Входит свободный человек

      Линда. Глава! Что-то я не заметила.
      Райли (сердито). Давно пора заметить! И запомни это. Ты ведешь себя так, будто я не существую. Что это за тип на мотоцикле - я даже краем глаза его не видел. Ты и не спросишь, нравится мне или нет. Как будто я тебе не отец.
      Линда. А что ты хочешь?
      Райли. Приведи сюда этого парня и представь его мне как положено, а я уж с ним поговорю.
      Линда. С Бернардом ты тоже поговорил.
      Райли. Не подковыривай меня.
      Линда. Не понимаю, чего тебе от меня надо. С Бернардом Моррисоном ты и сам опростоволосился, и меня дурой выставил.
      Райли. Сама виновата. Ты же сказала мне, что он собирался взять тебя в круиз, который организует эта пароходная компания его папаши.
      Линда (яростно). Я сказала тебе, что его отец работает на пароходе.
      Райли. Откуда мне знать, что он тебе там наговорил. Я поступил так, как любой отец поступил бы на моем месте.
      Линда. Ты сказал ему, что я - твое единственное сокровище, что он должен лелеять меня всю жизнь.
      Райли. Ну и что, разве не так?
      Линда (в негодовании). Но он только в кино хотел меня пригласить!
      Райли. Откуда я знал?
      Линда. И разве можно спрашивать человека, нет ли у него наследственных болезней в семье. Он наверняка подумал, что ты спятил.
      Райли (еще яростнее). Как ты смеешь так говорить с отцом! А этот хулиган на мотоцикле? Сначала покажи его мне, а потом можешь встречаться с ним, если я разрешу. И чтоб домой возвращалась не позже одиннадцати. Кем он работает?
      Линда. По крайней мере у него-то есть работа... Кстати сказать... (Идет наверх.)
      Райли (кричит вдогонку). А с чего это они тебе сегодня выходной дали?
      Линда. Никто мне не давал. Я сама не хочу никого видеть сегодня.
      Райли (искренне огорчен). Как! Такого ты себе еще не позволяла.
      Линда. А вот взяла и позволила.
      Райли. Тебя уволят.
      Линда. Чепуха. Приду в понедельник и скажу им, что плохо себя чувствовала. Ты сегодня какой-то странный. (Возвращается сверху с сумкой в руках.)
      Райли. "Странный"? Я просто вне себя. Я... я... это безобразие - как ты можешь, ведь ты симулянтка. Валяется в постели, потому что лень идти на работу. Мне стыдно за тебя, Линда. Мне страшно подумать, что моя дочь растрачивает себя попусту, неизвестно на что! Чтобы это было последний раз, понятно? У тебя должно быть чувство долга перед работой, перед собой, и ты...
      Пока Райли говорит, Линда достает из сумки красный кошелек, вынимает оттуда десятишиллинговую бумажку и протягивает отцу, который внезапно прерывает
      монолог.
      Линда. Ну вот, еще десятку выбрасываю на ветер. Забавно это все-таки давать собственному отцу на карманные расходы. Особенно если учесть, что мне он никогда не давал. (Кричит.) Мам! Скоро там чай?
      Райли (смягчившись). Линни, ты несправедлива, ты же знаешь, что я тебе все верну.
      Райли достает блокнот и ручку и записывает. Линда садится на диванчик.
      Суббота, шестое июля. Десять шиллингов. Итого всего семьдесят два фунта семь шиллингов шесть пенсов. Это за ту неделю, когда у тебя было туго с деньгами. Помнишь, ты дала мне всего семь шиллингов?
      Линда. Какая разница.
      Персефона входит с подносом, на котором только один прибор. Ставит поднос на столик у дивана. На маленьком диванчике две подушки, на одну из них облокотилась Линда. Персефона критически осматривает комнату, подходит к диванчику, берет вторую подушку, взбивает ее, распрямляет и разглаживает.
      Персефона. Ну-ка, встань на минутку.
      Линда (показывает пальцем на портрет королевы на стене). Криво висит.
      Линда отодвигается и откидывается на подушку, которую Персефона только что взбивала. Персефона занимается другой подушкой. Линда возвращается на прежнее место и наливает себе чаю. Персефона поправляет портрет королевы на
      стене. Линда качает головой и откидывается на подушку.
      Райли. Линни, Линни, твое терпение скоро будет вознаграждено! Смотри - вот здесь, в этом конверте, целое состояние!
      Персефона уходит на кухню.
      Линда. Там что, деньги? Откуда?
      Райли. Это еще не совсем деньги, но...
      Линда. А-а, ясно. Ну и чего там?
      Райли. Конверт.
      Линда. Вижу, что конверт, а внутри-то что?
      Райли. Другой конверт.
      Линда. Интересно. А что в другом?
      Райли. Э-э, ничего.
      Линда. Потрясающе. Слушай, правда, а почему бы тебе все-таки не зарегистрироваться на бирже труда? Ведь это глупо - отказываться от пособия.
      Райли. Давай не будем опять заводить этот разговор. Я уже говорил, что это для безработных. Для тех, кто не имеет работы.
      Линда. А ты, значит, имеешь. И давно?
      Райли. Линда, это для людей, у которых нет никакого дела!
      Линда. Ох, Господи... Ну сколько, сколько ты еще собираешься жить на мои подаяния? Записываешь чего-то в свой дурацкий блокнот - зачем? Я бы с большей радостью тебе давала, если бы ты не вел эту идиотскую бухгалтерию.
      Райли. Прекрати сейчас же так разговаривать! Как ты смеешь! С отцом!
      Линда. А что, денежки-то мои. А куда они деваются? Пиво в кабаке - и нету их, и опять до следующей субботы.
      Райли. Перестань, я сказал, перестань так разговаривать со мной! Я твой отец!
      Персефона входит с чашкой и тарелкой с печеньем.
      Персефона. Что тут происходит? Ты, конечно, расстроила его. Тебе не следует волноваться, дорогой.
      Райли. Мой конверт избавит меня от всего этого.
      Персефона (наливает себе чашку чая). Конечно, мой дорогой, все образуется.
      Райли. Еще бы, ведь это закон средних величин.
      Персефона. Ну и хорошо, так и скажи им.
      Райли. Что сказать?
      Персефона. Ну то, что считаешь нужным.
      Райли. Кому сказать?
      Персефона. Откуда мне знать, ты же изобретатель.
      Райли. Да, я изобретатель.
      Линда. Он хоть что-нибудь изобрел?
      Райли. Массу вещей, представь себе!
      Персефона гладит руками подушку.
      Десятки изобретений, черт побери!
      Персефона (находит в углу дивана книжку и берет ее в руки). Слушай, а это как здесь оказалось? "Мишутка Руперт"... (Поднимает большую детскую книжку с яркими картинками.)
      Райли. Это Линды книжка. Она в детстве читала.
      Персефона. Да я знаю, что Линды.
      Линда. Это он читал.
      Райли (взволнованно). Нет, нет!
      Персефона. Ну ладно, это не важно.
      Линда. Я видела - он читал. Мне-то она не нужна. Вообще, какое мне дело, что он там читает, пусть читает все, что хочет. (Насмешливо.) Сказочки...
      Райли (вскакивает в ярости). Я не читал, а только смотрел! Это что, преступление?
      Персефона. Да нет, конечно, что ты. Читай что хочешь.
      Райли. Я не читал...
      Линда. По-моему, там сплошное сюсюканье.
      Райли. Все же это книга. Ты когда последний раз читала?
      Линда. Я семь книг прочитала за всю жизнь, семь пошлых книг.
      Персефона. Линда!
      Райли. Пожалуйста, полюбуйтесь на нее.
      Линда. А что тебе не нравится?
      Райли. Бескультурье. У современной молодежи нет никакой культуры. Неудивительно, что ты не знаешь, кем тебе быть.
      Линда. Кем-то вроде тебя, что ли?
      Райли. Да, вроде меня. Я наделен умом и пользуюсь им. Жизнь - это не эскалатор в метро, который тебя тащит куда-то, а ты только стоишь и смотришь на других, как на манекены.
      Линда (встает). И как ему только не надоест? Сколько помню, вечно он сидит в этой мастерской наверху. А зачем? Сидел бы лучше в гостиной и не притворялся, не изображал из себя кого-то. Помню, в школе меня все спрашивали: "А кто твой отец?" - "Мой папа - изобретатель". У большинства отцы работали шоферами, разносчиками или какими-нибудь механиками. Некоторые вообще были безработные. А мой папа - изобретатель!.. Это надо же, сколько лет понадобилось, чтобы понять! Ну и дура же я была. А сейчас что прикажете делать? Продолжать эту дурацкую игру? Ну нет, хватит. Надоело!
      Персефона. Линда, Линда!
      Линда. Девочки на работе спрашивают, чем ты занимаешься. Знаешь, что я говорю им: "Ничем! Он ничего не делает!"
      Райли. Но...
      Линда. Я так и говорю: "У папы нет работы!"
      Райли. Линни...
      Линда. "У него нет работы!" Только я не говорю им, что он такой глупый, что не хочет даже пойти и получить пособие. Я не против того, что у тебя нет работы, - в конце концов не у меня одной папа безработный, но таких ненормальных, как ты, наверное, больше ни у кого нет!
      Райли. Линни! Не надо так говорить! Все будет по-другому, все изменится, уже меняется. Мне не везло до сих пор, но теперь появилась новая идея, и ничто ей не помешает. Это же самая простая идея из всех, что у меня были. В том-то и была ошибка я метил слишком высоко, - пытался делать сложные вещи, слишком дорогие. Часы, например, хорошая вещь, по-своему хорошая, но это роскошь. А на рынке узкая специализация. Я не с того конца брался, теперь-то понятно... Смотри - я хочу показать вам, вот здесь...
      Персефона. Я уже видела, дорогой.
      Райли. Я хочу объяснить вам. Понимаешь, этот конверт...
      Линда. Играет гимн "Боже, храни королеву", как часы, которые ты изобрел.
      Пауза.
      Райли (остывает, холодно). Нет, не понимают меня здесь. Противно.
      Персефона. Конверт для спичек, Джордж? Ну объясни же нам.
      Райли (очень громко). Мне здесь противно! (Тишина. Говорит спокойно.) Я ухожу.
      Персефона. Милый, не нервничай, что ты. Сходи лучше в бар, выпей чего-нибудь, а я пока приготовлю обед. Можешь потом в кино сходить. Ты же любишь ходить в кино по субботам.
      Райли (стоит посреди комнаты). Я ухожу.
      Линда (тихо). И я не вернусь.
      Персефона. Хорошо, дорогой, ты сходи и...
      Райли. Вы что, не поняли?
      Линда. Мы поняли.
      Райли. Теперь уже ничто меня не остановит. Я ухожу навсегда...
      Линда. Я ему каждую субботу деньги даю, а он убегает из дому...
      Персефона. Ну, положим, не каждую.
      Райли. Вы что, не верите мне?
      Персефона (собирает чашки со столика). Да верим, Джордж, верим.
      Райли. Есть дела, на которые способен только мужчина. И мужчина должен иногда делать не то, что другим хочется. И я совершенно не считаю себя виноватым, вы понимаете? Достаточно меня удерживали - хватит. Почему я должен считать себя виноватым?
      Персефона. Не знаю, дорогой. Действительно, почему?
      Райли. Что почему? Ты что, не слышишь, что я говорю? Я сказал, что я не должен.
      Персефона. Что не должен?
      Райли. Винить себя.
      Персефона. За что?
      Райли. За то, что я не вернусь.
      Линда. Так ты не вернешься?
      Райли. Нет! С сегодняшнего дня - нет.
      Персефона. Хватит набрасываться на Линду. В конце концов мы все-таки живем на ее зарплату. (Уходит на кухню с подносом.)
      Райли. Ну что ж, теперь ей не придется мучиться. Не волнуйся, получит она свои деньги назад. В этом конверте достаточно, чтобы расплатиться и еще сто раз расплатиться. (Линде) Пожалуйста, не думай, что я не ценю твои скромные ссуды. Ты все получишь обратно, сполна. Первое, что я сделаю, это вышлю тебе долг.
      Линда. Пятерочками, пожалуйста.
      Райли. Хорошо, получишь пятерками. (Пауза. Неловко замявшись.) Прости, я не хочу, чтобы вот так все кончилось. Я совсем не так хотел. Я знаю, что не был образцовым отцом и мужем, но я делал все, что мог, даже когда было очень тяжело. Но больше я не могу и ухожу.
      Райли поворачивается к дверям, чтобы выйти, но его движение прервано
      Персефоной, с рубашкой и нитками в руках.
      Обойдемся без долгих прощаний, я пойду. Прощайте.
      Персефона (занята у корзинки с шитьем). Пока, дорогой. Только не опаздывай к ужину.
      Райли (топает ногами). Я не вернусь, черт побери!
      Персефона. Ну хорошо, хорошо, не надо кричать, Джордж. Извини, если я тебя не поняла.
      Райли. И я не остановлюсь до тех пор, пока не достигну самой вершины! Одна маленькая идея вот и все, больше ничего не надо, - идея, которая выведет меня туда, на просторы...
      Линда. Ты ничего не видишь вокруг, кроме своих идей.
      Райли. Что бы ни случилось, я добьюсь своей цели.
      Линда сидит с усталым, измученным видом. Встает и подходит вплотную к отцу.
      Линда. Мы будем скучать, папа. Но может, это и к лучшему. Благослови тебя Бог и все, что ты делаешь.
      Райли уходит; старинные часы бьют время и начинают играть "Правь,
      Британия". Линда тяжело садится и закрывает глаза.
      Я, наверное, сойду с ума... меня уже трясет всю. Нервы не выдерживают.
      Музыка замолкает.
      Персефона. Напрасно ты сегодня не пошла на работу. Нехорошо, что другие девушки скажут?
      Линда. А почему они заставляют нас работать по субботам? Никто почти не работает.
      Персефона. Так-таки и никто? Ты на меня посмотри. Я каждый день работаю.
      Линда. Из моих знакомых никто по субботам не работает. Дженис Прингл занята четыре дня в неделю, а получает на 2 фунта больше.
      Персефона. Найди себе другое место, раз это не устраивает. Шевелись, ищи. (Берет нитки и пуговицу, садится за стол и пришивает пуговицу к рубашке)
      Линда. Она хоть в колледже училась.
      Персефона. А тебе-то кто мешал? Могла остаться в коммерческом колледже - после него прилично зарабатывают.
      Линда. А она выучилась на массажистку, и сейчас в клубе здоровья...
      Персефона (твердит свое, не обращая внимания на Линду). Да что говорить, ты и в педагогический могла бы поступить, если бы захотела. У тебя все шансы были.
      Линда (резко). А Дженис Прингл сказала, что откроет собственный кабинет и по сто фунтов в неделю будет зарабатывать...
      Персефона. Надо как-то шевелиться, не сидеть сложа руки. Есть и получше места.
      Линда. Хочу быть нейрохирургом...
      Персефона. Ты могла бы учительницей стать. Разве плохо? Отпуск дольше...
      Линда. Пойду на курсы почтовых служащих...
      Персефона. Да ты не слушаешь, что ли?
      Линда. "Стань хирургом за полгода - удиви своих друзей".
      Персефона. Никто ничего не хочет слушать.
      Линда (с горечью). Дженис Прингл все равно не удивится... Она говорит, ее уже ничем не удивишь...
      Персефона. Далась тебе эта Дженис Прингл.
      Линда (встает и вынимает из сумки конверт с зарплатой, с напускной торжественностью). Итак, господа, сегодня суббота.
      Персефона (берет деньги и кладет их в карман передника). Спасибо.
      Линда. Ох, скорей бы вечер. Единственное, что мне осталось. Каждый день просыпаюсь с одной мыслью: скорей бы вечер, мы опять встретимся. Наверное, мы скоро поженимся.
      Персефона. Уже цыплят считаешь. Подожди радоваться.
      Линда. Почему не радоваться? Я в нем уверена, слава богу, не первый день знаю.
      Персефона. В других ты тоже была уверена.
      Линда. На этот раз все будет отлично.
      Персефона. С Бернардом Моррисоном у тебя тоже все было отлично, помнишь?
      Линда (небрежно). У него была помолвка, я тебе не говорила?
      Персефона. У кого, у Бернарда?
      Линда. Догадайся с кем.
      Персефона. С Дженис Прингл?..
      Линда (разочарованно). Она самая. Ничего, найдем кого-нибудь получше.
      Персефона. Посмотрим.
      Линда. Прибежала ко мне хвастаться, какое он ей кольцо с бриллиантом подарил. Так, безделушка, доброго слова не стоит. А, плевать. (Стряхивает с себя меланхолию, радостно.) Сегодня я буду сногсшибательна - голову вымою, сделаю маникюр и приколю голубую брошку.
      Персефона. Линда! (Пауза) Ты в него влюблена? Как в Бернарда?
      Линда (презрительно). В Бернарда! Скажешь тоже.
      Персефона. Как в Дэвида?
      Линда. Его я вообще никогда не любила.
      Персефона. Как? Ну тогда как в этого, как его, Брайана?
      Линда. Брайана? Ты с ума сошла! Нет, это все были детские забавы.
      Персефона. А ты что, очень взрослая?
      Линда. Я не собираюсь всю жизнь оставаться ребенком.
      Персефона. Никто об этом и не говорит.
      Линда. Что с нами будет дальше?
      Персефона. Не знаю.
      Линда. Ты, надеюсь, не думаешь, что все разом спятят от патриотизма и бросятся покупать его дурацкие часы с музыкой?
      Персефона. Не надо об этом, Линда.
      Линда. Не надо об этом... не надо. А я вот хочу именно об этом.
      Персефона (откладывает шитье в сторону). Ты оделась бы, Линда. А то опять будет скандал, когда он придет.
      Линда. Сегодня суббота. Он, как всегда, поздно придет... Его день... Джордж Райли... великий изобретатель, на верном пути... в пивную за углом.
      Постепенно освещается бар.
      Персефона. Чего тебе не нравится, что он ходит в пивную? По крайней мере там есть с кем поговорить, пообщаться.
      Линда. Вряд ли он там общается. Наверное, сидит себе тихо в сторонке и потягивает свое пиво.
      Кармен входит и встает за стойку бара.
      Интересно, какой он там? Мне кажется, он без нас совсем другой... ты и меня бы не узнала, если бы увидела где-нибудь...
      Входит Эйбл, опять с письмом, садится за столик посреди бара.
      Персефона (выходя из комнаты). Пойдем, Линда.
      Линда. Все так живут - два лица имеют. Одно для дома, а другое еще для чего-нибудь.
      Входит Браун.
      А может, так и должно быть?
      Входит Харри.
      Может, это необходимо - иметь два лица... а вдруг он в пивной такой же, как и дома, а? Тогда он счастливый человек.
      Входит Райли.
      Райли. Входит свободный человек!
      Гимн "Правь, Британия" играет, постепенно усиливаясь, до конца акта.
      Линда. Бедный папа...
      Персефона (у дверей). Линда! (Идет наверх.)
      Линда (идет за Персефоной). Ты должна чтото решить с ним, должна...
      Райли. Я оставил ее с легким сердцем.
      Свет постепенно гаснет в доме и в баре.
      Линда. Время летит, я буду старой и некрасивой.
      Райли. Она хорошая женщина, даже прекрасная женщина, но, с другой стороны, ужасная обуза.
      Свет гаснет.
      Занавес.
      ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
      До занавеса играет гимн "Правь, Британия". Освещен дом Райли. Гостиная. Действие происходит поздним утром на следующий день. Персефона начинает накрывать на стол. Линда, в джинсах и свитере, оживленно вбегает в комнату.
      В руках кусок пирога.
      Линда. Этот гимн меня разбудил. (Поет на мотив "Правь, Британия".) Уже две-енадцать часов, пора вста-авать, пом-пом, две-е-е-надцать часов!
      Персефона. Я тоже прошлой ночью из-за него уснуть не могла.
      Линда. Бедные люди - не завидую тем, кто купит эти часы, если, конечно, дело дойдет до массового производства. (Включает радио, где передают популярную песню.)
      Персефона. Ты вчера поздно пришла?
      Линда. Да-а-а! Я поздно вернусь, я проснусь на заре!
      Линда, танцуя, подбегает к Персефоне и целует ее в щеку. Персефона
      никак не реагирует.
      Персефона. Ну как, хорошо повеселилась?
      Линда. Просто великолепно, можно сказать, грандиозно. А сегодня будет еще лучше, и завтра, и каждый день!
      Персефона. Сделай потише, пожалуйста. Голова болит.
      Линда (крутит ручку радио). Чай есть?
      Персефона. Кажется, есть. Ты завтракать не будешь?
      Линда. Мне такие сны снились - просто сказка. Как будто мы в Ниццу ехали на мотоцикле.
      Персефона. Обедать будем через час.
      Линда. Ну вот, а ты про обед. Тебе не кажется, что у тебя жизнь слишком однообразная?
      Персефона. А ты мне можешь другую жизнь предложить?
      Линда. Все у тебя заранее расписано, по полочкам разложено. Персефона (терпеливо). Ладно. Разложи-ка лучше приборы. (Выходит.)
      Линда раскладывает ложки. Персефона возвращается с тарелками в руках.
      Персефона. Удивляюсь, как ты ему можешь нравиться в этих штанах. Особенно в воскресенье.
      Линда. А при чем тут воскресенье?
      Персефона. Ну, как-то некрасиво. По воскресеньям все в церковь ходят и вообще...
      Линда. В церковь, говоришь? То-то я всегда удивлялась, куда это люди ходят по воскресеньям. У нас дома не с кого брать пример.
      Персефона. А кто обед будет готовить? Ты же первая запоешь, если я не приготовлю горячего.
      Линда. Да, люблю твои пирожки, что поделаешь.
      Персефона. Не знаю, как сейчас, а моим ухажерам стыдно было бы гулять со мной в таком виде.
      Линда. У тебя и ухажеры даже были? Вот это да! До того, как ты вышла замуж?
      Персефона. А что такого? Можно подумать, что ты первая их открыла.
      Линда. М-м, ты, наверное, была очень и даже очень...
      Персефона. Была, была.
      Линда. Как я? Или еще лучше?
      Персефона. Нет, не совсем.
      Линда. Интересно.
      Персефона. У тебя все на месте, можешь не волноваться.
      Линда. Меня только пальцы вот беспокоят. По ним сразу видно, что я не пианистка.
      Персефона. Ты могла бы учительницей быть, если б захотела.
      Линда. Тебе никогда не приходило в голову... (Останавливается и, осматривая свои пальчики, решает переменить разговор.) Хм, я придумала отличную идею для телевикторины. Несколько человек показывают свои руки, а зрители должны отгадать их профессию. А можно пригласить каких-нибудь таинственных людей - они просовывают руки в отверстия в экране... и все смотрят. (Смотрит на свои руки.) Руки убийцы, душителя...
      Персефона. Да, были у меня и женихи, все было.
      Линда. Женихи-и-и!
      Персефона. Ты лучше не спеши с этим. Замуж всегда успеешь. Я двоим отказала до твоего отца.
      Линда. Честно? И никогда не жалела?
      Персефона. Линда, постыдилась бы так говорить!
      Линда. Ну а все-таки?
      Персефона. Нет. Никогда я не жалела. Я знала, что он... не такой надежный, как другие. Но надежность - это еще не все. Хорошо, конечно, иметь надежного мужа с надежной работой, но это не главное, поверь мне.
      Линда. А деньги как же? Жить-то на что-то надо.
      Персефона. Понимаешь, я встречала мужчин, похожих на твоего отца, но чего-то в них не хватало. Одни больше зарабатывают, другие меньше, третьи вообще ничего не имеют, но не в этом суть. В общем, мне трудно тебе объяснить, но дело в том, что он не такой, как все. А все остальное не имеет значения.
      Линда. Хм, здорово ты рассуждаешь. Чего я тогда делаю в этом вонючем магазине? Лучше я буду сидеть дома, зато не такая, как все. Помру с голоду, но не такая, как все. Колоссально.
      Персефона. Ты зря обижаешься, я же с тобой откровенно говорю.
      Пауза.
      Линда. Слушай, мам, а твои ухажеры... ну, кто-нибудь уговаривал тебя уйти из дому?
      Персефона. Уйти? Куда?
      Линда. Просто уйти.
      Персефона. Ты имеешь в виду сбежать, что ли?
      Линда. Ну, можно и так сказать.
      Персефона. Конечно нет.
      Линда. А если б тебя попросили? Убежала бы?
      Персефона. Я же сказала тебе.
      Линда. Но ведь это романтично?
      Персефона. Что романтично?
      Линда. Ну, уйти с каким-нибудь парнем. Вдруг ваять и убежать. Правда, романтично?
      Персефона. По-моему, это просто глупо. (Пауза) Он тебе предложил бежать? Что ты ему сказала?
      Линда (вздрагивает). Кому? (Выдает себя волнением.) Я сказала, что не могу.
      Персефона. Вот и правильно, умница.
      Линда. Может, и правильно...
      Персефона. Если стоящий парень, подождет, не волнуйся.
      Линда. А если не подождет?
      Персефона. Значит, не стоящий.
      Линда. Как у тебя все просто. А если он стоящий и все равно не будет ждать, тогда что? Такого, по-твоему, не может быть? И главное, не пойму, чего я-то жду?
      Персефона. Подожди, когда тебе исполнится двадцать.
      Линда. Я не доживу.
      Персефона. Скорее я помру. (Выходит.)
      Линда задумывается. Персефона возвращается с тряпкой в руках.
      Линда. Ведь этому конца не будет, мама, неужели ты не видишь. Он никогда не сдастся, так и будет висеть на нас.
      Персефона (собирает на полу крошки от пирога). Кто знает?
      Линда. Нет же, не надейся, говорю тебе. Он живет иллюзиями... Кстати, где он сейчас?
      Персефона. Наверху. Только, пожалуйста, не расстраивай его сегодня.
      Линда. И не собираюсь, я его вообще не трогаю.
      Персефона. Я имею в виду, не нервничай, если он опять начнет грозиться, что уйдет... или что-нибудь в этом роде.
      Линда. А, так он опять вернулся! Как всегда. пустые угрозы.
      Персефона. Да, пришел. (Неуверенно.) Но... он как-то странно себя вел, возбужденный какой-то.
      Линда. Выпил там лишнего, наверное.
      Персефона. В общем, не заводи его. Ты же его знаешь.
      Пауза.
      Линда. Интересно, а какой он был раньше?
      Персефона. Когда?
      Линда. Ну, когда вы, когда он был молодой? Он всегда так?..
      Персефона. Он был очень гордый. Все время хотел создать что-то необыкновенное.
      Линда. Не понимаю, как ты позволила ему бросить семейное предприятие? Ведь хоть доход был какой-никакой.
      Персефона. Я заставила его бросить.
      Линда (недоверчиво). Ты что, правда, верила во все эти штучки, изобретения?
      Персефона. Он никогда не занимался серьезно бизнесом - так, мучился только. И тянулось это лет десять, а то и больше. Так бы и всю жизнь продолжалось. Если уж ему суждено быть неудачником, так пусть будет им, но хоть в любимом деле. Ну хотелось ему быть изобретателем - ну и пускай. Ему нравилось... совершать открытия. И даже вроде энтузиазм появился, а это все-таки кое-что.
      Линда. Это ничто, абсолютно ничто! Тебе самой пришлось вкалывать в магазине, теперь я там - вот это "кое-что".
      Персефона. Линда, попробуй быть милосерднее, прошу тебя.
      Линда. Попробовать? Да я само милосердие, я работаю из милости по восемь часов. Мы с тобой это благотворительное общество охраны Джорджа Райли! Господи, да если бы у него отец не умер, у нас бы даже дома не было, нам негде было бы жить!
      Персефона. Хочешь, скажу, каким он был? Он был настоящим джентльменом. (Пауза) Лучше позови его и скажи, чтобы не забыл вымыть руки.
      Линда (встает). Джентльмен Джордж... (У дверей.) Пап! Надеюсь, он успокоился после вчерашнего. Не люблю, когда он бесится из-за всякой ерунды, нервы не выдерживают.
      Персефона. Странно, что он в воскресенье сидит работает. Обычно он отдыхает в выходные.
      Линда. От чего отдыхает?
      Персефона. Не будь такой злой, Линда.
      Линда. Я не злая. Нет у меня никакой злобы. Странно, я вот прихожу домой и чувствую себя какой-то виноватой, а он возвращается из пивной - и хоть бы что. Не знаю даже, что сказать.
      Персефона. Лучше ничего не говори.
      Линда. Нет, это надо же - притворяться, как будто все так и должно быть.
      Персефона. Ты сказала ему, чтобы он помыл руки?
      Линда (поворачивается и кричит). Вымой руки! Лучше бы пришел и сказал честно хоть раз: "Я понял, что одним людям на роду написано зарабатывать на жизнь, а другим валяться на диване. Я отношусь ко вторым и потому буду лежать и ничего не делать. Если я вам понадоблюсь, позовите меня, пожалуйста, и дайте чашку чая... и два кусочка сахара, если можно". А он вместо этого сидит там и выдумывает бог знает что. Маразм!
      Персефона. Все-таки какое-никакое занятие.
      Линда. Еще бы, прекрасное времяпрепровождение. Он от этого скоро совсем сдвинется по фазе.
      Персефона (резко). Твой отец не сумасшедший.
      Линда (спокойно). Я не говорю, что он сумасшедший. Но может стать им. Что, я должна слезы лить из-за него? В конце концов наша жизнь не похожа на красивые картинки в журналах. Знаешь, как там изображают, - счастливое семейство у камина, рыжий спаниэль держит тапочку в зубах. (Пауза) В общем, я не хочу сказать, что он псих, но, понимаешь, если бы он был лорд Райли, все говорили бы, что он экзальтированная личность. Но он ведь не лорд, а обыкновенный Джордж, значит, его можно назвать сумасшедшим.
      Персефона (с чувством оскорбленного достоинства). Мы, между прочим, всегда хорошо с ним жили. Да я сколько угодно знаю женщин, у которых мужья пьют или играют на деньги или, ну сама знаешь, чем они занимаются. Большое утешение, что они не сумасшедшие.
      Линда. У него просто замедленное развитие. Он деградирует, и я лично считаю, что ему же хуже от того, что мы притворяемся, будто ничего не замечаем.
      Персефона. Это все очень сложно. Ну как сделать, чтобы не обидеть его? Как? Ты хочешь причинить ему боль?
      Линда. Да он сам себе причиняет, понимаешь, сам.
      Персефона (растерянно). Не знаю, не знаю, что делать.
      Линда (пауза). Позвать его еще раз?
      Персефона. Позови. Может, он заснул. Плохо спал ночью. Хоть бы руки помыл.
      Линда подходит к дверям, в этот момент Райли спускается вниз. На нем лучший костюм, чистая рубашка и галстук. В одной руке у него портфель, чертежная доска и пальто. В другой - огромный потрепанный чемодан. В полном
      несоответствии со всем видом - тапочки на ногах.
      Линда. О Господи! Явление Христа народу.
      Персефона. Чего там, Линда?
      Линда. Он с вещами! Опять куда-то собрался!
      Персефона (идет к дверям). С вещами?
      Линда. Я тебе говорила, чем это кончится. Смотри, уже вещи собрал.
      Персефона. Боже ты мой!
      Райли входит, ставит вещи у окна и идет к диванчику.
      Садится и надевает ботинки.
      Райли. Не обращайте внимания, занимайтесь своими делами. Я только за ботинками зашел.
      Персефона. Что все это значит?
      Райли. Опять двадцать пять. Я же вчера сказал - ухожу.
      Линда. Пап, перестань. Ну ладно, мы просим у тебя прощения. Я прошу прощения.
      Райли. Прощения? За что? Вам не за что просить прощения.
      Персефона (спокойно). И куда же ты собираешься, дорогой?
      Райли. Я должен встретиться с партнером. Мы организуем производство.
      Линда (с опасным спокойствием в голосе). Производство чего?
      Райли. Я же говорил - конвертов. К тому же я буду развивать свою идею. Это революционное изобретение.
      Линда. Такое же революционное, как та открывалка для бутылок?
      Райли. Какая открывалка?
      Линда. Которая должна была совершить революцию в открывании бутылок, помнишь? Жаль только, что еще не изобрели таких бутылок, которые можно открывать твоей открывалкой.