит Пастух, но его отряд уже давно не совершал больших дел, был не более чем реликвией войны с федеральной властью, а вот бессмысленная потеря тайника с оружием – весьма ощутимый удар. Это был самый большой склад Бабая.

«Как же они на него вышли?» – мелькнула мысль в голове алжирца. О тайнике знали только он и старик, который уже несколько лет его сохранял. Но Абдулл недавно рассказал о тайнике Одноногому, который решил стать шахидом.

Камаль вспомнил кадр из новостей. На шее Пастуха был четно виден след от пореза ножом. Видимо, полевого командира убили после, сперва выпотрошили все, что тот знал. К горлу подступил ледяной ком, Бабай вдруг ощутил, как вокруг его шеи стягивается невидимая удавка.

– Пора отсюда уходить, – тихо прошептал Абдулл Камаль. Занятый своими мыслями араб не заметил, как недобро блеснули глаза переводчика Магомеда Хусейнова.

– С вас двести девяносто три рубля, – произнесла миниатюрная молоденькая блондинка с огромными серыми глазами и остреньким, чуть вздернутым носиком. Виктор, изголодавшийся по женской ласке за время его криминально-военной одиссеи и теперь не пропускавший ни одной приметной особы, на этот раз абсолютно бесстрастно расплатился и не спеша стал укладывать в полиэтиленовый пакет продукты: колбасу, сыр, хлеб, пакет с кефиром. Сунув сдачу в карман, Савченко направился к выходу.

Выйдя из магазина, он несколько секунд смотрел на проносившиеся по дороге машины. Глядя на мелькающие разноцветные силуэты, Виктор пытался определить свое состояние. Еще несколько дней назад он чувствовал себя абсолютно свободным. Со вчерашнего дня Савченко неожиданно ощутил на себе посторонний внимательный взгляд, «ошейник слежки». Сжившись с опасностью, бывший морпех немного расслабился. А сейчас в спокойной, сытой цивильной жизни он внезапно почувствовал бурление адреналина в кровеносных венах. Такое бывает, когда идешь на «боевых», где-нибудь на тропе в «зеленке» или по горному склону. Зрение сосредоточено на поиске «усиков» противопехотных мин или прозрачной лески растяжек, а слух настроен на любой посторонний звук, и весь организм готов к бою, смертельной схватке. Не успевшее забыться чувство опасности теперь всплыло из глубин подсознания, мобилизуя весь организм на новый смертельный бой.

Перестав созерцать мчащиеся автомобили, Виктор повернулся и не спеша зашагал в сторону своего нового дома. Чувство чужого взгляда по-прежнему сверлило ему позвоночник. Но, сколько Савченко ни вглядывался в зеркальные витрины магазинов, обнаружить соглядатаев не удавалось.

Уже подходя к дому, где снимал квартиру, Виктор подумал: «Может, это уже начало паранойи или шизофрении? Что-то там психологи бормочут про синдромы?»

Завершить самоанализ бывший разведчик морской пехоты не успел, из подъезда вышел немолодой грузный милиционер, прижимая к правому боку коричневую папку из кожзаменителя.

– Добрый день. – Милиционер остановился, преграждая вход в подъезд и поднеся руку к козырьку фуражки, официально представился: – Капитан Наливайко.

– Не понял?

– Участковый здешний, – пояснил милиционер и тут же задал вопрос: – Это вы проживаете в семьдесят первой квартире?

– Я, – кивнул Виктор. – Квартиру снял официальным путем, через агентство. Заключили контракт, могу показать копию, если надо.

– Ясно, – кивнул участковый, но уходить не собирался. —А как бы на ваши документы взглянуть? Порядок, сами понимаете, такой. Тем более время сейчас знаете какое. Каждый день мероприятия типа «Вихрь антитеррор», всякие там «Перехваты».

– Понимаю. – Савченко вытащил из нагрудного кармана паспорт, выданный ему майором Донцовым, и протянул милиционеру.

– Так-так, – разглядывая страницы паспорта, бормотал Наливайко себе под нос. – Брагин Виктор Петрович… восьмидесятого года рождения… Тирасполь… Регистрация… угу, все в порядке. – Возвращая документ владельцу, милиционер неожиданно спросил: – Чем здесь занимаетесь?

– Пригласили сниматься в кино, – безразлично ответил Виктор. – На «Мосфильм».

– В сериале, что ли? – с нескрываемым любопытством спросил капитан. .

– Да нет, в боевике.

– А-а. – Интерес участкового к жильцу неожиданно улетучился. Козырнув, милиционер пошел восвояси. Виктор, сунув паспорт в карман, удивленно пожал плечами и облегченно вздохнул. Видимо, инстинкт самосохранения сыграл с ним шутку.

Поднявшись к себе в квартиру, он даже предположить не мог, что в это время капитан Наливайко в своем кабинете давал отчет о разговоре с «квартирантом» высокому молодому человеку, годившемуся участковому в сыновья.

Уход из Чечни был делом решенным. Бабай не стал ставить в известность никого из полевых командиров, ни даже самого президента Ушастого, подумав про себя: «Раз он хочет в одном лице совмещать и политическую и военную власть, пусть совмещает. Пусть и воюет без меня».

Абдулл Камаль знал, что из-за ухода из Чечни кое-кто из спонсоров будет смотреть на него косо, но у него есть оправдание. Арабы должны объединиться, чтобы вместе воевать против американской агрессии. Он ведет своих людей в Афганистан на помощь братьям по вере.'Вот только дорога эта будет кружной, через страны врагов истинной веры….

Бабай посмотрелся в зеркало. Его лицо было очень знакомо многим тысячам людей, слишком часто его показывали по телевизору.

Араб провел рукой по лицу, по аккуратно подстриженной эспаньолке. Сбрить бороду – вряд ли это сильно изменит его внешность, необходима пластическая операция. Что ж, есть у него подходящая клиника и хорошие хирурги в стороне от этой войны. В городе, где никому и в голову не придет его искать. Несколько лет назад, предполагая нечто подобное, в клинику через преданного человека они с Пастухом вложили большие деньги. Теперь Пастух мертв, и ему уже не надо менять внешность.

Воспоминания об Одноногом Шамиле напомнили Бабаю о потерянном арсенале. От бессильной злобы Абдулл аж заскрипел зубами.

Он собрался уходить из этой проклятой Аллахом страны, и он уйдет не с пустыми руками, все тайники, которые его люди заложили в горах, они опустошат и заберут с собой. Оружие понадобится им на другой войне.

Абдулл вышел из своей палатки и обратился по-арабски к ожидавшей его распоряжений группе боевиков. Выслушав его приказ, наемники в знак почтения поклонились и разошлись. Каждый из них знал, что надо делать.

Лагерь стал стремительно пустеть, небольшие группы боевиков быстро покидали расположение. Оставшиеся начали готовить лагерь к уходу.

Трое суток шли подготовительные работы, возвращавшиеся группы приносили ящики с боеприпасами, гранатометы, ракеты, медикаменты, консервы и упаковки с галетами.

Наконец сборы были закончены, палатки, спальники, котлы уложены в тюки, которые грузились на мулов. На машинах по горным тропам не пройти, поэтому мулы и лошади – единственно возможный транспорт в этих местах.

– Груза так много, что часть его придется нести людям, – сообщил подошедший к Абдуллу переводчик Магомед. Несмотря на то что Магомед был чеченец, он решил уходить с арабами. Бабаю это нравилось, в противном случае, чтобы сохранить тайну, переводчика пришлось бы убить.

– Хорошо, – кивнул Абдулл.. – Что-нибудь придумаем.

Магомед Хусейнов молча поклонился и отошел в сторону, чтобы не мешать эмиру думать.

А задуматься предводителю наемников было над чем. Его люди – воины, а воинам не пристало таскать на себе груз, как ишакам. Значит, нужны еще мулы или лошади. Но чем больше животных, тем длиннее будет цепочка каравана, а это большая вероятность того, что их смогут обнаружить с воздуха. С другой стороны, бросить оставшиеся грузы значит потерять уважение подчиненных, которые не поймут, зачем нужно было вскрывать тайники, если потом бросить груз, как мусор. И оборудовать новый тайник по той же причине глупо, к тому же нельзя терять время.

«Выход должен быть», – решил про себя Абдулл Камаль, он уже знал, что надо предпринять.

– Магомед, – обратился он к переводчику. – Зови командиров групп, будем распределять оставшуюся поклажу.

– Я мигом, эмир, – снова поклонился Магомед и, круто развернувшись, побежал к заканчивающим навьючивать груз на мулов наемникам.

Для более эффективного управления своим отрядом Абдулл Камаль основную его часть разделил на три части. В первой и третьей были лучшие воины, они были хорошо вооружены и экипированы. В этих группах, кроме обычного оружия, были тяжелые пулеметы, гранатометы, переносные зенитные комплексы «стрела-М» и «стингер», готовые к бою в любую минуту.

Вторая группа, самая большая, состояла из полсотни навьюченных лошадей и мулов, погонщиков и носильщиков. Эта группа везла боеприпасы, продукты, противотанковые ракетные комплексы и несколько авиационных ракетных комплексов залпового огня. Весьма мощное оружие в партизанской войне. Для быстрейшего движения Бабай приказал своим людям время от времени менять местами погонщиков с носильщиками.

Кроме этих трех основных групп, было еще несколько мелких групп дозора и охранения. Дозорная группа шла впереди, разведывая путь, группы охранения двигались в стороне по бокам, оберегая от внезапного нападения основные силы. Эти группы были вооружены легким стрелковым оружием, и в их задачу входило лишь предупредить об опасности.

Магомед Хусейнов был включен в группу дозора, прокладывавшую путь всему отряду.

Семеро арабов, держа оружие на изготовку, не спеша вышли на небольшую поляну, раскинувшуюся блеклой плешью между двумя пологими горами.

Старший поднял бинокль, внимательно оглядывая окрестности, ничего подозрительного он не увидел. Взмахнув рукой, подал знак движения остальным.

Забросив за спину автомат, Магомед направился к старому покосившемуся дереву, на ходу расстегивая брюки. Никто из арабов за ним не последовал. Изображая оправление естественной надобности, чеченец сунул в едва заметное дупло на дереве винтовочную гильзу бутылочной формы. Затем, застегнув брюки, поспешил за удалившимися в лес разведчиками.

Вечером, когда солнце уже касалось вершин гор, на поляну вышел пожилой чабан с отарой овец. Он каждый день ходил одним и тем же маршрутом через эту поляну и каждый раз останавливался у покосившегося дерева. На этот раз он не зря запустил руку в дупло, пальцы нащупали прохладную гладкую поверхность гильзы.

Чабан улыбнулся в густую бороду, его черные, как антрацит, глаза лукаво блеснули. Депешу нужно было срочно доставить в село, его старший сын знал, как с ней поступить. Недаром сам майор Гасан Камаев дал ему рацию.

Группа «вымпеловцев», рассеявшись попарно, приближалась к селу. Двое суток назад сюда приехал со своим штабом полевой командир Умар Умаров, носивший прозвище Терминатор за свою нечеловеческую жестокость.

Умаров воевал обе кампании, а в перерывах между ними он даже умудрился съездить в Питер и похитить сына израильского бизнесмена, за которого потребовал от отца два миллиона долларов. Внутренняя и внешняя политика Израиля запрещает вести какие-либо переговоры с террористами, отец мальчика отказался платить выкуп. Ему по почте прислали сперва мизинец левой руки ребенка, потом правой. Несмотря на горе, отец был неумолим. Больше бандиты ничего отрезать у ребенка не успели, банду захватил РУБОП. Тогда Умарову удалось уйти и вернуться в Чечню.

На поимку бандита была выделена целая бригада Северо-Кавказского РУБОПа, но первыми на него вышли бойцы «Вымпела».

Получив информацию от Камаева, что Умар приедет попрощаться с умирающим от смертельной раны братом и, соответственно, останется на похороны, разведчики той же ночью выехали из расположения «Забытого полка».

Судя по воплям и причитаниям, раздающимся в деревне, брат полевого командира Умарова благополучно преставился. И с учетом мусульманских обычаев, в тот же день тело должно быть предано земле.

– Перебираемся к кладбищу, – негромко проговорил в микрофон радиостанции Игорь Маклахов. Группа диверсантов, расположившаяся полумесяцем, стала менять свои позиции. При этом правое крыло полумесяца осталось на месте, а центр и левое сместились вперед.

Макнамара со снайпером Сергуней залегли под кладбищенской оградой, выложенной из камней бесформенной горной породы.

Первыми на кладбище пришли шестеро чеченских боевиков. В маскировочной зелено-коричневой форме, перепоясанные подсумками с гранатами и запасными магазинами, все были вооружены. Но кроме автоматов, у каждого имелось и орудие труда. Кто-то нес лопату, кто-то лом.

– Пристяжь Умара, —догадался Игорь, наблюдая за боевиками.

– Они как на ладони, – с горечью заметил Сергуня. – За тридцать секунд я перещелкал бы их, как жестяных зайцев в колхозном тире.

– Нельзя, основную дичь спугнем, – отрезвил своего напарника капитан.

Боевики прошли по кладбищу мимо каменных надгробий. Найдя место для могилы, двое боевиков с ломами остановились и стали долбить грунт, обозначая контур прямоугольника.

Когда контур был готов, наступил черед тех, кто имел лопаты. Боевики работали споро, меняя друг друга. Через час могила была закончена. Двое остались возле нее, усевшись прямо на насыпанный холм земли перекуривать, остальные вернулись в деревню.

– Ну, хоть этих двух дай мне, – попросил у Игоря Сергуня, любовно поглаживая толстый ствол-глушитель своей снайперской винтовки.

– Они твои, – кивнул капитан и тут же добавил: – После того, как кончим Умарова.

Полевой командир не заставил себя долго ждать, вскоре из села донеслись вопли и громкое причитание.

Из-за поворота появилась траурная процессия. Впереди шестеро боевиков несли труп, завернутый в бледно-желтый атласный саван. За покойником шеренгой по шесть человек шли мужчины села. Впереди в черных пиджаках и высоких папахах двигались старейшины с морщинистыми лицами и седыми длинными бородами. Единственный, кто отличался от этого строя старцев, был брат покойного Умар Умаров. Он был в высоких сапогах, начищенных до блеска, в цивильном костюме черного цвета (символ скорби). Поверх пиджака была надета просторная камуфлированная куртка, перетянутая через грудь узким кожаным ремешком, прицепленным к деревянной кобуре со «стечкиным». На продолговатом черепе сидела невысокая каракулевая шапка.

За старейшинами шли односельчане и боевики из отряда Терминатора. Они отличались от местных жителей маскировочным облачением, землистым цветом кожи, которую можно было разглядеть издалека, и различным вооружением.

Хотя было достаточно и сельчан, вооруженных автоматами. Как догадался Маклахов, это были недавно разрекламированные боевики, сдавшиеся под гарантию амнистии. Тогда под прицелом телекамер они сдавали оружие и заявляли, что им надоела война. Теперь с угрюмыми лицами они снова держали автоматы, готовые в любую минуту применить их.

– Тут с оружием больше сотни человек, – задумчиво произнес Сергуня, разглядывая траурную процессию через оптику своей винтовки. – Вряд ли отобьемся от такой толпы.

Действительно, положение было более чем щекотливое, и, несмотря на это, был приказ, который диверсантам нужно выполнять.

– Нравится, не нравится, спи, моя красавица, – буркнул Макнамара себе под нос, потом включил рацию и стал отдавать распоряжения: – Будем работать. Снайперы валят боевиков, остальные в прикрытии. Тридцатисекундный шквал, потом организованный отход «гамбита». Терминатора работает Лис, Сергуня валит снайпера «чехов», дальше свободная охота по секундомеру. Начали.

Тем временем похоронная процессия достигла свежевырытой могилы, откуда-то появился мулла с толстой книгой Корана. Покойника опустили на землю.

В ту же секунду лицо Терминатора превратилось в кровавую маску. Тяжелая девятимиллиметровая пуля, угодив главарю боевиков чуть выше переносицы, отшвырнула его назад.

Следующий выстрел переломил пополам боевика, державшего на локтевом сгибе «СВД». Дальше снайперы работали в «свободном полете», выбивая из мечущейся толпы зелено-коричневые силуэты.

Сергунек палил из своего «винтореза» со скорострельностью автомата. Отстреляв один магазин, он тут же вставил второй и успел его расстрелять прежде, чем Макнамара скомандовал:

– Время.

Снайперы прекратили огонь и ползком стали пятиться, теперь наступила очередь автоматчиков.

Почувствовав, что ураган смертоносного огня стих, залегшие за могильными плитами уцелевшие боевики и «амнистированные» с волчьим азартом бросились в погоню. Прицельные очереди автоматов немного сбили с них спесь, но остановить их напор не удавалось. Преследователи, подобно масляному пятну, растекались во все стороны. Движение не прекращалось даже тогда, когда огонь чекистов прижимал их к земле: залегая, боевики упорно ползли вперед, умело укрываясь от пуль между могилами.

Правда, этот напор никто и не пытался остановить или хотя бы замедлить. Дав несколько прицельных очередей, диверсанты поочередно отходили, чтобы занять новую позицию.

Вырвавшись за пределы кладбища, преследователи бросились в погоню за виднеющимися в отдалении редкими силуэтами «вымпеловцев». Несколько человек были лакомой добычей для толпы.

Сорвавшаяся на бег толпа охваченных жаждой мести и азартом погони людей пробежала не больше десятка метров, как ее поглотила стена огня.

Гамбит – шахматный термин: нужно пожертвовать пешкой (или чем-либо), чтобы подставить противника под мощный, сокрушительный удар.

В данном случае диверсанты, ретируясь, выманивали боевиков на заранее установленные мины направленного действия «МОИ-100», сработавшие одновременно от дистанционного управления.

Вырвавшаяся наружу с неимоверной скоростью стальная шрапнель разила все на своем пути, разрывая и пронизывая живую плоть. Стальные шарики, не найдя цели, ударялись о кладбищенскую стену и рикошетили назад с не меньшей скоростью.

Когда дым и пыль, поднятая взрывом, рассеялись, из немногих уцелевших в этом аду желающих продолжить преследование не нашлось.

– Потери? – спросил Маклахов после того, как диверсанты углубились в лес и остановились на привал.

– Убитых нет, раненых нет, – последовал ответ.

– Отлично, можем возвращаться в «Забытый полк», на нашем щите еще одна победа, – улыбнулся Игорь.

Закончить он не успел, включилась зеленая лампочка внешней связи. Капитан переключил рацию на волну центра управления операцией, и улыбка сразу же сползла с его лица. После короткого радиосеанса капитан обвел строгим взглядом подчиненных и сказал:

– Отставить возвращение. Идем в квадрат «12:12», там нам доставят авиацией продукты и боеприпасы. Продолжаем работать, Бабай вылез из своей норы и направляется в сторону Панкийского ущелья;

На это августовское воскресенье у полковника ФСБ Клинаева были свои планы. Заядлый охотник не мог пропустить открытие сезона. Тем более что за многие годы компания подобралась весьма дружная и азартная, все было готово, чтобы отметить такое радостное событие.

Но, как говорится, «человек предполагает, а начальство располагает». Во второй половине дня в пятницу в кабинете полковника Клинаева зазвонил телефон. И не обычный городской аппарат, звонил телефон с гербом бывшего Советского Союза в центре диска набора номеров. Это была внутренняя линия, по ней могло звонить только руководство.

Тревожная пустота наполнила грудь начальника оперативного отдела. Проклиная все на свете, он снял трубку.

– Полковник Клинаев, – произнес он громко, но без особого рвения.

– Андрей Иванович, – из динамика донесся слащавый голос. – С вами говорит референт первого заместителя директора ФСБ.

– Слушаю вас.

– Дело в том-м, – последовала короткая пауза, – мой шеф хотел бы с вами повидаться в неформальной обстановке. Скажем, в воскресенье в пансионате «Лесной рай», это за городом. Во сколько вас бы устроило?

«Меня бы устроил понедельник в моем или его кабинете, разницы это не имеет», – с горечью подумал Андрей Иванович, но тут же похоронил эту мысль в извилинах своего мозга. Начальство не любит, когда с ним спорят, поэтому полковник коротко произнес:

– Давайте с утра.

– Сами приедете или прислать машину?

– Сам.

– Вот и чудненько. Пропуск вам закажут на одиннадцать утра. – Не прощаясь, референт отключился.

Андрей Иванович с досадой сплюнул, а заодно и выматерился в душе. Открытие охотничьего сезона накрылось медным тазом. Пришлось сесть на телефон и обзванивать друзей-охотников.

Субботу полковник провел перед телевизором. Домочадцы, информированные о «горе», постигшем главу семейства, старались обходить его стороной, ни под каким предлогом не беспокоя. Вечер и ночь прошли без эксцессов. Утром Андрей Иванович после обязательной гимнастики и водных процедур неожиданно задумался. Перед полковником встал вопрос, как одеться на неформальный выезд за город. В костюме и при галстуке вроде бы ни к месту, а вырядиться в спортивный костюм как-то неловко.

В конце концов полковник остановил свой выбор на повседневном костюме и стального цвета водолазке-«гольфе».

Оставшись весьма довольным своим видом, Клинаев бодро вышел из квартиры. Через час темно-вишневая «девятка» остановилась перед коваными воротами пансионата «Лесной рай». Двое охранников в черных комбинезонах, высоких шнурованных ботинках, с пистолетами в открытых кобурах проверили документы полковника, затем сверились с журналом пропусков. На Клинаева пропуск был выписан.

– Ступайте по центральной аллее до стоянки, там вам укажут, куда дальше двигаться. – Охранник говорил абсолютно бесстрастным голосом, как будто перед ним находился не полковник ФСБ, а заштатный инженеришка. Впрочем, с учетом отдыхающего здесь контингента, ничего удивительного не было.

Ворота медленно открылись, и «девятка» мягко вкатилась на территорию пансионата. Вокруг царил образцовый порядок: до блеска подметенная дорожка, фигурно подстриженная живая изгородь, лужайки с оригинально выложенными «альпийскими горками». Все вокруг дышало здоровьем, роскошью, богатством.

На стоянке было припарковано всего несколько машин, длинный черный лимузин «Роллс-Ройс», пара «шестисотых» «Мерседесов», похожих друг на друга, как близнецы-братья, за немцами пристроился серебристый «СААБ-9000». Полковничья «девятка» на фоне этого великолепия западного автомобилестроения смотрелась, как гадкий утенок в кругу павлинов.

– Клинаев Андрей Иванович? – Возле машины появилась симпатичная девушка в белой рубашке и красной форменной жилетке.

– Так точно, – неожиданно для себя по-военному бодро ответил полковник.

Девица с трудом подавила улыбку и серьезно проговорила:

– Вас ждут у пруда. – Кивком головы она указала направление, куда гостю следовало идти.

– Спасибо, – произнес Андрей Иванович, выбираясь из салона своих «Жигулей», но девушка его уже не слушала. Повернувшись, она быстро удалялась в направлении двухэтажного коттеджа.