– Правильно, Дженни, – улыбнулся Лоренс маленькой светловолосой девочке. – Иначе Кати разнервничается, а это сейчас ей очень вредно.

Он снова улыбнулся маленькой Дженни, и тут его глаза случайно наткнулись на Кэролайн.

– Привет! Значит, ты все-таки решила приехать? – мягко сказал он.

– Да, я немного задержалась, чтобы купить угощение для детей, но теперь вижу, что здесь и без меня горы печенья и конфет. – Она кивнула в сторону стола, уставленного большими тарелками со сладостями.

– Ну, разве печенья и конфет бывает слишком много? – улыбнулся Лоренс и, поняв, что появление незнакомой женщины вызвало у детей и взрослых живое любопытство, представил ее всем собравшимся:

– Это Кэролайн, познакомьтесь!

Все оживленно закивали головами, обмениваясь с ней приветствиями и называя свои имена. Неожиданно Кэролайн почувствовала на себе пристальный, оценивающий взгляд. Обернувшись, она увидела молодую симпатичную блондинку, которую Дженни называла мамой. Ее звали Эйлин, на ее руке не было обручального кольца. Судя по всему, она была весьма неравнодушна к Лоренсу, и ей, честно говоря, было что предложить ему: свою молодость, красоту, живой темперамент. В конце концов, ее маленькая дочка была очень похожа на златокудрую дочь Лоренса, которую он так много лет безуспешно разыскивал.

Кэролайн нисколько не удивилась бы, узнав, что Эйлин и Лоренс любовники, хотя по поведению Лоренса трудно было понять, насколько интимны были его отношения с Эйлин. Впрочем, таков был характер Лоренса – он никогда не выставлял напоказ свою личную жизнь.

И в этот момент Кэролайн снова почувствовала на себе чей-то пристальный взгляд. На этот раз это была уже не Эйлин, а... Лоренс! Его темно-зеленые глаза ласково глядели на нее, недвусмысленно говоря о его заинтересованности.

У Кэролайн перехватило дыхание от такой откровенности. У нее слегка закружилась голова, и приятная волна тепла прокатилась по всему телу, словно она выпила шампанского. Кэролайн отважилась на ответную чувственную улыбку.

В это время какой-то нетерпеливый малыш потянул Лоренса за рукав, спрашивая, когда у Кати появится третий щенок. Не успел Лоренс ответить ему, как собака снова начала тужиться...

Когда третий щенок был благополучно отправлен к своим собратьям, Лоренс снова взглянул на Кэролайн, но в его глазах уже не было и следа былой чувственности. Они вновь стали дружески теплыми. Лоренс попросил ее помочь – как две недели назад в Моклипсс, когда они вместе спасали морских птиц и животных.

На этот раз Лоренс доверил подавать ему необходимые медицинские инструменты.

– Знаешь, у меня есть к тебе небольшая просьба, – тихо сказал Лоренс, глядя, как Кэролайн бережно опускает четвертого щенка в короб с тремя другими.

– Какая же?

– Если не возражаешь, не могла бы ты выгулять коккер-спаниеля? Псина спит, наверное, где-нибудь в гостиной, но ее непременно надо выпустить во двор, перед тем как она устроится спать на ночь.

– В этом доме есть еще одна собака? Странно, что она так спокойно ведет себя – ведь здесь, в соседней комнате, так много людей.

– Поверь мне, если бы она знала о том, что тут происходит, она захотела бы принять в этом самое непосредственное участие. Но ей уже пятнадцать лет, и она совсем глухая.

Кэролайн сочувственно подняла брови, но Лоренс тут же улыбнулся:

– Глухота нисколько не мешает ей наслаждаться жизнью. Как я понял со слов ее хозяев, она глуха чуть ли не со щенячьего возраста.

– Ее хозяева? Так эта собака не твоя?

– Нет, я не держу ни кошек, ни собак, но иногда в моем доме гостят животные, чьи хозяева уехали в отпуск или же бросили их. Тогда я стараюсь подыскать им другого хозяина.

Потом Лоренс рассказал, что собаку зовут Минди, что у нее есть привычка возвращаться с каждой прогулки с небольшим камнем во рту, и предупредил, что она очень пугается, если прикоснуться к ней, прежде чем она увидит или почувствует приближение человека.

– Если Минди не спит, сделай так; чтобы она сперва увидела тебя, а потом уж выводи на прогулку. Если же ты найдешь ее спящей, осторожно поднеси к ее носу свою ладонь, чтобы твой запах разбудил ее. Кстати, Минди любит, когда с ней разговаривают. Хотя она и глухая, но, сдается мне, умеет читать по губам!

Выходя из комнаты и направляясь на поиски Минди, Кэролайн думала о том, каким добрым и хорошим был Лоренс. И еще о том, как несправедливо жестоко обошлась с ним жизнь.

Попав из освещенной; наполненной радостной суетой и детским восторгом комнаты, где Кати производила на свет потомство, в полутемную холодную гостиную. Кэролайн вдруг остро почувствовала одиночество, которым была пронизана жизнь хозяина этого дома.

Гостиная поражала своей просторностью и отсутствием индивидуальности, присущей человеческому жилью и отличающей одно жилье от другого.

Взглянув на длинные и высокие, от пола до самого потолка, стеллажи, плотно уставленные книгами, Кэролайн с радостным удовольствием отметила, что Лоренс, как и она сама, любит читать. Разглядывая томики, она заметила, что их вкусы и пристрастия во многом совпадают. На мгновение перед ее мысленным взором предстала маняще счастливая картина: в этой самой гостиной перед горящим камином сидят двое, читают каждый свою книгу, пьют горячий шоколад, рассеянно прислушиваясь к шуму дождя за окном... потом, посреди этого блаженного тепла и уюта, она снова видит темно-зеленые глаза, в которых ясно читается властный мужской призыв, и тогда...

Стоп! Кэролайн сурово одернула себя, ругая разыгравшееся воображение. Розовая дымка чудесной фантазии тут же испарилась, и Кэролайн снова очутилась в полутемной холодной комнате.

Спаниеля нигде не было видно. Кэролайн не обнаружила Минди и в кабинете. Войдя в следующую комнату, она удивилась ее уюту и продуманной комфортабельности. У нее внезапно защемило сердце – именно эта комната была предназначена для Холли, когда Лоренс наконец найдет ее.

Кэролайн невольно подумала, что Лоренсу пора жить своей жизнью, а не бесплодными воспоминаниями об утерянном счастье. А может, он уже давно потерял надежду найти свою дочь?

Входя в спальню Лоренса в поисках Минди, Кэролайн вдруг подумала, что вместо собаки обнаружит здесь свидетельство несомненной сексуальности и нормальной мужской сущности хозяина дома, скажем, флакончик изысканных духов на туалетном столике или же роман оставленный любовницей на ночном столике.

Однако спальня оказалась еще более холодной и безликой, чем гостиная. Она казалась бы почти монашеской кельей, если бы не коккер-спаниель, уютно свернувшийся на постели хозяина.

Кэролайн улыбнулась, представив, как Минди, очаровательный клубок золотистой шерсти, спала по ночам в ногах Лоренса, согревая его одинокую жизнь своей беззаветной и бескорыстной любовью.

Прежде чем поднести к носу собаки свою ладонь, чтобы разбудить ее; Кэролайн еще раз внимательно осмотрела спальню. Это не было с ее стороны нескромным вторжением в чужую личную жизнь, потому что как раз личного там ничего не было: ни семейных фотографий, ни интимных принадлежностей. Здесь не было даже тех фотографий, которые Холли оставила в доме Дерека, прежде чем навсегда исчезнуть. Очевидно, Лоренс бережно прятал их, не желая показывать чужим людям свою боль.

Был уже одиннадцатый час ночи, а Кати успела произвести на свет только шестерых щенков из десяти. На следующее утро детям предстояло идти в школу, поэтому родители стали постепенно увозить их домой.

Вскоре возле Кати остались только Лоренс и Кэролайн. Кати потребовалось выйти во двор, и Лоренс вместе с Кэролайн отправились сопровождать ее. При свете мощного фонаря Кэролайн разглядела довольно большой луг перед домом, который простирался до сосновой рощи. Сбоку от дома находилась конюшня и большой вольер, огороженный металлической сеткой.

Кэролайн понравился дом Лоренса и обширная территория вокруг него.

Без четверти двенадцать Кати произвела на свет последнего, десятого щенка. Каждый раз, когда в руках Лоренса оказывался очередной новорожденный, Кэролайн испытывала невольную тревогу, видя, как Кати яростно облизывала безжизненный комочек мокрой шерсти, заставляя работать легкие детеныша. Проходило несколько тревожных мгновений, потом комочек делал вдох и превращался в живого щенка.

К моменту появления десятого щенка Кэролайн уже не так сильно волновалась – ведь все девять предыдущих с легкостью преодолели барьер, отделявший их от жизни в материнской утробе. Разумеется, им помогал Лоренс, но его помощь была почти символической.

Однако последнему щенку действительно срочно была нужна помощь опытного ветеринара.

Вконец измученная долгими родами, Кати все же почувствовала опасность, грозившую ее последнему щенку, какую-то особую, слишком глубокую безжизненность его крошечного тельца. Ее шершавый язык с удвоенной энергией принялся лизать щенка, но тот не подавал никаких признаков жизни. Сильные пальцы Лоренса пришли на помощь Кати, умело массируя влажный комочек шерсти. Подавая Лоренсу специальный шприц, Кэролайн молча молилась о том, чтобы щенок ожил и задышал.

Когда Лоренс повернул к себе крошечную щенячью мордочку, чтобы освободить горло от слизи, Кэролайн с ужасом увидела, что маленький носик из матово-розового быстро превращался в багрово-синий. Щенку не хватало кислорода.

– Ну давай, малыш! Дыши! – отчаянно шептала Кэролайн, с ужасом наблюдая синеющий нос щенка.

Лоренс хотел было сказать ей, что в таком большом помете последний щенок всегда подвергается опасности погибнуть во время родов, что природа не щадит слабых, но тут щенок наконец чихнул и сделал вдох!

Крошечное живое существо, всего лишь несколько мгновений назад не подававшее ни малейших признаков жизни, зашагало на неуверенных лапках к матери, которая продолжала облизывать своего последнего щенка, но уже не с таким отчаянием. Довольно улыбнувшись, Лоренс принялся вытирать влажную шерстку новорожденной самочки сухим мягким полотенцем, как он делал это со всеми предыдущими ее собратьями.

– Вот молодец! – радостно похвалила ожившего щенка Кэролайн.

– Теперь с ней все будет хорошо, – улыбнулся Лоренс. – Раз ей удалось сделать самостоятельный вдох, она уже не вернется в небытие.

Насухо вытерев щенка, Лоренс передал крошечное теплое тельце в руки Кэролайн, которая бережно уложила его в короб к остальным щенкам.

– Ты заставила нас поволноваться, маленькая шалунья, – ласково говорила она, обращаясь к черно-белому комочку, не торопясь выпускать его из рук.

– Мне кажется, этот щенок должен быть твоим, негромко сказал Лоренс за ее спиной.

– Что? – удивленно обернулась к нему Кэролайн.

– Дело в том, что хозяйка Кати предложила мне взять любого щенка из помета. Если хочешь, этот щенок будет тебе подарком на сорокалетие. Можешь пока не отвечать, если тебе трудно сразу принять решение. Все щенки должны быть с матерью два месяца жизни, и, если ты в конце концов не решишься взять в свой дом собаку, я легко найду ей хозяина.

Кэролайн сразу решила, что с удовольствием возьмет эту отважную самочку, родившуюся последней. И это не было с ее стороны импульсивным и непродуманным шагом. Она прекрасно осознавала всю ответственность за воспитание и содержание сначала щенка, а потом взрослой собаки.

Конечно, у Кэролайн были свои дела и заботы, но по большей части она все же была дома и могла должным образом ухаживать за щенком. Держа в руках крошечную черно-белую самочку спаниеля, она чувствовала огромное желание взять ее в свой дом и заботиться о ней, как о собственном ребенке.

За те два месяца, что щенок проведет рядом с матерью Кэролайн успеет сделать у себя во дворе просторный вольер, где спаниель будет чувствовать себя вольготно, а потом, когда он подрастет и окрепнет, они будут совершать дальние прогулки, а потом... Тут Кэролайн вспомнила, с какой нежной заботой Лоренс говорил о старой глухой Минди, и после некоторых раздумий сказала:

– Наверное, лучше всего щенку будет здесь, в твоем доме.

– Нет, – неожиданно резко ответил Лоренс и добавил несколько мягче: – Но буду рад взять твою собаку на время, если тебе понадобится куда-то уехать.

– Договорились, – едва заметно улыбнулась Кэролайн, обрадованная не столько неожиданным желанием помочь, сколько скрытым смыслом этих слов, заключавшимся в возможности частого общения. Мне не понадобится два месяца, чтобы принять окончательное решение, Лоренс. Я уже все продумала и решила, что возьму ее.

Тщательно оглядев щенка и запомнив все его отличительные особенности – белые пятнышки на черной бархатной мордочке и белоснежную левую переднюю лапу, – Кэролайн бережно уложила его в короб с остальными щенками. Потом, пока Лоренс купал Кати во дворе, она поменяла подстилку в родильном коробе.

К тому времени, когда Лоренс закончил вытирать Кати сухим полотенцем, все десять крошечных щенков уже проснулись и с нетерпением ожидали своей матери, чтобы припасть к ее соскам, полным питательного молока. Это был врожденный инстинкт – Кати улеглась на бок, и все десять щенков, глаза которых были еще плотно закрыты, безошибочно поползли к материнским соскам.

– Восхитительное зрелище! – пробормотала Кэролайн, с улыбкой наблюдая, как ее щенок энергично искал сосок наравне с остальными. – Незабываемый, день рождения.

– А ведь мы так ни разу и не включили телевизор, хотя я обещал что ты сможешь посмотреть церемонию награждения.

– Бог с ним, с телевизором. Наверняка большинство «Оскаров» получил Джейсон Коул за свой фильм«Без предупреждения». В любом случае мне было гораздо интереснее помогать тебе и Кати, чем смотреть телевизор.

Оба замолчали, некоторое время в комнате был слышен лишь звук энергичного щенячьего сосания да тихие вздохи измученной Кати.

Был уже второй час ночи, Кэролайн негромко сказала:

– Кажется, мне давно уже пора домой. Провожая ее к машине, Лоренс предложил:

– Если хочешь, я буду регулярно звонить тебе и сообщать о состоянии твоего щенка.

– Да... конечно!

– А может, мне пригласить тебя на запоздалый праздничный ужин в честь твоего дня рождения в каком-нибудь уютном ресторанчике?

– Да! – невольно вырвалось у Кэролайн, явно обрадованной его предложением.

Лоренс улыбнулся, и, несмотря на ночную мглу, Кэролайн увидела в его глазах желание. Как и в первый раз, у нее снова перехватило дыхание и по всему телу прокатилась волна блаженного тепла, все внутри затрепетало.

Внезапно горячая мужская страсть в темно-зеленых глазах Лоренса сменилась сначала полной безжизненностью, потом мучительной болью и страхом.

Кэролайн не могла понять причину столь разительной перемены. Может быть, глядя на нее, он вдруг вспомнил ту единственную женщину, которую любил в своей жизни, свою жену? Может быть, он снова вспомнил страшную картину безумной расправы над ней и ее детьми?

– Лоренс! – тихо позвала его Кэролайн и, сделав для храбрости глубокий вдох, вдруг спросила: – Ты вспомнил... – Она хотела сказать «Клер», но вместо этого неожиданно догадалась: – Ты вспомнил Холли? Лоренс молча кивнул, потом зажмурился.

– Что случилось, Лоренс? Что с тобой?

– Я... – Он растерянно заморгал и покачал головой, виновато улыбаясь. – Должно быть, я сошел с ума...

– Прошу тебя! Объясни, что случилось? После долгой томительной паузы он наконец тихо прошептал:

– Мне внезапно показалось, что именно сейчас, в это мгновение, моя Холли умирает... Понимаешь, я говорил тебе, что порой у меня возникает очень сильное ощущение того, что моя дочь жива, но находится в каком-то заточении. А только что мне почудилось, что она умирает... Такого чувства я никогда прежде не испытывал.

– Теперь это чувство уже прошло?

– Да, прошло... Но я не хочу, чтобы ты сочла меня сумасшедшим, Кэролайн!.

– Лоренс, – мягко сказала она, глядя в его наполненные мукой и страданием глаза. – Я вовсе не считаю тебя безумным.