Научно обоснованный конец света

Андрей Столяров
НАУЧНО ОБОСНОВАННЫЙ КОНЕЦ СВЕТА

Братство каменных топоров

      Представление о цивилизациипоявилось еще в XVIII веке, однако по-настоящему в историческую науку его ввел Арнольд Дж. Тойнби для обозначения специфических сущностей, через которые выражает себя история.
      Этот термин имеет в современном языке три значения.
      Во-первых, под «цивилизацией» мы понимаем глобальную общечеловеческую цивилизацию, зародившуюся вместе с первыми социальными отношениями более миллиона лет назад и существующую по настоящее время. Единство этой цивилизации обеспечивается с одной стороны биологическим единством вида хомо сапиенс, имеющим единую генетику, физиологию, психику, а с другой – едиными, по-видимому, универсальными законами происхождения и развития материального мира.
      Во-вторых, под «цивилизациями» мы понимаем исторически сложившиеся сверхкультуры,крупные этнические агломерации, обладающие ярко выраженным своеобразием и объединенные общим ментальным полем. Скажем, «китайская цивилизация», «индийская цивилизация», «российская цивилизация», «северо-американская цивилизация». В этом смысле термин «цивилизация» понимал и сам Тойнби, писавший о рождении и гибели подобных социокультурных образований . Драматическое взаимодействие их создает сюжет мировой истории.
      И, наконец, термином «цивилизация» часто обозначают совокупность материальных и технологических средств, созданных человечеством в процессе его развития. В данном случае «цивилизация», фактически – техносфера,выступает как объектная, вещественная основа существования и в таком качестве противопоставляется совокупности интеллектуальных, художественных и метафизических средств, обозначаемых, в свою очередь, как «культура».
      Понятно, что последнее определение скорее метафорическое. Оно отражает вечную оппозицию материального и духовного. Что же касается глобальной человеческой цивилизации, то онтологическое единство ее проявляется уже на самых ранних этапах развития.
      В частности, техносфера, «искусственная среда» глобальной цивилизации, которая тоже начала образовываться более миллиона лет назад – с того самого времени, когда архантропы, древнейшие человеческие существа, даже внешне еще не слишком похожие на современного человека, стали пользоваться первыми орудиями труда, строить жилища, – демонстрирует явную технологическую однотипность материальных культур. Те же каменные топоры, позволившие первобытному человеку перейти к активному освоению мира, хоть и возникли независимо друг от друга: в разных местах обитания древних людей, в разные, иногда отстоящие на тысячелетия хронологические периоды, однако при всех отличиях материала и, видимо, способов изготовления представляли собой один и тот же механический инструмент, предназначенный для выполнения сходных технических операций. Ничего принципиально иного человеком создано не было. Аналогичное утверждение можно сделать и в отношении первых копий, глиняной посуды, лука и стрел, меча, сохи, колеса, письменности, позволившей фиксировать опыт, накопленный предыдущими поколениями, то есть в отношении всех крупных исторических инноваций, которые, по замечанию Мераба Мамардашвили, заключали в себе последующий «горизонт возможностей» . Они точно также возникли в разных местах земли, при разных обстоятельствах, в разное время, но при всем достаточно очевидном несходстве во второстепенных деталях, точно также являли собой единые формы глобальной материальной культуры.
      Более того, история поставила уникальный эксперимент, показывающий, что едина не только материальная, но и социальная природа глобальной цивилизации.
      Испанцы, высадившиеся в эпоху Великих географических открытий на побережье Южной Америки, были поражены, наткнувшись в дебрях лесов и памп на громадную империю инков, по размерам и численности превосходящую многие империи Старого Света. Причем позднейшие исследования, проведенные уже учеными XX века, показали, что эта империя, Тауантинсуйу (на языке кечуа – «четыре стороны света»), как будто копировала своим устройством древние цивилизации Шумера, Египта, Китая . Во главе империи стоял Верховный Инка, которому принадлежало все – вплоть до последнего клочка земли, обрабатываемого нищим крестьянином, империя имела изощренную бюрократию в виде армады чиновников, взирающих за порядком, сложную юридическую систему, пронизывающую буквально все стороны общества, систему связи в виде специальных гонцов, передвигающихся по специальным дорогам. Там уже существовало узелковое (веревочное) письмо, вполне пригодное для счета и государственного контроля, и начинало возникать письмо иероглифическое. Даже архитектура в виде ступенчатых пирамид, амфитеатров и крепостей как будто была перенесена сюда из Месопотамии, Древнего Рима или Египта. И если учесть, что до высадки здесь европейцев в XVI веке какие-либо значительные контакты между материками, разобщенными тысячами километров океанских просторов, были исключены, – во всяком случае, мы ничего о таких контактах не знаем, – то остается предполагать, что локальные цивилизации на Земле, даже зарождаясь изолированно, в разных точках планеты, все равно развивались по общей схеме, будто разворачивая во времени единый исторический замысел.
      Вряд ли «замысел» этот имеет сугубо провиденциальный характер, представляя собой реализацию божественной воли, как это обычно трактуют мировые религии, или развертывание некой абсолютной идеи, что – уже в светских координатах – предполагает концепция Гегеля. Скорее всего, дело обстоит проще. Единство исторического развития обеспечивается материальным единством Вселенной. А материальное единство Вселенной, в свою очередь, – единством ее физического происхождения.
      Если придерживаться теории «Большого Взрыва», утверждающей, что пространство и время возникли из общей (материальной) точки путем ее стремительного расширения (а такая теория с момента открытия реликтового излучения считается подтвержденной), то можно с достаточной долей уверенности полагать, что и все развитие, во всех его формах, порожденное этим «первичным толчком», осуществляется по единым законам. Они должны быть в принципе одинаковыми и для унигенеза, представляющего собой эволюцию нашей Вселенной, и для биогенеза, выраженного развитием всех живых форм на Земле, и для социогенеза– исторической трансформации социальных структур.
      Законы эти, конечно, по-разному представительствуют на разных уровнях бытия, они по-разному опосредованы структурами, возникающими на разных этапах развития, и вместе с тем они пронизывают собой всю глобальную онтологию и превращают ее в единый иерархический нарратив.
      Подобие локальных цивилизаций, их техногенный и социальный изоморфизм, свидетельствует о том, что такие законы реальны (имеют физический смысл) и значит могут быть сформулированы на языке точных понятий.

Время и Дао

      Однако подобие локальных цивилизаций вовсе не означает их полного конфигурационного совпадения. Локальные цивилизации различаются между собой по типам культур, которые, в свою очередь, отражают соответствующий им тип трансценденции.
      Под трансценденцией мы в данном случае понимаем комплекс предельных метафизических представлений о происхождении, устройстве и назначении мира, выраженных, как правило, в религиозной форме. Распаковка трансценденции порождает начальные аксиологические координаты и тем самым создает специфику цивилизационного бытия.
      На наш взгляд, можно выделить время-ориентированныеи дао-ориентированныецивилизации.
      Первые опираются на представление о «внешнем боге», то есть боге, существующем вечно, сотворившем наличный мир, который уже с момента возникновения устремлен к своему творцу. В таких цивилизациях рождается «сюжетное время» (К. Ясперс называл его «осевым»), то есть время, образующее не замкнутый цикл, где невозможно определить ни конца, ни начала, а последовательность событий, не имеющих исторического повтора. Таков, в частности мифологический сюжет христианства: сотворение мира – создание человека – жизнь в раю – грехопадение – земная жизнь – второе пришествие – пусть к спасению – Армагеддон – Страшный суд – Конец света, означающий слияние мира с богом. Время здесь, разумеется, все равно течет «из вечности в вечность» и тем не менее имеет очевидную векторную направленность. Это, в свою очередь, порождает представление о прогрессе – последовательном развитии, сознательном преобразовании мира. А все вместе создает так называемую внешнюю трансценденцию.Цивилизация в этом случае становится экстравертной: она непрерывно пытается выйти за пределы самой себя, что выражается, с одной стороны, в постоянной экспансии, пространственном наращивании уже имеющихся цивилизационных структур, а с другой стороны – в «вертикальном развитии», столь же постоянном стремлении выйти на более высокий техносоциальный уровень. Внешней трансценденцией обладает, например, современная западная (европейская, евро-американская) цивилизация, что и обуславливает более высокую, по сравнению с другими мировыми культурами, скорость ее развития. Заметим, что э кстравертные цивилизации, как правило, обращены в будущее, а потому подвержены всем неожиданностям, которые оно приносит.
      Дао-ориентированные цивилизации обладают совершенно иными качествами. Они опираются не на «внешнего бога», а на «внутреннюю истинность мира», бытующую изначально. Иными словами, – на дао, трансцендентальную сущность, не поддающуюся аналитическому определению. Бог здесь не является, творцом всего. Напротив, он сам порождается миром как воплощение этой истинности. Так был порожден Будда, первоначально являвшийся человеком и ставший богом лишь после внезапного мистического прозрения. Так были частично обожествлены Конфуций и Лао-Цзы, тоже первоначально являвшиеся обычными смертными. Время в подобных цивилизациях остается замкнутым: архаическим, «древним временем» повторяющихся сельскохозяйственных круговоротов. Цикл мог быть расширен до двенадцати или до шестидесяти лет, до двухсот, до трехсот, даже до нескольких тысячелетий, но он все равно оставался циклом, возвращающим бытие к исходной точке. Поэтому представление о развитии в этих цивилизациях выражено довольно слабо. Трансценденция тут устремлена внутрь, к истине, и почти не проявляет себя во внешней экспансии. С точки зрения постороннего наблюдателя, такие интравертные цивилизациивыглядят «оцепенелыми». Они не столько осознанно следуют по пути технологического прогресса, сколько побуждаются к тому неумолимым ходом истории. Эти цивилизации обращены не в будущее, а в прошлое, и потому, как правило, не готовы к крупным цивилизационным преобразованиям.
      Примером интравертных цивилизаций могут служить культуры Китая, Индии и Японии (по крайней мере до «эпохи Мэйдзи», когда Япония начала инсталлировать в национальный менталитет европейскую трансценденцию), культуры Вьетнама, Кореи, Монголии и некоторых других стран.
      Причем для разделения трансценденций имеются веские основания. Разные трансценденции выражают собой разные стороны человеческого сознания. В психике человека одновременно присутствует и коллективноевосприятиемира, когда человек практически не осознает своего индивидуального бытия и потому полностью включен в «коллективное бессознательное» (такой тип сознания присущ племенному, первобытному социуму), и наряду с этим – личное восприятиемира, когда человек полностью или частично осознает свое конкретное, неповторимое бытие, и тем самым выделяется из коллектива как самостоятельный индивидуум. В этом случае он уже формирует свои личные интересы, и они не всегда совпадают с коллективными интересами социума.
      Расхождение обоих типов сознания, как впрочем и связанное с ними расхождение «двух времен», проявлялось, по-видимому, довольно давно, но цивилизационно начало оформляться лишь в VII – VI вв. до нашей эры, в период, который можно смело назвать «эпохой пророков», потому что тогда в разных регионах Земли практически одновременно, что уже само по себе представляет одну из величайших загадок истории, появились Конфуций и Лао-Цзы в Китае, Заратустра в Средней Азии и Будда в Индии, а правитель Древних Афин Клисфен, пришедший к власти в результате народных волнений, впервые в мире заложил основы демократического правления.
      Конфуцианство, даосизм и буддизм, гармонизирующие вселенную за счет подчинения человека текущей реальности, образовали «восточную» (внутреннюю) трансценденцию, основанную на коллективном сознании, и, соответственно, привели к появлению социумов коллективистского (тотального) типа. Государственные интересы в таких социумах всегда преобладают над личными, а человек рассматривается лишь как средство для достижения незыблемой социальной гармонии.
      С другой стороны, зороастризм, в котором появились первые представления о линейном времени, как впрочем и об индивидуальном человеческом выборе и личной ответственности вообще, и перешедшие оттуда в христианскую парадигму, соединившись с греческими представлениями о демократии, породил западную (внешнюю)трансценденцию, где гармонизация человека с реальностью достигалась, напротив, за счет подчинения реальности человеку. Это в последствии привело к появлению социумов индивидуалистского (либерального) типа, где права личности ставились выше прав государства, а последующая распаковка этого базисного конструкта породила и структуры демократии, и динамику свободного рынка.
      Вместе с тем, экстравертные и интравертные цивилизации вовсе не представляют собой полностью разобщенные, несовпадающие друг с другом ветви эволюции общества. Европейская (западная) трансценденция вполне совместима с государством «тотального типа». Это ярко продемонстрировали мессианские империи Третьего Рейха и СССР, а также недолговечная империя Восходящего солнца, разбуженная именно европейской доктриной развития и прогресса. Локальные цивилизации, как уже говорилось, лишь социализируют разные грани единой человеческой психики, и потому все существующее ныне многообразие больших и малых культур расположено между этими двумя крайними цивилизационными состояниями.
      Другое дело, что западная трансценденция социализировалась значительно быстрей, чем восточная. Представление о прогрессе, рождаемое сюжетным временем, в свою очередь порождало сопряжение технических инноваций. В результате они не оставались разрозненно-изолированными, как в восточных культурах, а непрерывно конвергировались европейским сознанием в новое цивилизационное качество.
      Китайцы, как известно, изобрели компас почти на тысячу лет раньше, чем он появился в Европе, порох они использовали для устройства праздничных фейерверков задолго до открытия его в XIV веке Бертольдом Шварцем, также очень давно овладели плавкой металлов и составлением карт, а китайские многопалубные корабли, по свидетельству некоторых историков, уже на заре нашей эры могли принимать на борт по тысяче и более человек. Фантастические показатели по сравнению с первыми европейскими морскими судами. И тем не менее, эти дополняющие друг друга технические инновации не были своевременно совмещены, и потому не китайские «клыки» и «драконы» начали географическое освоение мира, а утлые каравеллы Колумба, Магеллана, Писсаро, Васко да Гамы, несущие артиллерию, неизвестную народам Южных морей.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.