- Отпустите меня.
      Он притянул ее к себе.
      - Хватит, миссис Готорн. И не вздумайте сопротивляться. Иначе я вас убью. Какая это была бы потеря! Поэтому сидите тихо. Мы просто съездим в Холлоу. Хорошо?
      - Да, - выдавила Стелла, боящаяся потерять солидный клок волос.
      - Вот и отлично, - он отпустил ее волосы и похлопал по щеке. - Вы так красивы, Стелла.
      Она брезгливо отстранилась. Машина медленно поехала к школе. Она оглянулась: других машин на дороге не было.
      - Вы убьете меня?
      - Нет, если вы меня не вынудите, миссис Готорн. В моей нынешней жизни я очень религиозен и терпеть не могу кого-то убивать. Мы ведь пацифисты.
      - Мы?
      Он иронически улыбнулся и указал на заднее сиденье, где громоздились кипы "Сторожевой башни".
      - Тогда ваши друзья убьют меня. Как Сирса и Льюиса.
      - Не совсем так, миссис Готорн. Ну, может, немного похоже на мистера Бенедикта. Только им она занималась сама. Но, уверяю вас, перед смертью он видел много необычных и интересных вещей, - они проезжали мимо школы, и Стелла услышала знакомый звук: невдалеке грохотал снегоочиститель.
      - Вообще-то можно сказать, - продолжал мужчина, - что вы свое отжили, миссис Готорн. И теперь вам представляется возможность заглянуть в тайну, которую ваша культура лелеяла столетиями. После этого можно и умереть. Особенно когда нет альтернативы.
      Снегоочиститель громыхал в конце квартала, и она удалялась от него, от надежды на спасение, к ужасной опасности, будучи в полной власти этого маньяка.
      - Но, миссис Готорн, вы ведете себя так примерно...
      Стелла пнула его из всех сил, чувствуя, как ее туфля впечаталась в его лодыжку. Мужчина завопил от боли и потянулся к ней. Она ухватилась за руль, повернувшись через "свидетеля Иеговы", который молотил ее по голове, и направила машину в сторону снегоочистителя.
      Только бы Леон посмотрел на них!
      Мужчина оторвал ее от руля и швырнул на сиденье. Стелла вцепилась ему в лицо, но он навалился на нее всей тяжестью. "Сиди смирно! - закричал голос у нее в голове, и она едва не потеряла сознание. - Дура!" Она открыла глаза и увидела прямо над собой его толстое, потное лицо - типичное лицо человека, который никогда не подвозит голосующих, потому что это против его принципов. Он стал бить ее по голове, при каждом ударе брызгая слюной. Дура!
      Кряхтя, он приподнялся и потянулся к ее горлу.
      "Дура, дура, дура..."
      И тут она вспомнила.
      Ее левая рука потянулась к отвороту пальто и нащупала головку булавки. Затем она вытянула ее, уже почти без сознания, и изо всех сил всадила в висок "свидетеля".
      Его глаза выкатились, и монотонный голос в ее мозгу рассыпался сотней изумленных возгласов:
      "Что.., она,., что.., эта.., женщина.., это.., сделала..."
      Он рухнул на сиденье.
      Только тогда она смогла закричать.
      Стелла открыла дверцу и вывалилась из машины, чувствуя на губах вкус крови и грязного снега.
      Она приподнялась, увидела его лысую голову на сиденье и, всхлипнув, попыталась встать.
      Шатаясь, она побрела к снегоочистителю. Леон Черчилль наконец увидел ее и соскочил со своего агрегата. Стелла даже не заметила, что он испуган не меньше ее.
      - Миссис Готорн, что с Вами, о Господи, Вы что, попали в аварию, миссис...
      - Я только что убила человека, - прошептала она. - Он подвозил меня и попытался напасть. Я проткнула ему голову булавкой. Я его убила.
      - Пытался напасть? Ох... - Он оглянулся на свою машину, потом опять на Стеллу. - Что ж, пошли посмотрим. Это где-то здесь? - он пошел к синей машине.
      По дороге она попыталась объяснить:
      - Я попала в аварию, он предложил меня подвезти, а потом напал. Чуть не задушил. А у меня была булавка, такая длинная...
      - Но вы его не убили, - Леон поглядел на нее как-то виновато.
      - Что?
      - Его нет в машине.
      Стелла заглянула внутрь. Пусто.
      - Наверное, Вы его просто ударили, и он убежал. Слушайте, давайте, я отвезу Вас домой. На Вас лица нет.
      - Его нет, - прошептала Стелла.
      Из-за сугроба у фасада соседнего дома выпрыгнула большая белая собака и побежала по дороге.
      - Да-да, Леон, отвези меня, пожалуйста.
      Леон посмотрел на школу.
      - Мне все равно надо дочистить до этого места. Подождете? Я мигом.
      Глава 14
      - Ну мистер Вандерли, - сказал Грегори, - вернемся к нашей дискуссии? - Он шел к нему через зал, заполнившийся вздохами и шепотами:
      "Жить вечно жить вечно"
      Дон поднялся, глядя на лежащих перед сценой. Старик лежал лицом кверху на теле босоногого мальчика. Рядом скорчился Питер Берне.
      - Нам нужно было предпринять меры еще два года назад, - промурлыкал Грегори. - Можно было избежать стольких неприятностей. Помните то время?
      Дон помнил:
      "Его зовут Грег. Мы знакомы по Новому Орлеану".
      Он стоял у забегаловки "Последний риф" и в ужасе смотрел на эту компанию.
      - Стольких неприятностей, - повторял Грегори, подходя ближе. - Но от этого конец еще желанней, правда?
      Питер Берне, из щеки которого текла кровь, пошевелился.
      - Альма, - прошептал Дон.
      - Да. Ваша Альма. И вашего брата. Не забудьте о нем. Мы с ним повеселились.
      - Повеселились?
      - Да. Обожаем веселье. Хотя чаще всего мы убираем из него элемент неожиданности. А теперь взгляните на меня еще раз, Дональд, - он подошел совсем близко. Дон попятился.
      Питер застонал, пытаясь встать. Фенни рядом с ним тоже зашевелился, корчась от боли.
      - Они ранили Фенни, - сказал Дон, пока Грегори медленно приближался к нему. - Ранили.
      Он оглянулся, ища топор, который лежал где-то под сиденьями. Питер сел, глядя на агонию Фенни.
      - Вы не можете.
      - Что не можем? - спросил Грегори.
      - Жить вечно.
      - Мы живем куда дольше, чем ты, - вежливость исчезла из его речи, сменившись откровенной злобой. Дон продолжал отступать к Питеру.
      - Ты не проживешь и минуты, - Грегори сделал еще шаг.
      - Питер! - Дон оглянулся на юношу.
      Тот заносил нож над скорченным телом Фенни.
      - Давай! - крикнул Дон, и Питер вонзил нож в грудь маленького существа. Оттуда хлынул поток белой зловонной жидкости.
      Грегори Бэйт, отшвырнув Дона, кинулся к Питеру, нечленораздельно рыча.
      Рики Готорн сперва подумал, что он умирает - боль в спине была невыносимой. Потом он увидел ковер у себя перед глазами (ворсинки казались высотой в дюйм) и услышал крик Дона. Он пошевелил головой. Последнее, что он помнил, - это как он всаживал нож в шею маленького гаденыша. Потом все смешалось.
      Рядом с ним что-то зашевелилось. Подняв голову, он увидел распухшее тело Фенни, кишащее маленькими белыми червями. Рики едва не стошнило, и он осторожно сел, морщась от боли в спине.
      Грегори Бэйт поднял Питера, завывая так, будто в груди у него была пещера, и швырнул в экран. Раздался треск. Рики быстро протянул руку и вырвал нож из груди Фенни. Тот издал тонкий визг и дернулся, обдав запахом гнили.
      Рики поднялся и пошел к экрану, где Грегори собирался лезть через дырку за упавшим туда Питером. Рики схватил его за воротник; Грегори молниеносно напрягся, и Рики с ужасом понял, что он сейчас повернется и убьет его, если не сделать одну-единственную возможную вещь.
      Он замахнулся и воткнул нож ему в спину. Все звуки вдруг пропали. Ужасно медленно Грегори повернулся и предстал перед Рики в своем настоящем обличье: глаза, полные ледяного ветра, и раскрытый, как черная пещера, рот.
      - Ублюдок, - простонал Рики.
      Грегори кинулся на него.
      Дон выкарабкался из-за стульев, торопясь успеть, пока оборотень не разорвал Рики; потом он увидел, что мышцы Грегори обмякли, и он упал на колени. Из его рта что-то текло.
      - Отойдите, Рики, - сказал Дон, но адвокат застыл на месте. Грегори потянулся к нему и, когда Дон шагнул вперед, посмотрел ему прямо в глаза.
      "Жить вечно"
      Дон поднял топор и обрушил сверкающее лезвие на голову Байта.
      Питер Берне выбрался из-за экрана, морщась от боли и от лучей прожектора. Он рассчитывал подобрать нож и попытаться хотя бы спасти Дона; Рики убили первым же ударом, он знал это. Потом он увидел, что происходит. Обезглавленный Грегори извивался на полу, а Дон рубил его топором; невдалеке Фенни беспомощно дергался в луже белой жидкости.
      - Дайте мне, - крикнул он, и Рики с Доном повернули к нему совершенно белые лица.
      Он взял у Дона топор и ударил - сначала слабо, потом более уверенно, вкладывая в удары всю свою ненависть, забыв о боли. Он рубил снова и снова, потом перешел к Фенни.
      Когда от братьев остались только ошметки кожи и костей, над ними поднялся ветер, развевая останки в пыль.
      Питер нагнулся и поднял нож.
      - Боже, - прошептал Рики, падая на стул.
      Покидая кинотеатр, они услышали ветер. Он свистел даже в пустом фойе, разгоняя бумажки и конфетные обертки. Началась самая свирепая за эту зиму снежная буря.
      Глава 15
      Дон и Питер кое-как дотащили Рики домой и сидели там, пока на улице бушевал буран. Питер позвонил домой:
      - Па, я помогал Дону Вандерли довести мистера Готорна до дома. Я останусь у них. Миссис Готорн тоже больна - она попала в аварию.
      - Сегодня вообще много аварий, - сказал отец.
      - И мы вызвали врача, а он сказал, что у мистера Готорна, возможно, пневмония, так что нам с Доном Вандерли придется о них позаботиться.
      - Скажи мне правду. Пит. Ты был с ними?
      - Да.
      - Лучше бы ты позвонил до того. Я так волновался.
      - Извини, папа.
      - Ладно, во всяком случае, ты с хорошими людьми. Возвращайся, когда сможешь, но пережди эту бурю.
      - Хорошо, па, - Питер повесил трубку, радуясь, что у отца трезвый голос и что он не стал задавать лишних вопросов.
      Они с Доном сварили суп для Рики и отнесли наверх, где старик лежал, пока его жена мирно спала в соседней спальне.
      - Не знаю, что со мной, - сказал Рики. - Я просто не могу двигаться. Будь я один, я бы так там и замерз.
      - Это случилось бы с любым из нас, будь он один, - сказал Дон.
      - Или даже с двумя, - добавил Питер. - Он бы легко убил нас.
      - Но не убил. Дон прав. И теперь мы сделали две трети задуманного.
      - Вы думаете, мы сможем ее найти? - спросил Питер.
      - Мы найдем, - ответил Дон. - Стелла нам расскажет, что она узнала. Думаю, тип в синей машине - это тот же, что гнался за тобой. Нужно этим же вечером поговорить с ней.
      - А стоит ли? Смотрите, какой снег. Мы не сможем никуда поехать, даже если миссис Готорн что-то скажет.
      - Пойдем пешком.
      - Да, - сказал Рики. - Если это что-то дает, мы пойдем. Знаете, а ведь теперь мы - Клуб Чепухи. Мы трое. Когда нашли Сирса, я подумал, что остался один. Сирс был мне как брат. И я буду жалеть о нем до самого конца. Но я знаю, что он дрался с ними изо всех сил. Много лет назад он не смог спасти Фенни, но теперь сделал все, что мог, чтобы спасти нас.
      Рики поставил пустую тарелку из-под супа на столик.
      - Но теперь Клуб Чепухи - это мы. Здесь нет виски и сигар, и мы не в вечерних костюмах, и, посмотрите, на мне даже нет бабочки! - он указал на свою пижаму и улыбнулся. - И я скажу еще кое-что. Больше у нас не будет никаких страшных историй и никаких кошмаров.
      - Я в этом уверен, - сказал Питер.
      Когда Питер ушел спать, Рики приподнялся с кровати и внимательно посмотрел на Дона сквозь очки.
      - Дон, когда вы приезжали сюда, вы мне не очень понравились. Вы, наверно, это заметили. Но я хочу сказать вам, что с тех пор многое изменилось. Слушайте, я трещу, как сорока! Что это доктор вколол мне?
      - Витамины.
      - Мне гораздо лучше. Все еще холодно, конечно, но к этому я за последнее время уже привык. Но слушайте, Дон. После всего, что случилось, я очень привязался к вам. Если Сирс был мне как брат, то вы теперь для меня, как сын. Ближе сына. Мой сын, Роберт, не так близок мне, как вы. С ним я не мог бы говорить так откровенно.
      - Горжусь этим, - Дон пожал старику руку.
      - Вы уверены, что это были только витамины?
      - Конечно.
      - Что ж, теперь я понимаю, как Джон пристрастился к уколам, - он лег и закрыл глаза. - Когда все кончится и мы заживем спокойно, давайте не терять связи. Я поеду со Стеллой в Европу и буду вам писать.
      - Конечно, - сказал Дон и продолжал говорить, когда Рики уже уснул.
      Около десяти Питер и Дон поднялись к Рики с подносом - отбивная, салат и бутылка бургонского. Еще одна отбивная предназначалась Стелле. Они постучали и вошли, поддерживая тяжелый поднос.
      Стелла Готорн в халате сидела рядом с мужем.
      - Я проснулась час назад. Мне стало одиноко, и я пришла сюда. Вы принесли поесть? Молодцы, - она улыбнулась Питеру и он потупился.
      - Пока вы были внизу, я поговорил со Стеллой, - сказал Рики, забирая с подноса свою тарелку. - Как приятно! Стелла, давно нужно было завести горничную.
      - Я думала, я ее заменяю, - шок сильно повлиял на Стеллу; она уже не выглядела на сорок, и, быть может, никогда не сможет уже так выглядеть, но держалась бодро.
      Рики разрезал отбивную и налил вина себе и Стелле.
      - Нет сомнения, что это тот же человек, который гнался за Питером.
      Он даже сказал Стелле, что он "свидетель Иеговы".
      - Но он был мертв! - лицо Стеллы на миг исказилось при воспоминании. - Я его убила.
      - Я знаю, - Рики повернулся к остальным. - Но когда она вернулась, тело исчезло.
      - Можете вы сказать мне, что все это значит? - спросила Стелла, чуть не плача.
      - Не сейчас, - сказал Рики. - Дело еще не закончено. Я объясню тебе все летом. Когда мы уедем.
      - Уедем?
      - Я решил съездить с тобой во Францию. В Антиб, в Сен-Тропез или еще куда-нибудь. Куда-нибудь, где тепло. Но сперва ты должна помочь нам.
      - Вы видели что-нибудь возле машины, когда вернулись туда с Черчиллем? Спросил Дон.
      - Никого.
      - Я не имею в виду людей. Какое-нибудь животное.
      - Не помню. Я была почти без чувств.
      - Попытайтесь вспомнить. Машина, открытая дверца, снег...
      - О! - воскликнула она, и Рики не донес вилку до рта, застыв в ожидании. Там была собака. А почему это важно? Она выпрыгнула из-за сугроба и побежала по улице. Белая собака.
      - Это она, - сказал Дон.
      Питер, открыв рот, смотрел на них.
      - Хочешь вина, Питер? А вы, Дон?
      Дон покачал головой, а Питер молча кивнул, и Рики налил ему стакан.
      - А что тот человек говорил?
      - О, это было так ужасно... Я думала, он спятил. И по-моему, он знал меня - он назвал мое имя и сказал, что мне не нужно ехать на Монтгомери-стрит, потому что вас там нет... А кстати, где вы были?
      - Позже расскажу. Как-нибудь летом, за рюмкой перно.
      Проснувшись утром, Дон с Питером обнаружили Рики на кухне, где он жарил яичницу.
      - Доброе утро. Хотите вместе со мной подумать о Холлоу?
      - Вам нужно лежать, - сказал Дон.
      - Какого черта! Вы что, не чувствуете, как мы близко?
      - Я чувствую запах яичницы. Питер, достань-ка из шкафа тарелки.
      - Сколько в Холлоу домов? Пятьдесят? Не больше, я думаю. И она в одном из них.
      - Да. И ждет нас. За ночь нападало два фута снега. Буря кончилась, но может начаться в любую минуту. А даже если мы и доедем, что, будем стучаться во все дома и спрашивать, нет ли у них оборотня?
      - Нет. Надо подумать, - Рики снял сковородку с плиты и разложил яичницу по тарелкам.
      - Поджарьте, пожалуйста, хлеб.
      Когда хлеб, кофе и апельсиновый сок уже стояли на столе, они сели завтракать. Рики был задумчив: наверное, все еще думал о Холлоу и Анне Мостин. Наконец он сказал:
      - Эту часть города мы плохо знаем. Потому-то она и укрылась там. Она знает, что ее помощники мертвы, и ей нужно подкрепление. А еще одного такого Стелла заколола булавкой.
      - Откуда вы знаете, что он был один? - спросил Питер.
      - Иначе другие были бы с ним.
      Они некоторое время молча жевали.
      - Поэтому я думаю, что она ждет их где-нибудь в пустом доме. Она не ожидает, что мы сможем добраться до нее по такому снегу.
      - И она хочет отомстить, - сказал Дон.
      - Но она и боится.
      - Почему? - Питер вскинул голову.
      - Потому что один раз мы уже убили ее. И вот еще что. Если мы сейчас ее не найдем, все наши усилия пропадут даром. Мы трое и Стелла дали городу передышку, но как только она наберется сил... Все будет еще хуже, помните это. Поэтому нужно сейчас же ехать в Холлоу. . - Это ведь место, где жила прислуга? - спросил Питер. - Ну раньше, когда люди держали слуг.
      - Да, но не только. Она говорила "В местах ваших снов". Мы нашли одно, но могут быть и другие. Но я не могу...
      - Вы знаете кого-нибудь, кто там живет? - спросил Дон.
      - Конечно. Но я не...
      - А каким Холлоу был раньше? - спросил Питер.
      - Раньше? Ты имеешь ввиду, когда я был молодым? О, куда приятнее. Гораздо чище. Тогда это был район богемы. Там жил один художник с замечательной седой бородой и в кепи - он выглядел так, как, мы думали, должны выглядеть художники. Мы проводили там много времени. Там был барс джазовым оркестром, и Льюис часто ходил туда на танцы. Как у Хэмфри, только меньше и лучше.
      - С оркестром? - спросил Питер, и Дон поднял голову.
      - Да, - Рики не заметил их оживления. - Маленький такой оркестр, на шесть-семь инструментов, - он собрал тарелки и отнес в раковину. - О, Милберн тогда был куда лучше. Мы ходили в Холлоу пешком послушать музыку, выпить пива... О Боже! Я знаю, - все еще держа в руках мокрую тарелку, он повернулся к ним. - Это же Эдвард! Мы ходили в Холлоу к Эдварду! Он там жил, и этот дом до сих пор цел. Его решили снести в прошлом году, но он еще стоит. Я знаю, это то самое место. Место наших снов.
      - Потому что... - начал Дон, уже зная, что старик прав.
      - Там умерла Ева Галли и начались наши кошмары. Клянусь Богом, мы нашли ее.
      Глава 16
      Они надели все теплые вещи, какие нашлись у Рики, - белье, по две рубашки и сверху свитера. Дон умудрился влезть в старые ботинки Рики.
      Рики захватил с собой шерстяные платки.
      - Может, понадобится закутать лица. Отсюда до Холлоу около мили. Хорошо еще, что город такой маленький. Когда нам было по двадцать, мы проходили этот путь пешком два-три раза в день.
      - Так вы уверены, что это то место? - спросил Питер.
      - Уверен. Ну, посмотрим на себя, - они были похожи на снежных людей. - Ах да, еще шапки.
      Он дал Питеру меховую шапку, себе взял красную охотничью, которой на вид было лет пятьдесят, а Дону предложил зеленую твидовую.
      - Я надевал ее, когда ездил на рыбалку с Джоном Джеффри, - он высморкался в платок, извлеченный из кармана, пальто. - Хотя я всегда предпочитал охоту.
      По дороге они прошли мимо нескольких людей, расчищающих лопатами свои подъезды. Возле дров играли дети в ярких куртках. Было еще ниже нуля, но мороз начал отступать.
      Несмотря на это дорога была нелегкой. Сначала замерзли ноги, уставшие от ходьбы по глубокому снегу. Они почти не говорили - это отнимало слишком много энергии. На лицах у них намерзли сосульки. Температура быстро падала и снова пошел снег.
      Дон подумал, что они похожи на полярных исследователей, упрямо пробивающихся к полюсу с обмороженными лицами и почерневшими от цинги губами.
      На полпути к Холлоу, возле площади, они немного передохнули. Небо опять стало серым и тусклым. Из сугробов кое-где торчали крыши машин, а рождественская елка представляла из себя большую кучу снега. Воздух наполнился падающими хлопьями.
      - Рики?
      - Уже недалеко. Держитесь.
      - Как ты, Питер?
      Юноша посмотрел на них из-под замерзшего мехового козырька.
      - Вы слышали?
      Уже недалеко.
      Снег пошел сильнее, налетая на них волнами и обжигая им лица. Рики споткнулся и провалился в снег по грудь, торча из него, как кукла. Питер нагнулся, чтобы порочь ему. Дон повернулся к ним.
      - Рики?
      - Ничего. Сейчас встану.
      Он тяжело дышал, и Дон знал как ему холодно и как он устал.
      - Еще два-три квартала. Черт бы побрал мои ноги.
      - А если ее там нет?
      - Она там, - Рики ухватился за руку Питера и встал. - Там. Пошли.
      Скоро на них налетел настоящий снежный ураган, отрезавший их друг от друга. Хотя из-за снега Дон мало что различал вокруг, он понял, что они вошли в Холлоу - по обшарпанным домам, по тусклому свету в окнах, по обилию заброшенных домов. Он вспомнил, что писал в дневнике:
      "Если беда придет в Милберн, то не из Холлоу".
      Беда пришла, и началась она именно здесь, с середины октября, пятьдесят лет назад.
      Они вышли на слабый свет уличного фонаря. Рики осмотрелся вокруг, на три одинаковых кирпичных дома, расположенных вдоль улицы.
      - Здесь.
      - Который из них?
      - Не знаю, - Рики покачал головой, отчего с его шапки осыпался снег. Он присмотрелся сперва к левому зданию, потом к среднему и указал рукой, в которой держал нож, на окна третьего этажа. На них не было занавесок, одно приоткрыто.
      - Там квартира Эдварда.
      Фонарь над ними погас и стало почти темно.
      Дон смотрел на окна, будто ожидая увидеть в одном из них усмехающееся лицо; страх снова подкрался к нему.
      - Ну вот. Буря наконец-то оборвала провода, - сказал Рики. - Вы боитесь темноты?
      Они боялись того, что в темноте.
      Глава 17
      Дон толкнул входную дверь, и они вошли в вестибюль. Там они стряхнули снег с шапок и пальто, тяжело дыша и молча. Рики прислонился к стене: похоже, он не мог подниматься.
      - Пальто, - прошептал Дон, боявшийся, что замерзшая верхняя одежда будет стеснять их движения. Он расстегнул пальто, снял его, размотал шарф, пахнущий мокрой шерстью. Питер тоже разделся и помог Рики.
      Дон посмотрел на их белые лица, думая, смогут ли они отыграть этот последний акт. У них было оружие, покончившее с братьями Бэйт, но они очень ослабли.
      - Рики.
      - Минутку, - Рики тяжело вдохнул и выдохнул. Его рука дрожала, когда он вытирал лицо. - Идите вперед, а я уж поплетусь сзади.
      Дон взял топор; Питер, идущий следом, протер рукавом лезвие ножа. Они начали подниматься. Дон оглянулся - Рики по-прежнему стоял у стены, закрыв глаза.
      - Мистер Готорн, может, вы останетесь здесь? - прошептал Питер.
      - Ни за что на свете.
      Они преодолели первый пролет. Когда-то по этим ступенькам поднимались и спускались пятеро молодых людей, ровесников века. И по этим ступенькам поднималась женщина, ставшая для них роковой, как для него, Дона, Альма Моубли. Он дошел до последнего пролета и взглянул наверх. Он ожидал увидеть пустую темную комнату, может быть, засыпанную снегом...
      То, что он увидел вместо этого, заставило его отпрянуть. Питер посмотрел туда же и кивнул. Вскоре к ним подоспел и Рики.
      Из-под закрытой двери лился зеленый фосфоресцирующий свет.
      Они молча поднялись наверх.
      - На счете "три", - прошептал Дон, поднимая топор.
      Питер и Рики кивнули.
      - Раз. Два. Три!
      Они вместе навалились на дверь, и она рухнула. Все трое услышали одно и то же слово, но для всех оно звучало по-разному. Это слово было:
      "Привет!"
      Глава 18
      Дон Вандерли очнулся, услышав голос брата. Его окружали мягкий свет и знакомые звуки большого города. Ему было очень холодно, хотя стояло лето. Нью-йоркское лето. Он сразу узнал, где находится.
      На восточных Пятидесятых, недалеко от кафе, где они всегда встречались с Дэвидом, когда он прилетал в Нью-Йорк.
      Это была не галлюцинация. Он действительно был в Нью-Йорке, и стояло лето. Он почувствовал в руке что-то тяжелое. Топор. Но зачем? Он опустил топор на землю.
      - Дон, очнись! - позвал его брат.
      Да, у него был топор.., они видели зеленый свет.., дверь открылась...
      - Дон!
      Он поглядел вперед и увидел знакомое кафе. За одним из столиков на веранде сидел Дэвид, выглядевший здоровым и загорелым. Он был в легком синем костюме и темных очках.
      - Эй, очнись!
      Дон протер лицо замерзшей рукой. Нужно не показаться Дэвиду смущенным - он пригласил его на ленч, он хочет ему что-то сказать.
      Нью-Йорк?
      Да, это Нью-Йорк и его брат Дэвид, радующийся встрече с ним. Дон оглянулся на тротуар. Топор куда-то исчез. Он пробежал между машин и обнял брата, чувствуя запах сигар и хорошего шампуня. Он был здесь, живой.
      - Что с тобой? - спросил Дэвид.
      - Меня здесь нет, а ты мертв, - вырвалось у него.
      Дэвид, казалось, сконфузился, но быстро скрыл это улыбкой.
      - Лучше садись, братишка. И не говори так больше.
      Дэвид взял его за локоть и усадил на стул под большим зонтом от солнца.
      - Я не... - начал Дон. Он чувствовал сиденье стула, вокруг шумел Нью-Йорк, на другой стороне улицы горела золотом вывеска французского ресторана. Даже его холодные ноги подтверждали, что тротуар раскален.
      - Я заказал тебе отбивную, - сказал Дэвид. - Не думаю, что ты захочешь каких-нибудь изысков, - он взглянул на него через столик. Очки скрывали его глаза, но все его лицо излучало доброжелательность.
      - Костюм тебе нравится? Теперь ты выписался и сможешь сам купить себе, что захочешь. Этот я нашел у тебя в шкафу. - Дон посмотрел на свой костюм: оттенка загара, с галстуком в коричневую и зеленую полоску и светло-коричневыми туфлями. На фоне элегантности Дэвида он выглядел немного неряшливо.
      - Ну что, скажешь, я мертв? - спросил Дэвид.
      - Нет.
      - Ну слава Богу! Ты заставил меня поволноваться. Помнишь хоть, что случилось?
      - Нет. Я был в больнице?
      - У тебя случился нервный срыв. Еще немного - и пришлось бы покупать тебе билет в один конец. Это случилось, как только ты закончил свою книгу.
      - "Ночной сторож"?
      - А какую же еще? Ты начал нести что-то насчет того, что я мертв, а Альма - это что-то ужасное и таинственное. Странно, что ты ничего из этого не помнишь. Ну теперь все это позади. Я говорил с профессором Либерманом, и он обещал взять тебя осенью на работу - ты ему понравился.
      - Либерман? Не он ведь сказал, что я...
      - Это было до того, как он узнал о твоей болезни. Во всяком случае, я забрал тебя из Мексики и поместил в частный госпиталь в Ривердейле. Оплачивал все счета, пока ты там был. Отбивная сейчас будет, а пока выпей мартини.
      Дон послушно отпил из стакана: знакомый терпкий вкус.
      - А почему мне так холодно?
      - Остаточный эффект. Они сказали, что это продлится день или два - холод и плохая ориентация.
      Официантка принесла их заказ. Дон позволил ей забрать его бокал с мартини.
      - Да, тебя пришлось лечить основательно, - продолжал его брат. - Ты решил, что моя жена монстр и убила меня в Амстердаме. Доктор сказал, что ты не мог смириться с тем, что потерял ее, и поэтому так и не приехал сюда, когда я тебя звал. Ты вообразил, что описанное тобой в романе - реальность. Когда ты отослал книгу своему агенту, то засел в гостинице, не ел, не мылся, даже в сортир не выходил. Пришлось мне ехать за тобой в Мехико-Сити.
      - А что я делал час назад?
      - Тебе сделали укол успокоительного и отправили на такси сюда. Я подумал, что тебе будет приятно снова увидеть это место.
      - Сколько я пробыл в больнице?
      - Почти два года. Но ты прогрессировал только в последние месяцы.
      - А почему же я ничего не помню?
      - Очень просто. Потому что не хочешь. В каком-то смысле ты родился пять минут назад. Но постепенно все вернется. Ты можешь пока пожить у нас на Айленде - море, солнце, женщины. Как тебе это?
      Дон оглянулся по сторонам. По тротуару мимо них шла высокая загорелая женщина в солнечных очках, сдвинутых на волосы, с огромной овчаркой на поводке. Она показалась ему эмблемой реальности, символом того, что он здоров и все, что он видит, - правда.
      Она была незнакомой, ничего не значащей, но если слова Дэвида правдивы, она олицетворяла реальную жизнь.
      - Ты увидишь еще много женщин, - сказал Дэвид, поймав его взгляд. - Не смотри так на первую попавшуюся.
      - Так ты женился на Альме.
      - Конечно. Она очень хочет тебя видеть. И знаешь, - Дэвид поднял вилку с кусочком мяса, - твоя книга ее вдохновила. Она решила посвятить себя литературе. И вот еще что, - он придвинул стул ближе. - Если бы такие существа, каких ты описал, в самом деле существовали...
      - Они существуют. Я знаю.
      - Ладно. Ну так вот, ты не думаешь, что мы казались бы им смешными и глупыми? Мы живем каких-то жалких шестьдесят-семьдесят лет, а они столетия. Могут превращаться во все, во что захотят. Наши жизни формируются случаем, совпадением, слепой комбинацией генов - они создают себя сами. Они могут презирать нас. И они правы.
      - Нет, - запротестовал Дон. - Все не так. Они жестоки и безжалостны, они живут убийством. Ты не можешь так говорить.
      - Дело в том, что ты все еще держишься за сюжет своего романа. Он засел в тебе, и ты на самом деле жил в нем. Доктор рассказывал мне, что ты гулял по коридору и разговаривал с какими-то несуществующими людьми. А потом сам отвечал за них. Ты говорил с каким-то Сирсом и еще с Рики, - Дэвид улыбнулся и покачал головой.
      - А что случилось в конце этой истории?
      - Что?
      - Что случилось в конце? - Дон отложил вилку и сел прямо, глядя в спокойное лицо брата.
      - Они не пустили тебя туда. Они боялись - судя по твоим репликам, - что их там убьют. Вот в чем дело - ты выдумал всех этих фантастических героев и вписал себя в их историю. Доктор сказал, что самый интересный случай безумия у творческой личности. Но они вытащили тебя из твоей истории. Тебе повезло.
      Дона словно овеяло холодным ветром.
      - Привет! - сказал Сирс. - Мы все иногда видим сны, но ты первый, кто видел их на нашем заседании.
      - Что? - Рики схватился за голову, видя вокруг себя знакомую обстановку библиотеки Сирса: застекленные книжные шкафы, кожаные кресла, темные окна. Сирс, сидящий напротив, глядел на него с легкой укоризной. Льюис и Джон с бокалами виски в руках казались скорее смущенными.
      - Сны? - Рики потряс головой. Он тоже, как и они, был в вечернем костюме; по тысячи знакомых деятелей он понял, что заседание Клуба Чепухи подходит к концу.