Шурка тяжело и совсем по-взрослому вздохнул.
      Через час позвонил Ромка и сдержанно сообщил, что у родителей Архипов был две недели назад, и с тех пор они его не видели и не слышали.
 
      ...Наш брак с Архиповым был стремительным, глупым, смешным. Нормальный, в общем, студенческий брак. Белое платье, не подходящее по размеру, я позаимствовала у Флоранс, которая выскочила замуж еще раньше меня (тьфу-тьфу-тьфу, муж ее до сих пор на руках носит). Розы в букете были старыми, они медленно вяли, осыпались, и от их вида мне становилось нехорошо. Пахли они почему-то не розами, а гудроном.
      Или мне просто так казалось.
      Я уже была беременна Шуркой, меня мутило, кружилась голова, перед глазами все плыло, а лица гостей сливались в мутное пятно.
      Мне было семнадцать лет. Архипову – двадцать. Наш брак был обречен с самого начала, и это понимали все, за исключением счастливого жениха и маявшейся токсикозом невесты. Меня покоряли его нестандартная внешность, легкий характер и вечный оптимизм. Что покорило во мне Архипова, я не знаю до сих пор. Вероятно, он просто поддался нажиму своих родителей, велевших «прикрыть грех и жениться на бедной девочке».
      Развелись мы через два года совместной жизни. Получив штамп в паспорте и свидетельство о разводе, я почувствовала себя свободной. И счастливой.
      Прекратились душераздирающие ссоры, беспочвенные подозрения, ревность, крики, слезы. К нам перестали заваливаться архиповские друзья: художники, студенты, богемные личности, готовые пить водку и говорить о высоком в любое время суток, невзирая на плач ребенка и мои настойчивые просьбы убраться вон. Вот когда мне вышел боком этот самый легкий характер мужа. Шурка впитывал как губка наше настроение, был нервным, плаксивым. Я с ужасом смотрела в зеркало и вместо двадцатилетней свежей девушки видела замученную жизнью тетку с серым от недосыпа лицом и потухшими глазами.
      Развод разом прекратил это безобразие.
      Я вернулась к родителям. Архипов, освободившись от памперсов, погремушек и младенческого плача, повеселел, скинул груз ответственности и принялся активно делать карьеру. Отставил в сторону пьяные вечеринки с приятелями, с блеском окончил Строгановку, в которой до того уныло тянул лямку, и через три года уже стал числиться «талантливым» и «подающим надежды».
      Я же окончила филфак – спасибо мамочке и папе, которые помогали с Шуркой, пока я грызла гранит науки. Уже на третьем курсе я стала работать: писала статьи и рассказы в многочисленные глянцевые журналы, редактировала чужие сочинения, переводила английские и американские детективы, в общем, использовала подаренные родителями и Господом Богом писательские способности на полную катушку.
      Как ни странно, развод не сделал нас с Архиповым врагами. Отпала необходимость что-то друг другу доказывать, исчезло давящее «чувство долга», и мы стали просто хорошими приятелями. Я с легкостью отпускала Шурку ночевать к отцу. Иногда бывший муж по-дружески приглашал меня в маленький итальянский ресторанчик, и там за пиццей и бокалом вина мы мило болтали о разной чепухе. Архипов исправно платил алименты плюс регулярно подбрасывал мне денег «на сына». Возил Шурку отдыхать, финансировал все новые и новые увлечения ребенка: теннис, компьютеры, рисование... Покупал гигантские пазлы, которыми Шурка просто заболел, дарил конструкторы и машинки, роботов и железную дорогу, ролики и велосипеды, в общем, был идеальным отцом.
      Тем серьезнее казалась мне вся эта история с пропущенным днем рождения. Забыть об этом Архипов не мог, значит, с ним что-то случилось.
      При этой мысли у меня опускались руки и неприятно холодело в животе. Я не знала, что делать. Обзванивать всех друзей и знакомых? Но я не настолько близка с Архиповым, чтобы досконально знать круг его общения. Писать заявление в милицию?
      Я взяла папку, прихваченную из студии, достала рисунок. Девушка смотрела исподлобья, в ее глазах таилась какая-то загадка. Архипов нарисовал ее, а потом исчез. Что же произошло? Кто эта девушка? Но никакой подписи Архипов не сделал.
      Уголь кое-где размазался, стерся от прикосновений картонной папки, и изображение казалось туманным и расплывчатым. Я побрызгала на бумагу лаком для волос, чтобы зафиксировать рисунок. Почему-то мне казалось это очень важным. Это была единственная улика... Нет, не улика, а доказательство того, что десятого сентября, девять дней назад, Архипов еще жил обычной жизнью: рисовал хорошеньких натурщиц и влюблялся в них.
      Я позвонила Флоранс. Мне срочно требовалось с кем-то поговорить об этом, но подруги не было дома. В мобильнике включился автоответчик, который торопливо уведомил, что в данный момент Флоранс страшно занята и просит перезвонить позднее.
      Что ж, моя лучшая подруга действительно очень занятой человек, она такая типичная бизнес-леди. Держит сеть цветочных салонов и процветает. Ладно, позвоню ей позже.
      Шурка в своей комнате играл в «Эпоху империй», Антонина ушла, оставив на плите кастрюлю борща и лисички в сметане. Я несколько часов поработала, написала статью и два больших обзора о книжных новинках и почувствовала себя героиней труда. Можно было налить чаю с молоком, завалиться на диван и уставиться в телевизор. Ничто так не расслабляет, как милый вечерний сериал с тупоголовыми героями, на фоне которых чувствуешь себя по меньшей мере Нобелевским лауреатом.
      Но сериал еще не начался, и я посмотрела криминальную сводку новостей. Мелькнула мысль, что, может быть, с Архиповым случилась беда, он потерял память и не может вспомнить даже своего имени... Но это уже, видимо, включился отдел мозга, отвечающий за просмотр сериалов, и начал выдавать такие вот слезоточивые версии.
      Криминальные новости основательно пошатнули мою нервную систему. Обычно я их не смотрю: делать мне больше нечего, как только созерцать реки крови и невинно убиенных граждан. Почему-то наши телевизионщики очень любят показывать трупы – живописно так, в подробностях. После очередного донельзя кровавого репортажа я уже собралась переключить канал, но не успела.
      Появилась фотография девушки – цветная, яркая, во весь экран. Голос корреспондента за кадром скорбно сообщил, что «Соколова Камилла Алексеевна исчезла при невыясненных обстоятельствах. Одиннадцатого сентября она ушла из дому и не вернулась. Особые приметы: высокая, худощавая, на груди, под ключицей, – шрам...»
      Я не отрываясь смотрела на экран. Конечно, фотография и рисунок – не одно и то же, но необычную девушку я узнала сразу же. Этот наклон головы и взгляд, полный таинственного смысла, скуластое лицо и томная линия губ...
      Это была девушка с рисунка Архипова.
 
      – Флоранс, я не знаю, что делать. Какое-то дикое стечение обстоятельств... Они что, сговорились?! Архипов, эта Камилла...
      Я сидела в ванной комнате с трубкой, по-шпионски включив воду. Шурка не должен ничего знать, он и так последнее время выглядит обеспокоенным, вот я и пряталась по углам нашей небольшой квартирки.
      – Звучит бредово, – оценила Флоранс. Я очень рассчитывала на ее здравый смысл и рассудительность: не каждой женщине под силу держать железной рукой такой немаленький бизнес.
      Поначалу крошечный цветочный магазинчик размером с носовой платок купил ей муж, чтобы Флоранс не скучала. Супруг у нее – Большой Начальник, очень прилично зарабатывает, но моя подруга – человек активный и независимый, она не терпит безделья. Игрушка для скучающей женушки постепенно превратилась в раскрученный и стильный салон цветов, на собственные средства Флоранс открыла еще два магазина, сейчас к открытию готовились еще два – и все это легко, как бы играючи. На самом деле она вложила в этот проект массу усилий, и я вовсю гордилась своей успешной подругой.
      – Что именно тебе кажется бредовым?
      – Никакое это не стечение обстоятельств. Тут налицо какой-то умысел, возможно, преступный.
      – Мне это не нравится, – сказала я печально. – У меня ребенок растет...
      – Слушай, мне надо подумать. И вообще слишком мало информации. Давай встретимся на днях и все обсудим.
      – Ладно, постарайся найти свободное окошко в своем грандиозном расписании, – съехидничала я. Флоранс была помешана на списках дел, планах и расписаниях и всюду таскалась с гигантским ежедневником.
      – Посмотрим.
      – А на выходных ты занята? Сердце подсказывает мне, что Шурку хорошо бы сплавить из дому на пару дней. Что-то мне тревожно...
      – Извини, дорогая, – голос Флоранс звучал виновато, – на выходные я запланировала столько дел, что они даже в ежедневнике не умещаются. А по какому поводу тебе тревожно?
      – По поводу громилы. Я опасаюсь, что он снова явится по мою душу, а вид у него, надо сказать, далеко не миролюбивый.
      – Отвези ребенка к родителям, – посоветовала она. – Через их стальные двери и охранные системы никакой громила не пробьется!
      – Умница, хорошая идея!
      Мы условились созвониться через несколько дней, и я тут же набрала номер родительской квартиры. Трубку взяла мама. Не вдаваясь в долгие объяснения, я спросила, не возражает ли она, если я привезу на выходные Шурку. Судя по тому, как бурно обрадовалась мама, она решила, что у меня намечается грандиозный роман с грандиозным мужчиной.
      Мой грандиозный роман до сих пор сидел стальной занозой у меня в сердце, но сообщать об этом маме я не собиралась.
      Утром в субботу я выдержала битву из-за рюкзака. Шурка набил его так, словно собирался до пенсии пробыть на необитаемом острове, и я решительно запротестовала – в конце концов, речь шла всего о двух днях. Оба мрачные и рассорившиеся, мы загрузились в машину и поехали. По дороге я купила обожаемую мамой соленую семгу, любимый коньяк папы (невзрачная на вид бутылочка здорово подорвала мой бюджет) и диск с cool-jazz для сестрицы. Она у нас известная меломанка.
      Родители жили в центре, в тихом переулке. Дом охранялся, стоянка охранялась, камеры снимали каждый квадратный сантиметр двора и подъезда, так что за Шурку я могла быть спокойна. Никакой громила сюда не вломится, это точно.
      Охранник коротко поприветствовал нас – явно узнал, но все-таки поднял телефонную трубку и сообщил о приходе гостей. Я мысленно поощрила его бдительность, так как это гарантировало безопасность моему сынуле. В лифте я пощекотала Шурку под курткой и велела перестать дуться.
      – Мир, ребенок?
      – Мир, мам!
      И мы торжественно пожали друг другу руки. Возле лифта нас уже встречал отец.
      – Привет, рыжие! Шурка, давай рюкзак. Стаська, хорошо выглядишь! Проходите, мать пирог испекла.
      Его голос гремел на весь дом, и я улыбнулась. Папа у меня энергичный, моложавый, подтянутый, всегда выбрит, пользуется хорошей туалетной водой... Девушки влюбляются в него целыми пачками.
      – Дима, это не пирог, сколько можно повторять! Это яблочный штрудель! Хэлло, дарлинг Стасенька. Шурка, да ты еще вырос!
      Я кинулась обниматься с мамой, которая вышла из кухни в кружевном фартучке.
      – Наконец-то собрались приехать! У тебя на выходные какие-то планы? – подмигнула мама. Она обожает читать женские романчики и во всем видит любовную подоплеку.
      – Нет, мам, просто работы много, – ответила я уклончиво. Беспокоить ее пропажей бывшего мужа пока не хотелось, тем более что она Архипова всегда недолюбливала.
      – Стась, какие у тебя планы на Новый год? У нас намечается грандиозная корпоративная кристмас-пати в каком-то клубе. Хочешь, закажу и на тебя приглашение? Мы с отцом имеем право пригласить двух человек!
      – Да что ты, мамуль, так далеко я еще не планировала! Я не знаю, что завтра-то будет. Пригласи лучше Мартышку.
      – Да ну ее, она не хочет с нами тусоваться. Говорит, мы с Димкой старые.
      Старые? Ну-ну! Да я не встречала более продвинутых и красивых родителей. Маму все еще принимают за мою старшую сестру, хотя ей уже... не буду говорить, сколько лет. Они с отцом активно работают в крупной компании, недавно вернулись из Великобритании, где трудились несколько лет по контракту. Там мама набралась милых ее сердцу английских словечек, а папа приобрел манеры и осанку наследного принца. Вместе с ними в Англии жила моя младшая сестра Машка, она же Мартышка, и не просто жила, а даже окончила университет по специальности «дизайнер интерьера».
      Шурка бросил рюкзак и отправился здороваться с Мартышкой, которую он обожает. Из сестрицыной комнаты раздались радостные возгласы и звонкие поцелуи.
      – Вот и встретились два одиночества, – пробормотала я, стаскивая пальто. – Мам, дай твоего пирога попробовать, а то мы позавтракать не успели. Кстати, я тебе рыбки привезла.
      В кухне мы с мамой быстренько накрыли на стол, обмениваясь свежими новостями и сплетнями. Я не стала рассказывать об исчезновении Архипова, а потому мои новости оказались весьма куцыми. Потом пришла Мартышка, вернее, вплыла, благоухая какими-то модными духами.
      – Привет, Рыжая, как твои успехи?
      – Да никак, все по-старому. А у тебя что новенького?
      Мартышка закатила глаза. Жизнь она вела светскую и бурную. Работала в модном дизайнерском бюро, крутила романы и разбивала сердца налево и направо. Что поделаешь, сестрица – ветреная красотка. Кошачьи зеленые глаза, хрупкая точеная фигурка, каштановые кудри до пояса – короче говоря, она поражала воображение.
      – Новенького много. Тебе уже, наверное, мама порассказывала?
      – Не успела еще. Что, очередной сногсшибательный парень?
      В этот момент затрезвонил мой сотовый. Определитель высветил номер Ромки, и я, подскочив как ужаленная, поспешно вышла из кухни. На интуицию я пожаловаться не могу, слишком уж редко она ошибается, вот и теперь меня кольнуло неприятное предчувствие.
      – Привет, Ром, – поздоровалась я вполголоса. Из кухни выглянула встревоженная моим внезапным побегом мама, я улыбнулась, давая понять, что все в порядке.
      – Стася, мне нужно с тобой поговорить. Есть новости, – сказал Ромка.
      Мне не понравился его голос.
      – Что случилось?
      – Не по телефону. Ты сейчас дома? Могу я приехать?
      – Ром, что-то с Архиповым? – Меня затрясло.
      – Я вовсе не хотел тебя пугать, – встревожился он. – О Генке пока нет информации... Я сейчас приеду.
      – Хорошо, только я у родителей. Запиши адрес...
      – Так это совсем рядом, я буду через три минуты!
      Все эти три минуты я провела, запершись в ванной, пытаясь унять трясущиеся руки и убрать с лица мертвенную бледность. Что греха таить, перепугалась я не по-детски. Пришлось щипать себя за щеки, пока они не покраснели и не начали гореть. Теперь я выглядела так, словно схлопотала по морде.
      Постучалась обеспокоенная мама.
      – Стасенька, что случилось? – приглушенно спросила она через дверь.
      Я вышла, натянуто улыбнулась, чем испугала маму еще больше.
      – Тебя бросил мужчина? – осведомилась она. – Это он звонил?
      – Мамуль, меня некому бросать, потому что никакого мужчины нет. Просто не очень приятный звонок... по работе. Я сейчас отлучусь минут на пятнадцать, надо кое с кем встретиться.
      – Ты уверена, что все о’кей?
      – Все хорошо, правда. – Я поцеловала ее в пахнущую пудрой щеку. – Я тебя люблю.
      В прихожей я быстро натянула ботинки, надела пальто и обмотала шею длиннющим полосатым шарфом, который связал Васька. Это мой приятель, он потрясающе шьет, вяжет, мастерит разную красоту: рамочки, кошелечки, расписывает стаканы и вазы... А по совместительству еще и пишет в глянцевом журнале обзоры о модных новинках. Ну да, он «нетрадиционной ориентации», что не мешает нам быть хорошими друзьями.
      Возле подъезда меня уже ждал Ромка, впрочем, увидела я его не сразу. Сначала заметила только внедорожник «лексус» с агрессивной мордой, который нахально припарковался на клумбе, потом кинула неприязненный взгляд на водителя, чья каменная физиономия в темных очках маячила за тонированным стеклом... И лишь потом узнала в нем Ромку.
      – Ромуальдыч, сейчас тебя погонят отсюда грязными тряпками! Ты же клумбу помял, а весь дом гордится ею как родной дочерью!
      Он вышел из машины, чмокнул меня в щеку и усадил на пассажирское сиденье.
      – Ром, ты прямо man in black! – заметила я. – Нет, правда похож!
      На Ромке было длиннополое черное пальто, черный кашемировый свитер, брюки с безупречными стрелками и уже упомянутые темные очки. Особенно меня удивил «Ролекс» на запястье и остроносые ботинки, кажется, из крокодиловой кожи. Пару-тройку лет назад, во время нашей последней встречи, Ромка был и одет победнее, и машина у него была – отечественное корыто. Вообще он сейчас приобрел какой-то непривычный лоск, даже небрежная щетина придавала ему шарм. Выглядел Ромка уставшим, он глянул на меня и потер щеку.
      – Ну, давай выкладывай, – вздохнула я.
      – Стась, я был у родителей.
      Я сразу поняла, речь шла об архиповских стариках. Сердце у меня екнуло.
      – Я им все рассказал как есть. Мать чуть с инфарктом не свалилась... Но ничего, пришла в себя. В общем, они подали заявление...
      – Да ты что?
      – Ну да, его объявили в розыск. Конечно, менты сначала кочевряжились, пришлось моего адвоката вызвонить. Ну тот им сразу разъяснил, что к чему.
      – Адвоката, Ромуальдыч?!
      – Давно мы с тобой не виделись, – усмехнулся он. – У меня дела в гору пошли, тьфу-тьфу-тьфу.
      – И что, какие-то результаты есть?
      – Нет, только вчера заявление написали, так что надо набраться терпения. Я тут обзвонил кое-какой народ, никто о Генке не слышал. Так что дело и правда пахнет керосином.
      – Ром, я на днях была у Архипова и в мастерской нашла рисунок. Девушка. Обнаженная. Так вот, судя по дате, сделан он за пару дней до исчезновения Архипова. Странно, правда? Может быть, они куда-то уехали вместе?
      – Рыжая, ты что, ревнуешь? – удивился он.
      – Н-да, тактом ты не блещешь... Ром, он пропустил Шуркин день рождения, и мне за сына обидно! Ради какой-то бабы, пусть даже симпатичной, так подвести ребенка!..
      – Ерунда какая-то. Для Архипова сын всегда на первом месте, и никакие бабы не могут этому помешать. Ты что-то напутала, Стаська.
      – Иди в сад, Ромуальдыч, я знаю, что говорю! Эта девица тоже пропала! Что, просто совпадение?
      Разозленная, я принялась выкарабкиваться из машины и увидела на тротуаре Мартышку. Она меланхолично курила, помахивая сумочкой. У Ромки тут же загорелись глаза – еще бы, сестрица в узком пальто цвета чайной розы и оливково-зеленой шляпке была очаровательной.
      Мне сразу пришло в голову, что мама отправила Машку на разведку и через полчаса семья будет твердо убеждена, что Ромка и есть тот самый таинственный влюбленный, которого я от них скрываю.
      – Пойдем, познакомлю, – вздохнула я.
      – Ты ее знаешь?!
      – Это моя сестра.
      – Правда? Вот никогда бы не поду... – И он осекся. Я невозмутимо спрыгнула на землю, не обращая внимания на Ромкин промах. Ну да, многие удивлялись: как это у тощей рыжей дылды могла получиться такая роскошная сестричка. Я не обижаюсь; недостатка в мужчинах у меня никогда не было, а от комплексов относительно своей внешности я давным-давно избавилась. Мне же по подиуму не ходить, верно?
      – Стаська, ты что здесь делаешь?
      – Вот беседую с молодым человеком. Знакомься, это Роман Дьяков, друг Генки.
      – Друг? Тоже художник? – Мартышка смерила его подозрительным взглядом. Я уже говорила, что Архипов в нашей семье не пользуется популярностью. Мама считает его проходимцем и пьяницей, а папа пренебрежительно зовет «мазилой».
      – Нет, у меня свой бизнес. – Ромка галантно поцеловал Мартышкино запястье, затянутое в шелковую перчатку.
      – Мария, моя сестра, – представила я. – Дизайнер.
      – Да вы с Архиповым почти коллеги! – обрадовался он.
      Мартышку заметно передернуло при упоминании моего бывшего, но на Ромку она смотрела уже почти благосклонно.
      – Маш, ты куда-то собралась? – спросила я.
      – У нас, оказывается, кофе кончился, меня в магазин выгнали. Я пойду, пожалуй. Всего хорошего, Роман.
      – Ладно, Ром, и я пойду, пожалуй. Держи меня в курсе событий.
      – Я тогда на днях заеду, посмотрю на портрет той девушки. Может, это и правда важно, кто знает...

       21 September
       From:Stanislava Podgornaya
       To:Alex Kazakov
       Subject:Ну и дела у нас тут творятся...
      Привет, Алекс. Неужели ты и правда не проверяешь этот ящик? Вот черт, а я и не знаю, как еще с тобой можно связаться...
      В общем, у нас тут веселье, шутки, праздник. Пропал Архипов, Шуркин отец. Ему позировала какая-то красотка, а потом они оба исчезли с лица земли. Казалось бы, что проще, влюбились по уши друг в друга и уехали на необитаемый остров, но есть у меня подозрение, что не все так гладко. Да еще какой-то тип с гигантскими кулачищами ко мне завалился, тоже Архипова искал. Тут уже каким-то криминалом попахивает.
      Не нравится мне эта история.
      А знаешь, вот сейчас писала про громилу и вроде поняла, кто он такой. Его, наверное, муж той красотки прислал, есть там такой кадр, чрезвычайно нервный, судя по голосу. Надо бы его разыскать и побеседовать. Как считаешь, Алекс?
      Ох, опять забыла, что ты у нас весь из себя неуловимый и на письма не отвечаешь. Ну и ладно, буду верить и надеяться, что случится чудо и ты все-таки посмотришь почту.
      Целую.
      Стася

      Ближе к вечеру я снова поехала к Архипову. На этот раз с вполне определенной целью: мне нужны были координаты свирепого Игоря, чей голос был записан на автоответчике. Я сопоставила дату его звонка и дату на рисунке и рассудила, что исчезнувшая девушка Камилла и была его женой. По крайней мере этот вывод первым шел на ум.
      По дороге затрезвонил мой мобильник, номер на определителе был мне незнаком.
      – Слушаю, – сказала я, прижимая мобильник к плечу и маневрируя в плотном потоке машин. Мой маленький «ситроен» (черт возьми, когда же я наконец выплачу кредит за машину?!) был юрким и быстрым, поэтому я постоянно воздерживалась от искушения погонять.
      – Станислава, умоляю, не клади трубку, – нервно пробормотал мужской голос. – Мне очень нужно с тобой поговорить.
      – Денис?! Какого черта... То есть зачем ты опять мне звонишь? Кажется, мы обо всем договорились!
      – Стасенька, девочка моя, умоляю... Я ночей не сплю, думаю о тебе. Стихи пишу...
      – Поздравляю. Издай сборник за свой счет. Всего хорошего!
      Я отключилась, а на светофоре внесла в черный список и этот номер.
      Денис был моей самой большой головной болью за последние несколько месяцев (не считая Шуркиного увлечения химическими опытами). Милый молодой человек с симпатичным лицом и приятными манерами... Кто же мог знать, что он окажется занудным идиотом, не понимающим самых простых слов?
      Мой жизненный девиз прост: действовать так, как подсказывает сердце. Ни к чему себя не принуждать (если только от этого не зависит чья-то жизнь или здоровье). И когда я понимаю, что отношения с мужчиной не приносят мне ни малейшей радости, я без колебаний их разрываю. Отношения с Денисом мне захотелось завершить на вторую неделю после знакомства.
      Он подвернулся совсем неожиданно, когда я пыталась залечить сердечные раны, нанесенные мне ничего не подозревающим Алексом. Мне казалось, что я готова к новому роману, а тут и Денис под руку попался. Поначалу все было вполне мило, но вскоре мне захотелось удавиться. Каждая моя просьба была для него чем-то святым: стоило мне вымолвить слово, как парень со всех ног мчался исполнять желание. Если я слабым голосом просила персик в два часа ночи – no problem, персик доставлялся через пятнадцать минут. Стоило в магазине бросить чуть более заинтересованный, чем обычно, взгляд на какую-то вещь, на следующий же день она уже была у меня. Даже если рассматривала я эту самую вещь в приступе рассеянности, думая о чем-то совершенно постороннем.
      Когда в мой дом двое трезвых грузчиков приволокли ужасающий громоздкий диван в малиновых тонах, виденный накануне в мебельном, я взбунтовалась.
      Мне не нужен был мужчина-ангел, мужчина-курьер, мужчина – исполнитель желаний (которые, кстати, никогда не угадывал правильно). Я мечтала о нормальном парне, с которым бы мы были на равных. Я не настолько инфантильна, чтобы получать удовольствие от роли пятилетней девочки в платье принцессы.
      Вот только объяснить это Денису не получалось: он был свято уверен, что я выпендриваюсь или набиваю себе цену. Пришлось внести его номер в черный список на телефоне и поменять дверные замки. И вот уже три месяца я отбивалась от него всеми четырьмя лапами, но он был упорным и методично пытался добиться своего. Начал звонить от знакомых и родственников, бросал в почтовый ящик открытки с душераздирающими надписями, подкладывал на коврик под дверь букеты... Телефоны знакомых я с тем же упорством вносила в черный список, открытки выбрасывала, букеты отдавала Антонине, чья квартира очень скоро стала напоминать будуар примадонны.
      Раздраженная и злая, я доехала до архиповского дома на предельной скорости, распугав нормальных водителей своей манерой езды. В студию я проникла беспрепятственно, она не была опечатана, и вообще с прошлого раза, кажется, ничего не изменилось, разве только пыли прибавилось.
      Итак, нужно найти координаты разгневанного мужа по имени Игорь. Будем надеяться, что Архипов где-то записал его номер телефона или хотя бы фамилию.
      Первым делом я порылась в ящиках столика, на котором стоял телефон. Нашла там пухлую записную книжку, знакомую мне еще со времен нашей неудавшейся семейной жизни, и пролистала ее почти без всякой надежды. Кроме того, в ящике валялась куча бумажек, каких-то обрывков, целый блокнот с «почеркушками» – быстрыми эскизами, которые Архипов делал в припадке вдохновения на улице, в гостях, в ресторане. На всякий случай я заглянула и в этот рабочий блокнот: кто знает, где Архипов сподобился записать телефон заказчика.
      Потом я вспомнила, что последнее время он везде и всюду таскался с карманным компьютером, и приуныла. Вот туда, наверное, он и внес номер, а значит, не видать мне Игоря как своих ушей.
      Пришлось на всякий пожарный развернуть более обширные поиски. Я очень надеялась, что не создам излишней путаницы для сотрудников милиции... в крайнем случае пойду сама признаюсь во всем следователю, который ведет это дело.
      Кстати, признаюсь как на духу, порыться в вещах бывшего мужа – весьма приятное занятие, и я даже получила некоторое удовольствие, отравленное, впрочем, тягостными размышлениями о судьбе бедолаги Архипова.
      Я с интересом просмотрела фотоальбом, заостряя внимание на особах женского пола. Во-первых, что скрывать: мне было любопытно, с какими девушками Архипов встречался после нашего развода, а во-вторых, я почти неосознанно искала лицо с рисунка – ту самую исчезнувшую Камиллу Соколову. Не нашла. Зато убедилась в том, что художественный вкус Архипову не изменял: его пассии все как на подбор отличались длинными светлыми волосами, иконописными лицами и хорошими фигурами. В отличие, скажем, от меня. И от Соколовой Камиллы, которая красотой не блистала, но чем-то все же его зацепила.
      Осматривая шкаф, я сделала важное наблюдение. Вся одежда была на месте, а если быть точной, не было пустых «плечиков». Из этого можно было сделать вывод, что Архипов никуда не уехал, по крайней мере в дальнюю поездку, куда люди обычно берут сменную одежду.
      Визитница обнаружилась совершенно случайно, на полке для шляп в прихожей. Просто лежала там и ждала, пока ее найдут. А ведь надо было сообразить, что искать следует возле телефона, вот растяпа!
      Визитка пока неведомого мне Игоря была в самом конце, аккуратно заправлена в кармашек из прозрачного пластика. На обороте стояли три жирных восклицательных знака.
      Неужели оно? Тетерин Игорь Витольдович, компания «Альфа-стайл», генеральный директор. Из названия нельзя было понять, чем занимается компания, оно было благозвучным, но невразумительным, а никаких пояснений на визитке не было.
      Я быстро переписала мобильный и рабочий телефоны к себе в блокнот, а потом сунула в кошелек и карточку Тетерина. Так, на всякий случай.
 
      Все выходные я названивала Тетерину на мобильный, но его телефон был хронически недоступен. На работе, ясное дело, трубку никто не брал, зато включился автоответчик. Я представилась, попросила срочно связаться со мной и оставила свои координаты. Оставалось ждать понедельника.
      Громила меня больше не беспокоил, да и все остальные как будто повымерли. Телефон молчал, никакие друзья не объявлялись. Удостоверившись, что с Шуркой все в порядке, я засела за работу. Трудиться не на дядю с тетей, а на саму себя было делом непростым: приходилось вертеться как белка в колесе, добывая заказы. Я писала статьи для двух глянцевых журналов, книжные обзоры, а также регулярно сочиняла тексты для самых разных сайтов и интернет-изданий. В общем, были в такой жизни свои плюсы и минусы. Но вкалывать каждый божий день в офисе я больше не хотела и вот уже два года была свободным художником.
      Выходные прошли очень продуктивно: я не поднимала головы от клавиатуры и сделала все, что планировала.
      В понедельник с утра пораньше позвонила Флоранс. В этот момент я торчала в пробке, делать было нечего, и я чрезвычайно обрадовалась.
      – Привет, подруга. Ты в машине, что ли? Шурку в школу везешь?
      – Нет, уже обратно возвращаюсь, – ответила я, возмущенно сигналя какому-то наглецу, решившему вклиниться в свободные пять сантиметров перед носом моей машины.
      – Я сейчас к тебе подскочу. Надо поговорить.
      – Что случилось?
      – Не телефонный разговор. В общем, я еду.
      Да что за напасть такая! Кругом какие-то тайны, недомолвки, проблемы... Как будто мало мне Архипова!
      До дома я доехала в рекордно короткие сроки, невзирая на дорожные заторы. Маленькая послушная машинка в наших вечных пробках – то, что доктор прописал. Когда я припарковалась, Флоранс уже стояла возле своего новенького «ниссана» цвета сливок и как-то нервно курила.
      – Привет! Ты меня пугаешь, подруга. В чем дело?
      – Может, зайдем к тебе? Страшно хочу кофе! Там и поговорим.
      До подъезда было идти всего-то десять метров, но мы произвели фурор. Точнее, Флоранс произвела, ибо к моей рыжей шевелюре и полосатому шарфу соседи давно привыкли. А на подругу дружно сворачивали шеи и косились: мужики – восторженно, тетки – с подозрением во взгляде.