5

Когда я никак на это не прореагировал, Фонтейн спросил:

– Вы еще там?

Я подтвердил, что я на месте.

– Вы один?

– Вот уже около пяти минут.

– Нам нужно поговорить об одном деле. Неофициально.

– Что вы имеете в виду?

– У меня есть информация, которая может вас заинтересовать, думаю, у вас тоже есть кое-что, чем я мог бы воспользоваться. Я хочу, чтобы мы где-нибудь встретились.

– Немного странное время для встреч.

– Не надо верить всему, что говорят по телевизору. С вами все будет в порядке – держитесь только подальше от Мессмер-авеню. Послушайте, я звоню из автомата на Централ-дивайд, и у меня не очень много времени. Давайте встретимся на углу улицы Вдов напротив отеля «Сент Элвин» в два часа.

– Но зачем я должен туда идти?

– Я объясню это при встрече.

Я положил трубку и неожиданно обнаружил, что, словно телепортировавшись, снова сижу на диване перед бормочущим телевизором. Я конечно же не собирался встречаться с Фонтейном на углу безлюдной улицы в два часа ночи – он решил поставить меня в такие условия, когда мою смерть можно было бы приписать бандитской выходке.

Нам с Джоном Рэнсомом надо было уезжать из Миллхейвена, и как можно скорее. Если бы рассеялся туман, мы успели бы в аэропорт до того, как Фонтейн поймет, что я не собираюсь приезжать на встречу. В ФБР достаточно экспертов, которые как раз занимаются такими людьми, как Пол Фонтейн. Они могут поднять все убийства, которые он совершил в Аллентауне и других городах до того, как переехать в Миллхейвен. Но больше всего мне нужно было то, чего у меня не было – его записей.

Где хранил Фонтейн отчеты о своих преступлениях? Теперь мне казалось, что мы с Джоном были очень невнимательны, ведя поиски в доме на Седьмой южной. Надо было отодрать половицы и простукать стены.

Как только Фонтейн поймет, что я не собираюсь прийти и дать ему возможность убить себя, он позаботится о том, чтобы проверить каждый рейс, вылетающий этой ночью из Миллхейвена. Тогда он пойдет в дом на Седьмой южной и разожжет огонь в старой печке.

Я продолжал размышлять на эту тему, когда дверь распахнулась, и на пороге появились Джон и Алан Брукнер.

6

На Алане под серым пиджаком был верх от пижамы и бежевые брюки. Джон явно одел тестя в то, что лежало ближе всего в гардеробе. Волосы Алана были всклокочены, глаза – совершенно безумны. Он дошел до такого состояния, когда начал изъясняться с помощью жестов, и теперь поднял руку, кисть которой сжимал Джон.

Джон отпустил его.

Алан стукнул себя освободившейся рукой по лбу.

– Неужели не понимаешь? – вопрос был задан Джону, повернувшемуся к нему спиной. – Ведь это ответ. Я дал тебе ключ к разгадке.

Джон остановился.

– Мне не нужен этот ответ. Присядь, Алан. Я принесу тебе выпить.

Алан вместо этого раскинул руки и закричал:

– Ну конечно же нужен! Именно это тебе и нужно. – Только тут он вспомнил о моем присутствии и прошел в гостиную. – Тим, научи этого парня уму-разуму, хорошо?

– Идите сюда, – сказал я, и Алан двинулся к дивану, с опаской глядя на Джона, пока тот не ушел в кухню. Тогда он сел рядом со мной и провел пятерней по волосам.

– Он считает, что мы можем решить что-то, убежав отсюда, – пожаловался Алан. – А я говорю, что мы должны остаться здесь и взглянуть опасности в лицо.

– Это и есть тот ответ, который вы пытаетесь ему дать? – поинтересовался я. Джон наверняка поделился со стариком планами отъезда за границу.

– Нет, нет, нет, – Алан покачал головой, возмущенный моей неспособностью понимать несколько вещей сразу. – Я ведь оставляю кресло завкафедрой, и мне хотелось бы, чтобы Джон занял его со следующего семестра. Я передам ему это место.

– Но разве вы можете сами назначить своего последователя?

– Вот что я вам скажу, – Алан положил руку мне на бедро. – Тридцать восемь лет администрация предоставляла мне абсолютно все, о чем я просил. Не думаю, что сейчас они остановятся.

Последние слова Алана были адресованы Джону, который вернулся с какой-то коричневой жидкостью в стакане.

– Все не так просто, – усевшись в кресло, Джон повернулся к телевизору.

– Нет, все очень просто, – настаивал Алан. – Я не хотел признавать того, что со мной происходит. Но я не собираюсь больше притворяться.

– Я не собираюсь занимать твое место, – сказал Джон.

– Займи свое, – возразил Алан. – Я даю тебе возможность остаться цельной личностью. А ты хочешь убежать от этой возможности. Это нехорошо, мой мальчик.

– Мне очень жаль, что ты обиделся, – сказал Джон. – Но в этом нет ничего личного.

– Нет есть! – прогромыхал зычным басом Алан.

– Мне очень жаль, что мы затронули эту тему, – сказал Джон. – Давай не будем продолжать, Алан.

Переполненный тем, что чувствовал, Алан размахивал руками, проливая виски на себя, на диван и на мои ноги. Теперь он сделал большой глоток из стакана и застонал. Надо было увести Джона от Алана, чтобы поговорить с ним наедине.

И тут Алан сам дал мне возможность это сделать.

– Поговори с ним, Тим, – снова попросил он. – Объясни ему.

Я встал и предложил Джону пройти на кухню.

– Нет, только не ты! – он смотрел на меня изумленными глазами.

– Джон! – властно произнес я, и изумление в его глазах сменилось любопытством.

– Ну хорошо, пошли.

– Хороший мальчик, – сказал Алан Брукнер.

Джон проследовал за мной в кухню. Я открыл дверь и вышел на улицу. То, что оставалось от тумана, стелилось хлопьями по траве. Джон вышел вслед за мной и закрыл дверь.

– Звонил Фонтейн, – сказал я. – Он якобы хочет обменяться информацией. Мы должны встретиться в два часа на углу улицы Вдов напротив отеля.

– Замечательно! – воскликнул Джон. – Он по-прежнему считает, что мы ему доверяем.

– Надо выбираться из города сегодня же, – сказал я. – Мы обратимся за помощью в ФБР и расскажем им все, что знаем.

– Послушай, но это же такой шанс. Он преподносит себя нам на блюдечке с голубой каемочкой.

– Ты хочешь, чтобы я встречался с ним ночью на пустынной улице?

– Мы пойдем туда пораньше. Я спрячусь в аллейке рядом с ломбардом и услышу все, что он скажет. Вдвоем мы с ним справимся.

– Это сумасшествие, – сказал я, и тут же понял, чего на самом деле хочет Джон. – Ты собираешься убить его.

Из кухни раздался голос Алана, выкрикивающего наши имена. Джон снова попробовал меня убедить.

– Побег нам не поможет, – сказал он, невольно повторяя слова Алана.

Дверь распахнулась, и на пороге появился Алан.

– Ну как, тебе удалось его убедить, Тим?

– Дайте нам еще немного времени, – сказал я.

– Похоже, с разбоем в городе в основном покончено, – сообщил Алан. – Убиты четверо. Ну ладно, не буду вам мешать.

Когда Алан закрыл за собой дверь, я сказал:

– Ты хочешь убить Фонтейна. Все остальное – просто отговорки.

– В конце концов это не такой уж плохой выход. Наверное, это единственный безопасный способ общения с этим парнем. – Он подождал, пока до меня дойдет смысл его слов. – Ведь ты не сомневаешься, что этот парень – Бачелор, не так ли?

– Нет, – сказал я.

– Он убил мою жену. И Гранта Хоффмана. Он хочет убить тебя, а потом и меня. Неужели ты настаиваешь на соблюдении гражданских прав этого подонка?

– Еще двое! – прокричал в окно Алан. – Всего убито шестеро. Десять миллионов убытку.

– Не стану обманывать тебя, – сказал Джон. – Мне кажется гораздо более вероятным, что Фонтейна можно убить, чем что удастся довести дело до суда.

– Мне тоже, – сказал я. – Но подумай, что ты собираешься сделать.

– Это ведь и моя жизнь тоже, – Джон протянул мне руку и, взяв ее, я почувствовал, что мне еще больше не по себе.

Сидевший, скрючившись, у раковины Алан выжидающе посмотрел на наши лица, пытаясь понять, что же мы решили. Он успел снять пиджак, а пижамная куртка вылезла из-под пояса брюк.

– Ну как, все уладили?

– Я подумаю об этом, – сказал Джон.

– Вот и хорошо, – просиял Алан, принимая это за капитуляцию. – Это все, что я хотел услышать, сынок. – Он улыбнулся Джону. – Это надо отметить, не так ли?

– Наливай себе, пожалуйста, – сказал Джон.

Впрочем, Алан уже успел налить себе и без его разрешения. На рабочем столике стояла бутылка виски и стакан с плавающим в нем льдом. Алан подлил виски и снова повернулся к Джону.

– Давайте, присоединяйтесь, а то получается, что я отмечаю один.

Джон прошел в гостиную, а я посмотрел на часы. Одиннадцать тридцать. Я надеялся, что у Джона хватит здравого смысла оставаться трезвым. Алан схватил меня за плечо.

– Благослови тебя Бог, парень. – Он достал с полки еще один стакан и плеснул туда виски. – Это будет ненастоящее празднование, если ты к нам не присоединишься.

Джон будет водить Алана за нос, пока я не уеду из города, а потом все равно откажется от его места. Старик будет очень расстроен. Я чувствовал себя потенциальным убийцей. Вернувшись, Джон удивленно поднял брови, увидев передо мной выпивку, и улыбнулся.

– Надо успокоить нервы.

Алан чокнулся сначала с Джоном, потом со мной.

– Я уже чувствую себя лучше, – сказал он.

– За нас, – Джон поднял бокал и смерил меня ироничным взглядом. Пиджак его задрался, чуть было не обнажив рукоятку пистолета, и Джон поспешно одернул его.

Я ощутил во рту запах виски. Все тело мое содрогнулось.

– Вкусно, да? – Алан сделал глоток, улыбаясь нам с Джоном. Он явно испытывал облегчение.

Когда Джон с Аланом вышли из кухни, я вылил виски в раковину и пошел вслед за ними в гостиную, где оба они уже сидели перед телевизором.

Пижамная куртка Алана окончательно выбилась из брюк, на щеках его горел болезненный румянец.

– Мы должны идти в гетто, – говорил Алан. – Организовывать там школы, работать с этими людьми. Нужно разработать программу – это должно получиться.

Мы еще полчаса смотрели телевизор. Родители мальчика, убитого перед ратушей, передали через адвоката, что они хотят мира. На экране появилась карта города, на которой были помечены пострадавшие от пожара районы и алели красные точки в тех местах, гае имели место вооруженные столкновения. Джон снова наполнил стакан Алана. На экране появился Джимбо – теперь галстук его был на месте, волосы причесаны безукоризненно. Он объявил о том, что полиции удалось восстановить порядок практически во всем городе, кроме самых взрывоопасных районов. Пожарники продолжают борьбу с огнем.

В десять минут первого, когда голова Алана начала клониться на грудь, снова зазвонил телефон. Джон подскочил на месте и дернул меня за руку, поднимая с дивана.

– Давай, бери трубку, он тебя проверяет.

Алан поднял голову и испуганно заморгал.

– Вы просили позвонить, – прошептал в трубке женский голос. – И я звоню.

– Вы не туда попали, – сказал я.

– Это ведь мальчик Эла Андерхилла? Вы просили меня позвонить. Он вернулся. Я только что видела, как он вошел в гостиную. – Я открыл рот, не зная, что сказать. – Вы не помните?

– Да нет же, Ханна, я все помню, – произнес я наконец.

– Может быть, вы не захотите никуда ехать, такая ужасная ночь...

– Оставайтесь в доме и не включайте свет, – попросил я Ханну.

7

Вернувшись в гостиную, я сказал Алану, что снова должен поговорить с Джоном наедине. Прежде чем Алан успел о чем-либо спросить, Джон уже кинулся в кухню. Дойдя до двери черного хода, он резко обернулся и заглянул мне в глаза.

– Что он сказал? Требует, чтобы ты пришел?

– Звонила Ханна Белнап, чтобы сказать мне, что в соседнем доме кто-то есть.

– Но что он делает там сейчас?

– Может быть, воспользовался хаосом, чтобы снова перепрятать записи.

– О чем это ты?

– Может быть, мы недостаточно внимательно искали, – сказал я. – Записи должны быть там – но в наиболее безопасном месте.

Джон скривил губы.

– Он вполне мог принять решение все уничтожить.

Эта возможность пришла мне в голову за секунду до того, как Джон произнес свои слова вслух. И тут же я вспомнил, что Ханна Белнап видела Фонтейна в его бывшей комнате.

– Он сейчас наверху, – сказал я. – И если мы приедем туда достаточно быстро, то сумеем прихватить его с бумагами.

Джон открыл рот, не зная, что сказать. Глаза его были большими и ясными, но сейчас в них невозможно было что-либо прочесть.

– Поехали, – сказал он наконец. – Так только лучше.

Я тоже подумал, что так будет лучше, но совсем по другой причине. Если мы поймаем Фонтейна с летописями его убийств, у нас будет больше шансов довести дело до суда, чем если мы просто встретимся с ним на пустынной улице. Теперь требовалось только добраться до Седьмой южной улицы до того, как Фонтейн уйдет или успеет сжечь бумаги. Я подумал, что у нас в общем-то довольно много времени – возможно, Фонтейн вернулся этой ночью в свой старый дом для того, чтобы переждать два часа, оставшиеся до встречи со мной.

В дверях кухни появился Алан.

– Что происходит? – недоумевал он. – Что это за телефонный звонок?

– Мне очень жаль, Алан, но у нас нет времени на объяснения, – сказал Джон. – Мы с Тимом должны кое-куда съездить. Возможно, у нас появятся для тебя хорошие новости.

– Но куда вы едете?

– Извини, но тебя это не касается, – Джон прошел мимо Алана, который растерянно посмотрел на меня и последовал за ним.

– Уж это я буду решать, касается меня или нет, – сказал Алан, повысив голос, но еще не перейдя на крик.

Они стояли посреди гостиной примерно в двух футах друг от друга. Алан ткнул в Джона пальцем.

– Раз ты говоришь, что привезешь мне приятные новости, значит, меня это тоже касается, и я еду с вами.

Джон в отчаянии повернулся ко мне.

– Там будет опасно, – сказал я.

– Ничего, – Алан схватил с дивана и стал натягивать пиджак. – Это лучше, чем сидеть тут одному в полном неведении. Вот так.

– Алан...

Но Брукнер уже подошел к входной двери и открыл ее.

Что-то вдруг случилось с лицом Джона – оно стало мягким и безвольным, словно он собирался сдаться.

– Хорошо, – сказал он. – Поехали. Но только ты будешь сидеть на заднем сиденье и ничего не станешь делать, пока мы тебе не разрешим.

Алан посмотрел на него так, словно только сейчас понял, что ввязался во что-то опасное, но покорно вышел за дверь, не сказав ни слова.

– Ты свалял дурака, – сказал я Джону.

– Что-то я не заметил, чтобы ты особенно пытался его остановить. – Мы заставим его сидеть в машине. Может быть, свидетель даже окажется кстати.

– Свидетель чего?

Снаружи хлопнула дверца машины. Не ответив на мой вопрос, Джон вышел из дома. Я вышел за ним и закрыл за собой дверь. Алан уже устроился на заднем сиденье и смотрел вперед, игнорируя наше появление. Джон сел рядом с местом водителя. Я посмотрел на небо и отметил про себя, что ночь стоит ясная. Уличные фонари освещали Эли-плейс до самой Берлин-авеню, на небе сверкали яркие звезды. Я сел за руль и включил зажигание.

– Это имеет какое-то отношение к смерти Эйприл, – уверенно произнес на заднем сиденье Алан.

– Может быть, – откликнулся Джон.

– Я прекрасно вижу сквозь тебя. Ты сделан из стекла.

– Может быть, ты будешь так любезен замолчать? – попросил Джон.

– Хорошо, – покорно согласился Алан.

8

Ватаги парней, стоявших перед барами и вдоль стен фабрик, смотрели во все глаза на проезжавшую мимо машину. Несколько раз Джон клал руку на рукоятку револьвера, но мальчишки только отступали на шаг назад и провожали нас неприязненными взглядами.

С боковой улицы вынырнула полицейская машина, которая ехала рядом с нами до самой Гетелз. Я ждал, когда завращается мигалка и зазвучит сирена. Машина поехала за нами и на Ливермор.

– Оторвись от него, – сказал мне Джон. Я тут же повернул на Вторую южную и посмотрел в зеркало заднего вида. Полицейская машина продолжала спокойно ехать по Ливермор.

На Маффин-стрит я свернул влево и поехал мимо рядов мирно спящих домишек. Впрочем, за окнами большинства из них светились зеленоватым светом экраны телевизоров. Жители этих домов сидели перед экранами и смотрели по телевизору на остатки сегодняшних волнений. Наконец я свернул на Седьмую южную и поехал к дому Бандольера. В двух кварталах от него я потушил фары и поехал на небольшой скорости, пока не доехал до того места, где мы с Джоном оставляли машину в тумане. Я остановился у тротуара и взглянул на Джона.

– О'кей, – он повернулся к Алану. – Мы пойдем в один дом в соседнем квартале. Если ты увидишь, что оттуда выходит через парадную дверь человек, перегнись через сиденье и нажми на гудок. Только не дави на него полчаса, а нажми быстро, чтобы звук был быстрым и негромким. – Джон задумчиво посмотрел на меня, потом снова повернулся к Алану. – А вот если ты увидишь, что в одном окне или в нескольких зажегся свет, услышишь выстрелы, тогда вылезай из машины, беги быстрее к дому и стучи изо всех сил во входную дверь. Постарайся наделать побольше шуму.

– А что там такое? – спросил Алан.

– Это связано с Эйприл, – признался Джон. – Помнишь, что я тебе сказал?

– С Эйприл.

– Да.

– Я не буду сидеть в машине, – уперся Алан.

– Ради Бога! – воскликнул Джон. – Мы не можем тратить время на споры с тобой.

– Хорошо, – Алан быстро решил все вопросы, открыв дверцу и выйдя из машины.

Я обошел машину и преградил ему путь. Джон тихо закрыл дверь и отошел в сторону, словно не желая принимать участие в происходящем. Алан задиристо вздернул подбородок и попытался испепелить меня взглядом.

– Алан, – прошептал я. – Нам необходимо, чтобы ты остался на страже. Мы встречаемся в этом доме с полицейским и хотим получить от него кое-какие бумаги.

– Но почему... – начал он, но я прижал палец к губам, призывая его говорить тише. Он кивнул и продолжал шепотом. – Почему вы сразу не позвали меня с собой, если хотели, чтобы я посторожил?

– Я объясню, когда все будет закончено.

– Полицейский.

Я кивнул.

Наклонившись к самому моему уху, Алан спросил.

– Мой револьвер у Джона?

Я снова кивнул.

Алан сделал шаг назад. На лице его застыло напряжение. Он еще не решил, что будет делать дальше. Джон двинулся вперед, и я пошел за ним, постоянно оглядываясь на Алана. У него снова был вид короля обезьян, но сейчас он по крайней мере стоял на месте. Джон начал переходить улицу, и я поспешил догнать его. Ступив на тротуар, я снова взглянул на Алана. Он шел параллельно нам по другой стороне улицы. Я махнул ему рукой, чтобы он вернулся к машине. Алан остановился. На северо-западе раздался одиночный выстрел. Когда я снова поглядел на Алана, он стоял на том же самом месте.

– Пусть старый дурак делает, что хочет, – сказал Джон. – Его все равно не остановишь.

Мы пошли к дому Бандольера, а Алан все-таки следовал за нами по другой стороне улицы. Мы пошли по лужайке к дому, Алан оставался на другой стороне. Подумав, он присел на бордюр тротуара. Из окон дома на той стороне улицы доносился голос Джимбо.

Я подошел к дому, слыша, как Джон гремит в кармане своей связкой ключей. Я надеялся, что он помнит, какой из них подошел в прошлый раз.

Когда мы дошли до угла дома, я схватил Джона за плечо, прежде чем он успел свернуть в задний двор.

– Подожди, – прошептал я. Он обернулся и посмотрел на меня. – Мы не можем идти через заднюю дверь.

– Очень даже можем, – возразил Джон.

– Мы не успеем пройти через кухню, как он уже будет знать, что мы в доме.

– И что ты предлагаешь?

– Я хочу пройти на веранду, а ты стой у стены, там, где он не сможет увидеть тебя, если откроет дверь.

– И что потом?

– Я постучу в дверь и спрошу, могу ли поговорить с ним прямо сейчас. Ему придется открыть. У него просто не будет выбора. Как только он откроет дверь, Алан начнет кричать, и мы сможем ворваться в дом.

Мы продолжали красться вдоль дома, но теперь уже в другую сторону.

Алан смотрел на нас с другой стороны улицы. Я поднес палец к губам, и он понимающе кивнул. Я показал на веранду и дверь. Алан встал, но я знаком велел ему оставаться на месте, изобразил, как стучу в дверь и как открываю ее. Он снова кивнул. Я протянул голову вперед, словно оглядывая улицу, потом приложил ладони ко рту и изобразил крик. Алан сделал кружок из большого и указательного пальцев и отступил в темноту чьей-то лужайки.

Мы обошли веранду и медленно прошли по тому месту, где был когда-то розовый сад Боба Бандольера. Алан подошел немного ближе к тротуару. В гостиной Бандольера кто-то встал и стал мерить шагами скрипучие доски. Пол Фонтейн бродил по своему детству, готовясь к новым преступлениям.

Но все рухнуло до того, как мы с Джоном достигли террасы.

– Стоп! Стоп! – заорал вдруг Алан.

– Черт побери, – сказал Джон и быстро побежал через газон.

Алан перепутал, что ему надо делать. Я бросился к двери, надеясь добежать раньше, чем Фонтейн успеет ее открыть.

– Но дверь была уже открыта – об этом Алан и пытался нас предупредить. Пол Фонтейн вышел на крыльцо, и в этот момент на Седьмую южную с Ливермор свернула та самая патрульная машина, которую мы уже видели сегодня. Огни ее были погашены.

– Черт тебя побери, Андерхилл, – сказал Фонтейн.

– Это он? – крикнул с другой стороны улицы Алан.

В окнах домов за его спиной стал зажигаться свет.

– Это тот человек?

Фонтейн выругался – то ли на меня, то ли на весь белый свет и побежал вниз по ступенькам, а я побежал от него, пытаясь догнать Джона.

– Вернись, Андерхилл, – сказал Фонтейн.

Я остановился, но не из-за его слов, а потому что увидел, как кто-то движется в темноте между домами за Джоном и Аланом Брукнером. Алан затравленно переводил глаза с меня на Фонтейна и обратно, а Джон пытался его успокоить.

– Я не разрешу тебе убежать, – сказал Фонтейн. Мужчина между домов исчез, если он вообще не был плодом моего воображения. Патрульная машина остановилась примерно в тридцати футах от нас, и оттуда вышли Сонни Беренджер и другой патрульный полицейский. Сонни смотрел на Джона и Алана – нас с Фонтейном он пока не заметил.

– Андерхилл, – снова сказал Фонтейн.

И тут Алан Брукнер выхватил из-за пояса Джона револьвер и прыгнул на мостовую. Вместо того, чтоб пытаться остановить его, Джон растянулся на мостовой. Алан поднял револьвер и выстрелил, потом еще раз. Я услышал крики и увидел, как Алан выронил пистолет, за секунду до того, как понял, что лежу на земле. Я попытался встать, но боль кинула меня обратно на траву. Меня ранили куда-то в грудь, но боль гнездилась в спине, расходилась кругами все от той же раскаленной точки. Я чувствовал себя так, словно меня огрели кувалдой.

Я повернул голову, чтобы увидеть Фонтейна. Большое колесо мира вращалось вокруг меня. Частью этого колеса был черный ботинок на длинной серой ноге. Когда мир снова повернулся вверх правой стороной, я медленно повернул голову в противоположном направлении. Я увидел швы вокруг петли серого костюма. От одежды его исходил запах пороха. По другую сторону петли вздымалась и опадала белая рубашка с расплывавшимся на ней красным пятном. Алан умудрился подстрелить нас обоих. Подтянув под себя рукав здоровой руки, я поднялся на колени и попытался подползти к нему, но тут увидел, что ко мне бежит незнакомый патрульный.

В нескольких шагах от себя я видел побледневшее от шока лицо Фонтейна. Глаза его уперлись в мое лицо, губы беззвучно двигались.

– Расскажи мне, – я не знал, о чем хочу спросить, – расскажи мне все, расскажи мне, как Фи Бандольер превратился во Франклина Бачелора.

Он облизал губы и снова выругался. Грудь его снова поднялась и опала, рука моя была в крови.

– Колокол, – на руку пролилась новая порция теплой крови. Над нами нависла фигура полицейского. Две грубых ручищи оторвали меня от Фонтейна.

– О, – я поморщился от боли.

– Подожди здесь, просто подожди здесь, – сказал полицейский, но слова его были адресованы не мне.

Я посмотрел на черное небо в огромных звездах и произнес:

– Позовите Сонни.

Я надеялся, что не умру. Я плавал в крови.

Наконец надо мной склонился Сонни. Я слышал, как второй полицейский делает что-то с Фонтейном, и представил почему-то, как он накладывает огромный пластырь на рану в его груди. Но все это происходило словно не здесь, а где-то в другом месте.

– Вы живы? – спросил Сонни. Его явно больше устроил бы отрицательный ответ.

– Я ваш должник и хочу расплатиться, – сказал я. – Среди многих других людей Фонтейн убил аспиранта и жену Джона Рэнсома. Он был офицером «зеленых беретов» под именем Франклина Бачелора, а вырос в этом доме, и звали его тогда Филдинг Бандольер. Проверьте фирму под названием «Элви холдингс», и вы обнаружите связь с Билли Рицем. Где-то в этом доме вы найдете две коробки с летописью убийств Фонтейна. А в подвале, в коробках, вложенных одна в другую, лежат фотографии, сделанные его отцом, с тех мест, где он убил сорок лет назад первых жертв «Голубой розы».

Пока я говорил все это, с лица Сонни постепенно исчезал гнев, и оно становилось равнодушным и невозмутимым лицом типичного полицейского.

– Я не знаю, где эти записи, а фотографии лежат под печкой. – Глаза Сонни сверкнули в сторону дома. – Фонтейн владеет этим домом через «Элви холдингс». И еще баром «Зеленая женщина». Зайдите в подвал бара, и вы поймете, где убили Билли Рица.

Сонни жадно вбирал мои слова, весь мир переворачивался для него с ног на голову, как только что перевернулся для меня. Я понял, что Сонни не предаст меня, и чуть не задохнулся от накатившего облегчения.

– Через минуту здесь будет «скорая помощь», – сказал он. – Этот старик – отец Эйприл Рэнсом?

Я кивнул.

– Как он?

– Говорит о царствии небесном.

Ну да, конечно. Царствие небесное. Мир, где человек, решив убить дворянина, испробовал шпагу, ткнув ее стену, а потом пошел и убил. О чем еще он мог говорить?

– Как Фонтейн?

– Я думаю, старый псих убил его, – сказал Сонни, и разделявшее нас пространство снова заполнило черное небо в звездах. Кругом выли сирены.

Часть четырнадцатая

Росс Маккендлесс