Когда Моррис раскланивался перед публикой, директор аплодировал вместе со всеми. Брика он усадил на свободный стул в самом дальнем углу, отдельно от остальных учеников.

Мистер Ридпэт несколько мгновений, как мне показалось, с ненавистью смотрел на Брума, затем двинулся к нему, словно надеясь что-то услышать, однако директор одним взглядом пригвоздил его к месту.

– Минуточку внимания! – громко произнес он, когда аплодисменты начали стихать.

Все повернулись к нему, провожая его глазами на всем пути от двери к сцене, а он в это время говорил – размеренно, четко, будто чеканя каждую фразу. Поистине это была своеобразная демонстрация могущества.

– Мне очень не хотелось прерывать это интереснейшее мероприятие, однако я чувствую себя просто обязанным поделиться с вами весьма волнующей информацией. Обещаю, что буду предельно краток, после чего мы с вами вместе насладимся второй частью этого великолепного представления. Итак, к делу. Джентльмены, довожу до вашего сведения, что тяжелейшая проблема, с которой школа когда-либо сталкивалась со времени основания, наконец-то разрешена, и я хотел бы, чтобы каждый из вас стал свидетелем финального акта этого, прямо скажем, отвратительного спектакля. – Он улыбнулся, с подчеркнутой небрежностью облокотившись о край сцены. Тем не менее было видно, что он весь напрягся, словно гончая, почуявшая добычу. – Некоторые из нас будут присутствовать на совещании, которое назначено на три пятнадцать в кабинете заместителя директора. Совещание это состоится в узком кругу, а через час, в четверть пятого, я попрошу всех до одного собраться здесь, в этом зале.

В последнее время в школе завелась заразная болезнь, и давно уже пора отсечь пораженные ею ветви, чтобы спасти дерево. – Он еще раз криво улыбнулся, и меня поразило сходство этой дьявольской улыбки с той, что играла на губах Скелета, когда он готовился высечь Дэла. – А теперь, если я не ошибаюсь, двое учащихся начального класса должны показать нам фокусы.

Том с Дэлом бесшумно поднялись со стульев и, пройдя мимо мистера Брума, вышли на сцену.

***

Брум отошел от сцены и прислонился к стене у одной из дверей, скрестив руки на груди. Усмешка так и не покинула его лицо. Том и Дэл задернули занавес, и некоторое время мы слышали, как они ходят по сцене, устанавливая оборудование. Вот они с грохотом, словно это был тяжелый грузовик, отодвинули фортепиано в угол сцены. Вслед за этим раздался звук рвущейся материи. Наконец занавес отъехал в сторону, и перед нашими глазами предстала самодельная афиша:

"ФЛАНАГИНИ И НАЙТ.

ИЛЛЮЗИОНИСТЫ".

По рядам пробежал смешок.

Откуда-то сбоку заструились клубы белого дыма. На несколько минут дым скрыл всю сцену, потом начал подниматься, и мы увидели, что афиша исчезла. Вместо нее в луче прожектора стоял Том Фланаген. На нем было нечто вроде постельного покрывала и, разумеется, чалма. Рядом возвышался стол, задрапированный черным бархатом, а за ним обнаружился Дэл в черном же костюме и накидке с капюшоном. Смех в зале возобновился. Оба "иллюзиониста" поклонились публике, а когда выпрямились – дым уже почти рассеялся, – по их лицам было видно, что ребята здорово нервничают.

– Перед вами – Фланагини и Найт, – торжественно объявил Том, стараясь не обращать внимания на смех в зале. – Мы – маги, и мы здесь для того, чтобы развлечь и удивить вас, дорогие зрители, чтобы вызвать у вас благоговейный страх и восхищение.

Он сдернул бархатное покрывало со стола, и оттуда вылетел огненный шар, похожий на шаровую молнию. Шар завис над ними футах в шести, потрескивая и разбрасывая искры, потом стал понемногу затухать и, напоследок мигнув, исчез.

На лице Змеюки Брума не дрогнул ни один мускул, будто он уже видел это тысячу раз.

– Мы также постараемся вас немного позабавить.

С этими словами Дэл сбросил с плеч накидку, накрыл ею стол, сдернул ее, и перед нами предстал гигантский белый кролик фута в четыре высотой. Был он совсем как живой, и все от изумления на секунду замерли. Дэл ухватил кролика за длиннющее розовое ухо и небрежно швырнул его через плечо в темноту. Только теперь до нас дошло, что кролик-монстр был всего лишь плюшевой игрушкой. Это, а также профессиональная грациозность движений Дэла вызвали новый взрыв смеха, на сей раз не издевательского, а доброжелательного.

Последовала серия весьма ловко исполненных карточных фокусов с участием нескольких зрителей, затем – фокусы с носовыми платками и веревками, включая трюк с освобождением Дэла от пут, затянутых двумя лучшими спортсменами школы. После этого иллюзионисты произвели из ничего целый дождь живых цветов над сценой.

Потом Фланагини уложил Найта в ящик, который проткнул шпагами насквозь, а когда Найт вылез оттуда – цел и невредим, – он выдвинул вперед другой ящик – черный, расписанный китайскими узорами, и сам залез внутрь.

– Фалада, или говорящая голова, – объявил Найт, похлопывая по ящику со всех сторон, тем самым демонстрируя, что все его стенки – деревянные.

Затем он закрыл переднюю крышку, скрыв тело Фланагини. Сверху торчала лишь его голова в чалме.

– Готов? – осведомился Найт, и голова кивнула.

Верхняя крышка захлопнулась. Найт взял длинный меч, достал откуда-то апельсин, подбросил его в воздух и разрубил мечом на две половинки.

– Это – остро заточенный самурайский меч, – пояснил он, – настоящее боевое оружие.

Он еще раз взмахнул рукой, и меч со свистом рассек воздух. Тогда он вставил его в зазор между двумя крышками ящика, обернул обе ладони черными носовыми платками и просунул меч дальше, пока тот не встретил препятствие. Найт обернул ладони поплотнее, снова взялся за рукоятку, налег на нее, крякнул и просунул дальше, пока острие не показалось с противоположной стороны ящика. Тогда он выдернул лезвие и протер его платком, после чего отодвинул нижнюю секцию ящика, так что она больше не поддерживала верхнюю. Открыв переднюю стенку нижней секции, он продемонстрировал обезглавленное тело Фланагини.

– Танец смерти, – проговорил он и постучал лезвием, плашмя, по боковой стенке. Тело в индийском одеянии задергалось в конвульсиях. – А теперь – говорящая голова!

Он открыл дверцу верхней секции, и в зал уставилась голова в чалме.

– Какой первый закон магии? – задал ей Найт вопрос.

– Что сверху, то и внизу, – несколько невразумительно ответила голова.

– А второй?

– Материальный мир – вздор.

– А третий?

– Реальность иллюзорна.

– Сколько томов в школьной библиотеке?

– Н-не помню.

Последний ответ Тома Фланагена – голос, несомненно, был его – вызвал в зале оглушительный взрыв хохота.

Найт закрыл обе дверцы, сдвинул нижнюю секцию ящика вровень с верхней, открыл переднюю крышку, и все увидели невредимого Тома.

Бурные аплодисменты.

– Разумеется, – с легкой усмешкой заявил Найт, – все это не более чем иллюзия, обман зрения, как говорится, ловкость рук.

Найт внезапно посерьезнел.

– Однако четвертый закон магии гласит, что иллюзия может стать реальностью, подобно молнии, что, сверкнув, исчезает, как мимолетная улыбка волшебника…

(Белый дым снова заструился по сцене.).

– Как человеческие мечты, как сокровенные, глубоко уходящие в подсознание фантазии, как видения во сне и наяву – все это волшебный мир магии, и мир этот реален. Как извечное стремление…

(Внезапно двери зала сами распахнулись. Кто-то сзади меня вскрикнул.).

– ..Открыть двери, за которыми скрыты тайны нашего разума, нашего сознания и подсознания.

(Он широко раскинул руки.).

– И это в наших силах, ведь человек способен даже…

Дым – не белый, а грязно-желтый – повалил в зал из распахнутых дверей.

Дэл прервал свое магическое словоблудие и уставился на двери. Теперь это был не всемогущий волшебник, а охваченный страхом четырнадцатилетний мальчик. За мгновение до того, как в зале начался сплошной кошмар, я успел взглянуть на Тома Фланагини – он тоже ошеломленно вперил взгляд во что-то мне невидимое, но взгляд этот был устремлен не на двери, а куда-то вверх, чуть ли не в потолок над задними рядами.

Мистер Брум выглянул в ближайшую от него дверь, затем обернулся и ткнул пальцем в жалкую теперь парочку на сцене.

– Вы это натворили! – завопил он.

– Ты прав, – говорил мне в «Занзибаре» Том, – то, что происходило там, снаружи, я увидел лишь спустя несколько секунд. Я стоял на сцене и ждал, пока Дэл произнесет последнее, так и не произнесенное слово: «летать». Всю свою речь он готовил ради этого слова, после которого намеревайся воспарить над сценой, чтобы у всех глаза полезли на лоб. Мы долгие недели готовили трюк с распахиванием дверей. Дэл хотел попытаться долететь до ближайшей к нему двери, потом опуститься на ноги и покинуть зал. Более эффектную концовку нашего шоу трудно и вообразить… Так вот, я, хоть и знал прекрасно, что должно произойти, со страхом ожидал этого завершающего слова – «летать», как вдруг, бросив случайный взгляд в дальний конец зала, увидел там две вещи, которые меня перепугали уже до чертиков. Во-первых, там под потолком то ли висел, то ли парил Скелет Ридпэт. Вид его просто ужасал: он походил на громадную летучую мышь или на гигантского паука и при этом зловеще ухмылялся. Второе видение возникло спустя долю секунды, словно мы с Ридпэтом вызвали его совместными усилиями. Это был объятый пламенем мальчик.

Огонь, которого просто не могло там быть, пожирал его тело и в то же время будто изливался из него самого. Челюсть у меня отвисла, и тут пылающий мальчик исчез. Не знаю, почему я не упал в обморок. А когда на нас заорал Лейкер Брум, я посмотрел в окно и увидел то же, что и Дэл, и все остальные: во дворе горела раздевалка, распространяя клубы дыма. Скелет тоже испарился, словно его в зале и не было. Может, и вправду не было… Ну а потом начался уже настоящий кошмар.

На какой-то момент крик Лейкера Брума парализовал всех – как "магов", так и зрителей, а в следующий миг до нас донеслись шипение и гул пожара. Повскакав и отшвыривая стулья, все ринулись к двум распахнутым дверям. Лейкер Брум подлил масла в огонь, заорав:

– Все – к выходу! К выходу, быстрей!

Несколько ребят успели выскочить, прежде чем мистер Торп крикнул:

– Стоять! Назад!

В дверях был настоящий ад: все устремились наружу, а те, кто уже успел выскочить, рванулись обратно.

Торп принялся отшвыривать ребят от дверей назад, но тут, почувствовав, как дохнуло жаром, толпа сама отпрянула, сбивая с ног оказавшихся сзади младших.

Когда в дверях наконец появился просвет, мы увидели снаружи, в шести-семи футах, сплошную стену огня: старая деревянная раздевалка пылала, как спичечный коробок. Одна из декоративных башенок на крыше наклонилась, словно пловец перед прыжком в воду.

Ребята, побывавшие снаружи, с раскрасневшимися, испуганными лицами сгрудились у дверей. У одного – второклассника по фамилии Уиленд – начисто спалило брови и ресницы, и он стал похож на очищенное от скорлупы розовое яйцо.

– Идиот, – забыв о субординации, прошипел директору мистер Торп. – Ты что, не видел, что там происходит? Ведь они из-за тебя чуть не сгорели!

Брум лишь окатил его взглядом, полным ярости, затем схватил за плечо подпаленного второклассника:

– Что там, Уиленд?

– Огонь, сэр. Сильный огонь.

Мистер Торп послал миссис Олинджер наверх – позвонить пожарным.

– Скорей! – крикнул он ей вслед.

– А сбоку, вдоль стены, нельзя пробраться? – приставал Брум к Уиленду.

– Там с обеих сторон кусты, они тоже загорелись. Не пройти.

Услыхав это, все бросились к двери, ведущей в коридор.

Она была гораздо уже наружных дверей, и там немедленно образовалось столпотворение. Я видел, как Терри Питере сбил с ног второклассника Джонни Дэя, а вслед за ним – Дерека Брауна.

– Моя труба! – внезапно завопил ополоумевший Дерек и, кое-как поднявшись на ноги, ринулся против течения к Сцене. Крик стоял невыносимый. Я вдруг с ужасом заметил, что миссис Олинджер закрутило в этом водовороте у двери, и она теперь не сможет добраться до телефона.

Потом я почувствовал, что зал начал заполняться дымом.

– Нужно закрыть двери наружу, – выкрикнул Том со сцены.

Скинув с себя индийское одеяние, он спрыгнул в зал.

Мистер Торп бросился помогать ему.

Мистер Ридпэт выкрикивал какие-то идиотские команды, но его никто не слушал. Остальные учителя, увидев, что делают Том и мистер Торп, кинулись к ним на помощь. За ними последовал кто-то из старшеклассников, потом и я.

С нашей стороны зала дым был уже очень плотным. Я налетел на мистера Торпа, и тот мне бросил:

– Берись за это и тяни на себя…

"Это" оказалось металлическим засовом, и уже раскаленным.

– Веревки… – пробормотал мистер Фитцхаллен, и Том объяснил:

– Мы их использовали, чтобы открыть двери. Они проходят через окно к заднику сцены…

Нагнувшись, мы принялись разыскивать на ощупь концы веревок. Дышать было уже почти невозможно, дым разъедал глаза, в горле першило, как после глотка кислоты, но веревки мы все-таки втянули внутрь.

– Все здесь, – сказал Том.

Сквозь клубящийся дым виднелось то, что раньше было раздевалкой: обе башенки уже рухнули, и прямо из эпицентра огненного урагана вздымался столб черного дыма. Мы наконец-то захлопнули двери.

Повернувшись, я наткнулся на Дэла, пробиравшегося через завалы перевернутых и частично разломанных стульев.

– Ничего не вижу, – пробормотал он и растянулся на полу, споткнувшись о торчащие вверх ножки стула.

Пробка в дверном проеме еще не рассосалась, оттуда неслись истошные вопли.

Том каким-то образом очутился за мной, поднимая Дэла.

– Никто не пройдет через двери! – проорал он мне прямо в ухо. – Единственный выход – пробраться за сцену!

– Там же наше оборудование, – вспомнил Дэл. – Нужно его спасти!

– Спасем, спасем, – успокоил его Том. – Ну-ка, давай наверх – там меньше дыма.

Он чуть ли не протащил Дэла к сцене и помог ему забраться на нее. Дэл тут же принялся что-то судорожно искать и, по всей видимости, в конце концов нашел.

– Где Скелет? – спросил Том. На его перепачканной сажей физиономии белели одни глаза.

– Здесь его нет.

– Нужно их как-то оттащить от этой чертовой двери! – закричал он.

Брум и Ридпэт как раз и пытались это сделать, оттаскивая ребят по одному и при этом не переставая надрывать глотку. Из пелены дыма возник мистер Фитцхаллен с потерявшим сознание парнишкой на руках.

– Дверь за кулисами… – выдавил он. – Они теряют сознание, некоторые ранены.

Выбравшаяся наконец из свалки возле двери миссис Олинджер ухватила его за лацкан пиджака. Фитцхаллен бесцеремонно стряхнул ее руку, поднял бесчувственного парнишку на сцену и влез туда сам, бросив через плечо:

– Сейчас вернусь.

Ходлис Уэкс несся по залу, беспрерывно вопя. Я увидел, как хнычущий Дерек Браун старается выбраться из кучи сломанных стульев. Уэкс налетел на двери, которые Фланаген и учителя закрыли с таким трудом, и забарабанил по ним кулаками, истошно крича:

– Они же горячие! Они сейчас вспыхнут!

Том (было такое впечатление, что он и в дыму прекрасно ориентируется, словно летучая мышь) подбежал к Уэксу, что-то прокричал, и тот послушно направился к сцене. После этого Том, просунув Брауну под мышки руки, подтащил его ко мне.

– Подними его на сцену, – распорядился он.

Я точно так же просунул руки Дереку под мышки и взгромоздил на сцену сначала его туловище, а потом и ноги.

– Вынесите его отсюда, – донесся из пелены дыма голос Тома.

Мистер Фитцхаллен принес еще одного парнишку, а за ним хвостом тянулись несколько плачущих ребят. Вместе с ним мы вынесли Брауна через кулисы в коридор, где тоже, хоть и слабо, ощущался дым.

– Моя труба, – пробормотал Браун, на миг приоткрыв глаза.

В конце коридора маячила фигура Холлиса Уэкса. Фитцхаллен махнул ему рукой, и он тут же подбежал к нам.

– Идите все за ним к автостоянке и дожидайтесь там пожарных, – велел Фитцхаллен.

В коридор выбралась небольшая группа ребят и учителей. Все они надрывались от кашля, а мистер Ридпэт прямо-таки согнулся пополам.

" – Я не могу… – начал было он, но тут же вновь зашелся кашлем.

– Давайте все за Уэксом, быстро! – распорядился мистер Фитцхаллен.

Очнувшийся Браун схватил мистера Ридпэта за руку и потащил следом за Уэксом. В коридор выскочил еще один мальчик, а Том, наоборот, снова исчез за занавесом, отделявшим сцену от хаоса, царившего в зале.

Я медленно последовал за ним, стараясь не дышать. Глаза разъедало дымом. "Труба…" – вспомнился мне умоляющий голос Брауна, и тут я обратил внимание на то, что сцена, если не считать фортепиано, совершенно пуста. Снаружи, где бушевал пожар, доносился гул. На сцену взобрался мистер Брум. Заметив меня, он рявкнул:

– Вон! Сейчас же вон из здания! Это приказ.

Я выглянул в зал – двери уже пылали. Жар был сильнее, чем в парилке. У двери в коридор кучей валялись тела ребят, потерявших сознание от дыма, – их было не меньше двух десятков. Мистер Уэзерби, согнувшись, тащил сразу двоих к сцене. Я спрыгнул и принялся ему помогать.

– Не могу больше, – прохрипел он и, ухватив ребят за запястья, поволок их за кулисы. До двери он добрался уже почти ползком.

Том и Фитцхаллен по одному вытаскивали ребят из кучи.

Когда я до них наконец добрался, горевшие двери рухнули внутрь, открывая путь огню. Мгновенно по полу побежали язычки пламени.

– Уиппл, поднимайся, – послышался откуда-то сверху голос мистера Брума. Я обернулся: он стоял на краю сцены, будто драматический актер, обращающийся к публике. – Поднимайся, говорю, с пола: ты же поджаришься, как яичница с беконом.

Перекрывая шум огня, донесся вой сирен.

– Все вон отсюда! – завопил Брум. – Немедленно! Все – вон!

Мистер Уиппл оказался слишком тяжел для меня. Не удержавшись, я вдохнул горячего дыма, колени мои подкосились, и я рухнул прямо на его мягкий живот. Рядом возник Том – он тащил одного из потерявших сознание учеников.

– Вон! Все – вон! – продолжал надрываться мистер Брум.

Огонь добрался до занавеса и пожрал его в одно мгновение. Футах в двадцати от меня рухнул на колени мистер Фитцхаллен. Живот мистера Уиппла внезапно забурлил вулканом, он перевернулся лицом вниз, сбросив меня на пол, и тут же его вырвало. Том положил руку Фитцхаллена себе на плечо и попытался поднять его. Вслед за этим надо мной нависла темная фигура в форме с блестящими пуговицами.

От нее сильно пахло дымом…

Пожарный вынес меня на автостоянку, где четыре красные машины извергали тугие струи воды на пепелище, оставшееся от раздевалки, и на боковую стену актового зала. Он опустил меня в траву возле одной из этих машин, и я кое-как исхитрился принять сидячее положение. Мистера Фитцхаллена вели к выходу со стоянки, а он тащил за собой Тома.

Оба выглядели так, как обычно изображают в комиксах сумасшедших ученых: перемазанные сажей лица, дымящаяся одежда. Пожарные вынесли из здания последних остававшихся в зале ребят – было их уже не два десятка, а только пятеро или шестеро. Один человек в форме, пошатываясь, тащил на себе мистера Уиппла.

С истошным завыванием сирены влетела на стоянку карета "скорой помощи". Санитары, выскочив из машины, открыли заднюю дверцу и выволокли носилки. Я нашел в себе силы подняться на ноги. На траве сидели кучкой Моррис, Шерман, Бобби Холлингсуорс и остальные, наблюдая, как заливают пожар. Все лицо Морриса было в красно-бурых потеках – он, видно, чем-то сильно поранил голову.

Держался он, однако, молодцом, а вот я – наверное, в запоздалом шоке – вдруг разрыдался.

– Ничего, ничего, все уже кончилось, – послышался успокаивающий голос Томя: уже в который раз за этот кошмарный день он каким-то непонятным образом вдруг оказался возле меня. – Я тут сделал маленький обход – похоже, никто особо не пострадал. Ты случайно не видал Скелета?

Я протер глаза.

– По-моему, его здесь нет.

– Ну а по-моему, он здесь, – задумчиво произнес Том.

Повернувшись, он направился к группе преподавателей, окруживших мистера Брума в дальнем конце стоянки. Директор выглядел так, будто он пробыл в зале дольше всех остальных: лицо его было почти черным от сажи, темные пятна покрывали весь пиджак. Взглянув куда-то поверх Тома, он продолжил что-то с жаром доказывать мистеру Торпу.

Директорский доберман, тоже обсыпанный пеплом, с изможденным видом возлежал у ног хозяина. Даже на таком расстоянии я ощутил запах, исходящий от собаки, – запах удушливого дыма, пылающего дерева и искореженного огнем металла. По всей видимости, сам я благоухал не лучше.

– Там кто-то из учеников курил, в этом нет никакого сомнения, – кипятился мистер Брум. – Пожар начался в одной из башенок, я лично это видел, абсолютно точно. Именно о такой опасности, мы предупреждали чуть ли не ежедневно. – Он слегка покачнулся, и мистер Торп поддержал его за локоть. – Так вот, я требую представить мне список всех учеников, находившихся в зале: таким образом мы сможем вычислить мерзавца. Возьмите общешкольный список, вычеркните присутствовавших и…

– Мистер Брум! – перебил его Том.

Рядом куда-то пробежал один пожарный, за ним – другой.

– Не видишь, люди работают? – бросил директор Тому. – Отойди, ты мешаешь.

– Мистер Брум, – настойчиво повторил Том, – Стив Ридпэт был сегодня в школе?

– Я отправил его домой.

– Он дома, – вставил, кашлянув, мистер Ридпэт. – Уехал на машине, слава тебе, Господи.

– Скажите, – снова заговорил Том, – вы хотели выгнать Дэла?

– Не говори глупостей, – отрезал Брум. – У нас и так дел по горло. И вообще, иди отсюда.

Рядом с Томом возник здоровяк в форме, похожей на полицейскую, и со значком, на котором было выгравировано: "Начальник".

– Кто тут старший? – осведомился он.

Мистер Брум напрягся.

– Я директор школы.

– Можно вас на минутку?

– Разумеется, я к вашим услугам, – откликнулся Брум и последовал за "начальником" к середине стоянки.

– А где Дэл? – спросил у меня Том. – Ты Дэла не видел?

– Труп?! – воскликнул Брум, будто никогда такого слова не слыхал.

Двое пожарных, ранее пробежавших мимо нас, теперь возвращались от пепелища с носилками, на которых лежало тело.

– На пиджаке обнаружена табличка с фамилией "Фланаген", – сказал начальник пожарной команды.

– Но Фланаген вовсе не труп, – с некоторым облегчением заявил мистер Брум. – Фланаген жив-живехонек. Я лично вывел его из охваченного огнем зала.

– Во дает! – только и сказал Том, услышав столь наглое вранье.

Фитцхаллен, миссис Олинджер и Торп были уже у кареты "скорой помощи". Изнутри доносились стоны четверых ребят, которых вытащили из зала на носилках и поместили в машину. Раздались грохот и треск – это рухнули остатки раздевалки.

Мистер Фитцхаллен, наклонившись над носилками с телом, аккуратно приподнял простыню. Взглянув, он пробормотал два-три слова, которых я не разобрал.

– Да перестань ты наконец людям мешать – они заняты, – донесся до меня голос мистера Брума. – Что, Фланаген, не доходит до тебя?

Когда они загружали носилки в машину, откуда-то сбоку высунулся кожаный футляр от логарифмической линейки, глухо ударившийся о белый металл.

Это – третий образ, запечатлевшийся в моей памяти в тот первый год учебы в Карсоне: логарифмическая линейка Дейва Брика, стукнувшая о дверцу "скорой помощи", мальчики, не сдержавшие вопля при виде рухнувших в огонь остатков стен, мистер Брум с его раздраженными криками…

Картинка не из приятных: мертвый мальчик, испуганные возгласы, выкрик сумасшедшего директора школы.

Мы с Томом отыскали Дэла сидящим на газоне у фасада школы – он сторожил приспособления для "магического действа", трубу Дерека Брауна и ударную установку Фила Хэнны. Каким-то образом он умудрился вытащить все это из огня, в то время как Том спасал людей. Он видел, как подъехали пожарные машины и карета "скорой помощи", однако сам на автостоянку не пошел, боясь, что кто-нибудь стянет трубу Дерека.

– Он так о ней беспокоился, – сказал Дэл. – Кроме того, я и отсюда слышал кашель и крики – значит, думал, все живы. – Он пристально посмотрел сначала на Тома, потом на меня. – Ведь все живы, правда?

Том молча опустился на траву.

Двадцать четыре школьника и четверо учителей – среди них мистер Фитцхаллен и мистер Торп – были госпитализированы из-за отравления дымом. Утренний выпуск городской газеты появился с аршинным заголовком:

"ДИРЕКТОР ШКОЛЫ СПАСАЕТ ИЗ ОГНЯ 100 УЧЕНИКОВ".

Подзаголовок гласил:

«Погиб учащийся младшего класса».

О воровстве и об исключении кого бы то ни было никто уже не заикался, будто пожар решил все проблемы.

Да и разговоров никаких на эту тему быть не могло: занятия отменили до конца года, а учителя выставили годовые оценки по итогам успеваемости до того трагического дня.

Даже многие ребята почти поверили газетной утке насчет того, что Лейкер Брум чуть ли не в одиночку спас школу и учеников, – репортаж словно внес ясность в отложившуюся у них в головах неразбериху во время пожара. Они, однако, не забыли, как показал себя Том Фланаген, тогда как члены совета директоров и большинство родителей безоговорочно поверили в напечатанное. Вероятно, просто потому, что им хотелось верить в безупречное поведение школьной администрации в критический момент…

По окончании выпускной церемонии мистер Брум с удовольствием позировал фотографам на лужайке перед школьным зданием. Взглянув на холм, где стояла Верхняя школа, можно было увидеть огромное пепелище на месте раздевалки.

По случаю досрочного окончания учебного года на лужайке был организован фуршет с сандвичами для учеников и родителей. Член бывшего кабинета президента Эйзенхауэра произнес с импровизированной сцены речь, призывая нас усерднее овладевать знаниями, чтобы внести свой вклад в процветание Америки. Я отошел от своих предков, увлекшихся беседой с родителями Морриса и Хоуи Стерна, и, фланируя без определенной цели, вдруг оказался возле только что закончившего позировать мистера Брума. Тот был явно в благодушном настроении.

– Ну, что ты думаешь о нашей школе? – обратился он ко мне. – Через несколько месяцев ты станешь второклассником, а это налагает еще большую ответственность.

Несколько мгновений мы смотрели друг на друга, после чего директор произнес:

– Всех вас ждет великое будущее. Всех.

Даже глубокие морщины на его лице как будто разгладились. Много лет спустя я понял, что он тогда принял изрядную дозу транквилизатора.

Поблагодарив его за добрые слова, я вернулся к родителям. Мимо прошли Том с матерью в сопровождении Дэла и Хиллманов. Даже в толпе, даже с матерью и крестными родителями Том с Дэлом выглядели удивительно одинокими.

Лейкер Брум посмотрел куда-то сквозь них и улыбнулся подносу с сандвичами.

***

– Помню ли я? – переспросил меня Том в «Занзибаре». – Ну конечно же, я отлично помню, о чем мы тогда говорили: о нашей с Дэлом поездке в Обитель Теней. Моя мама панически боялась самолетов, так что мы решили отправиться поездом из Финикса. К тому же поездка по железной дороге через всю страну обещала быть страшно увлекательной.

– Так почему ты все-таки решил ехать ?

– По одной-единственной причине: я чувствовал, что Дэл нуждается в моей поддержке и защите, – ответил Том. – Я должен был отправиться с ним, понимаешь?

Крутанувшись на табурете возле стойки, он оглядел пустое в этот час помещение. Из окон лился мягкий свет, похожий на чуть затененный луч прожектора, падающий на сцену.

Он определенно старался отвести взгляд, продолжая свой рассказ.

– Отговорить его от поездки я был не в силах, а значит, чувствовал себя обязанным его сопровождать.

Он вздохнул, не отрывая взгляда от полосы желтого света, словно там вот-вот должно было возникнуть видение.

– Лишь одного я тогда не понимал, хоть это и было достаточно очевидным ведь школа тоже была Обителью Теней.

Долгие месяцы, на протяжении почти двух лет, уже в других барах и гостиничных номерах, в других городах и даже странах – везде, где бы нас снова ни сводила судьба, у меня неизменно звучала в ушах его фраза "Теперь я расскажу тебе о том, что произошло тогда".

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

ОБИТЕЛЬ ТЕНЕЙ