Глава 5

Лос-Анджелес, штат Калифорния

Понедельник, 13 марта

Несмотря на то что Николас Голт весь уик-энд провел с дочерьми в Санта-Барбаре, ему все же удалось разузнать, кое-что о Рейвен Уинтер. Поздним вечером, когда обе девочки давно уже крепко спали, он сделал несколько телефонных звонков, в результате которых выяснилось, что у интересовавшей его особы в деловых кругах имелось прозвище Белоснежная Акула. В свои тридцать три года она успела достичь весьма высокого положения в мире шоу-бизнеса и считалась одним из самых лучших юристов. У нее была репутация искусного посредника за столом переговоров, поэтому каждый мало-мальски известный деятель Голливуда стремился попасть в число ее клиентов. Благодаря своему уму и таланту Рейвен имела возможность выбирать, чьи интересы представлять за переговорным столом. Разумеется, она всегда выбирала самых талантливых, творчески одаренных людей.

Рейвен-профессионал была умной, проницательной, удачливой. А какой была Рейвен-женщина? Ник узнал, что ее имя неоднократно связывали с самыми влиятельными и богатыми мужчинами Голливуда.

Последним ее любовником был, по всей видимости, известный кинорежиссер и продюсер Майкл Эндрюс. Двухлетняя связь с ним так ничем и не кончилась. Вернувшись со съемок в Испании, он бесцеремонно выставил ее за дверь своего дома в Беверли-Хиллз.

Наверняка у него появилась другая женщина, какая-нибудь обворожительная страстная испанка. Впрочем, как удалось выяснить, Майкл Эндрюс, постоянно живя с Рейвен, ухитрялся одновременно иметь многочисленных любовниц.

Рейвен об этом знала, не могла не знать. Несмотря на свое публичное унижение и постоянные измены Майкла, она все же продолжала жить в его доме.

Но почему? Этот вопрос заставил Ника задуматься. Неужели этой умной и талантливой женщине, достигшей вершин традиционно мужской профессии, не хватало уверенности в своих силах? Все, с кем разговаривал Ник, нисколько не сомневались в том, что Рейвен добилась успеха своим трудом, а не с помощью постельных услуг. Поразительно красивая, она умела заставить людей разглядеть в ней и острый ум, и высокий профессионализм.

Но почему же она шла на оскорбительный компромисс в личной жизни?

Может быть, Рейвен так сильно любила Майкла Эндрюса, что забыла себя, свое женское достоинство и гордость и молча терпела его многочисленные и не очень-то скрываемые от нее измены?

Ник по собственному опыту знал, что такое измена любимого человека. Ему было отлично известно о том, что любовь прекращает свое существование, как только узнает об измене. Неужели любовь Рейвен к Майклу была настолько сильной, что она была готова бесконечно прощать его?

Предположение о том, что Рейвен Уинтер не хватает уверенности в себе, казалось Нику маловероятным. Однако он помнил, какой ранимой показалась ему она во время их первой, чуть не закончившейся трагедией встречи на дороге.

Судя по всему, в ее жизни было что-то такое, что нанесло Рейвен страшную травму, и теперь она считала себя недостойной счастья, покорно принимая оскорбительное поведение любимого мужчины.

Впрочем, существовало иное объяснение этому странному, на взгляд Ника, поведению. Возможность того, что именно такое объяснение и есть истина, приводила Ника в полное отчаяние. Это объяснение заключалось в том, что, наверное, для Рейвен любовь ничего не значила вовсе. Она хотела только власти и денег.

Блестящий профессионал в своей области, Белоснежная Акула сама была далеко не бедной и, уж конечно, не без связей с влиятельными людьми. Однако богатство и власть Майкла Эндрюса были на порядок выше ее собственных, хотя и гораздо меньше, чем состояние Николаса Голта, владельца громадной империи элитных отелей. При желании он мог бы скупить всего Майкла Эндрюса с потрохами, и эта мысль непонятно тревожила Ника.

Если Рейвен с готовностью терпела измены Майкла и постоянное публичное унижение ради его денег, то на какие же компромиссы она пойдет ради обольщения Ника, когда узнает, что он владелец компании «Эдем»? Какой фальши и корыстных расчетов можно от нее ожидать?

У уезжая от Рейвен в пятницу вечером, он думал только о ее прелестных глазах, о ее трогательной ранимости, о ее необычайной красоте...

Дорогой дом, модная одежда и шикарный автомобиль ушли для него куда-то на второй план. Но когда ему стали известны некоторые подробности из жизни Рейвен, он снова задумался о ее, быть может, всепоглощающем стремлении к власти и деньгам.

Терзаемый этими подозрениями, Ник ранним утром в понедельник отправился на своем грузовике к дому Рейвен.

Пока что она даже не догадывалась о том, кем на самом деле был Николас Голт, и его это очень устраивало для нее он будет Ником-садовником, а не Ником-магнатом гостиничного бизнеса.

Она тоже будет для него трогательной Белоснежкой, а не коварной Белоснежной Акулой.

Так думал Ник, шагая к дому Рейвен.

В то утро на Рейвен был очень дорогой деловой костюм от Армани из тонкой ткани абрикосового цвета. При взгляде на Рейвен любому становилось ясно, что внешность и деньги значили для нее очень много. Однако даже в этом шикарном костюме она казалась слегка неуверенной в себе. Все задуманные модельером аксессуары были на месте, но Рейвен выглядела скорее как безупречная модель, первоклассная манекенщица, а не как живая женщина со своими личными взглядами и особенностями. Казалось, Рейвен, добившаяся всего своим трудом, по какой-то причине боялась придать своей внешности опенок личной неповторимости.

Ник был знаком со многими богатыми, преуспевающими женщинами и знал, что каждая из них непременно добавила бы что-то от себя в «стерильный» образ, созданный модельером. Какое-нибудь ювелирное украшение, или шарфик, или еще что-нибудь в том же духе, чтобы подчеркнуть свой собственный стиль.

Отчего же Рейвен была такой неуверенной? Неужели она действительно боялась как-то выделиться из множества других богатых женщин? Почему в ее сапфировых глазах всегда читается легкая неуверенность в себе?

– Доброе утро! – приветливо поздоровался с ней Ник.

– Доброе утро!

– Как вы себя чувствуете сегодня?

Ее пораненные и, судя по всему, забинтованные колени были скрыты под юбкой до середины икр. Ник показал ей свои ладони, призывая повторить его жест.

Рейвен молча выполнила просьбу. Увидев ее забинтованные ладони – белоснежные бинты на белоснежной коже, – Ник почувствовал, как сердце у него дрогнуло. Повязки были сделаны старательно, но не умело, трогательно свидетельствуя о беспомощности и полном одиночестве? – хозяйки.

– Можно мне взглянуть? – спросил Ник, осторожно касаясь забинтованной ладони.

Рейвен утвердительно кивнула, и волна густых блестящих иссиня-черных волос мягко качнулась вперед, накрыв ее плечи. Обычно, собираясь на работу, она стягивала волосы в гладкий тугой узел на затылке, но теперь, с трудом шевеля пальцами, Рейвен не смогла этого сделать.

Длинные пальцы Ника осторожно приподняли край неумело наложенной повязки, действуя с той же бережной ловкостью, что и три дня назад, когда доставали ключи из глубокого кармана.

– И что вы думаете? Раны заживают?

Услышав тревогу в ее голосе, Ник поспешил ободрить Рейвен.

– Мне кажется, процесс заживления идет нормально. Во всяком случае, нет ни малейших признаков инфицирования. А как вам кажется?

Откровенно говоря, Рейвен не знала, что думать об этих ранах, из-за которых она потеряла так много крови, как никогда в жизни, – даже если сравнивать с ежемесячным менструальным кровотечением. Скудные кровянистые выделения напоминали ей о стерильной пустоте ее ледяного чрева.

После короткого раздумья Рейвен согласилась с Ником, что процесс заживления ран идет нормально, мысленно прибавив: ее душевные раны в отличие от физических не заживут, наверное, никогда.

– Вам все еще очень больно? – участливо спросил Ник.

– Нет, мне уже гораздо легче, – с улыбкой призналась она.

– Значит, вам удалось без проблем переворачивать страницы романа «Дары любви»? – шутливо поинтересовался он.

– Да, – кивнула Рейвен.

Роман Лорен Синклер произвел на нее большое впечатление. Ей показалось, что он написан специально для нее, проливаясь целебным бальзамом любви и надежды на ее израненную душу. Казалось, Лорен Синклер знала об этих глубоких тайных ранах и своим романом хотела доказать Рейвен, что даже самые страшные из них могут зажить, что в ее жизни еще будет настоящая любовь и настоящее счастье...

– И каково ваше впечатление? – спросил Ник, заставляя ее продолжить беседу.

– Чудесный роман! – с чувством произнесла Рейвен и, задумчиво тряхнув густой гривой волнистых волос, добавила: – Кроме него, я успела полистать и оставленные вами цветочные каталоги. Они тоже прекрасны. Я положила их на кухне. Кстати, я приготовила для нас кофе. Хотите чашечку?

Налив Рейвен и себе по большой чашке ароматного дымящегося кофе, Ник уселся рядом с ней за столом, на котором были аккуратно разложены все цветочные каталоги, оставленные им в субботу утром на пороге ее дома. Почти каждая страница была аккуратно помечена светло-желты маркером. Очевидно, аккуратность и некоторая педантичность были в характере этой серьезной молодой женщины, привыкшей добиваться всего своим трудом.

– Похоже, вам понравились почти все цветы, – мягко улыбнулся Ник.

– Да… я сделала выбор с запасом на тот случай, если какие-то цветы нельзя сажать рядом с другими...

Ник, внимательно посмотрел на женщину, чей внешний вид никак не выделял ее среди других преуспевающих бизнес-леди. Точно так же она не осмелилась сделать категорический выбор цветов для посадки рядом с ее домом.

– Рейвен, абсолютно все цветы уживаются рядом друг с другом. Поэтому вы не должны бояться сделать какую-то ошибку. Это практически невозможно. Будьте смелее! Выберите то, что вам действительно нравится.

Понемногу поддаваясь обаянию мужской силы, исходившей от нового садовника, Рейвен остановила свой окончательный выбор на кустах сирени и розах, причем сирень должна была быть белоснежной и лиловой, а розы – бледно-розовыми и кремовыми. Встретив одобрительный взгляд Ника, Рейвен смущенно улыбнулась.

– Как они называются? – спросила она, показывая тонким пальчиком на выбранные ею сорта роз. – Мне очень нравятся названия разных сортов!

«Бог ты мой! Она собирается обращаться к своим розам по именам!» – с удивлением, смешанным с восхищением, подумал Ник.

Ему было очень приятно видеть энтузиазм, с которым Рейвен отнеслась к выбору цветов. Она хотела знать их имена, словно они были ее друзьями... или членами ее семьи.

Время, когда Ник был просто садовником, а Рейвен – Белоснежкой, пролетело очень быстро.

Было уже почти девять часов. Через полчаса у Белоснежной Акулы должна была состояться важная деловая встреча, а Николаса Голта ждали неотложные дела в его офисе.

– Через пару дней я разделаюсь с сорняками и подготовлю почву для посадки цветов, – пообещал он Рейвен.

– Через пару дней? – переспросила она с очевидным удовольствием И радостью. – Так быстро?

– Конечно, – кивнул Ник. – К концу недели я подготовлю все растения и, если это вас устроит, займусь их посадкой в следующий понедельник.

– Конечно, устроит! Это было бы просто замечательно!

Немного помолчав в нерешительности, Ник все же сказал:

– Было бы совсем замечательно, если бы вы могли лично присутствовать при посадке растений.

– Присутствовать? Я? Зачем?

– Чтобы показывать мне, где именно вы бы хотели видеть тот или иной куст сирени или роз, – улыбнулся Ник, услышав в ее голосе тревогу, – Разумеется, я и сам могу все сделать, но существует определенный этикет и протокол.

– Протокол?

– Вы же пригласили в свой сад не кого-нибудь, а Леди Диану, Королеву Елизавету, Принцессу Монако и Барбару Буш! – назвал он выбранные ею сорта цветов. – Надо встретить их подобающим образом!

Рейвен ослепительно улыбнулась его остроумию, но все же смущенно пробормотала:

– Даже не знаю, что вам сказать...

– Тогда не говорите ничего. Просто подумайте над моим предложением. В конце концов, это ведь ваш сад!

Через несколько минут после ухода Ника зазвонил телефон.

– Привет, Рейвен!

– Майкл, ты?

– У меня к тебе есть небольшое дельце...

Ошеломленная наглостью Майкла, она молча слушала. Человек, несколько дней назад выбросивший ее из жизни, заявивший ей, что никогда не любил ее, что она вообще не достойна любви, теперь говорил с ней таким тоном, словно между ними никогда ничего не было. Именно так он разговаривал с ней три года назад, когда убеждал включить его в список своих клиентов.

На этот раз Майкл тоже обратился к ней за профессиональной помощью. Она нужна была ему в качестве адвоката в следующий понедельник.

Слушая его, Рейвен чувствовала острую боль обиды. Значит, Майкл действительно никогда не любил ее, считая ледяным изваянием, а не живой, тонко чувствующей женщиной. Он ценил в ней только одно ее блестящий ум и безусловный профессионализм.

Когда он замолчал, Рейвен с трудом выдавила:

– Значит, в следующий понедельник?

– Да, ты будешь нужна мне на весь день, деловито откликнулся бывший любовник. – Я уже спрашивал у твоей секретарши и выяснил, что ты легко сможешь освободить этот день для меня.

«Ни за что!» – пронеслось в голове Рейвен.

Вместе с этой мыслью она почувствовала вдруг привычную профессиональную уверенность и холодное спокойствие опытного юриста.

– Знаешь, Майкл, у меня есть совершенно неотложные дела, назначенные именно на следующий понедельник.

– Неотложных дел не бывает, Рейвен! Сделка, о которой я тебе толкую битый час, принесет тебе столько же, сколько тот договор для четырех будущих фильмов Джейсона Коула! Это очень большие деньги!

– Извини, Майкл, я не смогу тебе помочь, холодно перебила его Рейвен и, услышав изумленное молчание на другом конце телефонного провода, добавила: – Полагаю, тебе стоит подыскать себе другого юриста. Я имею в виду не только следующий понедельник.

После еще нескольких мгновений удивленной тишины телефонная трубка взорвалась потоком грубых ругательств. Рейвен уже не в первый раз наблюдала, как разительно меняются мужчины, когда их желания не выполняются. Встретив сопротивление, очень многие быстро опускались до уровня грязных скотов.

Когда по собственной неосторожности Рейвен ее чуть не сбил грузовик Ника, она с полным основанием ожидала услышать от него самые изощренные проклятия и брань, но этого не случилось.

Ник не только не оскорбил ее бранными словами, но помог добраться до дома и обработать раны. Он проявил к ней почти отеческую заботу, чего Рейвен давно уже не ждала от мужчин.

Разница в поведении Майкла и Ника была настолько очевидной, что Рейвен еще больше укрепилась в своем нежелании помогать бывшему возлюбленному.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ