49

Главная улица, но какого города? Дарт таскал ее по магазинам женской одежды, отмахивался от услужливых продавцов и сам водил Нору за руку вдоль прилавков и рядов вешалок, выбирая для нее платья, блузки, юбки. Льняной костюм песочного цвета, юбка до колена, пиджак без лацканов («В этом наряде ты будешь брать интервью», — сказал Дарт). В следующем магазине — коричневые туфли-лодочки и кремовое шелковое платье без воротника, с короткими рукавами. Нет, примерять не надо, они будут сидеть безукоризненно. Так потом и оказалось. Не спрашивая, Дик прекрасно знал все размеры Норы. Потом они зашли в огромный ангар, где бродили ученики воскресных школ с мешковатыми рюкзачками за спиной, и там Дик купил себе и Норе джинсы, футболки и еще темно-синий свитер для Норы. Далее последовали бутик минималистов, долгий разговор с очередным очарованным продавцом, покупка шести белых лифчиков от «Гитано», шести пар белых трусиков и шести пар колготок той же фирмы. За углом были приобретены ему и ей две пары черных кроссовок «Рибок». Там же — два черных матерчатых чемодана на колесиках. В аптеке на Главной улице под чутким руководствам седоусого продавца в очках — черная и платиновая краски для волос фирмы «Л'Ореаль»; прокладки «Олвейз ультра плас макси» с крылышками, которыми она только и пользовалась, хотя об этом Дарт у Норы не спрашивал; косметика «Кавер герл клин»; помада той же фирмы; розовые тени для век «Мэйбеллин без блеска» («Чтоб мерцала, но не блестела», — сказал Дарт); смазка; тушь для ресниц; шампунь с кондиционером «Видал Сассун»; пенка для ванн «Нитро»; медовый гель для душа; пилка для ногтей и другие принадлежности для маникюра от «Ревлон»; лак для ногтей «ОПИ»; пузырек «Коко Шанель»; мятное полоскание для рта; смывка для лака. Усатый объявил из-за кассы, на цифровом дисплее которой высветилась сумма, превысившая сто долларов:

— Приходилось мне видеть понимающих мужей, сэр, но вы бьете все рекорды.

Назад, к машине. На этот раз Дарт остановился напротив магазина мужской одежды «Фарнсуорт и Клэмм» и потащил Нору в зал с кондиционированным воздухом, где еще один усач, улыбаясь, поспешил им навстречу от блестящих витрин с костюмами. Да, мурлыкал Дарт, сорок шестой, пятый рост, вот это, и вот это, еще вон тот двубортный синий клубный пиджак, четыре синие рубашки, четыре белые, с отложными воротничками, шестнадцатый размер шеи, тридцать шестой — запястья. Восемь пар трусов, талия — тридцать восемь, восемь пар носков (длина — до икры), дюжина носовых платков и, будьте добры, подберите также галстуки. Подогнать по фигуре, и, если можно, незамедлительно. Нора устроилась в кожаном кресле у высокого зеркала, а Дик юркнул в примерочную и через секунду вынырнул оттуда в одном из только что купленных костюмов. Затем он примерил еще один. Дарт и его отражение прихорошились у зеркала. После этого Дарт сел в соседнее кресло, усатый продавец принес бутылку финской водки, два бокала и ведерко со льдом. Пока вы ждете, сэр. Принесли счет. Заглянув через плечо Дарта, Нора увидела, что он накупил одежды на шестьсот долларов.

— Где здесь ближайшая приличная библиотека? — спросил Дик.

Дарт поставил «линкольн» возле здания клуба местной баскетбольной команды, и тут Нора осознала, что находится в Спрингфилде, где в одном из особняков на Лонгфелло-лейн воцарились доктор и миссис Харвичи. Если ей удастся сбежать от Дика Дарта, захотят ли доктор и его жена предоставить Норе убежище в подвале своего дома?

Ответ не ясен. Три года назад, чувствуя приближение одного из периодов «радиоактивности», Нора метнулась в Спрингфилд с так называемым сентиментальным визитом, очутилась в баре, а потом в мотеле с каким-то странным, озлобившимся Дэниелом Харвичем, который в конце концов уговорил ее посетить его дом. В половине одиннадцатого вечера. Тогдашняя миссис Харвич, которую звали Хелен, успевшая к тому времени съесть свою половину обеда, разогретого в микроволновой печи, сопроводив его несколькими порциями водки с тоником, начала вопить, как только они появились на пороге. Нора попыталась уйти, но Дэн насильно усадил ее в кресло, очевидно, чтобы заручиться свидетелем. То, чему она стала свидетелем, было семейной ссорой, тянувшейся уже много лет. Хелен Харвич указала им обоим на дверь и велела Дэниелу прийти на следующий день, чтобы забрать свои вещи и убраться из ее жизни навсегда. По дороге в мотель Харвич бормотал проклятия. На следующее утро он обещал, что скоро позвонит Норе. «Скоро» наступило через два дня, второй звонок последовал через неделю, а третий — еще через две. Потом звонки постепенно прекратились. Двумя годами позже он прислал ей объявление о бракосочетании, к которому была приложена карточка с надписью: «На случай, если это тебя интересует». Новоиспеченную миссис Харвич звали Ларк, ее девичья фамилия была Петтигрю.

— Когда мы приедем в библиотеку, мне надо будет зайти в уборную, — сказала Нора.

Отлично, Дик пойдет с ней, ему тоже приспичило.

Дарт припарковал машину возле длинного каменного здания, напоминавшего Верховный суд, даже с такими же ступеньками. Просторный мраморный зал на втором этаже библиотеки, оказавшийся женским туалетом, был так же пуст, как и читальный зал на первом. Дик Дарт вошел туда вслед за Норой и обосновался в соседней кабинке.

Вышли они вместе, напугав до дрожи какую-то женщину, которая стояла с раскрытым ртом, пока они не скрылись из виду.

Дарт легонько подтолкнул Нору к одному из стульев, тянувшихся вдоль длинного деревянного стола, сел рядом и открыл пухлый том под названием «„Берег“, обитель гениев». Нора сидела рядом с Дартом, время от времени слыша тоненькие металлические голоса, напоминавшие писк насекомых. Ей было уютно в защитной оболочке, спасавшей ее от эмоций. Дарт ухмылялся, читая книгу. Нора подвинула к себе сочинение Квинна В. С. Догбери под названием «Музы в Массачусетсе», открыла его и стала читать с первого же абзаца, на который упал ее взгляд:

"Благодаря особенностям эксцентричной натуры художников, любое поселение вроде «Берега» всегда будет вызывать скандальные толки, в целом же жизнь в колонии Джорджины Везеролл для одаренных людей протекала довольно мирно, десятилетие за десятилетием обеспечивая им возможность создавать великие творения. И все же проблемы возникали. Многие захотят отнести к ним «странное» исчезновение малоизвестной поэтессы Кэтрин Маннхейм, хотя автор настоящей книги не принадлежит к сторонникам этой точки зрения. Во время своего короткого пребывания в колонии молодая женщина умудрилась перессориться как с персоналом, так и со своими собратьями по перу. Не могло быть никаких сомнений, что хозяйка колонии собиралась попросить Кэтрин съехать. Тогда мисс Маннхейм, не желая подвергаться излишнему унижению, нашла способ покинуть «Берег» так, чтобы вызвать своим отъездом наибольшее замешательство.

Настоящие скандалы «Берега», как можно предположить, были совсем другого рода".

Дарт положил на стол два толстых телефонных справочника и похлопал Нору по спине.

"Наверное, самым большим ударом для Джорджины Везеролл было исчезновение, но вовсе не беспокойной молодой бунтовщицы, а ее любимого произведения: из столовой исчез рисунок Одилона Редона[19], изображающий обнаженную женщину с головой ястреба. Не может быть никаких сомнений в том, что Джорджина пожелала украсить столовую этим рисунком исключительно в силу его содержания, соответствующего традициям «Берега». Остальные картины, висевшие в столовой, принадлежали к более традиционным направлениям. Рисунок Редона, размером восемь на десять дюймов, висел в верхней части стены, украшенной и куда более впечатляющими работами. Один из гостей, особо интересовавшийся творчеством Редона, заметил отсутствие рисунка в тридцать девятом году. Проведенный немедленно обыск всех коттеджей не дал никаких результатов. Джорджина Везеролл часто упоминала в разговорах с гостями последующих лет, что нисколько не удивилась бы, узнав, что мисс Маннхейм прихватила рисунок во время своего «полуночного бегства», и поскольку дело так и не было раскрыто, нелишне будет заметить, что рисунок, по всей видимости, обладал тогда и обладает сейчас серьезной денежной стоимостью".

— Пошли отсюда, — сказал Дарт, схватил Нору за руку и потянул за собой к выходу.

Им пришлось три раза возвращаться в гостиницу, чтобы перевезти свои покупки.

— Кларк, дружище, — обратился Дарт к молодому человеку за конторкой. — Ты не мог бы уделить нам несколько секунд и помочь нам переправить все это в наш очаровательный номер?

Кларк облизал губы.

— К вашим услугам.

Он заглянул в кабинет за своей спиной и что-то неслышно сказал тому, кто там находился. Потом вышел из-за конторки, посмотрел на Дарта и направился к чемоданам. Кларк был гораздо ниже ростом, чем это казалось, когда он сидел на рабочем месте.

— Чемоданы понесу я, — сказал Дарт, — а вы помогите моей жене.

— К вашим услугам. — Кларк подхватил как можно больше пакетов, Нора взяла три, оставив один на полу. Кларк снова посмотрел на Дарта, тот улыбнулся в ответ и щелкнул зубами. Парень глянул на Нору, нагнулся, сомкнул челюсти вокруг двойных ручек оставшегося на полу пакета и поднял его. Втроем они с трудом втиснулись в кабину лифта.

— Интересно, а как вы трактуете словосочетание «к вашим услугам»? — спросил Дарт. — Что-то конкретное — или просто дежурное выражение?

Бедный Кларк буркнул что-то и крепче сжал ручки пакетов.

— Это в самом деле так оскорбительно, как звучит? Будто человек, произносящий «к вашим услугам», испытывает легкое пренебрежение к тому, кому он это говорит? Я не ошибся или я параноик?

Кларк покачал головой.

— Спасибо, Кларк, вы меня утешили.

Лифт доехал до третьего этажа, и с Дартом во главе они пошли по коридору.

— Кларк, старина, положи мешки перед гардеробом, а пакеты с костюмами повесь.

Дарт махнул Норе, чтобы та прошла в номер первой. Кларк наклонился, чтобы опустить на пол мешок, который держал зубами, прерывисто вздохнул и положил на пол остальные мешки. Затем он развесил пакеты с костюмами на перекладине в гардеробе и, попятившись, ретировался в коридор.

Дарт запер дверь, подошел к Норе и постоял, улыбаясь. Сгорбившись и вытянув ноги, Нора сидела на краешке кровати. Он отошел, и Нора подняла глаза. Дик выбирал веревку нужной длины.

— Тебе подсказать, что надо делать?

Нора скинула туфли. Ее пальцы, которым не требовалось подсказывать, что им надо делать, начали расстегивать блузку. Пока она раздевалась, Дарт сходил в ванную за пакетом из аптеки. Один за другим он вынимал из него тюбики и пузырьки и аккуратно раскладывал их на столе. Когда все было разложено и выстроено в ровный ряд, Дарт достал из пластикового чехольчика ножницы и кивнул Норе в сторону ванной.

— Сядь на горшок и раздвинь ноги, — скомандовал он.

Вся дрожа, Нора выполнила приказ, и Дарт, тихо напевая под нос, состриг большую часть волос между ее ног и спустил воду.

— Порядок, — сказал Дик, отодвигая ее назад, словно манекен. Затем он развернул ее, положил ладонь между лопаток и подтолкнул в сторону спальни. Там он связал Норе руки за спиной и клейкой лентой заклеил рот.

Нора смотрела на ровный белый потолок. Дарт запрыгнул на кровать.

— На этот раз будет не так плохо, видишь?

Повернув голову, Нора увидела в его руках тюбик крема для смазки влагалища.

Было действительно не так больно, как в первый раз, но точно так же гадко.

50

— Держи голову прямо. Ты должна помогать мне, а то так и останешься замарашкой. — В воздухе пахло пенкой для ванны, и все еще мокрые волосы Норы липли к голове. Дарт склонился и опустил свою голову, так что в зеркале, как в рамке, оказались оба их лица.

— Ну-ка, скажи, что ты видишь.

Нора видела затерроризированную версию собственного "я" с испуганными глазами, пергаментной кожей и мокрыми волосами, позирующую рядом с гиеной.

— Нас.

— А я вижу пару головорезов, — сказала гиена в зеркале. — Я был нужен, чтобы открыть тебе глаза, и я пришел. Разве это была случайность, а?

— Я не знаю, что это было, но...

Прежде чем Нора успела добавить, что она хотела бы, чтобы этого не было вовсе, глаза Дарта в зеркале вдруг загорелись сумасшедшим огнем.

— Делала так же с дорогим муженьком, да? Сдвигали головы вместе и гляделись в зеркало? А я знаю почему.

Норе не требовалось подтверждать, что он прав, Дарт и так знал это.

— Почему?

— До этого момента я не понимал, как сильно вы с Дэйви похожи друг на друга. В этом есть что-то очень эротичное. Наверное, от этого у твоего муженька улучшалась эрекция. Словно занимаешься любовью с тем, кем был бы ты сам, если бы родился человеком противоположного пола. Но Дэйви — вовсе не твое мужское я. Самый большой риск, на который отважился этот бедолага за всю свою жизнь, — это забраться в постель с Натали Вейл, а единственная причина, почему он это сделал, — в том, что старик Элден внушил ему сомнения по поводу его мужских достоинств, вот Дэйви и пытался доказать себе, что еще не разучился пользоваться главным мужским орудием.

Нора вовремя сдержалась, чтобы не возразить Дарту вслух, но подумала; а ведь Дарт прав.

— Твое истинное мужское я — не кто иной, как Дик Дарт. Разница лишь в том, что я более эволюционирован. А это значит, что рано или поздно у нас с тобой будет потрясающий секс.

В лице Дарта снова проступили черты гиены.

— Скажи честно, Норочка, ведь на этот раз ты почти достигла оргазма?

— Может быть, — сказала Нора, думая, что другой ответ его бы не удовлетворил.

Дарт влепил ей такую пощечину, что голова Норы чуть не слетела с плеч. На щеке ее расцвело широкое, с ладонь, красное пятно.

— А я знаю, что ты и не думала кончать, и ты тоже прекрасно это знаешь. Черт побери, когда я заставлю тебя кончить, твои вопли будет слышно за границей округа!

Он врезал кулаком по двери ванной, затем обернулся и ткнул пальцем в отражение Нориного лица.

— Я вытащил тебя из тюрьмы, я накупил тебе шмоток, я собираюсь сделать тебе лучшую стрижку в твоей жизни, а потом я сделаю то, что должна была сделать твоя мать, — научу тебя пользоваться косметикой. И после всего этого ты мне лжешь!

Нору била дрожь.

— Мне не стоило забывать, что представляют собой женщины. Независимо от того, как много делает для них мужчина, они при первой же возможности вонзают ему нож в спину.

— Мне не следовало врать тебе, — сказала Нора.

— Ладно, забудь. Просто не делай так больше никогда, если не хочешь носить в руках собственные кишки. — Дик вытер лицо полотенцем и укутал им плечи Норы. — И прекрати дрожать.

Глаза Норы были закрыты, и где-то далеко, в том мире, где нет демонов, она почувствовала, как проводят расческой по ее волосам.

— Они станут короче всего на дюйм-два, но будут выглядеть совсем по-другому. Можешь не сомневаться, я умею стричь гораздо лучше, чем тот, кто делал это с тобой в последний раз. К тому же я точно знаю, как ты должна выглядеть, а ты не имеешь об этом ни малейшего понятия. Конечно, плохо, что нам придется превратить тебя в блондинку, но тебе пойдет, поверь мне. Ты будешь выглядеть лет на десять моложе.

Он повернул голову Норы в нужное положение и быстрыми точными движениями стал срезать волосы — они падали на полотенце и соскальзывали с него на обнаженную грудь Норы.

— Не дергайся, потом все стряхну. — Метелочки срезанных волос мягко падали ей на локти, живот, спину. Дарт напевал «Грядут перемены».

— Хорошие волосы, — проговорил он. — Густые, мягкие.

Открыв глаза, Нора увидела именно то, что было ей обещано, — лучшую стрижку в своей жизни. Как грустно, что такую стрижку ей делают, когда она уже успела стать трупом, который приукрашивают перед тем, как положить в гроб. Руки Дарта порхали над ее головой, остригая, взбивая, подравнивая.

— Очень здорово, если мне позволено будет высказаться о собственной работе. — Дарт сдернул полотенце с плеч Норы и смел им нападавшие при стрижке волосы. — Ну, как?

Выхватив у него полотенце, Нора обернула его вокруг груди. Дарт ухмылялся ее отражению. Нора провела рукой по коротко остриженным волосам, которые тут же послушно и безукоризненно легли на место. Если не считать красного пятна на щеке, единственной проблемой женщины, отражающейся в зеркале, было то, что под отличной стрижкой лицо женщины было мертвым.

Дарт открыл коробочку с краской для волос и достал оттуда белую пластиковую бутылочку с тонкой трубкой на конце и цилиндр с жидкостью янтарного цвета, затем сорвал с трубки колпачок.

— Ты не будешь такой светлой, как на этой картинке, но блондинкой все-таки станешь. — Дик натянул прозрачные резиновые перчатки, входившие в комплект с инструкцией. Затем он влил в бутылочку янтарную жидкость и встряхнул ее.

— Наклоняйся вперед.

Нора нагнулась над раковиной, и Дарт стал лить на ее волосы золотистую жидкость, втирая ее пальцами.

— Ждем двадцать пять минут, — сказал он, бросив взгляд на часы. — Сядь здесь, а то к зеркалу не подойти. — Нора отодвинула стул к унитазу.

Дарт подался телом вперед к зеркалу и начал стричь собственные волосы. Ему удалось постричь себя сзади куда лучше, чем ожидала Нора. Он пропустил только две пряди, которые остались длиннее остальных.

— Ну, и как это выглядит?

— Замечательно.

— А сзади?

— Тоже.

Дарт фыркнул.

— Можно себе представить. — Дик открыл коробку с черной краской и смешал ингредиенты. — Мне придется закрыть глаза, поэтому ты должна положить на меня руки. Если посмеешь убрать их, я размозжу твою голову о край ванны.

— Куда положить руки?

— Куда хочешь.

Нора подалась вперед и, содрогаясь от отвращения, положила руку на бедро Дарта.

Он вылил жидкость себе на волосы.

— Жаль, что я не женщина и не могу часто себя перекрашивать.

— Ты вообще хочешь быть женщиной, — сказала Нора.

Дик перестал втирать в волосы краску.

— Я этого не говорил.

Мурашки побежали по ее рукам.

— Я не говорил, что хочу быть женщиной. Я имел в виду совсем другое.

— Да.

Нора почувствовала, как от жестокости и внутреннего неистовства тело Дарта все напряглось. Он опустил руки и обернулся к ней.

— Я о том, что мне хотелось бы самому делать все это для себя же самого. То есть ухаживать за самим собой. Женщинам, которым я все это делаю, просто невероятно повезло. И было б очень приятно, если бы со мной кто-то цацкался так же, как я цацкаюсь с тобой. В этом есть что-тостранное?

— Нет, — сказала Нора.

Дарт снова повернулся к раковине и бросил Норе полный еле сдерживаемого бешенства взгляд. Она опять положила руку ему на бедро.

— Ты вся пронизана мелкими паршивыми условностями, которыми набиты головы всяких недоумков вроде твоего Дэйви. А правда в том, что люди делятся на две категории — на волков и овец. И если кто-то способен это понять, то именно ты.

Дик стянул с рук испачканные краской перчатки.

— Вот и все. — Опустив руку, Нора взглянула на дверь. — Не-а, мы остаемся здесь. Пересядь на край ванны.

Нора повиновалась. Дарт, нахмурившись, бросил перчатки в мусорный бак, взглянул на себя в зеркало и устроился на унитазе.

— Надо убить время. Спроси меня о чем-нибудь и постарайся, чтобы это был не очень глупый вопрос.

Нора изо всех сил старалась придумать вопрос, который не разозлил бы его.

— Мне всегда было интересно, почему ты живешь в Харбор-Армз.

Дарт поднял указательный палец, как восклицательный знак.

— Отлично! Прежде всего — туда никогда ни за что не приедут мои родители: при одном упоминании этого района их начинает колотить. Во-вторых, там всем плевать на то, что ты делаешь. — В течение следующих пятнадцати минут Дик объяснял преимущества проживания в доме, где твои соседи охотно снабжают тебя наркотиками, сексом и сплетнями. Все члены яхт-клуба предпочитали считать, что официанты и прислуга, с которыми так любил общаться Дарт, не подслушивают их разговоров.

Если бы она была жива, подумала Нора, единственное чувство, которое она могла бы испытывать к этому порочному, самодовольному мужчине, — глубокое презрение. Тут она вдруг осознала, что именно это чувство и владеет ею в данный момент. В конце концов, может быть, она еще не совсем мертва.

— Ну, что ж, — сказал Дарт, — пора убрать с твоих волос эту дрянь и промыть их кондиционером.

— Может, я сама...

Дик поднял руки.

— Давай. Немного теплой воды, намыль их и смой. Потом бери вон тот тюбик, выжми весь кондиционер и вотри его в волосы. Через две минуты снова смой.

Нора терла волосы, пока не появилась шапка белой пены. Потом она наклонилась ниже и подставила голову под струю.

— Потрясающе, — сказал Дарт.

Нора подняла голову.

Из зеркала на нее смотрела шестнадцатилетняя блондинка-утопленница. Короткие мокрые волосы, чуть темнее, чем у Натали Вейл, облепляли голову.

— Я и не думал, что будет так хорошо, — произнес Дарт. — Не забудь про гель.

Нора отвела глаза от девушки-утопленницы в зеркале, открутила крышку тюбика, потом снова посмотрела на странную девушку и выжала на макушку длинную петляющую колбаску кондиционера. Вместе с девушкой они стали втирать в голову душистую массу.

— Теперь моя очередь, — и вскоре черноволосый Дик Дарт ухмылялся собственному отражению в зеркале. — Мне надо было сделать это несколько лет назад. Тебе не кажется, что я выгляжу потрясающе?

Его голову будто накрыло черным блестящим вороньим крылом, несколько отстриженных волосков прилипли к вискам и лбу.

— Потрясающе, — сказала Нора.

Дик указал ей на раковину, и Нора пошла к ней, чтобы смыть кондиционер.

— О'кей, теперь следующая процедура. — Он отвел Нору в спальню и усадил на стол. — Смотри, что я делаю, чтобы потом ты могла делать это сама. — Он открыл футлярчик с зеркалом и дал его Норе. Потом нанес на ее лицо косметику, на ресницы — тушь, провел помадой по губам. — Когда закончим, я хочу, чтобы ты привела в порядок ногти и покрыла их этим лаком. Надеюсь, тебе уже приходилось делать это раньше?

— Конечно. — Нора никак не могла вспомнить, когда в последний раз красила ногти.

— Последний штрих. — Дарт встряхнул баллончик с пеной для укладки волос, выдавил немного на ладонь и стал втирать в кожу Норы у корней волос. Он расчесывал ее волосы, взбивал их, снова расчесывал, опять взбивал. — Впечатляюще. Иди в ванную, посмотри на себя. — Нора надела синюю блузку. — Ты не поверишь своим глазам.

Оказавшись перед зеркалом, Нора подняла глаза. На нее смотрела женщина, только вступившая в пору своего второго расцвета; женщина, которой самое место было рекламировать с телеэкрана дорогой шампунь. Блестящие и короткие, как у девчонки-сорванца, волосы ее были искусно уложены. У нее была превосходная кожа, красивый рот и поразительные миндалевидные глаза. Она была идеалом, она была той, кем хотели бы стать лакированные двадцатилетние девицы, пьющие воду только из «Уолдбаума». И почему-то на этой женщине была любимая синяя блузка Норы.

Она приблизила лицо к зеркалу почти вплотную. И под маской красавицы-блондинки разглядела наконец себя. Она отпрянула от зеркала, и Нора исчезла — осталась лишь маска блондинки. Из спальни донесся полный ярости рев.

Дик Дарт сидел за столом, разложив на нем газету, которую прихватил из фойе. Закрыв нижнюю часть передовицы, на газете стояла баночка с кремом, и Дик остервенело тыкал кисточкой в одну из статей, пачкая бумагу пятнами цвета здорового загара.

— Знаешь, что пишут эти идиоты? — Он повернул к Норе перекошенное лицо, одна сторона которого (с нанесенной косметикой) напоминала помолодевшую копию другой. — Да я засужу этих ублюдков!

Нора прошла мимо пакетов, стоявших рядком у гардероба.

— Что случилось?

— "Тайме", вот что! Они все поняли неправильно, все извратили!

Нора присела на край кровати.

— Знаешь, кто ты, если верить этой фальшивке? Дама из высшего общества. Если ты дама из высшего общества, то я — царица Савская. «Чтобы прикрыть свое отступление, Дарт захватил заложницу, известную вестерхолмскому обществу Нору Ченсел сорока девяти лет, жену Дэвида Ченсела, исполнительного редактора издательства „Ченсел-Хаус“, сына президента издательской компании Элдена Ченсела Дэйви и Элден Ченселы отказались давать какие-либо комментарии», — Дик прочитал это таким тоном, словно все было нелепой ложью.

Нора промолчала.

— Если верить статье, единственный преступник в Вестерхолме — это я. И знаешь, что они говорят обо мне, как меня называют? Ну, скажи, скажи.

— Убийцей?

— Серийным убийцей! У них — что, настолько куриные мозги, что они не видят разницы между мной и каким-нибудь психопатом, который убивает кого ни попадя? — От негодования та часть лица Дика, на которую он не успел наложить косметику, сделалась багровой. — Они публично оскорбляют меня в печати!

— Я не...

Дарт нацелился на нее кисточкой, как ножом.

— Серийные убийцы — подонки, мразь. Даже Тед Банди был самым последним нулем из самого ничтожного семейства во вшивом предместье паршивого Сиэтла.

Он тяжело дышал.

— Понимаю, — сказала Нора.

— Зачем делать все это, если тебя воспринимают так неправильно? Как насчет доверия там, где доверия нет?

Нора кивнула.

— А вот еще одна ложь. Они пишут, что я серийный убийца, которому уже предъявлены обвинения. Но простите, когда это мне предъявляли обвинения? Меня привезли в участок по навету пьяной шлюхи, я провел почти двенадцать часов в обществе Лео Морриса, но когда мне успели предъявить обвинения? Это клевета.

Нора встретилась с Дартом глазами.

— Работаешь как проклятый, подвергаешь себя постоянному риску, делаешь вещи, которые не под силу даже придумать простому сопляку, а эти подонки берут и запросто торгуют вразнос враньем! Я просто в бешенстве!

— У них есть какие-нибудь предположения о том, где мы? О машине что-нибудь написано?

— Пишут, что беглец и его заложница — заложница, вот это уже неплохо — бежали в машине Норы Ченсел, которая была обнаружена позже на стоянке около ресторана на шоссе I-95. Возможно, они знают и о «линкольне» того старого осла. В любом случае я собирался сегодня вечером раздобыть новую машину. — Подняв пузырек, он скомкал газету и швырнул ее в Нору. — «Серийный убийца»!

Нора присела на корточки.

— Что вы собираетесь делать?

Снова погрузив кисточку в пузырек, Дарт установил перед собой зеркало и стал работать над правой половиной лица.

— Надо будет переодеться и собрать вещи. Завтра рано утром дождемся прибытия усталого путешественника, убьем его и заберем машину. Переедем в другой мотель. Ближе к полудню разыщем доктора Фойла. А потом отправимся в Норхэмптон и навестим Эверетта Тайди, сына бедного Билла. Как тебе нравится? — закрыв пузырек с кремом, он повернулся к ней.

Перед Норой было лицо совсем другого — молодого человека, внешностью напоминавшего доктора; медсестры наверняка флиртовали бы с ним и сплетничали о нем друг с другом.

— Замечательно, — сказала она.

Дарт потянулся через стол за веревкой и рулоном клейкой ленты.