Пэтси попробовала позвонить Грему Вильямсу; когда телефон Грема не ответил, она набрала первые четыре цифры телефона Ричарда и заколебалась. Пэтси не была уверена в том, что может доверять себе в отношении Ричарда Альби.

Особенно в такое позднее время и при такой луне. Весь день Пэтси беспокоилась, иногда просто не находила себе места.

Она не могла заставить себя отвлечься, почитать книгу или посмотреть телевизор. Пэтси нашла одну из книг Грема Вильямса, "Сплетенные сердца", и дочитала ее почти до половины, но так быстро глотать ее не хотелось – книга слишком хороша для этого, подумала Пэтси. Ее немного удивило, что ей так понравилась проза Грема. Но сейчас она бы не могла читать, а телевизор показывал обычную муру. Пэтси с удовольствием провела бы несколько часов с Ричардом, хотя бы для того, чтобы посмотреть, что произойдет, если они останутся наедине. Нет, Ричард никогда бы ничего не предложил ей, Пэтси отчетливо понимала это – он слишком долго был женат, не уверен в себе, и Пэтси была не уверена, что сможет что-то предложить Ричарду, если вообще правильным будет так поступить. Ричард все еще пребывает в глубоком шоке, горе захватило его, и если она попытается завязать с ним какие-то отношения, то он может слишком глубоко и серьезно воспринять это. Да и уместно ли сейчас.., вдова и вдовец? Это было бы неприлично. Пэтси осторожно положила телефонную трубку. Можно принять ванну.

Если и завтра у нее будет такое настроение, то она пойдет и потратит все деньги на одежду. Куда же она засунула кредитную карточку? Пэтси знала, насколько разнообразными могут быть варианты ответов.

Она отошла от телефона на несколько шагов и решила, что все-таки, несмотря ни на что, позвонит Ричарду – не хотелось принимать ванну и не хотелось отправляться за покупками. Пэтси повернулась, и в этот момент зазвонил телефон. Она готова была поспорить на сто долларов, что на противоположном конце провода ее ждал Ричард Альби.

Но она не угадала.

– Пэтси, как я рад, что застал тебя. Это Грем.

– Я недавно звонила вам! Вас не было!

– Я только что вернулся. Пэтси, я обнаружил кое-что интересное, это может быть ключом ко всему… Я думаю, что знаю, где он находится, Пэтси. И кто он такой, я тоже знаю.

– Расскажите мне, – попросила она, – Вы можете рассказать это по телефону?

– Не сейчас, – ответил Грем. – Поверьте мне, Пэтси, на то есть причина. Я хочу, чтобы мы с вами встретились.

– Договорились, отлично. – Она повеселела. – Называйте место.

– Вы знаете Пур-Фокс-роад? Гринбанк?

– Никогда не слышала.

– Немного мрачное место…

– О, я знаю. Это там, где был убит Фриц, садовник.

– Вы сможете найти это место? Это как раз напротив Маунт-авеню, недалеко от входа на Грейвсенд-бич. Надо внимательно ехать.., там нет указателей. Пур-Фокс-роад скорее похожа на узкий проезд, чем на городскую улицу.

– Думаю, что я видела ее.

– В конце дороги стоят три или четыре домика. Сейчас все они пустуют. Я хочу, чтобы мы встретились около одного из них, маленького коричневого деревянного дома, перед которым стоят старые машины.

– А какой его номер?

– Номера на нем нет, но вы его не спутаете ни с каким другим. Коричневый деревянный дом. С просевшей крышей. Сразу заходите внутрь. Если меня еще не будет, то подождите. Я должен собрать кое-какие вещи и хочу, чтобы вы их увидели.

– Коричневый домик, просевшая крыша. Вы очень взволнованы, Грем.

– Вы поймете почему. Увидимся на Пур-Фокс-роад. – Он повесил трубку.

Пэтси взяла сумочку, висевшую открытой на дверной ручке, и принялась искать ключи от машины.

Прошло пять или шесть минут, и она нажала на тормоз и, выглянув из машины, обозревала то, что должно было быть Пур-Фокс-роад.

Фары осветили узкую дорогу, старые разросшиеся деревья и высокую траву на обочине. Луна блеснула в просвете между черными силуэтами одичавших яблонь, вызвав у Пэтси бессознательное чувство тревоги. Только несколько мгновений спустя она поняла, что тревогу вызвал необычный вид луны: она казалась огромной, почти вдвое больше обычного.

Пэтси ехала очень медленно. Она все еще сомневалась, что попала в нужное место. Когда перед ней возникла излучина реки, где Бобби Фриц повстречался с доктором Реном Ван Хорном, она услышала звук, напоминающий гул работающих станков, – постукивание, шум, скрежет. Пэтси поняла, что находится рядом с Академией. И почти в ту же секунду фары машины осветили первый ряд домов, потом – второй, утонувший в свалке полуразвалившихся машин, потом – третий. Сердце сжалось и упало.

Он был грязно-коричневого цвета с заметно просевшей крышей. Пэтси показалось, что черные окна блеснули в свете фар, но, подъехав ближе, она поняла, что ошиблась – стекла в доме разбиты давным-давно. Ужас и растерянность вызвал даже не ветхий, полуразвалившийся вид дома – другого она и не ожидала, – а окутывавшая его атмосфера полной уединенности и отчужденности от окружающего. Свет фар сделал дом ближе, подчеркнув его изоляцию и запустение.

Пэтси выключила двигатель и погасила фары.

Она изучающе всматривалась в коричневое строение, в темные стволы деревьев, в ржавые остовы автомобилей, казавшиеся просто красивыми в голубоватом свете луны. Без всякого интереса она скользнула взглядом по другим домам, машинально отметив, что все они пусты. Пур-Фокс-роад превратилась в городок-привидение. Она еще раз посмотрела на дом, но на этот раз не обнаружила в нем ничего необычного – просто старый опустевший дом.

Пэтси открыла дверь машины и вышла наружу. Стук и скрежет сотен молоточков, что работали где-то неподалеку, неожиданно прекратился. Пэтси оглянулась и удивленно отметила, что не видит ни одного школьного здания – только кусочек ограды, увитый залитым лунным светом плющом.

Стоя перед домом, она на мгновение заколебалась, надеясь услышать подъезжающую машину Грема. Дорожка, что вела к дому, заросла сорняками. Пэтси опять посмотрела на узкую дорогу, ожидая, что вот-вот появятся фары машины.

Но только мертвенный лунный свет падал на дорогу сквозь сплетенные листья деревьев. Пэтси внезапно подумала, что он никогда не приедет, но тут же тряхнула головой, отгоняя эту глупую мысль.

Она ступила на толстый ковер растений и сквозь их толщу ощутила то, что осталось от ведущей к дому дорожки.

– Ну пошли, Грем, – подбадривая себя, произнесла она вслух.

В ее представлении этот дом был как-то связан с тем, что произошло с Гремом в двадцатые годы. Прикоснувшись к дверной ручке, она подумала, что полуразрушенное строение является важной частью всех происходящих вокруг них событий. Задумала – сделай, и Пэтси нажала на металлическую ручку и отворила дверь. В тот же момент раздался слабый писк, и острые когти впились ей в лицо. Летучая мышь.

Она спугнула летучую мышь. Пэтси так испугалась, что даже не смогла закричать и только молча пыталась отогнать от себя крохотное существо, но острые коготки впивались в кожу, путались в волосах, цеплялись за платье. Пальцы Пэтси коснулись мохнатого туловища. От пронзительного писка заболели уши. Она чувствовала, что зверек все глубже зарывается в волосы.

Дверь захлопнулась, но охваченная ужасом Пэтси едва ли заметила это. Мохнатое тельце летучей мыши вызывало отвращение, а ведь ей надо было взять его в руки. Прикосновение рук вызвало у зверька новый взрыв истошных, пропитанных злостью звуков. Эти вопли эхом отдавались в голове, острые зубки впивались в кожу. Тяжело дыша, крепко зажмурившись, постанывая от отвращения, Пэтси схватила и с усилием оторвала от себя летучую мышь.

Она немедленно улетела, и Пэтси наконец смогла открыть глаза. Но она ничего не увидела. Ее окружала плотная тьма.

Прижав руки к исцарапанной голове, Пэтси прошла вперед.

Отовсюду, сверху и снизу, со всех сторон неслись и обволакивали ее стучащие и скрежещущие звуки.

Пэтси сделала несколько торопливых шагов по комнате, когда пол под ней закачался, подбросив ее вверх. Она упала на бок, приподнялась и тогда поняла причину падения: прямо перед ней лившийся в окно лунный свет освещал прогнившую доску пола, конец которой покачивался, как сломанный трамплин. Над головой она увидела множество черных крыльев, чертивших в воздухе замысловатые зигзаги. Пэтси подобралась к дыре в полу. Доски скрипели и вибрировали.

Было такое впечатление, что пугающие ее звуки идут откуда-то снизу, из-под пола. Пэтси на четвереньках начала пробираться к входной двери. Ободрав руки о треснувшие доски, она, казалось, прошла расстояние вдвое большее, чем то, что отделяло ее от входа. Летучие мыши шуршали над головой. Неожиданно она коснулась металлической трубы и вскрикнула: значит, вместо выхода она забралась еще дальше вглубь дома.

Пэтси попробовала опереться на трубы и встать. Рука наткнулась на что-то склизкое и вязкое; она почувствовала, что странная жидкость попала и на ноги. Перед окном вились две летучие мыши – увидев ее, они влетели внутрь дома и закружились над самой головой, издавая злобное попискивание. Пэтси увидела, что у одной из мышей женское лицо, окруженное ореолом ярко-рыжих, почти красных волос.

Двери перед Пэтси распахнулись, и оттуда хлынула плотная стена жужжащих мух. Они мгновенно заполнили комнату, воздух почернел. Пэтси пыталась отогнать их от себя и внезапно увидела, что в глубине черной зудящей массы появилось какое-то существо: перед ней возникло страшное, безумное лицо Леса Маккпауда, такое, каким оно было в последние минуты его жизни, когда он пытался остановить машину.

Ярко-красный свет поднимался со дна подвала. Пэтси словно завороженная подошла ближе: на последней ступени лестницы дрожало и переливалось кровавое озеро; неожиданно над его поверхностью показалась сломанная рука, потом другая, затем из красной воды вынырнула маленькая, красивой формы голова – страшное искалеченное тело пыталось выбраться на ступени лестницы.

"Табби? Табби? Где ты, Табби?"

"Табби? Табби?"

Табби находился в страшном полусне. Он опять стоял на кровавом песке Грейвсенд-бич. Пэтси? По телу прошла дрожь, словно ток пробежал по мышцам. Пэтси в опасности, смертельной опасности. Табби откинул простыню и сел.

Пэтси, с тобой все в порядке? Как ты, как ты…

Он не ощущал ничего, кроме твердой убежденности в смертельной угрозе.

Табби вскочил с кровати. Маленький, неистовый. Где комната Ричарда? Пэтси… Табби выбежал в темный холл и нырнул в темноту по направлению к лестнице. Он услышал глубокое, ритмичное дыхание, которое лишь изредка прерывалось всхлипываниями и стонами. Табби нащупал в темноте дверной проем, нырнул в комнату и принялся шарить по стенам в поисках выключателя. Наконец он нашел его и нажал на кнопку.

Ричард Альби лежал на спине с открытым ртом и крепко спал. Даже внезапно зажегшийся свет не разбудил его.

Табби подбежал к постели. Ричард громко застонал, но не проснулся. Табби принялся трясти его за плечи:

– Проснись! Ты должен проснуться! Ричард!

Глаза Ричарда приоткрылись, губы зашевелились.

– Пэтси. Она умирает.

– Что?

– Она умирает, – голос Табби сорвался. – Она сейчас находится в одном ужасном старом доме, и что-то хочет убить ее. Мы должны помочь ей.

– Как помочь? Откуда ты все это узнал? Что мы можем сделать? – Ричард еще не совсем проснулся.

– Позвоните Грему. Он узнает этот дом.., он должен знать его.

– Ты уверен? Конечно, ты уверен. – Ричард провел рукой по лицу. – Я сейчас же позвоню ему. Надеюсь, что он дома.

Ричард начал набирать номер телефона Грема.

Для Табби время текло невероятно медленно. Он повернулся спиной к Ричарду и услышал, как неторопливо проворачивается телефонный диск, как в трубке раздаются медленные длинные гудки. Табби закрыл глаза:

"О, Пэтси, Пэтси, потерпи, пожалуйста, мы найдем тебя, Пэтси, – клянусь Богом, мы найдем тебя, не не не умирай – я люблю тебя!"

Позади раздался тревожный голос Ричарда, который дозвонился до Грема. Табби услышал, как он сказал: "Вы уверены, что знаете этот дом?" Табби не мог больше говорить с Пэтси, не хватало сил. "У вас сломана рука?" – Ричард продолжал беседовать с Гремом. Наконец он обернулся к Табби:

– Одевайся. Грем сейчас будет, я переоденусь, и мы возьмем мою машину. Он уверен, что сможет найти ее.

Как только Пэтси услышала Табби, то почувствовала, что все пространство вокруг заполнилось им. Сразу же стал уменьшаться и редеть мушиный рой. И с каждой секундой начал меркнуть красный пульсирующий свет. Пропитанное кровью создание отступило назад, все еще умоляюще протягивая к Пэтси руки, словно ожидая от нее помощи. Даже когда его голова скрылась в глубине красного озера, руки все еще тянулись к Пэтси в немом призыве о спасении. Глядя, как эти руки постепенно погружаются в красную пучину: сначала исчезли локти, потом запястья, потом беспомощные кончики пальцев, Пэтси не могла сдержать рыдания. Красная волна крови, поднимавшаяся из подвала, медленно схлынула с лестницы и стала исчезать, словно ее всасывала неведомая космическая дренажная труба.

Выходя из кухни, Пэтси споткнулась. Она осторожно обошла дыры в полу, обошла и доску – причину своего падения. Сейчас в ярко освещенной луной комнате она ясно видела дверь – дверь была слегка приоткрыта, и через щель в комнату тоже проникал свет.

Пэтси вышла на дорогу. Белые от лунного света листья тихо шумели и шептались на деревьях, растущих вдоль Пур-Фокс-роад. Пэтси ждала. Она стряхнула с платья грязь и хлопья пыли, перешла улицу и подошла к своей машине. Через несколько секунд за поворотом узкой заросшей дороги показался свет фар подъезжающей машины.

Через открытое окно автомобиля Ричарда она видела их лица – три повернутых в ее сторону белых пятна. Пэтси заметила, что рука Грема висела на сделанной наспех перевязи из красного шарфа. Длинная ссадина краснела на правой щеке. От Табби исходил согревающий поток заботы и любви.

– Вы сможете вести свою машину, Пэтси? – спросил Грем. – Не хотелось бы оставлять ее здесь на ночь.

Пэтси кивнула.

– Вы уверены? – Ричард перегнулся через Табби, чтобы лучше рассмотреть ее. – Почему бы вам не доверить это дело мне?

– Ox, с радостью, пожалуйста.

– Едем ко мне, – сказал Грем, – Я думаю, никто из нас не собирается спать сегодня ночью.

Пэтси и Ричард уселись на старый диван. Грем повернул стоящий около столика с пишущей машинкой рабочий стул и сел к ним лицом. Он хмурился. Табби уселся по-турецки на полу перед Ричардом. Он знал, что хмурый вид Грема относится к нему и что Грем не меньше зол и на самого себя. Теперь они все знали, что произошло с каждым из них.

– Я хочу спросить тебя, Табби, – произнес Грем, – откуда ты узнал, что Пэтси в опасности? И как тебе удалось так подробно все описать, что я смог найти это место? Как это получилось?

– Я просто знал.

– Просто знал. Ха! Разве ты не понимаешь, сынок, что все, абсолютно все, что происходит, очень важно для нас – что все это фрагменты одного узора? А если мы не сможем сложить этот узор, то не сможем выполнить нашу работу!

Ты не должен ничего скрывать от нас, Табби. Если ты действительно хочешь помочь нам.

– Хочу, – ответил Табби.

Он вовсе не собирался скрывать от Грема и Ричарда, если, конечно, Пэтси не против, мысленную связь с Пэтси, но он не мог бы рассказать о той ночи, когда впервые обнаружил ее, даже Грему и Ричарду, хотя ближе них у него никого нет, не считая Пэтси, конечно. Они бы не поняли – Табби и сам не понимал, как он позволил себе отправиться с близнецами Нормана. Табби был серьезен, очень серьезен; так же серьезны были бы Ричард и Грем, если бы обнаружили, что он уничтожил Дракона.

– Докажи это мне, – сказал Грем.

– Хорошо. Ты тоже хочешь этого, Пэтси? – Она кивнула. – Хорошо. Я не знаю как вы это называете, но Пэтси и я.., мы.., мы можем…

– Телепатия, – проговорила Пэтси, – мы можем посылать друг другу сообщения.

За спиной Табби глубоко вздохнул Ричард Альби.

– Ага, – Грем улыбался, – конечно, так и должно было быть. Я знал. Знал с самого первого раза, когда увидел вас вдвоем. Вы двое одинаковы. Хорошо. Спасибо, что рассказали мне. Когда вы впервые заметили эту способность?

Табби не очень хотел обсуждать эту тему.

– Прямо сегодня, – ответил он.

– Пэтси?

– В первую ночь, когда мы четверо собрались вместе.

В ту ночь со мной произошел припадок, и я увидела голову Дракона, которая вылезала из книги.

– Нет, это не был припадок. Мы собрались вместе не случайно, мы здесь, потому что наш враг только что обрел настоящую силу и могущество. Наша битва впереди. Табби!

Ты можешь еще что-нибудь рассказать нам? Что-нибудь добавить?

Табби покачал головой.

– Что ж, позвольте мне тогда поведать вам о Черном Лете, и, быть может, вы узнаете из моего рассказа много нового. Теперь вы все, без сомнения, представляете, что случилось тогда, потому что то же самое происходит сегодня: я думаю, что Гидеон Винтер пытается повторить лето тысяча восемьсот семьдесят третьего года. И, с моей точки зрения, он прекрасно преуспел в этом. Что мы имеем? Людей, покинувших город, пожары и смерти… – Лицо Грема исказила боль. – Очень скоро поезда будут проезжать мимо Гринбанка и Хэмпстеда. Один раз машинист "забудет" остановиться, очень скоро он "забудет" остановиться вновь, а потом они просто перестанут замечать мелькающие названия станций.

Когда-нибудь при свете голубой луны, посмотрев на большую красную вывеску "Хэмпстед", они будут пытаться понять, почему при этом слове их начинают мучить угрызения совести. Но знаете, все это не имеет значения – никто не будет ждать этих поездов, платформы опустеют. Город умрет, друзья мои, он уже смирился с этим.., и он уже на полпути к могиле.

И через два, пять, а может, десять лет Хэмпстед превратится в огромную гробницу…

Грем посмотрел на них и поднес руку к горлу.

– Пересохло. Нужно немного промочить его. Табби, будь добр, вынь из холодильника бутылочку пива. Пэтси, хочешь что-нибудь? Джин, может быть? Ричард? Усаживайтесь поудобнее, впереди длинный рассказ. Я собираюсь рассказать вам о лете тысяча восемьсот семьдесят третьего года и о том, что произошло между мной и мистером Бейтсом Креллом, чей дом мы посетили сегодня вечером. Пришло время поведать вам об этом, дети мои.

Табби открыл бутылочку пива и для себя.

Глава III

ГОРЯЩАЯ РЕКА