Стелла в шестой раз посмотрела ни часы и встала, чтобы проверить время по настенным часам. Те спешили на три минуты, как обычно. Рики и остальные ушли примерно полчаса назад. Она вспомнила рождественское утро, когда Рики порывался уйти из дома, чувствуя, что случилось что-то ужасное. А теперь Стелла знала, что Рики в опасности и она должна поспешить в дом Робинсона. Он просил подождать час, но это слишком долго. В том доме скрывалось что-то ужасное, что-то, что погубило всех друзей ее мужа. Стелла никогда не считала себя феминисткой, но знала, как часто мужчины ошибаются, когда думают, что могут сделать все сами. Милли Шиэн, конечно, осталась бы дома и стала охать и вздыхать. Но она не из таких.
      Стелла взглянула на часы. Прошла еще минута. Она подошла к шкафу и надела пальто, потом остановилась. Может, она все жене в состоянии помочь им?
      — Чушь, — сказала она громко и вышла на улицу.
      Снег кончился, и Леон Черчилль, который заглядывался на нее с двенадцати лет, расчистил большую часть улиц. Другой ее поклонник, Лен Шоу с автостанции, очистил их подъезд — все же ее интрижки прошли не без пользы. Она легко завела “вольво” (Лен, помня Стеллу, чинил ее машину с чисто эротической нежностью) и выехала на улицу.
      Прямой проезд к Монтгомери-стрит был прегражден нерасчищенными улицами, и она поехала в объезд, вспоминая в уме расположение улиц. Машину трясло на оставленных Черчиллем ухабах, но Стелла выжимала из нее всю возможную скорость.
      На одном из поворотов машина въехала в сугроб. Подавшись назад, Стелла смяла почтовый ящик и уткнулась в металлическую ограду.
      — Черт! — она выскочила из машины. Попалась. Теперь без грузовика не обойтись. Но это потом. Сейчас нужно было спешить. Она пошла по Скул-роуд, не оглянувшись на машину. Дверь открыта, ключи в зажигании — ничего. Это может подождать.
      Стелла поняла, что ее могут подвезти, только когда рядом появился синий автомобиль, вынырнувший из белесого тумана. В первый раз в жизни она повернулась к нему и выставила вверх большой палец.
      Машина остановилась. В ней сидел грузный мужчина, радушно улыбающийся ей. Он открыл дверцу.
      — Это противоречит моим принципам, — сказал он, — но, похоже, Вам нужна помощь.
      Стелла залезла в салон, даже не подумав, откуда здесь взялась эта машина. Они поехали.
      — Пожалуйста, извините. Я попала в аварию и должна…
      — Прошу вас, миссис Готорн, — мужчина повернул к ней голову и улыбнулся. — Не тратьте времени. Я знаю, что Вы ехали на Монтгомери-стрит. Но это ошибка.
      — Вы меня знаете? Но откуда…
      Мужчина заставил ее замолчать, с боксерской реакцией схватив за волосы.
      — Тихо, — сказал он голосом, лишенным всякого выражения.

      Дон первым увидел тело Кларка Маллигена. Владелец “Риальто” лежал за прилавком со сластями, и братья Бэйт явно поработали над ним.
      — Да, Питер, ты прав. Они здесь.
      — Мистер Маллиген? — тихо спросил Питер.
      Рики заглянул за прилавок.
      — О, Господи, — он вытащил из кармана нож. — Мы ведь так и не знаем, что нам делать? Нам скорее нужны колья, или серебряные пули, или…
      — Нет, — твердо ответил Питер, стараясь не глядеть в сторону прилавка.
      — У нас есть все, что нам нужно. Вампиров убивали тем, во что верили, что оно их убивает. Правильно?
      — Правильно, — сказал Дон, думая, что такие теории хороши, когда от их правильности не зависит твоя жизнь.
      — Так поверим в это, — Питер достал свой нож и сжал его изо всех сил. — Я знаю, они внутри. Пойдем.
      Дон поднял топор и тихо двинулся к входу в зрительный зал. Остальные пошли за ним.
      Зал не был темным. На освещенном экране двигались гигантские тени. Братья Бэйт убили Кларка не так давно, когда он в очередной раз смотрел фильм в пустом кинотеатре, как делал все эти дни. Теперь они прятались где-то здесь.
      Дон оглядел зал, но там никого не было. Только пустые спинки кресел. Лезвие топора холодило ему грудь даже через куртку. Он подумал, что из всех спектаклей, разыгранных для него его врагами, это, должно быть, самый странный — фильм ужасов в пустом зале. Он оглянулся — Питер и Рики, смутные тени в полумраке зала, осматривали ряды, чтобы узнать, не прячутся ли там Грегори и Фенни.
       А если они найдут их? —подумал Дон. — Хватит ли у меня времени добежать до них?Рики шел вдоль рядов спокойно, словно разыскивая потерянный билет, он вел себя с таким же самообладанием, как и в доме Анны Мостин.
      Дон пошел им навстречу, вглядываясь в темноту под сиденьями. Конфетные обертки, бумажки, сломанные стулья — и темное пятно прохода в середине каждого ряда, будто притягивающее, всасывающее в себя. Над его головой шел фильм — мертвецы выбирались из могил, люди в ужасе разбегались, переворачивались машины… Семья забаррикадировалась в погребе и ждала. Может, с ними только так и можно бороться, закрыть глаза и ждать. Ждать, что они заберут твоего брата, друга, кого угодно, но не тебя.Дон оглядел ряды стульев и вдруг увидел, что они заполнены жертвами Грегори. Он потряс головой. Рики и Питер с тревогой глядели на него. Они были уже близко, и Дон снова пошел вперед.
      — Ничего, — сказал он.
      — Но они здесь, — прошептал Питер. — Должны быть здесь.
      — Есть еще операторская. Туалеты. И, наверное, у Маллигена был какой-то офис.
      — Может быть, балкон, — предположил Питер. — А что за экраном? Как туда попасть?
      На экране хлопнула дверь — резкий, лязгающий звук, и они вдруг поняли, что это не кино. Справа от экрана зиял черный туннель со светящейся надписью “Выход”.
      — Они там, — прошептал Рики.
      Они прислушались и услышали в коридоре выхода звук, напоминающий хлопки ладоней. Это шлепали босые ноги.
      Из двери появился маленький мальчик в лохмотьях с опухшим лицом без тени мысли — бедняцкий ребенок 30-х годов. Он глядел на них, щурясь от света, с его губ стекала слюна. Потом он поднял руки и забарабанил по железной двери, идиотски улыбаясь.
      — Мой брат показывает вам, что дверь заперта, — сказал голос над ними. Они обернулись и увидели Грегори Байта, стоящего на сцене перед красным занавесом сбоку экрана. — Но вы ведь и не собираетесь уходить, джентльмены? Вы не для этого пришли? Особенно вы,мистер Вандерли, — аж из самой Калифорнии. Жаль, что мы там с вами мало общались, — он прошел в центр сцены, и кадры фильма цветными пятнами заметались по его телу. — И вы решили, что сможете повредить нам такими средневековыми орудиями? Эх, джентльмены! — Он протянул к ним руки, его глаза искрились, и Дон увидел то же, что в свое время Питер, — за насмешливой манерой речи и мягкостью манер крылась колоссальная сосредоточенность и беспощадность механизма. Он стоял на сцене, усмехаясь.
      — Ну, — сказал он тоном конферансье, объявляющего номер.
      Джон отпрыгнул и увидел, как маленькое тело Фенни врезается в Питера Бернса. Он опомнился, только когда Фенни уже сидел верхом на упавшем Питере, прижимая его руки к полу и идиотски хихикая. Бесполезный нож валялся рядом.
      Дон поднял топор и почувствовал, как железная рука схватила его запястье (“Бессмертным, —прошептал голос у него в голове. — Ты не хочешь стать бессмертным?”) —Ты не хочешь жить вечно? — спросил Грегори Бэйт у него над ухом, дыша гнилью. — Даже, если умрешь первым?
      Что ж, это по-христиански.
      Рука повернула его легко, как куклу, и Грегори другой рукой поднял ему подбородок, заставляя глядеть себе в глаза. Он помнил, как умер Джим Харди, но не смотреть было невозможно; его ноги будто поплыли по воздуху. В глубине золотых глаз сияла мудрость, но под ней крылись только холод и темнота — зимний ветер, продувающий голый лес.
      — Смотри сюда, ублюдок!
      — раздался вдруг крик Рики. Грегори повернулся к нему и все исчезло. Его ноги будто налились тяжестью. Голова оборотня пронеслась мимо него.
      — Видишь, тварь? — Дон, лежащий на своем топоре (зачем он теперь?), слабо приподнялся и увидел, что Рики всаживает нож в шею распростертого на полу Фенни.
      — Боже, — прошептал он, и уже не уверенный, что это не часть разыгрывающегося у них над головами фильма, увидел, как Грегори опрокинул старика на пол рядом с неподвижным телом Питера Бернса.

      — Вам не о чем беспокоиться, миссис Готорн. Вы меня слышите? — мужчина больно дернул ее за волосы. Стелла кивнула. — Слышите, что я говорю? Вам нечего делать на Монтгомери-стрит. Вашего мужа там нет. Он не нашел там того, что искал, и поехал в другое место.
      — Кто вы?
      — Друг его друга. Хорошего друга, — не выпуская ее волос, мужчина взялся за руль и медленно пустил машину вперед. — И мой друг будет очень рад видеть вас.
      — Отпустите меня.
      Он притянул ее к себе.
      — Хватит, миссис Готорн. И не вздумайте сопротивляться. Иначе я вас убью. Какая это была бы потеря! Поэтому сидите тихо. Мы просто съездим в Холлоу. Хорошо?
      — Да, — выдавила Стелла, боящаяся потерять солидный клок волос.
      — Вот и отлично, — он отпустил ее волосы и похлопал по щеке. — Вы так красивы, Стелла.
      Она брезгливо отстранилась. Машина медленно поехала к школе. Она оглянулась: других машин на дороге не было.
      — Вы убьете меня?
      — Нет, если вы меня не вынудите, миссис Готорн. В моей нынешней жизни я очень религиозен и терпеть не могу кого-то убивать. Мы ведь пацифисты.
      — Мы?
      Он иронически улыбнулся и указал на заднее сиденье, где громоздились кипы “Сторожевой башни”.
      — Тогда ваши друзья убьют меня. Как Сирса и Льюиса.
      — Не совсем так, миссис Готорн. Ну, может, немного похоже на мистера Бенедикта. Только им она занималась сама. Но, уверяю вас, перед смертью он видел много необычных и интересных вещей, — они проезжали мимо школы, и Стелла услышала знакомый звук: невдалеке грохотал снегоочиститель.
      — Вообще-то можно сказать, — продолжал мужчина, — что вы свое отжили, миссис Готорн. И теперь вам представляется возможность заглянуть в тайну, которую ваша культура лелеяла столетиями. После этого можно и умереть. Особенно когда нет альтернативы.
      Снегоочиститель громыхал в конце квартала, и она удалялась от него, от надежды на спасение, к ужасной опасности, будучи в полной власти этого маньяка.
      — Но, миссис Готорн, вы ведете себя так примерно…
      Стелла пнула его из всех сил, чувствуя, как ее туфля впечаталась в его лодыжку. Мужчина завопил от боли и потянулся к ней. Она ухватилась за руль, повернувшись через “свидетеля Иеговы”, который молотил ее по голове, и направила машину в сторону снегоочистителя.
      Только бы Леон посмотрел на них!
      Мужчина оторвал ее от руля и швырнул на сиденье. Стелла вцепилась ему в лицо, но он навалился на нее всей тяжестью. “Сиди смирно! —закричал голос у нее в голове, и она едва не потеряла сознание. — Дура!”Она открыла глаза и увидела прямо над собой его толстое, потное лицо — типичное лицо человека, который никогда не подвозит голосующих, потому что это против его принципов. Он стал бить ее по голове, при каждом ударе брызгая слюной. Дура!Кряхтя, он приподнялся и потянулся к ее горлу.
       “Дура, дура, дура…”И тут она вспомнила.
      Ее левая рука потянулась к отвороту пальто и нащупала головку булавки. Затем она вытянула ее, уже почти без сознания, и изо всех сил всадила в висок “свидетеля”.
      Его глаза выкатились, и монотонный голос в ее мозгу рассыпался сотней изумленных возгласов:
       “Что.., она,., что.., эта.., женщина.., это.., сделала…”Он рухнул на сиденье.
      Только тогда она смогла закричать.
      Стелла открыла дверцу и вывалилась из машины, чувствуя на губах вкус крови и грязного снега.
      Она приподнялась, увидела его лысую голову на сиденье и, всхлипнув, попыталась встать.
      Шатаясь, она побрела к снегоочистителю. Леон Черчилль наконец увидел ее и соскочил со своего агрегата. Стелла даже не заметила, что он испуган не меньше ее.
      — Миссис Готорн, что с Вами, о Господи, Вы что, попали в аварию, миссис…
      — Я только что убила человека, — прошептала она. — Он подвозил меня и попытался напасть. Я проткнула ему голову булавкой. Я его убила.
      — Пытался напасть? Ох… — Он оглянулся на свою машину, потом опять на Стеллу. — Что ж, пошли посмотрим. Это где-то здесь? — он пошел к синей машине.
      По дороге она попыталась объяснить:
      — Я попала в аварию, он предложил меня подвезти, а потом напал. Чуть не задушил. А у меня была булавка, такая длинная…
      — Но вы его не убили, — Леон поглядел на нее как-то виновато.
      — Что?
      — Его нет в машине.
      Стелла заглянула внутрь. Пусто.
      — Наверное, Вы его просто ударили, и он убежал. Слушайте, давайте, я отвезу Вас домой. На Вас лица нет.
      — Его нет, — прошептала Стелла.
      Из-за сугроба у фасада соседнего дома выпрыгнула большая белая собака и побежала по дороге.
      — Да-да, Леон, отвези меня, пожалуйста.
      Леон посмотрел на школу.
      — Мне все равно надо дочистить до этого места. Подождете? Я мигом.

      — Ну мистер Вандерли, — сказал Грегори, — вернемся к нашей дискуссии? — Он шел к нему через зал, заполнившийся вздохами и шепотами:
       “Жить вечно жить вечно”Дон поднялся, глядя на лежащих перед сценой. Старик лежал лицом кверху на теле босоногого мальчика. Рядом скорчился Питер Берне.
      — Нам нужно было предпринять меры еще два года назад, — промурлыкал Грегори. — Можно было избежать стольких неприятностей. Помните то время?
      Дон помнил:
       “Его зовут Грег. Мы знакомы по Новому Орлеану”.Он стоял у забегаловки “Последний риф” и в ужасе смотрел на эту компанию.
      — Стольких неприятностей, — повторял Грегори, подходя ближе. — Но от этого конец еще желанней, правда?
      Питер Берне, из щеки которого текла кровь, пошевелился.
      — Альма, — прошептал Дон.
      — Да. Ваша Альма. И вашего брата. Не забудьте о нем. Мы с ним повеселились.
      — Повеселились?
      — Да. Обожаем веселье. Хотя чаще всего мы убираем из него элемент неожиданности. А теперь взгляните на меня еще раз, Дональд, — он подошел совсем близко. Дон попятился.
      Питер застонал, пытаясь встать. Фенни рядом с ним тоже зашевелился, корчась от боли.
      — Они ранили Фенни, — сказал Дон, пока Грегори медленно приближался к нему. — Ранили.
      Он оглянулся, ища топор, который лежал где-то под сиденьями. Питер сел, глядя на агонию Фенни.
      — Вы не можете.
      — Что не можем? — спросил Грегори.
      — Жить вечно.
      — Мы живем куда дольше, чем ты, — вежливость исчезла из его речи, сменившись откровенной злобой. Дон продолжал отступать к Питеру.
      — Ты не проживешь и минуты, — Грегори сделал еще шаг.
      — Питер! — Дон оглянулся на юношу.
      Тот заносил нож над скорченным телом Фенни.
      — Давай! — крикнул Дон, и Питер вонзил нож в грудь маленького существа. Оттуда хлынул поток белой зловонной жидкости.
      Грегори Бэйт, отшвырнув Дона, кинулся к Питеру, нечленораздельно рыча.
      Рики Готорн сперва подумал, что он умирает — боль в спине была невыносимой. Потом он увидел ковер у себя перед глазами (ворсинки казались высотой в дюйм) и услышал крик Дона. Он пошевелил головой. Последнее, что он помнил, — это как он всаживал нож в шею маленького гаденыша. Потом все смешалось.
      Рядом с ним что-то зашевелилось. Подняв голову, он увидел распухшее тело Фенни, кишащее маленькими белыми червями. Рики едва не стошнило, и он осторожно сел, морщась от боли в спине.
      Грегори Бэйт поднял Питера, завывая так, будто в груди у него была пещера, и швырнул в экран. Раздался треск. Рики быстро протянул руку и вырвал нож из груди Фенни. Тот издал тонкий визг и дернулся, обдав запахом гнили.
      Рики поднялся и пошел к экрану, где Грегори собирался лезть через дырку за упавшим туда Питером. Рики схватил его за воротник; Грегори молниеносно напрягся, и Рики с ужасом понял, что он сейчас повернется и убьет его, если не сделать одну-единственную возможную вещь.
      Он замахнулся и воткнул нож ему в спину. Все звуки вдруг пропали. Ужасно медленно Грегори повернулся и предстал перед Рики в своем настоящем обличье: глаза, полные ледяного ветра, и раскрытый, как черная пещера, рот.
      — Ублюдок, — простонал Рики.
      Грегори кинулся на него.
      Дон выкарабкался из-за стульев, торопясь успеть, пока оборотень не разорвал Рики; потом он увидел, что мышцы Грегори обмякли, и он упал на колени. Из его рта что-то текло.
      — Отойдите, Рики, — сказал Дон, но адвокат застыл на месте. Грегори потянулся к нему и, когда Дон шагнул вперед, посмотрел ему прямо в глаза.
       “Жить вечно”Дон поднял топор и обрушил сверкающее лезвие на голову Байта.
      Питер Берне выбрался из-за экрана, морщась от боли и от лучей прожектора. Он рассчитывал подобрать нож и попытаться хотя бы спасти Дона; Рики убили первым же ударом, он знал это. Потом он увидел, что происходит. Обезглавленный Грегори извивался на полу, а Дон рубил его топором; невдалеке Фенни беспомощно дергался в луже белой жидкости.
      — Дайте мне, — крикнул он, и Рики с Доном повернули к нему совершенно белые лица.
      Он взял у Дона топор и ударил — сначала слабо, потом более уверенно, вкладывая в удары всю свою ненависть, забыв о боли. Он рубил снова и снова, потом перешел к Фенни.
      Когда от братьев остались только ошметки кожи и костей, над ними поднялся ветер, развевая останки в пыль.
      Питер нагнулся и поднял нож.
      — Боже, — прошептал Рики, падая на стул.
      Покидая кинотеатр, они услышали ветер. Он свистел даже в пустом фойе, разгоняя бумажки и конфетные обертки. Началась самая свирепая за эту зиму снежная буря.

      Дон и Питер кое-как дотащили Рики домой и сидели там, пока на улице бушевал буран. Питер позвонил домой:
      — Па, я помогал Дону Вандерли довести мистера Готорна до дома. Я останусь у них. Миссис Готорн тоже больна — она попала в аварию.
      — Сегодня вообще много аварий, — сказал отец.
      — И мы вызвали врача, а он сказал, что у мистера Готорна, возможно, пневмония, так что нам с Доном Вандерли придется о них позаботиться.
      — Скажи мне правду. Пит. Ты былс ними?
      — Да.
      — Лучше бы ты позвонил до того. Я так волновался.
      — Извини, папа.
      — Ладно, во всяком случае, ты с хорошими людьми. Возвращайся, когда сможешь, но пережди эту бурю.
      — Хорошо, па, — Питер повесил трубку, радуясь, что у отца трезвый голос и что он не стал задавать лишних вопросов.
      Они с Доном сварили суп для Рики и отнесли наверх, где старик лежал, пока его жена мирно спала в соседней спальне.
      — Не знаю, что со мной, — сказал Рики. — Я просто не могу двигаться. Будь я один, я бы так там и замерз.
      — Это случилось бы с любым из нас, будь он один, — сказал Дон.
      — Или даже с двумя, — добавил Питер. — Он бы легко убил нас.
      — Но не убил. Дон прав. И теперь мы сделали две трети задуманного.
      — Вы думаете, мы сможем ее найти? — спросил Питер.
      — Мы найдем, — ответил Дон. — Стелла нам расскажет, что она узнала. Думаю, тип в синей машине — это тот же, что гнался за тобой. Нужно этим же вечером поговорить с ней.
      — А стоит ли? Смотрите, какой снег. Мы не сможем никуда поехать, даже если миссис Готорн что-то скажет.
      — Пойдем пешком.
      — Да, — сказал Рики. — Если это что-то дает, мы пойдем. Знаете, а ведь теперь мы —Клуб Чепухи. Мы трое. Когда нашли Сирса, я подумал, что остался один. Сирс был мне как брат. И я буду жалеть о нем до самого конца. Но я знаю, что он дрался с ними изо всех сил. Много лет назад он не смог спасти Фенни, но теперь сделал все, что мог, чтобы спасти нас.
      Рики поставил пустую тарелку из-под супа на столик.
      — Но теперь Клуб Чепухи — это мы. Здесь нет виски и сигар, и мы не в вечерних костюмах, и, посмотрите, на мне даже нет бабочки! — он указал на свою пижаму и улыбнулся. — И я скажу еще кое-что. Больше у нас не будет никаких страшных историй и никаких кошмаров.
      — Я в этом уверен, — сказал Питер.
      Когда Питер ушел спать, Рики приподнялся с кровати и внимательно посмотрел на Дона сквозь очки.
      — Дон, когда вы приезжали сюда, вы мне не очень понравились. Вы, наверно, это заметили. Но я хочу сказать вам, что с тех пор многое изменилось. Слушайте, я трещу, как сорока! Что это доктор вколол мне?
      — Витамины.
      — Мне гораздо лучше. Все еще холодно, конечно, но к этому я за последнее время уже привык. Но слушайте, Дон. После всего, что случилось, я очень привязался к вам. Если Сирс был мне как брат, то вы теперь для меня, как сын. Ближе сына. Мой сын, Роберт, не так близок мне, как вы. С ним я не мог бы говорить так откровенно.
      — Горжусь этим, — Дон пожал старику руку.
      — Вы уверены, что это были только витамины?
      — Конечно.
      — Что ж, теперь я понимаю, как Джон пристрастился к уколам, — он лег и закрыл глаза. — Когда все кончится и мы заживем спокойно, давайте не терять связи. Я поеду со Стеллой в Европу и буду вам писать.
      — Конечно, — сказал Дон и продолжал говорить, когда Рики уже уснул.
      Около десяти Питер и Дон поднялись к Рики с подносом — отбивная, салат и бутылка бургонского. Еще одна отбивная предназначалась Стелле. Они постучали и вошли, поддерживая тяжелый поднос.
      Стелла Готорн в халате сидела рядом с мужем.
      — Я проснулась час назад. Мне стало одиноко, и я пришла сюда. Вы принесли поесть? Молодцы, — она улыбнулась Питеру и он потупился.
      — Пока вы были внизу, я поговорил со Стеллой, — сказал Рики, забирая с подноса свою тарелку. — Как приятно! Стелла, давно нужно было завести горничную.
      — Я думала, я ее заменяю, — шок сильно повлиял на Стеллу; она уже не выглядела на сорок, и, быть может, никогда не сможет уже так выглядеть, но держалась бодро.
      Рики разрезал отбивную и налил вина себе и Стелле.
      — Нет сомнения, что это тот же человек, который гнался за Питером.
      Он даже сказал Стелле, что он “свидетель Иеговы”.
      — Но он был мертв! —лицо Стеллы на миг исказилось при воспоминании. — Я его убила.
      — Я знаю, — Рики повернулся к остальным. — Но когда она вернулась, тело исчезло.
      — Можете вы сказать мне, что все это значит? — спросила Стелла, чуть не плача.
      — Не сейчас, — сказал Рики. — Дело еще не закончено. Я объясню тебе все летом. Когда мы уедем.
      — Уедем?
      — Я решил съездить с тобой во Францию. В Антиб, в Сен-Тропез или еще куда-нибудь. Куда-нибудь, где тепло. Но сперва ты должна помочь нам.
      — Вы видели что-нибудь возле машины, когда вернулись туда с Черчиллем?
      — Спросил Дон.
      — Никого.
      — Я не имею в виду людей. Какое-нибудь животное.
      — Не помню. Я была почти без чувств.
      — Попытайтесь вспомнить. Машина, открытая дверца, снег…
      — О! — воскликнула она, и Рики не донес вилку до рта, застыв в ожидании. — Там была собака. А почему это важно? Она выпрыгнула из-за сугроба и побежала по улице. Белая собака.
      — Это она, — сказал Дон.
      Питер, открыв рот, смотрел на них.
      — Хочешь вина, Питер? А вы, Дон?
      Дон покачал головой, а Питер молча кивнул, и Рики налил ему стакан.
      — А что тот человек говорил?
      — О, это было так ужасно… Я думала, он спятил. И по-моему, он знал меня — он назвал мое имя и сказал, что мне не нужно ехать на Монтгомери-стрит, потому что вас там нет… А кстати, где вы были?
      — Позже расскажу. Как-нибудь летом, за рюмкой перно.
      Проснувшись утром, Дон с Питером обнаружили Рики на кухне, где он жарил яичницу.
      — Доброе утро. Хотите вместе со мной подумать о Холлоу?
      — Вам нужно лежать, — сказал Дон.
      — Какого черта! Вы что, не чувствуете, как мы близко?
      — Я чувствую запах яичницы. Питер, достань-ка из шкафа тарелки.
      — Сколько в Холлоу домов? Пятьдесят? Не больше, я думаю. И она в одном из них.
      — Да. И ждет нас. За ночь нападало два фута снега. Буря кончилась, но может начаться в любую минуту. А даже если мы и доедем, что, будем стучаться во все дома и спрашивать, нет ли у них оборотня?
      — Нет. Надо подумать, — Рики снял сковородку с плиты и разложил яичницу по тарелкам.
      — Поджарьте, пожалуйста, хлеб.
      Когда хлеб, кофе и апельсиновый сок уже стояли на столе, они сели завтракать. Рики был задумчив: наверное, все еще думал о Холлоу и Анне Мостин. Наконец он сказал:
      — Эту часть города мы плохо знаем. Потому-то она и укрылась там. Она знает, что ее помощники мертвы, и ей нужно подкрепление. А еще одного такого Стелла заколола булавкой.
      — Откуда вы знаете, что он был один? — спросил Питер.
      — Иначе другие были бы с ним.
      Они некоторое время молча жевали.
      — Поэтому я думаю, что она ждет их где-нибудь в пустом доме. Она не ожидает, что мы сможем добраться до нее по такому снегу.
      — И она хочет отомстить, — сказал Дон.
      — Но она и боится.
      — Почему? — Питер вскинул голову.
      — Потому что один раз мы уже убили ее. И вот еще что. Если мы сейчас ее не найдем, все наши усилия пропадут даром. Мы трое и Стелла дали городу передышку, но как только она наберется сил… Все будет еще хуже, помните это. Поэтому нужно сейчас же ехать в Холлоу. . — Это ведь место, где жила прислуга? — спросил Питер. — Ну раньше, когда люди держали слуг.
      — Да, но не только. Она говорила “В местах ваших снов”. Мы нашли одно, но могут быть и другие. Но я не могу…
      — Вы знаете кого-нибудь, кто там живет? — спросил Дон.
      — Конечно. Но я не…
      — А каким Холлоу был раньше? — спросил Питер.
      — Раньше? Ты имеешь ввиду, когда я был молодым? О, куда приятнее. Гораздо чище. Тогда это был район богемы. Там жил один художник с замечательной седой бородой и в кепи — он выглядел так, как, мы думали, должны выглядеть художники. Мы проводили там много времени. Там был барс джазовым оркестром, и Льюис часто ходил туда на танцы. Как у Хэмфри, только меньше и лучше.
      — С оркестром? — спросил Питер, и Дон поднял голову.
      — Да, — Рики не заметил их оживления. — Маленький такой оркестр, на шесть-семь инструментов, — он собрал тарелки и отнес в раковину. — О, Милберн тогда был куда лучше. Мы ходили в Холлоу пешком послушать музыку, выпить пива… О Боже! Я знаю, — все еще держа в руках мокрую тарелку, он повернулся к ним. — Это же Эдвард! Мы ходили в Холлоу к Эдварду! Он там жил, и этот дом до сих пор цел. Его решили снести в прошлом году, но он еще стоит. Я знаю, это то самое место. Место наших снов.
      — Потому что… — начал Дон, уже зная, что старик прав.
      — Там умерла Ева Галли и начались наши кошмары. Клянусь Богом, мы нашли ее.

      Они надели все теплые вещи, какие нашлись у Рики, — белье, по две рубашки и сверху свитера. Дон умудрился влезть в старые ботинки Рики.
      Рики захватил с собой шерстяные платки.
      — Может, понадобится закутать лица. Отсюда до Холлоу около мили. Хорошо еще, что город такой маленький. Когда нам было по двадцать, мы проходили этот путь пешком два-три раза в день.
      — Так вы уверены, что это то место? — спросил Питер.
      — Уверен. Ну, посмотрим на себя, — они были похожи на снежных людей. — Ах да, еще шапки.
      Он дал Питеру меховую шапку, себе взял красную охотничью, которой на вид было лет пятьдесят, а Дону предложил зеленую твидовую.
      — Я надевал ее, когда ездил на рыбалку с Джоном Джеффри, — он высморкался в платок, извлеченный из кармана, пальто. — Хотя я всегда предпочитал охоту.
      По дороге они прошли мимо нескольких людей, расчищающих лопатами свои подъезды. Возле дров играли дети в ярких куртках. Было еще ниже нуля, но мороз начал отступать.
      Несмотря на это дорога была нелегкой. Сначала замерзли ноги, уставшие от ходьбы по глубокому снегу. Они почти не говорили — это отнимало слишком много энергии. На лицах у них намерзли сосульки. Температура быстро падала и снова пошел снег.
      Дон подумал, что они похожи на полярных исследователей, упрямо пробивающихся к полюсу с обмороженными лицами и почерневшими от цинги губами.
      На полпути к Холлоу, возле площади, они немного передохнули. Небо опять стало серым и тусклым. Из сугробов кое-где торчали крыши машин, а рождественская елка представляла из себя большую кучу снега. Воздух наполнился падающими хлопьями.
      — Рики?
      — Уже недалеко. Держитесь.
      — Как ты, Питер?
      Юноша посмотрел на них из-под замерзшего мехового козырька.
      — Вы слышали?
      Уже недалеко.
      Снег пошел сильнее, налетая на них волнами и обжигая им лица. Рики споткнулся и провалился в снег по грудь, торча из него, как кукла. Питер нагнулся, чтобы порочь ему. Дон повернулся к ним.
      — Рики?
      — Ничего. Сейчас встану.
      Он тяжело дышал, и Дон знал как ему холодно и как он устал.
      — Еще два-три квартала. Черт бы побрал мои ноги.
      — А если ее там нет?
      — Она там, — Рики ухватился за руку Питера и встал. — Там. Пошли.
      Скоро на них налетел настоящий снежный ураган, отрезавший их друг от друга. Хотя из-за снега Дон мало что различал вокруг, он понял, что они вошли в Холлоу — по обшарпанным домам, по тусклому свету в окнах, по обилию заброшенных домов. Он вспомнил, что писал в дневнике:
       “Если беда придет в Милберн, то не из Холлоу”.Беда пришла, и началась она именно здесь, с середины октября, пятьдесят лет назад.
      Они вышли на слабый свет уличного фонаря. Рики осмотрелся вокруг, на три одинаковых кирпичных дома, расположенных вдоль улицы.
      — Здесь.
      — Который из них?
      — Не знаю, — Рики покачал головой, отчего с его шапки осыпался снег. Он присмотрелся сперва к левому зданию, потом к среднему и указал рукой, в которой держал нож, на окна третьего этажа. На них не было занавесок, одно приоткрыто.
      — Там квартира Эдварда.